[DnD5] Покорители миров | ходы игроков | Фиолетовый - цвет смирения

Кровь. Она хлынула из шеи Бажка и обдала теплом его грудь. Но орк не чувствовал боли. Наоборот. Эта рана подействовала на него словно мягкий поток ветра на горячие угли, сильнее разжигая огонь, не давая потухнуть пламени ярости. Джаслейер даже улыбнулся, когда увидел красную жидкость на своих пальцах, осознав, что это его собственная кровь. Лишь одно докучало ему - мёртвый остроухий подвержен магии смерти, и каждая его атака высасывает саму жизнь как таковую из зеленогожего. Но, плевать. Жизненной силы у варвара много. Столько, что за этот бой мёртвому уродцу не осилить. Он падёт раньше.

Уклонившись в сторону от смертельного удара, здоровяк незамедлительно перенёс вес, покрутился на месте и с размаху нанёс контратакующий удар по врагу. Секира оттолкнула маленькое тело, и когда эладрин сделал шаг вперёд, возвращая утраченную позицию, Бажок подловил его, нанеся удар в ту же точку. Затем полный поворот вокруг своей оси, и выставленное оружие, набравшее скорость и усиленное инерцией, вновь вонзилось в мёртвого эльфа уже с другой стороны.

- АААА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!! - орк был не в состоянии сдержать ликующего смеха. В эти моменты неистовой ярости всё было гораздо проще. Был только он и его соперник. Выживет лишь один, второго постигнет смерть. Не было никаких душевных терзаний о морали, никаких сомнений по поводу взглядов окружающих, не было добра и зла. Только ты и он.

Василëк уже готовилась крикнуть что-нибудь сердитое, но одумалась. В расстроенных чувствах от неудавшихся заклинаний, она было подумала что Лоэнгрин насмехается над ней своим недовольным криком. Да еще и зовет так небрежно, даже не поворачивая головы! А потом пришла мысль, что Лоэнгрин просто-напросто не может подойти и ему срочно нужна помощь. Ну или же он злится на нее, даже после извинения?... Формального, конечно, но сам-то он даже этого фею не удостоил. Варианты были разные, но в сущности сводились к двум: или Лоэнгрин просит о помощи, или просто злится. К примеру, на ее неудавшиеся заклинания. Как бы то ни было, фея изо всех сил полетела к паладину - помочь, или же высказать свое раздражение.

"Посмотрим. Если у него там что-то глупое, то я на него возьму и обижусь, а это отличный повод больше не разговаривать на щекотливые темы денек-другой. А еще лучше - пусть попробует хоть капельку неуважения ко мне проявить - его же словами отмахнусь. "Не слуга я тебе, и не хозяин ты мой" - вот! Или как он там сказал? Не важно. Главное ответить, чтобы на будущее знал, как неловко я теперь из-за него себя чувствую. Хорошая будет ему наука, хи-хи..." - мысленно фея уже колко ответила рыцарю на его еще невысказанную, но наверняка странную просьбу и с коротким надменным смешком удалялась прочь. В реальности же смех прозвучал неожиданно громко и вовсе не из ее уст. Василëк нервно вздрогнула и крылья от этого сбились с ритма, из-за чего полет продолжился в виде зигзагов. От неожиданности сердечко кажется решило отрастить крылья и выпорхнуть из груди. Чуть не врезавшись в большое крыло драконнеля, фея быстро восстановила равновесие, взлетела ещё на несколько метров вверх и уже там отдышалась.

Подумать только! По сравнению с обычными боевыми кличами смех звучал действительно страшно. Стоило попросить Бажка не быть таким жутким, или же самой идти прятаться, пока он сражается. Сейчас это было конечно же невозможно, но на будущее нужно иметь в виду. Боев ведь много еще может быть, а сердце у нее лишь одно. И то маленькое.

- Да здесь я, здесь. Зачем кричишь? - Василëк постаралась сосредоточиться исключительно на Лоэнгрине, порхая немного повыше чем он и драконнель - Бажок там и один прекрасно справляется - видишь? С ним точно все будет в порядке... С этим эладрином пожалуй тоже, если говорить об обычном порядке вещей. Можешь даже не возвращаться вниз, если гордость позволит - фея прищурилась и усмехнулась. Не искренне, но хотя бы ободряюще. Раз паладин в сознании, а серьезных ран у него нет, помочь ему очень даже возможно. Желтые глаза расширились и принялись искать что-нибудь странное в рыцаре. Фея незаметно для себя решила, что беда паладина связана именно с ним, а не с недовольством ее неуклюжими действиями в бою. Надеялась, по крайней мере. Уже без тени насмешки Василëк встревоженно спросила:

- Что случилось? Тебе плохо?

Медленно, но верно Бажок теснил своего противника. Даже мертвым (или особенно мертвым?) эладрин показывал чудеса гибкости, умудряясь принимать пропущенные удары от варвара вскользь. Но, даже такие атаки, заставляли мертвеца шататься и получать все больше и больше ран от которых обычный человек уже давно бы потерял боеспособность. Орку показалось, что он уже поймал ритм схватки, как вдруг случилось непредвиденное. Очередной удар мертвец не стал блокировать, а просто пошел на него. Мощный удар с хрустом проломил ребра мертвеца, разбивая звенья кольчуги. После такого человек из плоти и крови просто свалился бы замертво, но мертвец выстоял и сильнейшим полукружным широким взмахом бритвенно-острого клинка снес Бажоку голову. Тело еще некоторое время стояло фонтанируя кровью из обрубка шеи, после чего завалилось на траву, а голова покатилась к под парящего над схваткой драконеля на котором все еще невозмутимо восседал, неожиданно замерший посреди битвы, паладин.

Василек, подлетевшая ближе, как раз могла наблюдать всю эту драматическую картину. Лоэнгрин, как ей показалось, пребывал в некотором оцепенении, хотя под забралом шлема выражение лица разглядеть особо не получилось.

Когда секира раздробила рёбра эладрина в щепки, Бажок почувствовал ликование победы. Это существо было настолько глупо, что решило подставиться под удар. Но вопреки его ожиданиям, эльф не упал, сложившись пополам. Сквозь густую красную пелену ярости варвар увидел холодный, мёртвый взгляд противника. Джаслейер оскалился подобно зверю, но что-то сбило его с настроя. Взмах мертвеца был быстрым, а его клинок прошёл так легко, что даже не сразу почувствовалась боль. Вопреки воле орка, тело обмякло. Силы покинули руки. Секира глухо упала на землю. За нею же понёсся и сам Бажок. Словно во сне он наблюдал, как земля подпрыгнула к носу и несколько раз перевернулась. Мысли разбились на тысячу мелких частиц, которые варвар никак не мог собрать воедино. Всё, что он осознавал, это что на фоне неумолимо тускнеющего неба виднелся силуэт дракона. Бажок чувствовал, как будучи в полном оцепенении, погружался в холодный океан мёртвого спокойствия, стремительно погружаясь всё ближе и ближе. На последних секундах он всё же понял, в чём дело. Смерть. Она всегда приходит так неожиданно. Орка молнией пронзила мысль, что его душа теперь отправится на Ахерон, и присоединится к Груумшу в его извечной войне за выжженную землю. Джаслейер почувствовал волну величайшей ярости, которую испытывал за свою жизнь. Или уже не жизнь. С детства он мечтал покинуть общество диких собратьев, и обрести друзей, уважающих мораль, цивилизованность и добро. Он умирает, так и не обретя их. И отправляется к своим сородичам оркам, от которых так долго бежал. Отчаяние возрастало, заполонив каждый уголок в сознании и душе варвара. И по привычке оно шло как топливо для его всепоглощающей ярости. Он чувствовал, что был уже на пол пути. Но стал отчаянно рваться назад. Назад! Нет! Только не туда! КУДА УГОДНО, НО ТОЛЬКО НЕ ТУДА!!! И когда появился призрачный шанс избежать этой судьбы, Бажок не раздумывая воспользовался им. Он почувствовал зов, узкий коридор, по которому можно было пройти. И он рванул туда.

Ощущения были очень странными. Липко, склизко, явное чувство застоя и духоты. Как будто Джаслейер был заперт в тесной каморке, где не проветривали... никогда. Но здесь было относительно спокойно. И здесь не было слышно боевых кличей орков Ахерона. Этого Бажку было достаточно. Неизвестно, сколько он пробудет в этом месте. Но у него уже был опыт. В тюрьме Леди Боли он провёл неизвестно сколько времени. Там было почти так же. Ничего. Он подождёт. Отсидится здесь, что бы это ни было за место. Сколько нужно.

– Бажок – прошептал Лоэнгрин, не обратив внимание на фею. По его щеке прокатилась слеза, и капнула из-под иллюзорного забрала на зелёную траву. Слеза жгучего стыда – Чистая душа. Нет, я не сумел спасти тебя. Но сохраню хоть твою душу.

Напрягая все новоприобретённые силы, паладин мысленно потянулся и забрал душу храброго Бажока. Эти способности начали его даже пугать - как от поглоенной души исцелились нанесённые мертвецами раны? Как он узнал о месте, в котором находится? Единственное что можно было сделать с такой силой, это не дать ей развернуться ко Злу.

– Василёк – умоляющим голосом, не раскрывая глаз, обратился он – ты не чувствуешь? Не видишь огней душ вокруг нас? Прошу тебя, прими их, дай мне без отвлечений упокоить монстров!

Под ним, шумно вздымая крылья, по-лошадиному всхрапнул Серебро. Яростным рывком драконид понёс своего всадника по направлению к мертвецу.
Врезавшись в тело вихрем зубов, клыков и ударов длинного копья, они разорвали порождение нежити на множество частей, из которых последняя - кажется, с удивленным взглядом пустых глаз - на траву упала голова.

– Это тебе за моего друга! – выкрикнул паладин, насаживая на копьё зловещий трофей – ничто нечистое не коснётся Тер-Ланина!
И вновь глубоко вздохнув, он в третий раз принял в себя чужую душу. И ощущения от этого были... невероятные. На какую-то секунду Лоэнгрин почувствовал себя всемогущим. Светлая энергия вновь пробежала по его телу, причём удвоенная. От избытка чувств паладин посмотрел на руку в перчатке, и, легким движением воли, сформировал на ней фигурное изображение розы. Затем получившийся цветок он легким выдохом послал по направлению к фее.

Роящиеся вокруг него духи товарищей, в последний раз взвихрившись, пропали. От паладина начали исходить невидимые энергии, ауры святости. Первая из них даровала благословлённую храбрость, лишая сердца изнывающей тоски и того состояния опустошённости, которое предшествует трусости. Вторая помогала союзникам, скакуну да и самому паладину, укрепляя его верой силы душевные и телесные. И третья, дар Древних Лесных Богов, простирала магическую защиту, сходную с таковой силой единорога - она поглощала и ослабляла разрушительные заклинательские силы, направленные в тех, кого защищал паладин.

– Как прекрасен этот Мир.. – со слезами на глаза промолвил Лоэнгрин, в религиозном порыве сложив ладони вместе и зачарованно глядя в небо.

- Ох, как неприятно - что-то внутри сжалось, когда лезвие так легко отсекло голову голову бедного орка. Фея невольно дотронулась до своей шеи, но тут же опомнилась и опустила руку. Как-то забыла она о том, что эладрины не только очень красивые создания, но и ужасно, ужасно сильные соперники. Конечно, эльфы из Страны Фей и после смерти не утратили своей силы и проворства - наивно было думать, что они не будут во много раз превосходить обычную людскую нежить. Наивно. Быть может стоило предупредить друзей, чтобы не рисковали понапрасну? Хотя, кто бы стал ее слушать? Она же не бывалый воин какой-нибудь, чтобы знать все тонкости рукопашного боя, да и Бажок с Лоэнгрином выглядели такими сильными...

Фея мысленно попросила доспех стать плащом и когда это произошло положила ладонь прямо на сердце. Какая уже разница? Смерть есть смерть, и с отрубленной головой уже ну совсем ничего нельзя сделать. Даже с божественной помощью. Нет, грустно на этот счет ей точно не было. Ну, может немножко. То что ощущала Василëк можно было назвать чувством вины, и оно ей не нравилось. Да и она ему тоже. Фея встряхнулась и начала плавно спускаться вниз. Белый плащ хоть и сильно развевался от воздушных потоков, но держался прочно и не слетал. Как ни старалась фея спуститься медленно, а все равно ещё больше замерзла.

- Ууу, как же согреться хочу... - Василëк не решилась приблизиться к паладину, пока он так расстроенно что-то говорил, но увидев цветок чуть-чуть улыбнулась. Все-таки забавный это человек, хоть и странный. Фея подмигнула, а в одном из глаз на секунду промелькнуло что-то вроде небольшого цветка.

Для маленького дрожащего комочка, коим она себя сейчас ощущала, в плаще нашлось достаточно места чтобы и завернуться в него, накинув перед этим капюшон, и сесть не на голую землю, а на тот же плащ. Удобно! В конце-концов фея завернулась в него так, что только подрагивающие крылья торчали наружу, а все остальное оказалось в теплом белом коконе. Относительно теплом, ведь землю все еще никто не нагревал. Тихий щелчок пальцами - и рядом вспыхнул небольшой костер.

Василëк глядела на пляшущие языки волшебного огня, но в желтых глазах отражалось что-то иное. Призраки прошлого. Сожаление. Желание все это поскорее забыть. Неподалеку лежали тела, в том числе и обезглавленное тело Бажка, но все они были не так уж важны. Холод был куда хуже, чем это.

Драматическое сражение закончилось. Мертвецы, как и было им положено, лежали на земле, не пытаясь добраться до живых, а души их не бродили злобными тенями, вечно голодные до чужой смерти. Лоэнгрин чувствовал небывалый душевный подъем и прилив сил. Даже проклятый шепот, который ранее исподволь просачивался в мысли паладина, полностью исчез, принося заметное облегчение. Василек развела костер, окутываемая уютным теплом прирученного пламени. В целом, вокруг было значительно теплее, чем в "грибном" лесу и даже осень, казалось, с трудом выцарапывала у лета свои права.

Прошло около часа и паладин с феей успели перевести дух. Если бы не три трупа, то творящаяся вокруг идиллия скорее походила бы на воскресный пикник.

POV Василёк

Прошло минут семь, может десять. Настроение наконец перестало быть задумчиво-отрешенным и перешло в обычное заинтересованное-жизнью состояние. Фея хорошенько согрелась и вытерлась - плащ в отличии от доспеха оказался на удивление сухим - и теперь хотела чем-нибудь заняться. Например, выяснить, каким образом ее волшебный плащ-доспех вообще держался на спине. Человеческая одежда к примеру была очень неудобной, из-за чего с ней приходилось много возиться: подшивать по размеру, оставлять большой разрез для крыльев, а чтобы спине не было холодно еще и пуговички сзади приделывать - все-таки фея очень любила изящную одежду, а без застежек в ней было бы ужасно холодно. Естественно, самостоятельно застегнуть их было невозможно, поэтому эта ежедневная рутина была целиком переложена на ее друга - фамильяра по имени Лепесток. В конце-концов спрайт перестал жаловаться, а при имевшихся деньгах одежда наконец стала красивой - шилась-то она уже не феей, а на заказ. И все же самые первые обноски с деревянными пуговицами, исколотые иголкой пальцы и неудобная одежда навсегда остались одним из ее кошмаров.

Что же касалось одежды других фейри, тут все было просто. Она понятия не имела во что они одеваются, но всегда мечтала узнать об этом. Как-то же получалось у них быть красивыми и не простывать на холоде? Судя по рассказам людей, феи носили легкие одежды - значит могли себе позволить ходить с наполовину обнаженной спиной. Ну или все дело заключалось в магии, раз уж ничего конкретного на этот счет не могли сказать ни крестьяне, ни ученые, ни даже короли.
Василëк решительно поднялась на ноги. Большая часть ее приключений приходилось на места обжитые людьми, так что происходящее сейчас не могло вызвать в ее сердце ничего кроме искреннего восторга. Нет, конечно же фей она встречала и раньше, но вот их одежду, а тем более одежду подходящую фейри достать не получалось. Быть может это была воля случая, однако фея считала, что в том была странная прихоть ее Госпожи. Но теперь-то, получив подарок от другой могущественной феи, можно будет наконец-то обойтись без этих проклятых пуговиц? Василëк сняла капюшон и попыталась рассмотреть спину. Кое-как, сильно выворачивая шею удалось увидеть место, откуда росли крылья. Плащ там был, но были и отверстия - небольшие, как раз чтобы крыльям было откуда расти. И никаких пуговиц.

"Ага, значит все-таки магия. Сначала был обнимательный доспех, теперь стал плащом и опять обнял меня. Мило" - фея саркастично усмехнулась - "Это очень удобно, но как я теперь тебя сниму? Мои крылья большие, знаешь ли, чтобы пройти через такое узкое отверстие им пришлось бы... Да нет, невозможно. Если ты не умеешь так же ловко растягиваться, придется мне когда-нибудь тебя порвать. Ну или до конца своих дней носить тебя, и обедать в тебе, и спать в тебе, и любовью заниматься тоже в тебе. Никто и ничто больше не сможет разлучить нас, мы станем самыми близкими друзьями, мой дорогой плащ-доспех..."

Василëк прикрыла лицо ладошками, чтобы паладин не услышал ее дурацкий смех. Нельзя. Это невежливо по отношению к мертвым. По людским меркам так точно. Люди такие странные создания, что не понимают прелести смеха в тяжёлых ситуациях. Конкретно эту Василëк даже не считала тяжелой, но по настроению Лоэнгрина и так все было ясно. Сейчас он точно не смог бы понять сложную суть их с плащом взаимоотношений.

Отсмеявшись, фея отняла руки от лица и схватилась за застежку. Она ведь ничего не потеряет, если попробует снять плащ? Василëк задумалась, как это вообще могло бы произойти, но быстро сдалась - вариантов было слишком много. Да и если в деле замешана магия, думать особо не стоит. Нужно пробовать!
Раз... И плащ оказался прямо в руках. Без искорок, без таинственного шипения - просто прошел сквозь преграду из крыльев, будто был бесплотным. В общем-то так и должна работать природная магия - тихо и естественно. Фея осталась полностью обнаженной, но даже не заметила этого. Рядом был костер, она достаточно обсохла, а радость внутри разливалась просто бесконечной теплотой. Невероятная одежда! Василëк очень жалела, что не могла сейчас от всего сердца поблагодарить Цветочницу за чудесные подарки - мантия лежавшая неподалеку тоже была волшебной, даже волшебнее плаща - но радостью поделиться уж очень хотелось. Фея прижала сложенный на руке плащ к лицу, чтобы не было видно ее сияющую словно солнце улыбку и осторожно обратилась к Лоэнгрину:

- Хочешь рассказать о чем-нибудь? Я вот очень хочу.


POV Лоэнгрин

– Хочу.
В отличии от жизнерадостной феи, человек (человек ли?) выглядел подавленным почти до крайности. Нет, в противность от флагеллянтов, устраивающих целый культ вокруг своих страданий, горе паладина было чистым. Он потерял одного из немногих, кто был ему другу, пусть не по словам, но по делам. Этот... орк был честен и прям, и эта прямота, выразившаяся в ярости против осквернившей землю нежити, привела к его погибели. Если бы он, наездник на драконе, разобрался бы с чудовищами сам, то возможно, друг был бы сейчас жив. Или сам он был бы мёртв, и варвар закапывал его в землю. Воинский долг... иногда он означает лишь выбор из плохого и наихудшего.

Взяв из снаряжения погибшего только верёвку, рыцарь обвязал её вокруг головы, и привязал саму голову к боку драконнеля. Затем, действуя шерстистыми лапами, он выкопал небольшую яму, и, напрягая мышцы, скинул туда три трупа - эладринов и Бажока.

Отойдя недалеко, Лоэнгрин коснулся белой розы у себя на груди, и прошептал короткую молитву на эльфийском, упрашивая Лесных Богов приглядеть почему-то не за павшим товарищем, а за ним самим. Такие же странные мольбы он вознёс за мёртвых эладринов, и, в конце, опять коснулся рукой розы.

С неба упала колонна едва видимого в сиянии солнечного дня лунного света. Она принялась пожирать трупы, распространяя всюду отвратительную гарь. Через некоторое время с погребальным костром было покончено, и паладин вновь закидал пепелище травянистой землёю.

– Мы находимся в местности, называемой Тер-Ланин – сообщил внезапно багбир (обращаясь в человека вновь) фее – последнем оплоте Природы в прОклятом мире. Не спрашивай, что это означает. Неподалёку от нас, судя по моим ощущениям, происходит битва, или крупная схватка. Направимся туда скорее. И – Зелёный Рыцарь на минутку засомневался в том, стоит ли это говорить, но все же открылся своей покровительнице – ты не обретала силы поглощать души умерших? Или это лишь мое дарование, и новое проклятье?


POV Василёк

Фея накинула плащ обратно на плечи и тихонько поплелась вслед за рыцарем. Ничего что сразу не поддержал разговор. Пусть погорюет. Крылья за спиной сложились и даже немного поникли - находясь в таком положении они отдыхали, к тому же становясь менее заметными. Босые ступни щекотал и колол дикий лесной ковер, но сейчас это лучше, чем мельтешить у Лоэнгрина перед глазами.

Пока паладин отошел, прихватив отрубленную голову, можно осмотреть еще теплое тело… У мертвеца, неважно, кем он раньше был, всегда можно позаимствовать что-нибудь интересное. С пальца бережно и настойчиво было стянуто кольцо, с пояса - пара кинжалов, из рюкзака - спальник. И еще кулëчки с сушеными фруктами. Фея схватила в охапку слишком большой для себя спальник, еле удерживая в руках остальное, и довольная отнесла все это к костру. Стоит сказать Бажку спасибо за такое наследство, даже несмотря на его нынешнее слишком равнодушное состояние… Хотя нет. Для того чтобы слышать нужна голова с ушами, а она сейчас у паладина. Разговаривать же с одним туловищем скучно. Оно ведь ничего не услышит. К тому же к обрубкам тел у феи было меньше симпатии, чем к цельному организму. Тело словно произведение искусства - состоит из разных по своей сути вещей. Только находясь на своих местах они превращаются во что-то конкретное, а по отдельности остаются просто кусками мяса. По этой же причине идея поговорить с отрубленной головой вызывала отвращение, пусть даже уши у нее были на месте.
Тем временем паладин конечно же решил хоронить умерших. Когда он коснулся розы, фея решила последовать его примеру и слегка пощекотала свою. Очень милая метка, если задуматься. Многие могущественные существа помечают своих последователей - Василëк вот когда-то давно получила от великой феи волшебные глаза, которым нипочём любая темнота. Жаловаться на подарок было бы неблагодарно, и все же... Выглядят они немного странно. Если бы Госпожа вместо того чтобы превращать глаза в фонари вырастила на ее теле такой милый цветочек, Василëк была бы просто счастлива. Но что есть, то есть. Если обычные феи своевольны, то архифеи, вообще мало с кем считаются и делают что хотят. Например, зовут за собой в Царство Фей и бросают посреди леса, удаляясь в неизвестном направлении.

Пока Лоэнгрин занимался погребением, Василëк сидела на спальнике, жевала изюм из кулька и с досадой вертела эту мысль у себя в голове. Только сладкие ягоды не давали хорошему настроению превратиться в раздражение на странную ситуацию в которой их оставила Цветочница. Затем рыцарь внезапно заговорил. Чуть не подавившись, фея радостно вскочила на ноги - наконец-то можно поговорить!

- Не-а, я так делать не умею. Ты видимо съел частичку Хаоса, которая из Утробы появилась. Она ест души, ты теперь тоже можешь… Но лучше так не делай. Это отвратительная способность, думаю ты сам понимаешь. Из-за нее ты как-то бой издалека чувствуешь, да? Забавно. Я вот отсюда только Песнь слышу - ушки феи чуть дернулись - Она красивая. Как у Черной Розы в пещере, только не совсем такая же. Я понимаю с какой стороны она звучит, однако стоит ли нам туда идти?…

Василëк умолкла на некоторое время. В первую очередь нужно Цветочницу отыскать, но у нее видимо и своих дел хватает. Может она направилась к местной Розе. Но если нет? Вдруг вокруг цветка сейчас вообще обитает тот самый Летний Двор? Как-то страшновато было бы объявляться туда, не разузнав о ситуации побольше. Кто знает, насколько странные феи в этом умирающем мире водятся.

- Ладно, полетели. Посмотрим лучше на бой. Приятно глядеть на то как другие лбы друг другу расшибают, не так ли? - фея отрывисто рассмеялась, а потом абсолютно серьезно уставилась на Лоэнгрина - Только не врывайся туда сломя голову. Я... Не хочу чтобы ты так же как Бажок закончил - фея бросила взгляд на свежую могилу и вздохнула. Если быть аккуратными, грядущий бой не станет проблемой. Тем более сражаются-то другие. В любом случае, при серьёзной опасности они с Лоэнгрином смогут просто улететь… Только бы рыцарю опять Добро в голову не ударило.


POV Лоэнгрин

– Если бы я не сделал этого – в голосе рыцаря сквозь скорбь прорезался гнев – они бы остались здесь! И, через сотни лет, вновь подняли бы новые трупы, и натравили их на иных живых! И если бы я был быстрее... поторопимся же, чтобы не опоздать. Вновь.

Став молчаливым, он сел на драконнеля, и со словами "Вверх, Серебро!" ринулся в небо, прямо к сражению.

Песнь? Следовало это обдумать. Возможно, это и была следующая цель. Если на него, Ржавого Рыцаря, так благотворно воздействовал Хаос, нужно дать попробовать и Васильку, Освобождённой Узнице. Это наверняка пойдёт всем им на пользу.