Ночью | ходы игроков | ТРЦ Альбатрос

Копилка немного подвигал пальцами переносицу, убеждаясь, на месте ли она, прежде чем ответить Олегу:

– "Гомункул"? Мы называем это "душа" или "лягушкой". Это и не вещь, и не "сущность". Это Ночь знает что. Какая-то часть человека, что больше всего резонирует с этим местом, то, что остаётся, когда убираешь всю шелуху. Как у вас было? На месте головы "мозговые камни", да? На месте тела что-то попроще, физическое? "Прутки", наверное. Это от человека зависит. А "лягушонок" где был? То-то и оно.

Виктор слегка дрожащими руками достал сигарету – вспыхнула зажигалка, в воздухе поплыл запах табака и, как будто бы, мяты и томатного листа.

– Я ведь тоже бывал на таких "пепелищах" – Копилка говорил на выдохе дыма, заметно расслабляясь после глубокой затяжки – порочная дорога. "Полуночники" такого не оценят. Если узнают – выразительно поднятые брови и едва заметный кивок головы вперед.

– "Гомункул" или "душа" – я видел пару штук. После каждого человека получается разный. Этот задохлик получился из никчемного и слабого ублюдка, судя по всему. Его легко "ломать", легко командовать им, легко подчинять, а он и не сильно противится. При физическом контакте, вы как бы... ты же биохимик, тебе лучше знать. Как сиамские близнецы становитесь, только у тех только часть тела общая, а у вас все общее. Соматическая синергия. Я не врач и не ученый, по образованию – филолог. Просто старик, который заигрался и никак не может вырасти из детских увлечений – немного грустно добавил Виктор, потупив взгляд в стол и затянувшись второй раз.

– Сейчас твой "лягушонок" почти бесполезен, ты и сам видишь. Он может вырасти и стать более ценным – либо став частью тебя, что он, вероятно, уже предлагал тебе, либо через "диковинки". Ты можешь испытывать эмоции, а он не... – Копилка запнулся на полуслове – короче, ему нужны "янтари", "кирпичи", "мозговые камни" и куча прочего дерьма, чтобы он стал сильнее. Но тут как с ребенком – чем он будет становится больше, тем ярче он будет проявлять свою волю, независимость и желания. Исходи из того, каким человеком он был до этого, так он и будет себя вести. Можешь, в целом, держать его на "голодном пайке", не давая ему перерасти определённый порог, думай сам, что тебе важнее.

Пауза в пару секунд.

– Многие сразу дают ему "подселится" и получают второй мозг в теле – не сильно мощный, но выносливый. Хочешь вставать без будильника? Объясни ему, что такое время и он будет отсчитывать секунды до времени подъема. Вместо тебя может вести машину, пока ты говоришь по телефону. Отреагировать на что-то, на что ты не успел бы никогда. Делать несколько дел одновременно. У него есть ограничения, которых нет у нас. И возможности – с нейромышечной связью там порядок, запоминает с первого раза. Вне тебя его тяжелее контролировать. Но и он на тебя будет меньше влиять. Думаешь о том, сколько он стоит? Я не уверен, что его можно продать. Ни разу не видел на "бирже". Нет цены, нет клиентов. Разве что самому искать, в индивидуальном порядке.

Третья затяжка, превратившая сигарету в "бычок".

– Семнадцать лет назад, при мне "пепелили" одного сильного "полуночника". Его звали Шмелем. Двинули трубой по затылку, привязали, облили водкой. Все шло как надо – ни света, ни звука. Только "диковинок" после ритуала не осталось. С земли поднялся почти трехметровый "лягушонок", светящийся так ярко, что резало глаза. За пару секунд он вывернул трех человек наизнанку, оторвал голову четвертому и выжег до углей землю в радиусе семи метров. Убегающих он не стал догонять, как и добивать трех первых. Постоял какое-то время, пока не стал "трепетать" – его тело дергалось, как барахлящий экран компьютера, словно реальность отрывала от него куски, пока он окончательно не растворился в Ночи. Что с ним стало – одна только Ночь знает. Думаю, ему стало нечем цепляться за реальный мир и он расползся на какие-то фундаментальные энергии, в таком духе. Лебедь считал, что он перешел на другой уровень существования, "сдвинулся по фазе" на более высокий уровень. "Гомункулы" могут быть опасны даже физически, не только риском перехвата контроля, Мост.

- Это была самооборона, мы не планировали ничего такого, - негромко заметил Вадим. - И там был выбор - или оставить его карге, либо провести ритуал. Не то, чтобы я планировал это повторять.

Копилка тихонечко рассмеялся.

– Конечно, самооборона, верю. А лучше сказать, что вообще ничего не было, дома сидели, а хрень эту светящуюся нашли по дороге в универ. Ну а "карга" – даже не знаю что лучше. Старая просто убьет. А что происходит с "пепельными" – никто не знает. Был человек – стал вещь. Ну и не зарекайся, мало ли что будет впереди.

Ласточка молча слушала разговор мужчин. Не верилось, что они говорили о чем-то реальном. Хотя как она этому может не верить, сама же видела разные странности...

Девушка достала из рюкзака "фрукт" и показала Копилке.

- Это полезно? - помолчала и решила задать вопрос волнующий ее побольше, чем какой-то артефакт. - А бегающие органы опасные? С ними жить можно? Или э...

Она поморщилась. Не хотелось услышать, что это какой-то... паразит может? Что если он возьмет ее под контроль? Или она всю жизнь с галюнами будет жить... Или еще похуже... В голову пришла мысль о насекомых, откладывающих яйца в других существах. Развалится сама на этих пауков. Девушка вздрогнула и потерла плечо, пытаясь избавиться от этих мыслей. Лезет же в голову такое... Но уж лучше спросить, чем надумывать себе что-то.

Ласточка

Ты видишь. Товарищи твои, Копилка. Тут же и их суть – Мост отливает металлом, удивительно четкий, словно вплавленный в реальность, но как будто полый внутри. Его руки в крови по середину предплечий и кровь продолжает капать. Его глаза светятся фиолетовым мертвецким светом. Его лицо бесстрастно. Маленький человечек на нем – как будто младенец, но взрослый, состарившийся. Голубая морщинистая кожа. Просто лежит, без эмоций, без мимики, без слез. Смотрит наверх. В местах, где он соприкасается с Мостом контуры их тел(а) как будто размываются, становясь одним объектом без четкой границы.

Вадим такой же как и был, почти. На нем красные брызги, словно рядом взорвался баллончик с краской и обрызгал его: на теле, руках, лице, футболке. На предплечьях жилы и вены не спокойны – они то и дело двигаются, образуя узоры напоминающие скандинавские руны и расплетаясь снова, бегут по вискам, пальцам, шее. Особенно ярко светится голубая руна на предплечье Вадима – с нее иной раз слетает искорка-снежинка.

Марго – такая же, как и была. Только поспокойнее. Погрустнее. На руке фальшивой пальцы своей жизнью живут – дергаются, бегают, гнуться в разные стороны, легко выходят из суставов и встают на место, но, видимо, пока не причиняют дискомфорта. На голове что-то – вроде все как и должно быть, кроме пятнышка темного на боковой стенке черепа, клещ какой-то вцепился. Хочет – не ест носитель, хочет – ест.

Копилка – контуры старика словно размылись в пространстве, ветер дует и колышется граница тела, смешиваясь с реальностью как две жидкости разных цветов. Чуть-чуть сейчас, но чем дальше, тем сильнее будет отток. Плоть вся словно переломана, в шрамах, угловатая – голова такая же. Покорежено многое, держится на "костылях". Сделал затяжку – не так сильно печет в голове. Съел таблетку – чужой голос умолк. Мазь нанес – сустав не ноет. Диковинку сжал покрепче – вот и вернулась молодость. Иллюзия её. И тоже в крови. Весь. С головы до ног. В старой, запекшейся, прогорклой черной крови. А поверх нее свежая, еще горячая. Ты знаешь, кому эта кровь принадлежит.

Маша – как и должна быть, только голова вскрыта. А внутри пусто. Все разорвано, перемешано, взболтано. Не работает там ничего, что делает человека человеком, только базовые функции и инстинкты. Отрежь у нее весь мозг, оставив пару автономных отделов – она не заметит. Не человек – оболочка человека.

– Весьма ценная вещь – Копилка бросил взгляд на протянутую девушкой "диковинку" – это "скрутень", мета-материал, "проводник". Сам по себе бесполезен, но является сырьем и катализатором для некоторых пока неизвестных вам... вещей. Умельцы могут делать из него аналоги "шила" и большинства простых "диковинок", ингибировать "феномен" да и просто классно выглядит, можешь поставить дома как папье-маше, будет здорово, ни у кого такого нет. Органы? Ты имеешь ввиду как части человеческого тела? Их называют "клещами" или "паразитами". Глаз твой, видимо...? Точнее, уже не твой. Сам по себе он не опасен – пьёт твою кровь по чуть-чуть, ты даже не заметишь, но его пост-эффекты... Скажем так, одним глазом ты теперь всегда будешь в Ночи. Днем еще полегче, но как стемнеет, обнаружишь в своей комнате много новых вещей. Иногда ты будешь видеть то чего нет, иногда он будет помогать тебе, особенно здесь, но в остальном, там, где "клещу" ничего не угрожает он будет мучать тебя. Избавится от него, если захочешь, несложно – они уязвимы и хрупки, возьми что-то острое и... ну ты поняла. Лучше просто заколоть его и вызвать "скорую", самому глаз выковыривать тяжело и страшно.

Маша вздохнула, закрыла глаза, что-то прохныкала, матерясь под нос и проклиная всю эту Ночь. Пошарилась по карманам, достала вату и повернулась в спутникам.

- Можете помочь, пожалуйста? С глазом? - Она неопределенно пожала плечами. - Я вам весь этот мусор отдам. Вот ценная какая-то штука. - Промямлила она, смотря в пол. - Боже, когда мы уйдем уже...

– Давай сделаю.

Поднялся со стула.

– Держись... Я постараюсь быстро. Есть у кого-нибудь обезболивающее? Нож – или что-нибудь типа того? Ласточка, насчëт мусора – я его уже нагрëб с избытком, поэтому, хотя взять что-нибудь не откажусь на память, ковырну не за деньги, а по дружбе. Но ты подумай ещë разок: может додержишься до утра, а там и правда скорую безопасней вызвать будет?

- У меня есть обезбаливающее... - промямлила она, сжимая в кулаке вату. Хоть бы не выпала, хоть бы не выпала... - Я не знаю просто смогу ли сама. - Она помолчала. Не подумала как-то как дальше будет. Посмотрела на "инструменты" в руках парня, уже чувствуя себя не так уж и уверенно насчет этого всего дела. - Может и правда лучше потом.

Она скорчилась от злости на себя. Помоталась на месте, всхлипывая и размазывая грязь по лицу, кусая пальцы, потом просто отошла в сторонку и отвернулась от остальных. Хотелось кого-нибудь в этом винить, плакать, жалеть себя, бить землю и делать что угодно только не Дело. Да пусть что-нибудь прийдет и убьет ее, пусть снова прилетят чертовы медузы.

Ласточка сняла рюкзак, открыла, вытащила рукоятку, щелкнула, открывая нож, вдавила ногтями в середину руки вату, взяла двумя руками нож, безуспешно пытаясь заставить руки не дрожать и подвела к своей глазнице. Просто кольнуть и все. Завтра в больницу. А сейчас его просто кольнуть и все. Кольнуть и закончится это.

Сел обратно. Наблюдаю за манипуляциями Ласточки. Не каждый день... Вот уж точно. Но на то Ночь и Ночь – хотел же что-то интересное увидеть? Горят ещё вопросы к Копилке, но тут не до того. Жду развязки.

Общее

Какого это – выколоть себе глаз? Не случайно, намеренно. Холодной железной волей поднести острие к зрачку. Даже если ты не чувствуешь боли – все тело вопит от того, насколько это неправильно. Глаза важны, их мало. Всего два. Если один потерять – останется один. Глупая и ужасающая математика.

В голове панические мыслишки – может не надо? Может отложишь? Может будешь жить дальше с "клещом" в голове? Ну подумаешь, галлюцинации. Живут же как-то шизофреники и ничего. Может согласится на помощь Моста? Ему всяко сподручнее. Его рука точно не дрогнет, лезвие будет словно в тисках.

И все же – решила сама. Как бы кольнуть так, чтобы не повредить мозг? Какой силы нужен удар, чтобы убить паразита?

Ты не обращаешь внимания, но на тебя все смотрят. С ужасом, отвращением. Кто-то с равнодушием. Кто-то, может быть, даже с восхищением твоей воле. Копилка, например, сидел с открытым ртом – опомнился он только когда сигарета выпала из губ и прожгла дырку в штанине.

– Маша, погоди...

Одной рукой неудобно, неустойчиво. "Вату" – в зубы. Нож – в обе руки. Руки – на стол, чтобы лезвие торчало вверх. Надень себя на него, нанижи эту тварь на клинок. Медлишь – вспоминаешь боль, которую он тебе причинил. Вспоминаешь, как он против твоей воли забрал часть тебя и вторгся в твое тело. Зубы сжимаются от злости, лицевые мышцы напрягаются – как бы не откусить язык, учитывая отсутствие боли.

Смотришь в поверхность стола – одним глазом. Привычно размыто. Привычно слепая. Поднимаешь взгляд – как спокойно сразу, все лица размытые. Только в правой глазнице что-то шевелится – чувствуешь, как лапки чьи-то по внутренней стенке черепа скребут, в попытке вылезти, как шевелится против твоей воли глазное яблоко. Звук насыщенный, сочный, приятный – словно не в плоть металл воткнула, но в большого хрустящего жука.

Несколько секунд агонии – движение внутри остановилось. Нож торчит из поверженного глаза-паразита. Победа?

Дело было сделано. Маша поморщилась, чувствуя неестественное ужасное движение в голове, она удерживалась от того, чтобы не запустить пальцы в глазницу и не расчесать этот зуд, не вытащить его причину. Девушка оттолкнула нож в сторону и тот свалился на землю. Она съехала и села на землю, обхватив плечи, не разжимая ни на секунду зубы, сжимающие вату. Старалась никак не двигаться и не думать о том, что происходит в ее глазнице, не зная, моргать ли ей, не моргать, наклонить ли голову? Что-то ей подсказывало, что ЭТО просто так из нее не свалится, может это наоборот будет опасно или... Господи...

Ласточка сидела на земле, ноя, всхлипывая, дрожа и не понимая, что ей делать дальше. Даже не понимала, что с ней сейчас происходило. Это было больно? Ей сейчас больно? Она не хочет проверять. Ни на секунду. Она что-то повредила? Что она скажет в больнице? Что она скажет семье? Как долго им ждать? Что... Что...

Вадим

- Адрес есть? - тихо спросил Вадим. - Не думаю, что она в состоянии сама найти дорогу.

– Без понятия – ответил Копилка – поройся в ее телефоне, может найдешь что-нибудь. Если есть приложение такси – там может быть сохранен домашний адрес. Или... оставим ее в безопасном месте до рассвета. А там уже добрые люди доведут до "фараонов", для установления личности.

Копилка еще какое-то время сидел с открытым ртом, пока к нему не вернулся дар речи.

– Ты, это... Да... Все в по... Ты бы хоть предупреждала. Очень радикально... Ладно, все, не хнычь. Мост – Копилка повернулся к фиалко-темноглазому парню – помоги ей перехватить голову бинтом и двигаем дальше.

Общее

Десяток-другой минут пути – Копилка шел не быстро из-за ноги и волокущейся за ним Маши, которая отчаянно спотыкалась на ровном месте. Вокруг – довольно тихо, словно Ночь замерла, в ужасе ожидая рассвета – где-то там, за горизонтом, не видно, но ощущается как поднимается солнце, засвечивая часть неба термоядерным жаром. Сейчас краешек неба лишь слегка подкрашен оранжевым, но очень скоро в палитру добавятся красный и малиновый. Будет красивый северный рассвет.

Клацанье канализационного люка, тихий удар – это Маша провалилась. Копилка, привычно перешагнул его, а Ивановой, видимо, не хватило сноровки, чтобы справится с неожиданной ловушкой. Секунда замешательства в глазах Виктора, глядящего на свою пустую ладонь, затем взгляд на элемент городской инфраструктуры – люк словно разъехался в разные стороны под девушкой, подобно секциям в объективе фотоаппарата.

– Ё-ё-ё... – Виктор глянул в черный зев канализации, цокнул, одновременно приподнимая правую скулу в виноватом жесте – н-да-а, по люкам и днем ходить опасно. Чего уж говорить про Ночь. Ладно, вопрос закрыт. Лучше так, чем как Л... овощ.

Копилка двинул дальше, что-то бормоча себе под нос: "...не пой ему за упокой, возьми шинель, да иди домой..."

Помог Маше перевязать голову. Самонасадиться глазом на нож – моё уважение. Никогда не забуду, как рвала труп "Карга" и как сама себя лечила Ласточка.

Пока шли, вышла ситуация с другой Машей: брякнула крышка – и нет её. Прибрала Ночь.

Думаю про "гомункула". Я искал, что бы продать, а не кого бы усыновить. Куда теперь его девать? Даже мыслей нет. Хорошо, что он хотя бы не оказался таким же чудовищем, как то, из рассказа Копилки.

- Твою мать... - пробормотал Вадим, глядя в замешательстве на люк, поглотивший Машу. - Плюс одна фобия. А ведь я обычно смеялся над суевериями. ..

Хотелось утра. Хотелось поскорее уже вырваться из липких объятий Ночи, судорожно хватануть ртом прохладный сладкий воздух, долго, до рези в глазах смотреть на восходящее солнце. Слишком много впечатлений для одной ночи. Из всех нырнувших он, пожалуй, отделался легче всех... Впрочем, не стоит загадывать, Ночь еще не закончилась. Или закончилась? Рассвет вон занимается.

"Интересно, если с собой хлороформ или другую химию таскать, чтобы уснуть мгновенно при необходимости - спасет ли это в Ночи?" - пришла в голову мысль. - "Надо пошерстить интернет и знакомых"

Ласточка дернулась, испуганно смотря, как идущая впереди девушка провалилась сквозь землю. Так это было неожиданно. Но через несколько секунд она молча согласилась со словами полуночника. Наверное так правда лучше... Обошла люк - и дальше.

– Виктор, мне надо куда-то гомункула пристроить. Что не продать его – это ладно. Но, может, есть хотя бы место где он может спокойно уйти и жить? Какой-то безопасный участок Ночи для таких вот... полусущностей?

Безопасностью, судя по тому, что мы видели, Ночь не славится, но может она поласковей принимает своих, чем "чужих" полуночников?

– Он не самостоятельный, Мост – помедлив, с расстановкой ответил Копилка, осторожно выбирая слова – Ночь это лес. "Гомункул" в нем как щенок домашней собаки. Шансы, конечно, есть. Но скорее всего сам кони двинет или кто посерьёзнее подрежет. Ты еще такой момент пойми – ты не в ответе за него. Бывает такое, понимаешь?

Виктор сказал это с таким видом, словно бывалый "гаишник" неосторожному водителю, сбившему пешехода. Мол, смотри, дружище, есть варианты. И ассоциации в голове сразу, после такого обращения.

Перед глазами вспыльчивый и заносчивый Коля, еще живой. Дурак, конечно. Но меньшим человеком он от этого не становился. Вспоминаешь Машу. Ее улыбку, невинное лицо – возраст только-только начал затирать детские черты, добавляя больше интригующей женственной взрослости. Помнишь, как она оклемалась после "медузы" и с добрым любопытством рискнула изучать Ночь дальше.
Помнишь ее бессмысленный взгляд, ее ничего не выражающую дебилоидную физиономию – теперь, фраза "выпотрошило "шилом" не кажется такой уж буквальной, несмотря на то, что от тебя осталась в лучшем случае половина. Машу, вот, действительно "отбелило". Полное форматирование. А когда затерли все файлы, то еще и "хард" вытащили, сорвали "материнку", украли "оперативку" и чисто для компании погнули все "лапки" на процессоре.
Вынули всю "требуху", оставив внутри только намек на контур и каркас. Такая вот Ночная информатика.
Теперь она летит вниз, буквально в Никуда. В Ничто. Лететь ей вечность, пока ветер не изотрет тело в пыль.

Смотришь на "лягушонка" на руках. Он никто тебе. Он умрет без тебя. Он даже не "приемыш" – ты его не усыновлял. Ты не его создатель. Ты, скорее, катализатор. Причина, что вырвала эту гусеницу из бабочки и может стать кукулкой для нее. Ты не должен ему.

Хорошо, что старого тебя здесь нет, остался только новый.

– Ну и ты зря думаешь, что его нельзя продать. Можно. Просто это не... товар широкого потребления – после короткой паузы, Копилка продолжил свою речь – кому-то да загонишь, главное желание и низкая осведомлённость покупателя. Медь из трансформатора тоже ведь не понесешь в полицию продавать или сельчанам, которых обесточил, правильно?

– Понятно. Поживёт пока у меня тогда, пока не придумаю, куда его деть. Ночью одного бросать перебор. Мне тоже кажется, что не выживет. Кстати, насчёт торговли: вы не знаете, кому можно все эти "янтари" и "мозговые камни" сбыть? Добыть их полдела – теперь нужно, чтобы все эти чудеса в деньги превратились.

Иду. Наслаждаюсь спокойной Ночью: и интересно всё, не дневное, но и безопасней кажется, когда нас много и рассвет близко. Ловлю уходящее очарование Ночного мира. И пусть уходит – слишком для меня забористо оно оказалось. Вряд ли ещё раз захочу такого волшебства.

– В "даркнете" есть площадки где можно выставить свое барахло – пожал плечами Копилка – почти не отличишь от какой-нибудь "Гидры", пару раз даже "контрольная закупка" наведывалась, но решили, что либо шифруемся хорошо и просто скрываем так наркотрафик, либо и в правду дурачки, что торгуют игрушками между собой. Знакомым можешь предложить. Охотно берут всякие мистики, астрологи, маги, гадалки и прочие проходимцы. Главное показывай товар ночью, днем "диковинки" "блекнут", их эффект становится не таким выраженным. Ну и сам понимаешь, "янтари", например, ценны не сами по себе, а эмоциями внутри себя. Кому нужно хранилище чувств, наполненное дерьмом или нуждающееся в заполнении?

– Спасибо за совет, я бы не сообразил сразу, что днëм они будут "не в форме". Насчëт того, кому нужно хранилище, нуждающееся в заполнении каким-нибудь дерьмом... возможно тому, у кого дерьма в избытке. Если " янтарь" не просто копирует, а извлекает, то это могло бы пригодиться в психотерапии. Отходы упаковал в камень, камень выкинул, живëшь нормальным. Не уверен, что для экологии хорошо. Может из-за этого-то Ночь и полна чудовищами.

Попробую толкнуть "колдунам" и в самом деле. Копилка дело советует: эта публика может быть даже больше для таких товаров разогрета, чем настоящие "полуночники".

– Действительно, извлекает... – Виктор нахмурился – никогда не задумывался об этом. Обычно "янтари" это маленький праздник у тебя в руке или возможность запасти праздник сейчас на потом. Лично мне не приходило в голову откачивать им всякую срань из головы. Свежие головы, свежая кровь – Копилка расплылся улыбкой довольного наставника.

Общее

Силуэт девушки растворился до невидимой точки – все еще яркая на фоне непроглядной тьмы, но уже почти не отличимая для глаза. Слишком устали, слишком напуганы или слишком безразличны, чтобы думать об этом слишком много. Правильно, по-своему. Есть уверенность – утром это будет похоже на сон.

Хромающий Копилка – за ним и вы. Идет, смотрит по сторонам, что-то активно выглядывает. С каждой секундой Ночь отступает – как вода во время отлива обнажает берег, так и сейчас – все меньше "сущностей", не кружат вихри "вывертов" по подворотням, не пролетают над головой "медузы", а узоры граффити на стенах замерли ожидая первых лучей солнца – они уже рождаются за горизонтом.

Детская площадка – не та, что была в начале, поновее. На ней есть новая крепкая карусель, качели, веревочный городок, комплекс из турников, брусьев, лестниц и прочего – типовая застройка. Выглядит красиво, современно, "по-европейски", хотя и не хватает ему тех ностальгических изношенности и дешевизны, что были в вашем детстве.

Вы пришли не играть и не знакомится с другими "детьми" – Копилка даже чуть ускорился, увидев желтую закрученную в спираль горку.

– Рискованный, но быстрый "мост", не надо сложностей и прочей чепухи – скатился и все, главное глаза не открывать, пока не проедешь...

Заскрипела карусель – словно от ветра, только ветра нету, да и не должна она скрипеть – чему скрипеть в новом смазанном механизме? Опускаешь взгляд на свои ладони – они трясутся. У всех. У Копилки тоже. Тот пребывает в недоумении несколько секунд, после чего его глаза округляются, он успевает произнести:

– "Тремор"...

Из-за горки вышло... что-то. Не столько вышло, сколько появилось где-то на периферии взгляда. Пытаешься посмотреть – его нет на том месте, снова где-то сбоку. Крупная голова на гуманоидном теле покрыта десятками разнокалиберных глаз – всех размеров, цветов, от разных животных, грустные, веселые, плачущие, выбитые, пустые, подернутые пеленой катаракты. Они моргали, смотрели во все стороны, зрачки дергались туда-сюда, не задерживаясь ни на каком объекте надолго, то расширяясь, то исчезая, контуры все время "плыли" – органы зрения бегали по голове словно тараканы по помойке. То же самое было со ртами – они дергались, перемещались по телу, непрестанно что-то шепча, разрываясь в немом крике, от которого лопались щеки, откусывая собственные языки и губы, разбивая зубы в крошку от резких щелчков челюстями или от едва заметного соприкосновения. Его речи, призывы, мольбы, угрозы, бессвязный бред – все это слышно в ваших головах. Иногда можно различить смысл слов: "убей себя", "не убивай себя", "друзей нет", "любовь абсолютна", "знамение неминуемо", "все неправда", "по-настоящему", "тебе нужна помощь" и тому подобное, но чаще всего не получалось разобрать даже отдельных слогов.

То же самое было с руками и ногами – их одновременно десятки и одновременно нет, они перед ним, за спиной, за головой, подняты вверх, тянутся к тебя, ползают по детской площадке, но вместе с тем ни на одну нельзя посмотреть: только сфокусируешь взгляд, а там пустота, обычная, даже "Ночного" ничего нет, все сбоку, все на периферии.

– Не по одному, слышите?! Надо вм... – Копилка пытался что-то быстро сказать, активно жестикулируя руками, но "тремор" успел раньше – трясущиеся пальцы одной из многих рук прикоснулись друг к другу – большой к самому среднему, которых было не меньше четырнадцати на одной ладони. После щелчка мир преобразился.