Альтернативный Кёнигсберг | ходы игроков | Знак "Не туда"

Тебя выдавило в этот мир, как таблетку болеутоляющего из блистера. Ты не знаешь, все ли так ощущают себя, попав в этот океан тумана, который так и хочется назвать бескрайним. Вот только ты уже точно знаешь, что границы у него есть - черта города, незримая, но осязаемая. Несколько раз ты натыкалась на неё, когда пыталась найти... что? Выход? Свой особенный путь?

Что бы ты не искала, оно было не там. Хотя, может это всего лишь иллюзия, которая отгораживала тебя от правды? И всё равно, от этой границы веяло чем-то... Опасным. Неоформленно-опасным.

По крайней мере в самом городе тебе вроде бы ничего не угрожало. Разве что туман, настолько плотный, что с трудом можно было разглядеть дома с противоположной стороны улицы. Сколько ты уже бродишь здесь? Час? День? Год? Ты не знаешь. Не помнишь почти ничего из того, что было раньше - но точно знаешь, что это "раньше" было. Вдруг пришла в голову мысль, что, хотя время здесь потеряло счёт, ты совершенно точно уже слишком давно не спала. Следующим приходит осознание, что и не хочется. Никаких потребностей тела - кроме, может быть, лёгкого... голода? Тебе кажется, будто это чувство лёгкой пустоты внутри называется голодом, но уже не можешь сказать наверняка.

И ни одной живой души не видно. Пару раз ты замечала далёкие фигуры в тумане, но, стоило лишь окликнуть, они исчезали в белёсых клубах. Избегают тебя? Или просто привиделось?

Сплошные вопросы и никаких ответов.

Единственное, что можно сказать наверняка - так это то, что проложить свой собственный путь здесь будет, кажется, достаточно легко: других проторенных дорог здесь нет. Не в том смысле, что ямы и колдобины, всё та же старая немецкая брусчатка под ногами, нет. Никто не скажет тебе, куда идти и что делать.

Что бы ни случилось дальше, сейчас город к тебе пугающе безразличен.

Равнодушный город, бесчувственный туман, никак не реагирующая мостовая под ногами, безответные стены, слепохлухонемое окружение. Никакой реакции на неё. Но она – Я - - есть. Это точно. Я мыслю, следовательно – Я.

Я – есть, и, судя по смутному чувству, Я – была и раньше. Когда-то раньше назад, и буду когда-то потом вперед. Вперед двигаться, искать, ощущать, понимать, менять...

Новое – вернувшееся? – ощущение. Пустота, требующая заполнения. Голод? Потребность? В... в чем потребность? Нужно что-то, чем заполнится пустота. Что бы это могло быть? Есть ли другие потребности? Смутное чувство, что должны быть, но их не ощущалось... или?

Потребности тела? Тело, надо понять, что с ним. Прикоснуться к себе. Посмотреть на себя. Мне кажется, я знаю, как я должна выглядеть, но права ли я?
Сосредоточиться на ощущениях. На ощущениях себя.

С телом всё оказалось достаточно нормально, насколько ты сумела себя осознать. И, не смотря на то, что хлопок одной ладонью не просто получился, а получился достаточно звонким в окружавшей тебя тишине, ощущения, что ты достигла Просветления, не возникло. В общем, физически с тобой всё было хорошо и правильно.

А вот с принципом cogito ergo sum всё было не так просто. Сейчас ты действительно существовала потому, что осознавала себя, и осознавала себя, потому, что существовала, но... Были вопросы. Были... сомнения. Я мыслю, значит, существую, это верно. Но за ним встаёт с неизбежностью следующий вопрос.

Кто - Я?

Пожалуй, человек. Две руки, две ноги, два глаза. Носопырки на месте. Слышишь запахи, звуки, видишь цвета - разве что не так ярко из-за окружающего тумана. Чувствуешь кожей одежду, чуть царапающий красный кирпич стен, слегка влажную от всё того же тумана кору деревьев...

Но, кажется, это и всё. Ни кто ты такая, ни где твоё место в этом мире - ты попросту не знаешь. Ты осознала себя в этом городе, сидя на "грибочках"* какого-то уличном кафе.

Ты не знаешь, где твой дом. Как он выглядит. Твой ли он. Может быть, там есть вещи, которые могли бы дать ответ. Может быть, этого места вовсе не существует.

А может, и вовсе не стоит в это лезть. Ведь ты же из тех, кто идёт по дороге вперёд, а не обратно?

Туман, он все портит, приглушает звуки, стирает яркие краски. Все тусклое, сырое, расплывчатое. Такое ощущение, что он проник в мысли, затопил их, и теперь все, что когда-то было в памяти, заволокло какой-то мутью.
Он что-то прячет, этот туман, и он, кажется, повсюду.
Она бросает мысленно взгляд назад, пытаясь проследить свой путь от того кафе с грибочками. Долго ли она бродила, куда шла? Удастся ли его найти снова?
Вновь и вновь всплывала мысль о доме. Дом – это что-то важное, теплое, родное. Там, где ты ощущаешь себя на своем месте, безопасно, комфортно, уверенно. Или нет? Или дом был для нее лишь местом, где она обитает?
Она повторила вслух это слово, гулкое в тумане:
– Дооо-ммм! – как колокол.
Колокол – тоже будто что-то важное, когда звонят колокола, по ком звонит колокол.
Когда она слышала его? Слышала ли? Возможно, колокол приведет ее к дому?

Она вслушалась, ища похожий звук.
Может быть, она сама сумеет его воспроизвести? Надо найти палку и стукнуть... вот, хотя бы по столику. Или по ножке грибочка.
Отвлекшись на звук, она едва не забыла про то беспокоящее чувство, что только что отметила.
Потребность.
Голод.
Пустота, которую нужно заполнить чем-то.
Возможно, кафе ей поможет в этом.
Возможно, тут есть что-нибудь подходящее?

Память заискивала перед тобой, как услужливый лжец. Небольшое напряжение - конечно же, "Не спрашивай, по ком звонит колокол, ибо звонит он по тебе". Хемингуэй. Писатель. Ты знала, кто это, могла бы даже вспомнить его внешность. Без труда могла вообразить себе корабли, драконов, рыцарей, космический корабль. Помнила про грибочки. Знала, что такое кафе. Что такое "дом"...

Но никаких личных воспоминаний. Ни друзей. Ни врагов. Ни собственного имени. "Дом" перестал быть твоим домом. При себе - никаких вещей, которые могли бы подсказать тебе это.

И кафе - обезличнное. Пустое. Еды здесь нет, и не похоже, что когда-либо была. Засохшая горчица в соуснице. Салфетки - чистые - в салфетницах. Открытая, пустая касса. Никаких следов электричества. Солонка - соль в ней есть. Действительно солёная, но... Не вызывающая никаких мыслей. Желаний. Аппетита.

Словно набор из кукольного домика, игрушечный, ненастоящий, бессмысленный.

Обезличенный.

Твой голос звучит посреди всего этого на удивление неуместным. Неуютным. Одиноким.

Но вдруг вдалеке ты слышишь ответ. Короткий, обрывочный. Не сосчитать.

Но это точно.

Колокол.

Ощущение пустоты внутри будто расползалось наружу, захватывая и кафе без еды, и кассу без денег, и отсутствие смысла в чем-либо.
Она вновь попробовала соль, и не ощутила ничего, никаких ассоциаций, связей, толчков памяти.
Ничего своего – это показалось неправильным.
Она вновь взяла солонку, покрутила её со всех сторон, тщательно завернула в несколько салфеток и положила в карман.
Теперь у неё будет что-то.
Начало.
Символ того, что она осознала себя тут, в кафе.
Она побродила между столиков, пиная стулья, поискала табличку или вывеску. Почему нет еды? Если есть соль и засохшая горчица, значит, еда была когда-то? Это должно быть странным?
Она уже почти задумалась о том, куда могла деться еда, как услышала это.
Колокол.
Да!
Это для неё! Это ответ! это зов!
Она заторопилась навстречу этому звуку, поминутно воспроизводя его в памяти и сверяя чувство направления.
Запоминая дорогу, чтобы можно было потом вернуться обратно. Или никогда не возвращаться.

Прихватываешь солонку - самую обыкновенную, стеклянную, с железным дырявым колпачком. Внутри - соль каменная, поваренная. Ты помнишь, как выглядели пакеты, что продавались в магазинах. Зачем она тебе? Сама не можешь ответить. Может для того, чтобы в этом новом мире появилось хоть что-нибудь по-настоящему твоё?

По крайней мере, это имеет смысл. И придаёт чуть больше уверенности.

Идёшь вперёд, туда, к звону колокола. Идёшь уверенно и быстро, как, кажется, ходила много раз до этого. Брусчатка словно сама ложится под ноги, услужливо выкладывая тропу...

Ровно до того момента, как ты вдруг останавливаешься. Где-то в районе десятого позвонка спряталась мысль о том, что, если бы не проклятый туман, что упал так внезапно, глазами ты бы увидела колокольную башню и поняла, с какой стороны доносился звон. Но сейчас... Ты оказалась на распутье, почти утопая в этом тумане, не зная, куда именно идти.

Был ли это колокол с Острова, и, если да, то какой - тот, что в рыбной деревне или из Кафедрального собора? Или колокол храма Христа Спасителя на Площади? Может быть колокол кукольного театра - последнего, что осталось нетронутым на Пустыре?

Стоишь, чтобы сделать свой выбор. Дорога, которую ты силилась запомнить, оказалась съедена туманом, хотя ещё секунду назад ты так уверенно по ней шла.

Что же изменилось? И куда дальше идти?

Один другой, третий – колокола всплывали невнятным эхом, обманывая и предлагая себя.
Туман влажной белесой сырость обволакивал и лгал, украв дорогу прямо из-под ног.
Она остановилась, закрыла глаза. Зачем смотреть, если все равно ничего не видно.
Она была уверена, что туман, хихикая, знает, что она запуталась в нем. Радуется, молчаливо укутывая своими объятиями. Но если он узнает, что она не смотрит, возможно, ему будет уже не так интересно с ней играть в эти игры.

Итак, она остановилась.
Колокола, один за другим. Что они говорят ей? Она ведь что-то о них знала. Они прошелестели где-то рядом, намекнув о своей песне.
Кто из них о чем поет?
Она пробует придумать мелодию каждому, и сравнить с тем, что всплывает в памяти.
Колокол Кафедрального собора. О чем он может говорить? О суровом и строгом пуританском долге. О готических башнях и пыльной истории.
Рыбная деревня. Ремесленники, торговцы, фабрика, на работу, подъем, перезвон, купи-продай веселей.
Театр. Представление, скоморохи, печальные куклы, злой и жадный владелец театра, созывающий всех на представление.
Храм Христа-спасителя. Покаяние, умерщвление плоти, подставь другую щеку, распят за грехи.
Или нет?

Кафедральный. Могила Канта, Иммануила. Самый готический из всех готических соборов этого города. Самый большой орган - возможно, из всех. Здесь ты уже не уверена, но - большой. Когда-то давно:толпы туристов. И джаз-концерты примерно раз в год.
Огромная история.

Рыбная деревня. Опять туристы. Но когда-то - самостоятельный город, выросший на костях прусских племён.

Кукольный театр. Песня лохматого барда, толпы детей, аттракционы. Примыкающая художественная мастерская, "только для своих". И парк, что растёт прямо над немецким кладбищем.

Храм в центре города. Совсем новый, сверкает белым камнем и золотом. Нагло и надменно воздвигнутый вместо статуи великого вождя прошлого...

Который из них ответил тебе?

И тебе ли?

Она закрывает глаза.

Она слушает колокола в своей душе.
Их много, и каждый старается перезвонить другого. Каждый стремился быть услышанным, заглушить всё остальное.
Их гул вначале сливается в хаотический диссонанс, болезненно стучащий в висках, но затем ей начинает чудиться свой ритм, некая мелодия.
Возможно, не самая громкая, но в ней есть та гармония, которую она ищет.
Или не ищет.

Ведущая тема.
Куда она ведет?

Куда-то, где пел лохматый бард, терзающий хриповатую гитару. Где дети, пусть и слишком шумные, но искренние в своей короткой радости и быстрых слезах. Где в парке честная грусть разлита прямо под деревьями, и лишь колокол знает, что среди прочих нот у него есть и эта - для тех, кто имеет уши да услышит.

Пустошь. Огромные кованые ворота. Кукольный театр прямо за ними. Высокая часовая башня с циферблатом и стрелки, которые идут назад.

Далёкий, хриплый смех воронов.

И глаза. Глаза, которые смотрят на тебя из бушующего пламени, полные страха, боли и отчаяния. Он бежит к тебе, распадаясь на пепел и дым, бежит прочь от маленькой девочки, которая глядит на вас обоих с ненавистью. И пламя танцует вокруг неё под ритм, отбиваемый колоколом.

Худощавый мужчина вываливается за ограду - и девочка останавливается. Смотрит коротко тебе прямо в глаза. И затем, убедившись, что ты вполне осознала её силу, уходит прочь.

Опускаешь взгляд, чтобы увидеть, что на месте несчастного осталась лишь маленькая кукла с грустным бородатым лицом и пришитыми к рукам палитрой и кистью.

А под ней...

Вдруг сверкнул солнечным светом камень.

Янтарь.