В интересах революции | ходы игроков | Из России в Украину

    Вид на утренний Петроград из Зимнего прекрасен. На время даже забываешь, какой хаос и анархия творится в столице . Все забулдыги спят в канавах или дома, толпы пока что не бунтуют, тишь, гладь да божья благодать. К сожалению, временная. Князь Львов знал об этом, как никто другой – ведь его правительство на грани распада! А все из-за украинской центральной рады, будь она неладна. Одна надежда на Керенского – если тот одержит важную победу на фронте и престиж поднимется, министры вернутся в правительство...
    Георгий Евгеньевич прибыл сегодня в Зимний рано, еще до начала работы. Почему? Предчувствие какое-то заставило опытного политика собраться пораньше и увидеть непрочитанные с вечера отчеты. Жалобы Керенского, требования Переверзева разобраться с анархистами, доклад Никитина об неудовлетворительном моральном состоянии гарнизона и просьба Чхеидзе связаться с Петросоветом для "урегулирования вопроса о даче Дурново и особняке Ксешинской". И в честь чего он решил защищать анархистов и большевиков?..

Трудно было отыскать человека, который бы любил русскую революцию любовью более искренней и чистой, нежели князь Георгий Евгеньевич Львов. Страстно он восхищался прекрасными порывами, которые легли в ее основу. Нежно лелеял благородный дух демократизма, который, вопреки всем колкостям циников, алмазом воссиял из глубин мрачной и черствой на первый взгляд душе русского народа.

Оттого только страшнее Георгию Евгеньевичу становилось в те мгновения, когда священный этот свет вдруг затмевала промелькнувшая тень злобы и жестокости, уродливый призрак бессмысленного и беспощадного, лишенного всякого благородства русского бунта. Он был словно мореходом, взирающим на блистательную гладь величественного океана, взгляд которого вдруг ловил в глубине силуэт подводного чудовища.

В последние дни все чаще это неприятное чувство посещало Георгия Львова. А сегодня и вовсе с самого раннего утра ему казалось, что город тих вовсе не оттого, что не отошел еще от сна в белой петроградской ночи - чудилось князю, трясущемуся на пассажирском сиденье автомобиля с трехцветным флажком на капоте, что все живое в городе затихло и притаилось намеренно, неведомо как ощущая присутствие некого невидимого, но страшного хищника на улицах столицы.

Мерзкое предчувствие оправдало себя: стоило министру только занять свое рабочее место во все еще непривычно роскошном кабинете Зимнего дворца и начать разбирать скопившиеся бумаги, как явился секретарь со срочной телеграммой из Киева. А скоро, очень скоро последовали за ним разгневанные наглой и неуместной выходкой Керенского, Терещенко и Церетели министры из партии народной свободы. Все они желали немедленной отставки.

- Господа! Господа! - приложив все силы, почти мольбой Львов убедил разгневанных кадетов хоть на минуту прислушаться к его словам, - Прислушайтесь, молю вас, к гласу разума! Я понимаю ваше возмущение и сам, признаюсь, таким самоуправством до глубины души возмущен. Но что даст ваша отставка сейчас? Уж не думаете ли вы, что социалисты здесь и в советах проявят сочувствие и такт? Вовсе нет! Они даже не подумают, с чем связанна ваша отставка - решат немедленно, что вы испугались их толп, только и всего. Они воспримут это не как ваш протест, а как свой успех и им окрыленные начнут давить только сильнее.

- Я скажу вам прямо, господа: я считаю, что уходить сейчас безответственно, а потому я сам не уйду. Но если уйдете вы, то кем, прошу меня простить, я буду обязан вас заменить? Правительство должно продолжать работу и ему нужны министры. И вот я стану перед выбором: брать социалистов и кренить правительство еще дальше влево, на встречу новым таким же эксцессам, или рисковать толпами, беспорядками и кровью на улицах столицы. Не ставьте меня в такое положение, умоляю вас! Останьтесь и помогите, ради Бога, сохранить честь и разум нашей революции.

- Киевскую же нашу делегацию я предлагаю пока отозвать в столицу, чтобы они не натворили еще дел. Их решение отменять прямо чревато, но мы можем подумать над дополнениями и разъяснениями, которые его de facto смягчат...

    В начале, конечно же, кадеты ни хотели и слышать о каких-то уступках: да и ближе к концу изматывающего разговора Львов убедил только Шаховского. Это было бесполезно потраченное время ради благих целей, но, вероятно, князю стоит учитывать твердолобость русских дворян, не готовых к переменам даже в кризисные ситуации. В конечном итоге, не сумев убедить подающих в отставку в реальной необходимость компромисса с Украиной, Георгий Евгеньевич приказ аннулировать все договоренности Керенского и Центральной Рады.
    Сам Керенский, понятное дело, этому не обрадовался: как и том, что его вызывают в столицу, несмотря на планируемую инспекцию по фронту. Тем не менее, он подчинился. Похоже, пока потомки дворян твердолобо пытаются сохранить свои привилегии, потомки священников спасают Россию – или пытаются сделать все для того, чтобы её спасти. После обеденного чая, однако, пришло тревожное сообщение.
    На улицах толпы. Толпы, требующие отставки Временного правительства. Судя по всему, анархисты заставили взбунтоваться целый Пулеметный полк и вовлекли в него несколько рот из Гренадерского полка. Сейчас прямо к Зимнему идет монстр из народной ненависти, гнева и анархической пропаганды. Надо срочно что-то делать. Говорить с опьяненными вседозволенностью и обещаниями всеобщей свободы? Пытаться разогнать их апатичными и стремящимися сбежать из города солдатами? Делать что-то еще?
    Ах да, словно бы вам не хватало проблем: пришла телеграмма от ВЦИКа, то есть Петросовета. Тайная, но передающая новую позицию "народного правительства". Чхеидзе и Петросовет требуют немедленного прекращения войны и заключения мира. Они считают, что только это утихомирит массы и не даст напряженной ситуации перерасти в кровавое побоище. Ну... С последним, вероятно, они опоздали. Встает лишь один вопрос: с чего это Чхеидзе решил отказаться от "оборончества"? Хотя стоит поблагодарить его, что он объявил это неофициально, иначе широкие народные массы на улицах совсем свихнулись бы...

- Ах, хорошо, что вы пришли! - вскочил Георгий Евгеньевич со своего места и поспешил на встречу вошедшему в его кабинет генералу Половцову, - Мне нужно с вами поговорить.

Львов обернулся к другим присутствующим в помещение, нескольким министрам, чиновникам да своему секретарю. Князь был бледен, чрезвычайно взволнован и суетлив. Что-то его чрезвычайно напугало.

- Все вон! Бога ради, все вон! - вскричал он, - Дайте, прошу, пару минут наедине с Петром Александровичем.

Медленно и неохотно государственные мужи очистили кабинет. Генерал и министр-председатель остались одни.

- Взгляните, Петр Александрович, что мне прислали из ВЦКИКа... - Львов вернулся к изукрашенному позолотой письменному столу и поднял злосчастную телеграмму, - Вот! - он протянул ее Половцову.

- Всемилостивый Господи! Скажите мне, что это?! - начал немедленно причитать страдальчески Георгий Евгеньевич, - Что нам делать с этим, Петр Александрович?

Князь схватился за голову и начал вышагивать туда-сюда по комнате.

- Вы же понимаете, что город взорвется, если это уйдет в народ? И что не может быть прямо сейчас никакого мира?! На каких, Бога ради, условиях?!

Князь успокоился слегка, отдышался. Подошел к генералу и заговорил тоном заговорщика:

- Нельзя ведь этого допустить, вы понимаете? Чхеидзе обезумил и любой ценой его надо остановить, пока он не продал всю страну немцам. Вы понимаете о чем я? Понимаете? - министр взглянул на Половцова пронзительно, стремясь будто сквозь глаза увидеть душу, - Если то будет совершенно необходимо, можете вы мне помочь разогнать ВЦИК?

    Бегло прочитав телеграмму, Половцев поднял глаза на князя Львова. Глаза усталого служаки, который совершенно не желает воевать с кем угодно, включая собственный народ. Но, тем не менее, генерал согласился помочь с арестом ВЦИКа и сдерживанием толп. Правда, неожиданно возникла проблема: Павловский полк, на который так рассчитывал Половцев, отказался подчиняться и, более того, потребовал отпустить всех солдат и офицеров по домам с пособием. Не то, чтобы они действительно надеялись на выполнение требований, но вряд ли на этот полк можно было положиться...
    Пришлось экстренно импровизировать. Половцев вызвал юнкеров – 2 тысячи. Их едва хватило, чтобы обеспечить какую-никакую защиту центральной телефонной станции и телеграфа, а также "защитить ВЦИК". На этом – все. Впрочем, кажется маловероятным, что толпу можно сдержать – ведь она еще к полудню перешла Неву, а к ночи на Дворцовой уже выступали анархисты. Сам же Зимний – взят в кольцо. Хорошо, что митингующие забыли или не знали о телефонной связи.
    Сам же Львов также вовремя прибыл в Таврический, избежав незавидной участи оказаться окруженным чернью (некоторые из министров по этому поводу истерично звонили, глядя в окна на транспаранты "Долой капиталистов"). Тут же он успел и разобраться в настроениях делегатов Петросовета: оказывается, даже сам Чхеидзе не выступал за требование "немедленного мира". Судя по всему, они пошли на этот шаг только из-за предупреждений Анисимова о разъяренных толпах на улицах Петрограда, требующих мира. Что характерно, он оказался прав. К слову, Керенский и компания прибыли из Киева на вокзал к утру, но совершенно разбиты.

- Николай Семенович, - произнес Львов, с чрезмерной аккуратностью закрывая за собой дверь в кабинете Чхеидзе, - я только что приказал арестовать вашего заместителя, господина Анисимова.

Князь взглянул на Чхеидзе и поморщился.

- Вы ведь понимаете, правда? Он стал на какое-то время, пожалуй, самым опасным человеком в России. Я так и сказал полковнику... - тут он осекся и имя офицера, которому он доверил Анисимова, все же не назвал, - Сказал, что это самый опасный человек в России, что нужно отвезти его подальше от всякой политической жизни, загород, и держать пока там. Потому что если хоть какой-то слух пойдет о том, что Петросовет выступает за немедленный мир, будет хаос. Потому что такая... Такая, простите, победа даст толпе только больше ярости и больше уверенности в своих силах. Она станет требовать только большего, а мы, даже если все принципы и всю Россию продадим, в какой-то момент большего дать все равно не сможем. Потому никаких компромиссов, никаких намеков на отсутствие единства в рядах законной власти сейчас быть не может.

- Я говорил по телефону с Половцовым, сказал ему вызвать в город надежные части и поднять юнкеров, которые готовы исполнять приказы. Хоть какие-то силы для восстановления порядка у нас будут. Но мне нужна ваша поддержка тоже. Сейчас никак не время для двоевластия. Вы можете убедить ВЦИК поддержать всецело Временное правительство сейчас? И пока, временно прекратить деятельность Совета. Потому что иначе вы здесь станете только целью для анархистов и

Львов снова посмотрел на председателя ВЦИКа и осознал тут, что никакого Временного правительство практически и нет - оно все под осадой в Зимнем дворце, среди бушующих толп.

- Поддержать меня, как главу Временного правительства? И поддержать объявлению в городе военного положения? Я уверен, вы можете! Убедите их! Потому что иначе нашу революцию похоронят пятнадцать тысяч дезертиров-анархистов.

Министр глубоко вдохнул, помешкал пару секунд, собираясь с духом.

- А если же все будет напрасно, я... Я должен буду заставить Совет временно прекратить свою деятельность. - он уставился на Чхеидзе, силясь понять, понимает ли тот, о чем речь, - У меня здесь пять сотен юнкеров, которые готовы выполнять мои приказы. Если в интересах... революции будет арестовать вас всех, я это сделаю.