[R9] Там, за туманами. | ходы игроков | Бахта. В ожидании возвращения

Между тем в Бахте все шло своим чередом. Матрена, вырастив своих детей, вовсе не утратила ни навыков, ни сноровки. И маленький Саша под ее присмотром вовсе даже не скучал. Да и то - как ему скучать, да когда? Только проснулся - сразу попить, а заодно и поесть сытного молочка кормилицы. Потом поспать немного, укутанному в теплые шкуры. Затем опять поесть. В перерывах можно испачкать пеленки. Ан нет, нельзя. Матрена, хотя и сокрушалась сперва, но все же послушала остяков. И не стала кутать гузно мальчика в теплую ткань. Замучаешься стирать потом. А вместо этого собирала мох. Он хорошо впитывал жидкость и не только жидкость, его достаточно было выбросить и собрать нового. И Сашенька лежал всегда в тепле, сухости и сытости.

Алексей же сократил дальние выходы в лес, а вместо этого ходил рядом с деревней. Все равно не было скучно. Иногда собирал ягоды, порой грибы. Составлял топографический план Бахты - все не скучал. При этом никогда не расставался с револьвером, иногда давая пострелять мальчишкам. Взрослые, посмотрев поближе, плевались - баловство одно, на зверя не пойдешь, птицу не добудешь, от медведя не отобьешься. Чего таскать лишнюю тяжесть на поясе, ножом оно вернее будет. Но Пахомыч, судя по всему, понял основную опасность этого почти игрушечного оружия. Не охота на зверей, а защита от лихих людей - вот главное его назначение. Но тень на лице его была почти незаметна. А в одной комнате, в час ночной, когда ни огонька кругом на сотни верст, звучало.

- Первым офицерика кончайте. Он и с клинком ладно управляется, и левольвер штука опасная. Сразу шестерых положить может. А стреляет метко и быстро.
- Не боись, снимем издалека, пикнуть не успеет. Может, начнем уже? Пока Ваньки тут с евойной бабой нет. Сначала этих порешим, а лучше поймаем. Потом тех. И все будет сделано.
- А коли убежит кто, да Ваньку предупредит? Или ты хочешь с Приходько воевать?
- Лес большой, уйдем, никто и не найдет.
- От остяков спрятаться решил? Как зверь будешь жить, без хлеба, соли и пуль? Нет уж. Будет как я сказал. Ждем. Пока что ждем. Не может Иван не вернуться сюда.

Между тем Алексей заметил в доме у Пахомыча несколько новых лиц. Угрюмые, явно бывалые, битые и тертые мужики слонялись вокруг, заглядываясь на дом и самого Алексея. Не ругались. Не шумели. Даже не пили почти что. Но что они делали тут?! Пахомыч был словоохотлив, и говорил, что это нанятые им охотники, ждут осени, чтобы уйти в лес. А пока отдыхают, помогают ему по хозяйству да и просто живут. Стреляли те и правда отменно. Но вот София, дочь и вдова охотника, могла заметить некоторую несуразность в их поведении. И в снаряжении. Чуть более короткие ножи, чем пойдут для косолапого. Немного не так ходят. Несколько человек курили трубки, и от них постоянно несло крепким запахом табака. У одного на руке, под рукавом, мелькнул как-то кистень на прочном кожаном ремешке. Ни у кого не было собак. Ни одной. И все по отдельности оно было вроде бы ничего странного, но, собранное вместе, выглядело немного пугающим. За ужином Алексей сказал как-то

- Будь я на войне, я бы точно решил что бородачи Пахомыча проводят рекогносцировку.

Матрена, орудуя ухватом, переспросила
- Реко что? Не знаю слова такого, что оно значит?
- Ну, разведка, перед нападением, чтобы посмотреть на противника, на местность.
- Тьфу, придумают же такое!
- Слово немецкое.
- Вот вот, от немчуры беды одни.
- Матрена, а скоро Ивана Сидоровича обратно ждать?
- Ну, неделю как отъехал. И еще пару недель ждать.
- Скорей бы. А то как-то мне неуютно без него.

Было еще одно. Так как Софья ночевала в комнате маленького Саши, их встречи стали редки и кратки. А ему хотелось большего. Но оставалось только ждать...

Шла жизнь в Бахте, вроде, своим чередом. Софье не в тягость было управляться с хозяйством, да за дитяткой присматривать. Даже удовольствие получала, у Матрёны премудрости разные примечала, в копилку знаний складывала. Пригодиться, авось, Бог и ей сына подарит. Прикипела она к дому Рябушкиных, чувствовала себя частью семьи. На Алексея посматривала, томясь, ожидая каждую минуту свободную, да так, чтобы один на один остались. Но редко удавалось. Всегда рядом то Сашенька, то Матрёна.

Иногда, у Матрёны отпрашивалась, чтобы волю ей да с Алексеем в лес сходить, показать места грибные, да ягодные. Та отпускала её, смотря подозрительно и только головой качала, да ухмылялась загадочно. Заливалась краской Софья, да глаза опускала, благодаря .
- Спасибо, Матрёна, мы скоро управимся. Пока Сашенька спит крепко, мы уж возвертаемся. А потом я наверстаю, мы такие грибы-ягоды насушим, всю зиму баловать Рябушкиных будем!

А в лесу не до ягод было, объятия жаркие, долгожданные, поцелуи долгие, нежность нерастраченная, всё вырывалось наружу. И томление долгое, силой страстною исходило. Отдавалась Софья Алексею отчаянно, жадно, всем существом, всем сердцем.
Потом уж ягоды собирали, не с пустыми руками вернуться чтоб.

...
- Алексей, не нравятся мне охотники Пахомыча. Не похоже, чтобы они к осени готовились. Не охоту таёжную они выжидают, чует сердце неладное. Муж мой бывалоче, к осеннему выходу в лес готовился пол лета. Патроны скупал, ружжё наглаживал, словно девку молодую. В тайгу уходил, места присматривал, с мужиками лабаз строили, провиант заготавливали. Аж ревновала его к охоте такой. А тут сидят дома, нос в лес не кажут. Делов у них нет никаких, только зыркают глазищами, коли выйдут из логова Пахомого. Чего шлындают попусту, поди пойми. Ой, неладна эта ре…ре..ресценировка. На какого противника им смотреть-то. Неужто Пахомыч что удумал плохого.

Как-то на реку пошла бельё полоскать, да наткнулась на одного "охотничка". Взглядами встретились и решилась она заговорить, будь, что будет. Авось, разузнать удастся что...
- Дня доброго вам. Соседи мы. Слышали, что охота наша вас в Бахту привлекла. Что за дичь ожидаете? Не праздно спрашиваю охотничья жена я, знаю много о том.

Мужик, заросший бородой по самые глаза, вздрогнул от вопроса. Но взгляд не отвел.
- И тебе доброго дня, красавица. Да, того, Пахомыч где-то узнал, где в этом годе будет много горностая. И обещал место показать. Но пока туда не след соваться, чтобы не спугнуть зверя-то. Вот чуток попозжа, когда морозы ударят, да река станет, обещал сразу туда и проводить.
Слова чужака были похожи на правду, но именно что похожи. Не могли хищники, пусть и такие мелкие как горностаи, собираться в одном месте. Да так много, чтобы сразу стольких охотников привлечь.
- А как мужа твоего зовут? И где он сейчас? Небось, в лесу уже? А ты тут скучаешь без него?
Улыбка мужика стала шире, но не стала добрее.
- А меня Тихоном кличут. Ночи, кстати, скоро холодные будут. Не замерзнешь одна-то?
Он подмигнул ей одним глазом.
- Зови, помогу согреться, красавица. Как тебя зовут-то!?
Но тут раздался чей-то крик
- Тихон! Тихон! Ты где?
Мужик с досадой оглянулся.
- пошто я вам нужен? Портки без меня снять не можете, али что?
- Да Пахомыч зовет, что-то ему там помочь надо.
Тихон крякнул и зашагал в сторону кричавшего.
- помни про меня, красавица!
А на реке показалась крохотная точка. Пока еще сложно было сказать, чья это лодка выгребает против течения, но по времени пора бы появиться и Рябушкиным.

Ввалились в дом шумно, Матрёна не умолкала ни на секунду, Анна сыпала вопросами. Иван с мужиками вещи переносили.
- Как бы Санечка не испугался шума. Отвык уже, небось, - Аннушка зашикала на всех, как только переступили порог. – Где же сынок? Софьюшка, Алексей?
Встреча была долгожданной, оттого и радостной. Софья уже и кувшин с водой подготовила, чтобы обмыться, умыться с дороги, да за стол. Анна же быстрёхонько к младшему Рябушкину. Соскучилась, мочи нет. Такого кроху оставила без мамки. Надолго получилось. Она и сама не ожидала, что путь, да работа на прииске такими долгими окажутся.
- Прости, сыночек, мамку с папкой. Оставили тебя, - нашептывала она, качая на руках Санечку. – Ни за что больше с тобой так на долго не расстанусь. Вон как подрос-то, щёки отъел. Закормила тебя Матрёна, да? Побаловала тебя тётка Софушка? Как королевич тут в няньках блаженствовал. Мамку признаёшь ли? Сейчас и папка придёт, вот управится с поклажей…
Смотрел глазками круглыми малец, слушал голос знакомый, не плакал, видно, признал.
А потом и за стол все сели, много чего рассказать нужно было друг другу. Тут Анна Петровна нахмурилась и сказала:
- Видели, Пахомыч встречал нас? Наблюдал, как к дому идём. А с ним ещё кто-то не знакомый. Неужели новые поселенцы у нас?
Рассказала Софья свои опасения и как она разговором разведать хотела кто такие будут.
- Ой, нехороший люд, сердцем чую, - Софья перекрестилась. – Поганые, стерегаться их надо. Подальше от них. Иван, вам бы с Алексеем далеко ружё не убирать, при себе держать. Они, де охотниками себя кличут, с оружием ходят. Жуть берёт, как на них глянешь, всё круги наворачивают по селу, вынюхивают чего-то. Им бы тайгу разведать, а они по улицам туды-сюды.
Софья думала о том, что Рябушкины с прииска приедут с золотом. А оно не всегда с собой добро приносило, боязно при себе держать много. Как схоронить. Иван, конечно, знал как с этим управляться, но она всё равно в голове мысль крутила, как помочь.

Насторожился было Иван от новостей бахтинских. Опасностью повеяло. Бедой. Но. Он только приехал после тяжкого пути. Обнял сына. Мог растянуться на теплой постели, а не на холодной полати. Поел вволю теплого душистого хлеба. Выпил горячего терпкого чаю. Их-то запасы скоро закончились, и они пили с Анечкой горькие таежные травы. И решил он – что завтра разберется. Не сейчас. А вот что было завтра…

Когда утром Софья возвращалась с коромыслом, неся домой воду, девушка проходила мимо пары охотников Пахомыча. И внезапно ощутила касание острой стали там, где талия самая узкая. В почки ей уперся клинок.
- Тихо, девка, тихо, никто тебя не тронет и зла не причинит, только проводим тебя до дому. Да ворота поможем открыть. Вы ж гостям рады всегда, правда, всех привечаете. Извиняй, что воду не помогаем нести, но ты дюжая, и сама справишься.
Как назло, рядом никого не было – видимо, душегубы подгадали со временем. Кричать было бесполезно. И деваться некуда – ни кустов, ни ямки, ничего рядом. Только дорога вверх по склону и все. До ворот дома Рябушкиных было не так далеко. А Алексей, она знала точно, был во дворе, упражнялся с тяжелой шашкой да легким кортиком, как он делал это каждое утро. Сам Иван и Анна скорее всего спали, вернувшись из лесу. Что же сделает София, оказавшись во в дворе? Крикнет Алексею? Или безропотно заведет гостей в дом?

А в это время у церкви распинался Пахомыч перед небольшой толпой хмурых бахтинцев
- Да не волнуйтесь вы так, други. Ничего страшного с пришлыми не случится. Вот подумайте сами, как они к обчеству? Ванька захапал себе жилу, да ни с кем не делится. А я его уговорю поделиться. Как – то тайна пока. Нет, крови не будет, что же я, зверь какой. Поговорим, и пусть валит обратно в свою деревню. Да барыню свою забирает. А то приехала фифа столичная, задницей крутит, нос воротит, парней смущает. И жила, будет теперь не Ванькиной, а бахтинской. И я со всеми поделюсь, крест целовать буду. А пока, чтобы вы не терзались, то прощаю всем половину долгов, и выкатываю бочку водки. Специально для обчества!

И на последних словах лица многих разгладились. Пахомыч, мироед, многих держал за горло, помогая в годину неурожая, но за это взыскивал чуть ли не вдвое. Галдя, мужики потянулись к бочке.

Где-то далеко в лесу шаман подошел к Эрлику.
- Духи говорят, что наш сородич в беде. Смерть раскрыла над ним руки. И никто не сможет помочь.
Эрлик помолчал – кто он такой, чтобы спорить с духами.
- Так может, духи того и хотят? Чтобы им принесли жертву?
- Тогда бы они не сказали про беду. Им неугодна кровь наша. И его надо спасти.
- А о ком речь?!
- Мы приняли его мать в племя. В беде ее сын. Алек-сан.

Лицо Эрлика вытянулось.
- Но он живет с отцом. И разве наши духи имеют силу среди домов? И чем мы можем помочь?
- Не знаю. Но надо идти. Пусть Эсе собирается. И пусть он будет осторожным. Чую злых людей рядом с нашим сородичем. Как бы чего не вышло.