Однажды на сервере Солнечной Империи произошел спор, который, в отличие от подавляющего большинства споров в интернете, прошел по платонически-идеальному сценарию – мне сказали один аргумент, который меня просто заткнул и все.
Несколько человек выдали тейк, что смерть это худшее, что вообще может случиться, на что я привела в примеры жуткие пытки, испытав которые, человек очень быстро согласится, что смерть это сравнительно неплохо. К моему удивлению, никого это не убедило. Было высказано, что пытки – это всего лишь способ принудить человека принять неправильное решение – все-таки, под пытками человек вполне может сказать и что небо зеленое, чтобы их прекратить. Мол, от великой боли люди испытывают когнитивное искажение – начинают считать, что было бы неплохо умереть, хотя это таки плохо. И что все люди, которые хотят умереть и которые совершают самоубийство – страдают вот от когнитивного искажения. Прямо так и сказали – “рационально выбрать смерть нельзя”.
Это меня очень сильно удивило – неужели действительно жизнь под вечными пытками лучше смерти? Я приводила в пример реальных людей все более и более незавидной судьбы, вроде взятых в сексуальное рабство детей, и на каждый пример получала тейки, что пока есть жизнь, есть надежда, и что даже такая незавидная судьба лучше несуществования. Что даже узники Холокоста не теряли надежды и, несмотря на статус жертвы в великой трагедии истории, держались за жизнь всеми силами. Что надо live forever or die trying.
Я очень сильно давила на один поинт – “вы не понимаете всего масштаба человеческого страдания, что вы не можете представить судьбу хуже смерти – это ваш недостаток воображения, а на самом деле для очень многих людей это реальность”.
И мне дали ответ, который поставил меня на место. “А может, ты точно так же не можешь представить весь масштаб человеческого счастья?”
В связи с этим вопрос – а что за когнитивное искажение это такое, которое заставляет считать несуществование чем-то кроме максимально плохой судьбы? И как выглядит весь масштаб человеческого счастья?
—
Одна запомнившаяся мне из детства книга – рассказ Джека Лондона “Любовь к жизни”. Главный герой переживает страшные лишения, дико страдает, под конец оказывается психологически травмированным. Но он все это превозмогает и выживает! Cheers?..
В фильме “Жизнь прекрасна” речь идет про еврея в нацистской Германии со всем, что это подразумевает. Главный герой идет на большие лишения, чтобы спасти своего сына от немецких солдат – ценой, в итоге, себя. Я полагаю, “прекрасная” жизнь должна была быть в первой комедийной части?.. Но в итоге она рассыпается бесполезно.
В “Робинзоне Крузо” главный герой, застряв на необитаемом острове, проводит сеанс аутопсихотерапии – записал плюсы и минусы своей ситуации в попытке убедить себя, что все не так плохо. В столбце с минусами были минусы, коих было много, и кои рисовали довольно безнадежную картину. В столбце с плюсами повторенная в нескольких разных формулировках одна и та же идея – “зато я не умер, все остальные с моего корабля умерли, а я нет”. Удовлетворенный, он заключил, что ему крайне повезло и его ситуация хороша.
“Божественная комедия” Данте – самая известная в массовой культуре репрезентация ада и рая. Ад прописан очень подробно, в животрепещущих деталях (хотя, ИМХО, все равно проигрывает в этом аду из UNSONG), а рай… ну, там короче просто много про то, насколько круто быть близко к Богу, и чем ближе ты к Богу, тем лучше, а когда ты вот прям совсем близко-близко к Богу, автор сдается и говорит, что дальше описать не может, все, слишком божественно, кто я такой, чтобы ограниченным человеческим языком описать благость Господа. Когда работа вызвала волнения масс грешников и повлияла на дискурс тогдашней церкви, все всегда крутилось вокруг “люди не грешат, потому что боятся Ада”, а не “люди не грешат, потому что желают Рая”. Описать такую страшную судьбу, что ты будешь готов на что угодно, лишь бы ее избежать – легко. А как бы выглядела обратная ситуация – настолько благостная, что ты будешь готов на что угодно, чтобы туда попасть? Я такой не видела.
Это общий рефрен, что в искусстве, что в вышеупомянутом споре, что в моем детском воспитании, что в любом количестве pers. comm. Когда надо обосновать, почему жизнь ценна и за нее стоит бороться, аргументы принимают одну и ту же форму. Показать на человека, который испытывает невероятные лишения и преодолевает великие испытания ради жизни, и сказать, что раз ради жизни человек готов
аж на это, то жизнь должно быть действительно очень ценная штука. Будь она чем-то меньше, чем величайшая ценность, все эти люди так за нее не держались бы, верно?
Не могу не заметить, что это исключительно аргумент от авторитета, ссылка на уверенность другого человека. И когда этот аргумент убеждает недостаточно, люди пытаются сделать его сильнее,
увеличивая количество страданий, которые люди терпят ради жизни. Никто не может показать мне конкретно, за что мы боремся. Никто не показывает прекрасной стороны жизни, все показывают ужасную и коряво рисуют перед ней приставку “не”. Никто не может ответить на вопрос, зачем стоит терпеть даже ушиб пальцем об комод. Люди и не такое терпели, значит, зачем-то надо. Trust me, bro.
И я искренне не понимаю, зачем. И никогда не понимала. Сейчас у меня есть причины, так или иначе крутящиеся вокруг обязанностей перед другими людьми – но если бы у меня была возможность исполнить эти обязанности по щелчку пальцев и исчезнуть, я не вижу причин этого не делать. Судя по всему, это невероятно нишевая позиция, что-то не так именно со мной. Что?
Нет, это не жалоба, что мне плохо или просьба помочь. Этот сентимент у меня сохранялся вне зависимости от того, насколько мне было в жизни хорошо или плохо, проблема намного более фундаментальная, чем кто-то из читающих может исправить.
И нет, это не глубочайшая депрессия. Объективно моя не настолько сильна, у многих аж до кататонии доводит, что из кровати вылезти не могут. У меня бывало и так, конечно, но большую часть времени все далеко не настолько плохо. Но даже в свои лучшие моменты я бы не смогла сформулировать ответ.
И нет, я не настолько страдаю по жизни, что у меня прям ад и “судьба хуже смерти”. В рейтинге объективного качества жизни я наверняка выше медианы. Явно я не живу хуже, чем узник Холокоста. Но я все равно не очень понимаю, какая судьба может быть
лучше смерти.
И нет, это не ангедония, что я буквально не испытываю ни от чего удовольствия. У меня была ангедония, я могу сравнить, большую часть времени ее у меня нет, я вполне способна испытывать удовольствие. Но даже тогда, это лишь удовлетворение потребности, которой у мертвого человека нет изначально – это не может быть причиной жить само по себе.
И все равно ни разу за всю свою жизнь, даже в самые счастливые моменты, даже до того, как на меня накинулись все психические тараканы – ни разу я не смогла бы искренне для себя сформулировать, а чем именно существование лучше несуществования. Не только для меня, а для кого угодно. Речь даже не об узниках Холокоста – даже в идеальном случае, когда никаких проблем, неудобств, боли, ничего плохого нет – это же в лучшем случае асимптотически приближается к несуществованию снизу по степени хорошести? Каким образом полное забвение, когда ничего не может произойти в принципе, когда у тебя нет никаких потребностей, которые могли бы остаться неудовлетворенными, никаких целей, которые могли бы остаться недостигнутыми, когда от тебя ничего не требуется, ты ничем не рискуешь, ничего не надо терпеть – как это может быть не буквально самое лучшее, что может произойти вообще? Если вы из тех, кто верит в какую-то судьбу после смерти, то тут еще можно начать думать, будет ли там лучше, чем здесь, но многие верят в полное забвение и… это должно быть плохо?
В моей жизни были периоды, когда я бы отказалась от предложения убить меня прямо сейчас. Одно возможное обоснование я осветила выше – абстрактное понимание, что пусть лично я и вижу в этом одни плюсы, высока вероятность, что я до сих пор чего-то не понимаю. Второе – что моя смерть плохо отразится на других людях так или иначе.
Аргумент “твои родители тебя любят, и им будет грустно, если ты умрешь” всегда казался мне очень странным. Предположительно, если родители тебя любят и им грустно от твоей смерти, то они видят твою смерть как что-то плохое. Но почему это что-то плохое? Если единственный аргумент против смерти звучит как “твоим родителям будет грустно, если ты умрешь” – то это закольцованная логика, твоим родителям грустно, потому что твоя смерть это плохо, а твоя смерть это плохо, потому что родителям будет грустно. А если есть какая-то другая причина, почему это плохо, то скажите эту самую причину лучше! Фраза “твоим родителям будет грустно” это тоже аргумент от авторитета – у нас есть причина ценить твою жизнь, но мы тебе ее не скажем, у тебя документов нет.
В один жаркий техасский вечер некая семья играла в домино на крыльце до тех пор, пока тесть не предложил съездить в Абилин отобедать. Жена сказала: «Звучит неплохо». Муж, несмотря на то, что поездка обещала быть долгой и жаркой, подумал, что надо бы подстроиться под других, и произнёс: «По-моему, неплохо; надеюсь, что и твоя мама не откажется». Тёща же ответила: «Конечно, поехали! Я не была в Абилине уже давно».
Дорога была жаркой, пыльной и долгой. Когда же они наконец приехали в кафетерий, еда оказалась невкусной. Спустя 4 часа они, измученные, вернулись домой.
Один из них произнёс неискренне: «Верно, неплохая была поездка?». Тёща на это сказала, что, на самом деле, она бы лучше осталась дома, но поехала, раз уж остальные трое были полны энтузиазма. Муж сказал: «Я был бы рад никуда не ездить, поехал лишь чтобы доставить остальным удовольствие». Жена произнесла: «А я поехала, рассчитывая на радость остальных. Надо было быть сумасшедшим, чтобы добровольно отправиться в эту поездку». Тесть ответил, что он предложил это лишь потому, что ему показалось, что остальным скучно.
И они сидели, ошеломлённые тем, что поехали в поездку, которой никто из них не хотел. Каждый из них предпочёл бы спокойно наслаждаться тем днём.Примерно так для меня выглядит вся риторика. Зачастую оно так сформулировано в самом прямом виде – “я живу ради тебя – а я живу ради тебя”, окей, то есть на самом деле происходящее не нужно вообще никому, просто все убеждены, что оно нужно собеседнику? Чисто чтобы убедиться, что я не заперта ни с кем в таком неадекватном равновесии – если кто-то из читающих, кто не хочет моей смерти, не хочет этого только из альтруистичного предположения, что ее не хочу я – лучше напишите мне.
—
Последней каплей, которая спровоцировала меня написать этот пост, была постоянная гложущая меня неискренность в общении. Споря с людьми о политике или этике, приходится фильтровать свою аргументацию через определенный слой притворства – говорить с точки зрения не того, что я на самом деле чувствую и ценю, а словно бы рассуждая о каком-то альтернативном мире, где после смерти люди попадают в ад. Потому что иначе я не могу заставить свою моральную интуицию действовать из предположения, что смерть это реально очень плохо. Это не делает мои аргументы невалидными – они все еще справедливы в мире, где смерть это плохо, и если вы живете в таком, то в нем я говорю правду. Я просто не до конца убеждена, что живу в таком мире. Если кто-то таки сможет меня убедить, то эта одна деталь ретроактивно сделает всю мою риторику справедливой.
Если у меня будет кнопка, которая уничтожит мир – что ж, я искренне не понимаю, почему ее не надо нажимать, звучит как легкое решение всех проблем без минусов, но я не буду. Потому что я понимаю, что все остальные будут резко против, и я не настолько горда, чтобы считать себя правее остального мира. Это далеко не первая вещь, которую я не понимаю, но “верю на слово” на основе социального свидетельства. И очень часто до меня все же, пусть и очень поздно, но доходит, что остальные были правы. Я допускаю, что и здесь дойдет.
Это отношение порой мешает мне и понимать художественные произведения. В “Могиле светлячков” героини страдают, испытывают лишения и невзгоды, и я им сопереживаю и хочу, чтобы они страдать перестали. Потом это и происходит – они умирают, и… вероятно, автор хочет, чтобы мне стало еще грустнее, но нет же! Страдания действительно прекратились! Все было плохо, но потом все закончилось хорошо! Вот если бы, как в “Любви к жизни”, все закончилось на том, что они остались навсегда травмированы опытом, и потом с этой травмой продолжают жить – то вот тогда это был бы трагичный конец произведения, но здесь же буквально все исправилось… Для меня это звучит как попытка сыграть на ценностях другой культуры. Как если бы моральная арка героя строилась вокруг великой трагедии – он узнал, что девушка, с которой он раньше спал, транс, и потому он теперь гей – я понимаю, что для каких-то других людей это выглядело бы как трагедия, но для меня оно таким бы не было, и лично со мной такая трагедия не резонирует.
—
На самом деле, я не совсем верно сказала ранее – я видела одно произведение, которое все же как-то но пытается показать, за что реально мы боремся, когда терпим лишения. Но об этом позже, этот пост и без того очень длинный.