[Hmsttrlng] [WH40k] Происшествие на Сиблии | ходы игроков | Рутина

увидев, что народ за поездом подает знаки, Крейн тоже им помахал, а потом просигналил, чтоб не приближались к поезду и увеличили дистанцию от него. И потыкал в свой респиратор, чтоб надели свои, если догадаются. Ну и на всякий случай указал сохранять тишину, просемафорив общеармейскими знаками "внимание" и "опасность" на скопище вагонов.
И тут наступила пора залезть внутрь, так как кто-то требовательно задергал ногу. Нырнув внутрь и тут же закрыв люк, ранее заткнутый талией самого Крейна, он отрапортовал требовательно глядящему Сержу
- это пиздец! - в вагонах полно спящих зараженных, и я видел какого-то типа, похожего на жреца, выглядит, как будто неделю назад умер и раздулся, но ходит и окуривает зеленым дымом всех. А еще на той стороне, за вагонами, я видел один Часовой и пятерых солдат, вроде наши. Выглядели испуганными и старались не шуметь.
Я им на всякий посигналил, чтоб не шумели и чуть отошли от этого лежбища.

Крейн перевел дух и объяснил - я так подумал - мыж это все объедем, главное, чтоб они не сунулись куда - и доберемся до них. Так я рассуждал. Пока не уехали еще - можно что-то еще просигналить.

- Внатуре пиздец какой-то, - ответил сержант, выслушав Крейна, - блин, на машине-то ехать стремно, но пешком, боюсь, с моей ногой мы никуда не дойдем. Да и я обделаюсь, если буду красться мимо такого зрелища. Лучше уж не видеть. Короче, а хули нам делать? Сидим, не рыпаемся. Джо, едем как раньше, тихо, если заметят - гоним до наших, "Часовой", может, прикроет. Да, и наденьте респираторы, если сняли. Вонища эта адовая.

Он стал возится со своим.

Надел респиратор после того перекуса. Выслушал Крейна, потом Тавенсона и ответил, — А солдаты в респираторах? Подберем их, все равно. Не бросать же своих. А те... Те обречены... — Арнольд опустил взгляд в раздумьях. — Откуда эта болячка вообще появилась? Вроде всё тихо было, а потом... Произошло то, что произошло. Кстати, те вояки могут быть из вида тех тварей, что на нас напали? Я не хочу суету наводить, но уже напряг с этими ублюдками. Я не хочу, чтобы мы попередохли, когда подойдем руку пожать.

Солдаты на той стороне, очевидно, были рады тому, что им вовсе и не нужно преодолевать гнездовье зараженных. Ведь его мужественно объедет бронемашина под командованием Тавенсона.
Левандовский тихо бормочет что-то про полное отсутствие желания разбудить этих ебнутых и тихонько трогается дальше. Случайный хруст пищевых упаковок и камешков под колесов пугает каждый раз как первый. Словно бы вот именно этот окажется слишком громким и тогда что-то произойдет.

И что-то действительно происходит, независимо от каких-то посторонних шумов. Шаркающей, скособоченной походкой из опрокинутого набок вагона выбирается один из жрецов. Изорванные, пропитанные гноем лохмотья едва прикрывают тучную фигуру, покрытую волдырями и страшной сыпью.
Отвратительный толстяк провожает глазами проезжающий мимо броневик и разводит руи в каком-то приветственном жесте, на его лоснящимся, покрытом нарывами лице - широкая улыбка черных и рассыпающихся зубов. Двойной подбородок потрясывает от добродушного, булькающего хохота, пока жрец не сгибается от жуткого кашля и не блюет какой-то мерзкой жижей себе на одежду и под ноги.
К луже начинают слетаться мухи, копошаться в блевотине, облепляют тучную фигуру жреца, не оставляя свободного места.
Кто-то затягиваетгромкое и заунывное песнопение, восхваляющее некого Нергхала и из руин поезда неспешно хромая, появляется еще шестеро не менее мерзких священнослужителей. Они раскачивают кадила с зеленым дымом, настукивают неспешный ритм древками изогнутых посохов, заставляя сотни рваных глоток хрипло вторить каждой строке.
Выбиваемый посохами ритм кажется все громче и громче, ядовитым дым кадил все гуще и насыщеннее, поющие марионетки выпадают и ползут из убежищ к своим тучным предводителям.
Солдаты у Часового хватаются за головы и падают на колени, а затем не выдерживает и адепт.
Герцог начинает заметно вилять, пока Джошуа борется с желанием просто свернуть и размазать ревущих нечестивые гимны по рокриту.
Сначала Левандовский пытается просто бормотать какие-то молитвы Трону и Омниссии, убеждая защитить души их верных слуг, но быстро сдается и психует.
- Заткнитесь! Заткнитесь, фраговы мрази! - Адепт убирает руку с руля и кладет на дверную ручку – Я вас всех перехуячу!

Внимательно следивший за жрецами и держащий их на прицеле Крейн неожиданно ощутил раздражение.
Ну как, неожиданно.
Его весь день что-то раздражало, с самого у Ира у отряда все начинания шли через жопу. Куда не приехали бы - везде обсер по всем фронтам, начиная от того злосчастного КПП, и заканчивая посещением укреплений арбитров и этим сраным крушением поезда.

И в какой-то момент Крейн сам не заметил, как засобирался внаружу, пытаясь пробраться мимо товарищей со словами:
- пустите, ща я им пиздюлей-то ввалю!

Арнольд продолжал таращиться через бойницу, до того момента, как почувствовал влияние жрецов. Он прищурился, его смутил их отвратительный вид. Император не отворачивался даже в этот момент, потому Брок перенес отвратительно-притягательное таинство и увидел действия Крейна, которые слегка удивили его. Он заговорил вполголоса, — Ты чё, совсем ебанулся? Они нас увидят, услышат, щелкнут пальцами, у нас сгниют жопы и мы будем блевать дальше, чем видем. Стяни еблет и сиди тихо. — Арнольд крепко взял бойца под плечи, чтобы не дать ему вылезти из бронемашины.

Сержант с тяжелым вздохом понял, что они въехали прямо в какой-то еретический ритуал. Ну почему им так "везет"? Почему? Неужели они должны разом спасти всю Сиблию?

Еретическая песнь проникала сквозь стенки броневика, будто их и не было вовсе. Сверлила ему мозг. Как будто все семь жрецов поют не где-то там возле вагонов, а прямо ему в уши.

В какой-то момент он с ужасом и отвращением понял, что его губы повторяют бессмысленные слова, которые он слышал в своей голове. Пытаются повторять. Он пытался выгнать их из своей головы, но они вцепились, будто жужжание залезшей в ушную раковину мухи. Он ударил себя по губам, пытался прикусить язык, но никак не мог справиться с наваждением.

Где-то там, впереди, пилот с удивлением обнаруживает, что в ходовой части шагохода стремительно ржавеют и разваливаются поршни, забившиеся стремительно загустевшей жидкостью лопаются гидравлические шланги, а снаряды автопушки сыпятся на землю из стремительно прохудившегося снарядного барабана.
Однако удивляется совсем недолго, ровно до того момента, пока ставшие гнилой жижей внутренности не устремляются покинуть тело солдата через любые доступные пути.
Шагоход разваливается и валится на рокрит грудой ржавого железа. И пока все слишком увлечены еретическим богослужением и его последствиями, пока Арнольд усиленно удерживает Тауруса внутри машины, пока адепт открывает свою дверь и пафосно поднимает автоган для стрельбы, едва поставив ботинок на землю, из-за пределов дренажного канала, стремительно переваливаясь или перепрыгивая с его берегов, появляется несколько легких машин, несущих знак змеи, кусающей себя за хвост.
Легкие мотоциклы залетают прямо на вагоны и их ездоки ловко зашвыривают внутрь убежищ зараженных зажигательные снаряды и гранаты, пока с другого берега скатываются небольшие коммерческие грузовики. Их водители не то чтобы заботятся об управлении транспортом, просто направляют машины в самую гущу зараженных, пытаясь достичь раздутых гнилью предводителей и жмут газ в пол.
Две машины врезаются прямо в толпу зараженных и быстро там вязнут, успешно привлекая к себе внимание. Когда мутанты выбивают свои лобовые стекла прикладами дробовиков и автоганов, чтобы открыть огонь - их быстро схватывают десятки изуродованных рук и вытаскивают наружу, чтобы разорвать на части.
То, как двери небольших крытых кузовов буквально взрываются изнутри и наружу вырываются огромные, деформированные чудовища вы уже не видите.
Ведь в Герцог на полном ходу врезается чуть запоздавший грузовичок. Но в соревновании масс гражданский транспорт явно проигрывает тяжелому военному бронеавтомобилю и Герцог лишь немного сбит с места, а вот грузовичку просто уничтожает кабину и переворачивает через крышу.
Рухнув на дно канала, грузовичок оказывается сплющен и кузов разлетается в щепки с некоторой задержкой. Чудовищная многорукая аберрация, выбравшись наружу, осматривает броневик со жгучей ненавистью, но быстро теряет интерес к машине и устремляется к собратьям, что со страшным ревом рвут скопление зараженных когтями и огромным импровизированным оружием.
Жрецы отрываются от ритуала и пытаются сопротивляться, направляя на чудовищных аберрантов потоки мух, зеленого дыма и пытаясь натравить на них побольше своих зараженных рабов.
Однако, чудовищную мощь зверей-мутантов не так то просто одолеть и даже погребенные под десятками тел свирепых зараженных, те продолжают драться и рвать врагов на куски.
Робкие попытки мотоциклистов поддержать чудовищ огнем стрелкового оружия заканчиваются ничем и жрецы просто игнорируют раны от пуль. Ответные колдовские атаки чумных священников же разбирают байки рейдеров-мутантов на груды ржавых деталей, а самих ездоков превращают в гниющих заживо калек, пожираемых тучами мух.
Злобно рычащий адепт, впрочем, самостоятельно вползает в кабину Герцога и приступает к попыткам разбудить заглохший двигатель бронемашины.
- Крейн! Крейн, блять! Еще стима вкати, я ногу сломал! - Требовательно кричит Левандовский.

- Блин, Джо, смотри не сдохни!
Крейн высунулся вперёд и вкатил водитель половину дозы. И после осмотрел происходящее.
«Что здесь вообще происходит?» - был вопрос от Крейна, пришедшего в себя.

Из состояния транса Брокса вывело творящееся безумие. А безумие творилось... безумное. Культисты-мутанты напали на чумных культистов. Это что, два разных культа? И оба каким-то образом созрели на Сиблии? Куда вообще смотрели все эти Виндсбруки, чем они там занимались? Винцо пили и баб благородных тискали? Хотелось бы сказать, что так и надо этому губернатору, если бы перед ним не погибли уже, кто знает, может быть, миллионы. Не погибли Бобкофф и Флавий.

Жужжание в голове прекратилось, и сержант с ужасом вспомнил, что повторял слова ритуала. Оказался причастным. Причастился. Чувство омерзения и страха за свою душу окатили его, словно поток гниющего дерьма. От которого он никак не может отмыться. На секунду он чудовищно захотел вытащить пистолет, вставить его в рот и выстрелить. Чтобы заслужить покаяние. Чтобы отмыться.

Но силой воли он подавил желание. Он не может бросить здесь своих людей. Не может бросить свой долг. Вот это было бы настоящим предательством.

"Искупление заслуживается делами!" - сказал ему как-то священник в школе, преподававший Закон Терры и Имперские Истины. И сунул ему швабру, чтобы убрал за собой.

Будем убирать.

Ожидая, пока Джо что-нибудь сделает с машиной, он повторял снова и снова едва тихим шепотом:

"Со всей мой силой
Со всей моей волей
Всеми фибрами моей души
Я отдаю свою душу и Веру
Бессмертному Императору
Пастырю Человечества"

— Эти вояки уже совсем... Того... — С расстройством взглянул на них, ком подошел к горлу, но Брок выдохнул и быстро проговорил. — Третий — лишний! Съебываем, парни! А то нас заметят и прищучат. Хотя... — Арнольд взглянул на ящик с гранатами и проверил его на наличие таковых. — Может, бросим в них его и стрельнем? — Он подумал, примерно рассчитав. А считать он не очень умел. — Хотя, не долетит. Лучше не будем рисковать и свалим. — Наконец, Арнольд посмотрел на свой отряд. Теперь он ожидал какой-то реакции, чтобы действовать дальше.

- Да пиздец тут происходит, Крейн - Бодро отвечает уколотый стимулятором адепт - Пиздец.
И возвращается к своему колдовству с ключом зажигания, лампадкой и бормотанием молитв духам машин и Омниссии. Надежда лишь на то, что в творящемся снаружи хаосе, эти молитвы услышат и двигатель заведется.
Аберрации снова утопают в бесноватых телах. Десятки рук и сотни зубов впиваются в мутировавшую плоть огромных чудовищ, в ответ те издают звериные вопли и раскидывают врагов, сдирают взобравшихся на горбатые спины мощными, когтистыми лапами и прикладывают о мокрый от крови рокрит. Могучие удары отрывают конечности и головы, вырывают целые шматы мяса и разбрасывают их вокруг. Но более слабых противников гораздо больше и они неустанно все лезут и лезут на противостоящих им великанов. Вновь валят тех на землю и из шестерых поднимается лишь четверо злобных монстров. Взмах огромного молота впечатывает нерасторопного предводителя чумной орды в рокрит и тот довольно забавно лопается, взорвавшись потоками гноя и смрадной гнили. Израненной аберрации удается вырваться из копошащейся кучи зараженных и теперь мутант борется против направленного в него потока мух и ядовитого дыма, столь сильного, словно это штормовой ветер.
Противостоящий чудовищу жрец самодовольно хохочет, брызгая заразной слюной. И не успевает отреагировать на мотоциклиста, успевшего подобраться со спины и вогнать в покрытую нарывами широкую спину топор.
Этого совсем недостаточно, но такая наглость отвлекает чумного жреца от колдовства и в следующий миг он уже разорван на части подоспевшей аберрацией.
А затем двигатель Герцога оживает и воинственно ревет, унося броневик прочь от битвы еретиков и мутантов.
Машина проносится мимо вагонов, оставляя под колесами пару изломанных зараженных и проезжает мимо ржавой груды металла, ранее бывшей шагоходом-часовым. В гниющих остовах в лужах гнили едва удается опознать бойцов СПО, и то лишь по тлеющим бронежилетам и остаткам униформы.
Очевидно, им уже никак не помочь и побитый жизнью бронеавтомобиль набирает скорость, все дальше удаляясь от кипящего сражения.