[AD&D2e] There would be some Dragons | ходы игроков | Часть 4. Лесные тайны

Не веря в такую удачу, Эмбрин тряхнул изрядно подпаленной гривой, чтобы убрать со лба лезущие в глаза мокрые пряди. Игра с огнем не прошла для него даром – льняные бриджи прожжены искрами во многих местах, подметка на левом сапоге едва держится, а сам он весь покрыт оседающим пеплом и сажей. Благородный сэр Ульрик, увидев своего подопечного в таком виде, поджал бы губы и печально покачал головой, лишний раз убеждаясь в его неспособности соответствовать высоким стандартам рыцарства. Уж не говоря о том, что паладин ни разу за весь поход не поразил врага своим оружием... Но Эмбрину сейчас было плевать. Все живы. Живы! Ведьма больше не оскверняет своим существованием древний лес, а его друзья целы, и теперь все будет хорошо, а как же иначе?

Первым делом воин отправился затаптывать разбросанные им горящие угли (не хватало еще подпалить лес!), а затем поднял изрядно помятый котелок и с виноватой улыбкой протянул его Моргейн. Никаких факелов он не припас, поэтому только помотал головой на ее предложение – ничего, он сможет идти следом за кем-то, когда глаза немного привыкнут ко мраку. Странное дело – несмотря на усталость от этого длинного дня, больше всего ему хотелось сейчас именно куда-то идти, впитывать в себя ласковую прохладу ночного леса, чувствовать росу на обожженном лице и молча наслаждаться тишиной, нарушаемой лишь хрустом веток под шагами и тихой музыкой лесных обитателей.

Когда Ариэль закончила осмотр поверженной ведьмы в лучах света, все еще исходившего от лежащей рядом уродливой головы, Эмбрин подступил к мерзкому трупу.

— Надо бы спалить это, пока жар костра не иссяк. Негоже дохлой нечисти пачкать благодатную почву. Это не оскорбит богов или лесных духов? — повернулся он к Илерис.

- Хороший был бой, - ухмыльнулся Таранат, в глазах которого все еще горел азарт схватки.
- Ты предпочла бы оплакивать друзей? - удивился он, вкладывая очищенный клинок в ножны и переглядываясь с Илерис. Та тоже деловито начала приводить оружие в порядок.
Ничего такого, что легко было бы снять с тела карги не нашлось, но ее грязное одеяние прекрасно поддалось под лезвием ножа, оставляя в руке у Ариэль лоскут заскорузлой тряпки. Все, что полуэльфийка знала об иллюзиях, говорило ей, что тело было настоящим.

- Финелла, Леди-Лебедь, Быстрокрылая госпожа, - нараспев начала она на эльфийском, - она одна из защитниц Благого двора, подруга Остроглазого и Ханали Селанил. Она покровительствует сванмэй, Лебедь-девам и является там, где добрые фейри и жители леса оказываются под гнетом и угрозой со стороны злобных чудищ и злых людей. Ее вмешательство помогло нам всем, и, возможно, спасло. Я оставлю ей добрую жертву на рассвете в глубине леса, на границе нетронутой поляны.

- Лес будет благодарен, - неуклюже ответила Илерис Эмбрину на Общем, - но дров надо больше. Мясо плохо горит, особо такое плохое. Ты хочешь мне помочь?
- Это твое решение, Каэлинн, - с улыбкой ответил Моргейн Таранат, - если ты чувствуешь в себе силы сейчас искать логово карги - да помогут тебе в этом Селдарин. Илерис и Эмбрин говорят дело, тело карги негоже оставлять на поляне, открытым всем стихиям и лесным жителям, добрым и не очень. Я скорее займусь этим.

— Мои глаза плохо видят ночью, но я могу нести много дров, — охотно откликнулся Эмбрин. Это было очень кстати, ведь он как раз собирался поговорить с Илерис, и наедине было бы даже лучше.

По пути воин принимал у легконогой воительницы охапки сухих ветвей и стягивал их в тугие пучки тонкими ленточками, оторванными от подола и так уже загубленной туники. Слова вертелись у него на языке, но он никак не мог ладно сложить их в простые и понятные фразы, доступные рыжеволосой эльфийке. В конце концов найдя подходящее место, Эмбрин бросил вязанку, тяжело привалился к дереву, взглянул на спутницу и заговорил.

— Перед битвой ты назвала меня другом эльфов, лесная дева Илерис. Но ты мало знаешь о моем народе. Если лесные тропы приведут тебя на восточную оконечность великого леса, не сочти за крюк посетить мой дом в северном Хэрроудэйле. Усадьба Рутгаэров, любой покажет. Тебе не придется называть мое имя, чтобы получить гостеприимство и почет, с которым у нас привечают защитников Кормантора. В моем роду помнят и чтят древний Договор между нашими народами, и никто никогда не перейдет границы с недобрым умыслом или без крайней на то нужды, как это сделал я. Приглашаю тебя взглянуть на Долины своими глазами и вынести собственное суждение о его жителях.

  Она постаралась, чтобы тень, набежавшая на её лицо, была не так сильно заметна остальным. Это было не так уж и сложно, учитывая слабый свет костра. Однако, как только Моргейн убедилась, что Илерис никак не связывает её и Финеллу, она облегчённо вздохнула. Это не было тем, что ей хотелось рассказать каждому. На самом деле, она хотела сама выяснить, в чем же дело, и знала как минимум одного эльфа, который мог ей ответить. И должен был ответить намного раньше.
  - Вас итак здесь достаточно, уверена, вы справитесь с этим мрачным делом, - кивнула она Таранату. - И нет, не предпочла бы, я удивилась, что бой оказался легче, чем мне представлялось. Я всё же пройдусь, идите к усадьбе, если как закончите - я еще не вернусь.
  Отойдя к краю поляны, Моргейн изучающе осмотрела следы, оценивая направление, потом попыталась соединить показания Линтиля с этим, умножить на положение относительно реки и выявить примерное направление. Оглянувшись еще разок и с удивлением подметив, что Эмбрин уходит в компании Илерис, девушка шагнула под сень Кормантора.

— Хвала Быстрокрылой Госпоже! — голос Ариэль возвысился над остальными, может быть, сильнее, чем следовало в ночном лесу, но причин было достаточно. Они совершили не просто нужное дело, а достойное внимания небес. Буквально. У них на глазах. Защитница и посланница Двора. Как можно после этого рассуждать о хворосте? Тут ни этой ночью, ни следующей не заснуть, вспоминая и вспоминая случившееся. Цепкая память Ариэль показывала бы этот миг снова и снова, но сейчас она показала волшебнице слова карги, брошенные в сторону Каэлинн еще днём: "Лебедиными перьями пахнет, Финеллой.." Нет, тогда она сказала хуже, но это говорила её злоба. Значит, что же? Защитница, что появляется там, где лесу грозит опасность..
— Каэлинн! — Ариэль за рассуждениями чуть не упустила момент, ведь догнать следопытку в одиночку она бы уже не решилась. — Таранат. Я помогу с логовом. Одна голова хорошо, две лучше.. на случай опасности внутри, — волшебница замялась, словно больше придумывала отговорку, но в итоге сдалась. — Я бы не хотела видеть этот костер. Дурно будет.

Пройдя в молчании расстояние, на котором подслушивать было бы уже неприлично и неудобно, Ариэль нарушила тишину:
— Ты перед боем была так мрачна, Каэлинн. Даже .. сбила меня с толку прощанием, — она немного покраснела, но надеялась, что за чтением следов это просто незамеченным. — Ты не подозревала, что Она придет на помощь?

  Отводя ветку в сторону, Каэлинн ненадолго остановилась, а потом задумчиво обернулась к Ариэль. Как и раньше, прошлое следопытки волновало больше молодую волшебницу, чем её саму. Это было... так забавно. Впрочем, в отличии от опирающейся больше на "задний" ум Каэлинн, у Ариэль вполне были шансы распутать этот странный клубок. Да только... стоило ли его распутывать?
  - Извини. Просто говорят, что ночью перед смертью лучше найти себе партнера и оставить в этом мире хоть что-нибудь. Мои взгляды... несколько иного толка, но ты не подумай, я люблю тебя, как сестру. Не собираюсь обращать в свою веру, - ухмыльнувшись, Каэлинн присела, с интересом разглядывая землю. - Я даже не знала, кого зову. Ну и я... я ведь не жрец, чтобы боги смотрели на меня пристально. И я всё еще не знаю кто она и почему пришла. Эти ответы ждут меня дома. Поэтому... - девушка глубоко вздохнула и поднялась, оборачиваясь. - Я не пойду с вами назад. Лишь доведу до кромки леса. Личные дела и личные счёты неожиданно стали важнее золота. Но если еще свидимся - я потребую свою долю!
  Она чуть сжала плечо Ариэль, в качестве ободрительного жеста и поманила за собой.
  - Пойдем, следы читать я в такой тьме не смогу, но мы можем вернуться к месту, которое указал Линтиль.

Эмбрин
Илерис оставила длинный меч и широкий плащ с капюшоном, который она, как и Таранат, носила поверх брони, под деревом, где уже лежал ее лук, и повесила на пояс в пару к короткому клинку небольшой топорик. Поход за хворостом в основном прошел в молчании - остроглазая эльфийка находила подходящие сучья, приводила их в порядок топориком и отдавала Эмбрину уже пригодные на костер полешки.

На короткую речь паладина Илерис долго молчала, крутя в пальцах топорик.
- Приятно слышать, что среди людей есть люди, которые чтят Договор, - наконец, сказала она, - я запомню твои слова, паладин Эмбрин из клана Рут... Рут'гаур?
- Мой ...долг лежит тут, под этими деревьями. Возможно, и я когда-то сниму, - тут она помолчала, сделав неопределенный жест рукой, - броню?
- Да, по-вашему, наверное, броню, вот это, - она задрала тунику и похлопала по кольчуге. Ее сложное плетение едва бликовало в скудном свете, пробивавшемся сквозь кроны, - и отправлюсь в странствия. Главное будет не вызвать отвечать за слова первого же хумана, столь же наглого, как ваша хуманша Эвелина, и помнить, что в гостях буду я, а не они.

  - Каждый оставляет в мире след самим фактом своей жизни, каждым словом и действием. Я думаю так, хоть и поняла это не так давно, - Ариэль сцепила пальцы в напряжении. - Ты моя дорогая подруга, а их у меня не так много, я думаю, это не изменить ни расставанием, ни этой тайной. Я и распутываю её от большого любопытства, а не потому что не доверяю тебе, Каэлинн! Так же и с нашим заданием — мне тяжело даются сражения, но тайна арфы зовёт и манит, - и девушка добавила чуть тише, - я бы хотела сама её обнаружить там.
  Неожиданное (ой ли?) решение Каэлинн она встретила легким вздохом, но все-таки ответила.
  - Понимаю. Думаю, и остальные поймут. А если нет, то придется пустить в ход свою книгу, - глупость, конечно, но эта шутка за день успела прилипнуть к Ариэль. - Удачи тебе с этим. И не если. А когда! — желая донести разницу, она сказала это по-эльфийски.

  - Понимаю, - кивнула Каэлинн. - У меня тоже не так уж и много друзей, и думаю ты надёжно ей стала. Опасности сближают и всё такое... что до арфы, то как бы Эвелина не решила найти её первой в отместку. С неё станется. Хотя она совсем не на своём месте здесь. Ей бы в Сембию со своими чаяниями.
  Девушка мрачно вздохнула и покачала головой. Тема импульсивной бардессы начинала раздражать её всё сильнее, а упоминание о книге и вовсе вызвало закатывание глаз, что случалось с Каэлинн очень редко:
  - О, Селдарин. Знаешь, я думаю, что она с тобой флиртует. Не то, чтобы я хорошо в этом разбиралась, но явно получше других. Тот разговор и её лай на Эмбрина... нельзя быть НАСТОЛЬКО нетерпимой. Но ничего, этот мир быстро научит её манерам. А ты - следи за своей попкой. Не хочу быть пророчицей, но кормирская красотка явно положила на тебя глаз. Было бы у нее еще что-то кроме красоты внешней...

  - Я думала..кхм.. Я в этом не разбираюсь, - Ариэль пожала плечами. Слова Каэлинн сошли бы за шутку, но это было не лучшее место и время, так что оставалось только смотреть под ноги, чтобы не споткнуться от таких новостей. - Может, моя доброта ввела в заблуждение? Я только хотела показать Эвелине, что Долины не такие, какими их видят чужестранцы. Но она уже совсем увязла.. нельзя помочь, если помощь не принимают. Так что помогу там, где нужнее. Давай найдём сие зловещее логово!

— Все мы только гости в этом мире. Одни – надолго, как вы, эльфы. Людской же век короток, мы лишь мимолетные странники в вечности, — Эмбрин сам не заметил, как сполз вниз по стволу и уселся на островок мха под деревом, — Но мы не хозяева лесов и земель, а только обитатели, защитники и стражи. Всематерь равно милостива ко всем, кто чтит ее простые законы и не несет в себе жажду разрушения. Но задумайся вот о чем, Илерис: гордыня в сердцах порождает куда больше вражды между людьми и народами, чем самый злой умысел. Так учили меня в храме, — паладин не стал упоминать имени Эвелины, чтобы не обидеть эльфийку невольным сравнением, но он и вправду считал, что кормирка не заслуживала ненависти стражей Кормантора.

— У тебя великолепная кольчуга, и ты с честью носишь ее. Пока у Кормантора такие защитники, злу не удастся укорениться здесь. Но если ты решишь оставить служение, кто встанет на твое место? — Эмбрин немного помолчал, затем решился спросить то, что его интересовало. — Прости мое любопытство, Илерис, но скажи, откуда ты родом? Твои соплеменники часто гостят – и даже селятся – на моей родине, но я никогда не видел таких как вы с Силеннаром. Их облик больше напоминает Тараната.

Эмбрин
- Мать? - Илерис какое-то время пыталась следить за прихотливой мыслью Эмбрина, но быстро сдалась, - ты сын...
Девушка произнесла что-то по-эльфийски, потом вернулась на Общий.
- Той, кто следит за выполнением закона и делает ясным, что он говорит? Это высокое положение и важное дело, паладин Эмбрин. Ты можешь гордиться тем, что твоему клану доверили такую работу. Это она научила тебя быть вежливым и чтить Договор? Она, должно быть, хорошая женщина. Лишний повод посетить оплот твоего клана.
- Или она служит в храме? - Илерис запуталась после последней фразы Эмбрина, - но я все равно скажу в твоем клане, что их страж законов - достойная дама, и она сделала своего сына хорошим человеком.

- Это кольчуга стража Кормантора, паладин Эмбрин. Знак моего служения. Если я узнаю достаточно, она останется со мной, если старшие решат, что нет, то ее отдадут другому. Кто придет на мое место. Я не знаю пока, кто.
- Я плохо знаю твой язык, паладин Эмбрин. Ты спрашиваешь, где дом моего рода? Мы с братом из западной части леса...
Она задумалась, потом резко что-то сказала по-эльфийски.
- Не знаю, как перевести это на ваш язык. Долина, которую у нас называют Ремменгалер. Место, где деревья растут... плохо, испорчены. Мой народ большей частью живет в ней и не любит путешествовать. И незваных гостей тоже не любит. Не знаю, где ты мог их видеть. Путешествовать любят эльфы из Лунного народа - такие, как Линтиль и Таранат. Они чаще всего имеют дело с людьми.
- Тебе интересны эльфы, Народ? - полюбопытствовала девушка после града вопросов Эмбрина, - ты хочешь узнать больше о тех, с кем в прошлое время твой народ заключил союз, паладин Эмбрин?

Моргейн
Лес ночью сильно отличался от леса днем. Инфразрение помогало ориентироваться в непосредственном окружении, но в поиске ориентиров в этот раз оно помогло несильно. Поплутав по корманторским зарослям, рейнджерша смогла сориентироваться по пришедшемуся очень кстати звуку бежавшей воды и выйти к безымянной речке, по которой они шли днем.
Так дело пошло на лад, и вскоре Моргейн и Ариэль оказались на прогалине, где днем Линтиль разглядел те самые вязы. Двинувшись от них на северо-восток, Моргейн не могла не заметить, как затихает вокруг них ночной лес, будто боясь привлечь лишнее внимание - или его обитатели, по крайней мере крупные, старательно избегали этого его участка. Мелкая мошкара и разные жуки, едва заметные в тепловом спектре, сновали, как ни в чем не бывало. Ариэль разглядела в багровых тонах прячущуюся жабу, немного более теплой проскользила, почти скрытая листьями, мелкая змейка, и теплым красным пятном пробежала мышь. Следов крупных животных - также как и следов от них, на глаза не попадалось.

Двинувшись в самое сердце этой тишины, нарушаемой только редким писком или стрекотом, девушки вышли к угловатой тени, выпиравшей из подножия небольшого пригорка. Землянка была сложена из бревен, дранки, дерна и кусков камня и дерева, даже в таком виде несших отпечаток эльфийской работы. Закрытая дверь, вместе с косяками и сложенными в подобие крылечка камнями, явно была целиком вырвана из какого-то эльфийского здания.

  Лес жил своей ночной жизнью, но еще не знал про их победу, по мере пути становясь все тише, и оттого страшнее. В боязливую душу вкрадывались сомнения — точно ли всё закончилось? Но вместе с этим Ариэль радовалась, что они отправились вместе. Одной Каэлинн, даже со всеми её талантами, была здесь совсем не место.
— Надеюсь, страх перед каргой скоро исцелится. Неправильно всё это, — пробормотала волшебница, осуждающе тряхнув головой.

  Но на этом поводы для негодования себя не исчерпали. Даже того, что удалось увидеть вторым зрением, хватило на то, чтобы Ариэль с силой сжала кулаки. До того странное волнение в ней поднялось, словно дверь была сделана не эльфами, а из эльфов.
— Так, — голос был тверд, но чувствовалось, что девушка обращалась к себе самой, а не к подруге.
— Нам нужен свет. Настоящий. Поиграли в прятки с темнотой, и хватит, — и она принялась стаскивать сумку в поисках освещения.
Тем более что Ариэль не хотелось встретить внутри что-то, заметное для теплового зрения, но эта мысль осталась невысказанной.
— Факел. Один, но вряд ли осмотр займёт нас так уж надолго?

  - Страх - признак разума, Ариэль, - весомо ответила следопытка и хмыкнула. - Бояться чудовищ и ценить жизнь - нормально. Один из десяти вышедших на тропу приключений - станет героем. Остальные умрут, потому что вовремя не отступили. Поэтому мне никогда не понять паладинов... лучше солгать, чем погибнуть беспричинно. Но хорошо, что Эмбрин этого не услышит. И хорошо, что мне не пришлось бить его по голове и связывать, чтобы он мог не выполнить клятву достойно. Будь уверена - я бы так и сделала.
  Одобрительно кивнув, когда волшебница решила достать факел, Каэлинн задумчиво обернулась вокруг, а потом достала оружие, внимательно прислушиваясь к окружающим звукам:
  - Звери и птицы боятся этого места, возможно из-за того, что раньше здесь жила карга, но всё равно будь наготове. Я пойду первой - а ты освещай путь.
  Дождавшись, когда её зрение перестроится на обычный спектр, следопытка аккуратно открыла дверь, держа саблю в боевом положении, а затем шагнула внутрь.

— Всематерь – это титул богини Чонтеи, ты наверняка встречала ее служителей под сенью деревьев, — паладин был раздосадован сложившейся путаницей, но объяснять дальше означало только еще больше ширить стену непонимания. Когда-нибудь он сможет внести ясность, — Я хочу больше узнать о твоем народе, Илерис, и вот тебе мое слово: если наши пути пересекутся снова, я поприветствую тебя на твоем родном языке. Ну а теперь пора возвращаться, нас поди уже заждались.

Эмбрин поднялся, ощущая непривычную боль в перетруженных мышцах, взвалил на себя тяжелую вязанку, и дал спутнице знак следовать вперед.

Вернувшись на поляну, воин сбросил свою ношу и, не встретив возражений эльфов, сразу приступил к грязному делу, желая как можно скорее покончить с этим. Волноваться за ушедших спутниц у него уже просто не осталось сил – раз Таранат отпустил их, значит, счел это достаточно безопасным. С трудом перетащив-перекатив неожиданно тяжелую тушу обезглавленной ведьмы на подготовленное ложе из дров, Эмбрин укрыл его сверху ветками, а затем пинком отправил туда и страшную голову. Когда пламя разгорелось и затрещало, пожирая нечистую падаль и порождая удушливый черный дым, он только стоял рядом и глядел, испытывая не больше почтения, чем жрецы Всематери, уничтожающие в огне остатки зараженных растений. "Совсем от страсти голову потеряла", — паладин сам не заметил, как пробормотал это вслух, виновато покосившись на эльфов.

Когда все было кончено, Эмбрин предоставил Илерис очищать оскверненное место молитвой, а сам отошел на край поляны, где просто рухнул под молодое дерево, забывшись сном еще до того, как коснулся земли.

Девушки
Дверь душераздирающе заскрипела, открываясь под рукой Моргейн. Короткая лестница вела вниз, в комнату, где грубая простота странным, путающим и взгляд и разум образом сочеталась и с роскошью, и с обыденностью. Слева от входа прямо в земляном полу, местами покрытом половицами и устланном эльфийским ковром, был выложен камнями массивный закопченный очаг с треножником, рядом с которым прямо на земле стояли перевернутые котлы, черные снаружи, но надраенные внутри. В самом большом можно было сварить разделанным оленя-рогача, похлебкой из самого маленького - накормить полдюжины голодных людей. На вбитых в стену стержнях держались полки из неровно наломанных досок, с горшками, склянками, мешочками, туесками и связками. Пустыми глазницами смотрели белые и ровные черепа, животных и гуманоидов разных рас и размеров. Над очагом в кровле зияла дырка для дыма. Там же стояло несколько палок и жезлов, палочки поменьше лежали на полках, и имели такой вид, как будто ими регулярно мешали разные снадобья и зелья.

Справа же стоял стол, несколько трехногих табуретов, ложе для отдыха и кресло с высокой спинкой, потрепанные, но сохранявшие благородный вид, все эльфийской же работы. На землях и бревенчатых стенах клочками висели гобелены и тонкие разноцветные ткани, и даже участки картин. Стоило глянуть на комнату от стола, как что-то сместилось, и вместо грубого выложенного камнями очага девушки увидели аккуратную печь, а вместо ломаных эльфийских досок с черепами - выстроившееся на аккуратном стеллаже хозяйство травницы. Но интереснее всего был вид на дальнюю от входа стену - от очага там не было видно ничего кроме земляной стены с каким-то клоком ткани, а вот если смотреть от стола, там висела тяжелая темная штора, явно что-то скрывавшая.

— Она всё это сюда тащила? — обстановка действительно напоминала страшные сказки, но картина того, как карга, пыхтя, тащит огромный котёл (или катит его по кочкам), вызвала у Ариэль улыбку, и напряжение немного отпустило её. Хотя на полку с черепами она старалась не смотреть. Больше интереса вызвали картины, остатки картин, которые, скорее всего уже не подлежали восстановлению — разве что нашелся бы эльф, знавший оригинал от и до.
  Ариэль осторожно подошла к креслу, чтобы рассмотреть одну из "работ" поближе, но нахмурилась и замерла. Обернулась, шагнула назад ко входу. Нахмурилась еще больше. Снова приблизилась к столу, и ущипнула себя.
— Тебе тоже кажется, что комната пытается нас надурить, показывая не то, что есть на самом деле? Не могу понять, можно ли это побороть, но будь осторожна с тем что видишь.

  - Колдунство, - мрачно подытожила Каэлинн и задумчиво уставилась на штору. - Давай проверим, что там. Держись за мной.
  По-хорошему, стоило тут всё сжечь, но с этим уже будут разбираться настоящие хранители леса - Таранат и его сотоварищи. Сама Моргейн лишь хотела успеть что-нибудь спасти, или получить немного сокровищ, дабы оправдать опасное предприятие перед друзьями. Вполне вероятно, что за годы жизни и множество жертв, чьи черепа до сих пор скалились на мир, карга успела награбить достаточно. А куда ей всё тратить? Разве что зарыла где-то, старая извращенка. Однако иллюзия явно намекала на то, что за шторой спрятано нечто. Тайный ход? Сокровищница? Оставалось надеяться, что не тот, кто это всё ей тащил сюда.
  Взяв оружие на изготовку, Моргейн прокралась к шторе и резко отдёрнула её в сторону.

Под взглядом Ариэль кусок картины попытался расползтись по стене, превратившись в портрет смутно знакомой женщины, но сквозь него отчетливо просвечивали грубо ободранные бревна. Стоило полуэльфийке отвернуться, как меняющаяся полупрозрачная "картина" снова стала куском, болтающимся на периферии зрения.
Рука Моргейн прошла сквозь штору как будто ее там и не было, и поверхность тяжелой дорогой ткани зарябила под прикосновением - еще одна иллюзия, на этот раз созданная старательнее и более прочная, нежели иллюзорная часть обстановки. За вымышленной шторой явно была пустота - и стоило шагнуть за нее, как Моргейн оказалась в богато отделанной спальне. Посреди второй комнаты стояла широкая кровать с балдахином на столбиках, вокруг нее возвышались кованые напольные подсвечники, у одной стены стоял высокий гардероб, у второй рядком выстроились сундуки.

Сундуки, впрочем, необъяснимым образом дрожали и распадались на отдельные куски, стоило аасимарше перестать смотреть на них прямо и перевести взгляд на что-то еще. Другая обстановка в спальне вела себя в той же степени подозрительно.

- Ты ненавидела других, потому что в твоей собственной жизни не было ничего настоящего, да? - Задумчиво прошептала девушка, оглядывая спальню и наблюдая, как сундуки разваливаются от пристального взгляда. - Лишь иллюзии, которыми ты пыталась обмануть себя саму, убедить в том, что твоя жизнь красива и чудесна. Глупое, заблудшее существо. Мне даже жаль тебя. Вот что ждет каждого, кто поддавшись соблазнам становится злом. Вся красота их жизни становится прахом.
Направившись вперед, Моргейн принялась касаться кончиком сабли вещей, стен и прочих предметов, чтобы отделить реальность от иллюзий. Заодно она еще характерно притопывала, чтобы проверить, нет ли где ложного пола. Ложной стены. Чего угодно. Она не могла поверить, что у карги на самом деле не было ну вообще никаких сокровищ. Это было так... жалко?
- Да, тут бы не помешало какое-нибудь рассеивание магии, - вздохнула она, ткнув в очередной сундук, который, очевидно, должен был быть наполнен дорогими тканями. - Странно, что её волшебство еще действует, хотя сама она мертва.

Глаза обманывали всюду - пол далеко не был ровным и гладким, укрытым мягким ковром под ногами. Неровности, мелкий мусор ощущались под подошвами легких лесных сапог. Иллюзией были столбики кровати, балдахин и светильники, иллюзией были сундуки - сквозь всех их клинок проходил без малейших затруднений. На месте кровати что-то было, что-то материальное и плотное, а вот богатый гардероб темного дерева, чьи створки были вделаны в стену по правую руку от входа, мало того, что был иллюзорным, так еще за ним был какой-то проход - клинок, пройдя сквозь створки без препятствий, провалился в пустоту.

Стоило позвавшей Ариэль Моргейн сделать шаг через иллюзорную дверь в маленькое темное помещение за нею, как она почувствовала, как под сапогом что-то поддалось, но попытки ретироваться ни к чему не привели. На языке поселился странный сладковато-гнилостный привкус и такой же запах забил ноздри. Подбежавшая на помощь Ариэль выронила факел, обмякла и упала рядом.

Девушки оставались в сознании, но тело отказывалось подчиняться им. Очень быстро странный привкус и запах перестали им досаждать. Факел прогорел, но свет от иллюзорных светильников продолжал наполнять комнату, ровный, не похожий на настоящий подрагивающий свет свечного пламени и постепенно, очень постепенно меркнущий. К счастью, до того времени, как невозможность пошевелиться отступила от членов Моргейн в землянке не появилось никого, кто мог бы повредить девушкам.

Когда рейнджерша смогла сначала шевельнуться, а потом и сесть, тело ломило как после изматывающего марша и последовавшей за ним ночевки в полном обмундировании и на камнях. Глаза горели, рот пересох, а пальцы нес спешили слушаться. Сколько прошло времени, понять было невозможно. По-прежнему неподвижная Ариэль продолжала лежать рядом на полу, а сквозь пышное убранство кровати начинали проглядывать шкуры и тряпки.
До того, как проклятая доска поддалась у нее под ногой, Моргейн успела разглядеть смутный металлический отблеск и очертания куч добра, наваленных по стенам маленькой коморки, вырытой, судя по расположению комнат, прямо в почве холмика, возвышавшегося за землянкой карги. Факел погас, но был шанс, что его удастся разжечь повторно, пусть и совсем ненадолго.

Самым отвратительным в ощущениях была даже не полная беспомощность и затруднённое дыхание, а невозможность закрыть глаза. Еще паршиво было, что когда тело перестало её слушаться, она не успела отпихнуть Ариэль назад и та, судя по звуку, шлёпнулась где-то рядом. Хитрая и очень мерзкая карга оказалась хитрожопее, чем предполагала Моргейн, поскольку ловушка оказалась совершенно незаметной взгляду. Мда уж, ситуация не из приятных, но по счастью - всё обошлось.

С трудом поднявшись на четвереньки, Моргейн подползла ближе к волшебнице и первым делом аккуратно опустила ей веки, после чего уселась рядом и начала усиленно моргать, стараясь вызвать слёзы, а попутно хорошо так приложилась к бурдюку, пытаясь смыть отвратительные ощущения изо рта и прочистить пересохшее горло.
- Это пройдет... надо потерпеть, - голос был омерзительным. - Вонючка не смертельная, но потом будет ломить всё тело. Я оставлю тебе воды.

Свернув плащ, девушка устроила Ариэль по-удобнее на спине, подложила импровизированную подушку ей под голову и положила рядом полупустой бурдюк, пошатываясь и поднимаясь на ноги. В идеале она могла вынести подругу на руках, волшебница не была не слишком тяжелой, но зов сокровищ был слишком силён.
Попытавшись зажечь факел снова, Моргейн вернулась в коридор, глядя под ноги еще внимательнее, чем прежде и тыкая перед собой саблей в каждую подозрительную щель.

Остатков смолы и пакли на факеле хватило, чтобы он занялся после нескольких попыток его запалить. Аккуратно всунувшись в шкаф через внутреннее сопротивление не верящего в возможность этого спинного мозга, Моргейн разглядела в свете факела свою обидчицу- лежащую во всю ширь и длину прохода в каморку-сокровищницу доску. Кучи добра завлекательно блеснули отсветами живого огня, пронесенного на эту сторону.

Прыжка не хватило, чтобы преодолеть всю доску, но на этот раз никакого подозрительного привкуса на языке и слабости в ногах рейнджерша не почувствовала. Поддалась и поддалась. К земляным стенкам были ссыпаны кошельки с самыми разнообразными монетами, лежало несколько затейливых сундучков и шкатулочек, стояли в рядок выстроились мечи, топоры и сабли, как на руку Моргейн, так и на руку кого-то заметно меньшего, лежали свернутыми несколько кольчуг, громоздились кучами невеликие размером кожанки, очень похожие на виденные у гоблинов, стояли эльфийские невысокие лесные полусапоги и нарядные туфли.

Большая часть добра не из драгоценных металлов была испорчена ржавчиной и гнилью. Как ни странно, порча не коснулась стоявшей здесь обуви, еще одного тканого свертка, сложенной серебристой кольчуги и разобранных латных щитков. Тканый сверток оказался плащом, какой носили Таранат, Илерис, Силеннар и все прочие стражи Кормантора, прошедшие начальное обучение и принесшие присягу. Форменной была и кольчуга, каждое колечко которой было украшено символом молодой луны - она была сплетена для стража из Лунных теней. Нетронутыми были два меча - длинный и короткий, оба эльфийской работы, длинный эльфийский лук со снятой тетивой, украшенный затейливой резьбой, подкрашенной синим и серебристым цветами, и потертый колчан с несколькими отделениями. На колчане были видны тщательно заделанные, но все равно заметные следы когтей. Рукоять длинного меча тоже была оплетена с проблесками синего, а на клинке стояло клеймо одного из оружейников Семберхолма.

  Рассматривая все эти богатства, Моргейн лишь печально вздохнула. Сверкающая в отблесках факела кольчуга, плащ, мечи, лук и колчан явно принадлежали бедняге Линтилю. Как бы ей не хотелось заполучить это всё - для этого был другой, более правильный способ. С другой стороны девушка понимала, что тащить всё это добро на себе, когда ей нужно нести еще и Ариэль - затея не из разумных. Однако кое-что она взять могла. Сначала девушка скидала в мешок разобранные латные щитки, решив, что Эмбрин наверняка не откажется, а у кого подогнать она уж ему посоветует. Затем закинула в мешок эльфийские сапоги, порассматривала некоторое время туфли, представила перед мысленным взором визжащую от радости Эвелину, хмыкнула - и отправила туда же.
  Больше всего времени заняло набивание наиболее пухлого кошелька золотыми монетами. Она старалась выбирать те, которые без труда можно будет обменять в Долинах на твёрдую валюту. Кошель вышел увесистым, так что Моргейн решила не слишком жадничать и прицепила его к поясу как есть. Окинула богатства еще одним взглядом, вздохнула, снова скользнув глазами по кольчуге, луку и клинкам, покачала головой и затушила факел, возвращаясь обратно. Даже если бы хозяин вещей был мёртв - она была бы обязана отдать всё Таранату. Пусть эльфы сами заберут то, что причитается.

  Закрепив мешок за плечами, Моргейн подняла Ариэль на руки и осторожно вынесла из логова карги, с удивлением увидев, что в лесу уже забрезжил свет. А она то думала, что усталость накатывает на нее из-за яда... но если вспомнить, когда в последний раз они спали... а когда?
  Кор слетел с соседней ветки и вопросительно крикнул, уставившись на нее желтым глазом. Ну конечно, прошло несколько часов, даже птица начала волноваться. Моргейн с улыбкой ответила ему что-то одобрительное и медленно направилась в обратный путь, собираясь выйти к ручью и либо встретить эльфов по пути, привлекая их внимание птичьим криком рядом с поляной, либо дойти до поместья самостоятельно. Однако пусть Ариэль и не была тяжелой, но второй вариант вызывал у девушки ужасное уныние. Уже через триста шагов она ощутила, что мышцы яростно затекают. Носить на руках людей было явно не женским занятием.

Носить на руках живых девушек, которые сами держатся за шею и помогают балансировать свой вес было не в пример проще, чем парализованную, похожую на очень тяжелую тряпичную куклу волшебницу. Небо успело побелеть, а на востоке даже порозоветь, обещая скорый рассвет. Лес вовсю проснулся, и просыпался и наполнялся звуками и движением все сильнее и сильнее по мере того, как Моргейн с Ариэлью на руках удалялась от логова карги.

Вскоре после того, как девушка вышла к ручью, одинокому перетаскиванию тяжестей пришел конец - из теней вышел, откидывая плащ, помятый Таранат, разве что умывшийся после недавнего боя. Едва подзатянувшиеся царапины красными полосами перечерчивали его подбородок, губы и щеку. На и так бледной в синеву коже под глазами обозначились усталые круги, что для эльфа было редкостью необычайной.

- Я заставил Илерис отдохнуть, чтобы она восстановила силы, - сообщил он, показывая взглядом на тело Ариэль, - на носилках нам будет проще донести ее до лагеря. Вы нашли логово карги?

  - Как видишь,- невесело усмехнулась она в ответ и аккуратно опустила девушку на траву, постаравшись, чтобы затылок Ариэль лежал на мягком. В основном из ценного там вещи Линтиля, я взяла его сапоги, чтобы не ходил, как дикарь, но остальное пусть забирает сам. Кольчуга, два меча, лук и колчан. А, еще плащ, всё с вашей символикой. Я прихватила нарядные туфли для певицы и кучу металла для паладина Эмбрина. И немного золота, чтобы покрыть издержки. Остальное забирайте себе, там еще много. Почти драконий клад.
  Невесело рассмеявшись, Моргейн помогла Таранату смастерить носилки и печально буркнула:
  - Надеюсь я не выгляжу живым призраком, как ты, но Кореллон... как же я хочу спать. Нас парализовало каким-то вонючим ядом, Ариэль придёт в себя постепенно, но видимо ей досталось больше. Я упала первой, а газ ушел вверх. Не успела её оттолкнуть. Надеюсь она не будет сильно злиться. Ощущения не из приятных. Ладно, надеюсь вы поможете нам найти арфу, как только все отдохнут. Я хотела бы уже разделаться с этой историей. Пойдем?

- Золото забирайте себе, мне оно не так важно. Линтиль пусть принесет все - вы сделали для него достаточно, а дальше это будет мой долг, чтобы исполнить, и мое решение, чтобы принять.

В четыре руки срубив пару прочных прямых жердей и сделав импровизированные носилки из веревок, ремней и плащей, вымотанные Моргейн и Таранат донесли все еще не отошедшую от паралича Ариэль до разбитого в трех шагах от места боя с каргой лагерем. Линтиль, явственно оправившийся от ран, и его пума были единственными подающими признаки жизни его обитателями. Освобожденного от доспехов Эмбрина уложили на наспех сооруженную из лапника и накрытую плащом лежанку, Илерис, судя по всему, занимала одну из трех поставленных палаток. На костре под присмотром лунного пеклось на прутиках какое-то мясо. Криссин сонно вылизывался. Эвелины видно не было, как и Огра.
Устроив все еще не пришедшую в себя, но и не подававшую признаков ухудшения Ариэль, и подкрепив силы нехитрым завтраком, герои этой ночи отправились отдыхать.

***
К тому времени, как проснулся Эмбрин, солнце было уже достаточно высоко. Девушки спали дольше - к их пробуждению Линтиль успел вернуться, притащив из логова ведьмы не только свои вещи, но и увесистый мешок монет, которые он собрал в ее сокровищнице, и несколько жезлов и свитков, лежавших среди черепов на полках, и закрытые склянки и горшки на случай, если там было что-то полезное, или, наоборот, вредоносное. В них тут же сунула нос Илерис, принявшаяся изучать их содержимое, периодически обращаясь к Солонору за напутствием и вразумлением. Царапины на лице Тараната успели исчезнуть, как будто их и не было.

Щитки, сочленения и куски кольчуги тем временем с трудом, но собирались в роскошные, отделанные тонкой гравировкой, насечкой и крупным складчатым рифлением серые, в голубизну, латы, полный комплект, принадлежавший некогда какому-то знатному человеческому воину. Телосложением предыдущий владелец лат, под которого их ковали - а подобные латы ковали под конкретного человека и никак иначе, весьма напоминал Эмбрина - широкоплечий и высокий, с крепкими руками, но не слишком тяжелый станом. Странным образом, заключение в земляной тюрьме пережили не только латные щитки, но и полосы кольчуги, и шнуры, и даже кожаные ремни, соединявшие куски металла в единый цельный панцирь.
Да, нарядиться в находку прямо сейчас было невозможно, но хороший кузнец, знавший, как работать с латными доспехами, мог хотя бы попробовать переподогнать найденные латы на паладина Чонтеи.

Тем временем Таранат с очень сдержанным выражением сворачивал принесенную Линтилем кольчугу.
- Каэлинн из Семберхолма, известна среди людей как Моргейн из Кормантора! - негромко начал он. Линтиль потупился.
- Ты и твои спутники, движимые заботой о чужой жизни и стремлением помочь нуждающимся в помощи нашли время и силы, рискнули свободой и жизнью, сошли с пути, чтобы спасти Линтиля Эраевада, сына дома Эраевад из Семберхолма, попавшего в беду, и сражались плечом к плечу с защитниками Кормантора.
- Прими эту кольчугу в знак благодарности Лунных Теней, и если ты решишь когда-либо присоединиться к нашим рядам, я поручусь за тебя и буду рад приветствовать среди стражи Семберхолма, под моим началом или началом кого-то другого.
Коротко поклонившись, Таранат протянул Моргейн плетеную эльфийскую кольчугу, украшенную, как знала рейнджерша, крошечными полумесяцами, отчеканенными на каждом кольце.
- Носи с честью, Каэлинн-Моргейн, какое бы имя ты себе не выбрала и среди кого бы ты не решила жить в будущем, чьим путем идти. В моем доме ты будешь желанной гостьей.
- Как и в доме любого из рода Эраевад, - добавил с поклоном Линтиль.

Почувствовав ласковый солнечный луч на лице, Эмбрин сладко потянулся, и только затем по одному открыл глаза. События ночи и минувшего дня сплелись в сумбурный калейдоскоп цветастых образов, которым еще только предстоит осесть и отложиться в памяти яркими чувствами и сухими фактами. Воин не спеша поднялся, размял затекшие и закоченевшие конечности, и оглядел лагерь, удовлетворенно отмечая присутствие всех, кого он ожидал увидеть. Как удачно, что все еще спят – он успеет сбегать к ручью, отмыться, и хоть как-то привести себя в порядок. Конечно, после ночных событий он нуждался в горячей бане и умелых руках цирюльника, чтобы вернуть себе облик, приличествующий паладину, но никто из спутников не заслужил муки созерцать его чумазую физиономию в обличающем свете нового дня. Жалко только, что единственная сменная туника осталась в поклаже у Огра. Как и весь их съестной припас. Окунувшись в ледяную воду, Эмбрин наконец почувствовал, как давно ничего не ел – вчера было совершенно не до этого.

Столкнувшись в лагере с вернувшимся Линтилем, Эмбрин подробно расспросил того о событиях минувшей ночи, а также о новостях из поместья, где эльф предположительно успел побывать. Не встречал ли тот Эвелину по пути, ведь они, кажется, отправились туда вместе? Добыча из логова ведьмы его интересовала меньше, за исключением принесенного еще Моргейн латного комплекта. Перекусив любезно предложенным Линтилем мясом, воин с любопытством приступил к изучению доспеха. Надо же, как хорошо сохранился, должно быть, зачарован, или добыт недавно. С грустью подумав о судьбе его обладателя – без сомнения знатного и богатого воина – Эмбрин стал искать на металле родовой герб или хотя бы клеймо мастера-бронника, по которым в дальнейшем можно будет установить происхождение погибшего. Латы следовало вернуть в распоряжение его родни, вместе с печальной вестью о судьбе несчастного. Но боги, какие же они тяжелые, даже Огр будет недоволен, не говоря уже о спине самого Эмбрина!

Во время торжественного вручения эльфийской кольчуги Моргейн паладин почтительно стоял в стороне с одобрительной улыбкой на лице. Безусловно, девушка заслужила эту честь, и он искренне за нее радовался. Было немного обидно за Линтиля, но Эмбрин помнил слова Илерис о том, что доспех стража передается более достойному, и это не наказание, а насущная необходимость, ведь такие кольчуги – большая редкость. У синевласого эльфа осталась его жизнь, верный друг и ценный опыт за плечами.

Когда с церемониями было покончено, Эмбрин обратился к Моргейн и Ариэль:

— Мы все заслужили хороший отдых, друзья, но не станем омрачать его незавершенным делом. Отправимся же скорее в путь, чтобы закончить то, зачем явились сюда. Надеюсь, самые трудные испытания уже позади.

  Умывание и приведение себя в порядок заняло не очень много времени, хотя прежде Моргейн внимательно осмотрела Ариэль на предмет остаточных явлений яда и только признав здоровой - отправилась к ручью. По возвращению её ждала, пожалуй, самая неловкая в жизни сцена.
  Сначала девушка открыла было рот, чтобы отказаться, глядя на Линтиля, но до нее вовремя дошло, что лунному эльфу выдадут новую кольчугу. К тому же выражение лица следопыта было более чем убедительным. Затем к ней пришло понимание, что отказываться будет в высшей мере невежливо, так что в итоге девушка просто покраснела и смущенно потупившись приняла из рук Тараната подарок, поглаживая пальцами мифрил. Это и правда был чудесный дар, который сложно было купить за деньги. Ценность была даже не столько в металле, сколько в узорах. В глазах, которые будут смотреть на нее и знать, что это не трофей, но дар.
  - Спасибо, я... уф, я постараюсь не опозорить эту броню. И меня зовут... - она задумалась на мгновение и встряхнула головой. - Нет, не важно. Благодарю вас, хоть дар, несомненно, слишком щедр, но для меня честь принять его.
  Прижимая кольчугу к груди и улыбаясь, Моргейн повернулась к своим и удивлённо вопросила:
  - А где Эвелина? Я думала она спит?..

Кошмарная старуха с острыми, как у пумы, когтями замахнулась на Ариэль.. Волшебница уже на грани инстинкта вмахнула руками, творя чары... И у неё это получилось! Нет, не чары, а сам замах. Для всех присутствовавших в тот момент на поляне это выглядело так: Ариэль вскочила, словно ужаленная, со своей лежанки, творя явно магические пассы и даже порываясь прочесть формулу, но никакого результата это не дало.
— Хвала Селдарин, только сон! - успокоенно выдохнула девушка, но беспокойство Каэлинн подсказало истину. — Или нет. Меня действительно обездвижило на всю ночь? Вот я помощница на свою голову.. — Она покачала этой самой головой и поблагодарила за заботу о себе.
Вместе с утренним уходом за собой Ариэльдополнительно решила провести разминку, чтобы окончательно "оживить" тело. За этим последует и разминка ума, запоминание чар, но сначала - обрадоваться за Каэлинн, погрустить за Линтиля и распередиваться за Эвелину и Огра.

Никаких знаков, которые однозначно определяли бы владельца лат, найти на них не удалось. Ариэль, возможно, могла бы что-то сказать про мага, их зачаровывавшего, а в храме или у какого-то знатока геральдики можно было бы получить совет, какой из рисунков на латах мог указывать на их владельца, а какие были чистой воды украшением или, если латы были зачарованы, удерживали на себе наложенные чары. Можно было бы обратиться за советом и к какому-нибудь хорошему броннику - например, к Джерри Киннелу из Эссембры или Метвалю Броннику из Хаймуна из тех, о ком слышал Эмбрин. К слову, латы были не настолько тяжелы, как предполагал Эмбрин сначала - не больше чем в полтора раза тяжелее его собственных доспехов, а то и легче. Хорошая сталь и качественная обработка позволяли сделать щитки тоньше без ущерба прочности.

Линтиль рассказал сначала Эмбрину, а потом и проснувшимся девушкам, что до поместья он добрался с Эвелиной, а дальше их пути разошлись. Он устроился на ночлег в неплохо сохранившейся комнате главного здания, а обиженная девушка, ведя за собой осла, отправилась искать ночлег в другое место - куда-то левее от главного входа. В комнате, где устроился Линтиль, была надежная с виду дверь, которую удалось запереть на обломок деревяшки, и искать что-то лучшее он не собирался. Таранат вырвал его из грез, принеся новости о смерти ведьмы.

Таранат Эвелину тоже не встречал - передав вести Линтилю, он вернулся в лагерь и отправился на поиски пропавших девушек, встретив Моргейн на полпути.
Энтузиазма поучаствовать в поисках бардессы эльфы почему-то не высказывали.