1896 — 1902
1311 — 1317 по румийскому календарю
Когда ты впервые показался перед матерью в новой лицейской форме и с сияющим от гордости лицом, что-то переменилось в ней. Так или иначе, твои устремления посвятить себя военному делу она с того момента поддерживала, хотя никогда и не высказывала этого вслух. Она была горда, что на избранной стезе ее сын делает успехи.
И действительно, ты делал успехи. Отчего-то особенно хорошо давалась тебе там математика и ты быстро стал любимчиком преподавателя. Он даже дал тебе второе имя - "Кемаль", что в переводе означает "совершенный". Так или иначе, тебе удавалось производить впечатление на учителей. Скучать тебе приходилось только по твоим старым друзьям из греческой глубинки - от них, однако, у тебя осталось весьма неплохое знание греческого языка.
Пролетели годы и ты окончил лицей. Следующим этапом стало военное училище в небольшой македонском городке Манастир. Это была неспокойная местность, часто терзаемая мелкими восстаниями и беспорядками среди обитающих вокруг славянских подданных империи, однако само училище было, пожалуй, самым передовым в стране. И касалось это не только преподавания, но и царившей здесь прогрессивной, почти открыто бросающей вызов существующим порядкам атмосферы. Проявлялось это в мелочах, в редкой мягкой критике тех или иных аспектов армии и флота, относительной открытости ко всему иностранному, просто готовность говорить о будущем.
Только сейчас это стало заметно тебе: подобное было бы почти немыслимо в Салониках. С ранних лет ты знал, что говорить подобные вещи вслух при посторонних просто не стоит. Потом узнал о государственных осведомителях, в числе которых может оказаться любой твой знакомый. И о том, что люди, на которых указывают доносят осведомители, часто просто пропадают без следа.
Тогда тебе подобное казалось просто нормальным положением вещей. Однако теперь ты узнавал, что так было не всегда - до воцарения Абдул-Хамида султаны шли по пути Танзимата ("упорядочивания"), реформ, призванных превратить Османскую империю в одну из европейских держав по сути и по духу, власть султана была ограничена парламентом-меджлисом, а каждому из его подданных гарантировались права на жизнь, достоинство и владение имуществом. Из эра Танзимата происходила и идея "османизма". Искренние сторонники нынешнего султана могли бы возразить, что хаос и многоголосье Танзимата привели к нестабильности в империи, к ее унижении в войнах с неверными. Они могли бы указать на то, что Абдул-Хамид установил в стране порядок, крепко стоящий уже два десятка лет. Сторонникам султана, однако, крайне редко приходилось публично доказывать свою позицию. Тем более, что в первый год твоей учебы в Манастире прогремела славная, пусть и во многом пустая победа над Грецией, которая продемонстрировала силу перестроенной Абдул-Хамидом империи.
Некоторое твои товарищи по учебе быстро познакомились с тобой достаточно близко, чтобы начать обсуждать политику. Здесь вообще любили обсуждать политику. И не слишком любили политику нынешнего султана. Тебе довелось сойтись с любящим поэзию (в том числе и запрещенную поэзию из вольной эры Танзимата) Омером Наджи, гордым и важным Исмаилом Энвером и увлеченным идеей открытого меджлиса Али Фетхи. В железной на первой взгляд строгости военного училища вы могли говорить на удивление открыто. Вы знали примерно, кто в училище является осведомителем, а знали также и то, что сам директор училища Риза-паша, уважаемый и неприкасаемый благодаря своей старой славе военный, покровительствует вольнодумству среди своих студентов, а потому при должной осторожности вам ничего не угрожает.
Три года ты провел в Манастире, получил звание сержанта, а затем поступил в Османскую военную академию в Константинополе, из которой уже должен был выпуститься лейтенантом с титулом -эфенди у своего имени. Лучшие же из студентов академии могли попасть на курсы генерального штаба, выпускники которых получали сразу же звание капитана, а также могли рассчитывать на принадлежность к армейской элите и быструю карьеру. Впрочем, ты должен был отметить, что атмосфера в Константинополе была куда более сдержанной, даже спертой. Открыто говорить о реформах здесь не смел никто. И уж совершенно немыслимыми казались шутки о султане, никогда не покидающем собственный дворец из страха покушений. Хотя все вы здесь знали, что он действительно покидает дворец исключительно ради пятничных молитв и короткий путь до мечети проходит окруженный небольшой армией телохранителей, буквально закрывающих его собственными телами.