Город под звездой | ходы игроков | Посольство

Империя, из которой совсем недавно выехал молодой дворянин, напоминала последние годы котелок над огнем. Горячее варево в котором готово в любой момент вскипеть и выплеснуться наружу. Император Карлос Третий, которого многие считали слабоком, оказался на удивление неплохим правителем. Когда в Битве столетия погиб его брат Армандо, он стал регентом при малолетнем сыне брата Лусио. Когда же тот неожиданно скончался от слабого сердца, злые языки утверждали, что это был яд, то Карлос надел императорский венец. Он сумел восстановить пошатнувшееся хозяйство страны, когда многие свободные крестьяне и мелкие дворяне разорились из-за хлынувших заокеанских богатств. Император реформировал армию, приструнил грандов, и, даже, набросил крепкий поводов на Орден Солнечных Псов, которые слишком увлеклись поисками и наказанием еретиков. Вот только время император победить не мог, несмотря на все усилия придворных лекарей и алхимиков. В империи засыпали, боясь утром услышать весть о кончине Ослепительного. Его сыновья близнецы, тем временем, мягко говоря недолюбливали друг друга. Трудно наверняка сказать, кто из них родился первым, а кто чуть запоздал появиться на свет. Старшим считался Родриго, но он был наместником Новой Испании и никак не влиял на дела в Мадриде. В отличие от Эстебана, которого открыто поддерживал могущественный герцог Альба и многие другие гранды. Многие опасались, что если браться схватятся за отцовскую корону, то двуединую разорвет напополам. А были и другие могущественные игроки. Адмирал Открытого Моря Хесус «Чучо» Вилья, кардинал Леонардо Великолепный, управляющий Золотого банка Юсебио Кабреро... И был признанный бастард Карлоса дон Хуан, который родился раньше законных братьев. Он имел славу первого клинка и любовника Империи, и старательно показывал, что полностью равнодушие к власти и короне. Но кто, кроме Митры знает, что твориться в душе другого человека. Наверное нашлись бы желающие усадить а престол и дочку императора Чему, чтобы править от ее имени. Так что даже простым дворянам, вроде Гвальтерио приходилось хоть как-то разбираться во всем этом, чтобы не пропасть или не попасться. Да, семейство Малатеста были опорой трону. Но что им делать, если желающих сесть на трон будет несколько?!
В первый же вечер, а молодой человек, он прибыл в Фиору уже после обеда, он смог перекинуться несколькими словами за бутылкой вина, с капралом Браво. Вино, естественно, было за счет новоприбывшего. Там он узнал, что посол Сирано Фернандес был сторонником и чуть ли не личным другом Родриго. Отец же Александро Карраско и он сам поддерживали Эстебана. Третьим по значимости в посольстве человеком, по словам капрала, оказался не брат Себастиан, а Плетущая, которую Браво считал ведьмой. Утром Гвальтерио нужно было представиться, а до этого определить свою линию поведения. Его враги, кстати, не принадлежали к сторонникам ни одного из принцев, а входили в группировку возникшую вокруг Золотого банка.

Гвальтерио въехал в город через северные ворота, они же Львиные, они же франкские, и при нём была заводная лошадь, а также мул с поклажей и ещё Хамон верхом на Помпе.

Помпа был здоровенным почти чёрной масти зверем, выше и тяжелее любой лошади, которую Гвальтерио видел прежде. Тем не менее, он был видом похож на коня, вёл себя, как конь и был способен таскать на себе тушу Хамона, иногда даже переходя на рысь.

Он поразился до глубины души, но виду не подал, оставаясь внешне бесстрастным. Холодная, чуть отстранённая красота Мадрида совершенно не походила на здешнюю показную роскошь. "Это другая страна, другие нравы" - сказал он себе.

Сняв квартиру неподалеку от посольства, Гвальтерио завалился спать потому, что дорого вымотала его, а служба в армии приучила к тому, что спать надо не когда ночь, а когда хочешь и можешь. Молодость и здоровье сыграли ему на руку, проснулся он довольно поздним утром назавтра в блаженном настроении духа, отдохнувшим и голодным.

Ближайший трактир его удивил необычным вкусом и выбором блюд, но здесь готовили вкуснее, чем дома, и это неожиданное открытие немного примирило Гвальтерио со ссылкой, замаскированной под королевский указ. Примирило настолько, что в посольство он явился в относительно хорошем настроении, при параде и шпаге, разумеется, и, не забыв принести с собой надлежащие документы.

Когда Малатеста добрался до посольства, то Господина посла не было, а вот заместитель после только проснулся. Видимо он, по столичной привычке, с посещением балов и приемов, ложился ближе к утру и вставал ближе к обеду. Причем, судя по виду кавалера, можно было легко сказать, что вчерашний вечер или ночь для него закончились большим количеством крепких напитков, а свежий засос на шее говорил, что одними напитками дело не обошлось. Впрочем, Александро, несмотря на пост, был даже моложе самого Гвальтерио. Так что молодое и тренированное тело приходило в норму буквально на глазах, вместе с исчезающими в горле порциями кофе и шоколада.
Александро поднялся навстречу соотечественнику и выполнил безукоризненный поклон "от равного более знатного к равному менее знатному". Потом он принял бумаги Гвальтерио и не вскрывая положил на стол, такой жест доверия, "я-безусловно-верю-тебе-на-слово". Потом он предложил молодому человеку вино, кофе, шоколад, сигару и листья коки, хоть все вместе, хоть на выбор. Обслуживала наследника за столом личная служанка, а слуга, с повадками и движениями матерого бойца, скромно стоял в уголке. Потом Гвальтерио долго расспрашивали о новостях Мадрида и двора, а так же Александро интересовали столичные сплетни кто-кого-куда-и-как. Кроме того Карасско вроде как невзначай выискивал общих знакомых, личных или деловых. Потом заместитель посла улыбнулся и спросил, как его новому сослуживцу нравиться обстановка в посольстве.
Она же была больше заокеанской, чем столичной. Не шелк и бархат, а циновки и панно из перьев, не розы в горшках, а цветущие томаты и перцы.

Гвальтерио был вежлив, и учтив, но говорил не больше, чем того требовал этикет и уж своих пристрастий ни в политике, ни в личной жизни не высказывал и намеком не выдавал. Слово - серебро, а молчание - золото. И семейство Малатеста издавна привыкло платить либо полновесной сталью, либо полновесным золотом.

Обстановка в посольстве Гвальтерио однозначно понравилась, он вообще любил "за океаном" куда больше, чем Старый Свет, ибо там все было проще и больше похоже на настоящее. Люди, жизнь, кровь. Все. Он сказал это, пусть не так прямо. Но постарался, чтобы звучало, как комплимент.