[R9] Ни-че-го я не хо-чу! | ходы игроков | Новая жизнь

- Постоялые дворы с едой и ванной? – Алеллия недоуменно смотрела на Борна. – И вот ты так просто об этом говоришь, притащив меня сюда? И с чего бы мне представлять, что бы, да кабы случилось! Законы на то и законы, чтобы их исполнять. А не думать, как поступить. Поплатился бы тогда Гумберт, если бы отказал нам в постели. Ах, столько поправок нужно вносить… непочатый край…
Глаза смыкались. Принцессе давно было пора спать. Но призывный запах разломанной краюхи хлеба поплыл по воздуху, заставив желудок девушки сжаться в комок.
Накинулась она на угощение уже совсем не по-королевски.
- Ах, как вкусно. Прощается всё, этому крестьянину. Ладно уж, - снизошла принцесса до помилования наказанного ей в мыслях хозяина.
Выпив последние остатки молока из кувшина, Алеллия оглянулась в поисках лучшего местечка для ночлега. Она смирилась, что подушку и перину ей сюда не принесут, а капризничать уже просто не было сил. И, свернувшись в колечко, прилегла на плащ, расстеленный Борном.
- Ну и пусть…, - услышал Борн бормотание, непонятно к чему относившееся. После уже слышалось мерное дыхание утомлённой Принцессы

Ужин с Принцессой подтвердил в очередной раз простую старую истину - на сытый желудок люди становятся куда добрее. Если сперва Алеллия готова была карать и наказывать, то после простого хлебушка (ну ладно - свежего, вкусного и горячего), она стала куда более благодушной. Борн перекусил вместе с ней. Все же он устал ничуть не меньше ее. Да, ему не досталось схватки с козой, но колоть дрова тоже было не очень легко и просто. Потому он укрыл пологом их импровизированное ложе, прижался к спине девушки. И уснул. Где-то внизу шуршали мыши. Воздух был густо напоен ароматами лета. Иногда ветер заставлял дребезжать плохо прибитую доску. Но в целом спалось просто изумительно. Свежий воздух, вкусная еда, приятная усталость и ожидание новых приключений.

А вот утром ни хлеба, ни молока уже не было. Борн пожал плечами.
- Завтракать будем по дороге. Гумберт, видать, занят. Ему не до нас.

Вдали, в поле, виднелась одинокая фигура. В стороне, уже знакомая коза нарезала круги вокруг вбитого в землю колышка и боевито трясла рогами. Борн хмыкнул.

- Она уже доена... Как спалось, принцесса?

И опять - узкая пыльная лента дороги под ногами. Но пейзаж немного поменялся. Поля стали уже, лес подходить к дороге ближе. Да и спусков и подъемов стало куда больше. Особенно подъемов. А вот с погодой им не повезло. Они как раз поднялись на пригорок, как наверху вспыхнула молния, а потом прогремел гром. Первая крупная капля упала в пыль дороги. Борн огляделся. Чуть в сторонке, почерневший и старый, топорщился изрядно побитый стог. Впереди, куда они шли, теснились домики небольшой деревни. Но они были явно дальше стога.

- Алеллия, или мы быстро бежим в деревню и пытаемся найти там постоялый двор. Или прячемся в стогу, пытаясь пересидеть ливень. Что ты выбираешь?

Никогда ещё ужин не творил такого чуда с Принцессой. Во-первых он был ещё вкусней каши на шкварочках, во-вторых, он подействовал как мгновенное снотворное. Принцесса даже вспомнить не успела о своих перинах и подушках, глаза сами сомкнулись и унесли её в расслабляющий сон. А Борн, прижавшийся к её телу создал дополнительное тепло и уют, что позволило проспать принцессе до самого рассвета.
Открыв глаза, она с ужасом осмотрела место, где им пришлось заночевать. В темноте, при скудном освещении луны и звёзд всё казалось не таким ужасным. Видавшие виды доски, из которых был сколочен сарай, совсем не внушали доверия к сохранности внутринаходящихся. Можно было сказать, что они опять спали на улице. Алеллия потрогала солому под собой, прислушалась к своим ощущениям и решила... не закатывать истерику по поводу издевательства над телом её Высочества, которое даже не охранялось, когда рядом бродит бешенное животное с большими рогами на голове.
Завтрак в постель не подразумевался и тут Алеллия всё-таки решила сделать заявление (нельзя же терять марку Принцессы):
- Больше никаких коз я стричь за краюху хлеба не буду!
И приняла голодовку с гордо поднятой головой. Она прошлась по сараю, пытаясь понять, бывают ли в таких местах зеркала. Спросить она не осмелилась. Как бы этот Борн не зазнался от того, что слишком много знает. Кое как приведя причёску в порядок (о ужас, жёсткие травинки приходилось выпутывать из спутанных волос!). Выбрав самую жёсткую соломинку, она воспользовалась ей как шпилькой, скрутив и заколов пучок волос за затылке.
- Не плохо спалось. Принцессы плохо спят, если в государстве переворот и или она болеет. Ни того, ни другого не наблюдается, - ответила она парню.
Самоотверженно она приняла дальнейший путь, идя следом за парнем. Она начинала к нему привыкать и он уже не казался таким уж опасным и чужим. И у неё никак не выходила из головы картинка, как он приобнял её. Когда она проснулась и поняла, что спит в объятиях мужчины, странно разволновало её. Она, конечно, тут же выбралась из этой неловкой позы, но забыть никак не могла. Весь путь она то и дело смотрела на его руки и думала, как должно быть приятно когда тебя кто-то обнимает. Совсем не так, как родной отец, когда тискает в своих объятиях.
Но одними фантазиями и разговорами сыт не будешь. А тут ещё предложение добежать до деревни. Добежать! Да она уже еле волочила ноги, устав от бездорожья, спусков и подъемов. Поэтому ответ был однозначный.
-Я не хочу промокнуть или ты умеешь бегать между каплями?

День, на удивление Борна, прошел спокойно. Завтрак, прощание с домом Гумберта, и снова дорога расстилается у них под ногами. Все же Принцесса есть Принцесса. Парень хотел было пошутить над ее словам насчет плохого сна. Но не стал. Почему-то это показалось ему не очень уместным. Словно обидеть ребенка.

- Хорошо. На следующую стрижку козы я постараюсь выторговать 2 краюхи хлеба и кувшин молока. И хоть немного сыра.

И опять дорога и дорога. Ему казалось, или Алеллия уже чуть привыкла к бесконечной ходьбе? Что не было стонов, что она не слишком сильно отставала? И что не жаловалась на сбитые ноги. Он оценил ее шутку насчет плохого сна принцессы. Хотя на языке и вертелось, что сейчас она может и не обращать внимания на такие мелочи. Нестриженная коза важнее. Ибо от этого зависит ее ужин. Но не стал. Принцессы, они такие, гордые и сложные. Скажешь что-то не то, и уйдет она в туман, искать приключений на нижнюю часть тела. И, что характерно, находить.

Потому он просто промолчал. Между тем, возле деревни, когда начался дождь, Принцесса приняла быстрое и довольно оправданное решение. Будь Борн один - он бы может и рискнул бы добежать до домов. Но пустили бы его под крышу? А так стог был готов принять их. Бесплатно и не задавая излишних вопросов. Не говоря ни слова, парень подхватил Алеллию за руку, и припустил к стогу. Когда они оказались рядом, капли стали куда крупнее и падать куда чаще. Он же бешенно стал выгребать сено, образуя уютную пещерку.
- над головой должен быть большой слой сухой травы. Иначе вода будет капать нам за шиворот.

Вскоре убежище для них было готово. И вовремя. Хлынул самый настоящий ливень. А у них было тепло, уютно, хотя и тесновато.

Третий день вне дома, все надежных каменных стен замка, без заботы отца, без мурлычущих кошек, без нарядов и музыки, без присмотра няньки, и без тёплого молока с пирожным. Даже кроши засохшего пирога не побывало у неё во рту.
И что самое удивительное, Алеллия поймала себя на мысли, что скажи ей сейчас отправиться во дворец, она призадумалась бы. Никогда в её жизни не было столько приключений. Опасных, отчаянных, таких, что есть в книгах, но никогда не бывает в жизни. Так она думала. Но теперь суровая правда жизни сходит не со страниц книг, а предстаёт перед ней во всей своей «красе».
Принцесса и её названный супруг закопались в стогу сена и прижались друг к другу. Другого варианта расположиться просто не было. Их окружала колкая душистая солома, принявшая их словно птенцов в гнездо. Снаружи шумел дождь, пахло мокрой травой и прибитой пылью. Алеллия неловко обняла Борна за талию, устраиваясь удобней. Странное чувство спокойствия охватило её. У неё было много вопросов. Не живет ли кто в стогах сена? Не промокнет ли он насквозь? Не убьёт ли их молния, в грозу ей запрещали гулять? Как им потом согреться, если промокнут? А если придет хозяин этого сена? Как потом по мокрой траве выйти на дорогу? А вдруг козы захотят поесть и начнут разрушать их укрытие? И много других вопросов один нелепее другого. Но говорить совсем не хотелось. Она положила голову ему на плечо. Было спокойно и уютно.
«Пусть льёт подольше», - подумала она.
- Скорее бы он кончился! – капризно сказала она вслух.

Дело занимало руки и голову Борна и Алеллии верно и полностью. Тут уже не до высоких материй и не до капризов. Нет-нет, покапризничать как раз и можно было бы. Но вот дождю, точнее, каплям, падающим с неба, это было как-то безразлично. Они бы не прервали свой полет даже по самому строгому приказу и закону Принцессы. Но вот укрытие было готово - и Борн с Алеллией легли рядом. Он вздрогнул, когда ее тонкая рука обняла его - жест не слишком характерный для принцессы. Он осторожно обнял ее в ответ. И надеялся, что она не убежит в дождь, как убегала в ночь. И не станет брыкаться, рискуя обрушить на них весь стог. Слова ее заставили его улыбнуться.

- Это надолго. Во всяком случае, до утра это точно. Может, конечно, и ночью перестанет, но мы же все равно никуда отсюда не денемся - кто нас ночью к себе пустит?

Рядом с принцессой было тепло и уютно. И даже капризность ее голоса воспринималась спокойно - ну, как дождь или снегопад. да, неудобно и не всегда приятно, но что делать, другого нет и не будет.

- Так что надо устраиваться поудобней.

Он чуть повернулся набок, так, что его лицо оказалось прямо напротив ее лица. А рука его скользнула вниз, туда, где талия перестает сужаться, а начинает расширяться. Впрочем, рука дальше не пошла, замедлила свой бег и даже - о, ужас! - слегка прижала ту самую часть принцессы, о которой обычно не говорят вслух.

Можно ли представить что-либо более несовместимое, чем королевская дочь и стог сена? Чем прилежность и невинность принцессы в её совершеннолетии и объятия зрелого мужчины, так бесцеремонно распоряжающийся своими действиями.
Эта ли запретная и абсурдная ситуация, или сильный дождь и безысходность, а может, зрелость, которая нагнала молодую девушку, но что-то заставило Алеллию замереть. Ни крика, ни капризного визга, ни угроз с приказаниями убрать руки не последовало. Она лишь затаила дыхание. Охватившее любопытство, а что же дальше, захватило все её мысли. Вместе с тем она поняла, что ей приятна эта близость молодого человека. За то время, что они провели вместе Алеллия привыкла к нему. К его рассказам, его заботе, его смеху, наставлениям и даже к смешному взлохмаченному чубу. Тело вспомнило ночь у костра под одним плащом, ночь на сеновале, когда так сладко спалось рядом. Но тогда их морил сон и тела вряд ли отдавались лишь разуму, они искали покой и удобство, тепло и отдых. Но сейчас они не спали, сейчас каждый осознавал, что делает.
Алеллия смотрела широко открытыми глазами в глаза Борну и не могла произнести ни слова. Дыхания их смешивались, так близко друг к другу были их губы. Когда парень прижал её крепче к себе, она лишь выдохнула громче обычного и закрыла глаза.
Борн чувствовал, как всё её тело напряглось, словно ожидая удара.

Борн плавно перетек на другую руку, оказавшись над девушкой. Над Принцессой. Его рука чуть сжала платье - и ткань поползла вверх, обнажая стройные ножки принцессы. Копна ее волос казалась продолжением копны сена, словно бы не Алеллия была рядом, а дух, румяный и духмяный, дух поля обрел облик юной девушки. И исчезло все. Весь мир. Капли дождя, шорох сена, дыхание - остались только Он и Она. Нельзя сказать, что Борн был спокоен, холоден и рассудителен. Для этого он был слишком молод. К тому же Алеллия своей непосредственность здорово подорвала его душевное здоровье - он отлично помнил, как ловил ее в лесу или спасал от козы у Гумберта. Но сейчас это не имело никакого значения. В конце концов, они муж и жена - что бы не считала упрямая Принцесса. И она была красива.

между тем платье, цепляясь за желтую высохшую траву доползло почти до середины бедра. И Борн решился. Ощущая напряженность тела под собой, он наклонился чуть вперед и коснулся своими губами ее сочных вишневых губ. сначала робко. потом все настойчивей и настойчивей он целовал Алеллию. И кто-то поопытней мог бы догадаться, что на этом мужчина останавливаться не собирается.

Сколько пройдено балов, где кавалеры в танце прижимали тонкую талию девушки к себе, реабилитируя свои действия положением замысловатых па. Сколько раз обнимал её крепко отец, целуя свою ненаглядную единственную дочь. Сколько нянюшка, тиская свою любимицу, гладила и одаривала доброй улыбкой. Никогда ничего подобного Алеллия не ощущала.
Её тело не только напряглось, а покрылись румянцем, если можно так сказать не только в отношении щёчек. Вдруг стало слишком жарко в этом душистом плену трав. И, стороживший их уединение, ливень не давал прохладу.
Высохшие травинки защекотали лодыжки девушки, но она так была увлечена близостью с Борном, рассматривая его лицо совсем рядом, что не сразу почувствовала это. Но когда до её сознания дошла причина этой щекотки, волна возмущения начала подниматься из источника благоразумности и приличий. Если бы Борн был чуть медлительней и робок, то непременно бы уже держал вырывающуюся и взбивающую стог сена девицу, а может и получил бы по причинному месту ненароком. Знаете ли, если девушка, а тем более Принцесса, решит защищаться, то уж точно пощёчиной дело не обойдётся. Крик был готов сорваться с губ, но…
Лёгкое, нежное касание губ Борна оказалось сильней любых пут и длительной осады. Алеллия замерла, не смея дышать. Она даже не успела сжать губы и отвернуться. Что-то заставило её отдаться этому волнующему процессу. И чем настойчивей целовал Борн, тем больше ей хотелось продолжения. Он целовал её расслабленные губы, которые не решались в ответ делать то же самое, девушка лишь вкушала это неведомое ей ощущение. Глаза закрылись сами собой. Окаменевшее тело Принцессы заметно стало мягче и податливей.

Борн был приятно поражен и обрадован поведением Принцессы. Он подспудно ожидал сопротивления, визгов, обиды и ругани. Но, видимо, прогулки на свежем воздухе здорово улучшают характер. даже у Принцесс. И все происходило так, словно он и она поняли, осознали и приняли умомо и сердцем тот странный скоропалительный брак. Между тем руки Борна вовсе не собирались останавливаться на достигнутом. Мужчина тянул ткань, обнажая ноги девушки полностью. Да и не только ноги. Между тем поцелуй не прекращался. Мягкое, гибкое, податливое тело Алеллии постепенно теряло все больше и больше одежды. На мгновение Борн оторвался от поцелуя, чуть поднимая голову, усыпанную соломинками. Он смотрел на полуприкрытые глаза девушки. И решился на большее. Его рука осторожно легла на ее грудь.

И тут...

Нечто мягкое, горячее, слюнявое и фыркающее обхватило ногу Принцессы, где-то в районе лодыжек. И сжало плотно, проводя чем-то скользким и шершавым по коже девушки.

Разумеется, если бы она могла подняться над лугом и посмотреть сверху, она бы увидела корову, что отбилась от стада, решила поесть сена - и чьи челюсти наткнулись на высокопоставленную ножку, укрытую аппетитным слоем высохшей травы. Но девушка не могла этого видеть. Никак.

Поцелуй творит волшебство. Кружит голову и заставляет потерять рассудок, счет времени и действий становиться непредсказуемым и неважным. Нет-нет, она конечно чувствовала, где находятся руки парня и что делают, но отчего-то совершенно не хотелось его останавливать. Губы Алеллии, наконец, дрогнули и она поддалась вперёд отвечая на поцелуй. Так вот что значит, принц поцеловал принцессу и она очнулась от столетнего сна, ожила, воскресла, превратилась из лягушки в прекрасну девицу..., хотя, нет, это уже лишнее. Девушка тяжело задышала от такого открытия. Мир вокруг сжался до единственного стога за земле - самом лучшем покоем на свете.
Рука Борна легла на грудь Принцессы.
Неизвестно, чего ожидал юноша от своего действия, но получил он реакцию весьма странную. Нога Алеллии дёрнулась вперёд и вверх. Она лягнулась, как строптивая козочка, но не ногой назад, а аккурат в причинное место своему названному мужу. При этом он получил прилично укушенную губу, так как Алеллия от неожиданности резко сжала зубы , затем разжала, но лишь для того, чтобы завизжать.
И причина такой реакции для юноши была бы однозначной, если бы не возмущённое протяжное мычание возмущённой коровы. Только ей посчастливилось найти в стогу сена что-то новое и неиспробованное, как оно тут же, сделав кульбит, испарилось в глубинах сочной соломы. Обидно.
- Что это такое? Меня кто-то... е...е...ест!!! - от всех волнений и новых переживаний принцессу слегка трясло.

Если вы думаете, что получить коленом в .. пониже живота во время поцелуя самое страшное, то мы плохо думаете. Ах, как чудесно начинался вечер. И даже дождь, мокрый, стылый, унылый, холодный оказался не совсем не к месту. Но, увы. Если флора была милосердна к Аллелии и Борну, то фауна явно имела свои планы и свои виды на лужок, сено и принцессу. Правда, первой жертвой пал Борн. Мир взорвался у него перед глазами ослепительной вспышкой. Удар ниже пояса способен на многое. Конечно, Алеллия вряд ли бы свалила быка, но на Борна ее сил хватило. И, изюминкой в коржике, послужил укус за губу. Борн оглох, ослеп и перестал что-либо воспринимать. Мир сузился для него до пульсирующей боли. Неизвестно, учили ли Принцессу драться без оружия. Если да - то ее учителя могли бы ей гордиться. Так качественно и быстро обезвредить нападавшего - дорогого стоит. А то, что это был ее же муж - что ж, участь принцев нелегка и опасна, попасть под горячую руку, а то и ногу жены дело житейское.

Но неприятности только начинались. От удара и укусу Борн, разумеется, дернулся вверх, в итоге пробил головой слой сена над ними. А следом сухая коварная трава стала сползать вниз, превращая их уютную пещерку в некое подобие тока. Правда, пшеницы было мало, а вот травы - много. По мокрым от слез щекам Борна потекли крупные капли дождя. Они же, эти капли, стали попадать и внутрь, на Алеллию. Жилище их было безнадежно испорчено.

А вот корова так и не поняла, что это было. Когда ножка принцессы исчезла, животное - если бы могло - пожало бы плечами и продолжило бы жевать дальше. Тем более, что прочее стадо удалялось в сторону дома, где были теплый хлев, вода, сытный ячмень. И когда Борн обрел способность видеть - корова была уже далеко. И да, слова Алеллии он не услышал.

- И что это было!?!?

Он нырнул вниз, стараясь извлечь девушку из-под гнета травы.

- почему нельзя было просто сказать нет, если тебе не понравилось!?

Его рука нащупала ее ногу - и куда выше колена.

- Зачем надо было драться, да еще так?

Борн был зол.

Мало того, что на её ногу покушалось какое-то неведомое сенное чудовище, так ещё и стог сена решил завалить сухими колючими соломинками саму Принцессу! А Борн, вместо того, чтобы защищать вверенную ему королевскую особу, схватил её за ногу. Обдуманно или нет, но и это действие произвело вовсе не тот эффект, на который надеялся юноша. Если он вообще надеялся на что-нибудь. Ну, хотя бы на ответы на свои вопросы.
Подумав, что чудовище не думает останавливаться на её лодыжке, а решило опробовать её всю, Алеллия вновь дико закричала и вцепилась в парня мёртвой хваткой. Она оплела его руками, ногами обила талию и держалась, словно залезла на высокое дерево, спасаясь от дикого животного внизу, ни на йоту не ослабляя хватку.
- Папочка, папочка, папаааа, спасите! Помогите!
Уж не известно, обнимал ли Борна кто-либо так крепко и неуклюже, но сейчас у парня был «звёздный час». Сама королевская дочь доверилась его телу, как оплоту спасения и надежды.
Капли дождя всё сильней заливали парочку, отрезвляя кого от страха, кого от боли. Со стороны можно было подумать, что страсть настолько захватила занимающуюся любовью парочку, что ей был ни по чём ни дождь, ни колкая солома. Они наслаждались, сплетаясь телами, вопреки обстоятельствам. Но не было вокруг ни одной души, которая могла бы так подумать. А животному и дела нет, оно давно уже, виляя задом, отправилось по своим коровьим делам.
- Там кто-то есть, - наконец, шепотом на ухо парню пролепетала девушка. Зубы у неё стучали. – Оно сломало наше укрытие и хотело меня утащить. Вы, храбрый принц, должны с ним сразиться! И тогда получите мой поцелуй.
То, что она совсем недавно и совершенно безвозмездно его подарила своему мужу, словно не считалось.
Тут она сделала вовсе не логичный поступок. Алеллия поцеловала его в губы, продемонстрировав недавний данный им урок.
- Вот такой! – видно, выданный аванс был необходим, чтобы юноша понял, за что рискует жизнью, отбиваясь от чудища - любителя женских ножек.

Вообще, Алеллию можно было бы упрекнуть во многом - но только не в скуке. С ней не было скучно, начиная с момента их знакомства. В лесу ли, на дороге, в сарае или у костра - девушка притягивала к себе приключения. А то, что в итоге попадало Борну - что ж, могло быть и хуже. В конце концов, красота требует жертв, и нигде не сказано, что у принцев иммунитет. Вот и сейчас - парень ощутил себя на качелях. Миг - и сладкий поцелуй. Миг - и удар, способный свалить с ног если не быка, то козу точно. Другой миг - и опять поцелуй. Голова могла пойти кругом не только у Борна! Тем более что слегка раздетая Принцесса прижималась к нему очень близко и целовала очень горячо и страстно. Он проморгался и осмотрелся по сторонам. Сумерки сгущались, дождь продолжал идти, заливая пустой луг. И в мареве скрывалась злополучная корова, виляя хвостом и спеша к стойлу. И разворошенный стог рядом. И мокрые, мокрые, мокрые наряды.
- Алеллия, мы здесь одни. Это ...
Он задумался. Сказать правду или обмануть, подшутив над не очень опытной в житейских делах девушкой? Но как он будет потом смотреть ей в глаза? Но и отпускать ее так не хотелось. Слишком она была стройна, изящyа, восхитительная и желанна - в каплях дождя и в трухе от высушенной травы.
- ... это чудовище не ест Принцесс и уже убежало в свой хл.. в свою берлогу. И не вернется больше. А я бы ... я бы хотел поцеловать тебя в ответ.
И не дожидаясь разрешения или напротив, возражений, Борн поцеловал девушку в призывно раскрытые губы. Долгим, сладким, затяжным поцелуем, от которого темнеет в глазах, начинает не хватать воздуха и гулко колотится сердце.

Где же битва? Где сражение за честь и жизнь? Где удаль молодецкая, побеждающая всех великанов и злодеев одним взмахом меча ради поцелуя Принцессы? Ах, как бы она могла оскорбиться за непредставленное зрелище. Фыркнуть, оскорбиться и наказать недостойного отказом от её великодушного поцелуя.
Вместо этого, Алеллия поддалась вперёд и продолжила начатый поцелуй. Даже королевское воспитание и благородная кровь не в силах были остановить биение сердца и прерывистое дыхание. Природа знала, какие сигналы нужно блокировать в рассудке и требовала удовлетворить нахлынувшее чувство. И Алеллия покорилась ещё большей власти, которая главенствует в мире людей. Власти чувства.
Ни дождь, ни колкая трава, ни подступающий холод не могли отвлечь от этого занятия. Девушка обвила шею парня руками, прижавшись к нему крепче. И отвечала его губам, повторяя за ним. Мягкие и податливые они ловили каждое движение и вскоре, осмелев, словно поняли, в чём прелесть этого доверительного действия, уже сами задавали ритм ласкам. И чем дальше, тем больше ей хотелось проникнуть глубже и ощутить больше.
- Да! Ты прогнал всех чудовищ, - прервалась она на шепот и опять прильнула губами. – Ты самый храбрый и отважный, - пролепетала она не отрывая влажного скольжения по губам. – И теперь я буду целовать тебя, когда ты захо…, то есть, когда я захочу, - данное требование закрепилось продолжительным поцелуем, требующим и сладким.

Голова кружилась от сладости поцелуя. Моросящий дождь, вода, стекающая по плечам, наступающая темнота - все это было таким мелким, таким не стоящим внимания по сравнению с происходящим. В конце концов, медовый месяц сложно отложить и невозможно отменить. А Борн пока что вынужденно совмещал эту пару не очень приятных событий. Потому он целовал и целовал податливые губы. Радуясь происходящему. Говорить ничего не хотелось. Потому как слова были не нужны и не важны. Ведь главное было в другом. Борну казалось, что между ним и капризной доселе Принцессой налаживается некое взаимопонимание. Может быть, хрупкое и непрочное. Но все же. Или ему это просто казалось? Это могло показать будущее.

- Когда мы захотим, Алеллия, мы. Это же игра для двоих. В одиночку в это никто не играет.

Правда, крыша над головой у них могла быть только из стога. Хотя и немного разрушенного вторжением злобных тварей, от которых Борн героически отбился. Хотя и не знал этого до слов Принцессы. Но это все равно было лучше, чем ничего. Ибо любовь греет, но не согревает. И очень скоро холодная вода сделает их жизнь не слишком комфортной. И хотя ему страсть как не хотелось отрываться от гибкого упругого нежного тела, он все же нашел в себе силы вернуться к возведению жилья. Благо, у них теперь был опыт в этом не слишком легком деле.

- надо будет закопаться глубже... чтобы ни одно чудовище нас не нашло

И чтобы никто не помешал тому, что он хотел сделать.

Новый мир, чувство удивления и поразительной неги накрыли Алеллию с головой. И думать она начала только после того, как Борн ослабил объятья.
- Борн, а почему мы не целовались раньше? – наивный вопрос вырвался из уст Принцессы, как только Борн отвлёкся от поцелуя, чтобы залатать прорехи в их укрытии и принялся ворошить сено вокруг. – Я так много читала об этом. Ведь принцы всегда стремятся к заветному поцелую, не боясь смертельных испытаний. Посвящая свою жизнь тренировкам тела и духа, чтобы быть достойным. В честном отборе с другими принцами старается понравится избранной даме. А ты ничего такого не делал. Это всё от того, что ты не принц? Поэтому ты не разу не пытался, даже не выказал желания сделать это?
Девушка явно была теоретически подкована сказками и сказаниями об отношениях принцев с принцессами. Вот только никак не могла припомнить, что там было дальше, после достижения желаемого. Лишь короткое: жили долго и счастливо, получив полкоролевства, а то и всё целиком. Ни одна книжка не рассказала, чем должно волноваться сердца после томительного ожидания одной и победного завоевания другого. Явно потом будет коронование, свои дети, крестные, проблемы с наследниками и всё по кругу, пока не умрут в один день.
- Хм, как-то странно, - она принялась ворошить сено, закапываясь глубже, и пытаясь закрыть прорехи откуда продолжал дуть ветер и капать дождик. – У нас ведь не будет королевства, ни половины, ни маленького кусочка. Наверное, потому, что отец не обещал тебе территории, ты не думал об этом?
Осенённая этой новой мыслью она пошарила рукой, найдя и повернув к себе Борна:
- Ты ведь не будешь теперь ничего требовать от Короля? Мы целовались, но этого никто не знает. Это не зафиксировано официально и вообще, руку и сердце вы у меня ещё не просили.
Официальный тон, на который перешла Капризная Принцесса мог охладить кого угодно. Даже пылкого юношу, который только что имел дело с возбуждающим страстным поцелуем.
Сможет ли полузаконный названный муж, завоевать руку и сердце капризули?

У Борна были другие планы. После того, как они вновь зарылись в сено, он собрался продолжать целоваться, но в принцессе ужасно невовремя проснулось любопытство. Причем - не в ту сторону. Хотя, если подумать, он мог только приветствовать ее интерес к поцелуя.

- Видишь ли, Алеллия, может быть потому, что я не такой как те принцы о которых ты читала? К тому же, кхм, принцессы, о которых я читал, тоже вели себя немного иначе. Может быть потому я и растерялся. И вел себя не так, как описано в книгах.

Между тем они зарывались все глубже и глубже, в одуряющую сухую темноту высохшей когда-то травы. Дождь продолжал шуметь наверху. А сюда уже перестали проникать капли.

- Ну и что, что твой отец не поделился королевством? у нас зато будет весь мир. Земля под ногами, небо над головой, бескрайние леса и синее море.

Надеюсь, подумал Борн, у принцесс тоже есть аналог поговорки с милым рай и в шалаше. А не то будет печально и грустно.

- Но зато, если ты у отца единственная дочь, королевство могут унаследовать на... твои дети. В конце концов, других наследников нет. И да, я ничего не буду требовать у Короля. Это было бы слишком глупо и неразумно. И все решат, что я взял в жены тебя исключительно из-за приданого. А я не хочу, что так говорили, ибо это не так.

Он осторожно коснулся ее щеки.

- Вот это да! Первый раз слышал, чтобы муж должен был просить руки и сердца у жены. В книгах этого точно не было!

И добавил немного извиняющимся тоном.

- Во всяком случае, обряд в столице был вполне себе настоящим и законным. Так что я - признанный обычаями и сводом правил твой муж. Хотя и не принц, конечно. Но, может быть, ты захочешь вернуться к поцелуям?

И он привлек ее к себе, призывно приткрыв губы для поцелуя.

- Весь мир! – Алеллия задумчиво повторила слова Борна, посмаковав услышанное. – Весь…мир!
То, что Борн не собирался просить ничего у Короля, привело в изумление принцессу. Она внимательно посмотрела на юношу другими глазами. Тот нежно коснулся её щеки, и Алеллия покраснела. Да, да, она только что целовалась с ним, забыв о гуляющих рядом монстрах, а теперь от лёгкого прикосновения смутилась (ох уж эти девушки).
- А из-за чего? Из-за чего же ты согласился взять меня в жёны? – она приложила ладонь к его губам, которые вновь приблизились к ней, приглашая на поцелуй.
В голове юной принцессы происходил переворот.

Борн улыбнулся.
- Слушай, Алеллия, думаешь, о Принцессах мечтают только Принцы? А прочие нет? ты ошибаешься. Другие, кстати, мечтают куда больше. Ведь подумай сама. Принц, если он конечно не дурак и не урод, рано или поздно женится. И - на принцессе. им даже мечтать об этом не надо. Просто потому, что это сбудется и так. А вот если ты не Принц - то дело совсем другое.

Он стал более задумчивым. Если Аллелия могла видеть его лицо в полумраке стога, то она бы заметила, что он стал более грустным. Как будто вспомнил что-то не очень приятное.

- ты живешь обычной жизнью, работаешь с утра до ночи, ругаешься и стараешься изо всех сил. И лишь иногда мимо тебя, словно волшебное видение, проносится красивая изысканная карета. А внутри, словно бы светящаяся волшебным лунным светом, сидит Принцесса - неприступная как Луна и далекая как горизонт. Она проносится мимо, не замечая тебя, оставляя шлейф из аромата ландыша и лаванды. И исчезает вдалеке. И лишь иногда на земле остается лепесток - даже не цветок - из ее наряда. И я, мечтавший о таком чуде, как я мог отказаться от возможности взять в жены Принцессу!?

ОН коснулся ее руки и поцеловал тонкие, выпачканные в чем-то пальцы. В целом, было понятно, что останавливаться он не собирается.

Ох, Борн заговорил, как настоящий Принц, желающий усладить слух Принцессы, которую решился завоевать. "…волшебный лунный свет…Луна…далекая, как горизонт, аромат цветов…благоговение от лепестка из её украшения…"

- Ах, как чудесно вы умеете говорить, - Алеллия даже перешла на вы, почувствовав себя «в своей тарелке», как говорится. Она проворно и ловко подставляла пальчики для поцелуя. Ведь в сумраке стога не сразу понять, что ручка не совсем опрятна для поцелуев.
Но лёгкое прикосновение губ к её руке не было похоже на те, что позволялись при первой встрече с потенциальными женихами. Это прикосновение было волнительным и приятным. Она не стала одёргивать руку и задержала её дольше, чем того требовалось для знака признательности.

- А вы чудесный парень, Борн. Если вы теперь мой муж, то …, то…, - тут она растерялась. Что должно было следовать за церемонией бракосочетания ей представлялось совсем иначе. Они должны были теперь вместе вести дела, обедать, принимать гостей, проводить часы отдыха и рассказывать обо всём, что волнует и увлекает, доверять друг другу свои тайны. И, конечно же, целоваться. Так же, как они делали минутами раньше. Считалось ли их уединение в стогу сена признаком того, что они имеют на это право?
«Конечно! – именно такое умозаключение пришло в головку юной жены. – Теперь нам нельзя не расставаться. Только, если придётся отпустить его на войну».

- А хочешь, я расскажу тебе тайну? – не закончив свою предыдущую мысль, вдруг выпалила она и пристально посмотрела в глаза Борну, продолжая держать свою руку в его, проявляя высшую степень доверия. – Я никогда, никогда не боялась сбежать из дворца и очутиться далеко от дома. Я ведь уходила, чтобы совершить подвиг и доказать, что я не какая-то слабая девчонка, которая может лишь ландыши собирать.

- Тайну!? надеюсь за этой тайной не будут гоняться все сыщики наших королевств, чтобы отобрать ее вместе с моей головой?

тон его был шутлив. Но услышанное заставило его лицо вытянуться. Алеллия поворачивалась к нему другой стороной. За фасадом вздорной и капризной принцессы пряталась Она-Другая.

- Да, это серьезная тайна. И ... твоя мечта сбывается. Может быть немного не так, как ты хотела. Но мечты редко сбываются в задуманном виде. Всегда есть что-то, что оказывается не таким как виделось ранее.

он не стал говорить, что Алеллии не достался Принц-В-Сияющих-Доспехах. И что вместо роскошной спальни у них старый стог сена. И что ужин сегодня будет ну очень экономным и очень небольшим. И что... да мало ли каких таких что будет еще в их жизни?

-Да, Алеллия, я теперь твой муж.

Он начал целовать руку, палец, его губы осторожно скользили вверх, к запястью, потом все выше и выше...

Звонкий хохот из стога сена. Вот бы удивился прохожий, если бы он, конечно, проходил мимо. Но никто в такую погоду не желал прогуливаться в поле, любуясь уложенными холмиками еды для коров.
- Отобрать тайну. С головой, - она смеялась, будто хорошую шутку выдал парень. – Это же тайна. Она моя. Кому нужна твоя голова, если тайна настоящая. На то она и тайна, что никто знать не будет. И, если я тебе её сказала, значит верю, что ты её сохранишь здесь.
Постучала пальчиками по лбу изумлённого юноши.
- А если окажешься болтуном, я сама прикажу тебе голову снести, - тут она резко замолчала. Ей вовсе не хотелось сносить ему голову. Ни с причиной, ни без. И уже серьёзно она выслушала очередное заключение Борна, который вновь напомнил, что он её муж.
Она следила за его действиями, весьма приятными и не похожими ни на что другое, что было до этого. Когда губы подкрались уж совсем высоко по руке, она её одёрнула и, повернув его голову к себе, заставив посмотреть на неё.
- Ты мой муж и должен принести клятву. Нужно взяться за руки и произнести, - что и сделала незамедлительно, взяла его за обе руки и глядя в глаза, шепнула. – Повторяй.
- Я, Алеллия, но ты говори Борн! Заново. Я, Алеллия, беру в мужья, но ты говори в жёны! Давай заново, - она откашлялась и, кивнув ему, что готова, начала церемонию. – не отставай, повторяй!
«Я Алеллия, беру в мужья Борна, чтобы иметь и удерживать с этого дня и
быть верной в радости, в горе, в богатстве, в бедности, в болезни, в здравии. Заботиться и лелеять, защищать тебя и твои тайны. Сохранить, приумножить и передать детям нашим королевство в целости и сохранности. Любить и целовать, и пусть даже смерть не разлучит нас. В присутствии…эээ…в общем даю эту клятву и пусть стог сена будет тому свидетелем».
Она выдохнула. Сделала жест рукой, будто приподнимает вуаль фаты невесты, прикрыла глаза и потянулась за новым поцелуям с чистой совестью.

Касание принцессы было быстрым, стремительным и совсем не обидным. Хотя в целом постукивание по голове выглядело достаточно сомнительно. К тому же Борну было понятно, что шутка насчет снести голову - шутка только наполовину. Это обычная жена использует для убеждения мужа скалку и сковородку. У Принцесс другие замашки. И другие способы. Но он улыбнулся как можно более лучезарнее.
- Надеюсь, тебе никогда не захочется отрубить мне голову. Она, знаешь ли, дорога мне.

Он послушно повторял слова клятвы вслед за Алеллией. И не стал говорить, что один раз, вроде как уже клялся, вместе с ней, у алтаря. В конце концов, занудным можно побыть и для себя самого, зачем портить отношение с девушкой. Если ей мало было тех клятв, то пусть будут другие. главное, чтобы они для нее что-то значили, а не были просто пустым сотрясением воздуха. И пусть рядом никого не было; пусть не было королевства; пусть фата была воображаемой; это не отменяло самих слов и веры в них. В конце концов, если нет веры словам Принцессы - то зачем тогда жить на этом свете?

А потом ... Потом воображаемая фата была осторожно отодвинута в сторону. И Борн отдался поцелуям со всей страстью и нетерпением. Ну и не только поцелуям. Руки его гладили девушку - сперва плечи, потом спину, потом ниже...

Если вам кажется, что принцесса замечала, что вокруг них не вазы с цветами, а прелая солома; если думаете, что она задумывалась о том, что тело её не пахло душистой водой, а уже приобрело запах пыльных дорог; думаете, что она ждала, что прекрасная музыка будет сопровождать их уединение, а не шуршание капель над их шаткой кровлей, то нет, ничего подобного. Она потеряла голову, отдаваясь одному чувству. Поцелуй отличался от первого, который был неожиданный и сопровождался жутким любопытством. Теперь же она полностью отдалась сладостному занятию. Теперь принцесса действовала не задумываясь, природа сама подсказывала, что надо делать, стоило только ей довериться. Стоило только забыть, что она не просто принцесса, а обычна девушка. У неё обычное молодое и горячее сердце, у неё обычные человеческие желания и мысли, наполненные нежностью. Ей хотелось обнять своего мужа и не отпускать от себя, так хорошо ей было. Она обнимала его за шею, целовала со всей страстью, чувствуя, как тепло разливается по телу и требует ласки. Всё теснее притягивала руками к себе Алеллия, всё теснее крепче становились её объятия.

Конечно, обстановка продолжала не радовать глаз и тело. кто не верит - пусть попробует полежать в стогу, когда с неба падает дождик, а ужин даже не ожидается. Но была же, была же поговорка о милом и шалаше. И сейчас им двоим вполне себе можно было убедиться в ее истинности. Если, конечно, не вмешается что-то постороннее и не зависящее от них. Например, очередная корова. Или чувство долга, так не вовремя проснувшееся у девушки? Но пока было абсолютно не важно. Ибо их вела куда более древняя и сильная магия, магия, от которой нет защиты, магия, которая способна справиться с чем угодно. И Борн целовал девушку жадно и исступленно, уже не обращая внимания на сухие стебли травы, на сквозняк, сырой и влажный, откуда-то снизу. Все было абсолютно неинтересно и не стоило внимания - только она. Только ее упругое податливое тело, только ее жаркое горячее дыхание.

Его сжали плотнее ее ягодицы. Он торопливо поднял подол ее платья. Так, что его пальцы гладили уже не грубую ткань, а гладкую, нежную и шелковистую кожу. а потом... потом его руки переместились выше, туда, где руки Алеллии обнимали его шею. И ладонь его, широкая и крепкая, легла на грудь девушки.

- Алеллия... Моя... Моя жена...

Вообще, книги о Принцессах обычно обходили этот момент стороной. Но в реальной жизни подобные действия заканчиваются обычно ... Гораздо больше близостью, чем позволяют правила приличия. Но ведь они же были мужем и женой- и им можно было куда больше!

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Хм… но тут сказка не такая уж сказочная. Тут наоборот выйти может.
Закружило голову Принцессе, проснулась в ней любовь к этому юноше. Казалось, знает его всю жизнь. Те дни, что прошагали бок о бок, растянулись дольше той спокойной и монотонной жизни, что во дворце провела. Родней и ближе, казалось, нет никого на свете белом. Все тятюшки – нянюшки где-то в далёком прошлом оказались.
Отдалась Алеллия со всей страстью молодцу. Доверилась рукам и губам его. Мир другими сторонами показался. Не важным стало всё, что было до этого непоколебимым и таким ясным и понятным. Что-то новое, взрослое и важное случилось с ней.
В волнении и бурлении молодой крови Алеллия забыла кто она и куда идёт, и чем путь окончится должен. Было лишь здесь и сейчас.
А как свершилось всё, долго в себя прийти не могла. Слилась с Борном в объятьях страстных и пошевелиться больше не смела, чтобы чары эти не разрушить.

Словно ураган обрушился на двоих там, на мокром лугу, под шелест дождя и под заунывное мычание уходящих коров. Прошлое было уже все неважно, нестрашно, так мелко и так неинтересно. Не было капризной Принцессы и сурового мужа. были просто двое - которые открывали теперь не только мир, но и себя друг другу. И это было прекрасно, волшебно, изумительно, обворожительно. Так, как никогда еще не было, и так, как надеялся Борн, еще будет. Вечно. Что тут описывать, какие слова подбирать. Когда все просто и понятно. Жаркое дыхание, страстые ласки, головокружение и вскрик, пронзительный и сладостный. Теперь они принадлежали друг другу, а им принадлежал весь мир.

- Любимая...

Слова слетели с его губ легко - как будто ждали этого мига всю жизнь. Так и уснули они там в стогу - словно бы созданном для беглыз принцесс. А потом, на утро, снова была дорога. Теперь они поднимались в горы. Поля по краям сменились пастбищами и воздушными сосновыми лесами. Деревни стали реже. Погода холоднее. Но все это продолжалось недолго. И вот под вечер очередного дня они вышли на очередной (Алеллия каждый раз считала, что последний, но нет, еще нет) гребень. В лицо им пахнул незнакомый ветер, жаркий, горячий и соленый. Они стояли на перевале. Дорога круто уходила вниз. А там, огромной бирюзовой чашей раскинулось море. Над ним висела дымка, тонкими штрихами бежали барашки. НА берегу бухты, на скале, в небо вознесся замок. Не такой мощный и большой, как родной замок Алеллии. Но тоже внушающий уважение.

Борн крепче ухватил жену за руку и улыбнулся, хватая воздух горячим ртом. Второй рукой он провел широким жестом, охватывающим замок, деревеньку рядом, бескрайнее море.

- Вот мы и дома.

И они стали спускаться вниз.

Дорога была сложнее, всё больше было препятствий и длиннее переходы. Но Алеллия не замечала тяжелого пути. Теперь она знала, что не стоит волноваться, когда рядом Борн. Что, если они идут, то так надо. Если останавливаются, что это лучшее место на данный момент для отдыха. Принцесса не помнит, когда она так доверяла кому-либо. Даже родной отец казался не объективен в своём порыве потакать каждым прихотям своей единственной дочери. Отчего иногда приходилось убегать или прятаться от его советов и излишней внимательности.
..........пишу