Completion | ходы игроков | 0. Before the storm

Что заберёшь с собой,
Когда пробьёт отбой?
Туда где асфодели за малиновой рекой
Цветут на перебой.

Что заберёшь с собой
В далёкий жмурский край?
Сберкнижку, дом с трубой
И розою ветров, прослуженный сарай...

(...)

С молотом карга
Ходит за тобой,
Провожая в дивный новый мир
Скучный и рябой.
Рухнут все табу, вызовут конвой
Буйных на «губу»,
В Гарлем и запой.

Что заберёшь с собой? В добытое стрельбой...

14-е апреля, Нью-Орландо, дистрикт 11, полицейский участок №7
Температура: +16, Ветер: 5,4 м/с, ожидается усиление.
20 минут до вылета.

  Всего неделя до отпуска. Ни одного боевого вызова за месяц. А те, что были в начале марта, не представляли из себя ничего серьёзного. Дважды удалось договориться, один раз штурмовали кучку сепаратистов, что быстро согласились лечь мордой в пол. «Химера» всегда на страже, но одними только учениями сыт не будешь. Без реальной опасности вы размякли и из элиты превратились в обычных уставших работяг, которые считают неторопливо проходящие однообразные дни.

  Вы в отряде уже полгода. Волей не волей, а эти люди медленно становятся вашей семьёй. В семье не без урода, конечно. Порой вся семья — сборище уродов, где все стоят друг друга. Но в современном мире больше не за кого зацепится, кроме как за тех, чьи лица видишь каждый сраный день. Особенно вам. Нормальной семьи вам не положено по уставу. Даже если не хочется сейчас. Даже если захочется когда-нибудь потом. Выхода из «Химеры» ровно два — вперёд ногами или еле живым калекой, которого современная медицина не способна вернуть в строй.
  Иногда вы сдаёте свой генетический материал. Как и все. Им займутся генетики, что так давно пытаются вывести того самого идеального человека. Или, скорее, идеального солдата. Не хочется и думать, что они делают с донорскими яйцеклетками. Что-то подсказывает, что ваш зам. ком — это самое гуманное из совершённых ими непотребств.

  Не выдержав очередного потока острот от Богомола (над которыми он смеялся сугубо сам, раз за разом рассказывая одно и то же), вы предпочли дожидаться отбытия у въездных ворот участка.
  С самого утра вы уже были в полной выкладке, за исключением шлема (в нём было жарковато). Группа неизвестных захватила ретранслятор на одном из небоскрёбов в Эдене. Кронос не подавал виду, но по опыту общения с ним вы могли предположить, что он обеспокоен. Вы в свою очередь совершенно себе не представляли, кому сдалась колоссальных размеров антенна, пускай она и имеет рекордное покрытие. Если террористы собрались её подорвать, то они могли бы подыскать куда более лёгкую цель, уничтожение которой вызовет больший резонанс. Сослуживцы также не имели никаких догадок и были убеждены, что ваше вмешательство просто не потребуется. И вот вы уже стоите здесь, чтобы рвануть через океан в незнакомую страну.

  Фрида курила. Как и всегда в минуты безделья. Существовало множество более популярных, дешёвых и менее вредных способов потребления никотина, но в юности её приучили именно к обычным сигаретам. Благо теперь она могла себе такие позволить.
  Очередная затяжка и густой терпкий дым мягко проскользил по горлу, раздражая плоть и оставляя характерный табачный налёт. Мгновение и сизый туман надувает лёгкие, никотин попадает в кровь и по всему телу суетливо разбегается приятная истома, мозг расслабляется, а мысли становятся кристально чисты.
  Никс задумчиво провела взглядом сорвавшееся с губ Фриды облако. Сама она к сигаретам не притрагивалась, но явно стала пассивным курильщиком со стажем.
  Вы провели вместе много времени. Единственные маги в отряде. Долгое время остальные к вам относились с подозрением. А кто-то сменил его на зависть, увидев вас в деле. Но и вы могли отдать боевым товарищам должное: они не были похожи на ваших врагов, не были лёгкой мишенью. Каждый из них был натренирован до пределов человеческих возможностей.


  Участок располагался ближе к центру города. Можно было видеть множество торопящихся по своим делам гражданских. Сильнее всего приковывала внимание группа пьяных молодых людей. Похоже несовершеннолетних. По большей части. Наглые и громкие. Один задумал нассать на ограждение полицейского участка, но тут же предпочёл смущённо втянуть выделения обратно в себя, едва почувствовав ваши любопытствующие взгляды.
  Они считали себя свободными. Они росли в аквариуме, где у них не было никаких забот. Они не хотели задумываться о кормящих их руках. Конгломерат по отработанной схеме взращивал каждое новое поколение. Он давал им насладиться детством, беззаботностью и вседозволенностью. Он отуплял их, а затем цинично встраивал шестернями в свой беспощадный неостановимый механизм. В нём не было суровых наказаний, бесчеловечных тюрем, казней. Были исправительные учреждения, «успокаивающие» препараты и вежливо улыбающиеся въедливые соц. работники, что ломали провинившегося, как непослушного ребёнка. Не было рабства, был лишь страх потерять рабочее место с вечным клеймом в личном деле, которое больше не позволит никуда устроиться. Не было слежки, были лишь увольнения без объяснения причин. Конгломерат не удерживает своё население насильно. Всегда можно поехать в любую другую развитую страну, где творится то же самое. Или можно отправиться в страну третьего мира, похороненную под кассетными бомбами.
  Эти ребята как сочный, трепетно выращиваемый плод, который готовят для отправки в ненасытное брюхо победившей серости. Вы вглядываетесь в лица юных девушек в этой компании. Пытаетесь признать в них самих себя.
  Никс видит лишь нечто ненормальное и невозможное. Как может юность проходить вот так? С сытым брюхом, бессмысленной кичливостью, пустым высокомерием. Почему они не благодарны государству, что дало им такую жизнь? Почему они не благодарят каждый день, когда им не приходится прятаться от ракетного обстрела? Почему они впустую прожигают жизнь и избегают зова долга и ответственности?
  Фрида же ощущает приятную теплоту ностальгии. Подумать только. Тогда жизнь в нищете казалась ей невыносимой. Но было в этом что-то. Когда у тебя ничего нет и тебе нечего терять. А беготня от патрульных, беседы с участковым и ночи в обезьяннике стали так привычны, что казались весёлой игрой. А вот уже взрослый мир оказался холоден и лишён того самого весёлого разбоя. Когда показываешь перед командиром свой жгучий и страстный характер он не ухмыляется или не багровеет от злости, как стражи порядка. Он сверлит бесчувственным ледяным взглядом, замогильным голосом предъявляет дисциплинарные нарушения. Предупреждает о трибунале, где сидят ещё более омертвевшие и жестокие души.
  Блудная компашка вызвала и более страшные мысли. Раньше они к вам не приходили, но сейчас вы задумываетесь над тем, насколько легко можете оборвать их жизни. Мгновение и все они будут лежать хладными телами, не оказав хоть сколько-нибудь достойное сопротивление. Жизнь на лезвии ножа даровала вам крупицу свободы. Истинной, а не такой, как у них. Каждый раз, изворачиваясь из цепких лап смерти, чувствуешь себя заново родившейся. Удача и собственное тело позволяют сбросить с себя удушливую хватку пытающегося казаться ласковым, но такого бессмысленного и скучного нового мира.

  Отрываете взгляд от того, что происходит снаружи и видите готовящийся к отлёту транспорт на вертолётной площадке. Ближе к воротам сидит Шакал. Как обычно, с сигаретой. Замечая ваш взгляд, он улыбается и показывает «викторию» двумя пальцами. Рядом с ним стереосистема из которой доносится заунывная песня на неизвестном вам языке ссылка ♫
  Шакал присоединился к отряду всего три месяца назад. Вы мало о нём знаете, но среди вас всех он кажется самым жизнерадостным. Его чисто мальчишескую внешность несколько нарушали от природы длинные размашистые ресницы, которым могла бы позавидовать любая женщина, и блестящие голубые глаза.
  С его помощью Конгломерат тестирует очередную экспериментальную разработку. В мозг Шакала вшит чип, позволяющий ему мысленно управлять дронами и в том числе перехватывать управление вражескими роботизированными юнитами. У данной технологии есть множество побочных явлений, которые, впрочем, невозможно считать с вечно довольного лица паренька.

  К Шакалу подошла тяжёлая и широкоплечая фигура зам. кома. Сделала ему замечание. Парень с деланной грустью вырубил музыку.

— Никс, Фрида. Хватит прохлаждаться. — Приказал Пария, на этот раз вам. — Отлёт через двадцать минут. Занимайте места.

  Глаза его напоминали стекло, фразы всегда рубленные и чёткие. Пария вырастили в капсуле. Буквально. Он не знает своих родителей и смутно представляет кто это такие и для чего они нужны. Детство он провёл в лаборатории и вместо общения со сверстниками учил устав и занимался воинской подготовкой. Он не понимал шуток, с трудом копировал чужие эмоции. Когда он пытался вести себя как обычный человек (что по методичке необходимо для поддержания духа товарищества внутри отряда) всегда получалось гротескно и пугающе. Он не понимал разницы между мужчинами и женщинами. Первое время мог заговорить с вами, невозмутимо используя обращение «Мужики». Он искренне не понимал зачем вам нужны дополнительные средства гигиены и видимо предполагал, что это как-то связано с вашей магией.
  Командир никогда не показывал своих эмоций, но всем было очевидно, что порой он жалеет зам. кома. У того не было ни выходных, ни отпускных. Спал он всегда чётко фиксированное время и мог отчитаться о любой мелочи, произошедшей с ним за день, включая количество употреблённого им кислорода.

  Закурившая Фрида вызвала невольное желание отсесть подальше, но Никс сдержалась. За всё время, которое она провела в "Химере", окончательно привыкнуть к курящим сослуживцам она не сумела. Однако сидящая рядом с ней девушка была не просто сослуживцем, но и единственной по сути родственной душой на весь отряд. Тоже маг, тоже вроде бы ещё не окончательно рассталась с прежним именем – по крайней мере, как девушка помнила, именно француженка обменялась с ней именами первая. Остальные, по ощущениям, вообще забыли, зачем они нужны. Иранка припомнила как на родине однажды седой мулла целый час читал в их доме проповедь о том, как важно значение имени и невесело усмехнулась: чтобы он сейчас сказал, глядя на их отряд? В общем, Никс не шелохнулась, когда Фрида закурила. Вряд ли конечно француженка сильно обидится, если Экзекутор отсядет, но что девушка про себя твердо уяснила ещё с детства – люди любят придавать значение любым мелочам.

  Так что Никс вместо этого просто задумчиво повертела в руках шлем. Ещё один "лучший друг", если так выразиться, с которым девушка почти не расставалась. Сейчас было жарко, так что надевать его было бы глупо, но даже будучи в руках с ним было как-то спокойнее. Можно надеть в любой момент и раствориться под его непроницаемым для взгляда забралом. Нет никакой беженки-Лейлы, воспитанницы интерната для детей-магов. Есть только Никс, сотрудник Химеры, пёс Конгломерата и всё такое. "Сука", сказала бы Гадюка, не упустив возможности ещё раз поддеть Лейлу. В чём причины подобного отношения иранка не понимала, но у неё и желания разобраться не возникало. Вообще из отряда больше всего общего у Никс было наверное с Парией: вот только тот, кажется, эмпатии начисто был лишён, так что о какой-то связи говорить не приходилось. Так что личность Никс, собранная из осколков-воспоминаний Лейлы и спеца "Химеры" продолжала плыть по течению рядом с Николь, как с наиболее близкой по духу. Сади'к ти'ри'фу фи-д-ди. Друг познаётся в беде.

  Стайка бездельничающих подростков на некоторое время привлекла внимание Никс, но девушка быстро потеряла к ним интерес. Для кого-то может "Химера" и была клеткой (вполне вероятно золотой, учитывая выплаты, отпуска и прочее), но для неё она стала домом. Так что другой жизни она не понимала и не принимала. Пожав плечами, Лейла отворачивает голову. Мимоходом кивает Шакалу в ответ на "викторию", и тут же сама невольно подтянулась, выправилась: сзади к парню подошёл Пария. Зам командира с его рублеными четкими фразами и движениями создавал вокруг себя какую-то странную атмосферу, когда ощущаешь себя всего лишь винтиком в системе особенно ясно.

  — Ну, пошли? — поднявшись, она повернулась к Фриде и бросила вопросительный взгляд. "Наконец-то, началось" – мелькнула мысль в голове. Честно говоря, сидеть в ожидании и гадать, что же случилось – занятие малоприятное. Зато скоро можно будет освободить мозг от лишних мыслей и заняться делом.

С самого утра кулаки чесались набить кому-нибудь морду. А ещё лучше сломать парочку костей. Уже битый месяц они маялись бездельем, и накопившаяся энергия начинала потихоньку закипать внутри, ища выхода. Но с поступлением в отряд Фрида завела себе железное правило не калечить сослуживцев и не намеревалась его нарушать. Не сегодня. Так что оставалось просто курить, угрюмо уставившись в одну точку.

Не то чтобы она считала этих ребят своей семьёй, закадычными друзьями и всё такое, и уж точно не от большого человеколюбия держала руки при себе — просто она знала: конфликты на рабочем месте — верный способ оказаться вышвырнутой на помойку. Ну уж нет, она туда не вернётся. И так почти всю сознательную жизнь копалась в дерьме, отчаянно карабкаясь хоть немного повыше. «Химера» — её шанс, билет со дна наверх сразу на несколько ступеней. Правда в один конец, экспрессом, без остановок.

Хотя вон кому-то из коллег периодически неймётся устроить склоку на пустом месте. Практически с первого дня Гадюка невзлюбила новеньких. Вязалась в основном почему-то к Никс: видимо потому, что та больше молчала, предпочитая сглаживать острые углы или вовсе игнорировать. А Гадюка то ли конкуренции боялась, то ли завидовала — хрен её разберёт. Не баба, а ходячий хронический ПМС. Вот подумала бы головой на досуге, чему тут завидовать? Что ты грёбаный мутант, на которого все смотрят как на редкое насекомое и норовят разобрать на запчасти во благо науки? Охеренное, блядь, преимущество. Прямо дар небес. Хотя, может, всё дело в банальном страхе. Неизвестное всегда пугает. А заодно вызывает ненависть вкупе с навязчивым желанием устранить эту неведомую хрень.

Фрида и сама не понимала природу своей силы. Когда она завелась в ней, была ли с самого рождения, как дефектный ген, или образовалась потом при жизни? Ну, как у тех чуваков, которых в один прекрасный день шандарахнула молния, а они вместо того, чтобы сдохнуть, как все нормальные люди, выжили и сделались неебическими экстрасенсами-пророками-уфологами.

Что самое интересное, парни в белых халатах, что гордо называли себя генетиками, тоже ни черта не знали. По крайней мере, во все разы, когда Фрида пыталась выведать хоть какую-то конкретику про свои способности, она не получила ни одного внятного ответа. Всё, что могли эти «учёные», — выдать бланк согласия на очередной забор генетического материала. Добровольного, как же, ха-ха. Можно подумать, её мнение и желание вообще кто-то спрашивал.

Забор яйцеклетки — процедура не из приятных, и она-то напрягала больше всего. Когда Фриду готовили к поступлению в ряды «Химеры», об этом не упомянули — забыли или нарочно умолчали? Теперь уже не столь важно, никуда не денешься. Учёным дай только волю поставить на ком-нибудь эксперимент, а какой из этого выйдет результат, в общем-то насрать. Удача — прекрасно, отправить на тестовые испытания и доработку. Неудача — в расход этот брак, ещё наклепаем, подумаешь. Интересно, Пария считается успешным образцом или не очень?

Поначалу замком с его извечным «Мужики» бесил жутко. Фриде казалось — нет, она была уверена — что это такой искромётный стёб насчёт её внешности. Типа прямо назвать плоскодонкой стрёмно, а если иносказательно, то норм, очень остроумно. Потом закралось сомнение, что он просто ебанутый. Уже позже, через пару недель кто-то из отряда шепнул ей, что на самом деле Пария инкубаторский, в прямом смысле, и тут скорее пожалеть человека надо. С тех пор отпустило. Странное обращение девушка пропускала мимо ушей, и даже была готова проявить чудеса терпения, посвятив парня в секреты применения тампонов и чудеса женской физиологии. Но Пария никогда ничего такого не спрашивал.

Мысль о том, что когда-нибудь ей придётся встретиться с собственным потомком, похожим на замкома, вызывала неуютные, щемящие душу чувства. Такой ведь не бросится на шею с радостным криком: «Мама!». Пришибёт и глазом не моргнёт, если будет такая команда. Порой, переступив порог прозекторской, Фрида хотела спросить у этих Эскулапов: «А что, по-нормальному-то никак нельзя? Как обычно это у людей делается. Нашли девчонку, нашли парня, дали им время уединиться — и готово дело. Как говорится, ваша заявка обрабатывается, ожидайте результата через 9 месяцев». Ведь рождаются же маги естественным путём у обычных людей. А уж у двух таких с проявленным талантом просто нет шансов на иное потомство.

Но каждый раз вопрос так и оставался неозвученным, а Фрида только упорнее продолжала курить. Где-то однажды она прочитала, что для забора донорского материала по программе суррогатного материнства допускаются молодые женщины без вредных привычек. С тех пор желание избавиться от пагубного пристрастия как рукой сняло. Хер вам, а не идеальный генетический материал, евгеники недорезанные.

От мрачных мыслей отвлекла напарница. Никс была такой же, как она, и вместе с тем другой. В общих чертах девушка поняла разницу: дар Никс работал как выброс вовне, а Фриде внушали необходимость концентрировать энергию в себе. Хотя, судя по их характерам, лучше бы наоборот. Вот бы поменяться, она бы с удовольствием не глядя. Молчаливой, собранной Никс больше подходила эта самая «внутренняя концентрация» — из Фриды же то и дело норовило что-нибудь выплеснуться.

Вот и сейчас Никс сидела рядом, вертя в руках шлем. Не терпится поскорее спрятаться в свою скорлупку, словно черепаха в панцирь. И с чего такая странность?.. Вроде внешними данными природа не обделила — знай себе демонстрируй окружающим, пока молодая. Это ей, Фриде, впору скрываться от мира, чтобы не напугать ненароком. Наверное, во всём виновата разница менталитетов. Что европейской девушке добродетель, то восточной харам.

— Надо как-нибудь тебя накрасить и на целый день отобрать эту штуковину, — ляпнула Фрида, не подумав, и тут же продолжила уже о деле: — Идём. Надеюсь, сегодня хорошо разомнёмся.

5 минут до вылета.

  Расселись. В транспорте было по четыре места с каждой стороны. Перед отлётом обязательно стоило надеть шлем и пристегнуться. Реактивные двигатели были беспощадны к тем, кто пренебрегал техникой безопасности и могли довести таковых до места без сознания или не совсем живыми.

  Фриде досталось место рядом с Парией, Никс расположилась между ней и Шакалом. А напротив восседал весь остальной отряд, за исключением командира.

  Бугай был самым зрелым и вместе с тем самым молчаливым. Сначала это можно было принять за старческую надменность, но позже стало очевидно, что он попросту стесняется вашей компании. Он сидел между пустующим креслом Кроноса и Гадюкой. Нахождение рядом с последней приносило ему едва ли не физический дискомфорт. Та металась между презрением к его расовой принадлежности и желанием попробовать нечто экзотическое, а Бугай не хотел иметь с ней ничего общего в принципе.

  Он был здесь как не в своей тарелке. Его проще было представить, как семейного человека, что лениво развалился в шезлонге где-то на лужайке своего частного дома. Делающего какую-нибудь скучную и среднеоплачиваемую работу, треплющего по холке купленного для детей лабрадора, изредка вспоминающего о ужасах молодости — вся эта история. Службу в «Химере» он воспринимал как своеобразную работу, но в её рядах достичь описанной судьбы ему никогда не светило.

  Каждый раз, когда приходилось подстрелить кого-то на миссии, Бугай несколько дней ходил «нагруженный», ушедший в себя пуще обычного. Это давалось ему совсем нелегко.

  Чего не скажешь о другом члене отряда. Этот и родную мать голыми руками задушит, если выдумать достаточно весомый повод. «Богомолом» его прозвали за неестественно длинные руки, но, чего греха таить, и голову оторвать ему порой очень хотелось, крайне желательно в обход коитуса. Он был из того особенного типа людей, что ниспослан свыше, чтобы раздражать всех остальных. Его инфантилизм выбешивал и пугал одновременно. Вряд ли легко сыскать второго такого человека, что убивает с той же детской непосредственностью и уверенностью в своей правоте.

  Он высоко ценил восточную философию, особенно индийскую. Абсолютно в ней не разбирался, но любил пытаться оправдывать ею свои поступки и мировоззренческие взгляды. Всё сводилось к карме, чакрам, духовному возвышению, достижению Нирваны, разрыву колеса Сансары и так далее и так далее.

  А ещё Богомол — настоящий патриот. Пёс режима. Сам же так говорил. На любую новость о трениях на границе предлагал закидать оппонентов водородными бомбами, коих у Конгломерата было в достатке.

  И конечно же главная звезда отряда, что всегда стремилась занять место между двумя мужиками и по максимуму избегала вероятности сидеть рядом с вами. Трудно сказать, что с ней было не так. По непонятным вам причинам она напоминала один сплошной ком злобы. Да и не было никаких причин. Некоторые люди просто ненавидят всё и всех. Такие они по своей природе. А если что-то не вызывает поводов для ненависти — они их обязательно придумают.

  Если говорить о Никс, то, разумеется, восточная внешность крайне плохо сочеталась с расовой концепцией Гадюки. А ещё змеиное сердце неровно дышало по отношению к командиру, но каждый раз, когда он отвечал на её намёки холодом, злобного и колючего взгляда почему-то заслуживала Фрида.

  И в этот раз она не оставила ваше появление без внимания.

— И чего же вы постоянно вдвоём шарахаетесь? Небось обе фригидные, потому и сдружились?

  Неожиданное предложение Фриды так удивило Никс, что она замерла на месте и просто глазела на девушку, хлопая ресницами. Моргнув пару раз от удивления, она наконец выдавила из себя неуверенное:
  — По уставу нельзя, наверное.
  По шариату конечно иранка не жила, но косметика её тоже особо не влекла. В интернате с этим было строго, но некоторые девочки ухитрялись даже в таких условиях где-то раздобыть заветные средства привлечения мужского внимания (и не только его, впрочем). Поймав себя на мысли, что сама она, похоже, чаще задумывалась о том, что не отказалась бы от пары киберимплантов, а не подарочного сертификата в набор красоты, Лейла неловко повела плечом, в растерянности не зная, что тут ещё добавить. Умеет же Николь выбирать темы, которые выбивают землю из-под ног. Видимо, складывается разница в окружении, в котором провели большую часть жизни. Вот и на "забор генетического материала" девушка ходила абсолютно спокойно
  К счастью, заминку можно было скрыть, поспешив к вертолёту. Там уже начинал собираться народ: только Кронос куда-то запропастился. Экзекутор припомнила, что он сегодня с утра был на нервах. Может, решил принять чего, чтобы собраться. Впрочем, от размышлений о судьбе командира отвлёк оклик Гадюки. Лейла подняла на женщину глаза.

  "И чего же вы постоянно вдвоём шарахаетесь? Небось обе фригидные, потому и сдружились?". Ответ "у тебя всё фригидное, что на мужиков при первой возможности не прыгает?" напрашивался сам собой, но не прозвучал. Вместо этого Лейла перевела взгляд, в котором явственно читалось "если это игнорировать, может оно уйдёт", на Николь. От перепалки Никс в любой момент могла отключиться, просто принявшись за считалочку в виде мысленной сборки-разборки своей любимой винтовки, но ей не хотелось, чтобы Фрида себя накручивала перед миссией. Незачем нервы из-за какой-то дуры трепать. До вылета оставалось уже немного, так что вновь повернувшись к Гадюке, Никс с удовольствием демонстративно напялила свой шлем на голову и спряталась от колючего взгляда за тонированным забралом.

— Ну-у! — с деланым разочарованием протянула Фрида. — А как же золотое правило? «Если нельзя, но очень хочется и никто не видит, то можно».

Пока что ни один устав из виденных Фридой не запрещал прихорашиваться. Правда за всю жизнь она и видела-то всего один единственный, и тот химеровский. Окинув Никс оценивающим взглядом, француженка резюмировала:

— Ярко-красную, как цветок мака. Да. То что надо.

И, весьма довольная задумкой, бодро зашагала к месту сбора, запустив руки в карманы.

В вертолете не досчитались только Кроноса. Впрочем, Фрида не придала его задержке значения — мало ли какие срочные вопросы пришлось решать перед самым вылетом. Ох, но лучше бы ему поторопиться... Гадюка опять за старое: воспользовалась паузой, чтобы в очередной раз докопаться до них с Никс.

Первым порывом было плюнуть в ответ чем-нибудь язвительным, но вряд ли получится обидеть лучше, чем уже обидела природа эту ядовитую злючку. Особенно сильно Гадюка точила зуб, когда не преуспевала в своих приставаниях к командиру. Как будто это она, Фрида, лично поспособствовала и его неудачному браку, и разводу. И решение суда, запрещающего видеть детей, тоже она подписывала, да. Если эти слухи про него правдивы, то у мужика явная интоксикация от отношений с противоположным полом, очевидно же. Тут хоть Анджелиной Джоли будь — ему параллельно.

— Ходить по двое — вынужденная мера безопасности. Для женской части отряда настали тяжёлые времена, — со всей серьёзностью (шутовской, конечно) ответила девушка на подколку.

Порыв раздражения улетучился, уступив место взбалмошной прихоти похохмить. Пока начальство не видит. Настроение у парижанки менялось скачкообразно.

— Всерьёз опасаемся, как бы из-за нехватки мужского внимания ты на нас не переключилась. Ну, как в той поговорке про раков на безрыбье. Вдруг ты это самое, — Фрида изобразила жестом помешательство, — и пиши пропало. А так, если в малых группах передвигаться, хоть будет шанс сохранить женскую честь.

Может, это у неё гормональное? Ну не бывает же в норме таких похотливых сучек. Краем уха Фрида когда-то слышала про странное расстройство, «бешенство матки» или как-то так. Походу, тут оно самое в ярко выраженном виде. Нет, в определённые дни цикла действительно либидо активизировалось и подначивало на всякие фривольности — тогда девушка даже была готова понять Гадюку. Но не все ж 30 дней в месяце, в самом деле! А у этой бабы именно что перманентное состояние.

Будь воля Фриды, сама она давно бы села на медикаментозную блокаду. Нет овуляции — нет проблем. Но мы ж грёбаные мессии. На нас возложена почётная обязанность улучшать генофонд человечества, чтоб его. Угораздило же уродиться сраным мутантом.

  Перед посадкой Шакал употребил предписанные ему таблетки, судя по всему, для развития иммунологической толерантности. Без них организм начинал отторгать вшитый ему чип, принося беспощадную мигрень.

  Сейчас он усердно делал вид, что вытирал ладонью оставшиеся на губах капли воды, но после речи Фриды всё же не выдержал и громко хихикнул.

  По лицу Гадюки пробежала целая палитра эмоций. Кровь в двойном объёме прилила к её лицу: одновременно из-за злобы и смущения. Наконец она плотно сжала зубы и выдала с детской обидой:

— И чего он только в тебе нашёл, конопатая ты сука?!

— Отставить разговоры! — Страшным голосом рявкнул Пария. Желающих спорить с ним не нашлось.

— Поберегите агрессию.

  Кронос невозмутимо взошёл на борт. Удерживая шлем в правой руке, он прошёлся до дальнего конца транспорта и развернулся к отряду рядом с пилотом.

— Сегодня у нас очень несговорчивые ребята. Возможно, будет штурм. Кроме нас на подкрепление пойдёт ещё один отряд. «Церберы» кружат вокруг здания второй час и не могут ничего добиться. Какие-то фанатики. Все в сборе? — Бегло осмотрел собравшихся, затем хлопнул пилота по плечу. — Отчаливаем.

  Все надели шлемы и пристегнулись. Раздался оглушительный хлопок реактивных двигателей, набирающих мощность. Транспорт плавно оторвался от земли.

  Шакал предусмотрительно захватил стереосистему с собой. Он прицепил её к поясу и надавил на кнопку «Play». Раздалась мелодия очередной археологической находки откуда-то из двадцать первого века: ссылка ♫

— Шакал...

— Разрешите, командир? Не в тишине же лететь.

— Разрешаю, — тяжело отозвался Кронос и откинулся в своём кресле.