[M&M3] Длинный Город | ходы игроков | Настя

Один проснулась в кровати, окаймлённой кружевным балдахином. Комнату огласил, передающийся из уст в уста и постепенно удаляющийся, оклик: "Пробудилась!"
Группа верных последователей, именующая себя её культом, выкупила десяток верхних этажей в одной из элитных высоток Байкала и обустроила там храм. Пентхаус целиком отошёл под опочивальню богини. Ниже располагались спальни служителей, зал для пиршеств и прочая инфраструктура, подобающая среднестатистическому храму нордического божества.

- Приветствую тебя, о светлейшая! Сегодня двадцать второе апреля, и твоя смена начинается через полчаса. Тебе один раз звонил по холосвязи контакт "Мама", но она отказалась оставить для тебя сообщение.

Девушка постепенно возвращалась с мира снов в реальный. Ей было сложно точно разобраться, что первое она осознала: собственное пробуждение или удаляющееся эхо голосов. Эти ребята снова взялись за своё, думала она недовольно. Один открыла глаза – глаз, если быть точнее – и, как всегда, первым делом увидела небо над пентхаузом. Первым с её решений при обустройстве этого места было сделать видимое небо прямо над кроватью, но она не хотела делать крышу стеклянной. Потому она использовала маленькую частичку её божественной силы и уплотнила воздух, чтобы наслаждаться звёздным сиянием ночью и чистым солнечным небом с утра, и не позволить пролетающим мимо транспортам наблюдать за спящим богом.
Когда на поле видимости Один появилось седое облако, она пальцем отогнала его от своего пентхауза. Впрочем, смысла в этом было немного, поскольку девочка тут же поднялась со своей кровати, которая была впечатлительных размеров. Может быть, культисты ожидали превращения подростка в огромного бородатого старика, потому организовали королевских размеров кровать, но богиня так и оставалась богиней.
Когда Один сползла на землю, она увидела перед собой культиста. Инстинктивно она стянула к себе одеяло и прикрылась им. Не то, чтобы она спала голой, но несмотря на все это время существование этого безумного культа девочка все ещё не могла привыкнуть к такому отношению. Она даже, однажды, запретила им подниматься к ней в комнату, но делала она это недостаточно настойчиво. В прошлом в её комнату никак иначе как полётом попасть не получилось бы, но самые лояльные с её верующих становились друг другу на плечи и залезали таким образом к ней в спальню, дабы поприветствовать её с самого утра и передать слово о её пробуждении всем остальным. Увидев такое, Один даже становилось немного страшновато за жизнь этих людей. Она приняла решение создать волшебные невидимые ступеньки, чтобы культистам не пришлось подвергать угрозе своё здоровье каждое утро.
— Хорошо, – ответила она, наконец.
Она окинула культиста взглядом, с ног до головы, после чего поднялась и пошла в направлении стены, потянув за собой шлейф с одеяла. Почти уткнувшись носом в стену, она просто исчезла, оставив после себя постельное и ночную рубашку. Было удобно иметь культ верных служителей что готов убирать за тобой, пусть даже иногда они творили странные вещи. За это время можно было принять душ и подготовиться к патрулированию. Боги не могли плохо пахнуть, но ведь горячая вода так приятна!
Конечно, сперва Один была очень удивлена образованием молодого культа, но со временем все сошлось. С одной стороны она была смущена особым отношением к ней, но с другой стороны она – это бог. Существованием культа было лишь вопросом времени, и обращение всего мира в поклонение Одину тоже вопрос времени. Она чувствовала искреннее смущение, если ей бросались в колена, потому пыталась такого избегать, как и прочего абсурда, но ложью было бы сказать, что жизнь её не стала удобнее. Один – это бог, и она должна быть занята божьими делами, а не убирать за собой постель. Пока это делает кто-нибудь другой, она может посвятить своё время защите своих поданных и будущих поданных.

Спустя десять минут девочка телепортировалась в спальню уже слившись с эйдосом. Она окинула взглядом слишком большую комнату для неё. В ней было очень много деревянных элементов или материалов, что маскировались под дерево, а также много скрытой современной техники. В целом, весь её пентхауз был такой. Здесь смешивалась техника и природа, и если выйти на ту часть этажа, что находится на открытой воздухе, там вокруг бассейна можно увидеть несколько деревьев, что были выращены самой Один. Весь её дом был усеян изделиями её «волшебства», даже окна в спальне вместо стекла использовали магический воздух, позволяя богине улетать и залетать прямо в спальню в любое время.
Немного посомневавшись, Один телепортировалась к большому зеркалу, больше её самой, золотая рамка которого изображала различные эпизоды со скандинавских мифов, но вместо «настоящих» асов везде была изображена девушка в остроконечной шляпе и с длинным копьём. Она дотронулась до появившегося интерфейса и выбрала несколько фильтров для отображения. Сначала у второй Один, что смотрела на девочку в ответ с зеркала, губы покрасились в красный цвет. После нескольких дополнительных нажатий, цвет несколько раз сменился. Потом появились тени, веки удлинились. Сомнения взяли верх, и Один передумала использовать косметику, вместо этого она покинула свою спальню.
Выйдя в двойные двери, нерпа оказалась на просторной лестничной площадке, по сторонам которого были перила, но посередине, где привычно должна была находиться лестница, не было ничего. Пентхауз представляет с себя два этажа с размытой границей, и он строился с учётом того, что Один способна летать и не использует ступеньки, но практика показала, что даже в месте жительства бога место найдётся невидимым лестницам. Культисты знали их местоположение и когда они делали шаг в никуда под их ступнями появлялось тусклое сияние, будто образовывалась корка льда небесного цвета прямо посреди воздуха. С помощью таких невидимых ступенек они перемещались по двум этажа. Один же было достаточно перелететь с помощью длинных энергетических потоков, что вырастали у неё со спины, и генерировали подъёмную силу неизвестным принципом.
— Оставьте меня, – Один приказала культистам уйти, усилив свой голос ментальной иллюзией.
Девочка позвонила маме по холосвязи, когда все фигуры в балахонах оставили её, и затем в голове у неё проскочила мысль, что нужно будет придумать им какую-нибудь униформу посветлее, а то кто-то может принять её культ за общество сатанистов. Она была богом войны, а не крови. Может быть, доспехи подойдут?

Мама показалась перед Один в виде проекции "от пояса и выше". Она сидела в машине, и кто-то рядом с ней (скорее всего, робот) пытался привести в порядок её растрёпанные волосы. Лицо у мамы было заплаканное:

- Настенька, как ты, доченька? Я тебе звонила, но к тебе через это стадо дуболомов не продраться теперь! Я клянусь, ты нас с отцом волнениями в скорую могилу сведёшь! Сама ты не звонишь, звонки за тебя твои нелюди берут, я даже в штаб прошения писала, чтоб сообщали, как ты, но они лишь возвращают донельзя вежливые отказы. Вот смотри: "Ваша дочь уже совершеннолетняя, и в состоянии сама решать, как и когда поддерживать с Вами связь. Если Вы хотели бы оставить претензию по положенному Вам довольству, пишите туда-то или звоните..." Подпись - майор Кораблёва А.Г. Ну вот как я это, Настенька, должна проглотить? Я тебя с малых лет нянчила, а тут - "совершеннолетняя"! Тебе же всего четырнадцать, Настя!

Настенька нахмурила брови.
— Мам… Я пыталась тебе это объяснить, но ты просто не понимаешь. Как ты думала четыре года назад оно будет? Ничего не изменится? Ну не может такого быть, мам. В твоих глазах я всегда буду ребёнком, но я больше не обычный человек и я нужна нашему городу, – Один вздохнула, после чего посмотрела на часы на холопроекторе. У неё было больше пятнадцати минут до вылета, но она решила соврать: – У меня скоро патруль. Короче, если со мной что-нибудь случится, то ты узнаешь по новостях, потому не нужно названивать каждый день, все равно нет времени болтать по пустякам. Ещё что-нибудь? Если нет, то буду ждать тебя на своём дне рождения.
Один не спешила класть трубку, но по её нетерпеливому взгляду было ясно, что чувствует она себя некомфортно. Она пыталась сдержать все плохие слова внутри, потому что не хотела ранить свою маму просто дабы почувствовать себя хорошо, но все же Один считала, что родители не имеют права теперь говорить, что она просто ребёнок, которому всего-то четырнадцать. И то ей скоро пятнадцать, на самом деле.

- Постой!.. - окликнула Настю мама, боясь, что та, от обиды, прервёт звонок, - Я... Я понимаю. У тебя работа, дела, обязанности, новые друзья. Не забывай нас только, ладно? Но я не поэтому звонила...

Она сделала паузу, стирая платочком слёзы из-под глаз.

- У тебя скоро будет сестра. Через пять месяцев. Ну, или две недели, если я обращусь за этой новомодной процедурой ускорения в шарашку Игнатьевой. Я ещё не определилась, и врачи говорят разное...

Если присмотреться к холопроекции под углом, было заметно, что мама действительно набрала вес, хоть это, пока, и можно было скрыть пиджаком.

Её мама беременна! Что-то неясное поднялось изнутри Насти. Она схватилась за свою шляпу и сделала вид, что поправляет её, а больше всего ей хотелось натянуть на себя свою шляпу волшебницы и спрятаться в ней словно кролик фокусника. Она почувствовала букет эмоций и утонула в них. Она не знала почему, но эта новость так сильно ударила по ней, с одной стороны радостью и с другой стороны гневом. Ей захотелось сбежать.
— Если хочешь благословение бога жизни, то ты его получишь. Мне пора!
Один бросилась к кнопке и выключила связь, чуть не уронив свой головной убор.
Вот так, она даже толком не поздравила свою родную маму с ребенком. С близким рождением её сестры! Понимание того, как же глупо и по-детски она только что поступила, ударило Настю прямо по голове. Ей стоило бы сейчас перезвонить, попросить прощения и поздравить с таким счастьем, но теперь она уже боялась исправлять свою ошибку. Мысли о том, что это не она виновата, начали появляться в её голове. И ведь действительно, её родители отдали одну свою дочь, и теперь сделали другую. У Насти и сестренки даже может быть день рождение очень близок, если родители все же воспользуются этой дьявольской технологией. Как ни посмотри, а все выглядело так словно Настю хотят заменить.
Один нахмурилась, сжала губы в тонкую линию и взлетела над землей. Она понеслась на улицу, к территории на открытом воздухе с бассейном и небольшим садом на крыше небоскреба. Ей нужно было время подальше от родителей, а там оно уже как-нибудь устаканится, думала она. Конечно же, Один не могла оставить сестренку без благословения богини… Какой бы глупой она не бывала временами и чтобы не говорила своим родителям, это её сестра растет. Один хотела посмотреть на неё, даже если ей придется проглотить свою гордость и встретится с мамой. А последняя еще хотела искусственно ускорить рождение дитя. Когда ты видишь жизнь и смерть так, как это делает Один, начинаешь настороженно относиться к высоким технологиям, что имеют дело с священным актом рождения. Нет, Насте определенно стоило встретиться с мамой, но не сейчас. Может быть, если её патруль совпадет с местонахождением мамы, Один сможет одним глазком взглянуть на свою сестренку.

Бассейн и одинокий робот-чистильщик, драивший его стеклянные борта, купались в лучах утреннего солнца. Раскинувшаяся по небу картина Соли, вынужденной вечно убегать от Сколля, освещая мир искрами Муспельхейма. Кажется, в наши дни этот манёвр называется "вспышка".

Опустившись на гладкий, чуть влажный, мрамор, Настя тут же почувствовала, щекотку на шее. Это было такое неуловимое, но хорошо знакомое чувство, значившее, обычно, что за ней наблюдают.

Силы, которые призывали Один, нарушали все законы физики, потому она после становления защитницей города стала намного больше доверять интуиции и незримым для обычных людей знакам. Если что-то происходило, значит оно имело определенный смысл. И если Один заметила это странное чувство, значит к чему-то это вело, что-то значило, кто-то наблюдает за ней. Она привыкла, на самом деле, что кто-нибудь постоянно да пытается заглянуть внутрь её многоэтажного храма, но все окна и входы прямо с воздуха защищены барьерами, которые не дают из-за сверхъестественного тумана разглядеть что внутри.
В отличие от её личной спальни, территория с бассейном не была защищена её способностями. Свободные ветра Байкала трепетали её плащ, слегка сдвигая шляпу на бок, и вызывали видимую рябь на воде. Может быть, кто-нибудь наблюдает за ней с помощью летающих камер, а может какой-то фанат высунул голову со своего летающего транспорта и пытается поймать взглядом силуэт богини, а может и вовсе соседи с помощью биноклей, наконец, получили шанс разглядеть бога. Один не придала этому особого значения, но не прекратила осматриваться в поисках того, кто заставил её интуицию проснуться.

Зоркий глаз Насти заметил зависшего в сотне метров в сторону и вверх небольшого дрона-доставщика, направившего на Один объектив. Скорее всего, расчёт был на то, что машина находится достаточно далеко, и что против солнца её не заметишь. Да и находилась она, технически, в общественном месте, ничего, формально, не нарушая.
Скорее всего, пилотировавший его сотрудник службы доставки решил передохнуть (или просто отлынивал от работы), и, перехватив управление, поставил устройство караулить купальню богини.
Робот-слуга поднялся с базы в углу крыши и подлетел к Насте, неся на протянутых лапках пляжное полотенце и готовясь принять одежду хозяйки.

Один даже не хотела думать с какой целью этого дрона оставили именно здесь, объективом в сторону её бассейна, но дело было привычным. Этого не избежать, к сожалению, и у нее были дела важнее, чем ломать чужую собственность на ровном месте. Этот дрон – всего лишь детские шалости, в конце концов. Она должна быть выше этого и не обращать внимания.
— Возвращайся на место, – четко скомандовала она роботу.
У нее было еще немного времени, но она точно не планировала провести эти десять минут в бассейне, под объективом камер. Она отправила механического работягу обратно, после чего спрыгнула с крыши и расправила энергетические крылья в падении, зависнув возле своего собственного храма на верхушке небоскреба. Девочка не оставила никаких указаний своим верным последователям на этот раз, но она не сомневалась, что они вернутся на свои места после её ухода. У неё не было настроения думать о том, что будет происходить дома пока она на патруле. Пусть сами додумаются убраться где надо и сделать то, что надо. У Один были дела важнее, потому что наступило время, когда пора в который раз показать городу, что самая настоящая богиня стоит на их защите.
Один включила наушник, который до этого прихватила у себя с комнаты, и полетела прямо, поверх самых высоких зданий.
— На связи Один, – сказала она, открыв служебный канал, – свяжите меня с моим диспетчером. Мне нужен маршрут патрулирования и отчет о ситуации в городе.

Диспетчер ответил моментально:

- Слушаюсь, о светлейшая. Ваш маршрут сегодня предполагает патрулирование девятнадцатого, двадцатого и двадцать второго районов. Предстоит десятичасовая смена с часовым перерывом на отдых. Как всегда, Вашему вниманию будут предложены разнообразные утехи и заведения, в которых можно будет его провести. Помимо этого, Ваши верные последователи подготовят в храме денное пиршество, и будут в восторге, ежели Вы соизволите его посетить...

Перечисленные районы были деловыми районами средних уровней центра города, чуть южнее Ольхона. Тихие места с офисными зданиями, банками, небольшим количеством магазинов и парой парковых зон, в которые люди, работавшие в этих районах, ходили, обычно, обедать.

- Ситуация в городе благополучная. Зарегистрировано двадцать одно происшествие разной степени тяжести. Все они на данный момент либо разрешены, либо в работе. Для помощи в семи из них привлечен корпус Нерп. В выделенном под Ваше дежурство районе происшествий нет...

— Хорошо, – довольно ответила Один.

Конечно, она была богом-воином, но после каждой войны всегда должна быть пора мира. Двадцать одно происшествие с натяжкой можно назвать спокойствием, но Один верила, что её коллеги справятся, пусть даже они не были богами. Ей нужно было защищать свою собственную часть города и быть готовой к тому, что здесь может произойти.

— Меня не будет на пиршестве, – твердо отвечала девушка, – это может затянуться надолго. Ребята, иногда вы можете перебарщивать... Я найду где пообедать.

Один пролетела мимо высотки, рукой провела по зеркальной поверхности окон и взлетела вверх, зависнув над этим зданием. Энергетический поток, что выступал ей в роли крыла, загнулся и потянулся под нее. Обычно он был радужный, постоянно меняясь и переливаясь разными цветами, но тут он изменил свой цвет на зеленый и с потока энергии превратился в зеленое призрачное изображение толстой ветки дерева, на которую Один уселась, закинув ножку на ножку. Остальные крылья последовали первому, сменили цвет на зеленый и превратились в маленькие ветки с радужным листьями, которые полностью покрыли зеленое дерево под Один.
Заняв выгодную высотную позицию, богиня дотронулся до своей повязки на глазу двумя пальцами. Повязка легко отстала, будто её удерживали магниты, что потеряли свою силу, и из-под неё полился радужный свет. Там, где у девушки должен был быть глаз, была еще одна повязка! Сквозь просветы в ней в виде рун виделся источник разноцветного сияния, и с этих же просветов капля за каплей падала чисто-белая жидкость похожая на ртуть, которая почти сразу же исчезала в небытие и растворялась в никуда.
Зрачок здорового глаза тут же уменьшился в маленькую точку, когда видения полились в разум Один.

- Как светлейшая пожелает... - ответил культист и вернулся к радиомолчанию.

Внизу, под насестом Один, зеваки собирались посмотреть на волшебное дерево богини. Офисные работники прерывали работу и собирались вдоль ростовых окон, снимая звезду на телефоны. Транспорт останавливался, образуя существенную пробку. Аварий, пока, не было.

Праздный народ и не подозревал, что маленькая полуголая девочка на волшебном дереве сейчас видит абсолютно всё вокруг, пронзая взглядом стены, двери заглязывая в прихожие, спальни, уборные, кабинеты, наблюдая всё в этом импровизированном паноптикуме.

Всё выглядело более-менее спокойно. Не то чтоб идеально - какой-то бухгалтер пнул, от расстройства, офисную кошку. Автомат по продаже завтраков в квартале вниз, кажется, зажевал чьи-то волосы. Спасатели уже занимались этим. На два дома выше, секретарь громко, до слёз, ругался с начальником... Была обычная человеческая жизнь. Были несправедливость, боль, страдания. Но хотя бы криминала не было.

Взгляд Насти устремился в сторону, в направлении двадцать первого квартала, где её мама, только что приехавшая на работу в своб дизайнерскую студию, поднималась на лифте, поправляя пиджак.

Этот мир не менялся, и люди в нем тоже оставались неизменными. За время службы в корпусе Нерп девочка научилась справляться со всем, что может увидеть. Видения смерти, виденье жестокости и несправедливости, беспричинной ненависти между людишками. Легко принять Один за маленькую девочку с большими силами, и в кое-каком роде они будут правы – она все еще маленькая девочка. К сожалению, Один уже считалась опытной Нерпой и успела побывать там, где зеваки, которые с усмешками называют ее ребенком, бывали только в своих собственных фантазиях при просмотре фильмов.
Рутина её не интересовала. Она не собиралась опускаться до того, чтобы защищать кошку. Пока город в сохранности, жизни людей не подвергаются угрозе и Один исполняет свой долг, она может отойти по личным причинам. Дерево под ней обратно превратилось в поток света, листья рассыпались на несколько щупалец-крыльев. Один взмахнула своими волшебными крыльями, отталкиваясь от чего-то совершенно ненаучного, и стрелой полетела по дуге в направлении студии своей мамы. Она превратилась в комету, которая оставляла за собой радужный хвост, будто богиня умудрилась открыть тот самый Биврест ведущий прямиком с родного мира её эйдоса. Девушка продолжала наблюдать за своей мамой весь полет, который занял всего несколько секунд, и в самый последний момент перед выходом мамы с лифта Один превратилась в луч невидимого света и пронеслась сквозь все стены, чтобы бесцеремонно предстать перед лифтом как раз в тот момент, когда двери лишь начали открываться.

Двери раскрылись, и Настя увидела маму. Та опешила, не ожидая, после того, как дочь бросила трубку, столь скорой встречи.

- Настенька... - начала она, ласково, но осеклась и расстроенно продолжила: - Ты пришла, чтоб поскорее отделаться с обещанным благословением?..

— Да. Лучше раньше, чем позже. Или ты с помощью своего собственного нерожденного ребенка хочешь заставить меня отвлекаться от моих обязанностей? – Один старалась не звучать слишком осуждающей, но она все равно нахмурилась при своем риторическом вопросе. – У меня сейчас патруль, но я могу совместить его с семейными делами. Но только на этот раз.

Девочка повернулась спиной к маме, затем взлетела над землей и медленно полетела вперед. Ей было спокойнее, когда мама не видела её лица, потому что сейчас Один чувствовала себя неловко. Она была очень рада видеть её, да еще и рада тому, что у нее будет родная сестра, но гордость – совершенно противная детская гордость – не давали ей проявить должное тепло в отношении матери или показать как сильно она её любит. Что-то ей говорило, что она не должна быть здесь, прямо сейчас. Если она действительно настолько горда, то ей нужно было забыть вообще о том, что у неё есть семья и что она была когда-то человеком. И все же, она здесь, рядом со своей мамой.

— Скажи своим слугам... Я имела ввиду ассистентам. Пусть ассистенты принесут мне яблочный сок.

Мама замерла на миг у лифта, затем коротко кивнула и, поправив на плече сумку, последовала за дочуркой в свой кабинет. Кинув сумку на белую синтетическую софу, она села за свой стол и щёлкнула пальцами, чтобы позвонить секретарю.

- Крепкий чай-декаф мне, и яблочный сок моей дочери.

Через минуту, секретарь, двадцатилетний мулат по имени Алексей, приоткрыл дверь, впуская в парящий поднос с напитками. Маме полагалась большая, в синюю кобальтовую сеточку, фарфоровая чашка - таких не делали со времён Гражданской войны. Насте - небольшой графин свежевыжатого сока, пустой стакан и миска со льдом.

- Присаживайся - показала мама на кресло. Сделав глоток чая, она собралась с мыслями и произнесла:

- Знаешь... Я очень рада тебя видеть. Вот так, в живую. Но, если тебе это в тягость, ты совершенно не обязана. Я пойму. Ты... ты прости. За утро.

— Изи, прощаю.