[D&D 5e] Рыцари Погибели | ходы игроков | Свита делает короля

"Спокойно," — ответил Умбар Эгро, а затем добавил: — "Льюис там рядом с тобой? Мне не нравится, что жрица отправила того воина в город впереди нас. Пусть Льюис пошлет за ним следом своего змея. Только тихо. Не светясь".

— Да, сложилось недоразумение, мать Ирэн, — произнес он уже вслух и пустил коня вперед. — Для подобных вестей следовало посылать подданных во плоти и крови. Впрочем, это недоразумение еще есть возможность сгладить. И я уверен, что те допотопные представления о смерти, царящие среди нас сейчас, очень скоро уйдут в прошлое. Немертвые станут таким же предметом обихода, как скот. Вот, например, в Хелгене все приговоренные к смерти преступники восстали из могил и теперь трудятся на восстановлении земель. В труде человек не должен подвергаться опасности, если вместо него можно подвергнуть ей немертвого. Да и преступнику стоит хотя бы в посмертии послужить на благо своему краю.

Умбар не в полной мере отдавал себе отчет, зачем именно говорит это. Ставит ли жрицу в известность, ищет ли понимания или просто хочет чем-то подколоть. Хотя нет. Насчет подколки точно вряд ли — тогда он сказал бы что-то вроде "Они получили перерождение, обещанное Колесом".

Умбар говорил достаточно коробящие истового колесничего вещи, но молчать о них было бессмысленно. Времена меняются, такое нельзя не признавать. И в этом мире останутся только те, готов принять правила игры. Или поставить свою жизнь, чтобы написать свои. Возможно, Ирэн послала этого воина, чтобы тот с ополчением уже готовил колесо для всей процессии. Пусть так, что ж.

Пусть так.

В ответ на просьбу жрицы он кивнул:

— Всех немертвых мы укроем от чужих глаз. Важно, чтобы толпа не разошлась прежде, чем баронесса выйдет к ней со словом.

Поклонение Колесу он не разделял, но был согласен с тем, что пугать и волновать местных не стоит. Диалогу это не способствует, а диалог нужен.

В городской черте Умбар обратил внимание, что взрослых коренных мужчин в городе почти нет. Юнцы, дети и чужеземцы. Чутье незамедлительно затрубило об угрозе. Что в этом месте происходит со взрослыми мужчинами? Уж не убивают ли и не выживают ли их с мест фанатики и их наемники? Что происходит с юнцами, когда они пересекают черту зрелости? А может, просто совпадение это все.

— Вы замужем, мать Ирэн? — непринужденно спросил он. Возможно, ответ что-то раскроет.

— Простите? — Женщина на секунду опешила от вопроса. Усмехнулась, покачивая головой. — А что, похоже что в девках до сих пор хожу? — Спросила в ответ на вопрос паладина. Коснулась ожерелья на шее. — Да, конечно же замужем. Другие звание “матери” и не получают. — Искренне ответила она, не скрывая своих чувств и не увиливая. — Мой муж, Вирфас, был настоятелем нашего храма и воином колеса, до того как барон Хорвальд объявил всеобщий призыв в свою гвардию. Если вы теперь обитаетесь там же, в замке Хелген, вы наверняка его видели. Высокий широкоплечий мужчина, с бородой цвета ржи. — Улыбнулась она тепло. Перед глазами Умбара в этот же миг пролетело воспоминание штурма замка. Он, с изломанной колесом ногой, лежит на стене, пока орды нежити бьются о линии обороны солдат. Над ним, исколотый и избитый, нависает громадный мужичара — скорее смахивающий на медведя косматой и бородатой головой, с яростью поднимая колесо чтобы добить паладина. Всего за миг до того, как жизнь основателя Адамантовый Цепи оборвалась, оружие мужчины поймала в воздухе Хава, не дав задавить товарища. А Умбар следом раздробил ему колено молотом, в отместку за собственную раздробленную конечность. В два удара бой был завершён, а здоровяка сбросили со стен: его труп исчез в потоке нежити, после чего был воскрешён как часть армии.

— Я не знаком с заведенными в круге жизни порядками. Может, у вас там целибат, — пожал плечами Умбар. — Мужчины деревни не очень похожи на коренных, а коренные слишком юны. Стало любопытно, насколько давно здесь такие порядки. Война, конечно, войной, но постоянно такое ведь не могло продолжаться. Слишком уж большой и неоправданный это труд — идти за плугом и боронить землю без мужчин.

"Колесо — очень непрактичное оружие. Никогда не стал бы сражаться тем, что при случае не смог бы удержать в одной руке".

— Мне кажется, община круга найдет с баронессой общий язык. Баронесса потеряла в этой усобице всё, что имела. И всех. В том, что она, подобно Хорвальду, жила, купаясь в молочных реках, ее не упрекнуть.

  Эгро лишь коротко ответил паладину: "Понял", - чтобы не отвлекать того от диалога.
  - Льюис, отправь змея осмотреться, один из воинов, что нас встречали направился в сторону площади, - чародей тихо передал сообщение Умбара, вылезая из фургона.
  Их группу сопровождало четверо воинов, все кроме одного выглядели напряженно. Мужчина в возрасте с деревянной ногой выглядел более спокойным и будто бы безразличным к ним, от чего Эгрофеус решил, что беседа с ним будет проходить несколько проще, чем с остальными или колесничей. Глаза чародея снова на мгновенье покрылись чёрной пеленой, и он телепатически обратился к мужчине:
  - День добрый, - начал чародей мягким голосом, - не пугайтесь, моё имя Эгрофеус, мысленное общение мой дар, - он сделал небольшую паузу, чтобы понять, что его собеседник обратил на него внимание, - я вижу вы местный, позвольте поинтересоваться, откуда остальные воины?

По приезду в место назначения, деревню Даскван, Габриэлла не мало удивилась тому как она выглядела, все таки баронесса ожидала увидеть куда более бедные земли, а по итогу деревня оказалась достаточно большой, защищенной частоколом и смотрелась она вовсе не как легкая мишень для их отряда, что ж, волчица лишь оскалилась этим мыслям, представляя как в последствии будет собирать сливки с этого места. Задумавшись, она даже не сразу заметила встречающую их делегацию, и когда встречающая их жрица заговорила, у неё разве что глаза не полезли из орбит, выглядела девушка в этот момент максимально ошарашенно, вот уж не такого Габриэлла ожидала приветствия. Внутри все закипело, и со стороны девушки послышалось рычание неотличимое от волчьего, одновременно с этим её лицо и руки начали стремительно преображаться, принимая гибридные черты волка и человека, но прежде чем это стало заметно и жрица обратила на это бы внимание, волчица скрипнув зубами все таки сумела сдержать гнев, и обратить трансформацию обратно. Отчасти это было показателем мощной силы воли, воспитанной за много лет жизни с Эйбом, который старался уменьшить количество обращений своей приемной дочери, отчасти это было заслугой Умбара, который сумел охладить пыл жриц, и заодно напомнить отряду позади себя за чем они сюда приехали.

В итоге сохранив аристократичное молчание, Габриэлла лишь кивнула в знак приветствия, оставив переговоры на Умбара целиком и полностью, сама же она поглаживая топор на поясе, двинулась за остальными, следя глазами за местными воинами, так на всякий случай, для успокоения своей легкой паранойи, которая развилась у девушки с тех пор как один из солдат убежал куда-то в город. Подобные знаки обычно были дурными, может он ломанулся поднимать мужиков на восстание или ещё что такое, и тут будь ты хоть сто раз волчицей, пережить нападение сотни крестьян будет не так то просто. Когда же паладин заговорил с жрицей о том замужем ли она, Габи усмехнулась в ладонь, да уж, этот мужчина своего точно не упустит, по крайней мере она именно так восприняла его вопрос, все таки женщина была весьма не дурна собой, и деревенский флер добавлял ей ещё баллов, сама же для себя волчица сделала вывод, что с этой у них точно скорее всего ничего не выгорит, мужа своего она любит, и когда узнает что он стал нежитью, точно не обрадуется этому. Так что вопрос её убийства уже не стоял, стоял лишь вопрос когда, и тут вариантов было много, хотя ещё волчица разглядывала и возможность слома, но ради этого нужно было отвести её в замок, где с ней уже можно было бы обстоятельство поработать, и там глядишь появилась бы у Хелгена своя жряцкая собачонка.

— Мне надобно присутствовать на суде, теперь все окружные земли находятся под моей властью и будет не лишним проследить за тем как работает местный аппарат суда. Ещё конечно необходимо высказаться перед народом, я понимаю что прошлый барон согнал все мужичье на войну, чтобы защитить свою шкуру, и нам приходилось убивать многих из них, но это война, вы сами должны понимать, на войне не обходится без жертв. — баронесса впервые с момента встречи заговорила с Ирэн, и хотя она старалась быть дружелюбной, все равно ей было тяжело удержать презрение в своих глазах, с которым она смотрела на всех колесников. — Ещё, я бы хотела знать где находится храм в котором вы служите, это уже не для дела, а скорее для общего развития. — а вот этот вопрос был уже действительно важен, потому что храм был местом ереси, который она бы по своей воле уничтожила первым, и заодно вероятнее всего это самое богатое место во всем городе, учитывая сколько обычно драли жрецы со своих овец прихожан.

— Что вы! Общие обычаи круга и церкви не сильно отличаются. Не удивлюсь, если и ваш орден не так далеко ушёл от того, что делают наши братья повсюду. — Ответила жрица Умбару, кажется даже не поняв, что тот умолчал что-то. Но всё равно оставалась несколько настороженной. — Все мы одинаковые, пускай и используем разные слова, чтобы достигнуть нашей цели. — Она вздохнула, оглядываясь по сторонам. — Около полугода так. Всех взрослых мужчина забрали, большая часть из тех, что остались… либо не отсюда вовсе, либо вернулись по какой-то причине. Вона, Леветикуса не забрали, потому что у него ноги нет. Хотя он могёт он много, видят боги — Абель его благословил мастерством войны! Из действительно боеспособных токма его и не забрали. — Женщина закрыла глаза, а потом посмотрела на Габриэллу. Прежде чем баронесса обратилась к ней, жрица тихо ответила Умбару, так, что тот едва мог расслышать. — Я думаю, в нашей общине баронесса увидит нечто новое, но не знаю, понравиться ли ей это, серебро чай — не злато. Посмотрим… — Проговорила та и вздохнула.

Под “Леветикусом” Ирэн имела ввиду безучастного и грузного мужчину лет 50-55, давно седого и морщинестого, что бульдог. Коренастый и массивный, со своей деревянной ногой он напоминал бочку на подпиленных сошках, что переливалась с ноги на ногу со скрипом. В руках мужчина держал копье. Выглядел потасканным.
Когда к нему обратился Эгрофеус он вначале оглянулся по сторонам усталым взглядом. Потом, не сразу отвечая на вопросы, снял с шеи флягу на верёвочки и приложился к ней. Послышалось тихое “ха-а-а”, когда старик выдохнул проспиртованный дух изо рта. И только после этого в голове у чародея появился ответ:
“Здрав будь, я Ливай”, — мужчина не смотрел в сторону Эгро, — “Да я знаю, уже видел таких магов как ты у имперцев”. Какое-то время он молчал. Затем ответил: “И вправду местный, родился тут, тока живу в Даскване едва ли пять шесть лет. Всё остальное время всё на войне был, на юге — у самых гор побывал”.
“Вон те двое мальчишек по правую руку от вас — они из Экресина, были тамошними выкормышами Седмицы, а как переворот пошёл, то к нам бежали и тут осели”, — мужик положил копье на плечо, вздыхая, — “парнишка за мной — вообще из Мулань, это такое королевство на западе — сам только от него о нём узнал”.
И вправду: два юноши по правую руку от отряда напоминали чем-то Льюиса, разве что их внешность была чуть грубее, а кожа не такой бледной, как у юноши, а мужчина шагавший за Леветикусом смотрелся необычно, у него был необычный миндалевидный разрез глаз, как у асраи, и такой же тёмный волос, но в остальном обычный человек, по ушам и плоским нетипичным для эльфов чертам лица — так точно. Кажется, старый вояка не врал чародею в этом.

— Конечно, баронесса, староста Ингрэн будет только рада увидеть, если вы присутствуете на суде и скажите своё слово. Сейчас людям тяжело, последние дни были… тяжелыми, — она смотрела куда-то в даль, думая о чём-то своём, и вновь повернулась к Габи, — если они узнают, что наследница господина Итэра была жива и земли вернулись под руку законного правителя — это их наверняка обрадует. Ваши решения так же мудры, как и у вашего отца. А если вы… ах, сможете сказать хотя бы на весточку, когда ждать наших мужчин обратно — это расколет любой лёд между нами. — С надеждой сказала женщина. Но Габриэла тут же её осадила, напомнив, что если барон сменился — значит и смена власти скорее всего была кровавая. Жрица помрачнела, нахмурившись. Какое-то время она думала. — Если часть из них оказалась в плену после битвы, я думаю… госпожа Ингрэн и мы все сможем выплатить отступные за них. — Предположила та. Но не стала дальше давить. — Прошу, позвольте поговорить об этом со старостой. Уверена, она прислушается к вашему слову: кровь Хелгенов определяет закон на этих землях. — Пока процессия, оставшаяся без лошадей и фургона шла к главному зданию — городскому холлу, жрица указала на него. — Пристанищем церкви стало главное здание города. Так уж вышло, что оно давно не использовалось, а по приказу вашего дедушки в нём всегда должны были быть смотрители, потому… круг жизни взял на себя долг исполнения его воли и распространения Колеса Жизни среди местных жителей. Для нас будет честью, если вы прийдёте на службу после казни еретика. — Сказала та, словно сам факт его сожжения уже был непреложным фактом и Габриэлла ну точно не станет на это никак влиять. Да и зачем? Кому нужен людоед?!

Постепенно группа дошла до главной площади города, на которой собравшиеся горожане скоро строили “топку” для казни через сожжение: землю разрыли примерно на полметра, установив по краям ямы деревянные перегородки обшитые каким-то смолистым материалом, а в центр ямы вбили высокий столб с оковами на самой его вершине. В яму уже скидывали хворость, а так же притащили массивные кузнечные меха. Многие могли видеть такой процесс впервые, но Умбар был хорошо знаком с этим видом казни. Так убивали нежить и магов, медленно, мучительно, но крайне эффективно: огонь был такой силы, что не оставалось ни крови, ни костей, ни пепла. Чудовище просто развевал огонь.
Площадь находилась прямо напротив городского холла, от которого небольшим аппендиксом отделялся деревянный помост, на котором как вешали преступников, так с него же выступали видные люди поселения. Сейчас к этому помосту притащили две металлические клетки с заключёнными в них… колдунами, по всей видимости.
В первой дрожала как осиновый лист девчушка в лёгком платье, вся грязная и явно побитая. Она в абсолютной паники ждала начала суда всего через полчаса. Во второй бился мальчишка лет 14, связанный по рукам и ногам, а так же прикованный кандалами к полу клетки, но сам его не касающийся: он парил и бился в воздухе.

— Прошу, пройдёмте в главный холл. Вы должны увидеться со старостой, — попросила всех присутствующих жрица, — я оставлю вас ненадолго, мне надо готовиться к ритуалу очищения...

  "А что же у вас тут такого, что к вам сюда бегут и остаются? Не уж-то в других деревнях и городах всё на столько плохо после войны?", - продолжил беседу чародей, неторопясь транслируя свои мысли. Он не был уверен в правильности хода своих мыслей, но почему-то ему казалось странным то, что так много не местных в рядах воинов.

“Удобное место. Удобный приток реки. Когда кто-то плывёт сюда, в Эктодуму, часто останавливается в Даскване или в Аберклэе.”, — ответ был очевидным, впрочем, если задуматься о географии этих двух небольших поселений, — “Но ты тоже прав… в других деревнях после войны не лучше. Большая часть сынов Эктодумы оставила либо свои жизни, либо своё здоровье, либо свою честь на полях сражений. Со всеми тремя вернулись единицы”. Когда Ливай говорил про жизни, то говорил об убитых. Под “честью” он имел в виду банды слоняющихся по стране мародёров, культистов и безумцев, которых породила война. Ну а здоровье… его деревянная нога говорила сама за себя. “Если тебя удивляет почему так много мужчин из других мест осело тут и стало воинами, то вспомни сколько мужчин из этой деревни вы убили, когда штурмовали замок барона?”, — спросил тот флегматично, — “Я видел дым на горизонте пару месяцев назад. И поверь, у меня нет той веры или глупости, что есть у многих жителей этой деревни”. Отпил ещё немного из фляги. И всего на миг повернулся в сторону чародея, осмотрев его. “Лучше быть защищённым, что воротить нос от руки помощи, даже если это рука злейшего из демонов”, — закончил свою мысль тот. И они продолжили путь.

  "Извини, я не считал глупцов, сражающихся за барона, которого они же ненавидели", - ответил чародей напоследок, после чего почувствовал, что связь рассеялась. У него не было сомнений в том, что трусливый скот не заслуживает даже подсчёта. Вдаваться же в истинные причины этого он не желал в меру убеждённости в своих взглядах.

  Внезапное приветствие от жителей деревни равно как и довольно процветающий вид последней, несколько удивляли. Льюис ожидал увидеть менее обширное поселение, и теперь подозрения Эйба касательно контрабандистов оказывались ещё более обоснованными. Предоставив Умбару вести диалог - он, как отметил мужчина, не стремился сразу же сжечь всех встреченнях, - Вертемер сосредоточился на наблюдении за окружающим. Отправленного в деревню воина его глаз отметил сразу, и это было явным поводом проследить за тем, куда тот направился. Поэтому Льюис отправил на разведку змея, упомянул, чтобы тот выбрал маршрут с другой стороны от главного въезда. И, разумеется, старался не попадаться на глаза, держась крыш и затемненных пространств. В случае заметного риска обнаружения спутник получил команду отступить и затаиться.

  Сам Вертемер осматривал деревню, в первую очередь обращая внимание на защитников, уровень их подготовки, качество экипировки, а также на то, насколько местные лояльны к жрице.

— Сейчас в Хелгене немало живых мужчин. Одни отказались сражаться на стороне Хорвальда, другие сдались в плен, когда замок пал. Возможно, среди них есть даскванцы, — вставил Умбар. — Однако едва ли они вернутся по домам в ближайшие месяцы, а то и год. Хелген пострадал и нуждается в восстановлении. Там сейчас нужна каждая пара рабочих рук. По мере поднятия новых немертвых их всех — живых, я хочу сказать — конечно же заменят на рабочих местах. И будут распускать по домам. Но пока дела обстоят именно так.

Он помолчал.

— Можете считать, что они уже отрабатывают свои отступные.

Следуя дальше к ратуше, Умбар чуть придержал Габриэллу за локоть, когда они прошли мимо клеток.

— Взгляни, Габи, — сказал он на пределе слышимости. И кивнул на осужденных. — Тебе нужны были юнец и девка из местных, а я настаивал, чтобы это были преступники. Ну так вот, все сошлось в одной точке. Чем не вариант?

Ночь прошла отвратительно. Холодно, сыро, никаких интересных событий. Лежишь себе и смотришь сны, которые забываются как только ты открываешь глаза. Хорошо, что природа устроила хорошую разминку, заставив их отковыривать фургон, но когда транспорт вернулся на дорогу, Майе оставалось лишь вновь лечь и недовольно разглядывать складки на тенте, периодически перекрикиваясь с теми, кто были снаружи, в надежде привлечь этих легендарных лягемотов... Но здесь ждала неудача, поэтому из фургона Майю вытащила только остановка у врат города. Суровым взглядом девушка изучала охранников, но даже от её взгляда не укрылась странная статистика по возрасту мужчин. Видимо, она сама была причиной этой аномалии... Если то были лучшие, то у этого города нет никаких шансов... Поравнявшись с Умбаром и жрицей, Майя не устояла перед тем, чтобы влезть в обсуждение грядущей казни:

— Чё жрали человечину, пока было нёчего есть, а потом решили казнить ёво?.. Хехе... Сестра-мать, нам бы глёнуть на него. На мёсника. Так, Гэб?
          

Вытащив своего друга наружу, Майя быстро скрутила повод на своей руке, дабы тот не убежал. На предложение поставить его в конюшню вместе с конями, она быстро окрикнула стражников, чтобы те отошли:

— Ой, бро! Руки убрали! Рагдэ не хуже вас, он тоже могёт человечину жрать... А вы слабоваты, не остановите и мне потом ёво лечить от несварения. Хе-хе, чё так напрёглись? Шучу. Почти. Он со мной и точка.

— Голод, конечно, не тетка, а мать родная. Но одно дело, когда человечину решают есть все и сообща — много знавал о таком из истории осад. И совершенно другое, когда кто-то ее скармливает тайно. Так что гнев оправдан. Более чем.

  Как только Умбар задал вопрос Габи, в голове Эгро резко вспыхнуло: "Болван!". Он посмотрел на паладина и мысленно, чуть ли не переходя на крик, спросил его о том, о чём уже давно хотел: "Ты в своём уме позволять ей плодить таких же безумцев, как она сама? Она уже давно под крылом Эйба и то кое-как контролирует свою животную натуру, ты хочешь устроить хаос в государстве, что пытается построить Господин? Тем более переводя на это тех, кто управляется с магией в таком юном возрасте!". Высказав это, он немного успокоился и перевел на секунду внимание на тех самых заключенных. "Им точно не место в клетках с их способностями", - успел быстро подумать чародей, прежде чем ответил Умбар.

"Она все равно займется сколачиванием стаи. Против мы будем или нет," — Умбар пожал плечами так, чтобы Эгро это заметил. — "Не лучше ли выстроить ситуацию, при которой мы хотя бы частично станем владеть тем, что у нее на уме? Кроме того, девчонка на волшебницу не очень похожа. Мне кажется, ее попросту оклеветали, вот и все".

О том, что такое решение со стороны Габи — не тайное похищение людей, а открытое вмешательство в судебный процесс со снятием под свои нужды обвиняемых — заставит ее в сто раз тщательнее контролировать происходящее, Умбар даже пояснять не стал. Это уж совсем какие-то азбучные истины. Время еще на них тратить.

  "Даже если её и оклеветали местные идиоты, нужно удостовериться в этом. Если получится их освободить, пусть даже заслугами баронессы, я не собираюсь отдавать магов, способных послужить Эйбу, для её экспериментов. Тем более, что это освобождение сделает их более лояльными нам, и они будут явно более полезными, чем все эти болваны, что сейчас нас окружают".
  Заключённые были слишком далеко, чтобы Эгрофеус мог хотя бы попытаться мысленно их расспросить, он надеялся, что ему еще удастся это сделать, если Габриэлла будет выступать за их освобождение.

Габриэлла уже хотела дать ответ на слова жрицы, когда вперед неё заговорил Умбар и надобность в этом пропала, что ж, так было даже проще, по крайней мере сейчас. В любом случае образ баронессы от этого не страдал, ведь у аристократов всегда были советники и люди которые говорили за них когда этого требовала ситуация, что ж, сейчас паладин сам записал себя в подобные люди, и волчица была совсем не против этого. Разве что она все же не оставила без ответа вопрос с церковью, все таки она сама его подняла.

— Мой дедушка... Да, если это был его указ, то мне и правда стоит сходить посмотреть как обстоят дела. — не смотря на все, Габриэлла относилась к своему дедушке с любовью, особенно сейчас когда по сути отчасти она шла по его стопам, и поэтому услышав о том что это касается его, она тут же решила что и правда стоит заглянуть в эту церковь. Ну а дальше их наконец привели туда где не только находились преступники, но и где проводился суд, и тут было на что посмотреть, по крайней мере волчица удивилась тому с какой скрупулезностью местные подошли к организации, что вызывало некоторые опасения и одновременно восхищение. Не хотелось бы оказаться на месте этих людей.

— Вариант, но сначала их нужно отбить от местных, которые после расправы над мясником, захотят ещё больше крови. Что ж, я хотя бы попытаюсь, даже если не как для моей стаи, как для общего пользования, эти двое сгодятся больше в наших руках, чем где-нибудь на виселице. — Умбар был прав, когда предложил этих двоих баронессе, но глядя на них она пока что не видела в них тех кто ей нужен, пускай мышление паладина и упрощало будущий подбор, и тогда ей не пришлось бы лазить по дворам и воровать детей из их домов, что ж, она обязательно это обдумает. А пока нужно было держать вид, и не показывать своей заинтересованности в пленниках.

— Мясника мы и так увидим, а если ты хочешь с ним поговорить, то думаю Ирэн не откажет нам в такой мелочи, не правда ли? — услышав просьбу Майи, Габриэлла как могла поддержала её, что ж ей и самой хотелось поглядеть на это чудище, оставалось только договорится с жрицей, а дальше уж как карта ляжет.