[Lumen][18+]В Берлине нет смерти | ходы игроков | ┗"Джонатан, наёмник на пенсии"

  Ночь. В комнате, заваленной пустыми бутылками из-под дешёвого алкоголя, стоял удушливый запах сигарет, разогретого металла, сгоревшего масла и пороха. Даже сквозняк из распахнутого окна, с которого открывался вид на прекрасный краснокирпичный мост Обербаумбрюкке и разделяющую Берлин реку Шпрее не мог разогнать запах гари, затерявшийся в смраде обуглившейся плоти. Джонатан, пуская слюну, сидел на старом, местами дырявом диване, покрытом пятнами пролитой выпивки. Голова болела и безумно чесалась, а протрезвевший после вспышки взгляд мужчины зацепился за безумно абстрактную картину на стене.
  До этого вечера наёмный убийца и не знал, что содержимое его черепной коробки будет столь удачно смотреться на стене, вместе с кусочками мозга, кровавыми подтеками и пулевым отверстием в штукатурке, украшавшим зрелище, как вишня на торте.Выпустив дымящуюся после выстрела Беретту из рук, мужчина дотронулся до виска, куда он не так давно пустил пулю. Рана, тихо шипя, безумно болела, медленно срастаясь, несмотря на протесты деструктивной силы внутри Джонатана.
  Нейроны, появляясь из ниоткуда, стремительно срастались, заставляя наёмника вновь переживать всю жизнь: счастливое и беззаботное детство, школу, первую любовь, первое расставание, первое убийство и первый ночной кошмар, первые кровавые деньги и первый серьезный куш, первое свидание с Лорен, первую ночь с ней и её последние слова.Поморщившись, Джонатан потянулся к бутылке, но всё спиртное в комнате уже было в нём...Либо же на стене, где его мозги сохли под прохладным ветерком, что дул со стороны Шпрее.

  За окном играла громкая музыка. Восточная половина изукрашенного стрит-артом района Кройцберг, что местные называли "Кройцберг 36" в честь упраздненного десять лет назад индекса, всегда считалась бедной, лево-радикальной и излишне свободолюбивой. А потому и ночные тусовки неформалов с беженцами из вонючего лагеря на главной улице Ораниенштрассе стали для местных обыденностью. Обыденностью, в которой тщетно пытался затеряться Джонатан, скрываясь от грехов прошлого. Но можно ли скрыться от прошлого, если даже пуля любимого пистолета не может дать спасения?
  Настойчивый стук в дверь пробивался сквозь гомон улиц и рой мыслей в новой голове мужчины. Берта, невысокая и добросердечная старушка, что жила напротив Джонатана, усердно стучалась в дверь. Обычно спящая в столь поздний час, она должно быть маялась скукой без неприхотливого слушателя своих старческих историй... Либо же дешёвый, как пиво в магазине улицей ниже, рок не смог перекрыть для неё громкий хлопок из комнаты соседа по лестничной площадке, кто знает.

Джонатан поднялся с дивана, тупо глядя на стену за своей спиной. Он протёр глаза, слабо веря в происходящее. Коснулся головы... и тут же грязно выругнулся, устало закрывая лицо руками и о чём-то тихо ноя. "...сука, и не предупредили ведь", – тихо послышалось из его уст. Мужчина отпустил пистолет и опять рухнул на диван, закрывая лицо руками. Впервые за долгие годы ему искренне захотелось заплакать. Состояние было... просто ужасающим.

Рука вцепилась в бутылку, а глаз заглянул в горлышко – пусто! Жопа сама сорвалась с дивана, а ноги неудачно подкосились, опуская Джона на колени к груду банок и прочего мусора: может в одной из них? В полумраке он пошарился руками среди них: тоже пусто! Последняя надежда была на холодильник и мужчина собирался отправиться к нему!.. Но, в дверь предательски постучали. "Кто ещё там?", подумал он и подымаясь. Джон выглядел жалко: растянутая майка, серые замызганные штаны, олимпийка поверх майки, серебрянная цепочка с крестиком – единственное, что выглядело на нём чисто и прилично, да и то, как дань памяти тех мест, откуда он был родом. Мужчина поднял пистолет.

— Фрау Берта?.. – Спросил мужчина, не дойдя до двери. Музыка из окна играла громка, но его пропитый низкий баритон хрипел ещё громче. – Это вы? – Он не подошёл ближе, подымая с дивана беретту и пряча за спиной.

Да, он хотел умереть, но инстинкты, наработанные за всю жизнь ударили снова.

Воспоминания, нахлынувшие в его мозг, освежали все рефлексы и инстинкты.

"На тебя нападали за этот месяц уже трижды", – шептал мозг, чьи нейроны исцелялись после долгого убийства алкоголем, – "Вполне возможно, они узнали и твой адрес". Да, казалось бы... хочешь умереть? Дай убийцам сделать дело! Но... Джон не мог дать себя просто так убить: для него такая смерть, без боя, выглядела... непрофессионально.

— Герр Джонатан? Вы в порядке?— Послышался из-за двери знакомый мужчине женский голос с ноткой материнского тепла и беспокойства.— Ох, простите за столь раннее вторжение, но я услышала из вашей квартиры какой-то шум. Возню и хлопок, похожий на выстрел! Герр Джонатан, у вас всё хорошо?

  Наёмный убийца, оглядевшись, мог лишь усмехнуться: несмотря на относительно чистую одежду, его цивильный внешний вид портила кровь, что покрывала часть его лица и застрявшие в волосах кусочки черепа и мозга. Вряд ли женщина, что провела треть жизни как медсестра и ещё треть как модельер, оценила бы его внешность, похожую на внешность запойного алкоголика-мертвеца...Либо же Джонатана, немолодого наёмного убийцу, что остался в жизни без смысла и возможности покинуть её раньше положенного срока. Если, конечно, ему срок вообще был положен, учитывая его прошлое и живописный вид на внутренности, засыхающие на стенке.

— Да-а, – даже с каким-то разочарованием ответил мужчина, – всё в порядке. Я, кхм, – посмотрел на квартиру за свой спиной, всё ещё не открывая двери, – выпивал, и сильно расстроился, и кинул банку Шнайзера во, – посмотрел на стену и поморщился, – что-то, и она взорвалась. Я уберу беспорядок. Меня самого этот хлопок отрезвил. – Послышался смешок. А затем не такое уже весёлое ворчание. – Теперь весь грязный... блять, – вздох, – всё в порядке.

Он вынул кусочек своего черепа из волос и кинул его на пол. Мужчина помолчал немного, стоя у двери и убирая беретту на предохранитель. Глубокий вдох. Глубокий выдох... всё, как его учили в армии, просто отпустить ситуацию и слиться с местностью, позволяя потоку проходить сквозь тебя. Затем он открыл глаза. Ему стало легче.

  Фрау Берта, всё ещё обеспокоенная и по природе пожилых женщин любопытная, ещё несколько минут тихонечко стояла под соседской дверью, вслушиваясь во всё необычное, что могло быть в квартире. Однако ничего, кроме бормотания Джонатана и музыки с улицы, она не услышала и, всё ещё обеспокоенная, направилась к себе, когда мужчина включил душ и скрылся в ванной комнате.
  Толстый, необычно крупный ворон, сидевший на периле лестничной клетки, встретился со старушкой взглядом и проводил её поворотом головы, пока та не скрылась в своей квартире. Чёрная, как смоль, птица оглядела дверь наёмника умным взглядом, прежде чем с противным карканьем взмахнуть и взмыть на улицу через открытое окно.

  Пока Джонатан стоял в маленькой, немногим меньше самой ванной комнаты, душевой кабинке, дешёвая стиральная машинка громко дрожала, гудела и прыгала, всем своим искусственным естеством намекая на необходимость в замене подшипников барабана. Однако наёмника, что смывал с тела остатки собственной черепной коробки, думал совсем не об этом: он думал о том, что его инстинкты убийцы гудят об опасности уже несколько минут, не отпуская того даже под струями горячей воды.
  Не выключая воды в душевой, мужчина вышел и бесшумно стянул со сливного бачка унитаза готовую к бою Беретту. Покинув ванную комнату, он не стал закрывать дверь, уже взведя пистолет, и готов был выстрелить в любую секунду в нарушителя. Потому что в Берлине, как бы плохи не были твои дела, ты не полезешь в дом к пьянице на Кройцберг 36, если тебе не нужно что-то от самого жильца.
  Но вместо очередного убийцы он обнаружил только ворона, чёрного и крупного, что вальяжно цокал когтями по его столу, клювом разбивая оставшиеся закуски к пиву в виде нераскрытых фисташек и засохших баварских сосисок. Птица, посмотрев на Джонатана умным, пронзительным взглядом, нагло каркнула и махнула крыльями, как бы заявляя права на добычу.

— Падай ниц, невежда,— с усмешкой хмыкнул мужской голос с ощутимой хрипотцой и ещё более ощутимым басом. Неизвестный с блестящей лысиной, держа в одной руке две бутылки пива, сидел на подоконнике и щёлкал фисташки в открытое окно, даже не глядя на наёмника.— Мерлин не любит, когда люди оказывают ему неуважение. Тупая птица, но мозги со стенки есть не стал. Видимо, внутренности запойного алкоголика ему не пришлись по вкусу...Пить будешь?

Джонатан стоял посреди коридора мокрый, с полотенцем обмотанным вокруг таза и с беретой наготове. Его лицо облепили волосы, немного мешая виду, но увидев волосы, мужчина приостановился, опуская оружие и ощущая какой-то прилив давно уже забытой ностальгии. Что такое было в его ранние годы на службе. Когда они с Гарри зачищали улицы города от банд. Он тоже часто видел ворон на грудах мусора. А что его квартира, если не свалка?..

— Бля, – Джон устало выдохнул, когда заметил лысого, – ну хоть кто-то догадался прийти с выпивкой и закуской. Давай. – Поставил пистолет на предохранитель и пошёл к выходу на кухню, в голове прокручивая, что под стойкой остался его дробовик и он успеет к нему рвануть. – Я у тебя тоже кого-то убил или ты пришёл поквасить?

— Искусством интересуюсь,— лысый, бросив скорлупки от фисташек в окно, на крыши машин, слез с подоконника, указав взглядом на стену, куда Джонатан минут пятнадцать назад вынес содержимое своей черепной коробки.— Неплохая картина. Сам рисовал или помог кто? Хотя вряд ли у столь радушного хозяина много гостей, раз он встречает их с пушкой.

  Ворон, деловито расхаживавший по столу с остатками закусок, громко и мерзко каркнул, словно бы насмехаясь над наёмником, так просто сдавшимся в борьбе за изысканные объедки. Неизвестный же, пнув банку из-под пива, прошёл на кухню, поставив пару стеклянных бутылок на столик, заляпанный всевозможными пятнами. Высокий, крупный, широкоплечий мужчина с лысой головой и короткой щетиной на лице не был обделён мускулатурой, но ступал он легко и бесшумно, словно дикий зверь на охоте.
  Несмотря на внешнюю недалекость, неизвестный был убийцей, хладнокровным и суровым, подобным Джонатану, без сомнений.

Джонатан сел за стол, глядя в проход кухни: сквозь него как проходная просматривалась вся квартира и именно по этой причине, здесь, под столом, он хранил свой дробовик. Рука мужчины легла под стол... нет, пока что не на паушку! У него всего лишь зачесалась нога. Но от ноги до дробовика было не так уж далеко.

— Не люблю такое, – поморщился алкоголик, – все эти... беседы перед дракой, и хождение вокруг да около вопроса. Говори по делу, что тебе нужно. – Фразу про искусство Джон даже не воспринял всерьёз. Ему всё ещё было сложно поверить в ситуацию, хоть он и сам видел свои мозги на стене. Рационализация всё ещё пыталась это обхватить... но преждевременные догадки, что это как-то связано с лысым, Джон оставил при себе. А ещё ему хотелось выпить.

— По делу, говоришь?— Лысый хмыкнул, открыл бутылку с пивом и разлил её пенистое содержимое по стаканам.— Как хочешь – я понятия не имею, кто ты. Удивлён? Меня не интересует твоя жизнь, прошлое, причины, по которой ты всадил себе пулю в башку и почему ждёшь, что тебя придут только убивать. Хотя, умереть ты уже не способен. Не сразу, по крайней мере. Спросишь, откуда я знаю?

  Неизвестный, усмехнувшись очень поганой ухмылкой, сверкнул глазами.
— Сейчас, по ликалам жанра, я должен был вынести себе мозг, чтобы ты понял всё без слов. Но, по правде говоря, тут такой срач, что валяться здесь без башки мне не хочется. Так что давай проще: ты – Бессмертный, как и я. Или Отреченный от смерти, называй себя как хочешь. Может быть, ты и правда хотел сдохнуть...Но тебе это роскошь. Добро пожаловать в клуб неудачников, пацан.

— Ага, – Джонатан понял, что ему не нравилось в этом мужике: он слишком сложный, слишком много пиздит и драмматизирует, и ведь, что самое смешное, всё можно было объяснить так просто и разойтись так мирно, но... теперь... даже если он говорит ему правду, – понял. – Легко сказал Джон. И тут же нажал на курок дробовика.

Он выбрал самый простой путь к тому, чтобы проверить эту теорию и раз сам лысый отказывался "по законам жанра" вынести себе мозги, то Джон решил ему в этом помочь. Заодно, может быть, болтать будет по-меньше.

  Лысый с уродливым шрамом на голове, кажется, успел тяжело вздохнуть, за мгновение до того, как Джонатан выстрелил из дробовика, тысячи и тысячи раз отработанным движением. Голова мужчины с треском разлетелась в хлопке от выстрела, будучи похожей одновременно на лопнувший шарик и переспелый арбуз. Куски черепа, как шрапнель, ударили в стену кухни вместе с дробью, а также кровавым мозговым фаршем. Остатки того, что когда-то было вытесанным из не лучшего камня лицом, сейчас являлись мясной пародией на распустившийся цветок.
  Тело, подобно мешку с картошкой, через секунду завалилось и упало на пол. Королевский ворон, крупный и упитанный, противно гаркал. Фрау Герда уже стояла под дверью, выстукивая об дерево обеспокоенное стаккато. Пожилая женщина, помимо чуткого сна, обладала удивительной скоростью, несмотря на короткие ножки и приземистую фигуру.

  Джонатан, всего на мгновение, бросил взгляд на то мясо, что осталось от лысой головы неизвестного. Его жилистая и толстая, как у быка, шея стреляла остаточным давлением, брызгая на и без того грязные полы нелицеприятную кровь. В воздухе повис тяжёлый смрад ржавой монетки, что оставлял неприятное, но такое привычное для убийцы ощущение на кончике языка.
  Признаков жизни неизвестный не подавал. Лишь его ворон недовольно каркал, махая крыльями на ту кучу фисташек, что уже было не спасти от растекающейся лужи крови.
  Если лысый и обладал бессмертием, то сегодня оно вышло в окно вместе с его богатым внутренним миром, остатки которого "украшали" стену и потолок маленькой кухни.

Глядя на рухнувшее на пол тело, Джонатан мгновенно прокрутил в голове два варианта, глядя на часы: вариант первый – этот мужик был психом, и он тоже был психом, и сейчас у него на кухне лежит какой-то стрёмный жмур и надо будет опять что-то врать фрау Берта, вариант второй – их сила бессмертия работает не сразу и разница между моментом, когда он пустил себе в голову пулю и их воскрешением – это скорость, с которой они могут воскресать. Если первый вариант правдив, то и действие и бездействие в этой ситуации не угрожает, но и не помогает Джонатану. Так что, он может побездельничать. Но... если второй вариант – правдив, то тогда... бездействие означает столкновение с врагом.

— Блять! – Мужчина тут же подорвался со стола, убегая в комнату в поисках какой-то цепи для замков или наручников, или чего-то такого, чем он подбежит и свяжет ноги и руки лысому... ну просто так, на всякий случай. Он слабо верит, что тот сможет вернуться к жизни. Но весли вернётся – захочет его грохнуть. Так что пока он лежит, Джонатан решил повязать его и затем уже с дробовиком наперевес ждать пробуждения лысой башки. Ну или подтверждения своей шизы, смотря что случиться переев! – Как же я это ненавижу. – Стонал мужчина, суетясь над трупом незнакомца.

  Процессы начались не сразу, но были стремительны: тело лысого, валявшееся в собственной крови, ещё не успело остыть, как вдруг оно начало тихо шипеть. Разнесенная голова, невозвратимо потерянная, начала быстро восстанавливаться из ничего, а точнее из чёрного пепла, с характерным чавканьем плоти и хрустом костей.
  Неизвестный, ещё не так давно более чем мёртвый, теперь лежал на грязной, полной мусоре кухне Джонатана, наспех связанный верёвкой и цепью, как дикий зверь.

— Ммх, чёрт...Каждый раз как первый... Теперь убедился?— Первым делом спросил он, как его разлетевшаяся в труху челюсть встала на место, а голова, не считая быстро заживающего, порванного лица, не стала такой, какой и была.— Фома неверующий...Пива налей. И успокой старуху за дверью, пока она не вызвала лишних свидетелей.