Сон долго не шёл к Терпсихоре, но в конечном итоге ей удалось заснуть, и, как всегда, этот момент наступил совершенно незаметно.
...что-то видно... какой-то сон... тёмно и будто бы всё плывёт, не разобрать...где-то вдали слышится встревоженное блеяние овцы... плавно трансформирующееся в испуганные вопли человека...
Опрокинутая склянка со звоном покатилась по неровным половицам. От этого звяканья Корал проснулась, но вместо того, чтобы вскочить сразу, замешкалась. Как же она устала, ещё поспать охота, темно ведь пока... а потом приходит осознание, что случилось страшное. И вот эльфийка уже готова вскочить, схватить нож и полоснуть наотмашь, просто чтобы защититься на случай, если мужчина уже нависает над ней. Но не может. С глухим ударом что-то тяжёлое опускается на её голову, прямо в лоб, и громкий, оглушительный во всех смыслах треск то ли дерева, то ли её собственного черепа, отчётливо слышится в пространстве. Его тут же сменяет уханье, но девушка не в силах ничего сделать - она лишь открывает рот беззвучно и бегает взглядом, причём едва ли осознанно, а просто повинуясь какому-то неведомому, дикому инстинкту. Впрочем, это даже не инстинкт - её тело парализовало, и только глаза и рука, потянувшаяся к ножу, дрожат. Правда, с глазами всё-таки находится контакт спустя некоторое время - девушка сфокусировала зрение, и в двоящемся изображении распознала того мужика, что приютил её. Он стоял подле кровати с дубиной в руках - именно ею он ударил эльфийку по голове. Хорошо ударил, выверенно, как опытный забойщик скота глушит свиней и овец, так и он... Овец... Почему-то сейчас причинно-следственная связь казалась очевидной, но только потому, что всё происходит постфактум.
Голова наливается свинцом, уханье усиливается настолько, что не слышно даже, как говорит этот подонок. Его губы шевелятся в дерзкой ухмылке, после чего он откладывает дубинку и заползает на кровать. Терпсихора почти не чувствовала ничего, что было ниже шеи, но не сомневалась в том, что мерзавец начал стаскивать с неё одежду - без спешки, не разрывая ткань, с полной уверенностью, что жертва никуда не денется. Но ведь он буквально убил её, ибо выдержать такой удар не под силу никому. Может, это даже и хорошо - она не увидит, что будет делаться с её телом ближайшие минуты. Нечто отвратительное.
Глаза медленно закрывает бордовая пелена. Она наверняка черна как смоль, но красный оттенок придаёт огонёк лампады, тускло освещающий комнату. Девушка видит, как мимо него от посоха в углу тянутся какие-то чёрные нити. Наверное, лучше видеть это, чем то, как Овечий Ублюдок снимает с неё верх. Он совсем не торопится добраться, ибо знает, что времени у него достаточно. Думает, что знает, потому что таинственные нити, словно сочащиеся чёрной дымкой корни, подбираются ему со спины. Но Тея уже была не в силах противиться фатальным процессам, происходящим в её травмированной голове. Последнее, что она видит перед тем, как окунуться в смертельный омут - это как вокруг шеи её обидчика оплетаются корни, и его лицо искажается в гримасе ужаса. И никаких звуков. Тишина. Конец...
...или...
...или нет?...
Девушка открывает глаза вновь от громкого хруста, что возникает в её голове. Кажется, словно череп трещит по швам, словно упавшие на его дно осколки крошатся и спешат вновь вонзиться в место, откуда выпали от удара. А тело пробирает пульсирующий озноб, но с каждым приступом, вздрагивая, девушка ощущает, что может двигаться. И кричать. Кричать громко, как никогда, потому что всё это сопровождается сильной, режущей болью. Стихающей. Стоит потерпеть ещё немного, и она уходит, оставляя едва раскрывшую рот эльфийку в совершенно здоровом состоянии. Какое-то время она ещё не способна соображать адекватно, вскакивает на кровати и прижимается к стене, ощупывая себя и всё, что вновь является её телом, родным, всецело ей подвластным. Живым и здоровым. Раны на лбу нет, и только лишь одежда развязана и распахнута везде, где только можно. И никаких следов - насильник не успел сделать ровным счётом ничего из того, что мог бы. Не успел.
А вот, кстати, и он. Овечий Ублюдок свалился ан пол и распластался по нему лицом кверху и со спущенными штанами. Он что-то тихо и болезненно бормочет, суча ногами и шоркая ладонями об пол, совершенно не замечая впивающиеся в кожу занозы. А затем раздаётся громкий хруст, и его собственный лоб проминается вовнутрь словно от удара невидимой палицы. Вздрогнув, мужчина прекращает всяческое движение и окончательно обмякает, а через несколько секунд из его рта выползают дымчатые корни и медленно, зловеще виляя в воздухе, устремляются к посоху. Достигнув его, она всасываются в древко и исчезают окончательно. И в комнате наступает тишина, нарушаемая лишь глухим, отдалённым посапыванием людей, спящих где-то в соседних комнатах. То, что здесь случилось, никто не видел и не слышал. Кроме эльфийки, конечно же.