[GM] Топазовый турнир | ходы игроков | Сцена 1. Телега и крестьянин

Идёт двадцатый год правления божественного императора Хантэя XXXVIII. Изумрудная империя просуществовала тысячу лет благодаря наставлениям ками и мудрому великодушию императоров рода Хантэи. Семь великих кланов ведут нескончаемую борьбу за благосклонность императора и в то же время охраняют Рокуган от многочисленных внутренних и внешних врагов.

Топазовый турнир — шанс для каждого клана испытать своих лучших и выдающихся представителей. Любой из участников может пройти испытание и стать самураем, однако только победитель завоюет славу себе и своему клану и даже, возможно. получит высокую должность в Империи.

Школа поединка Какита проводит трурнир в деревне Цуме, в которую вы прибыли в качестве участников. Кто знает, может быть кто-то из вас выиграет и станет Топазовым чемпионом.

Несмотря на то, что вы пришли из разных кланов, после вашей встречи вы пошли по дороге вместе, изредка пересекаясь с другими путниками и крестьянами, везущими товары. И вот впереди за цветущими деревьями показалась деревня Цума. Вскоре вы доберётесь туда и сможете отдохнуть перед завтрашними соревнованиями.

Одним из признаков по-настоящему образованного придворного самурая является способность к месту процитировать любую из нескольких дюжин классических поэм, ставших достоянием Империи за прошедшие с ее основания столетия. Ками были мудры, и хотели видеть в своих детях лучшее, и неудивительно, что большинство самураев и монахов владеют грамотой. А там, где грамота, там и творчество, и сочетание этих трех вещей иногда порождает шедевры. И, наверняка, среди этих шедевров есть несколько историй о том, как выросший в изоляции, или даже заточении самурай впервые открывает для себя чудеса Отосан Учи, и, почти наверняка, говорит несколько хвалебных фраз, когда его взор впервые падает на прекрасную в закате гладь залива Золотого Солнца.

Суги не могла процитировать ни одной из этих поэм даже под страхом смерти – название большинства из них она не знала, и, наверняка, если бы кто-то попытался уколоть ее тонкой цитатой, даже не заметила бы нападки. Она читала "Изгибы Ложного Безумия" Куни Матаемона, "Лидерство" Акодо Хару и "Использование Осадных Орудий" Каю Камато, но вряд ли подобный литературный багаж можно было назвать изысканным, или хотя бы достаточным. Да и не тянуло ее к книжным знаниям, сколько бы учитель не пытался вбить их ценность в ее твердую, но не очень склонную к чтению голову.

И поэтом была совершенно не в состоянии оценить свое сходство с некоторыми героинями куда более возвышенных и менее практичных произведений, чем те, что ходили в клане Краба. Восхищенно открытые глаза и не очень прилично приоткрытый от восторга рот были тем, что могли заметить ее спутники при каждом втором не слишком выдающемся с точки зрения знатока архитектуры или искусства дворце, мостике или садике, мимо которого они шли. Видно было, что девушке отчаянно хочется остановиться и посмотреть на очередное чудо поближе, но опасливые взгляды, которые она бросала в такие моменты на своих спутников, говорили сами за себя – она не хотела причинить им неудобство потаканием своим желаниям.

По меньшей мере на это у нее приличия хватало. Хотя пару раз она, увидев какое-то у дороги какое-то растение, извинялась, и убегала посмотреть его, и, иногда сорвать – но всегда так, чтобы не задерживать остальных.

Но, когда за цветущими деревьями показалась очередная деревня, Суги все-таки не выдержала.

- Ну почему у нас таких деревень нет? И почему у этих деревень не стены, а какая-то пародия?

Она топнула ногой, тряхнув гривой волос. Нефритовый палец на шее качнулся.

- Все это такое красивое… но такое хрупкое!

— Потому что мы приехали не ломать. А ломать будут нас, так или иначе, проверяя, достойны мы или нет. Стены для этого не нужны, ведь кто вообще осмелится устроить что-то непристойное в месте, где регулярно собираются желающие стать самураем? Тысяча человек только и ждет, когда появится такой глупец.
Феникс потянунулся и наклонившись, сорвал с земли цветок, повертев его в руках, изучая лепестки. В другой жизни можно было бы подарить его Льву или Крабу, но сейчас закованным в броню женщинам куда больше подошлел бы подарок в виде какого-нибудь тяжелого оружия, а не красивого цветка. Поэтому Аки оставил его себе, продолжая развивать начатую мысль.
— Будь я бандитом, держал бы свою банду как можно дальше от этих деревень, как бы беззащитно и богато они не выглядели. Стены хоть и бестолковые, но горячих сердец за ними столько, что хватит на десять крепостей. Вот напади на нас сейчас бандит, кончится ли для него это хорошо?

Такуя ехал верхом на своем коне. Так как он был единственным наездником в компании и не хотел мешать другим идти вместе, ему приходилось двигаться чуть позади остальных. Но у такого положения была и иная причина. Ему просто не хотелось привлекать к себе особое внимание. В памяти Такуи все еще жили воспоминания о неудавшейся свадьбе и о тех спорах, последовавших за этим неблагоприятным событием. Его родители и учителя хоть и сетовали на излишнее высокомерие клана Журавля, при этом не забывали обвинять и Такую в незнании манер.

Так и перед отъездом родители строго потребовали от Такуи вести себя в высшей мере благовоспитанно, как полагается настоящему самураю, чтобы не посрамить честь клана и, возможно, восстановить подпорченные отношения. Да вот только где было Такуе научиться этой благовоспитанности? Обычаи клана Единорога довольно специфичны, вряд ли кто-либо, кто там не жил, сможет в полной мере их принять. Поэтому, чтобы не уронить честь клана в глазах остальных и не попасть еще в какую-нибудь передрягу, Такуя решил просто свести к минимуму общение с другими. Подумал он, что раз эти выскочки (к коим он уже заочно отнес, по меньшей мере, попутчика из клана Журавля) не хотят видеть обычаев его клана, то и показывать их не надо. Такуе просто нужно пройти испытание, стать настоящим самураем и вернуться домой. Даже если он вдруг победит в турнире, хотелось ему вернуться в родные земли, а не остаться поближе к столице на высокой должности. Уж слишком остальной Рокуган казался ему непривычным и чужим.

Так и ехал бы Такуя молча, если бы нашел способ поборот скуку. Коня приходилось вести медленно, и если бы Такуя решил развеселить себя быстрой ездой, то остальная компания просто бы за ним не поспела. А местные пейзажи, деревни и люди удовольствия ему не доставляли, а скорее наоборот заставляли напрячься. Поэтому, чтобы скрасить скучное путешествие, Такуя, будучи от природы человеком общительным, иногда переговаривался со своими попутчиками, тем не менее, стараясь держать себя в руках.

Но когда впереди показалась нужная им деревня, а спутники его разговорились с особой активностью, Такуя уже не смог себя удержать и вклинился в разговор:

— Да лучше бы вообще этих стен не было, настоящего воина они будут только сдерживать. Да и как же жить с ними?! Здесь и так все слишком тесно, да еще и эти стены…, — здесь Такуя понял, что начинается заговариваться и резко замолчал, пытаясь оценить реакцию собеседников.

- Тот, кто захочет, чтобы новых самураев становилось меньше… даже ценой своей жизни.

Суги помрачнела. Одной из главных – и вечных проблем клана было то, что на Стене всегда не хватало людей. Каждый член клана скорее умер бы, чем признал это вслух, потому от этого было два шага до мысли о наличии возможности того, что Хида не справятся со своим долгом, и не смогут остановить вторжение. Но немало историй о героических смертях самураев на Стене, в ходе рейдов или в далеком прошлом, когда чудовищные вторжения заставляли клан отступить и оставить участки Стены, не могли не натолкнуть на подобную мысль. Многих жертв можно было избежать, если бы некоторые не прятались за спинами, трусливо доставая свои мечи только когда им самим грозила гибель…

Короткий взгляд в сторону Журавля был почти незаметен. По меньшей мере, так думала Суги. Любой мало-мальски стоящий своего обучения придворный легко прочитал бы и его, и неприязнь в нем.

- И не все, что может напасть на дороге, является бандитом.

Представить, что здесь, в глубине мирных земель, могут быть порождения Джигоку, было сложно. Умиротворенные пейзажи и спокойная, лишенная характерной для деревень, городов и замков Крабов атмосферы сосредоточенного выполнения долга жизнь совершенно не сочетались с тем, о чем думала Суги. Но развить эту мысль ей не дал Синдзе.

Она просто вспыхнула, когда он сказал, что стены настоящего воина только сдерживают. Но от нехороших слов удержалась – под конец, мастер всегда говорил, что нужно сперва подумать, прежде, чем говорить. И в этот раз Суги удалось.

- Стены сдерживают врага, а не самурая. Самураи стены защищают! В поле, на стенах, за стенами.

Внезапная мысль заставила ее улыбнуться.

- По сути, самураи – сами стена! За нами те, кто не может защитить себя.

Суги ненадолго отвлеклась, углядев в траве что-то интересное.


Итак, за беседой идя по тропе вдоль реки Тангу, вы замечаете, что на дороге лежит перевернувшаяся телега. Справа река почти вплотную подступает к тропе. Слева искусно сложенная каменная стена отгораживает рисовое поле. Чтобы пройти дальше придётся или промочить ноги, или поднять телегу.

Старый крестьянин безуспешно пытается поднять телегу, но, заметив вас, простирается ниц, касаясь лбом дорожной пыли.

— Почтенные самураи, — кричит он, — тысяча извинений, что преградил вам путь! Сейчас я отодвину телегу.

Вы можете подождать, но сострадание — одна из добродетелей самурая. Кроме того, может, он знает что-то полезное про деревню, в которой проходит турнир?...

Облаченная в плотное дорожное кимоно цвета рыжего цвета девушка молча шла в середине группы, иногда поправляя лямки котомки, к которой был приторочен резной боккэн. Моны на плечах хаори песочного цвета не оставляли сомнений в ее принадлежности клану Льва, а собранные в свободный хвост длинные черные волосы спадали по спине поверх львиной морды мона семьи Акодо.

Масако не вмешивалась в разговоры попутчиков, предоставляя им возможность рассказывать о себе, и внимательно слушала. Она направлялась в Цуму победить в турнире, где встреченная группа молодых самураев вскоре станет ее соперниками. Не стоило упускать возможность узнать что-то о потенциальном противнике, ведь слова самурая отражают движения его меча. Однако, от расчетливого спокойствия девушки не осталось и следа, когда на дороге возникла неожиданная преграда. Буро-зеленые глаза Масако вспыхнули гневом, она рывком сделала несколько шагов в сторону телеги, в первый раз нарушив молчание.

- Что здесь произошло!? - Потребовала она ответа от крестьянина, которого не удостоила даже взгляда, вместо этого рассматривая повозку и берег реки.

Наверняка это происки негодяя Кирухаге! Он решил задержать Масако, чтобы она не поспела к началу турнира и тем самым опозорила себя. Или опозорила себя неподобающей самураю спешкой. Быть может, он поджидает где-то неподалеку, наблюдая за плодами своего коварства. Покажись, подлец, и я сквитаюсь с тобой здесь и сейчас! Девушка сделал глубокий вдох, заставляя себя успокоиться. Цунами, готовое мгновение назад обрушиться на голову крестьянина, растворилось безмятежной морской гладью. Гнев это именно то, чего хотел бы увидеть Кирухаге. Она не подарит ему такое удовольствие второй раз.

Крестьянин принимается кланяться ещё усерднее:

— Тысячи и тысячи извинений, почтенные самураи! Мне показалось, что я увидел кого-то, стоящего на середине реки, и от этого опешил. Порыв ветра свалил меня самого в воду да ещё и телегу перевернул!

И впрямь мокрая одежда от колена и ниже подтверждает слова крестьянина, по крайней мере в части про падение в реку.

Солнечные блики на воде, тени деревьев, растущих на другом берегу. Наверное старому крестьянину действительно могло что-то просто показаться.

— Крестьянин просто замечтался. Или же не уследил, что кто-то переходил реку вперед него.
Исава пожал плечами. Ситуация была не особо интересной, так что Феникс остался ждать на берегу, пока человечек сам не разберется со своей телегой.

Похоже, никто из ее спутников даже пальцем пошевелить не собирался, чтобы помочь крестьянину. И Суги было не очень понятно почему – она, наморщив лоб, старательно вспоминала принципы, изложенные в Лидерстве, то, как учитель трактовал их, и как еще уроки о приемлемом взаимодействии с бонге* он старался донести до нее.

Ну, прежде всего, Небесный порядок. Вне зависимости от того, кому крестьяне принадлежат, они кормят Империю, исполняя свой долг, и заслуживают такого же исполнения долга со стороны тех, кто выше их по положению. Наверное, можно было посчитать, что старик не справился со своим долгом, уронив телегу. Но это бы очень суровым толкованием – для тех, кто слаб, ноша должна быть посильной, а телега не выглядела как что-то, что старик мог поднять и убрать с дороги быстро сам. Намерения препятствовать им у него тоже явно не было, так что если это и было нарушением долга, то не намеренным. Бедняга так явно понимал, что натворил, и выглядел как человек, теряющий от паники контроль над эмоциями. Не то, чтобы от него кто-то этого по-настоящему требовал.

Суги вздохнула. И начала загибать пальцы.

Ладно, тогда Бусидо, по порядку. Сострадание. Здесь все было довольно однозначно. Так как самураи лучше, они должны помогать другим людям при первой возможности, а если ее нет, то они обязаны искать ее. Считать ли крестьян людьми для этих (примерно) слов Акодо? Наверное, да. Отвага. Никакой опасности им тут не угрожало, если это не была засада. А если это была засада, то они уже не смогли заметить ее, и отважным, наверное, было бы попытаться заставить подлых трусов действовать, попытавшись помочь крестьянину. Вежливость. Суги была не уверена, что ее обязательно было применять в данном случае, но Акодо говорила про то, что самурай уважаем не только в битве, но и в общении с другими людьми. Наверное, не помешает? Долг. Долг был про верность и про принятие последствий. Суги постаралась подумать, какие плохие последствия могут быть от помощи с тележкой, но придумать что-то не получалось. Крестьянин не был ее, так что каких-то особых обязательств по отношению к нему у нее тоже не было.

Это что четыре? Как же все-таки тяжело, прогонять все сквозь призму бусидо думая. Не думая гораздо проще. Но там и ошибиться пропустить что-то можно, не то, что эти…

Еще один "незаметный" взгляд в сторону Журавля. Наверняка уже какое-нибудь оправдание бездействию придумал!

Та-а-а-к, дальше что? Дальше Честность и Правосудие. Суги думала, что правильным будет помочь крестьянину с телегой. И получалось, что это сковывало ее выбор, потому что если бы она поступила иначе, то нарушила бы этот принцип. Но учитель говорил, что иногда надо делать выбор, хотя, судя по тем примерам, которые он приводил, это вряд ли было такой ситуацией. По-хорошему, на этом можно было бы и закончить, но самурай обязан все доводить до конца, и оставалось еще два принципа.

Честь. То, как она собиралась поступить, было отражением ее самой. И в поступке этом она ничего плохого не видела. Стыдиться за это она бы не стала, или, по меньшей мере, она не знала, за что можно было бы стыдиться. Искренность. Если она собиралась сказать, что поможет с телегой, то она обязана была помочь с телегой. Тут тоже все было просто.

Посмотрев на семь загнутых пальцев, Суги бросила взгляд по сторонам, и распрямила их. После чего шагнула к тележке. Она хотела помочь, она могла помочь, она видела пользу в помощи (ждать, пока старик сам разберется, пришлось бы определенно дольше), и она не видела, в чем может быть неприличность помощи. Ну разве что испачкаться, но тут уж она собиралась постараться избежать этого. Тропа вроде грязной не была, и если не свалиться в реку.

- Я помогу.

И, с этими словами (потому что слова самурая – это действия самурая), она присела и ухватилась за лежащий на земле край телеги двумя руками. Одной из основных тренировок тела в клане было поднятие тяжестей, и первым, чему учили, это поднимать тяжести с земли ногами и прямой спиной, а не за счет спины…

Крестьянин практически лишается дара речи, когда понимает, что господа самураи решили ему помочь. Впрочем, для Хиды эта помощь и не стоила почти ничего. Там где старик возился бы ещё с десяток минут, ей хватило одного усилия, чтобы телега со скрипом встала на место. Крестьянин спешит отвести телегу на обочину и вновь простирается на земле, продолжая изливать поток благодарностей...

Появление на пути крестьянина обрадовало Такую. Суги так эмоционально ответила на высказывание всадника, что казалось бы спор неизбежен. А теперь внимание приковано к крестьянину и его телеге.

Но вместе с тем возникла другая проблема. Помочь ли крестьянину? Такуя помнил, что сострадание - один из элементов пути самурая, да и сам он был довольно добросердечным и обычно помогал другим людям. Но то ведь в привычных условиях, в землях родного клана. А здесь все по-другому. Здесь на него смотрят выходцы из других кланов. Такуя не должен опозорить свой клан перед ними, к тому же всадник уже дал один раз слабину. Вдруг они считают, что настоящий самурай не должен помогать крестьянам? Но с другой стороны и крестьянину помочь хочется... Все-таки он такой же человек. А что, если они наоборот посчитают Такую слишком жестоким, потому что он не помог крестьянину? Все же самурай должен обладать состраданием...

Так и думал Такуя что же ему делать, пока Суги сама не подняла тележку. Проблема разрешилась, и Такуе оставалось только подождать пока остальные будут готовы идти дальше. Но он все еще не знал, правильно ли он поступил.

Северные земли клана поражали своей красотой. Додзи Рэн не мог перестать улыбаться, восторгаясь окружающими его пейзажами. Гордость переполняла его. Когда-то Додзи Рэн был сыном торговца в небольшом портовом городке, а теперь посмотрите на него — представитель величайшего клана Журавля на предстоящем Топазовом турнире.

Когда участники турнира встретились и отправились вместе по дороге, Рэн соблюдал дистанцию и шел в стороне. Он не сомневался, что все считают его сильнейшим соперником. Спутники не особо интересовали его, за исключением представителя клана Скорпионов, который, похоже, испытывал взаимное любопытство. Додзи Рэн не сомневался, что их мысли связаны с его предстоящей помолвкой с представительницей Скорпионов. Интересно, для кого этот союз окажется выгоднее?

Внимательный Журавль так же не мог упустить презрительные взгляды, брошенные на него представителями кланов Единорога и Краба. Рэн не ожидал от них чего-то другого. Эти кланы никогда не славились учтивостью и манерами.

Когда дорогу преградил крестьянин с телегой, Додзи Рэн не стал к нему приближаться. Журавль заключил, что отказываться помогать крестьянину — это не проявление эгоизма, это проявление справедливости. Придворный не должен решать проблемы низшего люда. Рэн тоже когда-то был на одном уровне с этим крестьянином, но все же смог занять более высокое положение. Этот крестьянин же, напротив, решил последовать по другому пути и не становится кем-то большим. Он не заслуживает помощи, ведь это будет несправедливо, если крестьянин приобретет выгоду от нежелания становиться лучше. Крестьянин должен испытать горький опыт и самостоятельно поднять телегу. Тогда он получит то, что заслужил. Эта ситуация — это результат его собственных решений. Нельзя рушить равновесие, в котором пребывает общество.

Однако, представительница клана Краба придерживалась иной философии. Додзи Рэн разочарованно закатил глаза. Как жаль, что некоторые умеют лишь сражаться, а не думать.

Когда крестьянин наклоняется, чтобы подобрать последние разбросанные по дороге вещи, внезапный порыв ветра поднимает в воздух бумаги. Один лист отлетает от остальных и попадает прям в лицо Хиде!

Суги, надо сказать, была несколько ошарашена подобным "подарком судьбы" – если ками решили так проявить благодарность за правильный поступок, то могли бы сделать это каким-то более приятным способом. Как в некоторых историях, чтобы лист, неторопливо колыхаясь на ветру, плавно опустился к у ее ног. Наверное, духи решили, что если Суги – Краб, то с ней можно и не церемониться. Так что хорошо, что они не отблагодарили ее чем-нибудь более тяжелым.

Подняв руку и оторвав лист от лица, девушка не смогла не пробежаться взглядом по письму. И, когда ее взгляд упал на герб, глаза расширились от удивления.

- Откуда у тебя это письмо?

Она старалась не звучать угрожающе, но в голосе невольно проскользнуло подозрение. Не обязательно его мог почувствовать крестьянин, но для остальных… и как ему не быть, если какой-то крестьянин с тележкой возит письма, по слухам, покойного Изумрудного Чемпиона?

Суги намеревалась вернуть письмо, и уже испытывала стыд за то, что прочитала (пусть и полуневольно) то, что ей не предназначалось, но обстоятельства были очень странными, и вопроса не задать она не могла. Старик был не похож на вора, и девушка надеялась, что у него будет объяснение, которое не затруднит их дальнейшее путешествие необходимостью вести за собой пленника и эту тележку…

На глаза крестьянина наворачиваются слёзы.

— Ох, госпожа самурай... Мне выпала часть быть слугой Додзи Сацумэ, великого Изумрудного чемпиона, стоящего на страже закона Империи. К несчастью мой господин умер несколько недель назад. Сейчас я перевожу его собственность его шурину Какита Тосимоко. Тосимоко-сама — почтенный глава Школы поединка Какита в Цуме...

И впрямь вы замечаете, что в телеге лежат какие-то ларцы, шкатулки, гравюры и прочие вещи более подходящие самураю. нежели крестьянину.

Хида кивнула. Это складывалось в подходящую ситуации картину и подтверждало то, о чем доходили слухи даже до Крабов, слухами особо не интересовавшимися. Она протянула лист с обращенными не ей строками крестьянину.

- Тогда я желаю тебе успеха в пути.

Правда, почему себе в слуги Изумрудный Чемпион выбрал столь немолодого человека? Или судьба связала их с более юного возраста? Возможно, за всем этим крылась интересная история, но это был бы праздный, недостойный самуря клана Хида интерес. Затем мысль, которая, к счастью, не успела запоздать, мелькнула в ее голове.

Она верила старику, но на стуле из двух ножек и доверия не усидишь.

- Но прежде, чем мы пойдем своей дорогой, а ты – своей, я… мне нужно знать твое имя.

Задерживать крестьянина сейчас она не собиралась, и это было не в ее праве, скорее всего, но, если он солгал, то за ним должны были отправиться служители закона. Каждый должен выполнять свой долг.

— Моё имя Рю, госпожа! — не переставая кланяться ответил крестьянин. — Позволите узнать ваше имя, чтобы я помолился великим ками, чтобы вам сопутствовала удача?

Суги не видела причины, по которой ей стоило бы скрывать собственное имя. Вообще. И в данном случае, как ей казалось, она вела себя практически безупречно. За исключением, возможно, этой мысли.

- Хида Суги.

Она немного улыбнулась.

- А теперь нам надо спешить, турнир ждет. Пусть удача не покидает и тебя, Рю. Думаю, многие самураи мечтали бы о долгой службе у Додзи Сацумэ…

И, так как жизненный путь Изумрудного Чемпиона завершился, скорее всего, достойно, оказаться рядом с ним на дороге и у ее окончания сложно было назвать чем-то кроме удачи. Таким образом попрощавшись с крестьянином, Суги направилась вместе со своими спутниками к деревне.