Сожжение Фракии | ходы игроков | Гней

Когда легионом командуют шестеро, приказы порой противоречат друг другу. Именно это настигло примипила Гнея Акция Руфа. Первоначальный приказ, пришедший от легата, но исходящий от самого проконсула, был в сущности довольно прост и недвусмыслен — надлежало собрать когорту, поставить над ней опытного в военном деле командующего, перед которым поставить задачу продвинуться как можно дальше, дабы исключить возможность засады. В случае агрессии местных племён, с ними надлежало вступить в бой, дабы занять перевалы до подхода основных сил бессов. В случае же, если дипломаты, отправленные вперёд, преуспеют, надлежало принять командование над отрядами союзных фракийцев. Продвижение самой когорты в свою очередь обеспечивал небольшой отряд разведчиков, отправленный вместе с послами. Если на пути когорты окажется засада, разведчики дадут знать что к чему.
По выполнении основной задачи или в случае угрозы, когорте следует укрепиться и ждать подкреплений.

Всё просто, да?
Положим, с первыми двумя пунктами справились.

Когорту действительно собрали — полторы тысячи человек.
Из них собственно римлян было восемьсот — десять центурий.
Этим восьми сотням придали три сотни союзных иллирийцев, две сотни союзных фракийских конников и две сотни македонцев-пельтастов.

Командующего тоже нашли — Гней Акций Руф по возрасту и выслуге оказался старейшим среди двух примипилов. Некоторые трибуны рвались сами покомандовать, но кажется, приказ включал в себя некие тайные статьи, прямо запрещающие им это делать.

Но вот дальше начались проблемы.

Начнём с приказа — продвигаться, вступить в бой в случае агрессии.
Как далеко следует продвинуться?
Что считать агрессией?
Как долго следует ждать разведку и дипломатов прежде чем решить, что варвары их перерезали и начать окапываться?

Тридцатитысячная армия растянулась на узких горных тропах, к тому же, проконсул ехал где-то ближе к концу колонны, так что возможности уточнить какие-то вопросы у примипила не было.
Трибуны же на попытки таких уточнений давали указания, противоречащие одни другим.

«Продвигайся так далеко как сможешь»
«Не пересекай границу племён, чтобы из не провоцировать, дождись разведку и дипломатов».
«Если варвары перебьют послов и разведчиков, их следует атаковать»
«Ни в коем случае не атаковать не зная сил неприятеля»
«Главное построй лагерь, заняв один из перевалов»
«Размести силы в городе варваров, а если это будет невозможно то осади его»

Хуже того — трибуны очевидно не понимали, что заваливают командующего взаимоисключающими директивами. Каждый раз когда один из этих юнцов что-то говорил, остальные важно кивали и хвалили его, мол, какая замечательная идея!

С трудом сдерживая гнев, ты указал, де, нельзя ли поопределеннее?
Трудно было оценить глубину повисшего молчания.

— В общем, ты разберёшься, примипил.

Наконец бросил один из юношей.
На том и сошлись.

«В общем ты разберёшься»

Как ты понял, в этой кампании взаимодействие вообще хромало.

Например, разведчиков по логике должен был выбирать ты. И задачи им ставить тоже должен был ты. На практике один из трибунов просто послал какой-то десяток из незнакомой тебе центурии, даже не потрудившись сверить выданные им приказы с тобой. Хорошо если разведка не получила приказ «в общем ты разберешься!»

С дипломатией швах был не меньший — послы видимо не знали, в какое именно племя им следует ехать. «Заключите союзный договор с местными племенами не таких-то условиях» — с какого племени начинать? В какие сроки это сделать? Как найти когорту авангарда чтобы сообщить об успехе или провале миссии?

Справедливости ради, местные племена если и представляли угрозу, то только для передовой когорты. Постоянно действующая дружина рудов едва ли превышала тысячу воинов, ещё примерно четыре сотни было у эрмасов. Правда, мобилизация простых крестьян с легкостью могла утроить эти силы, но даже такая армия не сравнилась бы с тридцатитысячным римским войском. А уж если дипломаты не облажаются хоть наполовину…

Настоящая угроза — бессы.
Где они — неясно. Когда подойдут — неясно. Сколько их — тоже неясно!
Отсюда и «иди как можно дальше», но «не влезай в бой не зная численности врага».
Может до Бессов неделя пути, а может они во-он за тем деревом.

Ладно.
«В общем ты разберёшься»

Советы, которые тебе давали подчиненные, тоже едва ли отличались единообразием.

Наибольшее внимание конечно следовало уделить советам второго примипила — Марка Ления. Это был хороший солдат, тоже из эвокатов, прошедший первую Митридатову войну, затем Гражданскую и вернувшийся в эвокаты для Фракийской. Но временами в Лении сказывалось то, что службу он начал среди Фимбрианцев, непривычных к дисциплине. Вот и сейчас его совет сводился к тому, что с варварами так или иначе придётся воевать.

— Если мы встанем — они будут кормить нас обещаниями. Затягивать переговоры пока не подойдут бессы. Нам следует продвигаться к городу вождя Рудов. Откроет ворота — значит друг Риму. Не откроет — значит враг. Вот и будет полная определённость.

Ты чувствовал известную справедливость в таком совете, но ощущал и то, что Лению очевидно куда сильнее нравится вариант «значит враг». Это было не то, чтобы плохо.

Совсем другую позицию занял префект Тит Кокцей. Он и сам был из италиков и гражданином стал лишь после Союзнической войны — и с явным сочувствием относился к своим подчиненным, оказавшимся в том положении, которое еще недавно занимал их командир.

— Не следует, примипил, создавать себе врагов там, где можно создать друзей. Вступив в земли варваров мы сами толкнем их к союзу против нас. Потому на варваров следует либо нападать, либо договариваться с ними. И лишь если усилия посланников не принесут плодов — воевать, дождавшись подкреплений. Пока что не лучше ли начать строительство лагеря для легионов?

Что до союзного вождя фракийцев Тереса, чьё мнение было ценно как уроженца этих земель, он просто бросил

— Чтобы объявить войну, вождь должен собрать народное собрание. Сейчас они не готовы к нам. Нападем — легко сокрушим их.

Очевидно, все лавры за успех достанутся не тебе — есть минимум шесть кандидатов выше в списке.
А вот за провал спросят именно с тебя.

Когорты маршируют.
Караванщики и фракийские крестьяне торопятся уйти с тракта.
Пялятся с обочин.
Некоторые вскочили на коней и пустили их в сторону земель Рудов.

  Возвращаясь в армию, Гней думал – а вдруг что-то поменялось?
  А ничего толком не поменялось – золотые мальчики ищут славы, бывалые головорезы – крови, тюфяки "лишь бы чего не вышло" – как уйти от ответственности.

  Он всех их обожал. Армия – это сразу десять лет с костей! Скандальная жена, сопливые дети, дураки надсмотрщики – это всё блажь и душный сон в перепрелую ночь. Армия – вот занятие для мужчины! И неважно, сколько ему лет.
  Только здесь жизнь встречается со смертью по-честному, лицом к лицу, и от того действительно оживает. Только здесь у людей есть право говорить прямо и иметь... ну... нет, каждый в отдельности – никто, но у всей армии вместе, пока она не побеждена, есть великое достоинство, которого не найдешь и в сенате.

  Он всех их обожал. Просто у него не было слов, чтобы выразить это. Поэтому как обычно, подумав не слишком поспешно, но и не слишком долго, он снова собрал всех офицеров и объявил:

  – У нас есть приказ, и мы будем его выполнять! Наша цель – перевал. И мы пойдем к ней и займем его, и будем ждать подкреплений. Вот так. У кого есть сомнения – время высказывать их прошло, так что держите при себе.

  Вот так! В армии выполняют приказы – и его сюда поставили над когортой ровно для этого: чтобы, перетягивая одеяло, никто не разорвал его пополам.

  – Припугнуть фракийцев мы успеем. Сейчас надо думать, как не ввязаться в бой раньше времени и сохранить силы для главной битвы. Но и мешкать нельзя. Покуда сами местные ведут себя мирно, нападать на них запрещаю. Я знаю солдат – когда они начинают грабить, они громко славят полководца, но забывают чутко слушать птиц. Грабить будем, когда придет основная армия, а пока что пусть фракийцы сомневаются – с миром мы идем или нет.

  Бить по частям надо тех, кто явно настроен враждебно, как это было в италийской войне. А тех, кто сомневается, надо стараться стравить друг с другом. Вот пусть этим дипломатия, мать иё, и занимается, а наше дело – не мешать и выполнять задачу.

  – Мне доложили, что главная угроза – бессы. Победим их – победим всех. Поэтому приказываю выслать разведку, и установить, сколько их и где они. Исходя из этого и решим, что делать дальше.

  Всегда надо держать в голове главное. Всё, что намотано вокруг него, пооблетит само, когда подует настоящий ветер.

  – Всем всё ясно. Всем выполнять приказы.

— Снова огонь в долине!

Донёсся до тебя оклик одного из караульных.
И верно, с холма, где вы остановились на ночлег, явственно виднелось зарево множества пожаров на утро сменившихся столбами густого чёрного дыма.
«Снова» — действительно снова.
Похоже фракийцы решили не дожидаться вас и начали активно резать друг друга. Ничего удивительного — ты слышал, что два племени, Руды и Эрмасы, враждуют. Вот только земли Эрмасов на севере — почему же в таком случае пылает преимущественно восток, откуда должны были прийти Бессы? Неужели римская дипломатия получила такой подарок?
Впрочем, это не ваше дело. Ваше дело — выполнять приказ.

Земли Рудов представляли собой обширную плодородную долину, с запада и востока отделенную труднопроходимыми перевалами. Вздумай Кетрипор по каким-то причинам перекрыть западный перевал даже небольшим отрядом — и штурмуя его вы бы умылись кровью. Вместо этого перевал достался вам без боя. Теперь уже вы могли бы при желании с легкостью отрезать вождя Рудов от его западных владений — да и доступ в долину римской армии точно был открыт.

Приказ выполнен, верно?
Вы даже начали строительство укреплённого лагеря, в который при случае могли бы отступить.

Но что если Бессы окажутся умнее, чем от них можно ожидать и не сунутся в долину? Что если перекроют восточный перевал, оставив римлян запертыми с одной стороны в богатой долине?

Ты оказался в так нелюбимой многими солдатами ситуации, когда некому было сказать что тебе делать.

А восток пылал, словно сигнальным огнём вызывая легионеров на битву. И дорога прямая — знай себе маршируй по главному северному тракту, по спорных землям Рудов и Эрмасов…

Новости сыпались одна за одной.
Например, когорта всё реже встречала торговцев, поначалу текших рекой. Те, кто все же рисковал идти по тракту, рассказывали, что на Востоке и Северо-Востоке — сущий хаос. Сперва некий «Мясник Низин» перебил несколько караванов и разграбил несколько деревень (так вот, что это было за зарево!) — непонятно, были это Бессы, Эрмасы или кто-то ещё. Хаосом решил воспользоваться какой-то авантюрист по имени Скилур, вроде как известный разбойник, который начал собирать ни много ни мало крестьянское восстание против Кетрипора! Вот только вождь не то проведал об этом, не то ещё что — и ударил всей своей дружиной по мятежникам, ещё не успевшим толком собрать войско.
Крови было много. И, наконец, Эрмасы попытались перерезать тракт на северо-востоке, но столкнулись с дружиной Кетрипора как раз завершившей разгром Скилура. Сражения толком не было, не ожидавший увидеть врага Эбрузельмис струсил и отступил — вот только в какой-то степени он всё равно выиграл, потому что теперь торговцы боятся идти по тракту и везут все товары по горным тропам, контролируемым Эрмасами, спускаясь с гор и возвращаясь на дорогу лишь недалеко от западного перевала. Этот путь труднее и в теории опаснее, но на данный момент купцы предпочитают его встрече с «Мясником Низин», что истребляет даже собак и лошадей.

Ещё вернулась разведка. От неё ты и получил подробную информацию о возможных путях продвижения — о главном тракте, о «северной тропе» ведущей к цитадели Дундиз, и о богатой южной равнине.
Тебе бросилось в глаза, что декан Тит Курций Ацидин пришёл на доклад в новехоньком и очень богатом меховом плаще.
Ты спросил: «Где взял?»
«Купил» — ответил разведчик.
Знаешь ты таких покупателей.
Наверняка сам разбойничает вовсю.
Но по крайней мере достаточно умело, чтобы о римских бандитах не вопила вся долина.

Получив новые приказы и небольшое подкрепление, Ацидин покидает лагерь. Выяснить что происходит на восточном перевале и где бессы — задача, поистине достойная исполнителя.

Пришли к тебе и первые новости о судьбе дипломатов.
Оба были живы, но действовали по-разному.
Аверкий Прокул поехал прямо в Бриарудас, где и жил, хотя, поговаривают, что под огромным давлением части местных, выступающей за войну с римлянами. Вождь Кетрипор колебался — и пусть, пока он хлопал ушами вы фактически отрезали его от четверти владений, причём наиболее богатой рудниками. Посланный Прокулом фракиец сообщил и другие сведения — оказывается, посол начал вербовать в Бриарудасе шпионов и активно спонсирует проримскую партию, которая на народном собрании должна будет проголосовать за союз с Римом. Но даже в случае провала голосования — у вас останутся агенты.

Ампелофан Афинянин поступил ещё проще — получив убежище в какой-то пограничной деревеньке на Севере, призвал к себе обоих вождей, дабы примирить их. И вот этот ход почему-то внушал тебе опасения.

Ведь сейчас о местонахождении свиты римского посла говорят буквально все в долине! Эллин точно просит: «Нападите на меня» — и охрана у него вроде как совсем небольшая…

Были и другие проблемы, на сей раз напрямую связанные с тобой и твоими людьми,

Колебания Кетрипора очевидно передались и его подданным — они откровенно не знали как на вас реагировать! Вроде как вы ни на кого не нападаете, а у самих западных деревенек сил воевать с когортой было маловато… Вот только и сближаться с вами фракийцы не спешили. Некоторые деревни продавали вам припасы, но как-то помалу, сетуя на скудные запасы после зимы. Это всё чушь собачья, даже ты, римлянин, знал, что у фракийцев всегда зерновые ямы полны до краёв! Но очевидно, местные не вполне понимали предстоит им воевать с вами или за вас — а потому продавали либо совсем излишки, либо что подлежало. Лучше чем ничего, но хуже чем то, что могло бы быть.

Не то чтобы у вас были проблемы с припасами… в данный момент.
Но полторы тысячи человек это полторы тысячи человек — если не договориться о стабильных поставках, то солдаты начнут есть сухари, изюм и солонину, и в ближайшее время у вас точно не останется никаких запасов. Особенно ситуацию осложняли союзники — в отличие от легионеров, варвары не слишком-то привыкли экономить пайки и искренне не понимали, зачем еду следует беречь когда перед ними открывается плодородная равнина для завоевания!

До сих пор время играло на тебя.
Теперь оно начинало пока деликатно, но поджимать тебя.

  Пожары. Варвары режут друг друга, даже когда Рим у них на пороге. Что ж, ничего нового!
  Фракийцы – упертые козлы, а горные фракийцы – упертые горные козлы. Что-то у них там пошло не так, нашла коса на камень, или, вернее, ромфея на чей-то шлем – ну и хорошо!

  Вообще, конечно, все должно быть немного не так: не варвары должны резать друг друга, а римляне приходить, всех захватывать, кого надо оставлять на земле, кого не надо обращают в рабство, а всех упертых козлов отправлять под землю. Но жизнь бывает сложнее. Гней Акций Руф не очень разбирался в культурах разных народах (сказать по правде, ни хрена не разбирался), и когда кто-то говорил, мол, "ну вы знаааете, эти дикие фракийцы" – только пожимал плечами. Но вот когда ему сказали (и другие подтвердили), что у этих людей вместо монет наконечники стрел – вот тут он понял, что эти варвары будут потверже других.
  Римляне-то чем всегда берут? Твердостью! Последовательностью. Крепкостью намерений.
  Варвар, встретив на пути скалу, разбежится и жахнёт её лбом со всей дури – скорее всего помрет или башку себе расшибет, но может, и скалу расколет.
  Эллин будет ходить вокруг скалы, разводить руками и рассуждать, каким долотом её лучше долбить. Приготовят долото, но внезапно устроят войну между городами, чтобы выяснить, кому из них принадлежит скала. Потом объявят её священной и устроят под ней философский спор о божественной природе скалы.
  Римлянин же взвесит за и против и решит, надо ли биться об скалу лбом или крошить её долотом, действовать каждый день по чуть-чуть или с маху сразу, пригонит рабов и будет делать, что нужно, пока скала не рассыплется в щебень, а этим щебнем вымостит дорогу. Вот так!

  Так вот, фракийцы эти – конечно, варвары. Но есть у них своеобразная твердсть – от других варваров их отличает то, что раз разбив голову об скалу, они могут попытаться убиться об неё лбом ещё два, три, четыре раза.
  Вот и пусть бьются лбами друг об друга, а не об римскую армию! А когда подустанут, римская армия придет и вставит им то самое долото по самые... знакомый хирург как-то говорил, в горле такие штуки есть, Гней точно не помнил, то ли "желуди", то ли "орехи" какие-то там... Ну, в общем, до упора!

  – Собрать военный совет!

  На совете трибуны ждут чего-то выдающегося, центурионы ждут чего-то разумного или хотя бы не безумного.
  Придется огорчить одних и порадовать других.

  – Первый перевал захвачен. Но если кто-то думает, что дело сделано – то ошибается. Мы пришли сюда завоевать дорогу во Фракию, а не сраную долину. Наша цель – оба перевала, но для этого надо, чтобы племена в долине стали посговорчивее. Поэтому дадим ещё немного времени нашим... этим... переговорщикам. Пусть переговариваются, пока я не увижу, куда ударить и как ударить.
  – Пока мы ждем, бессы могут занять другой перевал!
  – Бессы уже его заняли, наверняка. Но идти вперёд, не зная, где они, не укрепив тыл – глупая, мальчишеская затея. Мы сделаем здесь лагерь, на который потом будет опираться весь легион, накопим здесь запасы, а когда разведка узнает, где Бессы – выдвинемся, зная, что жопы у нас в тепле если что. Поэтому, ты, трибун, возьмешь с собой людей и вернешься на Запад. Ты объедешь деревни и скажешь, что римский военачальник, Гней Акций Руф, узнал, что они де, солгали – у них полно продовольствия. Он разгневан, но по доброте прощает их на первый раз. Ранее он предлагал дать продовольствие за деньги – теперь им придется отдать его даром, и пусть это послужит им уроком. Никто не смеет обманывать римского начальника! Пусть осознают, что Рим здесь всерьез и надолго, но если они по-хорошему, то и с ними по-хорошему, а если обманывают, то шанс исправиться только один.
  Так, с этим разобрались.
  – А ты, Секст, возьмешь две центурии и отправишься к Ампелофану. Я не особо верю в то, что он помирит этих упрямых горных козлов, но если его убьют, это будет выглядеть, как будто нам харкнули на тунику. Придется сразу же жестко резать каких-нибудь уебков – мы же не можем утереться! А это пока в наши планы не входит. Так что обеспечишь ему безопасность. Заодно пусть расскажет, что узнал, и как идут дела.
  Послы – это ведь всегда ещё и шпионы.
  – Вопросы есть? Ну и славно!

  Было ещё небольшое дельце. С этим Титом. Ну, наверняка же он плащ подрезал. Но Гней пока не собирался его наказывать. В конце концов, подумаешь, солдат порезвился, у разведчиков это даже такой шик. Время выбрал неудачное, но что ж... Главное, чтобы крыша у него не улетела от собственной безнаказанности. Вот на этот случай нужны свидетели – что делал, где, как, кого убил. Если будут доказательства – то можно с чистой душой его обвинить, и того... Ну там, например, зарежет, дурачок, брата какого-нибудь вождя, а тот потребует мести. Так-то, конечно, хрена с два он, Гней Акций Руф, кому-нибудь человека отдаст, гражданина к тому же. Но – был приказ, никого не трогать, если не нападают. Если приказ нарушен – то сам виноват.

  А в целом всё идёт неплохо. Укрепимся тут, оставим гарнизон – и вперед!

— Они пришли ночью. Мы возвращались с пира в честь заключённого союза. По нам ударили, едва мы приготовились остановиться на ночлег. Центурион говорит, их было немного. Раза в два меньше чем наших. Но они хорошо подготовились — прекрасно изучили местность, разбились на небольшие маневренные группы, забрасывали нас стрелами и дротиками, а как только мы стягивали силы, чтобы дать отпор, отступали. В свете фонарей и факелов мы были прекрасной мишенью, в то время как сами не видели целей и отвечали вслепую. Когда мы пытались контратаковать, они отступали в лес.

Раненый вдруг поморщился от боли — должно быть сделал неловкое движение,

— Мы сумели организовать оборону и готовы были отразить столько атак, сколько потребуется, но трусы-иллирийцы побежали. В строю образовалась брешь, в которую ударила их конница. Мы думали, нам конец — центурион воспользовался тем, что враг сконцентрировал силы для последнего удара, и отправил свиту посла на прорыв. Как оказалось, враг только этого и ждал. Думатары тут же отступили и пустились в погоню.

Легионер чуть помедлил, прежде чем закончить

— Посланник Рима Ампелофан Лампрокл в плену. Иллирийцы разбежались, половина нашей центурии уничтожена. С рассветом, центурион распорядился отправить раненых в лагерь, чтобы мы сообщили о случившемся тебе, примипил, и передали слово Секста Фульциния. У командира осталось чуть больше двух десятков не раненых бойцов. Они собрали пилумы павших и разбежавшихся лошадей. Центурион полагает, что хотя наш отряд и разбит, враг тоже понёс потери и ослаблен. Секст Фульциний передаёт тебе, примипил, что как римскому центуриону ему невыносима мысль о том, что он не выполнил твой приказ. Поэтому он начал преследование врага, дабы освободить посла или погибнуть. В случае, если Ампелофана Лапрокла удастся освободить, центурион готов принять любое наказание за проявленное своеволие. Однако, сейчас он просит у тебя, примипил, отправить подкрепление. Если ты решишь это сделать, твои люди с легкостью отыщут наших — центурион велел оставлять метки на стволах деревьев через каждые сто шагов от места нападения. Dixi.

***

Дело дрянь.
И дело не только в том, что твоё войско проиграло первое сражение этой войны, а посол Рима попал в плен.
Командир разведчиков, Тит Курций Ацидин, прислал верхового сообщить, что обнаружил основные силы врага.
Отряд в тысячу человек перешёл Восточный Перевал и быстрым маршем идёт в сторону Бриарудаса.
На самом перевале оставлено небольшое заграждение — сотня или около того, но укреплений нет и в целом выбить оттуда бессов хоть и трудно, но возможно.

Кроме того, посыльный (а он оказался из «твоих» людей) сообщил, что разведчики на самом деле воздерживаются от грабежей. Напротив, всем встреченным, Ацидин представляется охотником на разбойников. Вот только…

— Один раз мы встретили людей Кетрипора сражающихся с разбойниками. Декан велел ударить по Рудам и перебить их всех. Потом он допросил разбойников об их делах, и тоже приказал перебить их.

Вроде мелкий эпизод — тем более, на тот момент союз с Кетрипором ещё не был заключён. Вот только вместе с посланными Секстом Фульцинием ранеными, к тебе в руки попали уцелевшие бумаги Ампелофана, включая официальный рапорт на имя примипила Гнея Акция Руфа.

Оказывается, посланник Рима не только организовал конгресс вождей, но и подрабатывал на досуге у местных третейским судьей. И как-то к нему пришла некая женщина. Ее мужа, двух сыновей и дочь убили — над некоторыми перед этим ещё и зверски надругались под предлогом «добычи информации». Сама жена и мать выжила лишь потому, что в момент нападения сумела спрятаться. Она показала Ампелофану тела со следами пыток, но на тот момент всё было уже «прибрано» — ни наконечника пилума, ни иных следов, что постарались именно римляне.

Однако, посол поверил слезам женщины.
Он требовал найти виновных и казнить их.

И вот вроде бы всё сложилось неплохо, посол в плену и если не вернётся, то бумагу-то можно и сжечь…

А если вернётся?
Трезен Безумный уже несколько раз показывал свою тотальную непредсказуемость. До сих пор непредсказуемость эта выражалась лишь в том, кого и где убивать, но теперь Трезен уже не один.
Теперь за его спиной стоит…

Впрочем, тот, кто стоит за спиной Безумного Думатара заслуживал отдельного места в нашей истории.

***

Ты удивился узнав — во главе авангарда бессов… Римлянин. И не просто римлянин. Помнишь, примипил, Марка Инстея Лафрениана? Да-да, того, номен которого был выбит над входом в твой дом. Ты слышал он сбежал от проскрипций в Иберию или вроде того. Примкнул к Серторию. А теперь вот, выходит, вернулся.

Память твоя рисует образ световласого мужа высокого роста, с прямой спиной и властным взглядом. Вы говорили всего раз — в тот момент участь его ещё не была определена — и хотя ты был лет на десять старше, этот тогда ещё совсем юнец держался с тобой как с мальчишкой. Все твердил что-то про кровь римских царей, бегущую в его жилах — почему-то в исполнении Лафрениана это не казалось такой уж небылицей, но из того разговора ты запомнил Марка как человека несколько оторванного от реальности.

Вот знаешь, есть люди как люди. Нормальные люди. Такой человек в Гражданской войне конечно сражается — все сражаются — но потом если побеждает Сулла то пожимает плечами и возвращается к нормальной жизни. Таким был ты — разве выиграй Марий, стал бы ты до конца жизни носиться по окраинам Римского мира, поднимая на войну каких-нибудь дикарей?

А есть другие люди. Им кажется, что если они считают, что мир устроен определенным образом — например, что Мария нужно обожествить, а Сулла тиран и палач, то нужно хоть в лепешку разбиться, а добиться своего.

Такими были Серторианцы.

После падения Мария, нашёлся такой человек — Квинт Серторий, марианский легат, некогда претор из «новых людей». Человек это был одаренный, в Гражданскую войну ему был поручен сбор подкреплений, и он набрал на службу марианцам около сорока когорт в Этрурии.
Когда стало очевидно, что война проиграна, Сертория сделали проконсулом и направили в Иберию, дабы тот обеспечил там надежный тыл марианской элите.

Ну Серторий и обеспечил — перебил местных сулланцев, договорился с вождями иберийцев, построил флот. Какое-то время его гоняли сулланцы, но Серторий и здесь проявил свои незаурядные дипломатические способности, заключив союз с киликийскими пиратами, вмешавшись в Гражданскую войну в Мавретании и наконец был избран вождем иберийского племени лузитанов.
Сулланцам Серторий навязал изматывающую партизанскую войну, и наконец сумел овладеть половиной всей Иберии и даже частью Галлии, по случаю чего заключил союз с Митридатом создал в противовес римскому Сенату… ещё один «римский» Сенат.

Стоит ли говорить, что окружала Сертория публика довольно своеобразная — способная уговаривать варварских вождей, выступать на народных собраниях, договариваться с понтийцами, пиратствовать с киликийцами, сеять смуту среди галлов и италиков и даже, по слухам, готовить некое восстание рабов (не, ну последнее точно фантастика! Рабов?! Скажете тоже! Ещё скажите, что поведёт их фракиец!)

При таком буквально мировом масштабе деятельности, вопросом времени было, когда один из серторианских авантюристов появится и во Фракии.

Этим человеком и оказался Марк Инстей Лафрениан — жестокая шутка богов.

Под командованием Лафрениана находились все наемники в войске царя Бессов Мостиса — не исключено, что он и вербовал этих наемников. В конце-концов делать армии в любой точке мира из ничего, было буквально фишкой Серторианцев.
Разведчики сообщали, что были в этой команде и римляне.
Марианские недобитки идут в последний бой под командованием призрака прошлого.

Иные назвали бы это символичным.

***

В целом ситуацию на покорённом Западе ты охарактеризовал бы как стабильную — не было никаких партизанских отрядов, поставки продовольствия начались еще до того, как пришли новости об официальном заключении союза.
Вы спокойно готовились к походу на восток…
Но новости же всё меняют?

Или нет?

Мнения твоих командиров на военном совете снова разделились.

Тит Кокцей считал, что главное сейчас — оказать помощь союзникам и разбить Трезена Безумного. Для этого он предлагал разделить армию на две равные группы — шестьсот человек справятся с Трезеном, а ещё шестьсот окажут поддержку Кетрипору против Лафрениана.

Фракиец Терес выступал за то, чтобы проигнорировать Трезена — ведь очевидно, что похищение посла имеет целью лишь оттянуть часть сил римлян, причём вероятно в засаду. Нет, сосредоточиться нужно конечно на том, чтобы вместе с Кетрипором нанести удар по Лафрениану. А силы Трезена сами растают — в каждом нападении он ведь тоже теряет людей. Думатары — опытные налетчики, но они не лернейская гидра, новые головы у них не отрастают. С каждым днём их становится меньше.

Марк Лений же предложил самый смелый план.
— Да Тартар с ними! Кетрипор, Трезен, Лафрениан. Перевал — вот главная цель! Лафрениан идиот, раз ушёл оттуда. Если мы займём перевал, то отрежем Лафрениана от подкреплений. Он будет заперт — с одной стороны мы, с другой Кетрипор. Возьмём его в клещи — тогда и уничтожим.

Решение, как водится, оставалось за тобой.

  "НИЧЕГО СЕБЕ! НУ ЭТИ ФРАКИЙЦЫ ВООБЩЕ БЕРЕГА ПОТЕРЯЛИ!!!" – примерно такие мысли возникают в голове у примипила Гнея Акция Руфа, когда он, не меняясь в лице выслушивает доклад.
  Не, они не просто повозили этого дурака Лампрокла в грязной луже лицом. Они напрямую напали на римских солдат и захватили посла! Лихо, лихо сделано! Это и правда безумно храбрые люди, потому что... потому что они не понимают, что рано или поздно Рим возьмет своё. Рим раздолбал Карфаген с его слонами и кораблями, у которых весла в пять рядов были! А потом и сам город! Рим натянул хваленую македонскую Фалангу! Рим выловил неуловимых нумидийцев! Рим покорил Испанию (Серторианцы – это больные на голову люди, которые не хотят признать очевидное, их успехи временны). Рим раздербанил Понт, захватил древние города Пелопоннеса. У Рима просто не осталось сравнимых врагов! Рим дальше будет выбирать их и громить, громить, громить, кидать на каждого столько и таких сил, каких надо и сколько надо! Потому что Риму благоволят САМИ БОГИ! И конечно вы можете сразиться с Римом, нанести ему небольшое поражение, как тут уже было. Дебилов и в Риме хватает. Но вы, мать вашу, думайте хоть немного наперёд!!! Ведь война рано или поздно закончится, все войны заканчиваются. То есть, войны идут бесконечно, но каждая в отдельности имеет свой конец. И вот война закончится, так или иначе подпишут договор (если будет, кому подписывать), и непременно, совершенно точно скажут: а ну ка выдайте нам вот тех, бесноватых, которые в прошлом (позапрошлом, позапозапрошлом, пять лет назад) году напали на римского посла. Да вас же тут же свои в цепях притащат, если не прирежут. Ох, варвары! Не думаете вы наперёд.
  – Понял тебя, солдат. Будут ему подкрепления, – говорит Гней мрачно. – Всякий, кто участвовал в этом нападении, пожалеет об этом! Я не держу зла ни на тебя, ни на центуриона. Возможно, боги прокляли дипломата за его самонадеянность, а с богами, сам понимаешь, поспорить нельзя. Но я верю, что Секст и каждый из римлян под его командой сделал всё, что в человеческих силах. Приказываю отдыхать, лечить раны, набираться сил.
  "А парочку иллирийцев надо нахер казнить для острастки. Сука, бросили товарищей в бою! Иллирийцы – это такие заветрнные македонцы, с душком. Надо было фракийцев послать, да хер их знает, ещё сами бы перешли на сторону врага!"

  И вот что теперь делать? Душой Гней понимал, что всё в нем закипает. Вот как сказал "на тогу харкнули" – так себя и почувствовал – обхарканным этими погаными ночными налетчиками. Хотелось, черт возьми, хотелось пойти и решить проблему раз и навсегда, пока этот ебучий Трезен или как там его ещё чего не отчебучил. Но...
  Но! Лафрениан был гораздо большей проблемой.

  "Я забрал его дом, я забрал его жизнь. Это боги сделали так, чтобы мы встретились. Я должен отправить призрака назад в царство мертвых, чтобы он не смущал живых. Но это все стариковское. Давай по-военному. Лафрениан страшен не своей подзаборной когортой, её можно разбить, тем более если союзничек наш новый не сплохует. А вот чем он страшен – так это тем, что свистнуть не успеешь, к нему ещё понабежит народу, всяких шавок. Вылезут жабы из-под камней. Сука, это же у них символ такой: "правильный" Рим. Тьфу! Рим – один, который в Риме!!! Марий был старый осёл, который решил, что он пегас и может летать. Но ослы не летают. А Сулла был молодой орел, и не удивительно что когда они воспарили в небо, Сулла его заклевал. Так всё и должно было быть! Рим должны вести орлы, а не ослы! И уж точно не жабы навроде Сертория. Змеи! Заберут под камни и давай оттуда шипеть и ядом брызгать. Давить их надо в первую очередь. Змеи сплетаются в клубки. Давить! Нет, решено! Про Трезена я не забуду, но бить сейчас надо Лафрениана!"

  – Значит так! Мы укрепили тыл, а главное, теперь мы видим, кто нам друг, а кто враг! Царь рудов подписал с нами мирный договор, теперь он помогает нам, а мы ему, как две руки. Мы вломим этому Трезену обязательно! Но! Это дело небыстрое, он наверняка засел в горах, у Эрмасов, они знают там каждую тропку. Там легко увязнуть на сложной местности. А Кетрипор не сможет нам помочь, пока ему самому угрожает Лафрениан. Можно махнуть на них рукой, пусть, дескать, сами разбираются. Вроде как, да? НЕТ! Трезен – это просто безумный варвар, а Лафрениан – гребаный символ. Победа Трезена мало что значит, даже большая. Он не даром побоялся убить нашего посла. Победа же Лафрениана, даже условная, привлечет к нему сторонников. Надо всем показать, как мы разбираемся с мятежниками! Раскатаем этого выскочку, и тогда уже спокойно будем гонять Трезена по горам. Всем всё ясно? Публий, ты останешься здесь, на перевале. Сочувствую, но здесь должен быть кто-то из старших офицеров. Обороняй перевал, не покупайся ни на какие провокации. Этим ты заслужишь наше уважение и в следующий раз будешь на острие удара, где и продемонстрируешь свою доблесть, пока же продемонстрируй своё благоразумие. Остальные – готовьтесь к походу! Идем к Бриарудасу, соединяемся с Кетрипором и атакуем мятежную колонну. Пора отправить мятежного мертвеца в компанию к другим мятежным мертвецам, сограждане!

  А что касается бумажки, которую этот засранец-дипломат нашкрябал на Курция... да и хер с ней! В целом вел себя адекватно. Один раз чего-то там перегнул... ну, бывает, к тому же, ни его, Лампрокла, ни Гнея, там не было. Один раз – не показатель. Может, там так и надо было, как он сделал? Хер с ним. Дело своё делает, делает пока что хорошо, пусть делает дальше. Оступится – тогда и остальное можно будет припомнить.
  Гней откладывает бумагу с доносом отдельно от остальных. Всегда можно будет сказать, что она потерялась.

Военный совет прошёл очень тяжело.
В сущности, он больше напоминал твоё столкновение со всеми остальными участниками — Прокулом, Курцием, Кетрипором. У них всё было хорошо, они тут себе устроили свою уютненькую политику, один стал главным советником, другой лидером повстанцев, третий царем…
И только тебе надо войну выигрывать!
Вот и вышло что каждый из них гнул своё.
Аверкий прямо заявил, что желает оставаться в Бриарудасе и заниматься делами Рудов — и поскольку он не был человеком военным, то в принципе мог даже вовсе наплевать на твой приказ.
Курций грезил идеей «сжечь Восток дотла». Ты уже знал, что он охоч до грабежей местного населения и не мог поручиться, что двигало этим «разбойником в легионе» больше — жажда наживы или стремление проявить себя.
Наконец, Кетрипор, кажется, забывал из чьих рук получил корону — его требования, чтобы части Рудов возглавляли только Руды, явно представляли собой первую, пока робкую попытку тявкнуть в твою сторону.

Но настоящий сюрприз поднёс даже не сам царь, а рудская знать, которую он массово притащил на совет. Они что-то твердили о том, что ты фактически разоружаешь их племя, забирая всю дружину, и к тому же арестовываешь вождя в Бриарудасе! Ссылались на некий договор с Прокулом, которого ты не видел.

И смотрели при этом не на тебя, а на Аверкия.

— Вашего примипила явно заносит.

Сказал ему кто-то из жрецов.

— Мы подписались быть союзниками Рима, а не его слугами.

Да и сам Кетрипор выглядел что-то мрачным под конец.
Ты совсем не был уверен, что он последует твоим приказам.
Что хоть кто-то им последует если уж на то пошло.

И как этим болванам объяснить что вы сейчас собираетесь нанести удар гастой прямо в сердце Гетов?! Выбить из войны ключевого оппонента, дойти до Дундиза, овладеть Северными Горами, которые сделают Восточный Перевал пустым трофеем Лафрениана — ведь армия Лукулла сможет просто пройти другим маршрутом!

Что на манёвр этот нужно сконцентрировать все возможные силы!
Это больше не какая-то там политика!
Это, блядь, война!

А они «внутренняя политика», «сжечь восток», «вернуть казну» — политиканы… Даже Курций и тот политикан, просто по-своему.

Один Авдакс порадовал, хоть и не лично, а депешей.
Перевал занят, лагерь укреплен.
Товары, вырученные от продажи рабов (с золотом в Долине был дефицит), отправлены на запад с инструкциями продать их и нанять на них наемников.

К этой депеше прилагалась и другая — от проконсула.
Лукулл хвалил примипила Руфа за заключённый союз и занятый Перевал. На сей раз лично — не через трибунов.

Новая задача, поставленная им — обеспечить путь продвижения армии в земли Бессов. Под эту задачу, Лукулл собирался прислать ещё одну когорту, хоть и не уточнил ее численность. Зато четко пояснил, что несмотря на то, что когорты теперь будет две, верховное командование останется за тобой.

В общем, у тебя был относительно крепкий тыл на Западе и шатающийся тыл на Юге.

Впереди же ждал Север.

***

Высказанный план подразумевал определенные сложности стратегического характера. К примеру, никто не сомневался, что на равнине твоя армия разобьёт Гетов — но что потом? С какой именно стороны входить в горы?

Ведь если Орол сумеет отступить в Дундиз, то он просто мобилизует Эрмасов и подтянет подкрепления из Гетии — а потом ударит в тыл.

Мнения, как водится, разделились, но по крайней мере все высказывались в русле твоего плана — закрытый военный совет «для своих» явно показал сплоченность твоих сил, особенно после победы.

— Если Орол уйдёт в горы — до боя или после него, нам нельзя терять инициативу. Следует сразу же ударить, по не по хорошо укреплённому Дундизу, а по Сабазитам — по западной части гор. Это часть Эрмасов, присягнувшая Бессам — значит разбив их, мы разобьём Лафрениана. Вдобавок, когда мы будем наступать, они не смогут тревожить наш тыл.

Марк Лений указал на примерный план местности, составленный разведчиками. Действительно, поклонники Трезена Безумного гипотетически могли бы своими обходными путями даже выйти Авдаксу в тыл. Их следовало уничтожить, и быстро. Еще один разгром колонны Фульциния никому не нужен.

— А как же верные нам Гебелейзиты?
Возражает Тит Кокцей
— Орол наверняка понимает угрозу с их стороны и будет опасаться того, что мы возьмём его в клещи. Значит, именно это нам и следует сделать. Если Аверкий Прокул выполнит приказ и отправится к Гебелейзитам, чтобы сообщить им о нашем наступлении, мы можем в самом деле закрыть Оролу путь к отступлению в горы. Взять его в клещи. А если он и прорвётся — мы осадим его в Дундизе. Припасов после зимы там вряд ли много. И закрыть путь подкреплениям Гетов на узких горных тропах мы сумеем с легкостью!

Один Терес сидит мрачный. Он изначально был против идеи переть против Гетов до победного — в его краях ещё помнили как сто лет назад Гемимонт объединился под властью царя Золта, а царь гетов Ремакс и его шестьсот всадников проехались по хребту, громя и сжигая всё на своём пути.

Наконец, Терес произносит то, чего от него едва ли кто-то ожидал.

— С врагом надо сражаться у него дома, а не у себя. Бриарудас удержит Кетрипор, Перевал удержит центурион. Остальное — просто земля. Нам нечего удерживать на этой земле. Если Орол уйдёт в Дундиз — надо идти не на юг, а на Север. Самый крайний Север. Ударить по городу Гетов — там сейчас воинов совсем мало, и если сарматская баба доехала так быстро, то сможет и наше войско. Оролу придётся броситься за нами и драться с нами в поле, или после войны ему будет некуда возвращаться.

Стоит отметить, что на Совете появился и четвёртый участник — Гай Понтий. Самнит по происхождению, изгнанник, получивший амнистию и право послужить Риму, он отчаянно старался выслужиться. И неудивительно, что предложил собственный план.

— Трезен Безумный посылал группу своих воинов на Эрмасов. Вроде как разведывал пути обхода — хотя с ним вообще непонятно, чего и от чего он хотел. В общем, в горах надо идти на Восток. Быстрым маршем. И не поворачивать. Обойти Восточный Перевал и ударить по нему с тыла.
Лафрениан останется в чаше и без подкреплений. Как скорпион на сковороде.

Решение, как водится, оставалось за тобой — принять один из планов сподвижников или предложить собственный.

  Примипил почувствовал, что чертовы руды тут явно начали борзеть раньше времени.
  "Вашего примипила явно заносит."
  ЧЕГО!?!?!?! КОГО ТУТ ЗАНОСИТ!? Выиграйте сначала хоть одну битву, прежде чем чего-то мне высказывать!
  Кетрипор распустил их тут до невозможности. А может, руды просто испытывают его, Руфа? Они же тут вечно все в этой их сраной Фракии только и делают, что перебегают из одного лагеря в другой. Вот и прощупывают, дескать, а может, рванем к Севту? Что этот римский старикан нам сделает? Он сейчас уйдет с гетами воевать, ну и пусть себе хоть обвоюется. А мы пока скинем Кетрипора тут, а то чет на него боги косо смотрят...
  Нет, родные, всё изменилось! Если вы подписали договор – то вы подписали договор, и вам придется его исполнять, и каждое поползновение в сторону врага я буду пресекать! Вот так.
  "Мы подписались быть союзниками Рима, а не его слугами."
  ЧТОООО!? Да вас бы уже не было в этом вашем Бриарудасе, если бы не Рим! Вот именно, ПОДПИСАЛИСЬ БЫТЬ СОЮЗНИКАМИ. Ну так, мать вашу, ПОМОГАЙТЕ! А то начинается: "этого не хотим, того не хотим". Посмотрите на соседей! Вот там вот пришел гет, трахнул жену царя, а потом вообще его зарезал, и ему ничего не сделали! Вот это вот значит "слуги"! А у союзников, да, есть права и есть обязанности. Или вы думали римским оружием разделаться со всеми врагами, не ударив пальцем о палец!?
  "Срочно надо взять их родственников в заложники. Срочно. А то если этот напыщенный дурак, который позвал знать, а потом при всех рассказал свой план выпустить подложную монету, все-таки не удержит власть, они тут же переметнутся к Севту! А так даже если дуралея скинут, у меня будет, с помощью чего диктовать условия," – так думал Гней. Однако горячиться не стоит. Всегда надо поддерживать хотя бы видимость, что Кетрипор что-то решает. Пусть сам назовет семьи, из которых надо взять заложников. Пусть всем будет видно, что власть Рима – это и его власть.

  Советы политиков, как правило, бесполезны. Советы воинов, как правило, хороши все в равной степени.
  Гней, не торопясь, размышлял над советами своих командиров. Тут ещё надо помнить, что чей совет принимаешь, авторитет того и возрастает. Но нет, это было бы в духе Лафрениана. Нам тут надо разобраться с военной стороной.
  Для начала прикинуть, что готовят враги.
  Севт наверняка ударит по Бриарудасу. Может, он захватит его, а может, Кетрипор ему все-таки наваляет. Скорее всего он захватит юг, но не сможет взять город. Еда в основном собрана в городе – осада ему нестрашна. Взять его можно только с помощью предательства, но если у Руфа будут заложники, шанс предательства резко сократится. Заложники, конечно, не способствуют крепкой дружбе. Но с крепкой дружбой тут явно вышли проблемы, а значит, коллективная ответственность – путь к победе. К тому же, если река все-таки разольется – это всё будет не очень важно: юг окажется отрезан. Выигрывать эту войну надо на севере.
  Трезен (если то, что он жив – не слухи) – враг Рима. Он захочет максимально нам подгадить, но не будет лезть в лобовую атаку на нашу армию – побоится. Значит, почти гарантированно метнется к перевалу. Но! Там стоит Авдакс. У него триста человек, плюс мобилизованные!!! Лагерь Трезен не возьмет, а на подходе – вторая когорта. Получится, что они зажмут его сабазитов на перевале с двух сторон. Укреплений у него нет, людей... сколько у него там людей, четыреста, пятьсот? Атаку с двух сторон он не выдержит.
  Лафрениан вряд ли сейчас двинется на север – он умный и довольно осторожный, если судить по битве. Он подождет подкреплений, расчистит тыл ("подавит" повстанцев, которых там уже не будет). Может, попробует колесницы новые соорудить.
  Рвануть к нему и заблокировать перевал? Соблазнительная идея, соблазнительная. Чуть пораньше бы знать про эти проходы – Руф бы так и сделал. Но... что делать со снабжением? Имея такой слабый тыл планировать такую дерзкую операцию... Не. "Ситуация изменилась", как говаривал старина Луций, подписывая новые проскрипционные списки. Можно потерять всё! Бессы все равно решились воевать твердо, а вот гетов ещё можно выбить из этой войны. К тому же... ну вот захватил я западный перевал... И что? Всё равно к гетам повалит всякая нечисть. Метаться туда сюда по всей Фракии? Глупо.
  Атаковать город гетов. Это – тоже хороший план, агрессивный, решительный. Но тут политический момент. Буребиста – наш враг, но нападение через перевалы – личная инициатива Орола. Если Орол получит здесь по рогам, Буребиста поймет, что сюда лучше не лезть и продолжит воевать в Паннонии. Если же перенести войну на его территорию – для царя даков это будет вызовом, который нельзя не принять. Нужно ли оно нам сейчас?
  Нет, не надо метаться. Если уж бить гетов, то бить до конца. Отступят в Дундиз? Пускай там и передохнут все. Даже если придется снять осаду, сколько-то их да умрет без еды – и это уже неплохо. Занять перевалы, чтобы они не получили подкреплений? Да! Скоро туда явится Лафрениан? Да, наверняка. Но! К тому времени Север поймет, кто на севере хозяин. А значит, Орол не сможет мобилизовать оставшихся эрмасов. Наоборот, они захотят вернуть себе Дундиз! И к кому они примкнут? К Риму, который его осаждает!
  Если выбрал мишень, нужно всаживать в неё дротик за дротиком, пока она не развалится на части.
  К тому же, возможно, ни в какой Дундиз Орол отступить не сможет. Как он сказал? Взять в клещи? А круто звучит! Так и надо сделать.

***

  "Примипил Гней Акций Руф приветствия говорит!

Господин мой, проконсул Азии, Луций Лициний Лукулл!

Передовой отряд первой когорты, защитив город союзника Рима, царя Кетрипора, нанес поражение мятежнику Марку Инстею Лафрениану, серторианцу на службе царя Митридата. Означенный мятежник имеет сильный отряд, включающий критских лучников, наемных сариссофоров, войска, сформированные из мятежников и снаряженные по римскому образцу, македонскую конницу, серпоносные колесницы и множество фракийцев. Поражение заставило мятежника отступить, но отряд его пока не уничтожен. Напротив, он занял позицию на востоке и ждет подкреплений.

Важную роль в победе сыграл посол Аверкий Прокул, подкупив часть отрядов врага, которые перешли на нашу сторону. Эти отряды состояли из италиков и иллирийцев. Им примипил даровал помилование и включил в твое войско, дабы ратными совершениями искупили они прошлые ошибки.

В первой битве фракийские варвары показали себя сильными воинами, но дисциплина их низка. Многие из них вооружены тяжелыми боевыми косами, разрубающими щиты с нескольких ударов, в чем примипил Гней Акций Руф мог убедиться лично, так как его щит был разрублен в бою. В связи с этим примипил распорядился усилить верхние кромки, а также лобную часть шлемов, а также выдать солдатам наручи и поножи на левую ногу. То же примипил советует сделать и прочим отрядам, посылаемым во Фракию.

Упомянутое ранее союзное нам племя рудов раскололось в виду слабости царя Кетрипора и постигших его неудач. Меньшая часть варваров ушла с братом нынешнего царя Севтом и примкнула к мятежнику Марку Инстею Лафрениану, что произошло ещё до прихода когорты, и потому вины примипила Гнея Акция Руфа в этом нет. Во избежание дальнейшего предательства примипил приказал взять из семей знатных рудов заложников.

Также примипил выражает похвалу командиру разведчиков декану Титу Курцию Ацидину. Лишь благодаря действиям этого молодого всадника удалось спасти царя Кетрипора от смерти в засаде, в которую тот опрометчиво завел свой отряд. В виду того, что при этом были спасены римские воины, примипил Гней Акций Руф просит разрешения выдать означенному декану причитающуюся воинскую награду, настолько высокую, насколько, мой господин, ты сочтешь нужным позволить.

Пока твои воины одерживали победу над мятежником-серторианцем с севера в долину Гемимонта через горы вторглись гетские варвары в большом множестве (ок 700-1000 человек). Их ведет вождь Орол. На севере долины обитает второе большое племя фракийцев, эрмасы. Орол сперва прикинулся их союзником, а затем в поединке убил их вождя и захватил власть. Но племя раскололось на множество более мелких, и не все признали его власть. Так как означенный Орол является злонамеренным врагом Рима, примипил Гней Акций Руф выступает на него дабы не дать ему сколотить вокруг себя эрмасов.

Твоему вниманию! Раз вторглись геты с севера, значит, из долины через горы можно пройти не только на восток, но и на север. Эти перевалы могут быть тебе большим подспорьем в дальнейшей кампании.

Для облегчения победы римского оружия примипил Гней Акций Руф просит тебя прислать больше конницы, ибо в ней имеет недостаток по сравнению с врагом.

Положение наше остается серьезным в виду множества врагов и ненадежности союзников. Но примипил Гней Акций Руф чтит богов и верит в победу римского оружия!
Остаюсь твоим верным подчиненным и жду подкреплений.

Слава Республике и Сенату Рима!

Писано Гнеем Акцием Руфом, примипилом первой когорты.
Дано в Бриарудасе, в Календы апреля, в год 680 a.U.c."

  "Фух!" – подумал Гней, разминая руку. – "Мечом махать рука не устает, а писюльки эти выводить устает. Надо было Аверкию поручить. Но он же дипломат, ни хера в военном деле не понимает. А Лукулл воин, ему интересно всё это будет почитать. Рассердится, конечно, что я всю правду прямо говорю – Лафрениана не разбил до конца, руды к нему перебежали, то да се. И вообще так послушать битву Прокул выиграл. Ну, пускай. Я солдат, а не царедворец. Это трибуны молодые пусть свистят о своих подвигах, а я – солдат! У меня есть мой солдатский долг, и я буду его исполнять честно. Я буду докладывать всё как оно есть, не приукрашивая. Армия побеждает, когда каждый делает своё дело. Вот моё дело – доложить Лукуллу всё как есть."
  Он запечатал донесение.
  "И дело сделано."

Ход V

Крик вырывается из груди. Или рычание?
Всё тело горит. Ты хрипло, тяжело дышишь, впиваясь пальцами в пропитанное ледяным потом покрывало.
Иногда, в бреду, ты видишь женщину. Темноволосую, с чуть раскосыми по-степному глазами.
Она смеётся.
В руках ее — ты, Гней Акций Руф.
Маленькая куколка из соломы.
Она берет раскалённый уголь из очага и голой рукой закладывает его кукле в грудь.
Вскоре, та занимается.
Так и ты, примипил.
Ни меч, ни копье, ни стрела не могли поразить тебя.
Только женское коварство…

— Сонный, сонный лев!* Скоро ты уснёшь навсегда…

Дразнит тебя.
Швыряет куклу в огонь.

И ты горишь.

— Потерпи, господин, скоро здесь будут жрецы! Аверкий Прокул вызвал их!

— Какие… жрецы?

Спрашиваешь с трудом, не совсем понимая, с кем именно говоришь.

— Жрецы Плутона…

Поясняет раб и тут же прикусывает язык.
Плутон — бог смерти.
Нет, тебе помогли бы жрецы Эскулапа или Кибелы, Коры или Цереры…

А сейчас тебе нужны фракийские жрецы.
Или ты умрешь.

***

Их привезли где нашли — брали прямо в храмах родных деревень. Целый консилиум — были здесь жрецы Гебелейзиса и Сабазия, Бендиды и Котис… С каждым ты нашёл в себе силы поговорить, и каждый предлагал своё лечение.

— Гебелейзис — бог громовержец, но он же и бог ясного неба. Он несомненно недоволен тобой, примипил, ибо твои воины не помогают ему в его битве с силами зла. Он же — и бог-целитель. Немощи тела происходят от уязвимостей духа! Тебе следует исцелить дух, примипил! Для этого пусть твои люди отнесут тебя в пещеру и укроют медвежьей шкурой. Я дам тебе особое зелье, которое откроет твой разум и укрепит тело — и пусть через три дня твои люди явятся. Ты либо будешь здоров, либо будешь мёртв.

Этот жрец — лояльный Риму. Когда большинство Гебелейзитов сманил Скилур, он сам, добровольно, примкнул к тебе с остатками своих людей. Вряд ли он будет намеренно убивать тебя?

Совсем иные речи повёл жрец Сабазия.

— Рогатый разгневан действиями твоего слуги Авдакса, примипил! Знаешь ли ты, что он велел убивать бассарид, когда бог наслал на них Безумие?! Принеси в жертву Авдакса — и обретёшь исцеление.

Следующим был жрец Котис

— Госпожа жизни и смерти может как подарить исцеление так и лишить его! Погрузись при всем войске в ледяную воду, дабы принять смерть — а после переродись, облачись в женские одежды и обрети женское имя! Как мужчина ты выживешь — но также пробудишься как женщина! Женское начало в тебе откроется и будет жаждать страсти!

Наибольшие надежды ты возлагал на жреца Бендиды. В Дундизе Керсепблепт был едва ли не единственным адекватным среди жреческой шайки. Теперь он специально приехал к тебе, осмотрел…
Но вот его лечение едва ли отличалось от прочих в лучшую сторону.

— Бендида — госпожа всего-что-есть-на-земле. Царица зверей, властительница союзов, заступница матерей! Владычица двух копий — Луны и Солнца! Несущая факел Судьбы! А также — она богиня целительница!

Звучит многообещающе, а?
Может у этих фракийцев хоть одна богиня нормальная?

— Но также она вечно девственна, ибо ее возлюбленный, сын Сабазия Аттис, оскопил себя!

Догадываешься, что этот кретин предложил тебе сделать ради исцеления?!

Да эту Фракию надо сжечь к херам только за то, какая у них вера!

Керсеблепт вскоре куда-то уехал, зато из Бриарудаса прибыл Филон, рассказавший о воцарении Севта. Обученный Ампелофаном искусству медицины, он осмотрел тебя.

— Хармис из Массалии рекомендует для укрепления тела ледяные ванны. Также следует принимать лекарства на индийском киннабаре и крови василиска, которые, к счастью, я знаю где добыть. Несомненно, такое лечение обратит течение болезни, будь ее причины естественными или вызванными колдовством!

Как-то один из центурионов, умник, рассказывал тебе о Катоне, том, что написал множество трактатов и убедил римлян разрушить Карфаген.
Отличный был мужик. Так вот, он говорил и о врачах-эллинах.
Каждый из них даёт две клятвы — лечить всех эллинов и вместо лечения убивать всех, кто эллинами не является.

Один раз твой друг обратился к врачу. Тот тоже прописал лекарство на индийском киннабаре.

Твой друг умер.
Правда, ходила сплетня что просто тот лекарь вместо киннабара положил ядовитый миний…

***

— Я должен уехать.

С такими словами зашёл к тебе в шатёр Берисад в один из моментов, когда тебе стало получше.

— Найду царицу Филис, арестую ее и женюсь на ней. Мальчик станет царем. Я от его имени одобрю всю подписанные Кетрипором соглашения. Но есть проблема…

Фракиец сморщился

— Кетрипор велел тайно освободить понтийцев, которых ты, примипил, приказал продать в рабство. Теперь они благодарны ему и даже после его смерти будут защищать царицу если она прикажет. Я надеюсь что она сдастся, но если нет — будет бой, а при ней почти шесть сотен. Мне нужны воины.

Он помолчал.
И потом прибавил.

— Они не знают Филис. Думают она побежит. Но эта женщина ни от чего не убегает. Возможно, прямо сейчас она вызывает Севта на битву у врат Бриарудаса.

***

А что же осада? Признаём — ты несколько «отошёл от дел» вследствие обострения болезни. Твой мир стал маленьким — его размеры ограничивались шатром. Лений периодически докладывал, мол, перебежчики сообщают, что в крепости совсем нет припасов. Геты и Эрмасы ругаются друг с другом, первые желают стоять до конца, вторые же лишь опасаются, что ворвавшись в город римляне учинят бойню — весть о том, что в последней битве не было пленных, не внушала оптимизма.

Когорта блокировала единственный пологий склон, перекрыв поставки в Дундиз провианта и подкреплений, а заодно отрезав и пути отхода. Конечно, построили вы и укреплённый временный лагерь.

В остальном… Осада как осада.

Только вот всё это ты знаешь во многом со слов.
Сил ходить у тебя уже не было.
Раз велел вынести тебя на позиции — посреди пути тебя накрыл припадок.

***

— Шпионы Прокула прислали донесение, примипил.

Вот умеет же Аверкий работать когда хочет! Сам арестован, а донесения идут, идут…

— У Бессов прошёл военный совет — стратеги рассорились друг с другом. Первым ушёл Трезен, за ним Ситалк, сын царя Мостиса. Спустя какое-то время к Ситалку побежал Сотиру, но исход их разговора как и его причина также неизвестны.

Предсказуемо. Не то что у вас… единоначалие.

— Ещё на совете была ведьма. Сарматка Мада, бывшая жена покойного Эбрузельмиса, которую ещё покойный Орол того самое. Лафрениан сделал ее верховной жрицей в своём войске — она даже свадьбу его благословляла. Говорят, что и мужа и Орола она погубила своим колдовством.

Ты вспоминаешь женщину из видения, обозвавшую тебя «сонным львом». Ну хоть не плешивым, а? Уже не так обидно…
Может ли быть, что эта сарматка прокляла тебя?
Ведь ты видел женщину, когда бредил…

Если так, ее следует кончать.
Чары ведьмы падут с ее смертью.
Вот только — как?!

Был бы Курций — послал бы его.
Правда, шпионы уточняют, эту женщину Лафрениан всюду таскает за собой. Может если бы дал сражение…

Нет, это бред.
С Оролом тебе просто повезло, что всё закончилось так быстро.
А если бы пришлось маневрировать? Отдавать команды?

Ты едва победил Лафрениана будучи здоровым и с численным перевесом.
Сейчас — он тебя разобьёт.

Нужно следовать плану…
Или нет?

***

Войско готовится сниматься с лагеря. Осталось только засыпать припасы ядом. «Секрет Требония» — так называют эту стратагему. Хер знает почему. Вроде как был в кимврскую войну какой-то Требоний, который отравил припасы, надеясь оставить их варварам. А потом случилась какая-то дичь, не то сам он их съел, не то начальник его…
В общем, тогда всё кончилось плохо.

Но сейчас-то не тогда.
Ты знаешь что делаешь.

К твоим носилкам подъезжает Лений. Он мрачен.

— Они готовы сдать город если мы обещаем не грабить город и поставить им вождя. Просят сутки, чтобы избавиться от гетов. Вот только… мы долго стояли под Дундизом. Слишком долго. У нас может не быть суток.

  Ах вот кто это! Сарматская сучка! Что я ей сделал, а!? У этих сарматов мозги набекрень! Змея, ну точно змея. "Удавлю! Встану на ноги и удавлю! Нет, слишком просто. Надо сделать так, чтобы сама пришла. Чтобы почувствовала, что без меня ей и в степи не будет места. Что любой захочет её убить и принести ближайшему римскому наместнику её голову! Вот тогда заерзает. Главное, чтобы с моей смертью это не закончилось. Ох, как тогда она заерзает."

  Не о том думаешь, Гней. Мысли путаются. Нет, соберись, соберись.
  – Берисада ко мне!
  Надо собрать мысли в кучу.
  – Берисад, твой план хорош. Мы с Аверкием думали о подобном варианте, но прежде чем предлагать тебе то, чего у нас нет, решили захватить Филис. Этим займутся западные армии. Но ты... Ты нужен мне здесь! Очень нужен. Ты – самый достойный из фракийцев, кого я знаю. Сейчас мы должны держаться вместе, как никогда. Это север. Тут каждый воин на счету, тем более такой, как ты. А твоя возможная женитьба... Пусть пока побудет тайной. Севт колеблется. Но, как и его брат Кетрипор, он не слишком умен и слишком наивен, иначе бы не явился в Бриарудас без оружия. Пока что он популярен, но вскоре он оступится. И когда руды будут думать, бежать от него к Лафрениану, или к нам, ты и станешь регентом. А пока – пусть они с Лафренианом вцепятся друг другу в глотки, а не вместе идут против нас.

  С этим разобрались.

  Теперь план. Как тяжело придумывать план, когда внутри всё горит... Огонь! Надо добавить в план наступление огнем! Как я сразу не сообразил... Солома и смола – они будут смотреться естественно, ведь мы собирались штурмовать Дундиз. Что ещё надо сделать? О чем распорядиться? Секретность! Люди, оставшиеся в лагере, не должны знать, что армия вернется. Полная секретность! Кто бы ни пришел сюда, получив урон от яда, он не будет торопиться в погоню. Он ведь не знает, в каких мы силах и идут ли к нам подкрепления! А у него вроде как Дундиз... каменный трон севера. Ха! Трон для мертвеца!!! Ха-ха-ха! Кхах... Кха!... Кха!... ебаная фракийская сучка!!!
  Ленний! Ленний, позовите его! Пуст записывает моё бормотание, чтобы я ничего не забыл. Голова сейчас разорвется. Кто-то должен записать... записать это.

  Врачи. Шаманы. Жрецы. Из всех только один внушает доверие. Филон хочет напичкать меня какой-то дрянью. А вот есть ли у него ртуть и коготь василиска? Где он тут их достанет, а? А если у него какие-то не те, несвежие? Ледяные ванны... Если меня не убьет проклятье, меня убьют застуженные почки!
  Другие ещё хуже. Отрезать себе член!? Нарядиться в бабу!? Ну уж нет! Царю Кетрипору тоже что ли он советы давал!? Пиздюк! Ни за что! Пусть я лучше сдохну, но обо мне будут вспоминать, как о Железном Руфе, который наводил ужас, а не вызывал хохот!
  Только один из них нормальный – тот, что предлагает залечь в пещере. Три дня большой срок, но... ему виднее. У него и бог самый вменяемый, на нашего Зевса похож. И гебелейзитам я только добро делал. Да. Я последую этому совету. Лягу. В пещеру. Пусть меня даже и захватит враг – я умру стоя на ногах, а не лежа в постели.

  Но раз так, получается, нельзя следовать плану. Нужно следовать плану… Всегда. Но не в этот раз! Безумные боги поразили его своими безумными карами! Что ж! Это знают и мои враги. Они явятся сюда, зная об этом. Они думают, что я слаб. Может, и так. Только я всё ещё хоть немного соображаю. Хотят Дундиз? Получат свой Дундиз. Всё получат.

  Пусть приходят ко мне в гости, я угощу их и ядом, и сталью, и огнем, если понадобится.
  Мысли путаются.
  – Да, жрец! Я принимаю твою помощь. Пусть Гебелейзис развеет чары! Принеси в жертву коров и баранов!

  Эта дикая страна. Но Рим укротит её, даже если для этого придется сжечь её. А земли Гебелейзитов не тронет, если они будут мирными.
  Опять мысли путаются. Но одна остается четкой и ясной. Рим укротит эту землю.