Army of two | ходы игроков | 3. Принципиальность

  Поначалу Тлю забавлял разговор магов и внезапные «сюжетные повороты», что кроме любовного треугольника Адам-Ева-Кайд среди их братства оказалась ещё и супружеская пара. Сразу видно, что у них было дофига свободного времени, чтобы заниматься подобной ерундой. Но когда речь зашла о Третьем, Тля напряглась.
  — Вот же сукин сын, а, – она попыталась поискать какой-нибудь поддержки у Музыканта, но тому было как будто пофиг, что Кайд предпочёл не рассказывать им о себе кое-что важное.
  — Ладно, диалог, кажется, зашёл в тупик.
  Тля уже прикидывала с какого фланга лучше врываться: всё-таки перед ними маги, а не обычная шелуха под ногами. По её мнению начать стоило со световухи, выиграв себе небольшое преимущество, но вот как её кинуть, чтобы не задеть самого Кайда, был тот ещё вопрос. Да и вообще, стоило ли о нём так заботиться, если он, возможно, так и не сумеет поднять руку на бывших друзей? В любом случае, она ждала отмашки от кэпа. И совсем не ждала того, что произошло дальше.
  — Но я… – Музыкант так и не дослушал нарастающее возмущение Тли, чем бы она там по итогу не возмущалась.

  — Да ёб твою мать, – с каким-то смирением выдохнула Тля, увидев перед собой противников в непосредственной близи. Слишком близко, — Привет, что ли. И пока.
  Неизвестно ещё, кто из новой четвёрки сильнее удивился внезапной подмене, но какая к чёрту разница. Что-то внутри Тли утробно завыло, предвкушая нечто прекрасное. Тля могла этому сопротивляться, но не стала, вместо этого позволив как будто кому-то другому занять своё тело. Думать было некогда, только инстинкты могли сейчас её спасти. Напоследок до Тли медленно доехало, что именно имел в виду Музыкант, когда сказал ей о «Настоящей». В другой раз Тля бы начала отчаянно доказывать самой себе, что это не так. В другой, а сейчас она отбросила всё лишнее, сконцентрировавшись на злости от подлости товарища. Только вот, всю её ярость, несомненно к его счастью, познает не он.

Показать содержимое

— А что касательно этих... «перевёртышей», как вы их сами прозвали, лейтенант? Звучит как нечто из ретро-фентези.
— Первое, что пришло в голову, — хрипло отозвался Хамбер. — Времени на художества не было.
— Да, отчёт вышел достаточно сумбурным. Поймать их живьём не получилось. Предполагаю, что превращались они далеко не в милых домашних кошек...
— Они не превращаются в животных. Единой формы у них нет и я не уверен, что их можно классифицировать по разным подтипам. То есть подмечая какие-то схожести характерные для нескольких экземпляров. Условно я бы выделил черты одинаковые у всего вида. Сильно изменённое человеческое тело. Возникает ощущение, что кожи нет совсем, однако мне кажется даже маг не смог бы резво что-то делать без шкуры. Предполагаю, что она есть, но очень тонкая, почти прозрачная. Сосуды видно. Зрелище весьма тошнотворное.
— Вы отметили что из всех магов, с которыми вы сталкивались, эти — самые отвратительные.
— Так и есть.
— Это естественная реакция или замечено психотропное воздействие?
— Нет, чтобы вызывать отвращение магия им не нужна.
— Субъекты часто проявляли черты психической нестабильности?
— Разные они. Но большинство — да. Многие люди теряются просто при виде собственной крови, а тут они превращаются в такое. Были и те, кому было вообще всё равно. «В форме» вели себя как хладнокровные машины. Точные и быстрые. Были классические маньяки. Хаотичные, яростные, аффективные. С ненавистью ко всему миру в глазах. Но самые жуткие — это те, которым самим страшно.
— Не припомню чтобы вы раньше выражали кому-то из пойманных сочувствие, Хамбер.
— Это не сочувствие. Скорее банальная жалость. Сукины дети выглядят так, будто их насильно заперли в собственном теле. И глаза у них безумные. Смотрящие куда-то внутрь себя... Видел в музее Старой Земли две картины, времён античности. «Сатурн пожирающий своего сына». Бог из легенды, что пожирал своих сыновей в страхе перед тем, что они однажды сместят его. Есть две картины: авторства Рубенса и Гойи. У первого старик явно знает, что делает. Даже получает удовольствие, может. А у второго рожа такая, будто он отрывает и проглатывает куски от самого себя. Вот отродья эти, я бы сказал, между собой отличаются также.
— Давно ли вы увлекаетесь архаичной историей? С учётом характера и рисков вашей работы подобные перемены в характере вызывают опасения
— Когда найдёте ещё кого-то, способного ловить сраных волшебников без потерь личного состава, обязательно свяжитесь со мной. А то ведь я начну подозревать что проценты по пенсии такие заманчивые только от того, что вы не надеетесь их в самом деле выплачивать.

                                        

Из архива допросов Всемирной Организации Духовности

Подмена произошла мгновенно. Кажется всегда так и было. Тля стояла там, а чернокожий знакомец Кайда – тут. Всё это время. Благо, что горячка боя не оставляла времени порефлексировать о природе произошедшего. Некогда было вспоминать о парадоксах пространства, некогда было обращать внимания на бешено снующие оранжевые кванты, находу разбирающие реальность и перестраивающие снова, словно конструктор.

Может это и благо, что человек ограничен в рамках своего познания и восприятия. В конце концов известны ли случаи, когда желание узнать больше положенного приводило к чему-то хорошему?

Произошедшее отразилось разве что на Музыканте. В голове будто нечто зашевелилось после его фокуса. Будто заведшийся в корах его мозга друг подмигнул ему и заёрзал на месте, разрастаясь в размерах. На совсем немного. Тем не менее, увеличиваясь. Неминуемо.

***

И Тля оказалась наверху, глаза застлала пелена. Мерзкая пелена, но такая знакомая... а всё тело пронзила боль. Тоже — старая подруга. Как будто всю её кожу обработали пилкой, оставив розовую нежную плоть, не готовую к суровым реалиям мира. Её жгло огнём, а конвульсивно бьющиеся рецепторы засоряли мозг хаотичными, мощными, перегружающими сигналами. Боль. Боль. Боль. Боль не свидетельствующая ни о чём хорошем и с которой ничего нельзя сделать. Боль, что иголками пролетает сквозь все мысли и начинает тянуть, связывать их, сужая всё сознание в одну точку. Переживания, мечты, страхи, мысли — ничего это не существует. Лишь огромный, неразумный, уродливо пульсирующий комок, который можно либо терпеть, либо перенаправить, словно локомотив на соседнюю линию рельс.

Слуги Матери оглядываются, в глазах их — звериный ужас. Шлем Тли сложился и спрятался в костюме, явив миру безглазую, алую физиономию с массивными гибкими челюстями, что могли выдвигаться за пределы условного «лица» сантиметров на десять. Фаланги на руках обнажились до костей, которые плавно переходили в огромные острые когти.

Помимо рук адаптивная броня приоткрыла и стопы, что с мерзким чавкающим звуком сбросили с себя кожу вместе с кусками мяса и на ходу преобразовались в чудовищные лапы. Тля встала на пальцы, а коленный сустав с ноющим скрежещущим хрустом выгнулся, сделав ноги похожими на таковые у большинства диких животных.

На четвереньках она рванула вперёд, сопровождая шаги нечеловечески зловещим придыханием, а на её спине покачивались два мясистых щупальца, оканчивающихся острыми органическими иглами.

Док Эскул был готов к смерти и, признаться, даже ожидал её. Но вряд ли он ожидал, что она будет вот такой. Его голова отделилась от тела, упала на твёрдый песок, а физиономия на его лице не успела даже удивиться.

Одновременно с «открыванием» доктора, Тля выгнула голову в противоположную сторону, целясь в горло вражеской ведьмы, но та извернулась, подставляя под зубы-бритвы левую верхнюю часть туловища. Тля разгрызла ключицу как полую пустую трубку и вонзилась глубоко в густой нежный жир молочной железы. Магичка завизжала от невероятной боли, её муж оторопело развернулся на крик и тут в его сторону полетело несколько пулевых очередей, выпущенных снизу.

Семейная пара ретировалась почти одновременно: ведьма обратилась тёмным непроницаемым дымом, что сбежал из звериной хватки, заставив Тлю болезненно ударить зубы друг о друга, а после «сложилась» обратно уже около туннеля.

А Аркх запустил своё тело вперёд и вниз, оставив на прежнем месте лишь остаточные разряды электричества.

— Мать и Отец... фигуры в темноте. А Третий и есть Тьма. — Он улыбнулся Кайду и приоткрыл рот, словно из него уже начала вытекать кровь.

Чернокожий среагировал почти столь же быстро, как и Тля. Он несколько опешил от неожиданности атаки, но по его виду Музыкант понял, что ближняя дистанция для него — самая комфортная.

Быстрее самого колдуна действовали тонкие нити, что произрастали из его костяшек. Быстрее чем можно было сообразить, они обвили бёдра Музыканта, проходя через его броню насквозь, как призрачные и с садистским предвкушением потянулись выше.

  Это не я. Не я. Не я.

  Где-то в самом дальнем и тёмном уголке сознания билось в конвульсиях крохотное нечто, именующее себя Тлёй. Оно не могло видеть себя со стороны, но чувствовало, какая чудовищная трансформация происходила с её телом. Ей было страшно: оно никогда ещё не испытывало такого. После того, как Тля сожрала двоих магов, она знала, что изменилась. Но даже не могла представить – насколько. И нет, дело даже было не в её новой форме. Подумаешь, нашли чем удивить. Щупальца ощущались естественным продолжением тела, как и новый маникюр, а удлинённая глотка показалась даже удобнее обычной.

  Ещё было больно. Всегда было больно, но на этот раз боль стала частью Тли. Поговаривали, что чем чаще меняешь форму, тем легче даётся каждое последующее превращение. Но Тля ни разу не слышала, чтобы для кого-то это стало обыденностью. Да, она давно не превращалась: не было необходимости, а точнее – желания. Зачем жертвовать своим телом и, в какой-то степени, разумом, если можно обойтись без всего этого? Выпусти перевёртыша на поле боя, и он переломит ситуацию в твою пользу. Правда, попутно может и сам подохнуть, но такова цена. Таков смысл.

  Теперь его больше не было. Теперь Тля была идеальной, лишённая недостатков прошлой формы. Она могла убивать бесконечно, только успевай подносить к ней противников. Её больше ничего не сдерживало, не осталось никаких ограничителей. Этого-то как раз и боялась Тля. Она бы никогда и никому, тем более самой себе, не призналась, что ей всё это нравится. Но это было так. И это было прекрасно.

Не меньше негра опешил и сам Музыкант: с такой магией он столкнулся впервые. Правда, в отличие от своего визави, который тут же сориентировался и приступил к действию, ветеран оказался в полной растерянности, не понимая, что же ему с ним делать и как одолеть.
Поэтому Музыкант импровизировал, а вообще говоря, делал что получится - попытался извернуться, разорвать дистанцию. На суету в стороне и позади как-то не обращал внимания. Тут уж самому бы уцелеть.

Окровавленная ведьма словно бы из последних сил припала на землю и ударила по песку раскрытой ладонью, передавая земле мощный заряд электричества. Через секунду на неё сверху обрушилось тяжёлое кроваво-красное чудище, что всего за несколько секунд превратило её бледное тело в месиво из переломанных костей и истерзанного мяса.

Но предсмертный удар Альет достиг цели: всполох энергии взорвался у ног Кайда, раскалённым потоком впиваясь в его промежность, игнорируя барьер костюма, ударяя сразу по незащищённой плоти. На стекло шлема упал солнечный блик, не дающий разглядеть лица, но всё тело мага видимо задрожало.

Аркх поднял руку, готовя уже своё заклинание и с нечеловеческой реакцией дёрнулся всем телом, уворачиваясь от чудовищной лапы Тли. Увернулся ловко: попав шеей в её плотно сжатые челюсти. Из порванных артерий ручьём забилась кровь, а вместе с ней повалил непроглядный чёрный дым, подобный тому, в который превратилась мгновение назад Альет.

Каким-то образом Аркх ещё продолжал жить и даже сопротивляться звериной силе атакующего его чудовища. Он вновь угрожающе нацелил свою руку в сторону Кайда. Раздался мелкокалиберный стрёкот. Тля ощутила, как беспомощная жертва затряслась в её хватке, а в её теле начали появляться сквозные раны. Одна за другой. Этого уже было слишком много. Глаза мага остекленели и он, наконец, замер навсегда.

Тела троих поверженных магов как будто стали разлагаться в ту же секунду. Или скорее… тлеть. Звук был очень похожим. А их трупы растворялись, превращаясь в чёрную мглу. Клетка за клеткой, пока они не исчезли без остатка. Точно их тела всегда и состояли из газа. Освобождённый дым быстро растворялся в воздухе и исчезал в нём без остатка.

Музыкант же ушёл от выпада Зноя и избавился от хватки его отвратительных нитей. Белые верёвочки с красными вкраплениями, напоминавшие отростки одного микроскопического животного: гидры.

Зной на миг отвёл взгляд от своего оппонента и изучил как проходит сражение у его друзей. Брови его поднялись, а губы поджались. Музыкант хорошо знал эту эмоцию: «Нихуя себе…».

Ветеран слишком поздно осознал, насколько опасен его оппонент в ближнем бою и судорожно пытался составить план дальнейших действий, но тут чернокожий развернулся и побежал от него в прямо противоположном направлении… в один из узких переулков между домами.

Музыкант рефлекторно вскинул оружие, поймав бегущий силуэт — скорее как жест защиты, а не нападения. На самой подкорке пронеслась мысль-молния — а вот как бы поступил этот черномазый на его месте?
Ветеран был уверен, что сейчас бы считал новые дырки в своём теле. Да и отпускать его, наверное, было глупо. Он, может, ещё и вернётся — отомстить. Но... наверное, если бы подельники были по-настоящему ему дороги, чёрный постарался сделать что-то ещё.

Но нет. Просто развернулся и дал дёру. Так поступают, скорее, шавки одной банды, а не настоящие товарищи. Может, город его сам сожрёт. Музыкант всё-таки выстрелил, но откровенно в сторону и мимо, скорее припугнуть и придать бегунку скорости.
Вздохнув, он подтянул ремень «Мясника», развернулся и осмотрел поле боя. Грязное и некрасивое. Сместив взгляд на фигурку Тли, развёл руками:
— Вот она! Истинная женская сущность наяву! — он подмигнул Кайду, если тот уже пришёл в себя. Музыкант почему-то не сомневался, что они успели потрахаться, пока он спал. А спал он крепко, пусть и отвратительно.
— Всё! Всё! Уехал цирк уродцев! — заговорил громче, почти выкрикивая. Он не знал, как справлялась Тля. На фоне такой трансформации могла и крыша улететь.

Чуть «гуляющей» походкой он пошел между трупами. Под ботинок попала чья-то рука. Бабы той, что ли?.. Ну точно.
— We are apart, — подпевая под нос, Музыкант отбросил её в сторону. Тут ещё какой-то кусок попался. — Forever apart!
— I hardly remember, — он поднял с песка грязную, окровавленную голову ведьмы, и вытянул её на руках перед собой. — The sweet tone of your voice...
— I miss you too much, I can’t go on, without you! Every day is wrong, a whole world is dying in this song! — ветеран уже вполне кружился в танце с головой своей несостоявшейся подружки. У неё был парень? Кажется... но, в любом случае, сам он попрощаться уже не мог.
— The blues of the world swirled around my heart and screamed: we are apart, forever apart, we are apart, forever apart!..

Дальше что-то было ещё. Но озвучить такое — плохой знак. Музыкант вдруг замер, будто вытащили штепсель. Не к добру это. Он разжал руку, и голова с перекошенным лицом полетела обратно на песок.
Хоть теперь это и затруднительно, но трупы всё-таки стоило осмотреть. Припасы были важны.

  Когда последний враг поблизости пал, Тля, по-звериному изогнувшись, встала в охотничью стойку. Её голова и щупальца обратились в сторону Кайда, слепо уставившись в мага. С каждым поверженным противником жажда уничтожения только усиливалась и контролировать её становилось сложнее. Мгновение затягивалось, но Тля всё же развернулась, сделав пару осторожных, пружинистых шагов навстречу Музыканту и тому чёрному парню. Она была готова – и желала – немедленно пуститься в погоню, но осознавала, что без помощи капитана эта попытка не увенчается успехом. И поэтому когда Музыкант решил отпустить свою добычу, Тля раздосадовано заревела на всю округу, а потом метнулась к мужчине, словно её единственной целью было порвать хотя бы ещё одного, не важно кого, на куски.
  Тля резко затормозила в последний момент, по инерции неприятно боднув Музыканта в бок и лязгнув зубами намеренно поблизости от его шеи. На землю она грохнулась уже в привычном человеческом обличье. Развоплощение приносило не меньше страданий, чем превращение. Стиснув зубы и сжав кулаки, Тля какое-то время молча глотала слёзы, а когда немного пришла в себя, то первым делом напала – словесно – на капитана.
  — Ещё раз так сделаешь, – она ткнула ладонью мужчину куда-то в район чуть ниже груди, и тычок получился, откровенно говоря, слабым. Впрочем, и продолжения угрозы не последовало. То ли Тля одумалась, то ли ещё что-то.
  — Что это за хуйня? Почему их тела исчезли? И с чего это ты вдруг решил, что нам не надо знать, что у тебя какие-то там мутки с этим Третьим, а? – Тля внезапно переключилась на Кайда, совсем не обращая внимания, что ему нехило досталось от Альет.

— Как говорил покойный старина Эскул — ни один человек, у которого из жопы пошла кровь, не знал, что это случится, когда просыпался с утра.

В голосе Кайда смешались мука и смех над собой, и он осторожно присел на землю, после чего прилёг на песок.

— Так вы не спрашивали, — виноватым тоном ответил он, продолжая лежать. — И, как я и сказал, никаких муток у меня с ним нет. А какие планы у богов на нас самих людям неведомо. Может у них и на вас какие-то планы, а я об этом не знаю? Классно умеешь, кстати. Жесть ты здоровенная, когда… превращаешься. Такой… контраст… ты ведь маленькая...

— Может быть, — улыбаясь и поджав губы, ответил ветеран, не глядя на Тлю. Он вертел в руках трофейный автомат, но довольно быстро оставил его. Для таких, как эти ребята, в какой-то момент оружие перестаёт иметь ценность: оружием становятся они сами. Как бы продолжая мысль, Музыкант скосил взгляд на Кайда, и тихо удивился: он ведь сам планировал сделать то же самое, но отказался, так как в таком бы случае пришлось произнести определённые слова, которые могли стать плохим знамением. Нахмурившись, он предположил:
— Не удивлюсь, если мы их не убили окончательно. Возможно, у богини действительно какие-то особые планы на них, и она не позволяет им так просто выйти из игры, сделав возвращенцами. Ну, дум-фактор и всё такое, — предположил он. Музыкант не стал уточнять, что еще за «дум-фактор» и причём тут слово doom. Сам-то особо и не знал.

— В общем смысле я скорее склонен сказать, что они мертвы, — дополнил Кайд. — Я не помню такого чтобы кто-то из слуг Первородных "умирал", а на следующий же день был снова в строю, словно перепечатанный на принтере. Деталей я знать не могу. Может они и правда вернутся. Но это будут уже не совсем они. Не хочу об этом думать.

  Тля прорычала себе под нос что-то нечленораздельное, но всё же отстала с дальнейшими расспросами от Кайда: то ли из-за его откровенной лести, то ли просто из-за «раненного положения».
  — Ты это, как, идти дальше сможешь? У меня вроде где-то была ещё парочка стимов, – Тля начала копаться в сумке, но почти сразу же отвлеклась на слова Музыканта о возвращенцах.
  — Хрень какая-то. Не нравится мне всё это, – коротко подвела итог, — Ладно, давай выкладывай, что там у тебя с этим Третьим. Чего ему от тебя надо? И чего ему вообще надо?

Музыкант кивнул, соглашаясь с вопросом Тли. Уперев руки на пояс, он внимательно посмотрел на Кайда.

. Кайд ответил Музыканту взглядом полным достоинства, на какое только способен человек с размозжённой промежностью. Отвечать на расспросы под давлением для него явно было не впервой.

— Я скажу, как есть, но сначала… не будем тратить стимы по ерунде, но я бы кое-что взял из вашей аптечки. И воды. Обязательно воды.

Экзекутор «вылез» из своего костюма и явил остальным огромное алое пятно на штанах, что расползлось почти до щиколоток и отчасти затронуло футболку.

— Извиняюсь за стриптиз.

Кайд сцепил зубы и при помощи полевого ножа подрезал паховую область брюк, после чего с явным усилием оторвал ткань вместе с большим прилипшим и почерневшим куском мошонки. Взял позаимствованный из аптечки фиксирующий гель и обильно полил обожённое место ранения.

— Карма… — С усилием выдавил он. — Сам-то я такое много на кого «колдовал». Представить только как такое ощущается без наших способностей. И опыта, чего уж там.

Через какое-то время маг смог занять положение сидя и медленно потягивал воду из полевого бурдюка. Можно было в реальном времени наблюдать, как его выпотрошенная промежность за секунды начинает выталкивать из себя схваченные лейкоцитами грязь и микроорганизмы, как поражённое место превращается в тошнотворный жёлто-розовый бугор, который позже покрывается непроглядно чёрными и толстыми струпьями. Кожа обновлялась и сшивала сама себя, словно работа невидимой швеи.

— Третий самый странный из Троицы, — со всей доступной в текущей ситуации невозмутимостью пояснил Кайд. — Если Отца и Мать нередко ассоциировали с определёнными областями или даже личностями, то вот этот… самый нечеловеческий. Часто его связывают с безумием. С бессознательным. Той частью Тёмных что за нашими пределами. Его проявления сложнее всего классифицировать и вообще определить. Я занимался исследованиями и был на грани отчаяния, когда встретился с ним впервые. Я искал ответы на все вопросы. И... нашёл. Он явился ко мне во сне. Тогда мне казалось, что я никогда уже и не вернусь в своё тело. Он рассказал мне о бесчисленном множестве вещей, половину которых я навсегда забыл, как только проснулся. Или… не совсем уверен в них. Очень тяжело собрать мозги в кучку после того, как их так исполосовали. Но во сне я словно впервые мог мыслить так свободно и в полную силу. Всё это может быть просто внушением или обманом, конечно. Но всё было так… по-настоящему. Он объяснил, что мир — всего один. Хотя какие-то его части можно изменить до такой неузнаваемости, что начнёт казаться будто это не так. И… он наглядно показал мне относительность нашего восприятия. То как вы видите меня или я вас — это легко корректируемая условность. Один может начать видеть другого как чудовище, другой будет видеть небо там, где кто-то будет видеть океан. Кто-то видит свет там, где другой тьму и наоборот. То, что большинство людей видят реальность одинаково — не более чем усреднённый шаблон, о котором договорились без нашего участия. Наше мышление — набор настроек. Или конструктор. Некоторые силы сражаются за наши умы. Хотя большинство к людям равнодушны. На «той стороне» кого только не обитает, уж поверьте…к слову на вопросы о Пожирателе Третий лишь рассмеялся в ответ.
А если говорить о его целях или планах на меня: ну что я могу знать? Любое моё предположение будет полной глупостью. Я знаю лишь, что для Третьего не существует никаких границ. Он легко может выступить и против остальных двоих, если это в его интересах. Проблема лишь, что кроме него никто не знает и никогда не узнает его интересов. Но, как видите из моего рассказа, я не преклонял ни перед кем колено, не клялся в верности, не одалживал никаких сил. Хотя иногда был близок. Я был один и не знал, что мне делать и не обратился к старому знакомому разве что из-за страха. ЛАТ сильно спас положение: он мог нести бессмыслицу, не травмируя при этом мой рассудок. Не так сильно, уж точно.

Кайд осёкся, снова надевая всю боевую выкладку. Зафиксировав шлем, продолжил:

— Одно я могу гарантировать: Третий рядом и наверняка слышит этот разговор, как и все остальные разговоры. Может он явит себя, а может и нет. Но он не показался мне кем-то, кому нужны слуги или уничтожение всего живого. Уже неплохо. Да и вредного он ничего не сделал. И кто знает. Сейчас безумное время… может нам и помогло бы его безумное знание? Тем более сейчас.

Маг с напряжением посмотрел в темноту туннеля.

— Зайдём туда — и мы на территории Матери. Что угодно может произойти. Вы готовы?

  Перфоманс Кайда нисколько не смутил Тлю. Во-первых, чего она там не видела, а во-вторых, чего она вообще не видела при их то роде деятельности. Но при этом Тля всё же отметила про себя стойкость и невозмутимость мага.
  — Хрень какая-то, – повторила невозмутимо, подводя итог. На самом деле, у Тли не было причин не доверять словам Кайда. Ну, если только это не глобальный заговор иди подобная херь. И дело было не в какой-то там возможной симпатии, нет. Всё было куда проще: она вспомнила, что Лат чего-то там пыхтела про мага, отмеченного печатью первородного, но не ведущего дел с потусторонними силами. Тогда Лат вывалила слишком много информации на единицу времени, которую за раз не переварить, а теперь вот, пришло на ум.
  — Значит, ты у нас особенький, – Тля оставила фразу без пояснений, — А что до Отца? Какие у него отношения с Матерью? Ну, знаешь, хочется быть ко всему готовыми, в том числе оказаться зажатыми между ними обоими.

— Любовь и ненависть, — Кайд пожал плечами. — Но в большинстве случаев выступают вместе. И я не уверен, что это тот вариант к которому можно быть готовым. Когда двое встречаются — последствия всегда разрушительные. К счастью проявлений Отца я не замечал. Там где он, там всегда черви... а уж я бы точно знал, если бы где-то завелись черви.

Отряд отправился в дорогу с надеждой, что путь когда-нибудь закончится, и они наконец-то сядут пить чай с конфетами.