[Мышиная стража] История одного патруля | Партия

Если ваш персонаж во время игры действует в соответствии со своим Убеждением, получите 1 балл судьбы. Если в критических ситуациях или во имя интересов группы вы действуете наперекор своим убеждениям, вы получаете 1 балл личности.

Если ваш персонаж во время игры действует в соответствии со своим Инстинктом, получите 1 балл судьбы.

Ваши родители проживают в городе, который вы выбрали своим домом. Когда вы посещаете соответствующий город, они помогут вам избавиться от состояний "Голодный/Испытывающий жажду" или "Усталый", а также снабдят нужными инструментами и припасами в дорогу

Стартовые Навыки:
Охотник 3
Знаток Зверей 3
Плотник 2
Специалист по Выживанию 2
Следопыт 2

Меняем навык Следопыт на +1 для «Знатока Зверей»
Меняем навык Плотник на +2 для «Наблюдателя за погодой»

Место рождения: Подъёльник
+ Рациональный
+ 1 к Знатоку зверей

Жизненный опыт:
Наблюдатель за погодой (+1)
Родители научили навыку: Ткач +2
Мастер научил навыку: Пчеловод +2
Наставник научил навыку: Охотник +1
Специализация персонажа; Охотник +1

Черты:

Черта «Покрытый Шрамами»

Выборы для природы:

1й в пользу черт (вместо природы)
2й в пользу бойца (вместо природы)
3й в пользу черт (вместо природы)

Истощение ресурсов, чтобы получить Меч Ласки

Молодой Страж Дунхадан сражался с ласками столько, сколько себя помнил. И установив себе это как цель в жизни, он стремительно добился в этой затее невиданных высот. Закованный в сверкающую сталь, с плащом, ниспадающим багровой завесой, в этих боях он лишился глаза, двух пальцев и тепла в собственных глазах. Ему едва ли было 20, но он уже выглядел как старик.

Пока судно его отряда, с реющими знамёнами Локхэйвена стояло на рейде Порта-Сумах, а его побратимы рылись в зябких и вонючих катакомбах города, в поиске беглых хорьков, он позволил себе пройтись по по местным затхлым улочкам. От пошрамованной хромой мыши разбегались, будто от чумы, ведь его шерсть пропиталась запахом смерти, тунелей и дерьма. От Дунхадана пасло как от Тёмного Вереска. Но были в толпе одна пара любопытных глаз, что не могла оставить старого вояку в покое. Не в силах этого не заметить, своим единственным целым глазом, Страж ответил этому любопытству.

Корабль Мышиной Стражи задержался городе пристаней и узких улиц. Хорьков, пробравшихся сюда оказалось больше, чем рассчитала Гвендолин. В кромешной тьме, в липких туннелях, что вот-вот должны были обвалится, по колено в мутной воде, выставив вперёд острия своих алебард, они шаг за шагом продвигались в гулкий мрак, прижимались друг ко другу так плотно, что у них усы спутывались. Это была война за существование. Мыши и зорьки - кололи, душили, давили друг друга, оставляя поверженных опонентов хрипеть и вытекать в вонючих катакомбах, захлёбываться в обваленных тунелях на холмах и побережьях. Это не было сражение мечей и щитов, единственное, что играло там роль - была стойкость духа и желание вновь спускаться под город, ступать по тропам, что пропитались смертью. И у Дунхадана такое желание было.

Там, где рождалась Луна, где в своём бледном величии, она восставала из водной глади, со своего алькова, к пошрамованному вояке выходила хрупкая фигура, мотая в такт своей игривой походке шляпой-треуголкой, прошитой краденным серебром.

И ночь, полная криков перебитых товарищей и умирающих хорьков казалась не такой бесконечной, когда больше всего в жизни не хотелось, чтобы вновь наставало утро. Ведь в тот момент, как лунный свет укроется за часовней Порта-Сумах, вместе с ним воина покинут и нежные руки Илу, что единственные в его жизни дарили ему ласку. (Каламбур)

И так прошло много лет. Меч Капитана Ласок, что организовал всю эту диверсию в портовом городе теперь висел над камином Дунхадана. Сам он, нынче был далеко от шумихи прежних городов, в Подёльнике, где ему удалось прикупить себе небольшой дом в корнях вековечного дуба, что стоял немного на окраине города. За годы, он совершенно потерял здоровье, а на его теле уже не осталось живого места. Разве что в его единственном глазу, за это время пробудилось веселье и даже радость. Пожалуй, такие черты были характерны счастливым старикам.

Жизнь теперь была спокойной. Никаких ночных побегов от портовых стражей, никаких сражений, крови и мёртвых мышей на заснеженной почве. Торговая Лавка, пропитавшаяся дымом трубки Илу, что теперь, вдали от ночных галсов, дремает под лучами солнца. И маленькие мышата, резвящиеся во дворе.

Порой, они казались тенью прошлого. Казалось, молодость Дунхадана сказалась на его потомстве. Мыши приезжего семейства родились немногословными, задиристыми и близким к природе. Порою, невыносимо близкими. В отличии от местной спокойной цивилизованной детворы, эти бегали на четвереньках, как неразумные звери, пугая прохожих, вынюхивая муравьиные тропыя и кусали друг-друга за подгривки до крови, желая первыми полакомится диким насекомым. Потомству Дунхадана и Илу долго не давалось искусство речи, за то, но они всегда были очень вокальными малыми, пищали и лаяли своими тонкими голосами так, что иногда отец натягивал на себя свой шлем с солдатских лет, чтобы поспать в тишин. А когда на листья крупными каплями падали летние дожди, они выбегали к подножью дуба и кричали что-то небу в разнобой, словно бросая вызов, а потом притихали, когда в ответ разносился ликующий гром.

Одной из этих маленьких мышей был Кай - не самый старший, не самый младший, он никогда ничем особо не отличался от своих братьев и сестёр. Возможно именно это и помогло ему зайти в жизни - отсиживаясь за спиною старших братьев перед руганью отца и расталкивая младших сестёр, первым получая заботу и внимание матери. К тому же, жизнь мыши, даже такой удачливой, как Кай отнюдь не была простой - с каждым месяцем кто-то отходил в инной мир, в том числе среди ближайшего окружения мышонка. Его умный и сильный не по годам старший брат выпотрошенный дикой кошкой, его слепая сестрёнка погибшая от горячки, его ровестник и соперник, застигнутый врасплох ливневой рекой, захлебнувшийся в своей норе - все они, будто тени в сумерках, таяли во все еще мутном детском сознании Кая, потихоньку растворяясь в далёкие и глухие воспоминания. А его лапы тем временем крепчали, а ежедневное наблюдение за сильными и взрослыми мышами давало свои плоды.

Подьёльник оставлял на Кае свой отпечаток. В отличии от своих родителей - простых людей, живущих простыми заботами, их отпрыск вырос на древних рассказах - о войнах и бедствиях, о величии королей и о доблести героев - многозначных словах, которыми зиял пергамент известных архивов его родного города. Между прочим, местность Подьёльника была известна различной живностью и дотошными архивариусами, от заострённых писательных приборов которых не могла укрыться ни одна сова, белка или змея. Это учёное честолюбие, эти ожидания и знания о мире вросли и в Кая - как и любой житель Подьёльника, он был рационален и очень скоро после того, как первые полноценные слова начали пробиваться из его пасти, он уже предался оспариванию каждой части жизни мышиного общества.

Последующие годы сильно его изменили. Не произошло ничего серьезного - просто казалось, что наговорившись в первые восемь лет, он больше не хотел разговаривать. Он перестал быть ребёнком - маленькой зверушкой, что бесилось где-то во дворе, от своих соплеменников он получил обязательства, а от самого себя - ожидания. Его дом теперь не был там, где трещит хворостом камин и звенит стеклянная посуда - он жил в холоде, зябкой слякоти, на грубых ветках, прикрывшись кленовыми листьями. Рядом во все стороны распластались седые усы Дикого Иакова, а внизу на поляне бегали койоты, семейство рысей и даже могучий лось.

Лес забрал мальца Кая из дома, он молча покинул его, так и оставшись незамеченным средним братом. Он работал в кузнице под управлением Седошкурого Кормака и так как горнило светилось не хуже солнца над головой - даже когда все остальные мыши возвращались в свои норы, нередко Кай продолжал работать - ковать клинки для далёкого Локхэйвена и его мышиной стражи.

Именно здесь он познакомился с тем, кто в будущем станет его наставником - Диким Иаковом. Это была очень крупная мышь с хорошим брюшком и пристрастием к сосновому элю. Настоящий герой, из записей библиотеки Подьёльника, сражавшийся со змеями и куницами, с огромным шрамом на всю шею от кровососущей летучей мыши, что навсегда забрала красоту его голоса и была задушена Иаковом голыми лапами в ответ. Кай едва ли мог что-то предложить седеющему мышу, кроме своей полной отданности, преданности и готовности делать все, что Иаков только попросит. И мышонку повезло, ведь только по ему известным причинам, шрамированный охотник был не против, чтобы щенок ходил вместе с ним на охоту и наблюдал за лесом. И так закрутилась его жизнь - утренняя роса на языке и злой библиотекарь, недовольный тем, Кай снова запачкал обложку книги, взмахи молота в цеху, под шепелявое бурчание Кормака, а после, уже когда глаза уже смыкаются, а нос режет от металлических испарений, которыми пришлось дышать днём, по известным путям нужно дойти до родного дома, поцеловать вечно болеющуюю сестрёнку Ми, приготовить еду и встать ждать своего наставника, пока он вернётся из трактира, чтоб пойти искать следы клана выдр, паучьи нерестлища или норы Ласок. Последних последнее время было особенно много…

Прошло много-много лет. И Територии полыхали пламенем. В Подьёльник прибыли первые переселенцы с городов, что находились в центре боевых действий. Их конвои из жучьих повозок протянулись до самого конца обозримого леса, охраняемые побитыми и молодыми стражами - значительно моложе самого Кая. В глазах этих мышей было одно толькл отчаяние, а их мягкие хвосты опустились и тащились по земле, собирая пыль, кровь и прах. Они умирали, умирали целыми семьями, умирали быстрее, чем их удавалось похоронить. Не от голода или ран (хотя это тоже была отдельная проблема), просто потому что они не хотели больше жить, цеплятся за собственное существование. Когда это все началось, жители городов, которым повезло в этой бойне заглядывали в эти серые глаза, пытаясь снова раздуть горн в душах беглецов от фронта. Но спустя месяцы, это изначальное сочувствие превратилось в равнодушие, раздражительность и вскоре в дезертиров и беженцев уже бросались камнями, ведь они несли с собой эту липкую стужённую безнадёгу, что отличалась своей заразностью.

Потом война пришла к тем, что прежде только видел её последствия. Они, уже размягчённые, быстро приняли её костлявые обьятия. Мыши потеряли свою цивилизованность и вернулись к корням собственной трусливой натуры. И где в этом всём был Кай? А он был в самом эпицентре этого всего, по щиколотку в дерьме и крови.

Идя по стопам своего отца, правда, будучи значительно моложе, с меткой Мышиной Стражи, кроясь под масивной фигурой Иакова, он служил Матриарху там, где его просили. Пока его соратники разили куньих огнём и мечом, на забарикабированных улицах, побережьях, на холмах и в их вонючих норах - за Иаковом и его учеником задача стояла другой. Эти не сражались с ними, как с врагами или захватчиками - когда истекающие кровью и израненные подонки визжа бросались прочь от мышиных штурмовых отрядов - Кай мчался по дождевым ветвям, через гной, грязь и говно следом за уродами. Он охотился на них, как на дичь, он убивал их как дичь, ударяя из-под засад, отравляя питьевые лужи и развешивая трупы этих могучих зверюг на деревьях. Ну как, «он». Конечно, делали это по большей части патрульные-ветераны, задача юной «Руки Помощи» была в том, чтобы таскать за Иаковом его увесистую алебарду и прочую снарягу. Хотя, как после всего этого, отзывался сам его наставник - «Свою ложку саранчиного дерьма Кай тоже хлебнул» - его шёрстка теперь покрылась сетью шрамов. Как маленьких, от веточек и листьев, когда нужно было мчаться за огромными и длинными хорьками прямо по Тёмному Вереску, раздирая всего себя об колючки и ветки, так багровые рубцы, когда Серый Сорокопут из эскадрильи горностаев наколол его на колючку и начал жрать по одной лапе за раз.

Во время войны, встречалась ему совершенно чудная персона. В одну из его очередных вылазок, нередко проходивших в одиночестве, он заметил оранжевый мех - будто у белки, только совсем крохотной. Когда-то, кажись, он видел что-то подобное даже в своих родных местах. Но именно тогда, во время войны, он впервые смог заглянуть этому существу в глаза. Её звали Иштар. Она бежала так, как шелестели листья, смотрела так, как отражалась от воды луна и разговаривала, подобно ветру, развевающему траву. Иштар не нравилось, видите ли, привычки Кая. Между этим, убивать диких насекомых или небольших зверей - она порицала любое убийство и обещала скормить его филинам. «Мыши - это паразиты.» - говорила она. «Они меняют под себя ландшафт и создают кровопролитие на таких масштабах, что даже Ласки не всегда способны с таковыми сравнится. В разуме кроется порок мышиной рассы, Иштарь лишь успевает мчаться по следам бедствий, что творят города Територий и пытаться исправить то, что под силу её крохотным лапам.

Надо сказать, Кай научился обнаруживать эту так называему «бестию». До сих пор, даётся это непросто и каждый раз, она умудряется его удивить, но из раза в раз, эта рыжая сумасшедшая становится все более предсказуемой. Некоторые другие охотники тоже её видели. Говорят, она разговаривает с филинами и служит Королю Лососей. Правда это или нет - от неё стоит ожидать одних неприятностей. Благо, она хотя бы не желает Каю смерти; Как и он ей. В конце-концов, убивать зверя собственной крови, да даже просто ему вредить - это против всех норм Кая.

Настало время воткнуть копья в землю. По весенней распутице, под холодными дождями вернутся домой. Вместе с ним - израненные солдаты. Вчерашние мальчишки, братья, друзья. Тихая дорога. Тихий подьёльник. Никаких сражений, крови и мёртвых мышей на заснеженной почве. Торговая Лавка, пропитавшаяся дымом трубки матушки Илу, что вновь дремает в лучах утрегнего солнца. И маленькие мышата, резвящиеся во дворе.

С родителями все хорошо - отец командовал местным ополчением и вновь пролил кровь захватчиков, как и в молодости, мать помогала беженцам. Ми забрали как ясырь, отбили обратно, но от того, что с ней делали, она сошла с ума и утопилась, только лёд растаял. Хорошо, разве что, новая детвора радует матушку, Кормак трудится в цеху, вздрагивает и матерится от холода. Теперь есть свои деньги, и немало - можно купить соснового эля себе, папане, зайти в библиотеку, поздороваться. Многие рады были вернутся - вон дружбан его, Олаф стащил (замародёрил, но об этом никто знать не должен) хорошую кольчугу и теперь хочет её перековать в цеху. Кому-то и возвращатся было некуда - дома пожжены, разрушены, одни лишь одинокие могилы в весеннем тумане - с такими дождями, некоторые из них уже успели сравнятся с землёй. А вот насчёт Кая…
Н-да… Подьёльник уже не будет ощущаться прежним. Чёрт возьми.

Мышь не знал, поехал ли бы он сам в Локхэйвен, если б не его наставник. Однако видимо, так было нужно. Там в Локхэйвене много интересностей и вдруг - церемония его посвящения, плащ как у настоящего Мышиного. Стража. «Теперь ты один из нас» - хрипит Иаков скрестив руки и оборочивается, глядя с крепостной стены на лес, нависающий над головами. А Кай подходит, становится рядом, наблюдает за тренировочным лагерем, что крохотным дымком своего огня пускает ленточку дыма к вековечным деревьям. Перед глазами проносится собственная жизнь. Когда-то он был невыразительным мышонком, неотёсанным, от которого шарахались коренные мышата с Подьёльника. Но он выжил, ведь не был слишком глуп, прошёл эти первые шаги. Работал тяжело, чтоб именно его взяли в цех - платили там солидно и можно было сделать так, чтобы у его младших братьев и сестриц было побольше шансов. Дальше наставник - уж пришлось перехитрить других претендентов на роль ученика Иакова - столько ночей, проведённых за изучением повадок животных, еще больше проведённых за их наблюдением. И наконец, война. Там было замешано не мало удачи, конечно, но так или иначе, из войны Кай вышел первокласным охотником, «духом леса». Он никогда не думал о себе ничего такого, но… Оказывается, он был удачливой мышью? Успешной мышью?

Как окажется в будущем, это было только начало жизни Кая и его успехом. Вскоре помимо заданий вместе с привычными ему побратимами, еще с Войны, ему в расположение попадут и другие Стражи и Лапы Помощи, а он выступит на новое задание в качестве лидера отряда.

It was too big to be called a sword. Massive, thick, heavy, and far too rough. Indeed, it was a heap of raw iron.

> Двуручное оружие: Нельзя uсnользоВатьсо щuтом.
> Неудобное оружие: -1 К npu проверке Маневра uлu Защиты.
> Смертоносное оружие: +1 У к результату усnешноu Атаки.
> Экзотическое оружие: +1 К при проверке Финта.
> Психологическое воздействие: +1 К в схватках с мышами и ласками, при любом действии.

Бьёт на дальнюю дистанцию: +2К npu про­ Верке МанёВра.
ДВуРу'lное оружие: Нельзя uсnользоВать со щuтом.
Стрелковое оружие: Еслu nерсонаж uс­ nользует это оружие npoтuB nротuВнu­ ка, Вооружённого люБым другим оружие.,и (кроме npaщu uлu лука), когда Атака nрuменяется npoтuB Атаки, nроВедuте Встре'lную проВерку, а не обы'lную про­ верку.
Хрупкое оружие: Нельзя uсnользоВать nод дождём.

Неудобная -1 при проверке Манёвра
Тяжёлая -1 к Здоровью при восстановлении
Блокирует 1 урон неограниченное колличество раз

Позволяет детально наблюдать за облаками на горизонте и их движением. Форма и цвет облаков могут указывать на изменение погоды.

+1К для навыка «Наблюдатель за Погодой»