[Hmsttrlng] [WH40k] Происшествие на Сиблии | ходы игроков | Застенок

Кто-то нацарапал на стене черточки, видимо отсчитывая дни, а может быть и часы. Умно, ведь потерять счет времени - это первый шаг на путик потере разума.
Под грязным матрасом, пропахшим потом и мочой кто-то спрятал памятную для себя вещь - нательную аквиллу из настоящего, потемневшего от времени серебра.
Лампы гасли и включались хаотично, словно бы со злым умыслом. Нельзя отследить цикл дня и ночи, когда этого цикла нет. Но ты понял значение черточек на стене, когда чудовища приносили жидкую кашицу и питье, когда они приходили колоть. Они пускали мутные растворы по твоим венам и кормили так, чобы подопытный не подох с голоду, согласно распорядку. Тут они совершили ошибку, они дали возможность отслеживать время.
Ржавая цепь, тянущаяся от лодыжки к прочно вмурованной в стену трубе не была здесь единственным источником звука. Тишина плена постоянно нарушалась, что-то ужасное скребло каменную кладку за стеной и рычало. За металлической дверью раздавались приглушенные шаги и переговоры патрульных. Извращенный армейский уклад заключался в сменах караула солдат-культистов и тихим разговорам о скором прибытии "Детей Звезд" - ужасных хозяев культа, что плывут сюда через космическую пустоту на живых кораблях. Культисты восхваляли и преклонялись перед генетической порчей, что поселили в них авангардные организмы - заумный термин, скрывающий омерзительных многоруких монстров-чужаков, покрытых хитином. Порочное, еретическое заблуждение заставляло их думать, что мерзкие мутации, порожденные чужацкой заразой - не иначе как благословение, возвышающее их над чистокровными людьми. Их картина мира перевернулась и исказилась настолько, что для них именно ты был грязнокровным отродьем, а умственно неполноценные мутанты-аберрации считались едва ли не живыми святыми.

- ...Скоро все закончится, человечек. - Продолжает свою мысль одно из гнусных отродий, бывших здесь за главарей - Крепкое существо в оранжевом костюме биологической защиты. Защитный купол с затемненным обзорным стеклом прекрасно скрывал его истинную природу, но здесь, в глубинах своих логов, они позволяли себе не носить их. Ничего возвышенного и божественного в звериной, зубастой морде высокомерной твари ты так и не смог разглядеть, даже когда оно говорило с тобой чуть менее надменно, чем обычно.
Существо что-то довольно проурчало, хорошенько рассмотрев показания какого-то ауспекса в своей когтистой руке-лапе и передало прибор телохранителю. Такому же чудовищу, чей костюм был синим. То приняло его, оставив лазерную винтовку висеть на ремне и взамен прибора передало желтому крошечный пузырек.
- Пациент удовлетворительно истощен. Пригоден к приему препарата, вероятность иммунного ответа минимальна. - Озвучивает свои мысли вслух главный истязатель. Его абсолютно не волнует тот факт, что его слова может услышать его подопытный. Какое ему дело до переживаний объекта экспериментов? Тонкий стеклянный носик ампулы монстр подпиливает своим бритвенно-острым когтем, и пара меньших дополнительных рук начинает набирать из пузырька бледную, чуть оранжевую жидкость в шприц.
- Ты можешь гордиться собой, человечек - презрительно мурлычет экспериментатор, бесцеремонно хватая и вытягивая твою руку - Ты станешь мостиком к возвышению своей жалкой расы.
Блестящая в стерильном свете ламп игла медленно приближается к обнаженной коже, целясь в твои вены и...
Подвал мощно сотрясается от взрыва на поверхности. Экспериментатор в желтом рассерженно рычит, озлобленный срывом опыта, его телохранитель в синем что-то отрывисто рычит по вокса-связи, встроенной в костюм. Пыль и отлетевшая с потолка и стен краска летят на пол.
Отбросив шприц куда-то в угол комнаты, чудовище удаляется прочь из помещения, словно бы просто позабыв закрыть дверь клетки за собой, под грохот продолжающегося артобстрела. С потолка летит уже не штукатурка, а увесистые булыжники. Удалившееся вслед за хозяином чудовище с лазганом уже не может заметить, как разрушения потолка деформируют клетку, заставляя несколько стальных прутьев со звоном упасть на пол. Дождь из разбивающихся о пол кусков перекрытий, также не обходит стороной и цепь на твоей ноге. Попавшие под удар звенья отчаянно звенят и сильно деформируются, даря шанс по побег.

- "Психическое состояние пациента влияет на эффективность препарата", - фраза из фельдшерской методички как-то сама сказалась будничным канцелярским языком.

- И ты бы знал это, если бы хотя бы пытался учиться. - добавил Дайк уже от себя, хрипло.

Он нарывался, конечно. Но лучше пинок в лицо, чем шприц по вене, это уж точно. Дайк вообще не знал, хочет он жить, или лучше умереть? Всякий раз, как ему вкалывали очередную бурду, он надеялся, что сдохнет, всякий раз, как ломка отпускала до следующего препарата - надеялся, что выживет и отомстит. Похоже, сейчас Император услышал его надежды, и Дайк сжал в кулаке серебряную аквилу в знак благодарности. Пораньше бы... Но Терра далеко, что уж тут. Из соседней системы флот дойти не может, чего ты хочешь вообще, сырье для трупного батончика?!

Дайк почти с наслаждением взялся за прут решетки, расшатывая его окончательно.

- Тяжесть - это хорошо - тихо произнес испытуемый. - Тяжесть - это надежно.

Испытуемый "туша" ощущал на себе все этапы эволюции. Он был ничтожной тварью, но вот ничтожная тварь взяла в руки палку - и стала Человеком. Пройдет еще много времени, прежде чем эволюция забросит его на следующую ступень, но Дайк постоянно произносил эту литанию про себя: "Я, мать вашу, вернусь в строй. Я стану Солдатом".

Дверь из разрушающейся камеры выводит в самый простой коридор, с поправкой на артобстрел - стандартная скучная побелка осыпается вместе с кусками штукатурки и клубами пыли по всей небольшой протяженности самого помещения. Сразу слева наверх ведет лестница, откуда доносятся крики и топот ботинок. Направо коридор продолжается на несколько метров и упирается в тупик с несколькими дверями, ведущими в неизвестного назначения комнаты. Неизвестный противник генокульта продолжает вести огонь. Обстрел становаится либо более умелым и синхронным, либо калибр орудий становится более внушительным - Спустя несколько разрывов потолок камеры Дайка, наконец, сдается и обваливается, хороня по обломками и разрушенную клетку и грязный матрас. Где-то над головой лопается труба и обдает бежавшего узника бодрящей ледяной водой.
В стремительно натекающую лужу тут же падают сорванные встряской люминотрубки с потолка. Воды еще не так много, чтобы смягчить падение и тонкое стекло ламп лопается, оставляя настоящую полосу препятствий на полу. Сверху слышен громкий лязг, а секундой позже - оглушительный взрыв, выбрасывающий на лестницу и в подвал Дайка целое облако кирпичного крошева, пыли и кровавых ошметков. Куски кирпичей и измельченного стекла и тонкого железа сыпятся на ступени наверх, по которым неприятно чавкая, скатывается изломаное, разорванное и избитое ударной волнойедва ли не в фарш тело. Обезображенный труп солдата из числа предавших частей СПО все еще несет на себе обрывки пропитанной кровью униформы и излохмаченный в клочья бронежилет.

Можно было и босиком по стеклу пробежаться, ведь впереди маячил пусть и драный, но броник. Но Дайк не хотел риска - а ну как нога на крови подскользнется, и улетишь нахрен вниз? Про боль он особо и не думал даже, были вещи пострашнее. Но вот кровью полы мыть не хотелось.

Так что Дайк снял свою грязную майку, надорвал зубами надвое, и сделал из половинок портянки. В этом и пошел по стеклу. Теперь, даже если стекло войдёт в стопу, кровь впитается. Хорошо. Теперь попробуем раздобыть нормальные ботинки и броник... А то солдат в одних трусах - посмешище.

Тонкая обмотка из рваной хлопчатобумажной ткани - плохая защита и хруст стекла под ногами не только давит на нервы, но и причиняет заметную боль. Изрубленный осколками, пропитанный кровью и измазанный требухой генокультиста жилет вроде бы даже немного прикрывает наготу, но даже минимума защиты уже не даст. Пластиково-керамические пластины едва не крошкой на пол сыпятся из дыр, когда наверху , во внезапно наступившей тишине, не начинается еще одно грохочущее разрушение - целые фрагменты перекрытий тяжелыми плитами обваливаются, практически полностью перекрывая лестницу и сотрясая здание. Вибрации достаточно для того, чтобы искрящиеся провода развалившихся светильников опасно посыпались вниз и лишь чудом не коснулись искрами воды на полу. А затем сверху резко и без предупреждения начинается стрельба - басовитые очереди тяжелых стабберов накладываются на легкий стрекот ручного автоматического оружия и скромные хлопки ручных гранат. Дополняет звуковую картину сражения неестественно сильное жужжание насекомых.
Если подумать, то это даже хорошо, что путь наверх теперь почти что отрезан и Дайк вынужден двигаться в противоположную сторону. Раскачивающиеся провода, однако, с этим совсем не согласны - оголенная медь слегка задевает кожу и пронзенный током беглец, не контролируя себя, задевает еще несколько жалящих током медных змей. Практически лишившись сознания, Дайк толкает первую попавшуюся дверь и просто выпадает на сухой и холодный бетон крошечной комнатки с весьма скромной обстановкой - стол с простым когитатором, стул и пара шкафов. Очевидно, раньше тут был пост охраны и выключенный когитатор здесь нужен для наблюдения за камерами охраны. Цельнометаллический шкафчик наверняка нужен для хранения верхней одежды постового, а наполовину стеклянный шкафчик с красным крестом хранит единственную, но приятно знакомую баночку болеутоляющих и упаковку нестерильного бинта.
За пределами будки царит зловещий полумрак, скрывающий детали силуэтов грузовиков и автомобилей. Подземная парковка?

Дайк едва доковылял до поста охраны. Конечно, ни о какой обуви до тех пор, пока он не вытащит стекла из ног, и речи не было, только хуже станет! Мелькнула мысль, что, может, стоило дать себя ширнуть той рыжей дрянью. Иногда на нем испытывали анестетики, и хотя это было худшим кошмаром (они проверяли порог боли, который анестетики уже НЕ блокируют), в данной ситуации что-то подобное пригодилось бы. Так что, увидев аптечку, Дайк рванул к ней уже чисто рефлекторно. Вытряс обезбол, и с наслаждением уселся прямо на пол. Во-первых, некогда устраиваться удобнее, во-вторых так, может, не заметят. Ему нужно было хотя бы несколько спокойных минут.

Аккуратно отодрав пропитанные кровью обмотки, Дайк начал вытаскивать куски стекла из подошвы, стараясь не пропустить особо острые, и потому тонкие "иглы". Ясное дело, "песок" не вынешь, нужно чем-то промывать, но хотя бы не будет при каждом шаге раздирать себе ступню. Наконец, когда основные осколки были удалены, Дайк с наслаждением закинулся двойной дозой обезбола. Не эфир, но все же... "Так хорошо уже не будет" - напомнил внутренний голос.

- Я знаю - вслух ответил Дайк, и проложил бинтами стельки. Все равно спекутся с кровью, так хотя бы не ботинки резать, чтоб снять потом. Куртка? И куртка сгодится, черт его знает, что там снаружи. Он уже не был уверен, сколько времени прошло, может, там зима?

Капсулы не спешат усвоиться и принести облегчение, но кровотечение из свежих ран на ногах перестает казаться обильным и перестает как-то пугать. Где-то снаружи в спешке оставленной, но почему-то довольно уютной будки охраны, ставшей убежищем, открываются автоматические двери. Совсем близко, буквально за стеной, едва укрывающей от возможных любопытных глаз, раздается топот тяжелых ботинок и раздражающее дребезжание грузовой тележки по неровному полу. Гремит откидываемый борт грузовика и испуганный голос вопрошает, чего и сколько загружать.
- Все что взрывается. - Терпеливо отвечает кто-то более смелый и, вероятно, опытный - Все что увезем.
Ожидаемо, после этих слов начинается возня с бряцаньем и перемещением тяжелых ящиков. Наконец, предатели, сгружающие оружие с грузовика поодаль окрикивают еще кого-то, и этот кто-то, отчетливо стучит прикладом автогана об пол и бежит к ним на подмогу, оставив свой пост у раскрытого лифта.

Разгружают... Полезное... Встать, добежать, отобрать. Одеть ботинки... Или надеть? Черт, забываю, как правильно. Ботинки. Были же ботинки... Не было? А как он ходил? А как мне теперь ходить? Плыли... Приплыли.

И Дайк вырубился. Видать, подействовал обезбол. Последним усилием постарался упасть так, чтоб его не сразу заметили

Чудовищный смрад крови, извлеченных внутренностей и банального дерьма, смешанный с запахами разлитого топлива и прошедшего пожара заставляет открыть глаза и проснуться.
За время отсутствия сознания, мир вокруг несколько изменился - Располовиненный генокультист бесцеремонно разбил собой обзорное окно коморки охранника и едва не разбив терминал когитатора, разложил свою нижнюю половину на столе, словно бы якорь для спуска верхней половины тела на пол на собственных же кишках. Мертвец все еще сохраняет на лице смесь непоколебимой смелости и отчаянной ярости, питаемой неконтролируемым ужасом. Омертвевшие мышцы не позволяют трупу разжать пальцы на подготовленной к бою, едва извлеченной из подсумка, крак-гранаты и автогане. Предатель без очевидных следов мутации погиб в бою с чем-то, что сейчас семенит по бетонному полу босыми ногами вокруг чего-то грузно и тяжело топающего где-то снаружи.
Грузный гигант утробно урчит, громко хрипит и сплевывает внушительный сгусток гниющей мокроты, вызывая взрыв мерзкого, писклявого хохота.
Писклявый голос торопливо выкрикивает - Еще! Еще один! - Что приводит в движение все гомонящее сборище хихикающих карликов. Неподдельно чему-то радуясь, гогочущая сборище неизвестных существ целенаправленно движется в сторону укрытия Дайка.

Из огня да в полымя... Кажется, в буквальном смысле. Даже странно, что в этом гараже еще не всё сгорело. Как минимум оставался он сам и пара канистр бензина. Отличное сочетание!

Прислушался. Один-два-четыре... Пожалуй, с десяток сраней одной очередью не свалишь, хотя за автоган, конечно, спасибо. Вообще наставления говорили, что в подобной ситуации боец должен в правую руку схватить оружие, в левую - гранату, зубами выдернуть чеку, и унести с собой в могилу десяток еретиков и одного мутанта во имя Императора. Но Даск почему-то считал,что шанс героически умереть ему еще представится, и не раз, а до этого он мог бы настрелять еще немного еретиков по одному. Выходит, лучше послужит Императору-то! А сейчас было время для Императора послужить Даску. Как там, Бог Защищает? Одному куску человеческого мяса сейчас ебать как пригодилась бы защита! За броник спасибо, конечно.

Даск аккуратно передвинул свой толстый прут на манер копья, чтобы в случае чего ударить коротким выпадом в того, кто решит шариться в нем самом. Но автоган и гранату трогать пока не стал. Обмотал вокруг правого кулака аквилу, и начал про себя произносить ограждающую литанию. Он обязательно настреляет как можно больше еретиков и мутантов, но сначала убедится в том, что рожок автогана забит по полной, и расклады будут в его пользу. Ведь он человек, а людей на этой планете не так уж много. Ресурс надо беречь!

Шлепки крошечных босых ног быстро приблизились к ненадежному укрытию бежавшего узника и несколько высоких, писклявых голосов начали громко спорить, дергая и постепенно утаскивая к себе оторванные ноги мертвого солдата.
- Я его первый увидел! Убери лапы! - Звучали типичные аргументы какого-то детского спора.
- Нет, я первый! Я первый! - Резкий рывок заставляет предмет спора скрыться снаружи, опасно натянув кишки, соединяющие половины тела - Ты его сломал!
- Нет, это ты! Делиться не умеешь, я все Дедушке расскажу! - Спор быстро перерастает в нелепую драку крошечных существ, звучат шлепки миниатюрных ладошек, раздутые от заразы и разложения карлики царапаются и кусаются, громко визжа, нечленораздельно бормоча, толкаясь и нереалистично сцепляясь в клубок. Драка опасно затягивается, когда самый активный из крошечных существ не оказывается заброшен на стол с когитатором и визгливо, но безобидно ругаясь не спотыкается о натянутый на столе кишечник мертвеца.
Смешно растянувшись на столешнице, пухлое, словно бы от крайнего истощения, рогатое существо растерянно хлопает слезящимися глазами, а потом довольно урчит и вскакивает на коротенькие ножки и активно размахивая крошечными ручками, начинает верещать, предупреждая собратьев на той стороне.
- Молчите! Перестаньте! Тут еще один! Еще один! Целенький!

Что делать, если на тебя кто-то плюхнулся, а ты вроде бы собирался врезать железным прутом первому попавшемуся? Врезать железным прутом, черт побери!

Взмах тяжелым, металлическим прутом, оказывается слишком серьезным испытанием для едва сбежавшего из клетки пленника и опасное оружие, что должно если не разнести нелепое существо на куски, то хотя бы снести ему рогатую голову безвредно проходит мимо цели, басовито прогудев над хихикающей, гниющей крохой. Это очень забавит несостоявшуюся цель и пузатый малыш начинает покатываться по столу от булькающего смеха, пока шестеро его собратьев кряхтя и безобидно переругиваясь взбираются на все тот же стол. Они явно не торопятся атаковать и не выглядят какими-то сверхопасными чудовищами, но это лишь добавляет сюра в это столкновение.

По хорошему, надо было бежать. Только куда именно бежать - Дайк не вполне понимал. Да и сил не было - казалось, железным-то прутом, да такую малявку сбить - много ли надо? Впрочем, кое-что он еще может сделать. Фельдшер постарался выбраться из-под мелкого существа, и дотянуться рукой до чеки гранаты, чтобы выдернуть ее - и пуститься наутек. Куда - разберемся в процессе. Прут слишком тяжелый. Придется его тут оставить.

Миновав легкую, пластиковую дверь, едва не снеся ее с петель плечом, Дайк выбегает на разнесенную парковку, под одобрительное улюлюкание уродливых, заживо гниющих карликов. Там, снаружи крошечной охранной будки все еще догорали машины и в свете этих костров самый очевидный путь виделся отрезанным - Старший брак хихикающей рогатой мелочи собирал распухшими, гангренозными руками тех редких мертвецов, что остались после игр своры младших чудовищ. Горка мертвых тел, собираемых раздутым гангренозным чудовищем было небольшой, но странно подвижной. Гниющий строитель стаскивал в кучу мертвечины обломки и куски искореженного металла, стараясь сформировать некую арку и что-то ритмично хрипел, заставляя свою постройку дергаться, а мертвую плоть пульсировать.
Слишком занятый столь важным делом, чумной рогатый здоровяк не успевает заметить, что бег Дайка меняет вектор и приводит его на лестницу куда-то наверх. Сия архитектурная роскошь, почему-то, удалена от обесточенного лифта на противоположную часть помещения. Лестничные пролеты завалены гильзами и щедро покрыты относительно свежей сажей.
Наконец, оказавшись на первом этаже всего этого, переживающего штурм, здания, бежавший пленник оказывается в тылу атакующих - горстки ужасно искалеченных невообразимым количеством пулевых ранений, бредущих прямо на стабберный огонь существ, некогда бывших людьми. Сочащаяся из ран и обрубков оторванных конечностей водянистая жидкость вперемешку с гноем мало беспокоила этих созданий в грязной армейской униформе, новые пулевые ранения заставляли их только пошатываться и рычать, но никак не останавливаться.
Защитники, пытающиеся остановить не чувствующих ни боли, ни фатальных повреждений ходячих мертвецов, засели среди витрин торговой галереи на другом конце зала, среди спешно сооруженных баррикад. Их усилия кажутся тщетными, пока кто-то из обороняющихся культистов не догадывается применить что-то тяжелее ручного и станкового стрелкового оружия. Но первая реактивная граната проходит мимо намеченной цели и пробивает дыру в стене позади Дайка.
Удачно игнорируемый обеими сторонами конфдикта, беглец протискивается в пробоину, царапаясь и обдирая кожу о гнутую арматуру стены и вываливается наружу.
Упав прямо на рокрит дорожного покрытия, беглец, наконец оказывается под открытым небом и дышит свежим воздухом, что был бы свежим, если бы не смердел давно не вывозимым мусором из ближайших мусорных баков и порохом от перестрелок вокруг.
Несколько снарядов снова бьют по верхним этажам торгового дома, бывшего для Дайка темницей долгие дни и очередная граната пробивает стену изнутри, расширяя спасительную пробоину. Еще немного и вся стена просто обрушиться.

И он побежал. Вообще не обращая внимания на тех, кто сражался за его спиной, слева, справа - главное, путь к свободе был чист! Всего лишь какой-то забор. Только бы дыхалки хватило...