Рыцари правого дела | ходы игроков | Рафаэлла Шофф. Вместо тысячи слов

Рафаэлла Шофф отправилась навстречу неприятелю. Чего ждала она от этой встречи? Что намеревалась предложить; что желала получить? Грюнвольф Просроченный, хозяин герцогства Оберлаузиц, мог дать первой из «Фениксов» немало – но и про свой интерес отродясь не забывал. В любом случае, союзником он был достойным, и барышня Шофф могла строить на будущее самые смелые планы. Об одном, наверное, имело смысл пожалеть: слишком уж громко хлопнула она дверью, покидая прежнее место службы. Не всем такой хлопок пришёлся по нраву – а некоторые обиженки были достаточно зубасты, чтобы в будущем создать Рафаэлле серьёзные проблемы…

₽ ₽ ₽

Говорят, будто в имперской супертяжёлой авиации нет ни единой женщины. Баронесса Кеке фон Зицельбах ежедневно опровергала эти нелепые пересуды самим фактом своего существования. Она была женщиной (в чём любой скептик мог достоверно убедиться, заглянув на персональный канал баронессы «Во все тяжкие с Кеке») – и командовала стратегическим бомбардировщиком, в просторном чреве которого ждали своего часа крылатые ракеты с термоядерными боеголовками. А ещё фрау фон Зицельбах была вдовой командира 142-й панцегренадёрской дивизии «Железный венок» (ну, или «Железный веник» – если для своих).

Вдовой Кеке стала недавно: после того, как мех Рафаэллы на прощанье «закатал» штаб дивизии «в блин». И это баронессе чертовски не понравилось. Муженька она, ясное дело, попиливала – но любила искренне и горячо. Фрау Зицельбах с радостью бы выцарапала барышне Шофф глаза своими холёными коготками… да вот беда – не знала, где искать обидчицу. Поэтому за один вечер поседевшая красотка лишь дополнила свой ежедневный костюм траурной манжетной лентой – да попросила хороших знакомых в Генеральном Центрхапштабе скинуть ей координаты дезертирки, буде та объявится на радарах. Знакомые охотно согласились: Кеке в равной мере умела как отблагодарить за добрую услугу, так и отомстить за отказ.

Что же хотела получить Шофф, когда она бросала прежнее место службы? Если честно, она сама была не до конца уверенна. Часть её души до сих пор хотела оставаться там, с остальными... С другой стороны, что бы она тогда получила взамен? Родная деревня вся, целиком сровненная с землёй? Очередная медаль, которую в Шофф бросали с презрением, словно в прокажённую? Сержант была фанатична, но не была сумасшедшей. Она прекрасно осознавала, что тот же страх, что позволял ей скашивать вражеские ряды не хуже пуль, так же бил и по доверию всех остальных. Особенно сильно осколки этого страха задевали тех, кого иначе как "штабными крысами" не назовёшь. Все они крепко вцепились в свои насиженные места, и старались выходить на бой как можно реже. Достойны ли такие трусы вообще носить гордое звание сыновей Империи? Да ни в коем случае!
И именно это, наверное, в конечном итоге и побудило Шофф сделать то, что она сделала. Уничтожать собственные поля, дома и людей? Бессмыслица, которая сделана не иначе как для того, чтобы в очередной раз выслужиться перед начальством - только на этот раз ценой жизней других граждан Империи. Это было отвратительно, и терпеть это было нельзя. Она вырвет порочные сорняки их тела Империи собственными руками... И для этого стоило заключить перемирие с теми, с кем ей придётся шагать рядом, но не в ногу.

Вчерашние враги приняли Рафаэллу по-человечески. Во всех смыслах. С одной стороны – разместили, поставили на довольствие и не особо докучали в процессе всех положенных проверок. С другой – увидели в барышне Шофф прежде всего человека, а уж потом военную функцию. Которой, впрочем, тоже быстро нашлось применение.

Обстановка на фронтах складывалась для герцогства не лучшим образом. Пусть медленно, имперские войска шли вперёд. Казалось бы, на стороне Оберлаузиц был весь цивилизованный мир… но его поддержки отчего-то не хватало. Тупая, во всех смыслах устаревшая, военная машина кайзера исправно перемалывала до единого технологические шедевры, что поступали от заграничных союзников. Поэтому Грюнвольф Бессрочный отдал приказ в кратчайшие сроки нанести врагу как можно больше смертельных ран. Таких, чтоб не оправилась даже имперская армия.

Рафаэлле – не понаслышке знакомой с имперскими порядками было предложено трудное и ответственное задание: отправить на дно имперский сверхлинкор R’lyeh, с первого дня войны утюживший побережье герцогства крылатыми ракетами. Предложено. То есть – пилот могла отказаться, пусть дальнейшего сотрудничества Просроченный устами своих офицеров ей в таком случае не гарантировал.

С другой стороны, а чего ей отказываться? Неужто первую среди «Фениксов» смущала перспектива спровадить на корм рыбам несколько тысяч рыл экипажа, каждое из которых ждала на суше мать, сестра или подруга? Вряд ли: женскими слезами фениксова пламени не потушить. А может, смущала могучая защита самого линкора – и ракеты многочисленного эскорта? Тоже сомнительно: доводилось барышне Шофф разгрзать орешки и покрепче. Или же деревенскую девушку вгоняли в суеверный трепет жутковатые истории, какими был окутан имперский военный корабль? Ведь шептались же – хоть с одной стороны фронта, хоть с другой, и сплошь вполне приличные люди – что корабль де не простой: душа у него есть. И очень та душа расстроится, буде вмещающее оную стальное «тело» пойдёт однажды ко дну…



Корабль и его душа. Персонаж, кстати сказать, до донышка фольклорный. В сказках, которые мастер (чистокровный немец) слушал в детстве, эдакое чудо именовалось клабаутерфрау – и присутствовало на любом судне, исключая разве что больничные ^^ Знаменитая группа Dschinghis Khan, кстати, посвятила мужской версии духа – клабаутерману – одноимённую песню: вот ссылка, зацените. И да, подтверждаю: потоплению линкора корабельная фрау совсем не обрадуется.

У Рафаэллы не было ни одной причины для того, чтобы отказываться от задания. Конечно, достать корабль, если он решит отплыть от берега достаточно далеко, было задачей не самой тривиальной, но и невыполнимой такую задачу назвать было сложно. Именно поэтому её не смущала ни тревога духа корабля (если он так дрожит о своём теле, то пусть спасает его поусердней), ни потери личного состава (если они так дрожат о своих телах, то пусть спасают их поусердней), а уж переживать об оружии у противника на поле боя так и вовсе было уж совсем странно (Шофф о своём теле не дрожала, так что и усердно спасать его ей было не нужно). Оставалось только найти этот треклятый линкор и отправить его на встречу с Эгиром.

Море. Здесь человека никто никогда не ждал. Люди живут – хорошо ли, плохо – на всяком клочке суши… но в море люди только выходят: чтобы в конце концов вернуться. И если кто-то не вернулся из моря, он уже не человек.

С давних пор людская фантазия населяет водную гладь зловещими существами, превращает её в арену для самых мрачных действ. Лавкрафт, Вагнер*, Эштон Смит – они и многие другие рассказали человечеству немало леденящих душу сказок о том, что творится вдали от людских взоров, на зыбких барханах волн. Но действительно ли те сказки были вымыслом от первого слова до последнего? Вдруг маэстро пера желали поделиться с читателями сокровенным знанием, открытое разглашение которого чревато было санкциями со стороны жуткого населения глубин?

Корабль, как известно, чаще всего можно встретить в море. Для стальных исполинов оно – игровая площадка и родной дом в одном флаконе. Резвился на водных гладях и R’lyeh: держась на расстоянии, непосильном для береговых ракетных батарей, утюжил прибрежные города герцогства. И Рафаэлле – коль уж она согласилась на предложение новых союзников – не оставалось ничего, кроме как покинуть родную сушу да отправиться к назначенной цели. Технических сложностей тут не было никаких (мех барышни Шофф, как мы помним, уверенно чувствовал себя в водной стихии)… однако некто словно давал девушке понять: ей здесь не рады.

По радарным экранам то и дело проскакивали россыпи неочевидного смысла значков. В наушниках временами звучало нечто, подозрительно похожее на шёпот. Ничего, по-настоящему свидетельствовавшего о непосредственной угрозе, окружающая обстановка будто бы не таила – но у человека впечатлительного тут наверняка затряслись бы поджилки. Была ли впечатлительной барышня Шофф? Или могла бы заделаться капитаном: которого (как гласит морское поверие) корабль оттого и слушается, что не запугать капитана никакой мистикой?



* – не композитор и даже не ЧВК, а Карл Эдвард Вагнер. Автор повести «Паутина тьмы», каковую мастер всячески рекомендует к ознакомлению ^^

И ведь нельзя было сказать что, что Шофф оголтело верила во всякие сказки про призраки команд затонувших кораблей, беснующихся на море в поисках своих обидчиков. Подобное всегда было для неё детскими сказками. Впрочем, где-то глубоко в сердце девушки до сих пор находилась та беззаботная деревенская Рафаэлла, которую всерьёз волновали такие сказки. Шофф же больше интересовал другой вопрос. Капитан корабля наверняка сейчас думал "да ладно, не может же под водой прятаться огромный робот, который попытается переломить мой корабль словно хворостинку"?, и с позиции Шофф было бы так забавно посмеяться над глупцом. Однако, под водой сейчас есть она, и вот уже со стороны Рафаэллы было бы глупостью считать, что она одна такая умная и придумала забираться под воду. Возможно, этот шопот просто принадлежит тому, кто не рассчитывал встретить тут гостей?
Именно поэтому Шофф решила, что лучше быть готовым ко встрече. Робот вырвал из земли сталактит (или сталагмит?) покрупнее, и перехватила его как пилум, готовясь метнуть импровизированную каменную торпеду в неприятеля.

«Большая торпеда» всем своим видом выражала готовность к бою – однако ни большого, ни даже малого корабля, которому можно было бы от души засадить, нигде не просматривалось. Шастающие по экрану радара значки без вести пропали; бормотание в эфире стихло. И что это, позвольте полюбопытствовать, за песни моря такие были? Неупокоенный дух господина Спэтару требовал посмертных оваций?

- Бросьте вы всё это, пани, – сказал тут в наушниках мужской голос.

Голос приятный, спокойный; угрожающего в словах ровным счётом ничего… но, если Рафаэлла Шофф хоть чуточку склонна была пачкать на нервной почве форменные брюки, она получила для этого идеальный повод. Какой-то неизвестный, ни одним радаром не обнаруженный чёрт мало того, что знал о её присутствии в данном квадрате – так ещё и был в курсе, что она именно она. Хотя военными пилотами зачастую служат всё-таки мужчины.

Конечно, над ситуацией можно было и посмеяться. Ишь, сталкер-извращенец выискался; изводит анонимными звонками девушку, сидящую в пилотском кресле боевого робота. Мазохист, не иначе. Но можно было и не смеяться. В конце концов, если металлический панцирь есть у жертвы преследования – почему бы преследователю тоже не иметь чего-то подобного? Чем не фетиш технотронной эры?

Знать что она девушка? Ну разве это мистика? Дезертирство и предательство пилота настолько мощной машиной наверняка должно было стать новостью. Осталось только понять, как найти стесняшку, пропавшего с радаров..
- Курцшванц, покажись и сражайся как мужчина!
Сказав это, тут же вырвала из земли ещё одну торпеду — для таинственного незнакомца.

- Извольте, пани, – ответили наушники.

Радар по-прежнему не показывал ровным счётом ни чёрта. Не было – если верить подлому аппарату – прямо перед боевой машиной Рафаэллы подводной лодки. На радаре не было… а вот на обзорных экранах лодка была. И какая, мать её, лодка! Исполинский подводный ракетоносец: одна из тех «гирек на весах мира», с помощью которых его величество кайзер поддерживает хрупкое многополярное равновесие (известно же: половина стратегического арсенала империи находится в океане!). Корабль-громовержец! Бог войны, который может нестись под водой со скоростью курьерского поезда и за спиной у которого – двадцать четыре ракетных шахты (в них двадцать четыре ракеты – а в каждой ракете по двенадцать атомных боеголовок, если верить прессе*)!

Так, стоп. Невидимой для радаров-сонаров может оказаться лодка-охотник – это понятно и логично. Но такая вот туша? В какую копейку влетит покрытие огромного корпуса поглощающим радиоизлучение составом? Какие нужны двигатели, чтобы левиафан мог бесшумно двигаться? И, главное, за каким лешим этому воплощению имперской мощи вообще ходить на цыпочках?! Тут инфракрасные камеры выхватили наконец из мрака подводных глубин красующееся на рубке название – и, в общем-то, сняли любые вопросы относительно внезапного появления субмарины.

«Куреск на Тускоре». Легендарный корабль-призрак из подзабытых ныне времён, когда имперский флот в прямом смысле разваливался на куски от недостатка финансирования. Ужас открытых морей, экипаж которого (большей частью родом из тех весёлых мест, где на улицах взгляд то и дело натыкается на красивые таблички Sklep – а потому воспринимавший смерть как закономерный итог жизни), посоветовавшись со своей клабаутерфрау, решил: если невозможно служить Рейху и кайзеру в жизни – надо служить им в смерти. И совершил – вместе с кораблём, с согласия корабля! – ритуальное самоубийство. Короче говоря, барышня Шофф ухитрилась наткнуться в бескрайнем океане на самых, возможно, упёртых лоялистов, каких только знавала имперская история. И которые, похоже, были не в восторге от её действий.

- Бросьте ваши каменные самотыки, пани, – голос в наушниках откровенно потешался. А чего б ему не потешаться, с того-то света? – Давайте лучше поговорим.



* – напомните мастеру, что за фильм он только что процитировал? ^^

— Поговорим о чём? О том, как Империя не смогла спасти всё, что мне было дорого? Или о том, как я узнала о том, что наш противник милосердный к женщинам и детям врага, чем кайзер к своим гражданам? Я отдала службе всю себя и не жалела никого, а кайзер, смеясь, решил шутя втоптать в землю то немногое, что мне было по-настоящему дорого. Вам там как, герр капитан, кожанное кресло зад не натирает? Или может у мертвецов паёк побольше стандартного солдатского? Судя по тому, как империя стремится умертвить своих граждан, о мёртвых она и правда заботится больше, чем о живых?
На лице Шофф засияла улыбка. Ей чертовски нужно было на кого-то наорать, и она наконец нашла достойную цель. Шофф наконец почувствовала некоторое облегчение после напряжённых минут молчания.
— Так что вы мне хотели сказать, герр Жмур? Отчитаете за то, что мне не нравится вкус грязи на кайзеровских сапогах?

- Презерватив всмятку, пани, – на другом конце радиоволны наконец-то почувствовался подводник. Эдакий пан Янычарский из классического фильма о бесстрашных рыцарях глубин. – Отдай вы себя службе всю, были б с нами на равных. А вы, уж простите, живы.

Ну, в общем-то, не поспоришь.

- Живы, сыты, и получили в парке вон какую машину, – мех Рафаэллы, судя по тону собеседника, вызывал у того неподдельное восхищение. – Мы же месяцами не видели жалованья, а наша клабаутерфрау медленно умирала в гниющем из-за отсутствия ремонта корпусе. Не слыхали, как стонет умирающий корабль?

Слыхала Рафаэлла? Или как-то не доводилось? Далеко вообще от моря стояло её родное сельцо?

- Так чем же вы недовольны, пани? Чем вы – лучше нас?

— Сгнить на дне было вашим выбором. Ведь так просто уйти и отсиживаться в глубине вод, где тебя никто не достанет. Возможно, если бы вы хотя бы попытались поинтересоваться, что происходит на поверхности, вам бы сейчас не пришлось сидеть на разваливающемся ведре с болтами. Я сижу в этой машине не потому, что кто-то боится, что я умру. Они боялись того, что я до сих пор была жива, и они сделали всё, чтобы убить меня было проще - ведь такую как я будут пытаться сбить в первую очередь. Вот и думайте, что проще - грохнуться в уютный гробик, чтобы все порыдали над вашей трагичной гибелью, или продолжать жить, во что бы то ни стало? В каждой моей операции погибало не менее трети отряда, и "Фениксами" называли мой отряд не из-за того, как трагично мы уходим из жизни. Фениксами называют тех, кто вместе со всеми был в первых рядах, и жив. Семьдесят две операции, каждая из которых начиналась с забега на пулемёты, или с того, что нас закидывали бомбами и флешетами. Если бы ордена давали за ранения, я бы построила себе из них Стальную Крепость. Но разница между нами в том, что я жива, и служила империи, пока они не решили предать меня. Вы же сами позволили им списать себя с баланса, и ещё гордитесь тем, что... Что...
Шофф залилась смесью смеха и возмущения.
— Что нашей Великой Империи на вас не хватило пайков, а вы этим гордитесь, и называете это голодовкой по собственному выбору!
Чем больше Шофф думала об этих ребятах, тем более жалкими они начинали выглядеть в её глазах. Она знала как обстоят дела наверху. Для императора не должно было быть проблем с содержанием столь технологичной громадины, особенно сейчас, когда они выделили деньги на Розенриттер. Серьёзно, то есть, на кучку сверхтехнологичных мелких роботов у них деньги нашлись, а дать хотя бы подачку этим ребятам - нет? Шофф казалось, что это просто была финансовая махинация. Если эти дурачки сами не просят денег, то зачем их им давать, не правда ли?

- Справедливо, пани. Справедливо, – как-то уж слишком запросто согласился подводник. И тут же, фигурально выражаясь, бросил валенок на пульт. – Было бы справедливо, будь мы с вами современниками. Однако на дне мы уж шестой десяток лет: и наше время было совсем не таким благостным, как ваше. Что нам – Центрхапштабу порой свет выключали!

Ну да, и такой период был в имперской истории. Отключениями заведовал некто Анатоль фон Роткопф: малоприятный, по мнению большинства современников, тип – впоследствии проворовавшийся и сгинувший на чужбине. Лично барышня Шофф тех времён, конечно же, не застала, однако слышать о них могла. И крайне сомнительно, чтоб её односельчане отзывались о давних днях с особой теплотой. Жить-то к шестому десятилетию правления нынешнего кайзера стало, как ни крути, лучше & веселей.

- Впрочем, мы здесь не для извечного спора о том, кто круче: моряки или сухопутчики (а признать ваш аппарат кораблём, пани, никак невозможно; не бывает, уж простите, кораблей с ногами, даром что по морю те корабли именно ходят), – любитель, мать его, каламбуров! – Ваши претензии к властям и командованию, допустим, понятны. Но «Р’льех»-то в чём перед вами провинилась? Командир – отличный мужик. Матросы – сплошь герои. Клабаутерфрау – милаха, пусть и всем стервам стерва. Ну, и зачем такую славную компанию ко дну пускать? На серийную маньячку вы, пани, как-то не похожи.

Был собеседник барышни Шофф живым мертвецом, не был – определённые возможности у парня в активе имелись. Пока он говорил (по каналу аудиосвязи), на мониторе видеосвязи (который в текущих переговорах с подводниками задействован не был и быть не мог) неспешно сменились три изображения; эдакие рисунки из дембельского альбома. Художник – кем бы он ни был и как бы ни демонстрировал Рафаэлле свои творения – запечатлел, надо полагать, капитана, команду и корабельный дух линкора «Р’льех».

Отличный мужик.


Сплошь герои.


Всем стервам стерва.

— А тем, что они солдаты. Раз они вышли на поле боя, то должны вгрызться в жизнь, как бульдоги, и не отпускать её до победного конца, если они хотят победить. Если целый экипаж не способен остановить одну девушку... Они все недолюди. Они не хотят сражаться за свою жизнь, и не имеют смелости дезертировать. Зачем мне их жалеть, если над ними не сжалилась мать природа, и не позволила им милосердно умереть от болезни во младенчестве?
Шофф засмеялась — и засмеялась несколько невротично.
— Да, времена, раньше, может другими и были... Но шестьдет лет назад... Я точно говорю с людьми, а не с кучкой говорящего праха? Потому что если так, то у вас уже есть подходящая урна. А мертвецам, что прахом лежат в урнах...
Мех Шофф резко рванул с места в сторону лодки.
— НЕ ПРИСТАЛО РАЗГОВАРИВАТЬ, КАК ЖИВЫМ! - заорала она в микрофон.

Неприятель повёл себя самым, наверное, подлым образом: исчез. Вот лодка есть – а вот уже и нет никакой лодки. Ну форменное ж свинство! Оставалось надеяться, что призракам не по плечу освоенное одной их заграничной коллегой искусство видеозаписи. А то зальют, козлы потусторонние, на все хостинги видюху, где Рафаэлла спорит с пустым местом… и доказывай потом каждому встречному-поперечному, что не нуждаешься в смирительной рубашке.

- Салага вы, пани, – весело заявил в наушниках прежний голос.

О как. Пропасть летучий поляндец, стало быть, пропал… но право голоса себе оставил – да ещё и обзывается. Так вот ты какой, морской козёл! Похож на носки: которых уж нет – а запах остался.

- Линкоры занимаются берегом, – продолжил козлистый покойник. – Вами же, пани, займётся эскорт: подводные лодки, эсминцы. На том направлении, с которого идёте вы, это будут «Куртизанка» и «Безотказный» соответственно. Командуют ими две капитанши: кап-три Павлицкая и кап-три Гавлицкая; в прошлом – такие же деревенские девчонки, какой однажды были вы. Желаю приятно провести время.

У, мелкая рогатая живность! Тысячу скрипичных ключей и ноту фа тебе в ухо!

- И не надейтесь поразить «Р’льех», не столкнувшись с девочками, – козлопризрак всё никак не мог завязать с парфянскими стрелами. – Эскорт гуляет не менее, чем тридцати кабельтовых от объекта охраны: а на такое расстояние каменный самотык не швырнёт даже ваше чудо техники.

Шофф в этот момент, впрочем, уже отключила микрофон, чтобы не крикнуть сгоряча Геру дохляку, что для верного поданного Империи он выдаёт как-то слишком много разведданных. Шофф была отчаянной и упёртой, но никак не идиоткой.
Шофф была осторожна - лодка не то, чтобы пропала с радаров - она на них даже не появлялась. Ожидать от этих поехавших можно было чего угодно. И, тем не менее, Феникс отправилась дальше, искать корабль и двух стражей.

Sailing, sailing.
Jumping off the railing.
Drinking, drinking
‘Till the ship is sinking…

Отыскать «Р’льех» оказалось гораздо проще, чем можно было предположить. Из там и здесь смонтированных по всему кораблю репродукторов неслась лихая песенка о нелёгкой службе моряка*. Не настолько громкая, чтобы звуковые волны смывали с палубы зазевавшихся матросиков – но в открытом море её было слышно за многие километры. Тактическая группа насчитывала несколько десятков кораблей и привольно расположилась на площади в десяток квадратных миль. Морских, разумеется: коль уж дело происходило на море. Вся эта силища с полным на то основанием никого не боялась – и уж точно не собиралась давить на жалость одинокой сухопутчицы, незнамо как и забредшей-то в эдакую даль от берега.

So if we all come together -
We know what to do.
We all come together
Just to sing we love you…

- И этот козлина сказал, что я его не возбуждаю, так как он помнит меня ребёнком, и помнит, как я года в три-четыре насрала в шорты и ходила в говне по двору, боясь сказать родителям!
- Теперь ясно, подруга, почему вы не переспали быть друзьями.

В эфире бушевал идеальный шторм: морячки вовсю трепались по радио. Кто с далёким имперским берегом, кто с соседними кораблями – а кто и с соседями по кораблю. А что такого? Не вестовых же, в самом-то деле, гонять через всю громадину линкора-флагмана, плавучего арсенала, госпитального судна или борделя на водах. Красиво служили морячки, что здесь скажешь!

- Судовая медицина бессильна, фрау капитан-цур-зее. Нет, у вас ничего серьёзного… но при таких симптомах я рекомендую пациенткам морские прогулки.

- Слушайте фрау обер-боцмана, девочки-салажки! Главная флотская аксиома! Если предмет движется – отдай ему честь. Не движется? Покрась.

- Хотите шутку, дамочки? Как называется повар на корабле?
- Как?
- Не как, а кок. А как называется коронное блюдо гавайских аборигенов?
- Как?
- Не как, а Кук.

То ли вечер юмора и сатиры – то ли вечер сортирного юмора, честное слово. Точнее, гальюнного: ибо морская специфика! Однако, что там дальше, на неведомых частотах?

- И тут аптекарь мне и говорит: моё, типа, дело маленькое – но если вас, фройляйн обер-мат, от него тошнит, зачем же вы его трахаете?

- Сдаётся мне, Катьхен, эту инструкцию по морским узлам и «Камасутру» писал один и тот же извращенец…

- Чёрт знает что такое, корветтен-капитан! Пьёте на службе? Понимаю, сама грешна. Но тогда уж систему соблюдайте! А то листаю ваш судовой журнал – а там: «Сегодня капитан была трезва».

И так далее, и тому подобное.

Anchors Aweigh, my girls,
Anchors Aweigh.
Farewell to beloved shores,
We sail at break of day-ay-ay-ay…

«Р’льех» с командиром всего этого «бабьего городка на водах», вице-адмиралом ди Фелляци (набрехал, стало быть, летучий поляндец про «мирового мужика»), на борту покачивался на волнах в точно в центре боевого ордера. Рядом – борт к борту – пришвартовался один из кораблей-арсеналов: оттуда на линкор как раз перегружали новую порцию ракет. Прочие арсеналы выстроились в ожидании своего часа поодаль, на расстоянии в десять-пятнадцать кабельтовых друг от друга. На другом фланге попирали могучими бортами водную гладь два госпитальных судна – белоснежные исполины с алыми крестами на бортах – корабли снабжения и тот самый водоплавающий бордель «Владычица морская», устроенный на борту круизного лайнера класса Icon. Н-да, недавнему собеседнику Рафаэллы такое, думается, и не снилось.

Между крупнейшими кораблями группы и берегом (а значит – на пути барышни Шофф), на расстоянии в два десятка кабельтовых, неплотным частоколом стояли крейсера. Их задачей, надо полагать, было гарантированное уничтожение любого, кто посмеет бросить вызов синьоре ди Фелляци – и кого срисуют дозорные эсминцы и подводные лодки передового охранения. Эти (мелочь на фоне более крупных собратьев) образовали вокруг флагмана, его эскорта и огневого прикрытия сплошное кольцо. Носились от корабля к кораблю вертолёты (не всякую информацию, должно быть, доверяли морячки волнам радиоокеана), а в небесной синеве парил – будто альбатрос – самолёт радиоэлектронной разведки. Гроза подводных лодок противника.

Ну, и, разумеется, не осталась в стороне морская пехота. Сновали, подобно водомеркам, внутри кольца эсминцов и лодок бесчисленные гидроциклы, управляемые лихими наездницами в чёрных бикини с золотыми якорями на чашках и трусиках. Таращились туда и сюда смонтированные на поворотных турелях пулемёты; ждали своего часа лёгкие глубинные бомбы. Несладко пришлось тому боевому пловцу, что схлестнулся бы с этой гвардией Нептуна!

Рафаэлла, впрочем, не была боевым пловцом. И мех её пока оставался невидим для всех присутствующих. Барышня Шофф была вольна нанести первый удар по своему усмотрению. Или не портить весёлой компании праздник – и удалиться.



* – вот ссылка, послушайте. Умеют флотские красиво жить, не поспоришь. И то: Кригсмарине – гордость & сила империи!