Озерный сямисэн | ходы игроков | ~~~~Распутье

  Незримые силы покорно отозвались на зов, превращая тело девушки в то, чем она себя именовала – Касуми натурально стала полупрозрачной дымкой, легким маревом, что рассеется под лучами утреннего солнца. Неподвижная, она пропустила цутиноко сквозь себя, и ни звука, кроме топота ёкая, слышно не было – по крайней мере для тех, кто слышит ушами. Те же, кто воспринимал чувствами мир нематериальный, мог вздрогнуть от испуганного, высокого и протяжного визга девушки.
  Когда чудовище пролетело мимо, легкий туман на том месте, где стояла хрупкая фигурка девушки, сгустился, став подобен той серости, что опускается перед закатом на горные лощины. Он клубился и плотнел, пока не вернулся в облик названной Касуми, выглядящей непривычно сосредоточенно и решительно.

  Коротко оглядев поле боя, изгнанница сокрушенно помотала головой и, обреченно вздохнув, начала плести новое оммёдо. Но если до этого чары, вызываемые ей, проявлялись практически сразу же, то теперь она не спешила взывать к Искусству Границ, неспешно кружа в неком подобии змеиного танца, медленного и плавного, гипнотизирующего неторопливыми исполненными скрытой силы движениями. В унисон с корпусом двигались и руки, похожие сейчас на двух гадюк, выползших по зову трубочки заклинателя.
  Странница не любила лишать жизни кого бы то ни было, но иногда это было необходимо. Цутиноко, хоть и был ёкаем, по природе своей был ближе к животному, и не смог понять все те уговоры, что могла бы озвучить изгнанница. Он был сродни волку, что столь же опасен для одиноких путников. Ведь исходящая угроза не делает зверя плохим, равно как и неумение понимать слова просьбы не делает его злым. А значит, нет беды в том, что жертва сопротивляется так, как умеет – это и есть естественный ход вещей.
  Видя, что воины не отпускают чудище от себя, девушка решила не просто призвать разрушительные силы, открытые для нее, но сделать это максимально фатально и сильно – зачем терзать врага мучением десятка ран, когда можно покончить с ним одним ударом? Она планировала воззвать к текущей багряной крови и обнаженной глиняной плоти, молочным костям ёкая, и заставить его рану вмиг разрастись, расшириться словно голодная пасть, и навек успокоить цукиноко, давая его душе шанс на новое, более разумное воплощение.

Индзя с легкостью ушел от удара хвоста - но вот в ответ ничего сделать с Цутиноко не удалось.
Его кожа была слишком крепкой - или удар слишком слабым.
Сюгендзя задумался, не настало ли время по-настоящему вложиться в атаку, риск еще не казался необходимым, ведь новые товарищи показали себя хорошими бойцами.

*кубы*

Акуме удалось защитить бугэйся от одной атакой: ценой очередной царапины (и весьма глубокой) на своих латах. Вот только самоуверенность Юрэй не спасла её от второго хлесткого удара хвостом – мечом-то она заблокировала, но тот прошёлся по рукам, оставив кровоточащие раны. Впрочем, ответный удар мечницы тоже достиг цели... но не попал в уже пробитую защиту ёкая, оставив очередную зазубрину на чешуйчатой броне Цутиноко.

Больше удалось сделать Касуми, которая, будучи в безопасности, сумела направить своё заклинание точно в рану, оставленную Юрэй – та начала расширяться, краснеть, и кровь из неё хлынула чёрным потоком, клубясь как дым.

Идзя продолжал ощупывать оборону противника: в этот раз удар тоже не нанёс существенного урона ящеру, но сюгендзя наконец понял, куда и как следует бить, чтобы нанести чудищу вред. А вот сюрикены Каге так и не могли взять заговоренную чешую ёкая – они отлетали один за другим, и скоро поляна уже "цвела" стальными цветками, так что если так продолжиться, элементарно двигаться по ней станет опасно.

Ну а само чудище не оставляло надежд вкусно пообедать душами странников: даже несмотря на полученные увечья, оно лишь разъярилось ещё больше и напало не только на Юрэй, но и на Касуми, видимо решив покончить с ним одним махом, как наиболее представляющих для неё опасность существ.

  Цукиноко никак не хочет умирать – сильный дух, гораздо сильнее плоти. Но и тело его тоже могучее, крепкое – серебристые рыбки тени и безо всякой крепости духа не причиняют ёкаю вреда. Да что там кунаи – сильные чары, сплетенные самой Касуми, с трудом рвут плоть, раздвигая крепкую, словно доспех даймё, чешую. Надо продолжать творить Плетение и не останавливаться ни на миг, потому что только ее силы да могучий клинок, направляемый своей волей – теперь изгнанница это видит четко – и рукой юной наивной девушки, способны причинить вред тому, кто решил попировать случайными путниками. Охотник сам должен стать жертвой, и как можно быстрее: обостренный нюх целительницы уловил запах первой человеческой крови.
  Дважды притопнув и сделав текучий шаг в сторону, странница упрямо склоняет голову, исподлобья глядя на беснующегося ёкая. Тело ее словно само собой продолжает двигаться в змеином танце, грациозном, неспешном и непрерывном, и подол юкаты шелестит, как листья на ветру. Перезванивают сережки в ушах и браслеты обнажившихся на тонких запястьях, где, если приглядеться, можно увидеть множество белесых ниточек шрамов. Яри воткнуто в землю рядом – материальное оружие бесполезно там, где судьбу решают слово и воля. Лишь изредка продолжающие двигаться пальцы касаются древка и вновь одергиваются от него – будто волшебница тянет из оружия силу.

  Ревет зверь, разворачивается лобастой рогатой головой, желая отомстить обидчице. Самое время отступить или снова обратиться в дымку, чтобы уцелеть. Но нельзя: дело даже не в том, что негоже прерывать ритуал – нет времени ни на что, кроме верного, выверенного удара. Веки полуприкрыты, и вокруг глаз мерцают медные тусклые искорки: Касуми понимает, что надо действовать предельно четко, став подвижной, как горный ручей. Она не может одновременно превращать слова в оружие и плести защитные чары, а значит, остается только надеяться на милость Богини и свою сноровку. Она все переживет, со всем справится – случись что, это будет не первая травма из тех, что загоняют в могилу незнакомых с Оммёдо исцеления, и наверняка не последняя.
  Странница продолжает покачиваться, не сходя с места. На сей раз оружием станет не Слово, но терпение и выдержка. И милостью Сиро-но Хеби они окажутся не худшй броней.

Чертов монстр. Юрэй должна справиться, а вот жрица, кажется, полностью сконцентрировалась на своей атаке. Акума ненавидел то, что ему опять приходится выбирать, кого из соратников защитить, но это было всё, на что он был способен, так что он не мог жаловаться.

Что же, похоже сегодня не тот день, когда Акума сможет сразить своего врага, но тот, где он сможет защитить друга. Такой итог нравился ему даже больше. Не думая ни секунды, он бросился на защиту Касуми, подставив клинок под удар зверя и уперевшись всем телом в землю. Этот удар казался слабее предыдущего, так что он должен справиться. Нужно было только устоять, а дальше они справится.

Сражение с монстром оказалось куда серьезнее, чем думала Юрэй. Девушка неудачно приняла удар и в итоге "поцарапалась" о хвост Цучиноко, но сейчас раны лишь немного щипали. Скосила глаза на четки. Посмотреть, что произошло с цветами. Ей не было на самом деле важно, что с ними – но и огорчать жрицу не хотелось. "Хотя она наверняка уже все забыла", – ярость отошла сама собой. Юрэй ощутила собственную слабость и общую бесполезность – выдохнутся столь быстро! Впрочем, взяв катану покрепче, она вновь двинулась в бой, готовясь принять на клинок любой удар Цучиноко.

Цутиноко отскочил назад, уходя от атак, сыпавшихся на него со всех сторон. Подобрался. И совершил грациозный в своей смертоносности прыжок прямо на Касуми. И несдобровать бы жрице в этот раз, поскольку заклинание бесплотности упорно не хотело плестись... но вырос перед ней Акума горой из стали, приняв удар на выставленное нодати. Зверь отступил, поднялся на задние лапы и уже готовился обрушить всю свою мощь на Акуму и стоявшую за ним Касуми, а заодно и Юрэй.

Но тут уже успела произнести слова изгнания жрица. Тело чудища обвили белые змеи, сжали, впились прозрачными клыками в плоть, подняв ёкая над землёй... и в следующее мгновение Цутиноко будто бы разорвало изнутри. Будь он обычным животным, отряд бы окатило фонтаном крови, а плоть разлетелась бы по всей поляне – но природа Цутиноко была иной, и потому его телу была уготована иная участь. Оно обратилось в густой чёрный туман и постепенно растворилось в воздухе, унесённое набежавшим ветерком. От него остались лишь пара чешуек.

Бой был трудным. Об этом красноречиво говорила и распаханная мощными лапами Цутиноко поляна, и засеянное поле сюрикенов Каге. И раны на некоторых из отряда. Но восходящее солнце светило всё ярче – а до замка Адзути оставалось всего ничего. Даже ёкай своим нападением только приблизил вас к нему.