[Cypher] Экспедиция 🌿 | ходы игроков | 🌿 Лор

Очень многое, начиная с города, мне хотелось бы продумать совместно с игроками: и где персонажи выросли, и чем дорожат там, и какие нынче угрозы этому всему.

Хотя у нас вообще не хоррор, мне очень нравится подход к созданию города из этой игры: ссылка, первые три пункта с поправкой на сеттинг.

Здесь черновик моих предложений по народам. Я пока не знаю, нужны вам такие подробности про них или нет. Если нет, могу убрать под капот.

Народы описаны в порядке распространённости в сеттинге игры, то есть в конкретный период в конкретной местности. Таким образом, даже если играть вы будете не за них, информация вам пригодится. Там у каждого народа есть черты, которые доводят соседей, но мне хотелось бы это использовать в смысле, что персонажи фыр-фыр, а игроки улыбнутся.

Если мои варианты вам не подойдут, это совершенно ок. Тогда смотрим, чем нет и как да, затем либо я предложу народ из менее распространённых в данной местности, либо вместе придумаем вообще новый и впишем в лор.

(!) Живые личности в игре чем-нибудь да будут отличаться от типового описания целого народа разом.

🌿 Уньцы


Поскольку игровые события происходят в их стране, на их земле, уньцы – наша точка референса. Они и есть то, упомянутое в проверке интереса, преобладающее lawful good население города и страны.

Представьте доброжелательных инопланетян (или достаточно милых андроидов из оптимистичной научной фантастики), вот они немножко такие.

Все блондины, все симпатичные, приветливые, улыбчивые, доброжелательные, старательные, добросовестные. Плохо понимают сарказм и иронию, лесть и юмор тоже не всегда. Вежливые. Мыслят союзами, а не конфликтами. Наверное, самые доверчивые их всех народов. Отзывчивые на личном уровне: если попросить помощи и поддержки, то вы скорее всего её получите.

Голос у них спокойный и размеренный, темп речи невысокий. Они верят во взаимопомощь: помоги другому, он потом поможет тебе. Стараются строить системы для существ, а не наоборот (но, учитывая особенности ниже, для других существ эти системы бывают настоящим испытанием). Не дружат с целями, которые требуют жертв (если понимают это). Ориентируются на общество, общество знает лучше.

Избегают плохих новостей для себя. Вплоть до того, что если ожидают увидеть их в послании, могут откладывать его, не читая. Им ясно, что у этого поведения бывают плохие последствия, но... Это примерно, как у нас с прокрастинацией.

Избегают сообщать плохие новости другим. Например, при переговорах избегают прямого отказа. Им неприятно вас огорчать и опечаливать. Отказать прямо требует от уньца прям собраться с внутренними силами, прям потратить их дофига. Им легче обмануть "да, конечно, мы ещё с вами свяжемся, и вы не пропадайте!", "ну что вы, мы же не сказали "нет", это не значит, что мы уже приняли окончательное решение", подвесить ситуацию (у других народов есть мнение, что для этого-то и существует уньская мега-бюрократия) или сослаться на третьи обстоятельства, что они-то вот хотят, но тот-то против или внезапно подкрался сезон дождей. "Мы надеемся, что в следующий раз у вас всё получится". Они надеются, но не обманывайтесь, будто они что-то сделают для этого. Скорее всего, нет.

Уньцы не сильны в импровизации, их зона комфорта – известное, привычное, традиционное, многократно испытанное. Они похожи на героев анекдота: "Задача вскипятить воду. Дано: блаблабла и чайник. Решение: налить воду, поставить на огонь. А теперь та же задача, но в чайнике уже есть вода. Решение: вылить воду, задача сведена к предыдущей".

Живут они примерно в 2.5 раза дольше людей, взрослеют тоже медленней, не стареют зримо, привыкли к благополучию своей цивилизации и в случае стресса или необычных событий, для которых не знают толковых процедур, зачастую реагируют неэффективно (на взгляд существ более находчивых). Однако, их упорство таково, что даже неэффективные методы приведут к успеху, если вообще могут туда привести и если времени достаточно.

Уньцы могут застревать в неэффективном ответе вместо того, чтобы поискать решение лучше, но "упорство и труд всё перетрут": делать, доделать и справиться. Более человеческому наблюдателю тут главное не беситься, ибо не поможет. Зато уньцы способны без нервов и нетерпения спокойно строить долгострои, хоть из поколения в поколения, и достраивать. Работу не бросят и делают её всегда на совесть. Что такое "скучная работа" уньцы не поймут, сколько ни пытайся им объяснить концепт. Кем-то движет "хочу", а ими движет общественное "необходимо", раз другим важно, другие рассчитывают на них! У них вообще хорошо отлажены процедуры, преемственность, надёжность. В личной жизни обходится без страстей, зато тоже надёжно, благополучно, предсказуемо и на всю жизнь.

Всё это касается чистых уньцев. При смешении с человеческой кровью картина становится интересней. (Например, у полукровки в себе самом может совмещаться вышеописанная уньская основательность и тот самый наблюдатель, который от неё на стенку лезет.) Правящее сословие также несколько отличается от своих подданных, но для игры вряд ли существенно как и почему.

Полезные иллюзии: у уньцев есть базовое убеждение, что мир всё равно доброжелателен, что всё будет хорошо, особенно с ними, потому что они-то всячески замечательные, с ними совершенно не за что быть плохо :)
Так что даже если их в жизни наступает тёмная полоса, они точно знают в глубине души, что это исключительно временно и, право, недоразумение. Не лишайте уньца этой иллюзии, он коллапсирует.

Слабости: уньской культуре не комфортно с темой смерти и вообще каких-то тяжёлых событий, нет умения проживать горе (ибо, в основном, всё радужно), но есть защитный механизм – уньцы не рассыпаются от страданий, они вытесняют темы, с которыми не справляются. То есть мрачные темы будут скорее всего в обществе обходиться стороной, даже попадать в слепое пятно.

Те, кто вынужденно сталкивается со смертью, полностью полагаются на адептов (в конкретном городе это адепты из обители Огня) и стражу, которые придут, заберут тело, утешат растерянных родственников, скажут правильные слова, проведут красивые церемонии и не дадут полезные иллюзии в обиду.

Примечание. Выше уньцы описаны как личности. Если рассматривать их как общество, то оно далеко не беспомощно. Это самое устойчивое общество среди пяти тут представленных. Когда в сеттинге говорят о цивилизации, то подразумевают УньОнг, уньскую цивилизацию, которая существовала ещё на заре человечества. (В мире есть при том намного более древние народы и цивилизации, но в данный сеттинг они не входят.) То есть уньцы давным-давно имеют дело с людьми. И тут уньская основательность работает не только на забавные ситуации, но и на пользу: очень многие задачи, с которыми каждое поколение людей встречается впервые, уньская цивилизация и конкретные её представители обычно решали уже не раз, если это касается повторяющихся мотивов в истории и человеческом поведении.

🌿 Анмориан

Ближайший сосед уньцев на восточном побережье. Иноземцев в свою страну не пускают. Вероятно, рассматривают уньские порты как торговый хаб, контактируют с остальным миром через них.

Долг превыше всего. Чёткость, аскетизм, идеалы служения господину. У них нет правителей из собственного народа, они повинуются "созданиям Океана", которые, не будучи млекопитающими, воспринимают человеческих мужчин и женщин в первую очередь сходно, как иной вид (может быть, как нам не столь очевидно, кошка перед нами или кот; и каков для нас вес этого различия среди прочих кошачьих свойств?). Так что в плане характера, поведения и воспитания мужчины и женщины анмориан будут более сходны между собой, чем это привычно для стороннего наблюдателя из иной культуры. По фенотипу анмориан также наиболее андрогинны из всех перечисленных народов, сюда подходит условно азиатская внешность.

Поскольку высшим идеалом является служение, для них вполне нормально и никогда не обзавестись семьёй, а всю жизнь посвятить своему делу и госпоже\господину. Это почётный уважаемый путь, нечто между военным и монашеским. Ни общество, ни сам человек не переживают, что у бедолаги личная жизнь не задалась, потому что анмориан уверены, будто душа проходит множество перерождений и постепенно набирается опыта. Более зрелые старшие души уже получили когда-то опыт семейного быта и любовных волнений, а теперь им интересно приобрести другой опыт. Так что всё понятно, закономерно, и сожалеть тут совершенно не о чем. Вся эта тема перерождений никак не доказана, если что, это традиционная вера.

Анмориан без семей живут среди коллег и сослуживцев, в своего рода общежитиях или казармах, в общих комнатах, на одной палубе и так далее. Тут можно представить что-то монастырское, но без индивидуальных келий. Если кому-то нужно побыть одному – ушёл в медитацию либо на природу. При этом одиночество они переносят спокойно.

Если обзаводятся семьёй, то вы скорее всего таких не встретите в игре. Им не до путешествий и приключений, их долг другой. Молодые живут вместе с родителями, прародителями, прапра – всеми, кто живы – и знают, что когда состарятся, их дети так же позаботятся о них.

В любом случае, жизнь анмориан проходит всегда на виду у других; сундуков с богатствами, невероятного количества имущества и прочего вещизма вы у них скорее всего не найдёте. У анмориан, которых вы встретите, всё имущество может поместиться в заплечном мешке. Тут они сильно отличаются от привычного нам общества потребления. Заманить их какой-то блестящей статусной вещью будет сложно. Только не путайте, пожалуйста, с бедностью. У них есть всё, что им необходимо, и этого им достаточно. Те вещи, которыми они пользуются, в хорошем состоянии, хорошего качества, некоторые передаются из поколения в поколение, и к ним относятся не как к старью, а с теплом и уважением – чем больше эти вещи "прожили" и поработали, тем больше к ним уважения, как к старикам. Их и завернут в красивый платочек, и платочек этот будут складывать не как-нибудь, а особым образом, всегда одинаково, учить этому детей.

Многие вещи, даже если они постоянно в ходу, очень хорошо сохраняются в силу такого бережного отношения. Некоторые могут оказаться вовсе древней реликвией и\или настолько тонкой работой великого мастера (и при этом принадлежать самому простому и неказистому человеку), что их стоимость у коллекционеров и знатоков иных стран на самом деле очень и очень велика, но владельца предложения о продаже не интересуют. Он своих чувств не выдаст, но по правде ему дурно от мысли, что вот эта родная вещь останется на чужбине, попадёт в руки тех, кто ничего про неё не поймёт, кто будет ею похваляться – как если бы чужак вошёл в дом, расселся и закинул ногу в грязном сапоге на домашний алтарь.

Анмориан обычно не гонятся за новым. Возможно, отчасти это объясняется тем, что при покровительстве могущественных "созданий Океана" им не нужно так уж волноваться насчёт соседей.

На чужой земле, в чужой культуре, анмори как благородный газ в реакцию не вступает. То есть внутри своей головы он по-прежнему там, в своём мире и его философии. Его чаша полная, в неё не дольёшь. Освободить в ней хоть немного – чтобы анмори на это согласился – та ещё задача. Их непрошибаемость порою доводит другие народы до белого каления. Не уньцев, уньцы прелесть. Если гость прикидывается мебелью, они накроют его кружевной салфеточкой.

(!) Если вы хотите играть за это прекрасное непрошибаемое, то ваша задача как игрока помочь нам успешно выковыривать его из раковины, чтобы доставляло не только вам, но и всем со-игрокам.

Со смертью, как понятно по идее перерождений, у анмориан довольно спокойно. Никто туда не рвётся, но и прям такого страха, чтобы невозможно туда смотреть и прям бездна смотрит в ответ, у них нет. Страх меньшего масштаба вполне возможен (страх именно смерти или страх ранений, увечий, страх потерять кого-то другого), но тогда есть привычка отважно смотреть ему в глаза и шагать насквозь.

Анмориан немного "вещи в себе", поэтому я не хочу разрушать их загадочность, открыто описывая их полезные иллюзии и слабости. Если кто-то выберет играть за анмори, тогда.

Правильно будет: "анмориан" (мн.ч.), "анмори" (ед.ч.).

🌿 Серафимсен и арелим

Эти люди могут происходить из двух разных стран. Одна из них под названием Кирату – ближайший сосед уньцев на западном побережье. Люди оттуда предпочитают называть себя "арелим". Вторая страна, Земля Святого, расположена севернее*, в глубине суши, вдали от морей-океанов и не имеет общей границы с УньОнгом. Люди оттуда предпочитают называть себя "серафимсен". Тех и других стороннему наблюдателю проще различить по платью и обычаям, и чуть в меньшей степени по акценту, чем по фенотипу.

* Пусть слово "север" не вызывает у вас образ полярных шапок, это ещё далеко не тот север, просто севернее.

Люди и сеттинг Кирату ближе всего к традиционному европейскому фэнтези. Это патриархальная культура. Там в природе выражены четыре сезона, а не только сухой сезон и сезон дождей. Там не действуют тайные искусства (как мы в игре будем называть "магию" и всё подобное). Там есть монотеистическая религия и её пророки и святые, понятие греха, рай и ад, все дела. Легендарные исторические события коснулись их ещё меньше УньОнга (Кирату ещё дальше от них территориально).

Женщины (как серафимсен, так и арелим) не распускают волосы, обязательно убирают их в причёску или хотя бы косу, замужние вдобавок покрывают голову. У мужчин нынче приняты короткие волосы, что не характерно для всех прочих народов. Все прочие народы знают-верят, что длинные волосы полезны и как-то необходимы для контакта с миром, включая его тайную сторону. Если их остричь, что-то начинает идти не так. Для последователей тайных искусств это даже не суеверие, это действительно наносит серьёзный ущерб их возможностям.

Все серафимсен (и арелим) предпочитают тёмные цвета одежды, нередко чёрный. Чёрный у них не означает траура, это цвет благочестия.

Земля Святого – страна, в которой по всем сведениям начались легендарные исторические события и которая больше всех пострадала. Нынче она считается необитаемой. Вот оттуда вы встретите в УньОнге больше всего переселенцев. Эти люди потеряли свою страну. Многие из них надеялись через УньОнг добраться в Кирату, и уньцы были бы только за, но дальше по цепочке что-то не задалось (и почему же это?). Временное положение затянулось: с тех пор прошло около десятка лет, а многие серафмисен по-прежнему застряли на уньской земле.

Вероисповедание Земли Святого соотносится с религией Кирату примерно как ветви одного дерева. То есть для тех и других различия принципиальны до фанатизма, для стороннего наблюдателя – подъезд и парадная. Посему праздные разговоры о вере лучше ни с теми, ни с другими не заводить. Серьёзно, если вы когда-то наблюдали, как человек вроде вполне адекватен, а потом какая-то тема – и его не узнать, то вот так и случается.

Для обитателей Земли Святого не прошло даром соседство с матриархальной культурой Единства (только не говорите серафимсен об этом, тема чужого влияния для них заряжена не хуже религии). Так что среди переселенцев серафимсен, по счастью, нет большого конфликта с уньскими нравами в этом аспекте: женщины в Земле Святого законодательно не являлись имуществом отца или мужа и обладали (не во всех, впрочем, кантонах) некоторыми гражданскими правами, если замужние. А вот с нравами арелим это очень даже вразрез.

Встречаясь с переселенцами из Земли Святого имеет смысл присмотреться, как они себя ведут, потому что их общество всё же неоднородно и от группы к группе, от встречного к встречному всё может сильно различаться. Селяне из глубинки, как правило, будут более консервативны, чем горожане, но лучше судить от случая к случаю. Для большинства переселенцев остро стоит вопрос: "За что с нами это произошло?" Их поведение будет сильно зависеть от ответа, которого придерживается конкретная группа.

В Кирату успокаивают себя, объясняя, что на Землю Святого пала кара небесная именно за то, что жители поддались искушениям заблудших (толстый намёк на Единство) и прогневили Творца. В общем, они заслужили, а мы хорошие, мы всё делаем так, и поэтому с нами ничего не случится. Возможно, именно поэтому они и не спешат забирать переселенцев. Иррационально боятся, что если грешников добавить к праведникам, то там наверху обсчитаются и накажут не тех. В общем, ответ Кирату на легендарные исторические события = консерватизм набирает обороты.

Советы бывалого: с серафимсен, в целом, можно договориться и надёжно сотрудничать, главное не касаться трёх тем – и не вестись на провокации, даже если сам серафимс будет пытаться по этим темам активно приседать вам на уши. Темы те самые: религия, облико морале и тот факт, что кто-либо (особенно Единство!) мог вообще повлиять на них.
Игнорируя этот совет, будьте готовы ко всему.

Полезные иллюзии: серафимсен и арелим могут в этом не признаваться или напротив открыто проповедовать, но все они так или иначе считают себя избранным народом. Даже те из них, кто не отдают себе в этом отчёт или отрекаются, всё равно что-то такое впитали с молоком матери, и оно никуда не девается. Если купировать ненужные проявления этой "мании величия", в ней легко черпать стойкость при жизненных испытаниях и неколебимое знание собственной ценности. Вера в замысел Творца означает, что вы не просто щепка в водовороте, а мир не ворох случайностей – за всем происходящим есть нечто большее, мир предначертан и предпет.

Слабости: те самые три темы, на которых многие арелим и серафимсен теряют объективность. Только ленивый не знает про эти три кнопки. В принципе, сами арелим не глупы, могли бы заметить очевидное и причесать свои триггеры. Но нет. Именно мы знаем, как правильно. Только нам ведом путь к спасению. Но нам тревожно, что кто-то думает не так, как мы. Мы не можем взять и отделить: окей, это наш путь, а это их путь, будем смотреть друг на друга приветливо. Нет, мы как та мама, которая лучше знает, когда сын замёрз, когда устал, а когда ему нужно надеть шапку. Если мы перестанем притязать на контроль над другими, на роль пастырей, то мы ведь кто? Не самый многочисленный и успешный народ, так по правде.
Вот от этой реальности мы и защищаемся вовсю.

🌿 Юни

Ближайший сосед на суше с севера. Следующая (после Земли Святого) страна на пути легендарных исторических событий. В ней вторжение захлебнулось, но обитателям это дорого обошлось. Причём, не то чтобы прочие страны им за это благодарны в той мере, в которой стоило бы. Так что для юни это выглядит, мягко говоря, несправедливо: защищая себя, мы защитили всех. И вроде понятно, что все нас не просили и соответственно нам не обязаны, но что за нафиг?

На самом деле история, как обычно, не столь чёрно-белая. Например, те же уньцы, которых только Единство и отделяло от легендарных исторических событий, ещё как просили-умоляли держаться и волновались, согласились принять переселенцев, даже посылали некоторую помощь – и для уньцев эта помощь выглядит великой и самоотверженной, добровольной жертвой. Но на деле толку от неё было настолько мало, что многие люди Единства восприняли её как "хуже чем ничего". Только редкие из них (юни, в основном, варятся в своей культуре, а тут необходимы большие знания о чужой) способны понять, что уньцы вообще не представляют себе войну по-настоящему. Не способны. С поправкой ещё на радужный быт уньской цивилизации, которая непривычна к жертвам вообще. Даже если бы УньОнг отправил всего десять воинов на помощь Единству, само осознание, что эти существа идут на верную смерть, работает для уньцев как увеличительное стекло. Десять превращаются в – подставьте своё слишком невыносимо огромное значение.

Людей Единства называют "юние" (ед.ч); "юни" (мн.ч). Они не коллективный разум, хотя у стороннего наблюдателя иногда возникает такое впечатление.

Все юнийские культуры матриархальны*. Каждая состоит из многих родов, нескольких каст. Ритуал супружества соединяет матриарха и её мужей, он имеет политическое значение и не используется в обычной жизни. К отношениям и любви юни относятся примерно как к природным ритмам и вдохновению. Народ они очень поэтичный и живой, ключевые образы, которые не надоедают им в творчестве и искусстве испокон веков: любовь, зов крови, воля судьбы, отношения с духами предков и миром таинств.

* По поводу матриархата, тут не вариант тёмных эльфов Сальваторе. Тут вариант наследования по материнской линии, и порою наследником становится мужчина. Но, в среднем, женщина будет чувствовать несколько большее давление общества состояться, стать опорой своему роду; для мужчины, если он не первый сын, более допустимо выбрать себе занятие, которое для рода не столь жизненноважно. Так что у юни мужчины бывают (не все!) игривей и спонтанней, а женщины, в среднем, суровей, даже если у неё образ ведуньи или заботливой матери. В юни всегда есть что-то хищное, во всяком случае, не прирученное; этого может быть мало и сколь угодно неочевидно, но есть.

Фенотип: индоевропейский микс, волосы тёмные, глаза могут быть серыми, голубыми, синими, даже фиолетового оттенка; у более знатных и древних родов кожа обычно светлее, у остальных более смуглая.

Статус в юнийском обществе даёт увеличение личного пространства; в детстве ни у кого нет собственных покоев, все на виду, но у статусных взрослых появляется возможность побыть наедине. (Праааавда, известная присказка юни: у стен есть уши. Иногда у стен есть глаза.)

В отличие от анмориан, юни не запираются в себе, как в крепости, они открыты взаимодействию, как дерево ветру и солнцу. У дерева очень глубокие корни. Между собой юни взаимодействуют в том числе этими корнями. И каково это – другим народам неведомо. Даже если бы чужеземец смог выглядеть, пахнуть, говорить и двигаться как юние, он бы никого из них не обманул.

Сквозного счёта времени у юни нет, оно параллельное, то есть у него множество точек отсчёта, все относительно каких-нибудь событий, связанных с живыми или ушедшими (так они называют умерших). Всё это величайшая головная боль для тех уньцев, например, кто пытаются связать события в одной относительной цепочке с событиями в другой для порядка. Юни, в свою очередь, недоумевают зачем.

Истинные имена умерших живыми не произносятся. Также духам не сообщают собственные истинные имена. Тема присутствия ушедших предков рядом, в том числе великих предков, мифических основателей рода, пронизывает всё юнийское бытие. Уньцы называют это "культом предков", арелим – нехорошими словами. Юни убеждены, что духи предков вполне реальны, есть даже специальная каста, которая в большом почёте и занимается тем, чтобы соприсутствие было живым на благо. Считается, что духи оберегают юни от врагов не-юни. В то же время у духов иные интересы, чем у живых, так что они стремятся живых перехитрить. Проще говоря, в отсутствие врагов не-юни, начинаются внутренние интриги.

Как можно понять, с такими верованиями – и тем более, если духи впрямь реальны – юни не испытывают экзистенциального ужаса перед смертью. В их культуре это такой опыт, который предки прошли, о котором у предков же можно узнать и подготовиться. Ценности жизни это не умаляет, потому что тело есть только в жизни, с его радостью, силой, горячей кровью и наслаждением. Юни очень любят свою (и чужую) телесность. Большинство духов так и не может смириться с утратой и, пока не забыты, пытаются обхитрить своих потомков, ищут лазейку вернуться в мир живых, урвать хоть мгновение. В общем, юни понятно, что после смерти существование есть, но это существование – взаимный договор: потомки тебя почитают и не забывают, но ты в обмен будь полезен, а пытаясь перехитрить, не отпугивай. Польза от тебя должна стоить риска, иначе связываться с тобой никто не станет. Такие дела.

Хоть юни живут не так долго, как уньцы, эти народы понимают друг друга в перспективе планирования. ("После нас хоть потоп" не про них.) Если бы ещё не юнийская комфортность со смертью при максимальной уньской некомфортности, они могли бы гораздо ближе сойтись. Но и так, как есть, уньцы испытывают к юни некоторую симпатию и завороженное притяжение. Вроде желания кролика подглядеть из-за стекла за змеёй: и близко, и волнует, и безопасно.

У юни к уньцам сейчас сложные чувства (см. выше про помощь в войне), и вообще переселенцев, оторванных от своей земли, в которую предки уходили поколениями, колбасит. Юни нужна своя почва, нехорошо им без неё. В чужой земле, даже если ничего иного не знала с рождения, их душа тоскует и зовёт их в дикую даль, к корням, какие бы ни были сложности, а всё-таки нужно туда, там есть чем дышать, там сердце поёт, там всё настоящее.

Отношения с другими переселенцами лучше, чем можно было бы ожидать. К облегчению уньцев и беспокойству арелим, юни не считают серафимсен причиной легендарных исторических событий. Если трения возникают, то за ними стоит что-то другое.

Советы бывалого: если в группе юни-переселенцев есть толковый лидер (обычно матриарх), которая организовала им на уровне "корней" какой-то социально-ритуальный громоотвод и достаточно глубокую почву хоть с каким-нибудь культом предков, то эти юни обычно вполне себе ок и на чилле. Вот они как раз: у нас свой путь, у вас свой. Иногда мы идём вместе, если есть на то воля судеб. Иногда мы друг другу любопытны, это приятно.

А вот если им не удалось наладить свои привычные ритмы и родовую организацию, тогда они могут плохо себя регулировать и быть непохожими на себя. Помочь им может контакт с вменяемой и устойчивой группой своих.

Полезные заблуждения: культ предков. Есть мнение, что для юни это не заблуждение, а реальность. Юние знает весь род, который за ним стоит. Представьте, если бы вы знали свою родословную до первого предка и даже имели возможность познакомиться с некоторыми из них, хотя бы на уровне ощущения их чувств и присутствия. Вот что-то меняется в мире, соседи паникуют и ждут конца света, а вы видите как древнее прорастает в грядущее, как вот этому храму пять тысяч лет, и он столь же спокойно простоит ещё пять тысяч. Единство было тогда и будет потом; сменялась власть, деньги, соседи, даже география, но мы и теперь во дворе того же храма разминаем в ступе лепестки тех же цветов, что и наши предки пять тысяч лет назад, так же проводим пальцем по оберегающим символам, вышитым на подоле, так же встречаем восход.

Слабости: оторванность от родной земли и своих, какова бы ни была её причина, вызывает желание вернуться на любых условиях. Без них ты сам не ты, не до конца. Какая-то коренная часть юни словно не принадлежит им самим, она есть только в контакте с родом и предками, в контакте с корнями, уходящими в глубь времён к самому началу. Там, на родной стороне, в них живёт сама земля, и каждое строение и путь они знают тысячей ладоней, касавшихся этих камней.