Действия

- Ходы игроков:
   Welcome aboard!  (2)
   Personnel files (2)
   Rules of engagement (2)
   Boot Camp (11)
   Equipment check! (5)
   Armory (1)
   Know your enemy! (2)
   ------------------------------------ 
   Top secret 
   - - Operation plan 
   - - Sketches 
   Company Golf present and accounted for, sir! (2)
   ------------------------------------ 
   New Zealand. Shoo, shoo, shoo baby (78)
   Open Sea. Good bye, Mama, we're off to Yokohama! (46)
   D. Lagoon. I love to ride the ferry where music is so merry (34)
   D. Scout-snipers, lagoon to the pier. You'll get no promotion this side of the ocean, so cheer up my lads, fuck 'em all! (13)
   D. Lagoon to Red-2. I didn't know the gun was loaded and I'm so sorry my friend! (4)
   - - LVT-2 N46 (25)
   - - LVT-2 N47 (24)
   - - LVT-2 N49 (9)
   - - LVT-2 N61, позже N61 и N49 (31)
   - - LVT-2 N84  (24)
   - - LCVP N21 (44)
   D. LZ Red-2. Don't Sit Under the Apple Tree With Anyone Else but Me 
   - - G/4 (Манго) (41)
   - - G/1 (Клонис) (73)
   D. LZ Red-2. I fell in love with an airman who had big blue eyes! I used to watch him doing crazy things in the skies! (3)
   - - G/1, G/4 (179)
   - - Группа сержанта 'Физика' (18)
   D. LZ Red-2. The buzzard tried to throw the monkey off his back, the monkey grabbed his neck and said: "Now listen, Jack!" (3)
   - - G/1, G/4 (99)
   - - Район пирса (26)
   D. LZ Red-2. Perhaps I hold your heart too tightly but who am I to say? If I should hold it lightly It might slip away!  (67)
   D. LZ Red-2, 'Strongpoint'. Come out of your shell, say fella Just be a go-gettin' son of a gun! (6)
- Обсуждение (645)
- Информация
-
- Персонажи

Форум

- Для новичков (3749)
- Общий (17782)
- Игровые системы (6249)
- Набор игроков/поиск мастера (41607)
- Котёл идей (4311)
- Конкурсы (16074)
- Под столом (20428)
- Улучшение сайта (11248)
- Ошибки (4385)
- Новости проекта (14628)
- Неролевые игры (11855)

'BB'| Semper Fi: Tarawa. One square mile of hell. | ходы игроков | - - G/1, G/4

123456
 
Сирена крякнул и кряхтя примостился спиной около стеночки.
— В задницу, мне нужен выходной и перекур. А то я так больше никого из вас не догоню.
Была такая привычка, перенятая Денни у первого командира. Что устраивая бойцам физо, сержант иногда бежал не первым, а последним и те бойцы, кого обогнали с легкого пинка отправлялись на следующий и следующий круг. Потому что надо солдат должен уметь бегать не только долго, но и быстро. И наоборот.
Мыча сквозь зубы и снова утерев нос и глаза, Денни кое-как старался устроиться, чтобы ничего прям сильнее, чем было не болело.
— Давай, ко входу, и пускай наши ползут сюда. Соседство говно конечно, но дом вроде крепкий, не каждая мина возьмет. И голову береги.

Сирена скривился и кивнул Газолину на вход. Отделение переезжает по гребанную крышу. Тут тоже жара, духота и трупы, но по крайней мере никому не грозит солнечный удар. Задумавшись, Денни думал закурить, но в очередной раз окинув взглядом разгромленный барак, изрешеченные пулями тела джапов, тушку без полбашки, лежанки. Пляска смерти? Торжество Ники, богини победы? Насколько же второе сильно лучше звучит, поделиться бы с кем этой мыслью, но тут только Газолин, да безголовый япошка. Стечкин наклонил голову в одну сторону, потому в другую. Ничего не изменилось, просто в голове возникла простая картинка, даже не зарисовка, просто набор геометрических фигур и кривых линий, которые соберутся в иллюстрацию только в воображении. Может и не соберуться, но поймавший волну Денни не стал упускать момент и вытянув из нагрудного кармана блокнот и карандаш, постарался на скорую руку набросать увиденное. Простые линии, ломанные, прямые, изогнутые фигуры наскоро заштрихованные. Все слишком схематично, но не было времени. Пусть будет так, потом посмотрит и вспомнит, может дорисует, как раз чтобы всегда помнить. Победа, даже такая маленькая, штука непростая и недешевая.
31

Как-то бестолково все: туда-сюда, там что-то делается, тут гремит — как на карусели. Нихрена не успеваешь сообразить. Ну, Крота хотя бы не укачивает, в отличие от Скрипача. Он усмехается, вспомнив бледно-зеленого огнеметчика, смотрит на волны.

Везде, во все стороны, война. Неужели не осталось на свете мест, где не стреляют? Крот уже и забыл, сколько они возятся тут, в пыли. Год? Два? Может, поэтому у всех тут новые имена? Невозможно, чтобы с тебя содрали твою гражданскую кожу, целиком, до последней бейсбольной карточки, и ты остался бы Перри. Или Джоном. Или Адамом. Или Полом. Когда все это закончится, что он будет делать с Кротом? Сумеет просто повесить его на гвоздь? Или так и потащит с собой назад, домой?

Здесь, на Тараве, какая-то совсем другая жизнь. Очень ползучая, как у жуков. Он и ощущает себя сейчас жуком, на которого какой-то малолетний придурок навел лупой солнечный луч. Только он не жук нихрена. Он чувствует, думает, ему жарко и винтовка мешается. Он не просто песчинка, одна из многих! Хотя сейчас лучше сливаться с песком, потому что песку не больно, когда в него попадает пуля. Злой визг заставляет дернуться.

— Ой.

Так и без башки остаться недолго. Дасти бы опять сказал, что он уснул. Ну чего тут сложного: ползешь и ползешь! Крот ползет вместе с парнями со второго и очень старается не отвлекаться. Отвлечешься тут, когда тебе япошки в жопу целят. Хороший парень этот Кюрасао. Гуадалканал видел. Хотя в собственном отделении Крота почти все видели.

Знакомая песня. Крот уже бывал в такой ситуации, когда перевелся в новую школу. Все между собой знакомы, все лучше тебя, желторотика, знают что к чему и смотрят выжидательно: давай, мол, соответствуй. Но он справился. Слушал, наблюдал и учился — соответствовал. А еще у него тогда был Чероки. Хотя сейчас тоже все неплохо. Ты просто смотришь на их лица, копируешь их спокойствие — и кажется, что сам его чувствуешь. И все равно, вопреки очевидному Крот выделял Скэмпа из прочих, потому что тот был «такой же»: новичок, необстрелянный. Не выйдет быть круче Парохода или Дасти, но в чем-то уступить Скэмпу было бы обидно. Пива ему, блядь. Перетопчется! Возьму и не потащу его рюкзак.

Крот как-то неожиданно остался вдруг без винтовки. Ладно, потом разберемся, сейчас ползем дальше. Рюкзаки — вот они, родные, и хочется похлопать по ним, как по плечу старого товарища. Блин, они реально такие тяжелые? Надо было еще кого-нибудь с собой позвать, а то как теперь… Ой, и не забыть доложить Клонису, что у них тихо, и спросить, надо ли окапываться или чего. Сейчас только он там насоветуется со всеми. Как раз, может, Кюрасао с остальными вернутся. Вот, кстати, и винтовка нашлась.

Крот оглядывается по сторонам — и посреди раскаленного Бешио его вдруг пробирает озноб. На раненых смотреть почему-то страшнее, чем на мертвых. Они шевелятся, стонут. Вот Шорти. И Обжора. И кровавые тряпки на ноге. Заколебешься теперь заматывать. Крот тяжело сглатывает, трясет башкой. Хреново Обжоре. Наверное, надо дать ему попить? Но лезть санитару под руку не хочется, а хочется тихонько отойти, как в церкви, чтобы не тревожить. Как будто, если подойдешь слишком близко, заразишься смертью. И Крот позорно отводит глаза. Больше… Надо больше аптечек взять с собой, вот что. Он принимается потрошить рюкзак, на песок летит всякое барахло: носки, швейный набор. Нахрена он потащил сюда швейный набор? Взять пайки и лекарства, еще, может, что по мелочи. И рюкзак Дасти, конечно, целиком. Знакомые голоса заставляют навострить уши. Мыло! Смайли!

— Эй, парни! Как отдыхается?

Хочется звучать браво, но голос подводит. И лыба идиотская на пол-лица. Но Крот ужасно рад, он сейчас — самый щедрый человек на свете.

— Курить хотите? У меня есть!

Пихает кое-как к себе добытые у кого-то аптечку и паёк (но не у Джока и не у Гуся — нечего хватать чужое без разрешения), затягивает рюкзак и спешит к своим: хлопать по плечам, переглядываться. Одежда мокрая на ощупь, заметно липнет к телу, но все равно приятно ощутить живого человека.

— Чего, где Красотку потеряли? Вам щас куда? Ой! А я ж должен спросить… Погодите, мужики, я на минутку.

Клонис занят, и людей вокруг собирается все больше. Крот дожидается паузы и выпаливает:

— Разрешите обратиться, сэр! Сержант Дасти, э-э, Томпсон докладывает, что у нас там тихо, и запрашивает дальнейшие указания. Ну там, окапываться или куда…
Беру два рюкзака: свой и Дасти. Из своего вытряхнул хлам и пихнул взамен еще одну аптечку и еды.
Жду Кюрасао (и остальных).
Исполняю приказ Клониса, но в хорошей компании, один вперед не лезу.

Из рюкзака выкинул:
Отредактировано 01.08.2022 в 23:09
32

  Мрачный обронил скупую улыбку и ответил, почему-то повернув взгляд к Янгу и толкнув того в плечо:
  – Смотри, какой Макартур выискался. Без него-то комендоры не разберутся, куда и в кого стрелять надо. Где уж им уж. Ты вон сходи к новому ротному, просвети его. – Диаманти наконец одарил возмутителя душевного спокойствия презрительным взглядом. – Ты что же хотел? Постреляем, прыгнем купнёмся, сфотографируемся для корреспондентов, и домой, в Сан-Диего? Так и на Гуадалканале также было. И тоже не подавили, и тоже не попадали. Или ты думаешь, я под пулеметами японскими не лежал, ни под осколками? И лежал, и снайпер меня выцеливал, и гранатами в меня кидались. И чего? А ничего. А почему? А потому что голову дерьмом не забиваю. Капитана у него, понимаешь, убили. Твое какое песье дело? Начальники у тебя не переведутся, и артиллеристы тоже. Без нас с тобой разберутся, куда на кого снаряды класть и кому командовать. Так что таскай свои писюльки и не сри в душу остальным, знай свое дело. И вообще, сползал бы за рюкзаками, помог бы товарищам, а то больно много мыслей у тебя в голове, столько не положено. Малой, слышь, вправду, сползай, посмотри, чего там этот трясется. Может, раненый на самом деле, просто не сознается.
  Мрачный хотел было сплюнуть в сторону Ссыкуна, да уж больно слюны жалко. Воду уже всю выдул.
33

Уистлер выбрал не самый удачный момент, чтобы обратиться к огнеметчикам за поддержкой (если именно за этим он, конечно, влез в разговор). Скрипач был слишком занят — жалел себя и переживал переход своих отношений с войной из платонической фазы в более интимную, а Диаманти вообще выдавал дружескую поддержку только по мифическим талонам, которых все равно ни у кого не было. Точнее... вот сейчас он как бы вроде и что-то ободряющее говорил, просто при этом еще смешивал собеседника с верхним слоем почвы. Такой уж у него был подход, к нему надо было привыкнуть. Зато Айзек сразу почувствовал себя немного лучше. Это звучало почти как похвала, когда Мрачный костерил кого-то другого, а не его.

Янг еще разок обвел глазами пляж. Впрочем, его взгляд сейчас не задерживался ни на трупах, ни на раненых, ни на рифе, где мельтешили какие-то фигурки. Это все была большая история, большая трагедия, а со Скрипачом случалась своя, маленькая. И она вроде бы была частью вот этой, общей, а вроде и сама по себе. Не подполковник, и даже не капитан будет прикрывать его в этой загадочной "имитации атаки". Или тащить в укрытие с дыркой в не положенном по уставу месте. Что ему, Айзеку, до Ами, Ами даже имени его не знал.

Айзек кивнул капралу, отвалился от стены и плюхнулся пузом на песок.

— По-моему, на нашей стороне все равно лучше, — заметил он, проползая мимо Уистлера. — Даже без подкреплений и артиллерии. Не хотел бы я...

Чего именно Скрипач не хотел, Уистлер так и не узнал, потому что Айзек посмотрел куда-то как бы сквозь бревенчатую стену, помотал головой и, так и не закончив фразы, уполз к Москиту.

— Эй, ты как? — Скрипач уселся рядом с рядовым, скрестив ноги, и попытался заглянуть тому в глаза. — Джон? Джон, правильно? Почти как мой баллон с напалмом. Ну, это не важно. Ты не ранен? Может, помочь чем?
После приказа Клониса возвращаюсь к Диаманти, надеваю рюкзак рядового Феликса Росса (кто вообще называет сына Феликсом), переноску тащу. Свой рюкзак оставляю (всякую мелочь из него рассовал по карманам раньше, см. инвентарь)
Отредактировано 01.08.2022 в 19:22
34

- Сарж. Бросьте гранату. Я сразу после взрыва, за ней, а? Только дай немного времени, глаза к темноте хоть немного приспособлю. - Лобстер еле шепчет, сжимая в руке ружьё. Будто это и не ружьё вовсе, а копьё. Нет, если Брукс откажется, он всё равно полезет внутрь. Но сначала надо подготовиться. Вода ещё приятно побулькивала внутри. Коннер зажимает глаза ладонью, прижимаясь к песку. Маленькая глупая хитрость - просто спрятать глаза от солнца, и закрыть веки. Он так иногда делал, когда нужно было выходить в темноту из дома, где горели свечи, на встречу с друзьями. И чтобы в темноте не ступить на ту чёртову скрипучую ступеньку, иногда он жмурился вот так. Глупость конечно, но всё равно лучше чем ничего, верно? Правда глаза всё равно открыть придётся. Иначе мимо входа промажет. Лобстер не додумался попробовать закрыть только один глаз, это было немного вне его подготовки и опыта.

- Или можно просто крикнуть, и бросить гранату. Не вынимая чеку. И послушать немного. Если завозятся, то и вторую можно, но это с криком надо. - Кеннет так делал со скунсами. Хотя кидал он конечно не гранату, а просто камень. Кинет и послушает, как они себя ведут. Один раз скунс вылез, и ему пришлось бежать. Хорошо что этот чёрно-белый засранец по нему не попал. Но ох и страшные звуки он издавал..
Вариант 1, на вкус сержанта, с небольшим дополнением. Бросить гранату, а затем добросовестно исследовать убежище.
Отредактировано 01.08.2022 в 14:42
35

Джелли тяжело дышал, при каждом выдохе на губах лопались маленькие белые пузыри, как будто он мыла поел. Выглядело это все очень плохо и Клонис понимал, врят ли он выживет. Это зрелище молодого парня, что умирает, выполнив его приказ, было настолько деморализующим для лейтенанта, что он, пробормотав что-то невразумительное, поспешил ретироваться из импровизированного лазарета. Тем более пришли задачи от временно командира, и их надо было выполнять, чтобы таких умирающих было как можно меньше. Так, по крайней мере, можно оправдаться перед собой. По крайней мере, пока.

Манго, в целом, одобрил план, внеся в него косметические изменения. И самое удивительное, что достаточно здравые, на взгляд Клониса.
- Принято, Френсис, усилю Дасти огнеметами и прикажу давить центр. Пойду отдавать приказы.

Осторожно приподнявшись над частоколом, Клонис с удовлетворением увидел, что отделение Брукса даже без команды занимает казарму слева, так что план уже начал выполняться сам собой, что является признаком как минимум хорошего плана. Значит, левый фланг уже в порядке, осталось подтянуть центр и правый. И пулеметчикам придать кого-то. Тут как раз и Крот приполз от Дасти за указаниями.

- Диаманти, Янг! Огнемет уже надели? Ползите к Дасти, скажите, чтобы окапывался и взял на прицел руины спереди и, как мы начнем атаку, так вел по ним плотный огонь. А вы, тогда же, прожарьте руины напалмом. Армстронг, сопроводи их.

Повернулся к своим посыльным.
- Так, Уистлер, ползи к Хобо и скажи...


отдал одну команду, пока не началось...
Отредактировано 01.08.2022 в 19:04
36

  Выслушав всех, Донахъю потянулся пригладить волосы и… ожидаемо наткнулся на каску. Чертыхнувшись, он впечатал ладонь в землю, подняв маленькую песчаную бурю, и коротко выдохнул. Осмотрев еще раз тех, с кем ему предстоит выполнить вероятно невыполнимый приказ, офицер хрипло припечатал:
  Ну вот и хорошо. По местам, джентльмены, и да поможет нам Бог. Я остаюсь здесь, в пределах командования пулеметами, так что посыльных направляйте сюда. Удачи нам. Мистер Блэкторн, оставайтесь пока со мной – вы наш резерв.

  С каждым словом голос становился все белее хриплым – словно наждачкой по дереву, в горле стоял словно весь песок Таравы. Курением тут не поможешь: лейтенант отстегнул флягу, открыл ее и присосался, как умирающий от жажды в пустыне – только кадык поршнем заходил. Теплая, с легким металлическим привкусом вода сейчас была приятнее любой колы, бодрила надежней самого отменного бурбона, приносила с собой легкую искрящуюся радость, смывая все тем мелкие камешки, что, казалось, застряли внутри, мешая говорить и думать. Отлипнув наконец от вожделенной влаги, Фрэнк поболтал флягу, удостоверившись, что на дне что-то еще плещется, кивнул удовлетворено и, возвращая ее на законное место, перевел взгляд на оставшихся неподалеку нижних чинов.
  - Ты, - палец указал на Инджана, - остаешься до обнаружения своих в моем распоряжении как посыльный.
  Следом покрасневшие от песка глаза офицера уставились на Дроздовски:
  - Дело говоришь, но не до того сейчас. Винку приказ иди передавай, заодно укажи цель, и потом обратно.
  Прикрывает глаза на секунду. «Потом к Парамаунту? Нет, тот план слышал, знает, что делать».

  Ну вот все слова и сказаны. А что еще делать? Переспрашивать Роббинса, насколько он уверен в потерях взвода Флинна? Просить указать, откуда именно шли? А толку? Все равно сейчас закружит, завертит горячка боя, в которой он будет одновременно и сторонним наблюдателем, и режиссером, где будет не до того, что происходит в полутора сотнях футах по сторонам, а все внимание будет сосредоточено на этой узкой полосе перед пальмами. Несколько деревянных хибар, непонятные развалины и сколько-то узкоглазых макак за ними, только и ждущих, чтобы янки – гайдзины, так, кажется? – сунулись.
  Финну уже не помочь, если, конечно, есть, кому помогать. А вот раненным помочь можно: отрядить, приказать, проверить… Важное дело: парни, зная, что их не бросят, будут сражаться еще лучше. Вот только времени на это нет: придумывать, что использовать в качестве носилок, выделять людей, когда каждый штык на счету… Милкшейк и те раненные, кто может сам передвигаться, должны пока что позаботиться о себе сами. Вот когда линия укреплений будет занята, когда готовящиеся к атаке на взлетку японцы подставят скулу, тогда… Только сначала для этого «тогда» дожить надо.
  А пока что остается дождаться, пока взводные достигнут своих позиций, и отдать приказ пулеметчикам объявить о начале «концерта». А там уж придется курить в кулак чуть ли ни в пару тяг сигарету, следить пристально за происходящим и решать, что и где подправить, чтобы и приказ выполнить, и людей сберечь. Жаль только, что резервов всего-навсего три человека, не считая его самого…
37

Хороший бамбуковый демон - мертвый бамбуковый демон. Да, разумеется, сверхзадач - захватить Тараву целиком - командиры не ставили, но то, что японцы отирались в такой близости от их позиции, не могло не нервировать. И, похоже, схожие мысли посетили не только его. "Сутулый" и "Ферма": как раз пара добровольцев. Инициатива - она такая, да. Но сначала, сначала нужно разобраться с Тревино. Подумалось, что, будь капрал подальше от того, что здесь может начаться, и на душе у самого "Хобо" будет спокойней.
- Джасти, слушай сюда. Сейчас мы тут немного пошумим, а ты пока ползи к берегу. Где-то там лейтенант будет - найди себе пушку. И фляжек пару-тройку захвати, если найдешь. Вдруг кому уже не нужны.
Ясно кому, мертвецы не сохнут - мертвецы пухнут. Мертвой водичкой разжиться, ага. И если в другое время и в другом месте от одной мысли о том, чтобы пить из посудины, которая не просто принадлежала, а вообще лежала рядом с трупом, у Роберта случился бы заворот кишок, то сейчас, отчего-то, стало ему как-то плевать на этот факт. Вода есть вода, парни - нам нужнее, извините.
- Так, джентльмены... Пора поработать. Хоббс, Паркер - готовьте гранаты, по паре штук. Я и вы - втроем - сползаем в гости к япошкам, угостим их настоящими американскими ананасами.
Порывшись в своих закромах, вытянул пару овалов смертоносных, усы позажимал осторожно.
- Остальные - все внимание на гребаный имперский сарай, огонь по готовности. Увидели рисоеда - стреляйте.
Скинув рюкзак и примостив его у стеночки, еще раз проверил гранаты и оружие, осмотрел отделение. Храни вас Христос, парни.
- Все, поехали!
Стратегическая военная операция вооруженных сил США против войск Японии в ходе Второй мировой войны, в узком кругу известная как операция "Сарай". Начало.

1. Отправить "Аборигена" за оружием, водой, парой ящиков виски, коробкой сигар и несколькими распутными женщинами.

2. Раздать команды, определить "добровольцев".

3. Вооружиться, разрюкзачиться.

4. Ползти вперед, убивать людей.
Отредактировано 01.08.2022 в 21:45
38

Semper Fi Da_Big_Boss
02.08.2022 23:36
  =  
Лобстер
  Сержант кивает, достает гранату из оттопыренного кармана.
  – Перестрахуемся. Подожди, по команде внутрь. Только по команде! – шепчет он, явно боясь, что ты забежишь сразу, а тут она и рванет.
  Хлопает запал, от лимонки идет дымок, граната исчезает в темноте и катится, отскакивая и щелкая по бетону, как камешек. Звук отдает слабеньким эхом, и он такой... холодный почему-то! От звука будто бы веет прохладой!
  Ва-дууум! – глухо и страшно бухает внутри, а проход выдыхает облако пыли, как проснувшееся и чихнувшее чудовище, от которого над землей видно только голову.
  – Пошел!
  Кидаешься вперед, непроизвольно кашляешь, хочется закрыть лицо ладонью. Колешь штыком пустоту. Темно. Прохладно. Никого нет, в темноте мерещится что-то враждебное. Раздумываешь, не пальнуть ли от греха...
  Отпустив винтовку левой рукой, шаришь ею в темноте. Ага, стена. Проходишь три шага наощупь, штык со стуком упирается во что-то твердое. Щупаешь. Дверь похоже! Деревянная. А что за ней? Вот и ручка. Открывать?

Манго
  Блондин кивает и удаляется в сторону своего взвода, Кремень тоже кивает и остается рядом.
  Слипуокер высовывается, чтобы передать приказ Винку, находит его глазами.
  Вроде все нормально, план, хороший или плохой, начинает работать.
  Запоздалое предчувствие, что сейчас...

Диаманти
  – Да че ты лечишь-то, – отмахивается пренебрежительно Уистлер. – Наши-то, конечно, победят. Только доживем ли мы до этого?
  Он пожимает плечами. Тут его зовет Клонис.

Скрипач
  Москит вздрагивает, поворачивается. Он смотрит вроде на тебя, а вроде и куда-то за тебя.
  – Не знаю, – говорит он тихо. – Не знаю.
  Потом вдруг переводит на глаза на твоё лицо, словно замечает, что с кем-то разговаривает. И пугается.
  – Я не... Не надо, – просит он, вжимаясь спиной в стенку. – Не надо... Я не... Я...
  Подтягивает колени к животу.
  – А ты кто? – спрашивает, вдруг что-то поняв, спохватившись. – Напалм? Где? Не надо! – снова пугается.
  А тебе уже пора бежать дальше. Ну, не бежать, конечно. Карабкаться, перебираться, ползти. Наконец-то уйдешь от этой стены.

Слипуокер
  Высунулся, нашел глазами Винка. Не сразу нашел – они с Домино в углублении засели, мешками обложились. Передал приказ. Делов-то. Мог бы и сам крикнуть, начальник. Впрочем, твоё дело простое, передал и передал. Домино кивнул, дескать, поняли. Что еще лейтенант Донахъю прикажет?

Крот
  – Немного коктейлей не хватает для счастья. Да оставь себе курево, пригодится ещё, – откликается Смайли. – Красотка со своими, там, на правом. А на что он тебе?
  Потрошишь рюкзак, выбрасывая на песок ненужное. Ложки-миски обиженно звякают. Так, что ещё? Шнурки... на кой ляд тебе шнурки? Тут бы ноги целы были. Победоносных марш-бросков, кажется, не предвидится.
  Уже возвращаются Кюрасао с Ушастиком.
  Спрашиваешь у лейтенанта, но он занят – говорит с посыльным. Ты некстати. Хотя ну какая разница? Сейчас и тебе ответит. Несколько секунд, это же чепуха.

Клонис
  Уистлер, вздрогнув (он о чем-то говорил как раз с огнеметчиками), оборачивается, слушает тебя, выражая готовность на потном лице.

Инджан
  Вот так, приписан к другому взводу. Ну, и не беда!
  Посыльный – вроде хорошая должность: не пошлют грудью на пулемёт. Повезло тебе. Или не повезло? Придется одному бегать под пулями, и ещё и как можно скорее.
  Сложно сказать, тут всё не сахар.
  Офицеры командуют, ты сидишь. Замечаешь винтовки, сложенные сбоку, выбираешь себе одну. Оттягиваешь затвор – вроде, всё в порядке, песок не набился. Жить можно.

Сирена
  Газолин косится на тебя.
  "Ебать-копать, какое рисование, вы что меня, не прикроете из окна?!" – читается в его слегка ошалелом взгляде. Но вслух он этого не говорит.
  – Есть.
  Он идет к тому же окну, через которое вы залезли.
  Газолин совсем недавно женился, и ему тяжело. У него в Новой-Зеландии – неудовлетворенная женщина, красивая, как кинозвезда. Ты не был на свадьбе, но слышал от тех, кто был, что там какая-то просто фамм-фаталь невероятная. И ему надо сейчас быть не тут, где его могут в любой момент сделать инвалидом или просто убить. По любым законам, божеским ли, человеческим, ему надо сейчас быть в Веллингтоне и жарить свою красавицу без остановки, как стейк-рибай или, как его называют местные, "Шотландское Филе"... А он здесь, среди потных недоумков, на никому не нужном острове, где в бессмысленной битве десятки парней превращаются в стейки и отбивные у него на глазах.
  Но он держится, как скала. Он – очень хороший морпех.

Хобо, Ферма, Красотка Джейн
  – Есть! – парни достают гранаты, шатают проволочки, ослабляя чеку, "но не слишком". Собраны, готовы. "Вот это дело" – написано на лицах. И даже видишь зависть во взгляде Заусенца! Все воспряли духом. Да, тяжело. Да, херня какая-то. Но – можно бить япошек. Ещё немного, и побьем! Подорвем их в этой их развалюхе, осмотримся и пойдем дальше. А там уж и до другого берега рукой подать.
  Сутулый меняет магазин на полный. По уставу он скорее должен со своей дурой прикрывать вас, а не лезть вперёд, но и свой резон в твоем приказе имеется – как захватите барак, будет легче с автоматической винтовкой оттуда отстреливаться.
  Абориген выбирается первым, через окно. Вы ползете через дверь, загребая локтями. Вот он, барак, приближается, всё ближе и ближе. От земли он кажется здоровенным, а пальмы вообще высоченными, как телеграфные столбы. От земли всё кажется большим.
  Уязвимо вы себя чувствуете. Но ничего, Хоббс и Паркер поспевают за тобой. Ещё столько же проползти – и всё, можно ебашить. Страшно, конечно, что какой-то япошка выглянет и гранаткой вас. Но Заусенец и Красотка бдительно следят. Всё будет нормально.
  "Нормально делай – нормально будет!" – говаривал отец Фермы.
  Сейчас-сейчас...
  Красотка видит где-то на периферии зрения, как ползут морпехи, но взгляд сосредоточен на "мишени" – провале окна, снова четко проступившем, когда пыль сдуло ветром. Пусть кто-нибудь только попробует высунуться.

***

  Но не только на руке у лейтенанта Донахъю тикали часики: три человека в этот момент одновременно смотрели на циферблаты и ждали момента.
  Один из них был унтер-офицер Ооцуки, другой старшина Такано, а третий – унтер-офицер Итикава.
  Ооцуки ждал, когда стрелка доползет до 10:35 с нетерпением. Ему было двадцать четыре года. Это был свирепый, крикливый и жутко активный коротышка. Перед начальниками он всегда тянулся в струнку, а подчиненные его побаивались – на них он всегда орал, едва не срываясь на визг, придирался по малейшему поводу, выпучивая при этом глаза, так что видны становились белки. Он становился при этом похожим одновременно на бешеного кролика и на маленького дикого кабана. Одет сейчас (как и всегда) Ооцуки был по всем правилам, несмотря на жару: тропический китель наглухо застегнут, подбородочный ремешок плотно обтягивает подбородок, фигура затянута ремнями в рюмочку. Левая рука в белой нитяной перчатке как прибитая гвоздем прижимала к бедру меч, а в правой он сжимал палку. Ему было плевать на жару – сегодня был лучший и самый главный день в его жизни: он надеялся вскоре погибнуть в бою и твердо верил, что после смерти станет ками.
  Итикава был флегматичным тридцатилетним моряком, который принял своё повышение до унтер-офицера несколько лет назад скорее с тоской, чем с радостью. Но он был старательным, и командирам этого хватало. Третий день он страдал от зубной боли – на острове разбомбили лазарет, и стоматолог погиб – но выполнял свой долг с упорством фаталиста. Итикава то и дело прижимал руку к щеке и кривился, и лицо его становилось в этот момент жалким. Он знал об этом и старался немного отворачиваться от подчиненных, чтобы солдаты не видели этого. Он тоже знал, что скоро умрет, но ждал этой смерти, как избавления.
  А старшина Такано вообще не думал о смерти – ему было двадцать шесть, и он делал свою работу с легкой небрежной гордостью: "Вот я какой! Я лучший в своем отряде! И лейтенант Фукуи знает это, и я знаю, и это в порядке вещей." Он только старался не зацикливаться на мысли о воде, которая плескалась у него во фляжке на поясе. Он не знал, будет ли ещё вода, и мысленно хвалил себя, если удавалось не думать о воде хотя бы десять минут. Его китель был расстегнут на две пуговицы, а кепи – слегка сдвинуто на затылок, и он знал, что ему не сделают за это замечания, но большего он себе никогда и не позволит.
  Все трое находились на разных позициях, в сотнях метров друг от друга, но все они сейчас готовились выполнить приказ, доставленный посыльными от майора Кикути. Собственно, они его уже выполняли, просто в 10:35 каждому из них надо было подать новую команду своим людям.
  Когда до 10:35 осталось полминуты, нетерпеливый Ооцуки по обыкновению заорал на подчиненных и принялся размахивать палкой, бегая по позициям. Итикава просто отдал команду и дождался, пока один из бойцов, часто моргая, повторит её и начнет выполнять. Такано же сначала посмотрел на лейтенанта Фукуи, который стоял метрах в пятнадцати справа и тоже смотрел на часы. Их взгляды встретились. Фукуи кивнул. Такано тоже кивнул, неслышно, одними губами проговорил "Хай!" (всё равно лейтенант уже тоже наполовину оглох), отдал команду и спокойно принялся обходить позицию, чтобы убедиться, что подчиненные всё делают верно.

  Потом практически одновременно все трое сказали одно и то же слово.
  Ооцуки при этом выставил свою палку в сторону северного берега – того его места, которое можно было, глядя на японскую карту, назвать "центральная часть штабного сектора 7-го отряда". Раздув ноздри, выкатив глаза, он прокричал это слово дважды хрипло и яростно, как будто медлительность подчиненных бесила его или как будто он сейчас втыкал в чье-то тело свой меч:
– УТЭЭЭЭЭЭ! УТЭЭЭЭЭ!
– Утэ! – коротко выдохнул Исикава, морщась от накатившей боли и взмахнув рукой, как умирающий журавль.
– Утэээ! – гулко, словно колокол, хорошо поставленным голосом выкрикнул Такано, уронив в пропасть заранее поднятую руку.

  Вы, конечно, ничего этого не знали и не видели. Для вас это всё выглядело, как на несколько секунд произошедшая в канонаде на левом фланге заминка. Большинство её даже не заметили, увлеченные своими делами, разговорами и планами.
  Заминка, не более: замолчавшие было пушки где-то на другом краю острова опять бухнули: Дууум! Дууум! Ду-дуум! И опять раздался шелест, свист и рокот летящих снарядов.
  Но он звучал слегка по-другому – чуть ярче, чуть громче, чуть резче, чуть...
  Даже не все в последнюю долю секунды осознали, что все эти снаряды летят теперь... В ВАС!

  Никто из вас раньше не был под таким обстрелом.
  "Как же так? Мы же сейчас вот только, на пляже... минометы эти, которые гранатометы... и шрапнель тоже рвалась в воздухе совсем недавно..."
  Нет, всё это было абсолютно "не то", парни.
  Заряд коленного миномета – это что-то вроде "толстой" ручной гранаты. Когда она бабахает, даже близко, вздрагиваешь с мыслью: "Ох, йопт! Что это было?", как если бы где-то поблизости внезапно рванули петарду. Вздрагиваешь от звука, он и пугает, но и только.
  Когда в воздухе раскалывается шрапнель – это тоже страшновато: как будто гром и молния, только что сверкавшие в миле от тебя, внезапно ударили совсем близко. Оторопь берет! И вообще шрапнель – опасная штука, особенно на открытой местности. Когда огонь корректируется, она буквально выкашивает пехоту, даже залегшую – недаром скорострельные французские пушки в Великую Войну называли "адской косой". Но беспокоящий огонь шрапнели, да ещё вслепую – это тоже не более, чем пугающе, пока свинцовые шарики не попали в тебя или в соседа. Шарахнула молния: "Уф, напугала! Хорошо, что не в меня!" – и воюем дальше.

  А когда восемь пушек выплевывают по вашим позициям каждая по семь-восемь осколочно-фугасных гранат в минуту, и они рвутся одна за другой на пятачке сто на тридцать ярдов – это сродни чувству, как будто ты находишься на улице во время землетрясения, и на тебя со всех сторон падают дома. Уворачивайся, не уворачивайся – тебя раздавит. Да, пушки стреляли вслепую, но по хорошо известным ориентирам, а дистанция до них была смехотворная – наводясь в центр вашей позиции, каждое из орудий полностью вписывало в неё свой эллипс рассеивания.

  ГРА-АХ! ГРА-АХ! ГРА-ГРААХ! БАДААААХ! БАДААААХ!
  Перед тобой встает из земли что-то большое, как дерево, что-то сильно больше тебя, и падает! Одновременно тебя бьет воздух – буквально бьет, под дых, в лицо, толкает по всему телу. Не ветром обдувает – бьет, как туго набитым мешком с рисом, как мокрым полотенцем. Это не просто пугает – это ошеломляет. Земля вздрагивает раз, другой, опять, кажется, что с каждым разом всё сильнее и сильнее! Пыль и песок взлетают не вскинутые фонтаном, в середине взрыва, а приподнимаются вместе с ним целым пластом ярдов десять в диаметре! И снова! И снова!
  Тело непроизвольно начинает дрожать. Если бы спинной мозг и вестибулярный аппарат умели говорить, то стонали бы что-то вроде: "Хватит! Пожалуйста! Хорош! Не надо больше!"
  Горячий воздух избивает тебя, пыль накрывает пеленой, и через эту пелену летят смертоносные осколки, открамсывая куски бревен, свистя и визжа. И не только осколки! Летят камни, куски всего, что находилось на земле – листья, каски, мешки с песком, обломки досок, осколки бетона, фляжки, оружие. Сверху падает дождь из песка и всего чего угодно. Ты даже не можешь понять, что это за предметы проносятся со всех сторон и во все стороны: какие-то великаны играют в бейсбол этим островом, понимаешь? А ты – козявка на их мяче.
  Люди кричат, но их крики тонут в грохоте разрывов.

  Бывалые пехотинцы из страшного 1917 года посмеялись бы над вами – четыре легкие гаубицы и четыре полевые пушки? Да это чепуха какая-то! Они неделями сидели под градом шестидюймовых "чемоданов", они под ним спали, ели и рассказывали анекдоты. Но для вас, застигнутых врасплох (никто даже окопаться не попытался) сосредоточенным огнём на подавление, который вели четыре огневых взвода рикусентай по приказу майора Кикуты, это был абсолютно новый опыт. Никакие учения к такому подготовить не могли. Это было... как будто вы ехали по дороге, насвистывая "Горниста из роты B", и тут в ваш Форд врезалось десять других автомобилей подряд. Как будто вы зашли в клуб, чтобы потанцевать, а вас ослепили яркой лампой и начали безжалостно охаживать бейсбольными битами. Как будто вам завязали глаза, но вместо чувственного поцелуя стали поливать тяжелой, сбивающей с ног струёй из пожарного брандспойта!

  Ничего похожего на Гуадалканале никто из бывших там не припоминал. Ваш батальон обстреливали, конечно, но не так. Огонь на подавление – это не то же, что пара взрывов в полусотне ярдов.
Японские пушки, которые били по "Фокс", перенесли огонь на вас и ускорили темп стрельбы.

  Манго, Клонис, Инджан, Мыло: Вы были за стеной, и тут пошло-поехало. Снаряды падают вокруг вас, ебашат по пляжу, рвутся на мелководье, поднимая ещё и тучи брызг.
  Скрипач, Диаманти, Крот: Только вы собирались перебраться через стенку, как небо посыпалось на пляж, а пляж встал на дыбы.
  Слипуокер: ты высунулся, чтобы передать приказ Винку, даже что-то крикнул, и тут как ебануло!
  Винк: Сидел в своем укрытии из мешков. Теперь ты в нем лежишь, и оно кажется тебе игрушечным. Слипуокер передал тебе приказ Манго, ты не уверен, что помнишь его.
  Лобстер: ты забежал внутрь, немного пошарился туда-сюда, а наверху началось какое-то светопреставление.
  Сирена: Ты был в бараке по счастью. Снаряды по счастью в основном рвутся подальше, там, где твое командование. Но и к вам залетает, один шарахнул так близко, что Газолин присел под окном от греха. Он немного ошалел, но сейчас, похоже, полезет на улицу – в таком грохоте хрена с два до них докричишься. А у тебя резко пропала охота к живописи: осколки (по звуку размером с ладонь) колюче стучат в стену, некоторые залетают в окна, втыкаются в бревна. А твои люди на улице. И люди Дасти тоже.
  Хобо, Ферма: обстрел застал вас на полпути к бараку. Чувствуете себя, как тараканы посреди кухни, где справа и слева (больше слева) хлопают по полу тапком, давя таких же тараканов, видимо.
  Красотка Джейн: По плану вы должны были прикрывать сержанта. Теперь вы все лежите, вжимаясь в какие-то циновки на полу, а ваш спичечный домик дырявит осколками, как швейцарский сыр. Один снаряд, и вы все – куча трупов.

Всем:
- Можно написать короткопост о том, что вы чувствуете. Без действий, пока что (мы пока даже не знаем, живы вы или нет). А можно этого не делать и докинуть в старый пост.
- Главное – мне нужно с каждого 2 броска на удачу. Один подпишите как Обстрел (группа), а второй как Обстрел (персонаж).
- Броски соревновательные, т.е. я посчитаю среднее в группе, чтобы определить, кому досталось сильно, а кому – так потрепало нервы.
- Группы такие:
- - 1 - Манго, Клонис, Крот, Винк, Слипуокер, Инджан, Мрачный, Скрипач.
- - 2 - Лобстер, Сирена. Вам к общему зачету +10, вы все же с краешку.
- - 3 - Хобо, Ферма.
- - 4 - Красотка Джейн.
- Личные броски на удачу:
- - Скрипач +10 за правильный ответ в чате, +5 за проворного.
- - Манго +5 за проворного.
- - Лобстер - можешь не кидать, пока наружу не полезешь (если только выглянешь +20). Ты в бомбоубежище, оно рассчитано на прямое попадание и не таких подарков.
- - Винк, Сирена +15. Вы хоть в каком-то вменяемом укрытии.
- Степень опасности хода #Очень опасно.
- Крот - докинь-ка ещё 1 удачу. Пометь её, как раздолбай-сервис.

Также всем, надо выбрать:
- Потрать переброс Grit. Ты можешь худо-бедно соображать, но действовать пока не готов.
- Не трать Grit: ты в таком ахуе, что ничего не можешь и не собираешься делать – только лежать, кашлять и ждать, пока тебя убьет (опционально: кричать "ААААА!", пока песок не забил тебе рот). Тебе понадобится время, чтобы просто прийти в себя.
- Брось Grit по высокой ставке со штрафом -10. Ты сможешь действовать прямо сейчас. Например, поискать укрытие получше. Или ползти куда-то. Или что-то скомандовать. Но это и опаснее – как минимум ты не прячешь голову в песок (а сейчас это лучшая линия поведения для желающих выжить).
- Сирена – ты в несколько более выигрышном положении. Вы можете не тратить Grit и начать действовать чуть погодя. Или попробовать бросить без штрафа – и действовать сразу.
- Лобстер - тебе надо кинуть Grit по низкой ставке, чтобы высунуться наружу. В остальном ограничений нет.

Статусы
- Обновлю после бросков. Текущие броски - без штрафов.
- "А можно мне использовать выброс адреналина для броска по Grit?" Нет, вы пока слишком ошарашены. Чуть позже будет можно. Если доживёте.
Отредактировано 03.08.2022 в 18:57
39

Когда первые снаряды упали на пятачок пляжа, лейтенант Клонис понял, что не зря гнал свой взвод в атаку. Именно этого обстрела он и опасался, стараясь забросить своих людей как можно дальше вглубь острова. К сожалению, недостаточно глубоко. Но сейчас, лежа между бревнами забора и чьим-то телом, лейтенант старался вжаться как можно глубже в землю, обнимая карабин. Потому что за таким обстрелом и пойдет настоящая контратака, скорее всего глаза в глаза.

Вжимаюсь в песок и дерево забора. Как можно ниже быть. Так по крайней мере от половины осколков буду защищен.
Трачу переброс Grit. Ты можешь худо-​бедно соображать, но действовать пока не готов.
Отредактировано 03.08.2022 в 15:47
40

Песок встряхнуло и перемешало с небом, и нас вместе с ним. Тело дрожит – лёгкое, будто пустая пачка от сигарет на ветру: куда-то понесло, покатило.

Зажмурил крепко глаза и вцепился в винтовку, чтобы не вырвало её из рук: я хорошо стреляю, а больше почти не умею ничего. Без неё мне здесь смерть.

Не подумал это, как думают мыслями, а как-то просто понял смутно всё и разом. Держусь за оружие и вжимаюсь в песок. Нужно переждать и не теряться: похолодели руки, догадался, что будет дальше – джапы пойдут в атаку. Нельзя лежать мешком – убьют!
--------------------------------
Заявки:

– Стараюсь собраться, не трусить и не тупить: Grit по высокой ставке;
– Лежу и крепко держу винтовку;
– Перк "Невозмутимый".
Отредактировано 03.08.2022 в 12:59
41

Как все быстро. Вот только что ты был охотником, выцеливающим тигра - и вот уже опять щекой книзу, а все вокруг катится к чёртовой бабушке. Какая то щепка впилась в щеку до крови... или это не шепка? Страшно поднять голову, посмотреть.
Трачу Grit без переброса на то, чтобы при удаче потом что-нибудь сделать.

Трачу перк "Везучий ублюдок" на удачу при коллективном обстреле
Отредактировано 03.08.2022 в 21:24
42

"Господи, да куда ж меня занесло, - думал Ферма, - Жил бы на ферме, землю пахал, в выходные брал бы пикап и на танцы ездил, потом отец помер бы и часть земли - мне, там бы работал, виски делал, женился бы на Мэри или Сьюзан, детей бы завел, умер в старости, попыхивая трубкой и попивая пунш, а сейчас сдохну на этом сраном пляже ни за что, просто потому, что какой-то ебаный самурай решил именно сюда пострелять из своей ебаной самурайской пушки".

Эта мысль, очень яркая и четкая, пронеслась в голове Джона меньше чем за секунду.
Отредактировано 03.08.2022 в 13:12
43

Вот и отдохнул, покемарил, растянулся! Молодец, успел до того, как следующие врата адские разверзлись, а мог бы, мог бы...

Да ни о чём Слипуокер не успел пожалеть. Всё равно это были прекрасно потраченные минуты — освежающий глоток воды, тенёк от пальмы, расслабленные мышцы, дельная мысль. Теперь-то уж что? Бог войны сам знает, кого казнить, а кого миловать.

Это Слипуокер не знает, того и страшится.
Пал ниц перед гневом свыше.
Отредактировано 03.08.2022 в 12:07
44

Скрипач упал (точнее, это земля, кажется, встала на дыбы), треснулся каской о стену и слепо зашарил вокруг — найти бы еще какое-нибудь живое существо, просто чтоб знать, что ты не один тут, что это не твоя вина, не кара, не возмездие. Что все это — хотя бы на двоих. Но он понятия не имел, где в этом аду Диаманти. Наткнулся рукой на переноску с баллонами, в них и вжался — в горячий шершавый металл. Ошибка? Ошибка — в восемнадцать пойти добровольцем в морскую пехоту, а это так, небольшой просчет. "Мама," — одними губами шепчет Айзек. Пока так, пока еще так, пока еще не всю гордость, не все упрямство перемололо...

... ну так и прошло-то всего две секунды.
- 2 переброса удачи
трачу Grit без броска
Отредактировано 03.08.2022 в 14:40
45

Сперва была карусель, а теперь их сунули в лотерейный барабан и хорошенько крутанули ручку. Нахер эту ярмарку! Крот вжался в песок и зажмурился, такой маленький под огромным сердитым небом. Его трясло, и весь остров дрожал вместе с ним. А где-то там, посреди этого бедлама, было его отделение. Вы, главное, подождите, парни, не уходите никуда без меня.
Трачу Grit без броска
Отредактировано 03.08.2022 в 18:46
46

Поначалу все было неплохо, даже хорошо - ползли куда-то, к чему-то готовились. Вот он, вот его отделение, вот цель и вот способ ее достижения. А потом, раз, все вмиг теряет смысл.
- Еб...
Только и успевает полувскрикнуть-полувсхрипнуть сержант, когда мир вокруг вдруг превращается в бушующий ураган из ревущей смерти, а ударные волны взрывов начинают швырять его так, как не снилось даже их дворовому коту, когда матушка поймала его за чинным распитием парного молока прямо из ведра. Взрыв, потом еще, потом еще, еще, еще, еще.
В какой-то момент скорее отпустив, чем бросив гранаты - от греха: еще не хватало, чтоб зацепились за что-нибудь и рванули прямо под ним - Ковальски просто обнимает свою винтовку и лежит, стараясь вжаться не просто в грунт, а в саму суть гребаного мироздания, в древние каменные кости, в мертвую песчаную плоть, в соленую кровь этого проклятого атолла.
Планов нет, но есть задача - выжить
Отредактировано 03.08.2022 в 21:39
47

  – Ай-ай, сэр! Малой, дисюдана, чего ты там! Опять пехоте надо путь прокладывать! – Диаманти пополз к стенке, гордо неся на лице доблестное звание сапера морской пехоты, к тому же, в отличие от большинства, уже смотревшего, что называется, японцу в глаза. Уже у стенки он спросил:
  – Готов, Малой? Морпех, слышь, тебя же Кротом погоняют? Давай, погнали. Дасти-то хоть еще живой?
  Неожиданно ему захотелось пошутить над серьезной речью серьезного "начальника артиллерии роты Г", и он даже открыл было рот...

  И, возможно, это спасло его от потери слуха от первого же залпа. Вот теперь шутки-прибаутки закончились. Вот теперь все нытики могут помолчать. Теперь началась настоящая война. Джапы долбили страстно, долбили с жаром. Конечно, не главный калибр линкора, но на роту "Г" с приданными подразделениями и такого хватит. Гул в ушах слился непрерывным тембром, уничтожая мозг, и единственное, на что хватило у Диаманти сил – перекатиться к стенке, закрыв огнемет стенкой с одной стороны и собой с другой.
Переброс Grit
48

  Посмотрев на часы, Донахъю приподнялся на локте, осматривая фронт будущего наступления – не упустил ли чего, не стоит ли, пока еще остались тающие, как лед на солнце, минуты, что-то скорректировать? Додумать ему не пришлось – послышался глухой свист, все нарастающий и нарастающий, а за ним прогремели взрывы – совсем рядом, словно неведомые японские артиллеристы целили прямо в него, такого маленького и незаметного по сравнению с этими огромными фонтанами вывороченной земли и чего там еще.
  Ойкнув, офицер вжался в землю, пряча лицо и чувствуя, как по каске и телу стучат барабанной дробью комья. Что-то пребольно садануло под лопатку, заставляя вжаться еще сильнее, вжиматься в этот горячий песок, еще несколько секунд назад сдержанно ненавидимый, а теперь ставший самым родным и близким. Над головой, справа и слева, спереди и сзади все грохотало, гудело, перемешивая небо и землю, не давая поднять головы и заставляя съеживаться, стараясь стать чем-то плоским, как окопная шутка, незаметным и крошечным.
  «Ф-фак! Хорошо еще не успели атаковать! Гребаные водоплавающие, не сумели… Ох, м-мать, говорил папа, говорили инструктора, занял – окапывайся! Щас кончится – и по нам ударят… Ой-е, только бы не в меня, только бы не в меня, Господи!»

  Головы не поднять, не осмотреться. Приказ не отдать – да и кто его услышит в такой адской круговерти? Сейчас каждый сам за себя, один-одинешенек против этого немилосердного, дикого обстрела. Одна задача, что важнее всех других – выжить. Вот только сделать для нее ничего нельзя – только распластаться ничком и молиться, дрожа, как лист на ветру. И ждать с затаенной надеждой, что скоро у узкоглазых закончатся снаряды.
Трачу переброс Grit. Ты можешь худо-​бедно соображать, но действовать пока не готов.
49

- А?

Без особого энтузиазма Винк начал поворачиваться, чтобы что-нибудь ответить Дроздовски… обменяться с ним понимающими взглядами людей, которых Манго направлял на убой. В этот раз даже не посоветовавшись с, в общем-то, специалистами по тому, что может делать пулемет, а чего не может. Перед глазами Вилли в этот момент стоял Подкова, с его взглядом, готовым поддержать решение Винка не лезть на убой.

- А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

Песок перед глазами был настолько близок, что без труда можно было разглядеть каждую отдельную песчинку. Руки сжимали уши, но не потому, что Винк помнил инструкцию, как действовать в такой ситуации, а потому что он пытался закрыть их от шума рефлекторно. И орал он тоже от страха, а не по военной премудрости про контузии и баротравмы. Как ни странно, думал (если болтавшиеся в голове обрывки мыслей можно было считать за этот процесс) при этом пулеметчик не о себе, а о том, успел ли Слипуокер запрыгнуть обратно или, того лучше, свалиться к ним в окоп, и последовал ли Домино совету Винка не высовываться. И даже начал голову поворачивать туда, где, кажется, был Домино до того как жахнуло.
________________________________

-2 переброса удачи

Броски на обстрелы. Винк лежит на земле, пытается посмотреть, что там с Домино.
Отредактировано 04.08.2022 в 12:00
50

Первые взрывы застали Лобстера в темноте, у двери раздумывающем открыть ему дверь, или доложится сержанту. Похоже он всегда был тем ещё счастливчиком, и начало обстрела застало его в безопасном месте. Сначала парень было подумал что это вновь утюжит флот. Затем пришло осознание, что утюжат по их позициям. Артиллерия, царица полей. Скорчившись в темноте, Кеннет как зачарованный смотрел на светлый проём, ожидая очередного удара и взрыва. С воды эти детонации смотрелись не так уж и плохо, но вблизи..Лобстеру совсем не хотелось выглядывать наружу.

Но там был Брукс. Именно поэтому Коннер всё таки пополз к выходу, согнувшись в три погибели. И застыл у выхода, так и не в силах выглянуть наружу, чтобы позвать сержанта, наблюдая и вслушиваясь, сжимая винтовку в руках, будто она могла помочь ему от снаряда.
-1 удача.
Отредактировано 04.08.2022 в 17:46
51

— Газолин, не вздумай! НЕ ЛЕЗТЬ!
Ты там не помощник, а голову если что разъебет. Сирена и сам ухнул ниже от окна, прикрыв голову и лихорадочно засовывая блокнот обратно в карман. Вот почему, почему решил, что разделиться надежнее? Кретин.
Охота была взвыть так, чтобы прям перекрыло грохот орудий, но задним умом прям любой крепок. Где автомат? Автомат? Вот он рядышком, братишка. Вот сейчас как никогда будет нужен, потому что за снарядами пойдут чокнутые япошки.
Вот повезло-повезло.
Grit не кидаю. Газолину ору сидеть в казарме пока шмаляют.
Отредактировано 05.08.2022 в 00:12
52

Semper Fi Da_Big_Boss
11.08.2022 14:43
  =  
Лобстер (чуть раньше, чем всем остальным)
  Взрывы, конечно, страшные, но для флотских орудий вроде слабовато. Там вообще такие динозавры летают... под тонну весом.
  Сползаешь по стеночке, вслушиваясь.
  А что если и правда флот по вам разрядит пушки? Ууу, тогда только держись.
  Вход в бункер отсюда выглядит светлым прямоугольником, даже чуточку больно смотреть. Пробираешься к нему вдоль стены. Ползти по бетону на коленях неудобно – слишком твердый.
  Гра-аах! Гра-аах! – бьют снаряды, но до тебя доносится всё чуть приглушенно: Гууммгх! Гууммгх!
  В проход вваливается Брукс и прямо за ним – свистит, приближаясь, что-то страшное.
  – Ложииись!
  ГРААААХ! – бьет где-то совсем рядом, и вы оба скорчиваетесь и слышите мерзкое: Виу-виу! Это осколки по бетону прошлись. По звуку сразу представляется, какие они – маленькие, зазубренные, целеустремленные, как злые металлические рыбки-пираньи.
  Приходите в себя – Брукс лежит на ступеньках спиной ко входу, с правой стороны, если изнутри смотреть, а ты к нему лицом, на боку, чуть подальше и у левой стеночки. Выглядывать на улицу что-то расхотелось. Чуть врезало по ушам, но не заложило.
  – Живой? – спрашивает сержант, и вдруг с криком "АААА!", чего от него, всегда флегматично-спокойного, как-то не ожидаешь, вскидывает винтовку и стреляет у тебя практически над ухом:
ШАДАААХ!
  Дзмммммммммммммммммммммммм – это у тебя в ухе. "Тааах! Тааах!" – ещё два выстрела раскатываются глухо, неприятно долбя мозг.
  Открываешь рот, двигаешь челюстью – не, не помогает.
  Брукс тыкает рукой в сторону двери, что-то говорит, видно, как у него рот шевелится. Доходит, как через вату, и только в левое ухо.
  "Лобстер!" "...пошки!" "...инь!" "...уда!" "...анату!"
  Ты оборачиваешься – теперь глаза уже привыкли к темноте, видно гораздо лучше. Дверь – приоткрыта, на ней – отметина от пули, и в щель между дверью и косяком выпал человек. Он лежит на полу, на боку: видно только плечи и голову, и японскую кепку.
Лобстер: Shock 1 – у тебя над ухом палили из винтовки в ОЧЕНЬ замкнутом пространстве. Ты мальца оглох, но не совсем.
В принципе, ты можешь догадаться, что делать.
Их плюсов – тебя только что могли убить в спину. Не убили.

1) Надо за дверь гранату кинуть туда. И можно не одну.
2) Нахер гранаты! "Я ворвусь туда, как бох войны".
3) Надо открыть дверь потихоньку и как-то вбок. Если изнутри будут стрелять, попадут в сержанта, а не в меня.
4) А сделаю-ка я вид, что не слышу сержанта. Пусть сам воюет, раз он такой стрелок охрененный. Сука, чуть слуха не лишил.

Что добросить скажу после выбора.
Дверь, похоже, пробивается пулями... А может, нет. По крайней мере, в неё можно стрелять – они не рикошетируют.
Отредактировано 12.08.2022 в 17:57
53

Da_Big_Boss
11.08.2022 21:54
  =  
Сирена
  – А парни как же?! – кричит Газолин. Но тут в окно снова влетает что-то неприятно-металлическое, тупо бьет в стену, и он сникает, забивается в угол, обнимает винтовку коленями и ждет, тяжело дыша, запрокинув голову.
  Гра-ах! Гра-ах!


Крот, Инджан, Скрипач, Винк, Слипуокер, Мрачный
  Снаряды падают один за одним. Земля дрожит.

  Чувство времени исчезает. Сколько вы лежите так, прикидывая: "В меня!? Не в меня!?" Ба-бааам! Фух, пронесло. Секунды напряженного прислушивания – когда полетит следующий. Шорох по воздуху, похожий на жужжание и рокот и свист одновременно – вжжжж... Его не так-то легко разобрать после того, как барабанные перепонки чуть не лопнули несколько секунд назад, но хочется, рефлекторно очень хочется услышать, ведь за этим шелестом – смерть. Он нарастает и вместе с ним нарастает напряженное ожидание. Мозг сжимается вокруг мысли: "НУ ЧТО!? НУ ДАВАЙ УЖЕ, НУ ДАВАЙ! В МЕНЯ ИЛИ НЕТ!?!?!?!"
  А он жужжит все сильнее, и вдруг жужжание обрывается перед ударом и мозг уже просто сжат в точку: "СЕЙЧАС КАК ДАСТ! СЕЙЧАС ПОСЛЕДНЯЯ СЕКУНДА МОЕЙ ЖИЗНИ! СПАСИТЕ! ЖИТЬ! ЖИТЬ! ПОЖАЛУЙСТА!"
  ТРАБА-БАААХ! – рвется зараза так близко, что воздух шевелит волосы.
  "...йоптвоюмать... пронесло..."
  Ффу... ффу... ффууууу.... Хочется дышать, плакать или просто свернуться в клубок и полежать, и пусть там что угодно уже происходит вокруг...
  Но опять, опять слушаешь – где следующий? Летит? Нет? Может, всё?

  ...вжжжж...

  "СУКА, НЕЕЕЕТ!"

  БА-БАААМ!

  Неееет... ффу... ффуу... ффууух...

  ...вжжжж...

  БУ-БУУУМ!
  Тык-тык-тык! – стальными кусочками по бревнам.

  – Мама. Мамочка. Мама, – твердит Уистлер, зажимая уши обеими руками. Ушастик прижимает каску к голове сверху, видно его грязные ногти, видно, как он хлопает глазами, как свисает с губы слюна – он весь обратился в слух.

  Вжжж... ХАДЫЫЫЩЬ! – поднимается позади фонтан воды. – ХАДЫЫЫЩЬ!
  И чавкающе шлепает что-то рядом.
  – Мммммм... – стонет Мыло. – Мммм...
  Он переворачивается на бок. Некоторые из вас, кто лежит поближе, видят, что он в крови – распороло осколками грудь, пробило живот. Кровь густая, липкая, льется щедро. Он пытается дышать, хрипит.

  Вжжж...
  Головы в песок. "Только не в меня!"
  БУ-БУУУМ!
  Поднимаете головы. Всё, уже не пытается дышать Мыло. Застыл в кровавых подтеках, маленький, потерянный, треснувшие очки сползли на подбородок. Раны забросало песком, кровь пропитывает его, кажется, что засыхает на глазах. Скоро совсем засохнет на жаре.

  Справа по песку кто-то ползет. Некоторые из вас оборачиваются – это Абориген. Куда он сквозь такой ураган?
  Аборигена зовут так из-за загара, но не только. Есть в нем – в фигуре, в ухватке, во взгляде – что-то дикое, природное, хищное, как у большой ловкой обезьяны.
  Абориген хватает винтовку, пробирается дальше вдоль ряда ваших ботинок. Добирается до раненых, бесцеремонно сдирает с кого-то из них пояс с патронташем, застегивает на себе, потрошит у других подсумки, засовывая пачки золотистых патронов себе в карманы. Глаза у него сумасшедшие, он никого не слушает.
  Поворачивается к Клонису.
  – Лейтенант! Там Хобо пополз! – не уточняет даже, куда. – Я к нему! Что!? К нему я!
  Лезет опять вдоль стенки, не слушая ответа, упертый. Храбрый, как черт.

  Разрыв встает ярдах в двадцати от него – он тыкается в песок, застывает. Убит? Нет, приподнялся, дальше шурует!
  Вжжжж...
  И вы, те, кто смотрит ему вслед, видите, как снаряд рвется прямо там, где он. Его даже не разрывает, его расплескивает, как будто он – лужа, временно находившаяся в вертикальном положении. Абориген разлетается крупными брызгами, и от него ничего не остаётся, ну, может, пятно на бревнах, отсюда не видно. Видно только, что пыль оседает.
  Вы с утра насмотрелись на трупы, но это другое.
  Абориген даже не убит. Его просто не стало.
  – Ебааать... – истощенно стонет Уистлер.

  Что-то стукает по дереву, но не как осколки, а размеренно. Стук! Стук! Стук!
  Это Москит бьется головой в каске о стену.

  Вжжжж....


Клонис, Манго
  Вы лежите вместе со всеми, вжимаясь в песок, он так же, как и всем, лезет вам в рот. Шелест снарядов и визг осколков так же, как и всем, раздирает душу, взрывы так же бьют по ушам.
  Но вы чувствуете кое-что ещё, до чего нет дела остальным. Сейчас ветер уносит не только пыль и песок, поднятые в воздух разрывами гранат, он уносит вашу офицерскую власть. Страх, от которого пересыхает во рту, сжимается горло, ноет живот, дрожат руки и ноги – он сейчас сильнее ваших лычек, сильнее всего, что вы можете сделать с морпехом.
  Только что люди по вашему приказу шли грудью на выстрелы, штурмовали пулемётную точку, готовились штыками убивать врага лицом к лицу, и все сомнения снимал принцип, на котором строится любая армия: "Они – офицеры. Им – виднее."
  А сейчас – нет, что-то треснуло, что-то переломилось. Вы оба – неплохие офицеры, а первое, чему учится и что узнаёт на службе строевой офицер – чувство собственной ВЛАСТИ. Своему отделенному и даже взводному сержанту морпех может сказать: "Да пошел ты!" – и это будет залет, но сержант тут тоже виноват – значит, как-то не так он выстроил отношения, как-то не так с личным составом работал, не так себя поставил. А вы – вы офицеры. Если вам морпех сказал "да пошел ты" – это преступление против закона войны. Нет, не против того, который написан в книжках, а против того, который возник вместе с регулярной армией. Того закона природы, по которому армия, в которой есть офицеры, а есть все остальные, будет при прочих равных всегда бить армию, где все равны. Равенство делает из армии вооруженную толпу. Иерархия делает из неё машину. И в этом ваша власть. Вы говорите ползти – они ползут. Говорите бежать – бегут. Машина иногда едет не туда, но она едет.
  А сейчас машина не поедет. Взбреди кому-то из вас в голову сказать: "Бойцы, в атаку!" и НИКТО не поднимется, даже не почешется.
  Вам обоим не по себе от этого ощущения. Да, всегда есть проблемные типы, всегда есть эксцессы, и под пулемёты тоже не каждый кинется по вашему приказу. Но кто-то вызовется добровольцем, кто-то разозлится, кто-то захочет вам помочь, а кто-то просто послушный. Активные люди найдутся, остальные подтянутся. Сейчас – не так, потому что каждый непроизвольно думает одно и то же: "Меня здесь нет. Я маленький. Я крошечный. Меня вообще нет. Я песок. Пожалуйста." А песок не выполняет приказы, песок просто лежит.
  И вдобавок к тому, что чувствуют все остальные, вы ощущаете эту начальственную беспомощность. Это что-то вроде внезапного приступа импотенции – только что всё работало, а теперь вдруг обвисло, и вам страшно, что так теперь будет всегда, до самой смерти. Это новый, неизведанный вами доселе страх: "А что если когда обстрел уже стихнет, и вы отдадите приказ, морпехи и тогда его тоже не выполнят?" А смерть не за горами, если ничего не поменяется – потому что у этих японцев, этого гребаного рикусентая, похоже, стоит будь здоров. Они-то и без приказа умирать готовы.
  И значит, надо подождать, пока люди придут в себя хоть немного, потому что – вы это знаете – каждый невыполненный приказ – гвоздь в крышку гроба вашего авторитета. Каждый невыполненный приказ – это трещина в дисциплине, начало конца подразделения, начало его превращения в ту самую вооруженную толпу.
  Надо ждать.


Красотка Джейн
  Морпехи падают, сначала вповалку, потом каждый старается лечь именно на землю. Пониже, пониже!
  Бууум! Бууум! Бадаааах! – грохает снаружи.
  Хряь-рясь-рясь! – осколки пробивают стенку, сыплются щепки.
  С хрустом выламывает доску из стены.
  Все молчат, вслушиваются, непроизвольно приподняв головы от циновок на полу.
  Вжжж...
  Граа-ах!
  По сараю проходится опять этот страшный хруст, осколки пробивают обе стены, рикошетируют, впиваются в доски.
  С хлестким хлопком кому-то попадает по рюкзаку.
  – Цел?
  Пауза.
  – Вро... вроде бы даа.
  И тут – треск, такой, как будто халупу разнесло, сверху валятся сухие листья, планочки. Все ахают, и – ГРАААААХ! – бьет совсем рядом, за стеной, сарай словно приподнимается и перепрыгивает на несколько дюймов.
  – Аааа... – выдыхает кто-то.
  Смотрите наверх – граната, видимо, задела крышу, но взрыватель от этого не сработал. Пронесло. Вас бы убило всех, с гарантией. Пронесло!


Хобо, Ферма
  Вам – страшнее всех. Вы – на открытой местности. Над головой проносится шквал за шквалом. Земля под вами – стол, который дрожит от ударов.
  Каждый взрыв – килограмм тротила, а может, и больше.
  Роете руками песок – ну хоть чуть-чуть пониже бы. Это движение – непроизвольное, естественное желание каждого на вашем месте. Под ногти набивается раскаленный песок.
  С шипением падает осколок – на излете. Другие пролетают, фырча, едва не задевая спины.
  Гра-аах! Гра-ааах! Граа-аах!
  Падает какая-то доска сбоку от вас, понимая ещё пыль. Пыль вокруг, много пыли.
  Гра-ах! – позади.
  Шмякается что-то круглое, как футбольный мяч, с легким металлическим не звоном даже, а стуком. Как кастрюлей по песку хлопнуло.
  Фрррр! Фррр! – еще осколки.
  Пыль оседает.
  Это – не футбольный мяч, не кастрюля. Это – голова Аборигена в каске. Рот растянут в застывшем крике, глаза зажмурены, вместо шеи – лоскуты кожи и какой-то требухи. Зубы ровные, красивые, а на щеке – длинная кровавая борозда снизу вверх.
  Сутулый кашляет, как ненормальный, корчится, прижимая руки к животу, потом снова распластывается, словно упав ниц.
  Лежите дальше.

-----------------------------------------------------------------

Всем
  Вы прижаты, подавлены, разбиты.
  Вы в таком состоянии, что любой вопрос, любые слова, любая реплика, если она услышана, доходит до мозга с задержкой. Проходит несколько секунд, прежде чем вы понимаете, что сказал парень в метре от вас.
  Сколько это длится? Две минуты? Пять минут? Десять минут? Время оторвало взрывом, изрешетило осколками.

  И вдруг – пауза. Никто не поднимает головы – нахер надо. Тишина. Ваши отбитые барабанные перепонки фиксируют новые звуки – винтовочная стрельба слева, пулеметные очереди. Стреляют близко, у основания пирса. Посмотреть что ли, что там?

  Вжжжжж...

  "Да твою мааа..." – ТРА-БА-ДАААХ!
  Вздрагиваете, чувствуя, как быстро захватывает сердце отступивший было страх, перехлестывает сознание новой волной.

  Снова пауза. Наверное, это были последние, не успевшие упасть...
  Опять проносятся над островом самолеты – на этот раз они сбрасывают бомбы. Взрывы грохают впереди ярдах в ста, но такие мощные, что вздыбленную землю и обрывки пальмовых листьев видно даже отсюда. Потом вторая четверка проходит, поливая что-то там из пулемётов.
  Может, заткнули пушки-то!?

  Фух. Всё.
  Манго смотрит на часы – десять сорок три.

  Вжжжжж...

  И опять – Гра-ах! Гра-ах!

  На той стороне снаряды тоже не бесконечные. Сколько каждая пушка расстреляла по вам за этот короткий налет? Тридцать гранат? Сорок? Теперь, подавив вас, они перешли на "беспокоящий огонь".
  "Беспокоящий огонь" – это только звучит как-то неопасно, вроде бы решили нас побеспокоить, а мы такие не беспокоимся. Чего беспокоиться-то? Для этого же и стреляют, нервы потрепать, да?
  Нет.
  Беспокоящий огонь – это красноречивое послание от японцев: "Да, марин, мы довольны, что ты лежал, притворяясь ветошью. Продолжай лежать. А для самых храбрых напоминалочка – высунься, и тебе башку нахер оторвет. Не гарантированно, конечно, но так... пятьдесят-на-пятьдесят. Поставишь на это свою жизнь?"


Всем у стены

  – Сволочи! – говорит Уистлер дрожащими губами, – Сволочи! – и непроизвольно всхлипывает.

  Вжжжж... Ба-бааах! – вздымается и опадает пыль между вами и блокгаузами впереди. Морпехов там особо-то и не видно. Где они? Спрятались? Убиты? Смешаны с песком?

  Что делается на левом фланге? Атака? Стрельба по-прежнему продолжается, где-то за крайним из блокгаузов.

  Что делать?

  Вжжжж...
  И граната взрывается перед стеной прямо напротив вас, разбрасывая мешки с песком во все стороны. Она грохает так, что вы все вздрагиваете до клацанья зубов.
  Мрачный, Скрипач, Инджан и Крот чувствуют, как их толкает в бок, вжимает в землю, но несильно, потом сверху сыпется песок – и только.
  Манго и Слипуокер, лежа рядом, уткнувшись друг в друга, почти обнявшись, чувствуют, как их мгновенно приподнимает, отрывает от земли и толкает в сторону, перекатывая одного через другого. Это больно, но боль – как будто ударили в уже отбитое место. В ушах – резкий звон. Оба хватают ртами воздух, тупо уставясь друг на друга, приходя в себя, полуживые, полузасыпанные песком, с серо-зелеными лицами. Целы всё-таки, синяки не в счет, но надо немного отдышаться. Стена аж треснула, бревна выворотило. Ух, йопт! А где Клонис?
  А лейтенант Клонис чувствует, как что-то бьет его по голове и швыряет прочь, как тряпичную куклу. Он не успевает ощутить даже падения. В глазах круги множатся с нулями, одни светло-зеленые, другие фиолетовые, третьи желтые, они мельтешат, меняют форму, раскрываются цветками, возникают друг из друга.
  Остальные видят, как Клониса отбросило аж до самой воды. Сотней всплесков опадает в неё песок и щепки.

Клонис
Сознание возвращается постепенно. Спина – мокрая, вот первое, что ты понимаешь. Потом понимаешь, что тебя тащат. Потом немного становится видно голову в каске над тобой. Кажется, ты лежишь.
  – ...Ааа... ...ыыы... ...эээ... – гудит голос. – Эээ? Эээ? Ы-ыте! Ы-ыте!

  Прохлада. Щеки, у тебя есть щеки!
  Руки... Ноги...
  Пытаешься пошевелиться, и приходит ощущение... его сложно описать: как будто всё тело – странная конструкция на пружинках, трогаешь её осторожно, а она ходит ходуном, шатается и трясется. И все же руки и ноги на месте. Ранен ты или нет?
  Это Милкшейк над тобой.
  –...ак ...ыы ...эр? ...эр?
  Его холодные, мокрые пальцы трогают твои щеки. Или это щеки мокрые?

  Пытаешься ответить, мол, я жив, просто не слышу, и встречаешь дикое сопротивление. Сопротивляется язык, губы, даже шея.
  – Уууу.... ммм... уммм... – всё, на что тебя хватает.
  Поднимаешь руку – она не слушается, дрожит, как у старика.
  – Сэр. Сэр. Вас тряхнуло! – доносится глухо, хотя Милкшейк, судя по тому, как он разевает рот, орет. Подташнивает от его голоса. А может, просто подташнивает? И тошнит так мерзко – как будто желудок где-то в груди.
  Ну слава богу, хотя бы слышишь.
  Он показывает тебе пальцы.
  – Сколько?
  – ...В... ...в... ...вааааа... – это всё, на что тебя хватает вместо "два".
  – Хорошо!


Хобо, Ферма
  Стихает обстрел. Может, поживете еще.

  Ферма
  Ты лежишь, и тебе плохо и хорошо одновременно. Плохо от того, что было. Хорошо, от того, что вроде всё. Нет, не всё. Непроизвольно поворачиваешься на бок, сжимаешься в комок, подтягиваешь колени. "Всё, всё, всё," – говорит тело, – "расслабляемся. Все-все-все." Ничего не хочешь, только лежать вот так бы и лежать. Ни в укрытие, ни в атаку, ни домой уже даже. "Только бы лежать и не двигаться." Оцепенение. Кто-то тыкает в спину. "Не-не-не", – говорит тело. – "Не-не-не! Не реагируй, пожалуйста, дорогой, Джон." Выключись, как вытащенный из розетки тостер. Выключись. "Нам с тобой туда не надо."
  Но все же понимаешь – там сержант. Хобо. Не кто-то.

  Хобо
  Смотришь исподлобья в сторону барака. Там никого не видно, как и раньше, но они там могут быть. А может, они там, но в таком же состоянии, как и вы? Непонятно. Ничего непонятно. Пыль, всюду пыль – в глазах, во рту, в ушах, в рукавах дангери, в ботинках даже, блин! Спасибо каске, в волосах вот только нет, хотя ты не уверен.
  Сутулый лежит, не шевелясь. Жив?
  Толкаешь его тихонько ботинком.
  Поднимает голову, смотрит на тебя сплевывая песочек. Кивает, моргая, дескать, я тут, я с тобой, я попробую.
  Ферма лежит на боку, отвернувшись от тебя, как разобидевшаяся жена в кровати. Хотя какая жена? Ты же и женат не был. И он не был. И Сутулый не был. Тыкаешь Ферму тоже, рукой, в спину, тихонько. Ноль реакции. Потом ещё разок. Не сразу, с задержкой, Ферма двигается, но как-то через силу – как будто поеживается. Но вроде бы не ранен. Чего он?


Красотка Джейн
  Подутихло – рвется, но уже не так часто, подальше от вас. Жить можно. Но все равно все четверо – ты, Заусенец, Землекоп и Лаки-страйк – лежат, не поднимая головы: ёбнет – и пригнуться не успеешь.
  От сержанта – ни слуху, ни духу. От Аборигена – тоже.
  Первым не выдерживает Лаки – он подбирается к окну и выглядывает.
  – Наши там лежат. Вроде, живые, – говорит он, снова опускаясь на циновки. – Хотя не уверен. Сержант вроде шевелился. Ребята, надо назад потихоньку, за стену. Тут – решето. Нам всем очень повезло. Надо рассредоточиться.
  – Не-не, – возражает Землекоп. – Наше место – тут. Сказали тут сидеть.
  Землекопа ещё раньше ранило в шею, и поэтому он держит голову набекрень, а голос у него немного придушенный, с усилием. Это выглядит и звучит смешно, но вам не до смеха.
  – А сержант? А если его ранило? – говорит им Заусенец. – Надо к нему! Ты, – он кивает Землекопу, – сиди тут и прикрывай, а мы поползем. Может, их вытаскивать надо, и быстро!

Сирена
  Сидите. Минута идет за минутой. Иногда аккуратно, из глубины барака, посматриваете в окно – японцев вроде не видать.
  Из бункера за окном, куда ты отправил Брукса и Лобстера, доносятся выстрелы, крики. Взрыв гранаты? Хер поймешь, все вокруг утюжит. Потом – ничего не доносится.
  Взрывы снарядов становятся редкими.
  И начинает ясно доноситься бешеная стрельба слева – от пирса.
  – Там бой, – говорит Газолин. – Это япошки атакуют.
  Молотят винтовки, бьют пулемёты – и наши, и японские.
  Это очень близко от вас, не вот прямо за стенкой, но близко, в считанных десятках ярдов.
  – Сержант, надо делать что-то! – с тревогой говорит Газолин. Ноздри у него раздулись от напряжения. Он перехватывает винтовку поудобнее.
Статусы:


ОБЩАЯ ВВОДНАЯ
- Обстрел продолжается, но интенсивность заметно ниже. Раз 5-6 в минуту снаряд рвется где-то между берегом и блокгаузами.
- На участке Гольф (слева) идет бой, вы его слышите.
- На участке Эхо и у Блондина – не то чтобы тишина, но такой пальбы как слева, нет. Постреливают.
Карта (спешалом для Сирены):



ЛИЧНЫЕ ВВОДНЫЕ

1) Манго – ебануло так, что Клониса откинуло к воде и контузило, а вас со Слипуокером чуть не убило друг об друга. Приходишь в себя постепенно. Какое-то время ты – единственный офицер тут. Минуты утекают. Твои действия?
- Атаковать! Вот прямо всеми! Срочно! Пока не поздно, пока роту Гольф не смяли ударом во фланг.
- Придерживаться плана. Винк – в воронку, посыльных вперёд, к Сирене. Наступаем на бараки и развалины, но не торопясь.
- Дать людям передохнуть, отдышаться. Многие подавлены, ты, кстати, тоже. Послать кого-то к Джордану, сказать, что вы в жопе и ничего не можете сделать. Или не посылать.
- Небольшая пауза. Посоветоваться с Кремнем (он рядом), прислушаться (хотя особо нового ты вряд ли услышишь). Это именно что небольшая пауза – люди отдохнуть не успеют, но хоть из ступора выйдут.
- Свой вариант, хотя вроде я все перебрал.
Соответственно:
- Если что-то приказываешь НПЦ, кидай Leadership. Ставку выбери сам – высокая означает, что твои приказы постараются выполнить старательно и быстро, низкая – ну хоть как-то. Но тащем-та у тебя есть и ПЦ, которым можно приказать. Также помни про штрафы.
- Провал грозит... не знаешь чем.

2) Клонис – контроль над телом постепенно возвращается. Тебе очень плохо. Ты можешь попытаться что-то сказать (что-то кроме мычания) сесть, двигаться, а можешь не пытаться.
- Лежи, отдыхай, молчи. Ну её, войну эту. Или кидай Physics, пробуй двигаться. Ставка – на твоё усмотрение. Штраф -20 за шок. Вне зависимости от результата ты сможешь что-то сказать.
- Докинь удачу, чтобы понять, насколько к тебе вернулась речь:
- - Плохо – мычание, можешь сказать 5 условно разборчивых слов за пост.
- - Средне – сильное заикание, можешь сказать 10 условно разборчивых слов за пост.
- - Успех – заикаешься, но объясниться можешь. До 30 условно разборчивых слов за пост.
Предлоги считаются.

3) Крот, Инджан, Скрипач, Винк, Слипуокер, Мрачный – свободный ход.
Вы живы. Вокруг изредка падают снаряды. Вы только что пережили первый в своей жизни СИЛЬНЫЙ обстрел. Слева бой, кто побеждает – хер знает. Впереди японцы. Лейтенанта рядом контузило. Мыло погиб. Абориген погиб. Кто ещё погиб – а хер его знает.
Это Тарава.
- Если вы собираетесь (или вам прикажут) пробираться вперед, к блокгаузам, то кидайте Physics и выбирайте ползете вы змейкой или бежите кабанчиком.
- - В первом случае (низкая ставка) вы утомитесь (в зависимости от провала/успеха и нагрузки – рюкзаки, пулемёт и т.д.), потому что ползти надо будет БЫСТРО.
- - Во втором провал грозит оторванной башкой (не факт, но как вариант), но добежать можно быстро и не особо запыхавшись – тут же рукой подать. Добросить удачу на последствия можно по желанию. Но помните, что снаряды – это не все опасности. Япошки где-то там. Правда, пыль ещё до конца не осела местами, так что стрелять им будет сложнее.
- Инджан – ты слегка невменько: ты попробовал высунуться, а тут как ебануло! Больше высовываться не хочется. Если тебе что прикажут – надо кинуть Grit на то, чтобы это выполнить. Ставка – малая, но штрафы действуют.

4) Сирена
Снаружи бабахает, но уже не так. Вы вроде пересидели. Только теперь ни малейшего представления, что там с твоими людьми. И ты, кажется, слышал из бункера впереди выстрелы – из того, куда Брукс с Лобстером ушли.
Действия – пока без бросков. Можешь просто план пока описать, что хочешь.

5) Ферма и Хобо
Ферма цел, но в состоянии "невменько". Хобо цел.
- Хобо:
- - Попробуй растормошить Ферму – это высокая ставка по Leadership, считаются и штрафы. Но поскольку у вас с Фермой братство – +15 к броску, твой голос – это не чей-нибудь голос. Только при провале япошки могут услышать, что вы к ним подбираетесь.
- - Или пусть лежит, хватит с него пока. Ползи с Сутулым к бараку и делай, что задумал. Combat по высокой (помни про штрафы).
- - Или скомандуй что-то своим парням позади, в сарае (если они еще живы).
- - Или попытаться вернуться к ним, опционально потащив Ферму с собой.
НО! Если оставляешь Ферму валяться – это -1 к Morale.
- Или свой вариант.

- Ферма.
- - Кидай высокую ставку по Grit, чтобы собраться с духом. Прокинул – можешь действовать. А если Хобо тебе помогает (по факту, вне зависимости от результата) – то низкую ставку!
- - А можешь опять же забить на всех. Пусть повоюют пока без тебя.
- - Если ты взял себя в руки, и вы ползете к бараку, с тебя так же Combat по высокой.

- Вы можете договориться заранее, как будете кидать и что, и в каком порядке. Ферма может кинуть сам, а если не выйдет – тогда уже Хобо помогает. Или Хобо может попробовать, не получилось у Фермы, ну тогда один вперед! Чувствуйте себя свободно в этом плане, небольшой метагейм – не метагейм ;). Можете расписать всю ситуацию в несколько постов и даже в короткий диалог в зависимости от кубов.
- Удача на последствия/результат по желанию. Используете гранаты – напишите, сколько. Чем больше – тем, сами понимаете, шанс выше.

6) Красотка Джейн
Вас не задело, но вы лежите и приходите в себя.
Высказано 3 варианта действий:
- Валить отсюда наружу и рассредоточиться. Желательно за стеной.
- Оставаться на месте, пытаться прикрыть.
- Всем вместе ползти к сержанту.
- Ты можешь поддержать любой из этих вариантов – Leadership по малой ставке. Или предложить свой – Leadership по высокой ставке. Или ничего не делать и подчиниться/не подчиниться решению большинства. В любом случае напиши, что собираешься делать.
Отредактировано 12.08.2022 в 18:05
54

Вылез из песка и сел как-то. Руки вцепились в винтовку до боли в пальцах. Рот кривится и челюсть дрожит. Кажется, наверно, со стороны, что вот-вот заплачу.
Но это я так держусь, чтобы не блевануть.
--------------------------------------------------
Статус:



Заявка:

– Сижу у стены и пытаюсь унять тряску (Трачу 1 Phycical, чтобы восстановить 2 Condition).
Отредактировано 12.08.2022 в 19:31
55

- Господи, ты нам прибежище из рода в род!
Прежде, чем родились Горы, ты сотворил землю и море и от века и до века ты - Бог!

Красотка узрел чудо расчудесное - Господь в его неизреченном милосердии защитил его, Красотку, от козней басурманских и даже был столь любезен, что не дал сработать взрывателю гранаты над тупой головой морпеха. А он-то, он - забыл про Господа и в минуту опасности не думал о нем!

Но больше этого не повторится - если Бог с нами, то кто же против нас?

Красотка не то, чтобы полностью убедился в своей не уязвимости, но приободрился достаточно, чтобы не лежать на полу, закрыв голову руками, а что-то делать.

- Заусенец, там в бараке японцы. Сейчас они точно выглянут после обстрела. И если мы их не загоним обратно - убьют сержанта и ребят. Надо всеми стволами подавить их, как сунутся!

Он аккуратно выглянул в дверь на чуть-чуть, готовясь стрелять по японцам в бараке.
Оставаться на месте, пытаться прикрыть.
Поддерживаем лидерством по малой ставке.
Переброс лидерство по малой ставке.

Услышав команду Манго, готовимся атаковать - сразу после взрыва гранат сержанта.

Condition: 10/12
Morale: 11/12
Stress: 6
Shock: 0
Отредактировано 19.08.2022 в 17:01
56

Миг и весь мир расплескался тысячами цветов, оттенков и форм. Внезапно стало совсем не важно, что там происходит вокруг. Тишина, покой и боль. Только боль напоминает еще о том, что ты жив, упрямо возвращает сознание с внутреннего созерцания на происходящие вокруг события. За болью приходит ее подруга тошнота, сильной рукой вытряхивая из мира иллюзий в бренный мир. Хочется блевать, но выходит лишь насадно кашлять. Тело - как непослушная пружина, изломано, не хочет двигаться, хочет лежать и упиваться болью.

Но такую роскошь сейчас себе позволить Клонис не может. Страх помогат. Даже не за себя, за всех маринов, кто под его началом. Страх того, что обстрел - это только прилюдия. Японцы прижали их огнем, заставили закопаться в землю и сейчас нанесут удар. Придут и проткнут их тела штыками, закидают гранатами, застрелят пулеметами. Надо быть готовым. Взять оружие. Где мой карабин? Не важно, главное чтобы парни был готовы. Надо сказать, сказать всем...

Клонис силится встать, поднимается на локте, но силы оставляют его, и он только со стоном валится на бок, а оттуда обратно на спину. Но кто-то рядом, кто-то то, кто тащил его. Милкшейк. Глаза фокусируются на матросе, непослушные губы произносят слова.

- Милкшейк... кхе... позови кого. Японцы... кху, кху.. они сейчас... ударят... скажи им, пусть подойдут... скажи Клонис приказал "к бою, отражать атаку", скажи... "к бою"... позови кого.... мы должны собраться... быть готовы... японцы сейчас пойдут в атку... скажи им, "к бою".
Клонис повторяет свою мысль несколько раз всякому, кто готов был его слушать.
Отредактировано 14.08.2022 в 14:36
57

Гранаты. 3 магазина, 1 пустой, плюс ещё один в Томпсоне, там где-то... половина? Был ещё один, остался валяться где-то на земле, Денни помнил как сменил его на свежий, но тогда не было времени убрать его как положено. Есть чем повоевать, но не слишком много. А япошки кончили утюжить все и вся и теперь явно собираются пойти и как следует навалять морпехам в ответ.
Сирена сейчас не бегун, так что бой принимает в бараке в любом случае. Поморщившись, сержант потер бедро и снова выглянул в окно.
— Слышу. Браун, дуй в окно и вдоль стенки проверь, что там. Нашим крикни, чтобы сюда ползли, потом доложишь, как там. Я прикрою отсюда, там ещё Брукс и Коннер. Давай пулей.
Махнул рукой в сторону, откуда стрельба шла, сам обратно у окна позицию занял. Гранату вынул. Залезли в барак и поменялись местами с джапами, вот оно как.
Газолин отправляется в "разведку" по задней стене барака. Узнать что там.
Позиция в бараке - оборонительная.
58

  "Бля, лучше бы мама и не рожала." – мрачно подумал первым делом после налета Мрачный и совершил, наконец, то, что должен был сделать давно: надел очки. Сейчас вся его верхняя часть была аккуратно покрыта песочком, и в очередной раз лишить зрения ему не улыбалось.
  – Во бляди, беспокоящим начали крыть. Может, еще не попрут в атаку. – как мог, подбодрил Диаманти людей вокруг и попытался запустить остатки мозгов. Мыло кончился. А его старшого вроде тоже как привалили. Получается, взрывников приданных во взводе нет? Взводного лейтенанта хорошо так тряхнуло, может, тоже накрылся. А мы тут, бля, сидим, и хрен его уже знает, ползти, не ползти.
  – Эй, ты, как там тебя, Крот? Живой? Доползи до вашего ротного, доложи – сапера-взрывника убило, спроси, подтверждает ли он задачу доползти и поддержать Дасти, или как? Понял? Малой, живой еще?
Пости, пости, все самому, все самому, вы ж тут помрете без меня
59

  Сверху кроет так, что головы не поднять. Какое там глубокомысленное совещание и построение победных планов, какой там предстоящий бой! Какая там гордость за пускай и временное – пока что! – но командование ротой! Сейчас у лейтенанта только одно желание: став маленьким и незаметным, как капля воды, просочиться сквозь песок и спрятаться от убийственного огня над головой. Какое сейчас дело до потерь вверенной ему части и до проблем соседей, с решением которых было связано столько надежд – сейчас выжить бы!
  Песок горячит щеку и липнет к губам, что-то металлическое колет в один бок, а с другого прижимается кто-то в хаки. А все вместе они словно тараканы на столе, которых пытается прихлопнуть нерадивая хозяйка, только, в отличие от тараканов, никто не бегает и не суетится, а все пытаются, словно страусы, спрятать головы в песок. Разрывы продолжают надсадно бить по ушам и закидывать спину комьями земли – и слава Богу, что пока что не раскаленными жалящими осколками.

  Сквозь взрывы, от которых трясется земля, слышится захлебывающийся лай пулеметов и хаотичная какофония винтовочных залпов – кажется, противник решил бить морпехов по частям, блокировав одних обстрелом и пытаясь уничтожить других штурмом. «Надо помогать Андерсену», - неспешно проползает длинная, как поезд Алабама-Вайоминг, мысль. – «А хрен там. Кто поднимется – сразу решетом станет. Да и черта с два послушают – не приказ будет, а самоубийство. Я бы сделал вид, что оглушен… Надо ждать, не вечно же они будут…».
  А потом небо с землей внезапно становятся каруселью, а сам лейтенант – кусочком фрукта в коктейльном стакане, который бармен решил капитально так перемешать. Не было никакого понимания происходящего, анализа ситуации и попытки определить, все ли части тела еще при хозяине – осталось только одно длинное немое «ОЙ», вжатая до боли в плечи голова и зажмуренные глаза – как будто если ты не видишь угрозу, она не видит и тебя.

  Проходит секунда, другая. Бок отдается тупой болью, и Манго, осторожно пропустив руку под собой щупает его. Влажно. Первая испуганная мысль – кровь? Да нет, вроде только пот., пропитавший форму насквозь. А значит, он жив! Офицер коротко смеется: «хы-хы!», сплевывает песок. Град разрывов тем временем стихает, словно метроном дождя. Барабанивший по жестяной крыше, сменился отдельными каплями, все еще стучащими гулко, но уже не столь частыми. Надо что-то предпринять, и Донахъю осторожно поднимается на локтях, осматривается расширившимися глазами.
  Вроде все не так плохо: груды трупов не видно, зато пейзаж напоминает какую-нибудь Сомму или Верден с поправкой на тропики. Рядом лежит Слипуокер, чуть дальше – ганни и новенький. А вот Клониса нигде не видно – отполз, убит? «Скверно!». Снова гукает снаряд, раскидывая во все стороны песок, и Фрэнсис снова утыкается лицом в землю, бормочет сухими непослушными губами:
  - Проклятье!

  Снова приподнимается. С левого фланга идет перестрелка, впереди и с правого все относительно спокойно, и только здесь, на маленьком пятачке желтой земли рвутся снаряды. Офицер смотрит на часы, машинально отсекая время, и поражается тому, как мало прошло – вечность обстрела уложилась во всего ничего. А бой все кипит, и надо что-то делать.
  «После артобстрела обычно следует атака на деморализованного противника…» - голос инструктора звучит словно над ухом.- «Полезут сейчас на нас? Да нет, не разумно. Они нас прижали к земле, и теперь спокойно утюжат ребят Андерсена, читая что мы уже не угроза. Тогда что, атака «все вдруг»? Заманчиво, но нет, они наверняка оставили заслон…» - мысли ползут медленно, словно нехотя, в ушах неумолчный набат.

  Снова рвется снаряд, и снова Манго дергается.
  «Черт! Хватит бояться, я – ротный, вашу мать, и это мой шанс им и остаться!» - Лейтенант скалится, зачерпывает скрученными грязными пальцами песок, размазывает его по щекам и подбородку, словно это освежающая вода. – «Нельзя тупить, и ждать нельзя! Плевать на все, надо продолжать атаку, пока еще не поздно! Соберись, тряпка, что бы сказала Флорэнс и подумал бы Эдди?».
  Песок скрипит на зубах и рвет гортань, а сплюнуть нельзя – слюны нет. Но и молчать тоже нельзя. Фрэнсис поворачивается к Дроздовски.
  - Цел? – в ушах звенит «э-эл, э-эл». Не дожидаясь ответа, Донахъю кивает и зовет. – Ганни! – и снова «ан-ни, ан-ни». – Действуй вместо Клониса, поднимай морпехов! Робинсон, - следующим приказ получает новоприсоединившийся боец. – Ползи к Блондину и передай, что все по плану! Если он атакует, вертайся!

  Ротный надсадно и хрипло кашляет, чувствуя, как все внутри сжимается, словно канатами, морщится.
  - Парни! – орет хрипло изо всех сил – давно он настолько сильно голос не повышал. – Продолжаем наступать, иначе нас передавят по одному! А вот хрен им, мы им зубы щас повыбьем! Навалимся все вместе! Не медлим, чем быстрее, тем целее будем! Пулеметчики, открыть огонь!
1. Придерживаться плана. Винк – в воронку, посыльных вперёд, к Сирене. Наступаем на бараки и развалины, но не торопясь но поспешаем. Клониса сменяет ганни, Роббинс посылается к блондину чисто на всякий, если тот решит пока курить.

2. Купирую 2 Shock за 2 Condition.

3. Командуем наступать по низкой, чего уж. И надеемся на инициативу сержантов и персонажей игроков.

4. Сам Манго смотрит, куда можно отползти недалече, чтобы прям уж на совсем открытом пятачке не лежать.

Отредактировано 15.08.2022 в 10:00
60

123456

Добавить сообщение

Для добавления сообщения Вы должны участвовать в этой игре.