["Кайдан"] | ходы игроков | ["Silencio_Mortal-4398"]: выжила

Хада. Щелчок - металл о металл. Звук настолько резкий и настолько чужеродный для беспамятного полуобморока-полусна, в котором твое сознание, как кажется, пребывало целую вечность, что ты невольно вздрагиваешь, мгновенно проснувшись. Не успеваешь ни поймать фокус на происходящем, ни даже понять, где ты и кто ты. Яркий свет бьет в лицо, мгновенно опаляет глаза даже сквозь сомкнутые веки, заставляет зажмуриться еще сильней.
- Ойе бейя дурмиенте, эспера.
Мужской голос - сбоку, совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. И короткий смешок, где-то за спиной, чуть дальше и ближе "к ногам", чем к "изголовью". Долю секунды спустя, понимаешь, что ты, во-первых, ничего не помнишь, во-вторых, лежишь, по ощущениям, на довольно мягком матрасе, с еще более мягкой подушкой под головой, да еще и будучи прикрытой легкой простыней, и, в-третьих, кто-то либо включил освещение в комнате - или где ты вообше находишься, либо включил фонарик.
- Левантате...
Шепчет - готова поклясться, что с ухмылкой - тот, второй, который сзади. Прихватив тебя за лодыжку прямо сквозь покрывало, слегка трясет.
- Ту аблас хиспаньоль, префиоса?
Снова тот, первый. И все, тишина. Только гудит где-то какой-то бытовой прибор - размеренно и тихо, да капает вода.
- Си о но?

  В момент пробуждения ото сна всякий может сослаться на то, что в первые секунды ничего не соображает и не понимает, где он находится, что происходит и вообще. Это нормально. Ненормально то, когда даже по прошествии большего времени осознание не приходит, и при этом ты чётко осознаешь, что сна уже ни водном глазу. Многие тогда пугаются, теряются, ударяются в панику. Я бы, наверное, тоже повела себя похожим образом., если бы знала, что это поможет. Но не знаю - потому, что ничего не помню.

  Хиспанская речь звучит одновременно и знакомо, и нет. Безусловно, не составляет труда определить, что это она, но чтобы говорить на ней худо или бедно, то этого мы себе позволить не можем. Так, кое-какие распространённые слова осели в памяти, иногда складываясь в целые словосочетания, но не более того. И ежели кто спросить, говорю ли я на хиспанском, я честно отвечу, что нет, ибо это убережёт от конфуза в случае, если собеседник вздумает дальше говорить только на этом языке. нужно быть честными с теми, кто может тебя не понять, или кого не понимаешь ты - тогда у вас куда больше шансов объясниться.

  - Но си, но. - сонным голосом и щурясь, бормочу в ответ, и одновременно с этим показываю двумя пальцами жест, что если и понимаю язык, на котором со мной пытаются говорить, то ровно настолько, насколько виден мизерный просвет между подушечками этих пальцев.

  А теперь время для первых тревожных мыслей касательно происходящего. В своей ли я постели или в чьей-то другой? И что может такого косвенного указать на положение вещей? Возможно, не лучшее время и общество, чтобы задавать вопросы, хотя бы потому, что и вопрос-то толком сформировать не получается - ответ на него должен же как-то прояснить ситуацию, но только если вопрос правильный.

  - Что-то стряслось? - говорю, медленно приподнимаясь на локте, а сама поражаюсь с того, что не смогла придумать ничего умнее и позаковыристее.

Хада. Небольшое и квадратное, четыре на четыре метра, плюс - два с половиной вверх, помещение, большую часть которого как раз и занимает та самая - придвинутая изголовьем к одной стенке и в равной мере отдаленная от боковых - кровать, на которой ты лежишь. Нейтрально-голубые, в мелкий белый цветочек, моющиеся обои, темно-бордовый паркет из искусственного дерева. Раздвинутые "щитом" ламели вертикальных жалюзи перекрывают пропитанное мраком окно слева, занавешенная нанизанными на бесчисленность нитей стекляшками шторных бус - арку двери справа. Лежит на крышке пластиковой прикроватной тумбочки - в цвет пола подобрана - прозрачная пластинка коммуникатора, мерно покачивает над головой искрящимися кристалликами куантарского стекла погасшая четырехлампочная люстра, гудит, ненавязчиво овевая окружение прохладой, молочно-белый "кирпич" сплит-блока, смонтированного точно по центру, но ближе к верхней границе, той стороны "зала", что расположена "в ногах".
- Хорошо.
Легко соглашается с тем, что ты его не понимаешь, тот человек, что говорил с тобой до. Высокий, плечистый, плотный почти до грузности - очевидно - хиспанец средних лет. Сидит на крепко сбитом табурете - не помнишь, где "прихожезалокухня" находится, но уверена, что он, табурет, принесен именно с нее - подперев спиной несущую конструкцию и уложив левую ногу на тумбу. В моднейших, лимонно-кислотных кроссовках от "JVR": с функцией самозатягивания, автоадаптацией к нагрузкам и системой кондиционирования стопы, антрацитовых спортивных штанах, чьи лампасы, выведенные тройкой полос, настолько белы, что, кажется, светятся сами собой, кроваво-красной толстовке с размашисто выведенным поперек груди: "VIDA ETERNA EN LA MUERTE", мерцающей голограммами дутой бронекуртке - вспыхивают призывно извивающиеся женские фигурки на плечах розовыми огоньками, вращаются вокруг рук раноцветные кольца с бесконечно зацикленными фразами в духе: "сегодня ты умрешь", "я твой бог", "por que eres tan marica", "帝国人喜欢肛交", "леденцы для всех", "хуле палишь, уебан", "吸我的年糕", "pruebas de resistencia vaginal gratuitas", "организую похороны", "tu madre se acuesta bien en la espalda de tu abuelo", "хочешь попробовать на вкус собственный глаз", "follando por el culo", "不要讀書，動物" и так далее, попыхивает голубыми черепами, мордами демонов и всякими мэнгу грудь, и скрывающей лицо шлем-маске, с выведенным на лбу, кажется просто "меловкой" под трафарет, символом в виде усеченного понизу полукруга, от которого отходят короткие шипы-лучи.
- Хотя, знаешь, ты ведь не первый день в Ренго - могла бы уже и выучить наш язык.
Улыбается, судя по тому, как морщится ткань балаклавы.
- Ладно, не бери в голову. И, да, стряслось.
Пару раз звонко щелкает напрочь зататуированными пальцами - аббревиатура "T|B|D|Q" и черепки на фалангах первых четырех, изображение крупного перстня на большом. И "кристаллический светильник" загорается, вмиг затопив окружение мягким, сильно смещенным в тепло-оранжевый спектр светом.
- Тут все память внезапно потеряли. Ну, кроме нас. Да, бывает и такое, представь.
Выключает свой "факел", убирает в карман.
- И вот ты только вдумайся - никто ничего не помнит, первый день нового времени, а одна корпогниль все равно отчего-то очень хочет, чтобы ты, именно ты, исчезла.
Посмеивается тот, что за лежаком, подоконник подпирая, стоит.
- Ну мы чего, вопросов нет - всегда рады помочь.
Вытянув из-за отворота курточного чуть замятую пачку сигарет - дешевые "Republica de la Felicidad" с синт-ватой, пропитанной всякими присадками, вообще без табака - потряхивает ею.
- Ты куришь, нет? Не будешь против, если я подымлю?
Грохочет что-то, металлически лязгнув, где-то там, в смежном помещении.
- Силенсио, мальдита сеа!
Полуобернувшись в сторону выхода, рявкает твой собеседник.
- Эн реалидад эстой хабландо аки!
Стихает все.
- Так вот, "Силенсио-Морталь Куатро-Трес-Нуэве-Очо"...
Дернув из-под фольги прямоугольничек спрессованной сигареты, пару мгновений постукивает фильтром по коленке.
- Память тебе стерло, но, может быть, перед тем, как я отпилю тебе голову моноструной, а мой товарищ все это заснимет для отчета, у тебя все же найдется, что нам рассказать?
Скользит взглядом по твоему телу, вместе с тем. От подбородка к плечу, едва прикрытому тонкой бретелей полупрозрачной ночнушки. И вниз, вдоль ключицы.
- Или что-то, чем ты сможешь с нами поделиться?
Закатав маску до самого носа, зажимает меж литых из нержавеющей стали зубов сигаретный фильтр, поджимает кончик "никотиновой палочки" ладонью. И та, затрещав, начинает тлеть.
- Что угодно, сеньорита. У нас вся ночь впереди.

  Звертелись, затрещали, закрутились шестёрёнки головного мозга. Хотя, этот эфвемизм давным-давно устарел - сейчас куда удобоваримее сравнить работу мыслительных процессов с чем-то из разряда вычислительно-цифровой сферы. Зашуршали пакеты данных, процедурно перебрасываясь между нейронными серверами... М-м, нет, про шестерёнки всё-таки как-то лучше. И да, кажется, я в своё время читала слишком много старинной литературы.

  Эта квартира. Она как-будто моя, а как-будто и не моя. Подсознание говорит, что не моя, потому что мне не очень нравится стиль. Сознание же говорит обратное, и ему я верю, потому что обстановка, тем не менее, удобная, и самое главное выбрано правильно - удобная кровать, хорошее освещение. Слишком хорошее, чтобы отчётливо видеть все детали присутствующей рядом компании. А она, скажем так, не из приятных.
  - Ну, я знаю язык программирования X-ell для работы с расчётными таблицами.
  И тут же понеслись образы - ячейка офиса, компьютер, стук клавиш, скрежет принтера, монотонный бубнёж соседей за тонкой гипсокартоновой перегородкой, трели коммуникаторов. Отчёты, таблицы, справки, документы - скучная работа, хотя и нужная. Нужная для кого-то там, далеко. Мне же она приносит деньги, прожиточный минимум, благодаря которому вот эти панели светятся, а постель остаётся тёплой. Быть может, будь у меня больше денег, я бы смогла позволить и что-то такое, что не позволило захаживать в мой дом плохо пахнущих и чуть менее плохо выглядящим мужчинам. Так, минуточку - это всё-таки мой дом?
  - Наверное, я была бы против курения в помещении...
  В стрессовой ситуации грешно отказываться от любых сигарет, даже плохих, за неимением других. Несколько лет назад я бросила курить, но сейчас, думаю, это не зачтётся, если выкурю одну-другую. И, тем не менее, предложенную сгарету кручу в руках, не торопясь подпаливать. А между тем есть все причины это сделать - в разговоре звучит что-то, относящееся к неминуемой гибели. Отпиливание головы моноструной - интересно, это быстро? Болезненно?
  - А это больно - пилить голову таким образом?
  Кажется, я сейчас не в состоянии отделять мысленные разговоры с самой собой от проговаривания их вслух, но уже понимаю, что сказанное наверняка вызовет смех. Впрочем, смех - это хорошо, он настраивает на позитив так или иначе. Меня хотя убить, непонятно кто, непонятно за что. Эти ребята выглядят как типичные головорезы (надо же, теперь и в буквальном смысле тоже), так что сказать, что дело пахнет криминалом - это ничего не сказать. У меня было предчувствие, что однажды ко мне нагрянут кто-то вроде таких ребят, но тогда требования представлялись другие, и уж точно не включали в себя убийство как гарант. Значит, имеет место быть какая-то чудовищная ошибка. Но раз эти ребята всё-таки здесь, так уверены в своём деле, а меня явно накачали какими-то амнезиаками, то, возможно, ошибки нет. Просто я ничего не помню. Глупая, очень глупая ситуация. Впрочем, могла быть и глупее.
  - Струной, голову. Выглядит как жестокий мстительный ритуал. Должно быть, я сделала что-то ужасное. Помнить бы ещё, что. Хотя, для истинного якудза делать подобное с простой девушкой довольно низко.
  Всё ещё не предпринимаю попыток попросить огоньку, но уже пробую натянуть на лицо хотя бы тень улыбки. Ну вот разве что тень и получается. А тем временем в дело включаются какие-то старые привычки, способности, и я замечаю на себе тесамые взгляды, которыми мужчины гложут красивую женщину. Ну или просто любую женщину, если они достаточно голодны. Впрочем, у меня никогда не было повода жаловаться на свою внешность, и дело тут даже не в скромности.
  - За ночь можно многое успеть. - скольжу в ответ взглядом по паху мужчины, и на сей раз у меня получается улыбнуться много шире и выразительнее, затем перевожу взгляд на его лицо, - Например, рассказать хотя бы в общих чертах, в чём мой косяк. Потому что это не выглядит как глупый розыгрыш, шутка-сюрприз, о которой я не просила, с навязыванием ролевой игры про одну бедную девушку и группу "плохих" парней. Хотя, ролевые игры я люблю. Но сейчас, кажется, точно не одна из них, и потому мне бы хотелось знать, за что мне такая кара.
  В действительности, нет никакого желания проводить последнюю ночь своей жизни в тесном контакте с какими-то бандюганами. Пусть хотя бы помоются для начала. Тут ведь есть душ... тут есть душ, да? Похоже, это всё-таки моя квартира.

Хада. Несколько секунд сверлит тебя абсолютно стеклянным взглядом хиспанец, когда вскользь упоминаешь о своем таланте впечатывать формулы в табличные ячейки так, чтобы суммы и проценты "сами" считались. А потом, хохотнув, цыкает.
- Ну это, блять, сейчас, конечно, очень важный навык. И...
Едва сдерживает смех в какой-то момент, прижав кулак к губам.
- Мьерда... Хас ойдо эсо?
Указывает на тебя пальцем, обращаясь к тому, "тыловому".
- Таблицы...
Встает с табурета, одергивает брюки.
- Таблицы, говоришь? И я - якудза?
Упирает руки в бедра, пожевывает нижнюю губу задумчиво.
- Якудза. С таблицами...
Снова смеяться начинает. Вторит ему напарник. Говорит, давясь хохотом.
- Лас таблас пуэден сер элаборадас, патрон... Си. Эрес де кара амарилья?..
Тяжело дыша, машет "патрон" товарищу - жест больше похож на "хватит", чем на отмашку к действию.
- Пор ке но дихисте ке трабахарас пара ла Якуса?.. Санта Муэрте, ке ноче эс эста?..
Выходит прочь в какой-то момент очевидный главарь, боком пройдя сквозь "завесу" из бусин, и оставив тебя наедине со своим вдруг начавшим сыпать фразочками на "хиспаньоль" спутником. Так и не ответил ни на то, собираются ли тебя казнить ритуально, ни на то, почему вообще, собственно, собираются.
- Так...
Возвращается буквально через полминуты, держа под мышкой портативный терминал-книжку.
- Слушай, а реально, без шуток, сможешь таблицу настроить так, чтоб я чисто из сообщений цифры копировал, вставлял, а оно само считалось? И чтоб, короче, в конце листа выводило общий приход за сегодня, и с других листов брало приходы за другие дни, и все это еще вместе считало?
Звучит, в целом, не особо заковыристо - вполне решаемая задача.
- А то знаешь, дырка-то у всех есть, а мозги, чтоб хуиту эту настроить - нет.
Даже больше сделать вариант - если сообщения с данными приходят в мессенджер, то скрипт-коды возможно настроить так, чтоб таблица значения "подтягивала" прямо оттуда.
- Я уже заебался на калькуляторе считать, и потом печатать.
Укладывает нетбук на тумбочку, снимает блокировку, палец к тап-площадке центрального локера створок прижав, откидывает крышку. Стандартная клавиатура: на всеобщем, с дублем на галактоне, управление через сенсорную мини-панель.
- Амиго, хаз ун поко де кафе.
Вновь не тебе, "оператору". Выходит тот, покивав - тоже в куртке яркой, толстовке, кедах. Даже брюки такие же, с маской вместе - только сложением посуше и ростом пониже.
- И, короче, смотри...
Прожимает кнопку питания, запуская устройство. Мигает экран, проступает строчкой загрузочной: "UOS "Mirage". Version 9.98 / Classic". "Мираж" в классической сборке, как и на процентах девяносто пяти всех "железок" в Республике.
- Я когда таблицу сохраняю, она, блять, цифры как-то ебануто меняет. Что это - не пойму.
Если стандартный скрипт-код - как вариант - случайно на ячейки "забиндил", то тогда он - скрипт, не мужик этот, будет автоматически высчитывать и выводить процентовку от совокупности параметров всей строки, например.
- Все нервы уже себе испортил - басуры, пидоры, сетевичку нашу приняли, а мне чего теперь, в сервис-центр идти?
Колышется поросшим сухостоем панорама прерий на дисплее. Иконки каких-то видеофайлов с "дефолтными" названиями, с десяток их, ссылки на музыку - причем, прямо на страницы в Ренгонете, несколько директорий: "Trabajo", "Despiece de animal", "Recetas", "Película animada", "Programa", "Enviar a Jose", "Nueva_Directoria_01", "Nueva_Directoria_02", "Nueva_Directoria_03", пара мессенджеров: "GUGU" и "NEKO-NETTO", видеопроигрыватель, называющийся просто и незатейливо: "玩家", системная панель понизу: звук, параметры отображения, сетевые подключения, и прочее. Плюс - он, один единственный обджект "X-Ell", по центру. "Calculo de beneficios" называется. Начинает играть музыка через динамики сама собой, когда загружается в память скрытый, но не закрытый "Standard sound player" от "Миража". Похоже, прошлый рабочий сеанс завершили не "по-человечески", а "закрою-ка я крышку, что может пойти не так".
- Вот он, сука.
Стучит ногтем по поверхности монитора, на него, тот самый обджект, указывая.
- Сможешь, а?

  Кажется, упоминание таблиц произвело маленький фурор во внезапном ночном коллективе. Смех смехом, но в какой-то момент выражения их лиц резко переменились, а вместе с этим и сама атмосфера. Нет, она не стала менее пугающей, но разве я боялась в тот момент? Быть может, сон ещё до конца не прошёл, либо смерть оказалась настолько же не страшна, как и представлялась раньше - самое жуткое тут предварительные мучения, а не сама кончина. Но вот о ней-то как раз и перестали говорить. Заговорили о чём-то другом, много всего сказали, из чего знакомыми была лишь пара слов. Эх, вот если бы тот парень-хиспанец не пропал без вести, может быть, я научилась бы мало-мальски понимать его родной язык, ведь он часто переходил на него в разговоре... Так, я помню кого-то из своих парней. Тех самых, да. И это тоже помню, уже хорошо. Но сейчас это не важно, потому что дело вновь принимает неожиданный оборот. А я изо всех сил пытаюсь проснуться и по возможности не упустить из внимания никакой детали. Но как же сильно бьёт в нос этот резкий запах, исходящий от мужчин. И натоптали, наверное.

  - Си. - отвечаю я на вопрос, касающийся буквально и жизни, и смерти, и моих профессиональных качеств, делая это на хиспанском не столько из какого-то умысла, сколько по подсознательному велению души, а оно в разговорах меня обычно не подводило.
  Ну вот, поменяли шило на мыло. Только что была возможность перед смертью потрахаться пусть и не с самыми приятными мужчинами (хотя, они были бы ещё ничего, если бы сходили в душ и оставили свои потные носки за дверью), а теперь вместо этого я буду заниматься... чёрт возьми, работой, да! Всю жизнь только и мечтала о том, чтобы протаращиться в экран, полный электронный бухгалтерии, несколько часов, а потом позволить себе накинуть удавку на шею (и вовсе не в рамках постельной ролевой игры)! Идеальный конец для офисного клерка. Сарказм? Сарказм. Впрочем, возможно, именно такие сны и видит мой начальник отдела время от времени. Но именно благодаря этому гаду я имею такой опыт, что тебе могут позвонить среди ночи и потребовать до утра разобраться с лютым косяком в таблице, который сделали сотрудники даже не твоего отдела. И хоть бы потом шоколадку принёс что ли, мерзавец, или кофе у автомата купил - за сверхурочные вообще молчу.
  Но сейчас наградой за ночную смену несоизмеримо выше, чем простая сладость или напиток. Угроза почувствовать удавку на шее всё ещё маячит перед глазами, но уже не так ярко, как экран предоставленного аппарата - отчего-то кажется, что вот он, мой шанс решить проблему. Я ни черта не поняла из того, что говорили на хиспанском, но когда этот мужик затараторил по-нормальному о проблемах с софтом, я прямо услышала этот нервно-отчаявшийся тон с оттенком надежды. Мерно киваю в ответ на каждый аргумент и разъяснение ситуации, отчасти просто так, отчасти из осознания, с чем предстоит работать. Тут уже даже дело не только в навыке, но и в имидже.
  - Поко кафе, пор фавор. - успеваю вбросить вслед за тем, как услышала фразу, перевод которой мне знаком лишь частично, но смысл угадывался полностью, - Кухня, эм-м... там...

  Ну, за работу. Отличный вид на заставке, к слову - буквально недавно видела стародревний фильм, там тоже были похожие пейзажи. Но некогда рассматривать природу. Первым же делом запускаю офисный дистрибутив, мельком бросив взгляд на другие иконки рабочего стола. "GUGU" - да уж, мы могли бы встретиться и при более приятных обстоятельствах. Или нет - наверняка этот парень груб в общении, ведёт себя похабно и пишет много грязных ругательств в каждом сообщении - таких отсеиваю сразу, деликатно и быстро. Но эти мысли, эти воспоминания как раз то, что мне нужно сейчас чтобы проснуться окончательно и настроиться на нужный лад. А мужицкий запах тем временем становится терпимее. Даже хочется закурить. Нет, нет, я ведь бросила несколько лет назад, не надо.

  - Нет, это не скрипт, это настроенный профиль структуры ячейки метаданных. Ты его когда закрываешь, он автоматически пересчитывает в предзаданную формулу. Да, типа скрипт, но программный по умолчанию. Меня на работе тоже эта хрень задалбывает, но... - вхожу в настройки профиля и неспешно, нарочно растягивая на минуту то, что делается за пять секунд, дабы мужчина всё увидел и понял, снимаю галочки с нужных опций, игнорирую всплывающее предупреждение, - На работе так делать нельзя, при первом же проколе быстро отучат, а при втором уволят сразу. В итоге все быстро привыкают, а потом даже дома под профилями работают. Тот, кто этот софт ставил, либо тоже из той же сферы, либо просто натыкал при установке лишнего. Ладно, это я уже отключила. Только теперь расширения файлов перебивать все надо, пересохранять под чистым профилем без пересчёта. Каждый файл открывать и переделывать. Документов много? Я могу это сделать быстро.

  Кажется, с кухни доносится запах кофе. Или это моё обоняние уже глючит? Ух, ну и попала, конечно. Может быть, пока буду заниматься рутинкой, под это дело и разузнаю, в чём же заключалась истинная причина визита. С компьютером это повезло просто, но обещанное ещё в самом начале из головы не выходит. Оно же и придаёт желания действовать.

  - Так, перенос данных из других приложений. Заходим сюда, меняем настройки. Выключить, выключить, здесь разрешить, да, да, принять изменения, "возможная опасность загрузке данных из сторонних...", да, принять изменения всё равно. Теперь смотри, можно хоть отсюда, хоть отсюда данные брать... вот, всё перенеслось. Но вот как раз насчёт профилей. Совмещённые данные не бьются, потому что каждая таблица в разной вкладке открывается. Ты можешь так: или перетягиваешь, или сюда жмёшь и сюда. Всё, теперь оно под одним профилем. Можно сделать так, чтобы оно все файлы под одним сразу открывало, но если вдруг ты захочешь считать в двух профилях, то это надо будет снова разбивать и собирать в группу по отдельности, так что лучше просто перетягивай по мере надобности. И вот смотри, теперь вот здесь и вот здесь у тебя смежная строчка. Оно будет коррелировать, здесь будет проходить сумма, а разница выноситься строчкой ниже. делай в этом месте всегда контрольный отступ, иначе оно будет на новую строку переноситься, и данные потекут туда, каша выйдет. Давай, чтобы не париться, пропишу тебе скрипт, чтобы оно после смежных расчётных строк само строку создавало пустую...

  Включение в работу поглощает всё моё внимание - привычка работает, профдеформация, не иначе. В этим минуты даже забываю о том, кто здесь кого напрягает, чувствую свою... не знаю, власть что ли. О да, повелительница таблиц, восседает в королевской ночнушке на троне с верными кабалерос подле, и строгих указом выносит вердикт криво составленным скриптам и формулам расчётов. И вовсе нет ничего в моей работе сверхъестественного - типовые методы упрощения и ускорения работы, много опыта, почерпнутого в сотрудничестве с коллегами по офису, немного личных фишек, о которых, однако, известно далеко не только мне. Но просто многое из этого уже зазубрено до автоматизма - чем раньше закончишь с отчётом, тем дольше будет обеденный перерыв, равно как и можно будет пораньше свалить с работы, что особенно критично в последний день перед выходными. Ах, сладкие выходные, вы стоите того, чтобы заниматься всей этой серой маетой.

  Уже вошла во вкус, так сказать, и дело приняло характер доведённого до автоматизма перестука по клавиатуре. Мерцает перемещающимися туда-сюда табло и значениями. На музыку внимания уже не обращаю - не привыкла осуждать чужие вкусы в этом плане, да и не сказать, чтобы какой-то шлак звучал. Моментами, пока пальцы делают своё дело и не нуждаются в особом контроле, ловлю себя на том, что поглядываю на мужчину, сидящему рядом и таращащемуся в экран. Следит, внимает каждому слову. Нет, я не забыла, кто он такой, кто все остальные, пришедшие с ним, и чем всё это может закончиться в итоге. Но против природы не попрёшь, и время от времени поёрзываю на стуле. Запах? Я уже почти не воспринимаю. Нормальный такой мужицкий запах. Возможно, у них был тяжёлый день, напряжённый и всё такое.

  - Ну так... - аккуратно начинаю разговор о насущном, улучив хороший момент, но продолжаю работать с таблицами, - Если что, могу оставить свой контакт для "GUGU". Ну... если вдруг...

  Если вдруг удастся пережить эту ночь. Если вдруг мои навыки заправского клерка окажутся куда ценнее, чем необходимость в заснятой на видео казни.

Хада. Помянув безвестно пропавшего - такое иногда случается, если ты занимаешься сбытом угнанных автомобилей в субурбии - почти пять сезонов назад Мигеля, приступаешь к тому, что умеешь делать если и не лучше всего в своей жизни, то - по крайней мере - на уровне неплохого специалиста: верстать таблицы, да. Двойной тап по “сенсору” - и ты дома, во всех смыслах.
- Вот тут запускаю, ввожу, потом сохраняю - и не сохраняется.
Пока несчастный пользователь продолжает жаловаться на своенравные программные средства, самоназначенный бариста утвердительно качает головой, когда просишь его об одолжении.
- То есть, как бы, оно сохраняется, я даже, систему, пута мадре, во всей этой хуйне вижу, но оно становится не таким, а как бы, ну, другим - как бы, на шаг увеличивается, везде одинаково, но цифры не те.
Смяв меж пальцев кончик тлеющей сигареты, откладывает ее в сторону, глядя то в монитор, на сетку злополучных “целюляс”, то на тебя.
- Профиль, значит? Я так и подумал. Ну, про эту, про формулу.
Кивает с серьезным видом. Кажется, даже без сарказма. Раскрываешь пока ниспадающие под курсором списки установок, оставляя пустоту квадратиков там, где еще совсем недавно красовались перевернутые треугольнички, сохраняешь “Profile 1”, меняешь надстройки одного единственного - того самого - обджекта. Быстро и просто.
- А потом, гляди, вот мне разные марикас…
Опять звенит посуда за порогом.
- Те ходи ла вида, гусанос! Транквило!
Стягивает маску, оказавшись - вот неожиданность - смуглокожим хиспанцем сезонов, может, ста двадцати - ста сорока на вид, давно и основательно небритым, бровастым и остроносым. Задумчиво почесывает щетину под подбородком, наблюдая за твоими манипуляциями с двумерными массивами данных. Себя, кстати, в отблесках-отражениях, тоже исподволь рассматриваешь - пусть и общими чертами, но сознание само достраивает "картинку".
- Ага. Предупреждение, так. И… Ага, вижу. И эти...
Волноваться начинает, когда упоминаешь "кашу" из "данных".
- Что, ло сиенто? Можешь еще раз показать, как этот, ну, отступ…
Но успокаивается, когда объясняешь, что скрипт - простенький набор базовых функций: “и”, “или”, “сложить”, “вычесть”, и так далее, собранных в околотиповой алгоритм - все будет делать сам, в том числе - создавать и отступать.
- Ловко ты это, да. Училась где-то? Я, типа, тоже не эступидо, ты не думай, просто, считай - до третьего курса в академии Кондо-Исихары доучился, на кафедре шагающей бронетехники, потом война, в танковых служил, а потом сама знаешь - хуй ты где устроишься в этом ебаном ДжерСи. Только, вот сюда… - Стучит костяшками кулака по мерцающему плечу. - И взяли.
Тоже избавившийся от балаклавы “оператор” - такой же “принципаль”, как и начальник его - приносит вам кружки. Плещется чернотой в белоснежно-фарфоровом плену кофе свежесваренный, исходит паром.
- Но энконтре асукар.
Забирает у него посуду “танкист”, ставит рядом с ноутом.
- Тодос, аделанте.
Взмахом руки отправляет подчиненного обратно во мрак кухнезалохожей. Отхлебывает обжигающего напитка.
- Оксака, неплохо.
Почти заканчиваешь настраивать “самосчет”. Похоже, твой новый знакомый ежедневно получает из разных источников столько демкредов, сколько все сотрудники вашего отдела - за три декады. Увидев, что все всюду "калькулируется", мягко, но настойчиво подтягивает поближе и разворачивает к себе устройство. Щелкает по клавишам некоторое время - с минуты две-три, не меньше - то и дело прикладываясь к кружке.
- Контакт?
Когда слышит про мессенджер, снова кивает.
- Да, кину тебе коннект. Сейчас.
И пусть экран повернут в сторону, но ты все равно видишь, что он как раз “социалку” эту и запускает.
- Перра... Тодо функсиона. Эсте милагро эс симпле.
Копирует что-то из переписки, вставляет в настроенный тобой обджект, меняя вкладки.
- Так.
Захлопнув терминал, поднимается.
- Ладно. Грасиас пор ла аюда, Азалия. Будем заканчивать, пожалуй.
Понимаешь, что по имени тебя назвал. Вытягивает из-за спины крупный, угловато литой из металла полуавтоматический пистолет. Черный, тяжелый даже на вид.
- Аманесер наступил, мозги всему миру выжгли. Пользоваться умеешь?
Ткнув стволом в потолок, тебе его демонстрирует.
- Утром будет полный пиздец - пригодится.
Забирает своего помощника от “RCC Electronics”, укладывает вместо него оружие.
- Спасибо за помощь.

  В бликах поверхности экрана отражаются лица, моё и тех, что в непосредственной близости. Ловлю себя за тем занятием, что пытаюсь, пока глазам нет необходимости следить за происходящим на мониторе, хорошенько рассмотреть и запомнить, кто как выглядит. Разумеется, пока на дисплее мелькают таблицы, а пальцы "беспорядочно" стучат по клавишам, истинное направление моих взглядов не поддаётся распознаванию. Но потом вдруг понимаю, что. в свете грядущего, пользы мне от этого никакой. Если эти люди пришли меня убить, то ничего не помешает им этого сделать. После этого, разумеется, никаких свидетельских показания я уже не дам ни полиции, ни кому-либо вообще. Но любопытство есть любопытство, и вскоре лица отпечатываются в моей памяти. Обычные ребята, хиспанцы - мне всегда были чужды расисткие предрассудки. Когда хиспанец заговорил о своём прошлом, о войне и нелёгком бытие, стало его искренне даль. Его и всё то общество, к которому он принадлежит. Мигель, он был... он был немного другим, но, в сущности, такой же, просто из немного другой сферы деятельности. Он никогда не скупился на подарки, но любила проводить с ним время я не за это. А теперь, глядя на цифры в столбцах и понимая, которые из них обозначают некую денежную сумму, становится ясно, что мешало ему быть скупым. Напрашивался томный вздох, исполненный лёгкой зависти и пустых мечтаний о жизни ещё более состоятельной и комфортной, нежели есть, но я его решительно отогнала. Моей маленькой жизни хватало тех забот и удовольствий, что уже имелись. Возможно, в ближайшем будущем первых теперь ещё и прибавится, но лишь бы они не пошли наперерез последним.

  - Большую часть из того, что я делаю, я научилась непосредственно на работе. В условиях периодических авралов, дотошного начальства, чтоб ему пусто было и незримо витающего в офисном пространстве, но вполне реального духа возможного увольнения учиться приходится очень быстро, на месте, в боевых условиях, если можно так сказать. - вновь возвращаю взгляд на экран, так как, несмотря на всю автоматику пальцев, без этого никак не обойтись, замечаю кое-что, о чём уже давно созрели хитрые мыслишки, но, дабы не искушать себя, решаю быть честной, - Смотри, вот в этом документе не бьётся итоговая сумма. Вернее, бьётся, мы всё правильно настроили, но... в общем, излишек получается, его никуда не приткнёшь. Если это имеет отношение к деньгам, то, кажется, кто-то оказывается в плюсе больше, нежели положено. Можно, конечно, пересчитать ещё разок, но, скажем так, я своим алгоритмам доверяю полностью.

  За всё время - ни единого бранного слова, от которого захотелось бы свернуть уши в трубочку. Никаких похабных намёков, телодвижений и скотского отношения - эти ребята были вовсе не теми, кем казались поначалу. Даже кофе хороший сделали. Может быть, в этом была моя собственная заслуга - умела располагать к себе людей, чего уж. Но тут, видимо, все карты совпали так, как только в кино и бывает. Главное, всегда быть начеку, и, чувствуя себя героиней остросюжетного фильма, помнить, что второго дубля не будет, а "съёмка" продолжается круглые сутки и изо дня в день, до самой смерти. Но вот об этом ещё предстояло поговорить отдельно.

  - Класс, прямо как в кино. - отвечаю, заворожённо, хотя и несколько сонно, глядя на пистолет, - Да, я умею с этим обращаться. На случай, если грядет что-то страшное. А оно, по всей видимости, грядет.

  Азалия. С таким именем можно жить, и жить неплохо. Но как же так вышло, что его я не помню, вернее, не помнила все эти часы, и вот только сейчас узнала, а как строить таблицы, прописывать формулы, да про полку с кофе на кухне и душевую - так это запросто? Какой-то очень выборочный амнезиак сработал, либо сработал не так. Не знаю, правда, не знаю. Но очень хочу узнать. И прямо сейчас прямо таки до мозга костей разбирает любопытство - когда состоится казнь? Благодарность за помощь звучит как то, словно эти люди сейчас соберутся и уйдут. Конечно, хорошо бы, если оно так случится, но...

  - Но куда же ты, амиго. - мне тяжеловато скрыть радость в связи с осознанием, что убивать меня сегодня не будут, но зато она отлично маскируется тёплой и томной улыбкой, направленной вслед уходящему мужчине, - После всего, что было и что мне сказали, я едва ли засну теперь спокойно.

  Тот человек, с которым мы просидели перед компьютером, и которому, собственно, я помогала со всей этой цифровой бухгалтерией разобраться, уходил последним, так что, наверное, только он и видел меня, обернувшись на оклик. И он мог видеть мою улыбку, мои глаза и руку, протянутую к груди в, казалось бы, безобидном жесте, но то только на первый взгляд.

  - "Что угодно, сеньорита. У нас вся ночь впереди". - цитирую ранее слышанную фразу, пленяя мужчину особым взглядом, а пальцы медленно и играючи расстёгивают пуговицу на вороте ночной рубашки, - А времени только третий час...

Азалия. Пару мгновений изучает тебя немигающим взглядом хиспанец. Пожимает плечами.
- Эста бьен.
Сбросив с себя куртку, перекидывает ее через руку, и выходит прочь.
- Мигель, тома а лос демас у баха а лос аутос. Ве аль альмасен, те алкансаре.
Лязгают амуницией, побрякивают металлом о металл люди, безжалостно топчась по персиковому ковру, о котором ты так некстати вспомнила.
- Санти, но тиенес суенте - ме эсперас эн "Флеча".
Хлопает входная дверь, стихает суета. "Патрон" же, успевший за это время не только куда-то деть верхнюю одежду, но и стянуть толстовку, оставшись в одной цветастой майкой с аппаликацией в виде двух борющихся не хуже заправских сумоистов ящериц, сует лицо сквозь завесу бус.
- У тебя эластико есть? Эстаньо?
Что то, что другое - хиспанские жаргонизмы, "эластик" и "жесть", которыми, за тягучесть и вид упаковки, называют самые обычные презервативы. И добавляет.
- Пойду, пыль дорог с себя смою, и вернусь.
Смыкаются нити, пощелкивая друг о друга, оставляя тебя наедине с самой собой.
- Начинай не засыпать без меня, я подтянусь.

  Небольшое недоумение, не столько в мыслях о своих поступках, сколько обо всём вообще. И довольная улыбка, когда хиспанец возвращается и справляется о вещах естественных и нужных.

  - Си. - и из всех трёх раз, что я произношу данное слово за всю ночь, это осмысленнее некуда.

  Всё боялась, что просьба сходить в душ прежде, чем заниматься всем остальным, вызовет недовольство в духе "ты считаешь меня и мой народ грязными собаками?!", но гость самолично разрешает эту проблему. А пока он это делает, подхожу к двери с намерением запереть изнутри, попутно бросая сокрушённые взгляды на перепачканное напольное покрытие. Не то что бы был велик шанс, что нагрянет кто-то ещё, но просто привычка - двери всегда надо за собой закрывать, особенно в тёмное время суток. Заодно осмотрю замок, постараюсь понять, каким образом эти парни вообще ко мне проникли. Но, наверное, это не важно, потому что сделали они это без грохота и разрухи, а потому хоть запирай, хоть не запирай - ничто не помешает им повторить трюк. Так или иначе, это просто привычка: пара лишних телодвижений, и дверь на замке, а в душе какой-никакой покой.

  При взгляде на мою кровать может создаться впечатление, что в этой квартира убеждённой холостячки (что, в сущности, верно, но есть нюанс). На самом деле, мне чертовски нравится развалиться на широкой плоскости, и потому то, что кажется односпальный диваном-кроватью, раздвигается и увеличивается по площади вдвое - схема стара как мир, но преимущества её очевидны. Когда я сильно устала или просто ленюсь, то не раздвигаю ложе, вполне довольствуясь одной половинкой - именно в таком виде меня и застали бандиты. Но настало время это изменить.

  Прежде, чем шум воды в душе стихает, я успеваю сделать все необходимые вещи. Главная из них - прибрать пистолет в укромное место под кроватью. Я уже знаю, сколько в нём патронов - вытащила магазин, проверила патронник, чтобы был пустым, вернула всё в исходное состояние и поставила на предохранитель, уложив само оружие в шуфлядку под изголовьем кровати так, чтобы иметь к нему наискорейший доступ. Зачем? Серьёзно, я не жду, что события начнут разворачиваться в духе остросюжетного боевика, но в то же время смотрела их слишком много, чтобы не дать себе пофантазировать вволю. Впрочем, с минуты на минуту моим фантазиям найдётся иная пища, и, что важнее, эти обретут воплощение в действительности.

  Мужчину, подходящего к моей кровати, я встречаю в соблазнительной позе,лежа на боку, лицом в его сторону, подперев голову рукой, а другую простирая вдоль талии. Ноги согнуты в коленях, одна выдвинута вперёд, а поверх них лежит край одеяла, оставляющий открытым только ступни и то, что выше линии пояса. Я мягко улыбаюсь, и мой взгляд, направленный на мужчину, тоже по-своему улыбается, дружелюбно и доверительно. И встречаю его следующими словами:

  - Должно быть, в твоей жизни немало было моментов, когда, возвращаясь к пристанищу, где не раз коротал ночь, ты находил его пустым, холодным. И некому было тебя ждать, некому сказать единственные тёплые слова за весь день, а, может быть, неделю или даже больше, проведённые в суматохе и трудах.

  Не о многом, что меня окружает, я питаю иллюзии, но некоторые из них питают меня. Задним умом я понимаю, что сейчас будет, и как оно будет, и что может быть потом. Но другая часть жаждет видеть во всём этом нечто более прекрасное, более сказочное, и оттого придающее и сил, и желания. И желания жить в том числе. Я давно и неизлечимо заражена фантазиями о прекрасном, и они делают меня счастливой. Но если удаётся заразить ими кого-то ещё, кто пусть на считанные часы или, в лучшем случае, дни будет рядом со мной, это сделает меня вдвое счастливее. Люди в этом мире давно разучились любить друг друга. Но я всё ещё умею. И я буду их любить.

  - Ты дома. Ven aquí. - и последняя фраза, одна из немногих, запомненных мной, звучит слишком хорошо даже для хиспанца.

Азалия. Поднявшись, теперь уже самолично преодолеваешь сотканную из бус преграду, и оказываешься в ней - залокухнехожей. Просторней, чем спальня, тоже с паркетом, тоже обои - только не в цветочек, а с силуэтиками носорогов. Слева "дорога" на площадку, за ней платяной шкаф с секцией под обувь и верхнюю одежду, за шкафом софа, у софы, перед окном, показывающим прекрасные виды на бетонную стену соседнего блока, обеденный стол, справа от стола холодильник, магнитиками облепленный, за ним плита - духовка и конфорки, у нее - разделочная тумба со встроенной раковиной, над которой нависает пара кухонных ящиков. А у тумбы, замыкая круг, виднеется дверь, ведущая в совмещенный санитарный узел. Еще пара табуреток под столом, перед ним - тот самый ковер, по которому малость потоптались, да, плюс - люстра в виде похожих на две салатницы полусфер, что соединены вместе хромированным ободом, замерший в углу диск дроида-уборщика. И все.
Подходишь когда ко входной двери, замечаешь, что она чуть приоткрыта, но сувальдный замок цел. Тянешь на себя рожок латунной ручки, защелкиваешь все. Так и правда спокойней.
Вернувшись в "секс-кабинку", как назвал вторую комнату твой один не самый дальновидный знакомый, раскладываешь кровать, проверяешь - на шестнадцать тупоносных патронов с пластмассовыми гильзами, не заряжен - и убираешь огнестрел, достаешь из вскрытой-начатой - такое мужчинам вообще показывать нельзя, эго ущемляется на раз - коробки пару-тройку плотных металлизированных квадратиков, опрессованных вокруг характерных кружочков.
Стихает плеск, но не шаги. Останавливается на пороге свежий и чистый "монострунщик", частично укутавшись в "токи" нитяной занавески, но все равно позволяя тебе - пусть и не в подробностях - рассмотреть все и вся: и мускулистые, покрытые татуировками и штекерами аугментарных разъемов руки, и крепкий, перечеркнутый поперек бурыми хлыстами страшных шрамов торс, и проступающий кубиками живот, и черные от "чернил" коленки, и матовый биопластик искуственных голеней и ступней. Лишь полотенцем, накинутым на бедра, прикрыт.
- Да, Аза, все так.
Улыбается, скользя взглядом по изгибам твоего тела.
- Хорошо, что сегодня, в первый день нового мира, хоть что-то в моей жизни, кажется, к лучшему поменяется.
И стоит тебе произнести финальную фразу-приглашение, а хиспанцу - потянуться к заткнутому краю полотенца, как помещение озаряет вспышка настолько колюче-всепроникающего, искристо-голубоватого света, зародившегося где-то там, позади фигуры стоящего в проходе мужчины, но за одно лишь мгновение поглотившего вообще вся и вся, что ты поневоле зажмуриваешься. Гаснет ослепительное сияние так резко, словно генерирующий его источник из сети выдергивают, оставляя после себя странный звон в ушах и ватную слабость в ногах.
- Эх-ха...
Произнеся загадочное слово, смертельно бледнеет "патрон" и, закатив глаза, валится наземь тряпичной куклой, просто сложившись под собственным весом и ощутимо стукнувшись скулой и лбом об пол.
- Аманесер, хомбре.
Невысокая, худощаво сложенная девушка - в дверной арке. Молодая хиспанка с коротко остриженными и выкрашенными в темно-зеленый - с отдельными мелированными в "нежно салатовый" прядями - волосами, изумрудными бровями и черными как смоль радужками глаз. В армейских полусапогах с туго стянутыми широкими лямками голенищами, темно-синем комбинезоне из грубой ткани, под которым надет плотный бадлон с высоким воротником. Сжимает в правой, укрытой тонкой, камуфляжно-песочного цвета перчаткой кисти странный пистолетоподобный предмет, представляющий собой цельнолитой из молочно-белого пластика пузатый корпус, с куцей "ствольной коробкой" и полированной линзой из мутно-голубого то ли стекла, то ли камня вместо условного дула.
- Ты - Азалия Лански, верно? Силенсио-Морталь-четыре-три-девять-восемь.
Фамилия - как и имя "до" - не ощущается чем-то чужеродным.
- Извини, что прервала ваше совокупление, но ты же в курсе, что эти ребята приехали сюда, чтобы тебя убить?
Потыкав носком сапога в ногу твоего несостоявшегося любовника, удостоверяется, что он в отключке.
- Ладно, ближе к делу. Мне нужен тот, кто их прислал. Малькольм Корвайзер, корпорат из "Синко Фармаси" - вы переписывались третьего числа прошлой декады. Ник в "ГуГу": "ТэддиБеар-шесть-шесть-шесть-шесть". Он опрометчиво отправил тебе адрес, а потом вы не договорились, и он удалил переписку.
Убрав синекаменный прибор за пояс, продолжает.
- Пожалуйста, попробуй вспомнить - это очень важно. Мне нужен только адрес.

  Сюжет закручивался со страшной силой. В действительности, если смотреть на происходящее через призму кино, то всё именно так и было. И хотя все мы знаем, что кину в реальной жизни истинное место отведено лишь на экране, иной раз оно и впрямь похоже на воплощение лихого сценария. И равно как то, что не всякий фильм имеет счастливый конец, не каждый захочет быть его главным героем.
  Что касается меня, то на главную роль я и не претендовала. Но вот на то, чтобы меня не трогали в плохом смысле этого слова, рассчитывала всегда и старалась поступать так, чтобы потом не было мучительно горько. Однако, то, что происходило сейчас, намекало на то, что как минимум в массовке я уже не значусь. Осталось понять, о чём вообще сюжет.

  Желания кричать и предаваться панике не возникло ни в первую секунду, ни в последующие. Если уж на то пошло, куда сильнее преобладало желание отругать очередного непрошеного гостя за разрушение планов на остаток ночи, но и этого я делать не собиралась.

  - Да... то есть, си... то есть, да, это я. - сдержанно пытаюсь ответить на хиспанском с учётом видимой национальности незнакомки, но потом каким-то крайним умом понимаю, что это не требуется, - Да, собирались, но потом передумали. Как и почему, лучше не спрашивай... но нет, это с сексом не связано.

  У меня самой куча вопросов. Но условия диктуют сперва дать людям то, чего она хотят, и только потом, если будет такая возможность, что-то да разузнать по части касающейся. У меня был шанс поговорить с мужчиной в постели, но эта женщина его нейтрализовала. Что же, нет ровным счётом никаких причин не выполнить её просьбу, но после, будь добра, прими эстафету, иначе эта ночь окажется безнадёжно испорченной.

  Сажусь на кровати, утягивая за собой покрывало и сразу же оборачивая его вокруг тела - пускай входить со стуком и по приглашению остальные разучились, но мне незачем уподобляться им и тоже забывать о нормах приличия. Рыться в компьютере бесполезно, раз уж переписка удалена в одностороннем порядке, а я не потрудилась сделать бэкап, потмоу как на тот момент совершенно не видела в этом смысла. Сейчас мой компьютер - это голова. И час назад она показала себя вполне работоспособной. Что же ты сможешь на этот раз? Окажется ли проблемой вспомнить один невзрачный адресок после того, как вспомнила весь свой опыт работы в офисе, пока мочила вещи с чужими таблицами?

  - Со мной что-то стряслось, память словно решето сделалось. Постараюсь вспомнить, конечно, но, может быть, раз у меня к самой себе сейчас доверия нет, посмотришь на моём компьютере? Вроде слышала, что даже удалённая переписка, если она в одностороннем порядке только потёрта, у другого буферизуется какое-то время.

Азалия. Меняешь положение тела с "призывно лежа" на "напряженно сидя", попутно отметив, что новая знакомая следит за каждым твоим движением - "фиксирует" то руку, скользнувшую мимо подушки, то собирающуюся складками у твоего бедра ткань, то освобождающиеся от покрывала участки матраса. Укутываешься, скрывая лишнее - всему свое время. Как драгоценный сосуд теперь, что наполнен знаниями, коих жаждет Вердепомовая Леди, и обернут в фуросики. И если по поводу наличия ценной информации еще могут быть какие-то сомнения, то вот насчет собственной бесценности их, конечно же, нет. Хотя бы потому, что у тебя не корпоративная медицинская страховка, а лечиться в "муниципалке" - себе дороже. К чему такие мысли? Хотя бы к тому, что, по ощущениям, люди просто так, ни с чего, память внезапно и полностью не теряют, это всегда является следствием чего-то нехорошего. Жесткой черепно-мозговой травмы, как вариант. Но прямо сейчас голова у тебя не болит, да и так, по ощущениям, ты, вроде бы, не бита, не резана и не колота.
- Не у тебя одной.
Это по поводу уничтоженных коварной забывчивостью сведений о пин-коде от твоей банковской карточки, с адресами похотливых корпоратов заодно, ага.
- Весь мир стерли, почти всех.
Сократив разделяющее вас расстояние на шаг, останавливается. Стекленеет на мгновение ее взгляд. Как если бы она смотрела не прямо перед собой, а считывала данные со встренных в сетчатку ретинальных вирт-мониторов.
- Но ты не переживай, человек твоих талантов быстро найдет общий язык с новыми хозяевами города.
Снова тычет ботинком в своего соотечественника, поддев лежащую плетью руку под локоть.
- Или не язык.
Пытаешься выудить из темных вод неведения, напрочь затопивших чертоги воспоминаний, хоть что-нибудь, что было бы связано с этим Корвайзером, который "Медвежонок". Неуловимая тонкость рассыпающихся даже при одной мысли о том, чтобы о них подумать, логических связей рвется, тает, становится ничем. С тем же успехом у тебя было бы возможно спросить, что ты знаешь, например, о каком-нибудь условном Хавьере Эрвендо с ником "СканкиСкорпио-шесть-девять-шесть-девять". Или о... Стоп. Хавьер. Этот "Тэдди", кажется, написал, что твой контакт ему как раз и дал этот самый хисп, "Хэви", с которым ты как-то "дружила". Неписанное правило сетевой охоты на яркие ощущения - не связываться с теми, кто уже связан с тобой, себе дороже выйдет. Потому, кажется, и отказала. Кажется, да. Плюс, вроде бы, ехать надо было куда-то далеко. Очень. В "Лес"? Да, точно. Адрес был в "Лесу". Какой-то скайскрепер. Уж не "Torre Gris del Viento del Norte" ли? Да как бы и правда он. И этаж, этаж какой-то запредельно-дикий. Двести двадцать четвертый. Точно! Да, точно. И апартаменты - то ли "двенадцать", то ли "ноль-один-два". Есть ли между ними какая-то значимая разница? Не знаешь. Но знаешь, что теперь знаешь то, что требует от тебя ночная гостья. Делишься тут же свежевосстановленным фрагментом, четко проговаривая как название гига-башни, так и всякие сопутствующие цифры.
- Спасибо.
Кивает тебе девушка.
- И вот тебе плата за помощь. Когда "цифраки" узнают, что случилось с их боссом, они тебя убьют.
"Цифраки". Кажется, так называют тех, кто как-то связан с Картелями. Которые, ну, те самые - про оптовую наркоторговлю, "human trafficking", отрезание голов на камеру, всякое такое.
- Но с полчаса еще есть - собирай, что можешь, и беги. Их тачки как раз у седьмого подъезда, так что выходи через другой.

  Не у меня одной память стёрли, значит. Не у меня одной. Но отчего-то такое чувство, что только у меня и больше ни у кого, и это чувство очень стойкое, потому что до сих пор кто угодно выглядит так, словно разбирается в происходящем. Кто угодно, кроме меня. Или это напускное? Я начинаю сердиться. Не так, чтобы это дошло до рукоприкладства, но так, как если бы пришёл наш дражайший главный менеджер и, взглянув на подготовленные к сдачи отчёты, попросил "для солидности" ввести две дополнительные строчки оглавления, которые заставят разлететься по разным углам таблицы все стеки, что кропотливо собирались два часа кряду. Плохо, что подобное дерьмо случается слишком часто, чтобы успевать вырабатывать к нему иммунитет. Хорошо, что вместо иммунитета я научилась делать постную мину и воздерживаться от любых попыток швырнуть в менеджера монитор.

  - Не одними талантами жив человек. - многозначительно произношу в ответ на слова незнакомки, и даже готова развить мысль ещё более многозначительным и философским эпитетом, но тут же понимаю, насколько это бессмысленно в отношении данной женщины, и, наверное, это тоже само по себе содержит некую мудрость.

  Но как бы ни обстояли дела на самом деле, а в собственной амнезии сомневаться не приходится. И попытки организма наверстать упущенное плохо сказываются на самочувствии. Потираю виски, попутно отвечая на вопросы одной половиной мозга, а другой рассуждая, что из вспомнившихся деталей может быть полезно и актуально лично для меня. Всё шло хорошо, даже слишком хорошо - взгляд невольно цепляется за мужское тело на полу, и оно всё ещё выглядит неплохо. Но так, как было полчаса назад, уже не будет. А, между тем, ночная гостья закончила свои дела и не забыла поблагодарить. Ага, пожалуйста.

  - "Цифраки" собирались меня убить с самого начала, но потом мне удалось убедить их этого не делать и даже некоторым образом расположить к себе. И всё было очень даже неплохо. - тихий, но полный усталости вздох разносится по комнате, - А потом приходишь ты, и всё снова плохо. Что же, спасибо. И, несмотря на всё это, почему-то тебе помогаю. Действительно, не стоит благодарности.

  Накатывает желание расплакаться, но в зале ожидания скопилось уже достаточно чувств, и желание пробить этой залётной крале голову услужливо подвигается на скамейке, уступая место за собой. Впрочем, впереди него ещё достаточно кандидатов.

  - Он мёртв или просто оглушён? - подхожу к телу хиспанца, но не слишком близко, осознавая потенциальный риск, - Куда бы я ни убежала, мне всё равно конец, тем более что я и бегать-то не умею. С моей работой и образом жизни, знаешь ли, не доводилось практиковаться. Так что, может быть, лучше уложишь меня рядом с ним, и пусть это выглядит так, будто ты нас двоих одновременно обезвредила? Если уж ты так хочешь выразить благодарность...

  Но информацию о том, где стоит машина с бандитами, и каким путём лучше всего смываться, всё равно запоминаю. На всякий случай. Ни одна мера предосторожности не является излишней.

Азалия. Встав с кровати, подшагиваешь к распростертому точно промеж матрасного края и порога мужчине. Лежит, умиротворенно прижавшись небритой щекой к полу, дышит. Не умер, значит. Улетучилось напряжение, разгладились черты, лучится умиротворенностью лицо, ну ни дать ни взять - просто спит.
- Ты, видимо, их плохо знаешь. Эти твари всегда берут кровью.
Это, очевидно, в оппозит к твоему утверждению о том, что именно с ее появлением все снова испортилось.
- Сначала трахнул бы, потом занулил.
С первой частью все не так плохо, со второй - уже посложней.
- Живой, чего ему будет?
Подтверждает следом то, что ты и сама успела понять.
- Просто все забыл.
И усмехается, когда предлагаешь провернуть с тобой ту же самую процедуру.
- Уверена? Смотри, эта штука...
Похлопывает по рукоятке заткнутого за ремень прибора.
- Она не просто отключает - это "мемория эверсорем", провоцирует наступление полной и частично необратимой амнезии.
В таком случае - с учетом того, в каком состоянии ты очнулась - возможно предположить, что это не первое твое с ним знакомство. Вот только ты не помнишь, чтобы тебя кто-то таким устройством "стирал". Это с одной стороны. С другой - а как бы ты это запомнила, если оно память, со слов "зеленой", как раз и стирает?
- Хочешь еще раз начать все с чистого листа - давай. Нет - могу просто вынести. Не в нули, конечно.

  - Твоя правда, знаю плохо. - смущённо, чуть виновато отворачиваюсь от тела и отхожу, - Но лучше бы не знала вообще. Каждый раз, оказываясь рядом с таким, испытываю в одном случае страх, в другом же чувство вины за то, что каким-то необъяснимым образом стала причиной, почему у них жизнь не задалась.

  Плохо знала и эта девушка Азалию. Не то что бы она сама сейчас располагала полной памятью о своём внутреннем мире, но уже как минимум в одном была точно уверена - страха перед смертью не испытывает. Испытывает беспокойство о муках при умерщвлении, но сам факт перехода в мир иной нисколечко не беспокоит. Напротив, даже чуточку интригует - а что там, после жизни? Понятия не имею, откуда такой интерес вообще взялся, но и удовлетворять его я не спешу. Будет день, и будет час, когда всё закончится, а приближать его специально желания нет, да и... грешно?

  - Мемория эвер... - пытаюсь повторить слово, которое едва ли запомню, но которое наверняка услышу ещё не раз в свете текущих событий, - Знаешь, как для человека, потерявшего память наравне со всеми, ты очень даже неплохо ориентируешься. Да и эти парни не сказать чтобы выглядели шибко растерянными. Должно быть, рядом оказалось что-то, что оперативно ввело в курс дела. Мне же такой роскоши не перепало, а потому много ли я потеряю, если...

  Тщательно подготовленный отчёт и внезапные правки в последний момент, прихоть менеджера-самодура, рушащая все формулы и таблицы, сводящая на нет всю работу и настроение её делать. В такие моменты всегда хотелось оказаться на месте того сотрудника, в чьей компентенции оказывалась часть отчёта, не затронутая правками или затронутая минимально. Азалии никогда такого шанса не выпадало, всегда приходилось всё переделывать с нуля, скрежеча зубами и в очередной раз представляя рабочий монитор, надетый как жабо на голову менеджера. А теперь, кажется, всё-таки представился. Но по-другому. Лучше.

  - Но знаешь...

  Следующие десять минут, получив молчаливое одобрение на эти действия от ночной гостьи, второпях одеваюсь и собираю вещи. Это не отправка на курорт, в долгожданный отпуск, это бегство, а потому соображаю я быстро, не задумываюсь над тем, какие туфли будут смотреться лучше всего под это пальто и шляпу. Я убегаю, возможно, навсегда, и решительно не знаю, что ждёт меня впереди. Для таких условий, конечно же, десяти минут мало, равно как и мало будет даже часа, но что-то всё равно надо взять, хоть как-то подготовиться. И, даже несмотря на всё это, несколько минут я собираюсь потратить на бесполезную, казалось бы, вещь, но иначе мысль о том, что именно её я не сделала, будет занозой сидеть в сознании и служить поводом укорять себя в том, что вот как раз этой-то мерой я погнушалась в спешке, а ведь она была так важна.

  
"Неизвестный ворвался через окно и оглушил амиго. Я не знаю, кто это, ему нужен был мой компьютер. У меня не было возможности воспользоваться оружием. Я не трогала амиго, но я испугалась, что вы всё равно решите, будто это всё моя вина, поэтому сбежала. Пожалуйста, не преследуйте меня, я ни в чём не виновата."

  Время вот-вот уйдёт, равно как и незнакомка, однако, я заканчиваю выводить последнюю букву на сенсорной панели холодильника, что стоит практически в центре основной комнаты. Сделанную надпись невозможно не заметить. Меня не смущает то, что женщина видит весь этот текст - напротив, пусть видит.

  - Ни на что не надеюсь, но пусть это послание останется здесь. Не против? - одежда на мне, и все необходимые вещи, какие удалось запихать в прогулочный рюкзак, в руке, - И напоследок три глупых, наверное, вопроса: как тебя зовут, где тебя искать в случае чего и... и нужно ли?

Азалия. Хмыкает вторженка, когда слышит рассуждения-предположения о "введении" в курс дела.
- Может быть, весь секрет тут в том, что ни я, ни "цифраки" просто ничего не забывали? Впрочем, лично для тебя это все равно ничего не меняет.
Ты же, приняв окончательное решение, не тратишь больше время на сомнения. Порывшись в шкафчиках, разживаешься носками, потом натягиваешь топ. Теперь джинсы - мягкие и удобные, ремень, майка. И, пожалуй, ветровку еще накинуть стоит - ночи иной раз могут неприятно удивить своей "свежестью". Попутно находишь спрятанную в ее - ветровки - внутреннем кармане пластинку идентификатора личности, с которого на тебя нынешнюю смотришь ты же, но несколько сезонов назад, уже тогда, как и всегда, впрочем, бывшая, если верить документу: "Азалия Лански / Azalea Lansky". Банковская карточка тоже тут, тоже твоя - именная. Так, затем всякие салфетки-прокладки, крем, бутылка воды, пара-тройка шоколадных батончиков, консервированные креветки, пачка печенья. Все в рюкзак, а его - на плечо. И коммуникатор не забыть. Готово? Нет, еще нет.
Вновь подойдя к возвышающейся посреди мрачной "главной комнаты" башне холодильной установки, по наитию, прикосновением, активируешь являющуюся одним большим сенсорным дисплеем "дверцу". Водишь пальцем по стеклянно-гладкой поверхности, выводя послание под молчаливое одобрение хиспанки. Работы на полминуты, не больше. Так, вот так, потом еще так: готово. Закончив с письменными упражнениями, напоследок включаешь периметральную подсветку, чтоб наверняка - такой мерцающий в темноте "информационный портал", выйдя из спальни или зайдя "с улицы", не заметить просто невозможно.
Закончив со сборами, направляешься к выходу, задаешь три контрольных вопроса,и попутно замечаешь, что все это время безучастно наблюдавшая за твоими сборами девушка расправляет и набрасывает на себя похожую на дождевик накидку, материал которой более всего напоминает таковой у обычных пакетов для всяких покупок - мутновато-белый, слегка отблескивающий перламутром на сгибах "целлофан". Что это - остается только гадать.
Впрочем, секрет быстро перестает быть секретом, когда стоящая прямо перед тобой женская фигура, замерцав и начав подергиваться искристой, напоминающей "белый шум" рябью, в одно мгновение растворяется в воздухе. Плащ-невидимка, магия чистой воды. Или не магия, а техника в виде какого-нибудь "оптического камуфляжа".
- Можешь звать меня Джагуар. А по поводу искать... Если выживу, ближе к утру напишу в "гу-гу". Думаю, день-полтора сеть еще продержится.
Говорит пустота прежде, чем умолкнуть насовсем.
- Нос вемос.