История о культивации | ходы игроков | Ши Ган

Велика и могущественна империя Каминохикари. Есть ней и огромные города, где как говорят, люди ездят на самодвижных повозках (хотя как вообще повозка может ездить сама да без лошадей, врут наверное...). Есть и плодородные равнины, где трудятся, не покладая рук, земледельцы. А за бескрайним морем, говорят, лежит чудесный остров Кикинококу, родина Священного Императора.

Впрочем, какое особое дело до всех этих далёких и почти что сказочных земель жителям небольшой деревушки, затерявшейся где-то среди бескрайних лесов провинции Сеншинокен. Разве что языками почесать долгими зимними ночами о далёких и недоступных чудесах.

Да и остальному миру нет до вас никакого дела. Разве что раз в пять лет является посыльный господина Сеншин Мобая, чтобы собрать дань шкурами, да травами целебными. А вместе с ним приедут несколько торговцев, готовых менять всякое полезное. А с посыльным прибудет и главный праздник деревенский — Испытание.

Всякий селянин, достигший пятнадцати лет с момента последнего приезда должен пройти проверку наличия в нём таинственной внутренней силы. И если таковая обнаружится, то перед юнцом откроются небывалые перспективы, а деревня получит награду за то, что взрастила достойного вступить в внешний мир.

Иный ждут испытание с нетерпением, надеясь вырваться из круговорота деревенской жизни. Другие... тоже с нетерпением, ибо лишь прошедший испытание считается взрослым и может заводить семью и устраивать собственный дом. Эти судят трезво, помня, что вот уже сотню лет, как никто из деревни не смог стать на путь самосовершенствования. Воти Ган вовсю готовится к тому, чтобы когда-нибудь в будущем унаследовать кузню отца и стать отличным деревенским кузнецом.

И вот настал тот самый день. В деревне вдруг сделалось необыкновенно шумно и суетно. Прибыл караван, деревенская площадь превратилась в настоящий рынок, где все орут, торгуются и развлекаются как могут.

К вечеру, когда с важными делами было покончено. Господин Ван, посланник господина Сеншина, пожилой чиновник с усталым лицом человека, только что выдержавшего эпическую битву за дань с самими старостой (а это, надо признать, немалый подвиг), расположился на помосте. Перед ним выстроились с десяток ребят в возрасте от пятнадцати, до двадцати лет. Перед господином Ваном на специальном столике лежал крупный мутно-белый шар. Задача простая — дойти до шара и положить на него руку. И Сила должна проявиться.

Когда подошла его очередь, Ган спокойно подошел к столу, поклонился господину, как было положено, при этом ни шар ни сама процедура особо не волновали Ши Гана, его глаза жадно цеплялись за перстни на руках господина Вана, на толстую цепь, сплетенную из тончайшей проволоки, парня завораживали эти произведения искусства. Даже если кузница и перейдет ему, не допустите боги брат умрет или откажется от наследства - Гану всё равно придется латать горшки, подковывать лошадей, ковать кочерги и ухваты, хорошо если кому нож надо будет сделать, но в любом случае, заниматься тонкой работой ему будет недосуг. Отгоняя эти мысли и даже не глядя, юноша положил руку на шар, тот был холодный и гладкий, каким может быть только самый тонкий лет, но под руками не чувствовалось того ощущения скольжения которое появляется когда прикасаешься ко льду. эти ощущения полностью захватили внимание парня, он будто завороженный, медленно перевел свой взгляд на шар, молочные недра которого будто магнитом притягивали взгляд

пару мгновений ничего не происходило. Потом, вдруг, белый туман, впервые за вечер, всколыхнулся, двинулся, свернулся будто бы сам в себя, а шар стал полностью прозрачный, так что Ши сразу увидел и своё лицо, искажённое изгибом поверхности, и часть подушки, промявшейся, под весом шара.

— О! — во внезапно установившейся тишине негромкий голос господина Вана прозвучал подобно колоколу. — Назови своё имя, дитя!

Юноше с трудом удалось оторвать взгляд от завороживывшего его шара. Сперва запнувшись, парень с поклоном сказал:
- Ш-ши Ган, господин,- в голове начали роиться мысли о том что будет дальше, начали всплывать смутные обрывки рассказов стариков, какие-то легенды. Но Ган старался задавить эту сумятицу и внимательно слушать чиновника.

— Ши Ган... — голос господина Вана вучла вкрадчиво. — Конечно, это пустая формальность, но... я обязан спросить. Ши Ган, готов ли ты посвятить свою жизнь пути пяти совершенств? Осознаёшь ли опасности пути и принимаешь ли его добровольно?

- Да господин, это будет честь для меня!- выдохнул Ган, ещё раз поклонившись, как ему казалось , с достоинством.

Вечером праздновали. А как тут не праздновать, если сверх налогов за пять лет, возвращённых обратно, деревне неплохо приплатили. И это ещё не считая чести немалой — ведь в деревне нашёлся потенциальный совершенствующийся. А вдруг он не забудет место, откуда родом, бывает же и такое?...

После был долгий путь по лесам Сеншинокена. Они то днями не видели ни одного лица, то останавливались в деревнях, где проходило всё то, же что и в родной деревне Ши. Но всё же путь постепенно заканчивался и, по словам господина Вана они приближались замку господина Сеншин Мобая, где и должна была начаться новая судьба Ши.

«Внешний мир» захватил практически все внимание Ши Гана, потому что все что было дальше крайнего холма с которого ещё были видны дома деревни - было Для Гана в новинку - дальше он не заходил с друзьями. Радость новых открытий, своей исключительности и новых возможностей все же омрачилось иногда накатывающей на юноши тоской по родным, особенно по матери и её тёплым лепешкам только вынутым из печи. Но эти мыли приходили к нему лишь глубоким вечером - когда уже пора было ложиться спать или во время ужина. Или когда перебирал небогатые свои пожитки и зачем-то снова и снова принимался полировать свой молоточек.
Во время путешествия Ган даже попытался пару раз задать господину несколько вопросов господину Вану, про то что же именно ждёт его впереди, какая она - жизнь тех кто встал на путь совершенствования.

Очередной день клонился к вечеру. Господин Ван в очередной раз закончил рассуждения о том, как важно выбрать себе путь по душе и сколько культиваторов не смогло перешагнуть через первый порог от того, что путь их не соответствовал внутреннему устроению и начал прикидывать, удастся ли добраться до постоялого двора или проще расположиться на ночлег в лесу...

Как вдруг впереди послышался какой-то шум и крики. Караван остановился. На лице господина Вана отразилось лёгкое беспокойство, и он, велев Ши оставаться на месте, выпрыгнул из повозки и направился вперёд.

Изнывая от любопытства Ган всё же на осмелился ослушаться господина, но и просто сидеть и ждать было выше его сил и юноша решил взобраться на крышу повозки - что бы увидеть хоть чуть больше, из того что происходит в голову каравана.

Картина, открывшаяся сверху, выглядела безрадостной. Несколько упавших стволов перегораживали каравану путь вперёд. То же было и позади. Фигуры, закутанное в черное, выскакивали из кустов, в из руках блестели клинки. Ши увидел, как господин Ван словно лёгкую куклу небрежным жестом отбросил от себя одного из нападавших — отот застыл на земле кучей тряпья.

Внезапно, Ши увидел, как на опушке показался человек. Он, как и все, остальные разбойники быд закутан в тёмную одежду, но лицо, в отличие от прочих не было закутано тканью, его скрывала серебряная полумаска, закрывавшая верхнюю часть лица.

Внезапно Ши осознал, что человек в маске смотрит прямо на него. Время словно бы замедлило бег. Рот разбойника искривился в злобной усмешке. Он поднял руки и сложил пальцы в сложном жесте.

Мир исчез в вспышке света. Ши понял, что летит куда-то. Потом был удар и тьма.


...Пробуждение вышло не из приятных. Боль вкручивалась в затылок железным шурупом, из тех, что скрепляют балки дома. Да и всё тело болело, особенно отличилась левая рука. Наверное Ши бы заорал от режущей боли, но сил хватило лишь на непроизвольны сиплый сдавленный стон.

Кто это был? Что с ним случилось? эти вопросы сейчас были не важны да Ши Гана, единственное на что был сейчас способен сейчас Ган - это стонать, боль была невыносимой. Спустя какое то время боль может и не уменьшилась, но острота её пиков чувствовалась уже чуть меньше - у парня иногда получалось переместить боль из одной точки тела в другую, просто усилием воли и сосредоточением. Либо это было просто самовнушение. Юноша наконец-то рискнул открыть глаза что бы понять где он находится, и почему у него так нестерпимо болит левая рука.

Открыв глаза, Ган ничего не увидел. Несколько секунд казалось, что он ослеп. Но потом всё же зрение сфокусировалось и перед глазами в темноте проявились очертания древесных ветвей. Судя по всему он умудрился упасть в какой-то углубление, оставшееся после того, как корни рухнувшего от старости дерева выворотили изрядный кусок земли.

Между тем боль действительно стала отступать, лишь в левой руке продолжал упорно пульсировать болезненный комок. Впрочем быстрый осмотр, насколько позволяла темень, особых повреждений не заметил, рука выглядела нормально, не изгибалась под неестественными углами, не кровоточила. Может быть обошлось ушибом?

Темно. Значит пролежал он точно немало. Пытаясь не беспокоить руку, Ган принялся выбираться из ямы в которую его отбросил неизвестный в маске. Не зная сколько именно он провалялся без сознания и что сейчас происходит на дороге, Ган старался производить как можно меньше шума и не вставать в полный рост на краю ямы, что в осмотреться вокруг

Сориентировался Ган не сразу, понять, в какой стороне осталась дорога, было нелегко. Но всё же через ветви деревьев он смог заметить часть дороги... и там было пустою. По крайней мере в той части, которую удалось разглядеть. Пусто и тихо.

«Это ж сколько он пролежал, если на дороге никого нет?» недоумевал парень. Ему очень не хотелось остаться одному на ночной дороге, поэтому Ган кинулся к дороге, бешеною крутя головой по сторонам в поисках хоть кого-нибудь.
Но на дороге было пусто. Парень принялся осматриваться пытаясь понять что тут произошло, с какой стороны они приехали и куда все подевались? «Может мне все это приснилось или опоили чем? Надо проверить есть ли поваленные деревья!» судорожно думал парень, паника начинала зарождаться где-то в глубине разума.

Нет, поваленные деревья определённо были, Ган заметил стволы деревьев, оттащенные в сторону с дороги. А вот следов каравана действительно не наблюдалось. Словно растворился он в ночной тьме. Или... нападавшие, быть может, забрали всё с собой?

Впрочем... в лунном свете вдруг что-то блеснуло в придорожной канаве.

Недоумевая о том как мог караван исчезнуть без следа, не оставив даже следов на земле, Гам аккуратно подошел к канаве и стал осторожно спускаться вниз - ему было любопытно что же там блестит.

В канаве, присыпанный ломаными ветвями, лежал клинок. Очень знакомый клинок — эту рукоять, украшенную сложным плетением Ган наблюдал последние несколько дней — на поясе господина Вана. Меч был, случайно или нет, замаскирован очень даже неплохо — если бы не случайный лунный блик, вряд ли его кто-то нашёл бы.

Меч? Такой красоты Ган никогда не держал в руках, это вам не подковы со сковородками ковать - тут действительно талант нужен. Сняв накидку, Ган аккуратно завернул ценную вещь в ткань и закрепив за спиной, принялся думать в кукую сторону ему идти. Сориентировавшись парень наконец то зашагал вперед - нудно было дойти до постоялого двора, там то он наверняка сможет узнать судьбу из каравана и господина Вана. Что делать если он не найдёт его - парень даже не представлял и старался об этом даже не думать.

Ночью в лесу тихо не бывает. То дерево скрипнет, то заухает какая-то ночная птица. А то... в ночных звуках вдруг начинаешь слышать голоса. Кажется, что кто-то кричит вдали. Или шепчет совсем рядом. Взрослые говорили, что нельзя вслушиваться в ночные голоса лесных духов, а не то — заморочат тебя, заведут в чащу, нашлют панику... опасное дело — духов слушать...

— Шииии Гааан... — раздаллся вдруг отчётливый шёпот прямо над ухом. — Шииии Гааааан...

Кутаясь поплотнее в накидку и крепко вцепившись в меч завернутый в одну полу, Ши ещё больше ускорил шаг, пытаясь при этом не споткнуться на лесной дороге. Слушать ночные голоса было нельзя, особенно если они звали тебя по имени, кто знает какой яогуай положил на ночного путника глаз. Гану могло конечно повезти и это мог быть Хушэнь, но в такую удачу юноша не верил, да и откуда тигриному богу знать его имя?

Голос побормотал ещё немного да и стих. Остался только привычный шум ночного леса, в который тоже лучше было не вслушиваться, а то ночные духи — любители поморочить голову — могли запугать одинокого путника или даже сбить с дороги, заморочить, завести в дремучую чащу...

Однако же вскоре впереди показался проблеск света. И по мере того, как Ган двигался вперёд, свет становился всё явственнее — и вскоре парень уже мог различить очертания постоялого двора, освещённого светом фонарей — там даже столь поздней ночью кипела жизнь.

Увидев свет жилья, Ган уже собирался кинуться бежать, но опомнился и пошёл медленно, присматриваясь к людям и окружению постоялого двора - есть ли там кто из их каравана. Потому как заявиться туда среди ночи с мечом господина Вана. Он может и был избран, но одет то он до сих пор как ученик кузнечик, хоть и без фартука и перчаток, да и сажа с лица полностью отмыта. Но всё же парень решил поосторожничать.