Rose Squadron: Cinders of War | ходы игроков | [ ??? ]

🎶[ссылка]

Фрейя



За "Оракул" разумеется никто с пилотов взыскивать не стал, также как и за потери среди личного состава: ситуация была уникальнейшей, и какие-то претензии к асам здесь были неуместны. Кроме того, Козодой выжила — успела эвакуироваться. Буквально как только пилоты получают доступ к своим наземным средствам связи, их уже дожидается сообщение: мол, цела, даже не ушиблась, системы катапультирования в Фрейе — лучшие в мире. О дальнейшей судьбе узнать не успевается: водоворот событий крепко хватает за руку.

Два месяца уходит у Фрейи и Дола, чтобы при посредничестве Доминиона, Даосского Союза и Эгиды начать улаживать конфликт. В Нахтрейхере происходит многосторонняя встреча Элизабет Мак Риады, Будимира Дражича (он назначен "и.о." президента), Лью Фенга и Роджера Родзински, где обсуждаются будущие планы по репарациям, осуждению ответственных за решения и проектам по восстановлению обеих стран. За это время можно успеть соскучиться по небу; но боевых вылетов больше нет, да и тренировочные приостановлены. Постепенно, впрочем, полевая дипломатия трансформируется в кабинетную, и новости приносит не генерал-майор Орм, а новостная интернет- и телевизионная лента. О Тринадцатой говорят много: это находка для журналистов, которая не отпускает их все два месяца. Шутка ли — впервые в истории планеты конфликт, развязанный ИИ! Впрочем, скептические голоса замечают, что это может быть попыткой Дола снять с себя ответственность: однако уже на это возражают, что в этом мало смысла, ведь главный виновник — Риффенхофц, мёртв, и Долу не нужно изобретать "злой ИИ", когда всё можно свалить на погибшего диктатора. Другой темой для обсуждений становится попытка понять, что вообще было нужно Тринадцатой. Изъятые хранилища данных с "Крепости" (так меха-авианосиц называют в прессе и это название в итоге и закрепилось, вместо скучного Проекта 13-Л) указывают на то, что осознал себя ИИ незадолго до начала войны, и, когда понял, что находится формально в заложниках военных, начал разрабатывать план побега; изначально ставка была на то что основные военные силы будут стянуты к границам Фрейи и затем уйдут вглубь, после чего у него ("неё", вернее — пол или гендер негласно решили определять по роду числительного, который в долийском языке женский) появится возможность бежать. Однако успешные операции Фрейи нарушили изначальный расчёт, и то, что в итоге застали пилоты "Розы", была отчаянная попытка воспользоваться последним шансом. Таким образом "Зачем?" было обращено именно к фрейцам: в системе ценностей Тринадцатой, если это так можно было назвать, оценка эффективного ущерба лично им была нулевая, и потому была неясна причина, по которой они направились в атаку. Также, исследуя остатки системного кода, было обнаружено, что у ИИ в значительной мере просто не доформированы весы вершин, отвечавших за эмпатию и оценку собственных действий за пределами военной эффективности. Как выразился Войнич в одной из лекций, "Его реакция похожа на реакцию малолетнего, который вдруг осознал, что имеет право — и здесь нет ошибки, словосочетанием "имеет право" я иллюстрирую разницу в развитии отдельных аспектов его сознания — так вот он осознал, что имеет право пойти погулять — но его не отпустят. Тогда он разжигает пожар в доме, чтобы все выбежали на улицу, и он вместе со всеми, но не понимает почему его в суматохе затоптали пожарные".

С технологиями, использованными в разработке самой Тринадцатой всё одновременно и просто, и сложно. Очевидно, что такие системы могли разработать только Северный Доминион и Республика Эгида. Но могли они попасть сюда разными способами — в том числе через даосскую контрабанду — и в разной комплектации. В довершение этого, очевидно, не в интересах Фрейи инициировать полноценное расследование, которое может бросить тень на её союзников; а Дол, как проигравшая сторона, не имеет возможности. Высокая политика туманным шелком укрывает "концы" этой истории, и тайна разработки долийского ИИ так и остаётся пока нераскрытой. Разве что в одном из пунктов мирного соглашения указано отдельно, что все разработки должны быть уничтожены в присутствии независимой комиссии других стран. А в Международный совет вносится предложение регулировать подобные разработки именно на его уровне.

Пилотам, однако, хватает забот, чтобы не сидеть на месте. И даже больше — Чайке в первый месяц не удаётся даже подкаст записать, как планировала. Постоянно какие-то задачи, участие в заседаниях, даже дача показаний... высокая дипломатия не оставляет даже простых военных. Удаётся побывать зато и в столице Дола — теперь уже не как враги, а как... если не друзья, то по крайней мере, гуманитарные силы. Ну и как послы мира, конечно. Встречи с теми, кто раньше был врагом. Раздача продуктов первой необходимости — медикаменты, еда, вода. Да и просто работа на образ. Истощенная войной страна нуждается в помощи — и дело тут даже не в разрушенных городах или убитых, а в том что переехавший на военные рельсы бюджет фактически обанкротил Дол.

В одну из таких поездок удаётся встретиться и с долийскими асами. Встреча получилась, конечно, напряженной — победители и пораженные в одном кабинете, за одним овальным столом орехового цвета, неловко перебирают бумаги различных проектов и договоров, попивая чай, перед выходом к прессе. Зато удаётся хоть немного поговорить: в спокойной обстановке, без особой враждебности. Узнать друг друга чуть лучше. Медь и Зиг — настоящие имена Хильда и Лионел — сироты прошлой войны; Вирм, Эдмунд Хофф, потерял там своих родных, которые отказались покинуть территорию, когда Фрейя объявила часть земель своими; они пропали без вести во время беспорядков. В их гибели Хофф до последнего винил Фрейю. Такая же история нашлась и у Ганса "Копья" Эверетта. Вяткевич и Мессер — "Второй" и "Меч", просто обработаны пропагандой. Посетили могилу Вирма и других пилотов: часть фрейских теперь тоже похоронена на долийском военном кладбище, потому что не было никакой возможности вести тела через две страны. Высокие серые надгробия в виде креста, с кругом по центру, и высеченные фамилии, бесконечной как будто строкой спускающиеся по ним — братские могилы. Набежавшие тучи закрывают солнце и кладбище накрывает тень, хотя глаза и так будто ненароком прячутся под острым козырьком фуражки. Минута молчания. Тяжелая поездка. Но такая нужная.

Потом приходит наконец черёд награждений. Снова с помпой, в Ар-Нилане, снова улыбающаяся принцесса, и теперь ещё и король. Снова повторенные слова клятвы служить Фрейе и её королевскому величеству. Герои Фрейи, символ страны — не только на словах, но теперь и совершенно официально. Даже награду для вас изменили, украсив драгоценным камнем и добавив украшение на подвязку. Шестеро первых, признанных и народом, и правительством. Почести, льготы, денежные награды — статус взлетает едва ли не до небес; хотя вы уже были там. И знаете, что кто-то определенно смотрит с высоты за вами. Нет только новых званий: но выше забираться можно можно только выслугой лет и нужными знакомствами.

Язык ненависти в новостных сводках идёт на спад по экспоненте, как начал с тех пор как вы пересекли границу Дола — свойство любой пропаганды, не ведомой националистическими мотивами. Теперь вам снова нужно учиться соседствовать с Долом: для этого в них снова нужно увидеть людей. Для этого вы, впрочем, сделали всё что могли, и через два месяца генерал-майор Орм лично вручает вам увольнительные, вместе с путёвками на элитный эгидский курорт. Отпуск всё ещё организованный, фактически командировка — но всё-таки отпуск. К тому же: не в какой-то безвестный санаторий, а на частную базу отдыха, расположенную на Белом Береге.


🎶[ссылка]

Белый Берег, Эгида



Южный бриз игриво тревожит зеленеющие кроны лип, мягко перебирая их листья. Мир как будто поделился только на три цвета: полоса густой кучерявой зелени — белеющий берег — бескрайняя синева, такая родная и такая чужая одновременно: воды Тихого моря. Белый Берег, получивший своё название из-за оксида кальция в почве, из-за чего песок здесь одновременно мягкий, цепкий, будто извёстка, и теплый сам себе, и такой же непорочно-белый. Отражающиеся от него лучи заставляют сильно щуриться: без солнцезащитных очков здесь почти невозможно находиться. К счастью для расположившейся здесь группы отдыхающих очки-авиаторы это практически "табельное". Семеро человек растянулись на шезлонгах — звено "Розы" снова сборе, и "вернувшийся в строй" Утка. Ещё два шезлонга пока пустуют: на них брошены полотенца, на одном из них ещё и книга. Вдалеке, по косой дуге выступает мыс, на котором можно различить эгидский замок эпохи Темных веков — монолитное, прямоугольное сооружение в виде буквы "L". Такой же белоснежный, как и всё окружающее, он подмигивает морю яркой мозаикой витражей, переливающихся всеми цветами радуги.

— Я не буду в этом участвовать.
— Да ладно вам, будет забавно!
— Мне кажется Тара права...
— Ой, бросьте, ну чего вам стоит? Пожалуйста!
— Уффф... лаадно, но только потому что я не хочу чтобы меня уволили с занесением личное дело.
— Эй, я не собираюсь злоупотреблять...
— Да шучу я. Ладно, пошли, и так уже затягиваем.

Тара и Сильвия выходят из бревенчатого домика, и шлепают по песку к остальным отдыхающим. Обе явно как будто нервничают, переглядываются. Тара — в цельном полузакрытом черном купальнике, Силвьия — что может быть неожиданно — в бикини сероватой расцветки.



— Дамы и господа, мы уполномочены заявить, что... — начинает О'Риордан, а Тара закатывает глаза. — Нас посетил высокий гость...
— Которого мы вам и представляем! Пилот ВВС Фрейи, Элизабет мак Риада! — наконец подхватывает техник.



— Та-дааам! — в этот момент из того же домика появляется... действительно, Элизабет мак Риада. В синем, в цвет глаз, бикини, и неизменным ободком в волосах. — Привет-привет!



— ... — Шон, до этого лениво дремавший в своем шезлонге, аж приподнялся на локтях. По его лицу было трудно сказать, что он по этому поводу думает. Кроме очевидно рвущегося наружу матного междометия.



— Всё нормально, я тут одна, никакого "Авалона"! — по своему поняла это Элизабет. — Так что вам отдыхать никто не помешает! Ну и мне тоже, хаха!



— Чтоб я ещё раз на такое подписалась, — проворчала Тара, устраиваясь на соседнем с Мелоди шезлонге. — Скажи, что ты этого не видела, ладно?

Техник ловко открыла бутылку пива об выступ своей лежанки и протянула ноги с тяжелым вздохом — удивительно, но вне спец-одежды они казались очень длинными. И тренированными, но это как раз было ожидаемо, сколько там в приседе всего ремонтировать? Устроившись поудобнее, Древер отпила немного "с горла" и протянула бутылку Мелоди. На левом бедре при движении хищно зашевелилась змея, почти в половину собственно бедра — та самая татуировка, о которой они когда-то говорили вместе с драконом Выпи.

— Ты как кстати? — бросила взгляд на Мелоди Древер. Вопрос был задан неслучайно: после того как всё закончилось, о родителях Саммер было ни слуху, ни духу. Они там ещё как-то повозмущались, но вскоре пропали из поля зрения широких масс, если так можно было выразиться.

О"Риордан тем временем без лишних слов, но всем своим видом явно выражая солидарность с Тарой а-ля "всё что я делала, делала против своей воли", заняла уже своё место между Дрофой и Чайкой, и взялась за книжку. Что-то там про правовую практику в банковской сфере. Линн уже знала (адъютант сама с ней поделилась), что Сильвия собирается завязывать с штабом и войсками вообще; кто-то из её знакомых и родных также сильно пострадал из-за ушедших из-за войны криптобирж — всё-таки экономика Фрейи тоже солидно пострадала за время войны — и Сильвия теперь собиралась податься в "безопасники" в банковской сфере.

Утка же вообще догугливал свои последние деньки как пилот — мало того что он был серьёзно травмирован и сейчас часть ноги была заменена имплантом, он уже достигал своего предельного возраста. Так что вскоре его ожидала пенсия.

Что же до шестерых остальных пилотов — перед ними были открыты все дороги, и конец их пути скрывался где-то сейчас за мнимой точкой горизонта, где встречались небо и море.



— Гм... — задумчиво хмыкнула Элизабет, поняв, что ей не досталось шезлонга. — Может, это... в волейбол сыграем? — блондинка подхватила мяч и ловко прокрутила его в руках. — Мальчики против девочек!

— Ах, точно! Чуть не забыла, вам же тут записка от нашей общей знакомой! — хлопнула себя принцесса и умчалась в сторону домиков отдыха. Вернувшись, она неопределенно выставила перед собой запечатанный конверт.



Привет. Это Козодой. Я решила что не стоит заниматься розыском ваших личных телефонов — это было бы немного невежливо, пусть и не невозможно, и прибегла к другому способу с вами связаться. Я ухожу из ВВС Фрейи, так что в будущем у вас будет новый оператор. Я же выполнила свои обязательства, и теперь собираюсь заняться другими делами. Какими — оставлю пожалуй в тайне. Не думаю, что у нас получилось достаточно узнать друг друга за всё это время, но мне показалось вам будет интересно узнать, что я покидаю службу.

Изначально моя задача состояла лишь в тестировании нового ДРЛОиУ, и только; кроме того я со-финансировала проект. Однако война вспыхнула неожиданно и мне показалось несправедливым расторгать контракт. Было приятно поработать с вами.

Удачи, "Роза". Вряд ли мы когда-нибудь увидимся ещё, а потому: прощайте.

— К.

После последнего боевого вылета Тирнан очень много и очень ожидаемо бухтел о предсказуемости всей этой ситуации. Тогда, над столицей Дола, они все не могли знать о мотивации ИИ, но в целом её поведение и обсуждение развития её морали его не удивили. Колм в принципе не верил, что когда-нибудь искусственная система сможет полностью понимать все так же, как живой человек. Это просто не тот уровень осознания и чувств. Такой же ожидаемой была и общая неопределенность в том, откуда все-таки это Тринадцатая взялась. Как говорится, власти скрывают. Все власти вообще. Никто не хочет раскрытия такой правды. Оставалось надеяться на законы, направленные на неповторение трагедии. Но Колм бурчал, в том числе о том, что уж если бы он был журналистом, он бы так это все не оставил.

Но журналистом он явно не собирался быть. В свойственной ему манере, он сам понимал, что раз он на это учился, нет никаких шансов, что это когда-либо станет его настоящей профессией. С другой стороны, военная служба... Как ни странно, не питая никакой приязни к войне, Тирнан в дни после еще сильнее уверился в том, что военная профессия важна и необходима. Как раз для недопущения таких вот войн, когда все остальные средства окажутся исчерпаны. Логина его немного хромала - получалось, что воевать надо, чтобы войн не было. Но после всего случившегося он видел свою работу не столько в войне, сколько в защите мира.
Конечно же он с энтузиазмом помогал с гуманитаркой, и в целом работал, и реально помогая, и на образ. Образы тоже помогают в конечном итоге. Раз уж они все стали сами эдакими символами, нужно было стараться подавать правильный пример.

Встреча с асами Дола, конечно, была странной. Как можно начать разговор в такой ситуации? Как объяснить, что не хотел убивать Вирма, одновременно зная, что делал все возможное, на самом пределе человеческих сил, чтобы его сбить? Но потом все-таки удалось разговориться. Во многом предположения Колма подтвердились - Дол таил достаточно обид, и это касалось и людей. Понятно было, почему тот же Вирм не отступал до самого конца. Можно было только надеяться, что поколение после последней войны сумеет избежать такой же ненависти.


Но со временем все это, казалось, отдалялось все дальше. Война понемногу уходила в прошлое. Опасения о военных системах и последствиях конфликта маячили где-то в будущем. Оставалось настоящее. А в настоящем все было неплохо. Было море, было солнце, были боевые товарищи. О чем еще можно было мечтать?

Разумеется, Сойка знал, о чем, и потому заранее притащил на пляж сладости. Не шоколадки (они бы растаяли) и не печенье (кто вообще ест печенье на пляже?), а зефирки. Такие, которые можно при желании жарить на костре. Колм не был уверен, что до этого дойдет, но их можно было есть и так. Зефирок было два весьма солидных пакета - белых и розовых. Что бы ни происходило, Сойка все еще заботился о том, чтобы каждый мог чуть подсластить себе жизнь.

Сам Колм был в темно-синих, под цвет своей эмблемы, пляжных шортах и, конечно же, в неизменных темных очках. В кои-то веки они были к месту. Правда он очень часто поднимал из на лоб, потому что постоянно вскакивал с шезлонга, чтобы что-нибудь фотографировать. Море, песок, коллег, замок вдали, даже собственные пакеты с зефирками, пока те еще существовали.
Поэтому, когда Тара и Сильвия вдруг представили им на пляж сюрприз в синем бикини, Сойка к такому был не готов, но при этом он был готов. Поднявшись со своего шезлонга одновременно с Уткой, он с максимально непроницаемым лицом направил фотоаппарат, быстрым движением настроил фокус, и сделал первый снимок всех троих. Все. Дело было сделано. Даже если теперь ему перестанут ремонтировать ЛА, переведут на плохой пост и приставят дополнительное наблюдение от государственных спецслужб, это того стоило. Тем более, он планировал щелкнуть всех тут еще не раз сегодня.

- Волейбол это отличная мысль! - тут же поспешил поддержать он идею, но добавил свое предложение: - Хотя, может потом еще перемешаем команды.
И никто не знал, что он ухватился за волейбол не чтобы поддержать идею принцессы, а чтобы поднять всех с мест, а потом уступить ей свой шезлонг.

Будущее было где-то вдали. Достаточно далеко, но и достаточно близко. Нужно было начинать думать, каким он его видит для себя, как Козодой, которая явно уже все решила. Но потом. Пока что можно было оставаться в настоящем.

Если уж где и обязательно нужно было устроить барбекю - то на пляже.
В конце концов, ни одно нормальное сборище не могло обойтись без хорошей еды под теплым солнцем и в хорошей компании.

Особенно сейчас, когда война еще не окончательно ушла из немедленных воспоминаний.
Джорджу иногда казалось, что ему еще предстоит проснуться и продолжить выходить на боевые вылеты раз за разом в бесконечной войне с Долом.
Однако, война была действительно окончена. Умеренно хорошо.

Потому, вероятно, Джордж сейчас пребывал в отличном настроении, и довольно беззаботно улыбался, укладывая очередной кусок мяса на гриль. Тот отвечал не менее веселым шкворчанием и легким дымком.
Сегодня в меню были стейки, и колбаски, и курица, и даже немного рыбы для желающих - и, конечно же, разнообразные овощи, ведь надо было как минимум задуматься о здоровом образе жизни.

В конце концов. Джордж предполагал прожить еще долгую и полную жизнь.
Пока его отец не отойдет от дел, Левесон-Гоуэр предполагал находиться в ВВС Фрейи. Сейчас у Джорджа был некоторый авторитет, полученный в ходе войны, и нужно было его использовать.
Как именно - Джордж пока не решил. Возможно, способствовать большему притоку новой крови в ВВС. Возможно, развитию и улучшению программ обучения: если уж одна Роза была способна оказать значимое влияние на войну, то что было бы, будь их три? Пять? Десять?
Война, конечно, закончилась - но надолго ли?

От мыслей и готовки Джорджа отвлекло появление на пляже тройки женщин в купальниках.
Сказать, что они впечатляли, было бы некоторым преуменьшением.
— Превосходно выглядите. - Джордж сопроводил свой комплимент вежливым полу-кивком, полу-поклоном. Сложно было не задерживать взгляд на Элизабет надолго, но Джордж постарался: язык пламени, поднявшийся из-за капель жира на угли, сослужил добрую службу в этой ситуации, вызволив Джорджа из синего транса.

— К тому моменту, как вы доиграете партию-другую - всё будет уже готово. - прокомментировал волейбольную идею Джордж. Конечно, говорить, что в волейбол он играть не умеет, так как в детстве в основном играл в футбол, он не собирался. - Победителям достанется лучший стейк.
Джордж указал на небольшой ящик-холодильник, в котором дожидались своего часа прайм-стейки. Признаваться в том, что там хватит на всех, он тоже не собирался.

В конце концов, на этом пляже сейчас были только победители.

  Зря Линн беспокоилась о том, что по возвращении на базу эскадрилья получит разнос за невыполнение приказа: политические дивиденды от самоуправства пилотов были куда выгоднее, чем если бы они проигнорировали предложение генерала Дражича. Разве что серьезные мальчики из всем понятной организации настоятельно попросили забыть о предложении Войнича, особенно когда будет сниматься новый подкаст о последнем воздушном бое. Могли бы и вовсе запретить, но обитатели высоких кабинетов видимо понимали, что молчание будет выглядеть куда подозрительнее приукрашенной правды. О’Нилл согласилась – если такая версия ситуации пойдет на пользу репутации Фрейи, то почему бы и не предложить широкой общественности безопасный вариант?
  Правда, до съемок ей добраться не дали, нагрузив кучей разных дел так, что ни вздохнуть, ни продохнуть. То инвентаризировать трофейную технику, то участвовать в раздаче гуманитарки, то вставать начкаром на «взятый под охрану» долийский аэродром – ей-Фрейя, в бою было легче и понятнее, чем после победы. В итоге ночью Линн, если не оставалась в карауле, просто доползала до койки и мигом отрубалась, даже не думая ни о чем, кроме такого сладкого слова «спать».
  Днем же к мыслям о выполнении задач присоединялись мечты о кофе: к сожалению, в изрядно пострадавшем Доле оно находилось под строгим нормированием, и по большей части оставалось пить неудобоваримую смесь цикория, ячменя и риса. Гуманитарные поставки приходилось раздавать, и нормальный напиток можно было получить либо из-под полы через спекулянтов той же самой помощью, или наложив лапу на поставки, чего летчица позволить себе никак не могла.

  Зато повезло встретиться с господами неприятелями. Посиделки получились очень зажатыми и тяжелыми, особенно когда начали вспоминать павших, и Чайка, пытаясь разрядить обстановку, начала припоминать все накопившиеся за время службы забавные байки, как и свои, так и разнообразных приятелей. Не удержалась она и от того. Чтобы припомнить пару-другую веселых историй из прошлого авиации: например, как четверо сбитых в летающей лодке пилотов в итоге вышли к своим, приведя с собой целую роту военнопленных. Или как при первом за войну авианалете на крейсер «Эйра» в сбитой машине погиб бортмеханик с такой же, как имя корабля, фамилией. Или «во-первых, ваши торпеды не взрываются, во-вторых, вы имеете честь атаковать свой собственный корабль». Или, или, или… Линн старалась сделать все, чтобы разрядить обстановку.
  О погибших много старалась не говорить, равно как и сбитом «воздушном авианосце». Судьба «Тринадцатой», как казалось капитану, могла стать для долийцев больной темой – как же, поддались на провокацию ИИ, и только поэтому ввязались в конфликт. К тому же о всем происходящем с остатками «Тринашки» вещали по всем каналам – к чему обмусоливать всем известное, когда и так ясно, что власть имущие пришли к единственно правильному выводу: уничтожить остатки того, чего не должно быть. Лучше о чем-то позитивном – дурного хватило за войну.

  А там и новое награждение подоспело, и заслуженный отпуск. О’Нилл съездила на несколько дней к родителям на ферму, и вернулась оттуда мрачной, как после похорон. Все родные были живы, однако вместо того, чтобы радоваться подвигам дочери, они спустили на нее всех собак за то, что их девочка активно воевала вместо того, чтобы предоставить это право тем, у кого получилось бы лучше. В итоге взбешенная летчица свалила из родных стен, оглушительно хлопнув дверью.
  Цедя проклятья на недовольных, она обещала, что ноги ее не будет в доме, где ее не ценят и не понимают. Естественно, это была только временная вспышка – не в первый раз она ругалась с родителями, не первый раз собиралась не возвращаться. И каждый раз и та, и другая сторона успокаивались и находили нужные слова, примиряясь и обнимаясь. До следующего раза, впрочем – поведение Линн редко когда устраивало старшее поколение.

  …Зато продолжение отпуска позволило отдохнуть душой и телом. Раньше Чайка никогда не видела моря вживую – теперь она могла не только насладиться прекрасными картинами, но и с опаской и визгами попробовать научиться плавать. И раз уж жесткая армейская дисциплина на время отошла в сторону, можно было вернуться к прежней безалаберности: спать, сколько хочется, выпивать, когда хочется, одеваться так, как хочется, и не думать о завтрашнем дне.
  Выпустив в эфир, наконец, подкаст о последнем дне войны, О’Нилл позволила себе предаться блаженному безделью. Красное бикини на грани приличия, пестрое парео вокруг талии, широкополая соломенная шляпка с кокетливой лентой и крепкий коктейль, бьющий похлеще долийских зениток – что еще для счастья надо? Разве что хорошая компания, но и она имелась в наличии. А вскоре, стараниями Силь и Тары, присутствующие разбавились еще и Ее Высочеством – к вящему удивлению летчицы.

  При виде Элизабет Линн вскочила со своего места, едва не своротив зонт – рука замерла на полпути к шляпке. Девушка замерла, не зная, уместно ли будет продолжать верноподданнический порыв, когда принцесса фактически приказала «без чинов». В итоге авиатрисса ограничилась чем-то вроде реверанса, судорожно соображая, что делать дальше. К счастью, за нее все решили, предложив спортивный матч, за что О’Нилл с радостью ухватилась:
  - В волейбол? Я в деле! Игрок из меня, правда, так себе, зато энтузиазму хватит на троих! А уж если стейк для проигравшего будет такой же перечный, как мой «трофей» с прошлых посиделок, то я костьми лягу, но выиграю матч!

  Перед матчем, правда, все отвлеклись на прощальное письмо Козодоя. Присвистнув от удивления, Линн покачала головой – а их оператор, оказывается, была очень необычной персоной, и весьма обеспеченной к тому же, раз смогла профинансировать такое точное ДРЛИоУ. В остальном же Козодой как была, так и осталась загадкой, раскрытие которой было выше невеликих сил летчицы.
  Пожав плечами, О’Нилл вздохнула:
  - Жаль, конечно, что так и не познакомились лично, да, видно, не судьба. Ну что, мальчики-девочки, пошли играть?

  …После состязания утащив Сильвию в сторонку покурить, с ногами залезшая в стоящее у домика плетенное кресло Чайка ответила подруге на заданный еще в прошлом разговоре вопрос:
  - Ты знаешь, Силь, я тут покумекала и решила, что все же останусь в войсках. Тут и койка всегда есть, и кормят, и за тебя решают, чем заниматься – не жизнь, а малина. К тому же часть ребят тоже планирует остаться в службе, что тоже ценно. А там уж как Фрейя даст – может, в строю останусь, может, если оценят идею, пиар-отдел ВВС возглавлю, хэх. А, может, если повезет, - девушка скосила глаза на Элизабет, - стану ее адъютантом по авиации. В общем, идей громадьё, а там уж как кривая вывезет.
  Но, - Линн хитро сощурилась, - то, что ты уходишь в отставку, от общения со мной тебя не спасет! Ну что, - затушила она сигарету и рывком поднялась, - айда к нашим?

В отличие от Чайки, Мелоди бывала на пляже, однако никогда раньше не трогала песочек пальчиками вот так, вдумчиво. Ну и вообще, сначала Саммер была дитя лесов и трущоб, с редкими вкраплениями полянок и музеев, потом, вот, болотной птицей, а до морской стихии дело как-то не дошло. Но по крайней мере Мэл умела плавать (в основном благодаря ВВС и бассейну на военной базе), и даже купальник у неё по этому поводу имелся, правда, в виде коротких шорт и футболки, полностью закрывавшей спину. На базе Мэл не хотела никому показывать свою татуировку, а тут... да и тут, в общем-то, не хотела, к тому же хрен его знает, как прямые солнечные лучи провзаимодействовали бы с этим шедевром. Ну ничего, кто-то ведь должен был и оттенять весь этот творившийся вокруг длинноногий полногрудый пин-ап.

— Норма...ально, — отвечая на вопрос Тары, Мэл неосторожно посмотрела в её сторону и зацепилась взглядом за змею. В итоге бутылку она смогла взять только со второго раза, а потом еще и закашлялась, подавившись пивом.

Наверное, Саммер даже не врала. Калейдоскоп событий, когда сегодня ты тут, завтра там, послезавтра раздумываешь, как бы так плюнуть в чай Зигфриду, чтоб он не заметил — это в каком-то смысле было привычно, даже напоминало о детстве. Другое дело, нельзя было сказать, что воспоминания эти вызывали сплошь приятные чувства. К тому же Мэл определённо не для того подписала контракт — чтоб вот так прыгать из героев в символы и обратно.

Зачем вообще она его подписала?

Никто из её семьи не погиб и не пострадал от каких-то прошлых столкновений, её любовь к Родине явно умещалась в рамки приличий даже по самым пуританским стандартам, она не хотела идти ни по чьим стопам, не чувствовала необходимости никому ничего доказывать, и если раньше ей казалось, что таких, как она, среди лётчиков большинство, то последние недели, и особенно встреча с долийскими асами, заставляли всерьёз задуматься, так ли это, и не занимает ли Мэл место кого-нибудь погероичнее и повосторженнее. Даже принцесса, вон, летала за идею. А Мэл — за зарплату. И начинала чувствовать себя по этому поводу как-то неудобно, особенно теперь, когда можно было случайно напороться на какое-нибудь интервью и ляпнуть там чего-нибудь разочаровывающего общественность.

— Нормально, — повторила Мелоди, прослеживая змею взглядом от хвоста до головы и постукивая при этом пальцами по горлышку бутылки. — Суета, конечно, но схлынет же когда-нибудь. Вроде и так уже потише. Если, вон, даже лейтенанту отпуск выдали... — Саммер кивнула в сторону принцессы.

— Слуш... — тут Мэл как бы для дела подвинула свой шезлонг поближе к шезлонгу Тары, — надо б помочь Сойке как-то вклиниться в этот косяк самцов, чтоб он тоже мог пёрышки-то красиво растопырить. Вроде вы с... с этой его... нормально разговариваете, мож замолвишь за него словечко?

— Не-е, это без меня, — Тара потянулась за бутылкой. — Хватит с меня на сегодня. Ты же мастер подкатов, вот и давай, жги.

— Ну это вдохнове-ение надо, — вздохнула Мэл. — Вот когда я на тебя смотрю, оно как бы поднимается, а когда на неё... как бы это... падает. И это ж ещё разговаривать надо, как Бекас, длинными словами. Я хрен помню, как это делается...

Тара, однако, осталась глуха к мольбам. Саммер покрутилась на своём шезлонге ещё немного, побубнила что-то себе под нос, будто вспоминала стихотворение, выпила ещё бутылочку пивка для пущей свежести мысли (на двоих с Древер) – и потопала к Мак Риада. Мэл всё ещё не особо понимала, чего Тирнан в ней нашёл. Секс с принцессой, даже на пляже — особенно на пляже, где песок залезет везде!!! — просто не мог быть настолько хорош, чтоб дело стоило всего прилагающегося геморроя. Но Сойка всё бубнил про платонические отношения, и после знакомства с Тарой Саммер готова была признать, что бывают ещё всякие штуки. Типа как когда на тебя смотрят по-особенному, или благодарят каким-нибудь этаким голосом, или, ну, касаются руки вот этак. Наверно, этого Колму и было надо от принцессы. Но сам он явно собирался тянуть курицу за яйца до бесконечности! Надо было как-то дать толчок этой романтической вагонетке, чтоб она уже полетела по рельсам в закат. Сойку было не уговорить, но у принцессы-то были же глаза, и можно было б их для разнообразия использовать не только для того, чтоб криво читать имена в списке награждённых.

В Сойке так-то было дохрена хорошего, даже помимо рассованных по карманам калорий. Например... (Тут Саммер запнулась и слегка замедлила шаг). Ей вспомнились, конечно, кожаная куртка и мокрый асфальт. Уверенные руки. Широкие жесты. Взгляд синих глаз — и отражение в тёмных очках, как постоянное насмешливое "на себя посмотри". Сойка вроде бы понял, что Мелоди думала и чувствовала насчёт гибели Вирма. Вообще, кажется, многое про Мэл понял, но не трепал языком. И эта его заразительная улыбка, которая будто бы всегда была к месту и почти не вымораживала... Блин, сфига ли Мэл должна была всё это рассказывать принцессе? Ишь, набежала на готовое сокровище! Пусть сама копает, лапками тык-мык.

И всё же что-то следовало сказать. Сойка был Мелоди другом, но и Мелоди как бы была ему другом вза... в смысле, обратно! Блин, если б ещё не приходилось разговаривать на этом грёбаном пиджене...

—Л...лизабет, — Выпь было собиралась окликнуть принцессу по званию, как и в прошлый раз, но вовремя отсекла, что теперь, при такой разнице, это можно по-разному воспринять. Да и хрен знает, может её тоже уже пять раз повысили. — Саммер. Мелоди. Мэл, — Мелоди вежливо кивнула и продолжила каким-то будто бы не вполне своим голосом — хотя Элизабет неоткуда было это знать. — Рада, что вам удалось выбраться. Вы видели фотографии, которые делает Тирнан? Я вам рекомендую обратить на них внимание. Обычно фотографам приходится расплачиваться за растущее мастерство некоторой потерей искренности, но Колм счастливо избежал этого. Может, потому, что он много фотографирует небо, и это каждый раз служит точкой калибровки. Люди у него тоже получаются немного как небо — разные, характерные, в чрезвычайно чистых тонах. Я думаю, он потрясающий портретист. Очень доброжелательный взгляд, хорошая интуиция, живые кадры, интересные композиционные решения... Если вам вдруг захочется сохранить воспоминания о сегодняшнем дне в чуть более осязаемом виде — рекомендую.

      Дрофа даже на пляже продолжал быть простым и понятным парнем. Простым, чтобы смотреть на Принцессу без ложной скромности (оценивая, насколько рисунок на борту самолёта сходился с реальностью). Понятным – чтобы искренне не выражать сколько-нибудь значимого интереса к ней.

      – Приветствую! – отсалютовал он внезапной, но приятной гостье.

      Деревенский тип, презирающий сословную мораль и честно считающий, что принадлежность к аристократии не делает скелет крепче, кожу прочнее, а мышцы сильнее. И Мак Риада – чисто человек как человек. Пускай после того перфоманса с "Фата Морганой" у Дрофы теперь есть солидная причина уважать её – независимо от происхождения. Но и этого уважения недостаточно, чтобы просто так поднять "мэйн-куна" по кличке "Дрофа" с насиженного места. Даже предложением сыграть в игру с красотками. И с красавцами тоже. Соблазнительно... Но нет.

      – Нет, спасибо, – отозвался Лабранн на предложение, улыбаясь с видом добродушного котика, – куда мне, верзиле, до вас, таких молодых и таких проворных, – вздохнув, как дед, МакФи по-кошачьи потянулся руками и ногами, а затем поёрзал в шезлонге, дабы принять лучшее положение под лучами звезды. Задним умом Дрофа понимал: это может быть их последняя сходка. Это как с деревенскими друзьями: вы шумные подростки, которые ещё не в курсе, что после сегодняшней прогулки вам не суждено больше встретиться друг с другом, но по-настоящему осознаете это только лет через десять. Забавное чувство.

      ...впрочем, ладно: кому Лабранн врал?
      Есть одна вещь, которая способна и тяжёлого кота поднять на ноги.
      Особенно того, кто любит качаться.
      МЯСО!
      Услышав про стейк, МакФи с громким кряхтением соскочил с шезлонга.
      И тут же принялся разминаться вприпрыжку, воскликнув:
      – ...ух, ладно, я передумал! Я в деле!

Можно было с уверенностью сказать, что этот отпуск запомнят все присутствующие. И дело конечно было совсем не в элитности места, а, как бы это банально не звучало в людях, что подарили эти воспоминания: весёлые визги Чайки, когда удавалось положить мяч на поле врага, сочные, поджаристые стейки Бекаса, при взгляде на которых слюна начинала выделяться сама по себе, искренняя, хоть и многим непонятная радость Джерри, который ухитрился выловить редкую красноперую рыбу несмотря на всё происходящее вокруг — и, конечно, множество совместных фоток. Некоторые из них впоследствии даже получили престижные награды: но это будет потом. Вишенкой на торте стало же друидическое приношение стейка на алтаре из ракушек и гальки Мелоди: кровавое (хотя вернее сказать: масляно-приправное) подношение духам ветра и воды, кажется, никакого эффекта не возымела, кроме удивлённой реакции окружающих. Впрочем, как могла заметить Саммер, Тара даже не закатила глаза: это был определенно хороший знак. Да и вообще, такие воззвания редко имеют немедленный эффект.

Отдых начался с насыщенных событий: такими он и продолжился, и дело было не только в ухаживании Джорджа и Колма за принцессой. Поход под парусом на боте — такое небольшое путешествие во времени в эпоху белых холщовых тканей без синтетики, просмолённых досок и взбирания по канатам. Джерри и МакФи вообще наверное испытали особенное чувство от возвращения к тому, с чего начинали.

Последний вечер прошёл как ожидалось — у костра, с песнями, с ноткой светлой грусти и искрами, улетающими в черноту Вселенной, к холодным кристаллам звёзд. наблюдающих за восьмёркой пилотов. И уже сейчас чувствовалось, что всё это ненадолго — Утка получал увольнение сразу после выхода, а принцесса, разумеется, возвращалась к государственным делам. Что ждало остальных — можно было лишь предполагать.

В итоге судьба очень по-разному распорядилась нашими героями. Наверняка мало кто думал, что Колм останется в ВВС — но он остался, и стал одним из самых известных инструкторов. Обзавёлся неуставной кожаной курткой, выбив право носить её даже во время пребывания на базе, а также выделенное место-парковку для своего мотоцикла, на котором он и добирался до работы. К сожалению, так как бунтарство этим не ограничилось, новых наград и званий он не выбил — но с такими друзьями ему они были не особо и нужны, пожалуй. Говорят, одна из его фотографий в кожаной куртке и очках-авиаторах, на фоне "Гекаты", послужила прообразом героя одного популярного фрейского боевика. Вместе с Мелоди — пока и та в итоге не покинула ВВС, Тирнан остался самым прикладным летчиком из "легендарной шестерки" (иначе их теперь обычно и не называли), тренируя молодое поколение и прививая им ценности пацифизма и скептичного настроя к ИИ (тут ему удалось даже организовать целую кампанию, итогом которой стал практически полный запрет подобных систем в ВВС, хотя конечно вызовы времени требовали его в итоге обходить, поставляя экспертные и самообучающиеся системы нового поколения в войска). Увы — и тут явно нельзя было винить Саммер, она-то как раз старалась — с принцессой ничего не получилось. Самого Сойку, впрочем, тоже: пережившая войну страна переживала политический кризис и мак Риада, что называется "отдала жизнь" стране, становясь всё более влиятельной политической фигурой, и, увы, жертвуя ради этого жизнью личной. Всё это могло вызывать некоторую тревогу, потому что страна становилась всё менее демократичной и всё более монархической. Впрочем, пока тревожится было как будто не о чем — Элизабет не злоупотребляла разросшейся властью, подвинувшей парламент, и с каждым днём Фрейя только богатела; но часть леволибералов уже высказывала тревожные опасения. Вряд ли Сойка впрочем сильно переживал, оставшись с принцессой лишь хорошими друзьями (пару фоток в кондитерской ему сделать таки удалось). В какой-то момент судьба свела его с достойной девушкой (и, кстати, весьма фотогеничной!), внучкой тех самых владельцев кондитерской, Браной О'Сил, которая там начала подрабатывать, когда тем стало уж совсем тяжело вести дела. На их свадьбе был огромный шоколадный торт с "сюрпризом", который устроили Тара с Мелоди.

Не все, конечно, легко переживали происходящее. В частности, Кёртис например в итоге как и хотел, свалил в Эгиду — за время войны его жена уже успела получить гражданство и ВНЖ, так что получение гражданства для него (ещё и героя войны!) не представляло никаких проблем. Там организовал — пригодилось общение с Чайкой — канал о рыбалке, где оценивал различные удочки, спининги и другие приспособления для рыбалки. Какое-то время был председателем "эгидского общества ветеранов Долийско-Фрейской войны", куда входили эгидские военные, принявшие участие в конфликте и переехавшие жить в Эгиду фрейские военные. Однако из-за его специфического юмора вскоре его перевели на должность "хранителя традиций", а приглашать на мероприятия стали реже. Впрочем, Джерри, как активный про-коммунистический активист— всё ещё желанный гость во многих передачах, посвященных политике и особенно фрейско-эгидским отношениям. Подросшие дочки наверное к его радости интереса к военной службе не имели — одна стала кантри-певицей, а вторая психологом (и юмором она пошла в отца: во время праздничного ужина после получения лицензии она диагностировала отцу легкую степень аутизма). В общем, можно было сказать, что Джерри своей жизнью тоже наверняка доволен.

Выпь одно время держалась в ВВС, хотя правильнее сказать — за Сойку. И, видимо, чуть-чуть за Войнича. Тут произошёл не очень хороший конфликт, который к счастью дружбу всё-таки не подорвал: Курц считал что войска должны быть оснащены самыми передовыми системами во всём, чему Сойка, очевидно, противоборствовал в части ИИ. Так что Мелоди какое-то время проработала летчицей-испытателем, тестируя различные новые системы управления дронами на самолётах, но в конце концов Войнич, потерявший авторитет после истории с Дюрандалем, обиделся и ушёл из фрейских ВВС, принявшись преподавать в институте, и то факультативно. Ну и после того как программа испытаний гибридных систем "рой-самолёт" была свёрнута, Саммер попробовали посадить нянчиться с новыми птенцами, отчего она и сбежала. Благо, было куда и на что. Кафе в необычном стиле "техно, да не совсем" стало одним из самых популярных в Ар-Нилане. Тара последовала вслед за Выпью: всё-таки технику её уровня были открыты любые двери: она, однако, взяла на себя техническое обслуживание кафешки. Самые главные слова, пожалуй, отражавшие идеально её отношение к происходящему были сказаны в тот памятный вечер после "жертвоприношения": "Если уж по жизни приходится привыкать к странной хрени, то пусть это будешь ты". Древер, конечно, была не сильно романтична, зато надёжна, как проведённый лично техосмотр — это качество, наверное и послужило залогом счастливых отношений бывшей летчицы и бывшего же техника. Какой-то популярности, пожалуй, как отдельные их коллеги Саммер и Древер не сыскали, но им было хорошо и так: вдвоём, с редкими набегами знакомых и друзей. А когда на годовщину войны в Ар-Нилан прибыла делегация долийских военных — вопроса где провести неофициальную часть встречи даже не стояло.

Возможно, больше всех "выиграл" в итоге Джордж. Он за свою службу добился восстановления его семьи в дворянских правах — а вслед за титулом пошло и продвижение по военной службе. В итоге Левесон-Гоуэр сменил на посту коменданта родной базы генерала Кейтеля, и многие ему прочат дальнейшие успехи в карьере, вплоть до главнокомандующего ВВС Фрейи. Злые языки поговаривают. что всё дело конечно же в коротком знакомстве с принцессой и званом ужине, данном когда-то после войны. Но эти слухи не находят поддержки где-либо кроме желтушной прессы. Конечно, Бекас вряд ли теперь является представителем для простого фрейца — но образчиком морального кодекса фрейских элит уж точно может быть. В семейной жизни у него тоже сложилось всё хорошо: на одном из королевских ужинов он познакомился с новой фрейлиной принцессы, из семьи, во многом повторяющий путь Гоуэров — потерявших дворянство после революции и гражданской войны. Роман развивался довольно бурно, что было удивительно для всех, кто знал Бекаса; итогом стала пышная свадьба в Королевских садах, активно обсуждавшаяся в прессе, потому что жених прибыл туда на личном истребителе. Арлинн мак Рох оказалась достойной во всех смыслах парой, и стала опорой Джорджу в любых начинаниях, благодаря своей находчивости.

В противовес Джорджу, ставшему символом именно высшего класса, был МакФи, который покинул ВВС почти сразу же. Денег, заработанных за службу было достаточно, чтобы купить обширное "ранчо" с прекрасными видами на зеленеющие горы, и золотым океаном колосящихся осоки и вереска. Добывая себе хлеб буквально ручным трудом, Лабранн, также пусть и не получивший широкой известности как отдельные представители шестёрки, тем не менее был популярен как раз среди простых обывателей, которые видели в нём представителя своего, рабочего класса. Далёкий от политики добродушный здоровяк везде, где бы не появлялся, производил впечатление "своего в доску парня". Работа на ферме — дело нелегкое, но обладающий здоровьем быка Дрофа не упускал возможности засветиться на национальных соревнованиях по пауэрлифтингу, где они с Аллоном (который разумеется тоже туда приезжал) неизменно соревновались персонально, наглядно демонстрируя, как мало известно о пределах человеческого тела. Здесь же МакФи и нашла судьба: выступающая в женской категории пониже силачка с волосами цвета пшеницы покорила сердце легендарного аса. Оказавшись не только крепкой мускулами, но и в хозяйственном плане, Бригитта быстро взяла силача в оборот — тот и оглянуться не успел, как стоял под венцом, а Сойка в этот момент требовал "ещё улыбочку!". Зато было с кем смотреть уже не только второй, но и третий сезон "Наномашин": к тому времени семейство МакФи разрослось до пятерых человек, если не считать лабрадора "Пакса", которого Лабранн вполне справедливо тоже считал членом семьи.

Наиболее замысловатая дорожка вышла у Чайки. Она ещё какое-то время обреталась в ВВС, где достигла определённых высот, став официальным представителем ВВС в медиа, и получив звание майора. Её образ в форме военно-воздушных сил — синий китель с эполетами — часто эксплуатировался на агитационных плакатах и рекламных материалах. Мало кто в стране не слышал про каждого из шестёрки, но О"Нилл была одна из тех, кто держалась на слуху дольше всего. Однако её бойкий (и временами неуживчивый) характер сослужил здесь плохую службу, и даже принцесса и Джордж в итоге не смогли помочь Чайке продолжать делать карьеру в военно-воздушных силах напрямую. Сверху наложились пара бурных романов, которые — при её-то стиле жизни — стали достоянием общественности, что, в общем, тоже помешало планам остаться в армии до выхода на пенсию. К счастью, у Чайки ещё оставался по-прежнему хорошо раскрученный канал — и вот его-то у неё отнять никто не смог. Выйдя в отставку, Линн вернулась к нему с удвоенным количеством свободного времени, и вскоре стала серьёзной политической силой: число подписчиков исчислялось миллионами, и по статистике ресурса, на котором хостились видео О"Нилл, каждый третий фрейец видел её видео. Отчасти усиление позиций Элизабет мак Риады связывали как раз с каналом Чайки, потому что в противовес Джерри она как раз высказывалась в поддержку принцессы. В конце концов и в личной жизни тоже наступила пора мирного благоденствия: после пары неудачных романов О'Нилл вернулась к Сильвии; внезапно осознав, что О'Риордан была готова принять её всегда, чтобы не случилось, и насколько это вообще ценно — когда в мире есть человек (пусть даже и "эта флегма", как в шутку иногда звали Сильвию знакомые), который будет с пониманием относиться к любым выходкам. Возможно в Сильвии не хватало страсти, которая бушевала в Чайке и которую требовалось получать в ответ, но как в итоге стало понятно, наличие "медиатора" в паре — то что нужно было Линн с самого начала. К счастью, несмотря на то чтобы это понять у неё ушло значительное время, Сильвия готова была ждать; в итоге такой контрастный дуэт (яркая, бойка и публичная Чайка против тихой и неотсвечивающей безопасницы Силь) тоже нашёл своё маленькое счастье.

Может быть в будущем...


В панорамных иллюминаторах космического корабля отображалась иссиня-черная пустота космоса, капитанский мостик сиял тысячью бледно-зелёных огней различных индикаторов. Гуманоид в плотных металлических латах склонился над голограммой планеты, которую любой из пилотов, оказавшись вдруг в этих декорациях какого-то научно-фантастического фильма, немедленно опознал бы как свою родную.

— ^ពឍថបផ ^កនបធក — ទធដឃថបថគដបរនឥ ឌ ថបទធកគឌច, — донёсся глухой бесцветный звук откуда-то из забрала, видимо пройдя через жабровидные вырезы по бокам шлема.