Ванкувер, незадолго до
Огромная чёрная псина глухо зарычала и сделала несколько медленных шагов вперёд. Эта тварь будто бы явилась прямиком из ночных кошмаров Эллиота. Горящие ядовито-зелёным пламенем глаза, ощеревшаяся множеством острых зубов пасть, мощное тело размером с туловище небольшой лошади и когтистые лапы, оставляющие царапины на дорогом паркете. Определить породу здоровенной зверюги было невозможно. Она одновременно походила на босерона, овчарку, питбуля и волка, и в то же самое время ни на кого из них. Таких тварей Эллиот никогда не видел на яву — только в своих снах, где встреча с подобными чудовищами никогда не сулила ему ничего хорошего.
Полный какой-то первобытной ненависти и злобы взгляд пса приковал Эллиота к месту. Он не мог пошевелиться, и лишь оцепенев смотрел в эти глаза, напоминающие сгустки пламени с добавлением меди или фосфора. Ни у какого зверя не могло быть такого жестокого и свирепого взгляда. Смотреть так могли лишь разумные существа. Очень злые разумные существа. Эти глаза словно прожигали Эллиота насквозь, впиваясь ему в самую душу...
Из-за дорогой греческой вазы, стоявшей чуть поодаль, вышла ещё одна собака — такая же, как и первая. Эллиоту даже не понадобилось отводить взгляд от одного чудовища, чтобы узнать о появлении другого. Теперь монстров было двое, и оба они медленно, но верно наступали на загнанного в угол волшебника. Смерть это вообще штука крайне неприятная, но трудно представить себе участь более страшную, чем быть растерзанным заживо огромными собаками. По сравнению с этим милосердием казался даже электрический стул.
Третья тварь появилась из-за кресла, где Эллиот так любил посидеть в свободное время с томиком Софокла или Эсхила. Она была даже немного больше двух других, а её пасть была уже перепачкана в чьей-то засохшей крови. Псина глухо зарычала, и Эллиот почувствовал, с какой бешеной силой колотиться сердце у него в груди. Говорят, гены способны хранить память предков. Быть может, схожий ужас когда-то испытывали далёкие предки мага, когда в лесах первобытной планеты попадали в окружение голодных диких хищников.
«Нужно что-то делать, — лихорадочно думал окружённый чудовищными собаками маг. — «Если просто стоять на месте, они разорвут меня на куски как почтовую упаковку». Но тело, будто налившееся свинцом, отказывалось подчиняться. Осознание собственного бессилия перед лицом смерти (или, вернее, сразу тремя оскалившимися лицами, если так, конечно, можно назвать морды монструозных собак) не давало сосредоточиться. Псы, между тем, подступали всё ближе. Наверное, с такого расстояния они уже запросто могли допрыгнуть до ничем не защищённого горла Эллиота, чтобы вонзить в него свои зубы. Впрочем, такая смерть ещё была бы относительно лёгкой. Вот если псы начнут с конечностей и тела...
Дверь в комнату еле слышно отварилась, и оттуда подул холодный ночной бриз. Внутрь гостиной зашёл человек, одетый дорого и со вкусом, но, как-будто, несколько старомодно. Псы никак не отреагировали на появление загадочного гостя, а он, похоже, ничуть не удивился, увидев в комнате чудовищных собак. Эллиот непонимающим и потерянным взглядом посмотрел на пришедшего, сперва даже не видя его лица, но потом узнавание всё же пришло. На мгновение страх уступил место удивлению и непониманию.
— Ты??? — шокированным тоном произнёс волшебник.
Гость лишь слабо усмехнулся, а потом заговорил, но Эллиот был не в состоянии воспринимать речь. Слова в его голове складывались в какой-то шум, представляющий собой смесь собачьего рычанья, отдалённого рокота барабанов, дьявольских песнопений и похоронного звона. Лишь одно слово Эллиоту удалось разобрать чётко и ясно. Это было слово, завершавшее монолог нежданного гостя. Слово «фас». Стоило ему прозвучать как огромные собаки кинулись на несчастного мага, и, повалив его с ног, начали жадно рвать его плоть когтями и зубами, заставив волшебника издать страшный, нечленораздельный крик. Этот крик и стал его последними словами.