ΛΣ: Второй турнир Тринадцатого Легиона | ходы игроков | ⚔ I-Тур(к): Теория и практика

Что же, стоило признать, для «полуфинала» тот, кто отвечал за декорации для арен, расстарался. Присыпанный песком пустырь с прошлого раза преобразился, до неузнаваемости. После того, как его, как и обещали в прошлый раз запекли до состояния вулканического стекла. Не того, что бритвенное острый, красивый и в то же время хрупкий обсидиан, а вполне обычного мутного стекла, к тому же обильно перемешанного с недозапекшимся песком и прочим шлаком, от чего оно больше напоминало похрустывающий под копытами камень.

Честно говоря, с этим запеканием, судя по всему, даже основательно так переборщили в процессе, ибо большая часть арены теперь была покрыта лужами из густой горячей и судя по всему не собирающейся в ближайшее время мистически испаряться, как это обычно бывало с «призванными» из воздуха для заклинаний магией проявлениями стихий жидкой лавой. Достаточно мутной опять же, чтобы сложно было было заранее угадать, в какой луже глубины на пол пальца, а куда можно и по колено провалиться. В общем, кто-то явно постарался, чтобы чешуйчатому любителю ломать под собой пол жизнь медом не показалась.



Что, несомненно, очень оценил бы базальтовый крокодил, если бы он тут был. Но его, что характерно, тут не было. Зато вместо него имелся одетый в переделанные с чужого плеча доспехи и нервно разминающий новую механическую конечность, не достающий Шкуромеру даже до пояса, храбрый, но несколько переоценивающий свои возможности поросенок. Что же, возможно для начала стоит объяснить положение в табели о расах ему, а крокодилом заняться в следующий раз?

Пара вулканов, что заменяла Шкуромеру ноздри, неспешно втягивала запахи арены, щедро обменивая их на густые клубы разгорячённого пара. Некогда он ещё малым телёнком взирал, как на потеху публике Абсолютный Чемпион раз за разом доказывал на песке своё расовое превосходство предо всем низшим котлом, а собственное мастерство – пред иными жароликими. А ныне уже он выходил на множие очей, в стремленьи прикоснуться к пылинке от славы образца и пуще огранить скульптуру субрасового совершенства. Несколько шкур уже было им измерено в малых побоищах, и дегенерация назначенного в первом весомом поединке супротивника не порождала в пылающем нутре магматавра каких-либо недовольств. Напротив, коли в его силах не возлежит переступить через генный бруд, чего уж гласить об иных серошкурых линиях и тем паче гоминидовых гаплогруппах? Очередной довод великой мудрости колизеева судейства.

Он видывал пятакова "наставника" за аренными кулисами. Состоящий не на вершине, но и не на самом дне серобычьей категории – углетавр запятнал свой могучий потенциал ядом дармовых греховных сил. Бесповоротно позоря себя в горящих глазах более совершенного и чистокровного рогоносца, коему было противно признавать мираж их видового родства. Трясущийся же перед Шкуромером сгусток врождённых патологий разжигал в могучем быке разве вящую жалость. Ряженный в позолоту, аки гнилой кочан за спелыми капустными листьями.

– Возрадуйся же, сальный колоб. Тебе оказана честь стать первой зарубкой в череде славных побед расовой границы. – с лёгкой ленцой бык выпрямился во весь рост. Вздымаются горы рук, перекатываются вулканические глыбы мускул под горячей тёмной шкурой. – Моё тело – выдающийся образец своей видовой группы. Твоё же – сквернейший образец даже для своей. О вестимом отсутствии дара не буду даже гласить. – палец-дубина ткнулся в бок парящих мелких копытец, постыдно упрятанных за сапоги. – Твои недоразвитые ноги и режущее слух косноязычие – яркие признаки беспорядочных сношений по меньшей мере в шести поколениях. Не ведая удовлетворения, ваши женщины ищут сильного семени в удах диких вепрей, вытесняя из линии человечьи черты. А подальшие кровосмешения пуще уродуют плоды сей пагубной зооэротии. Чернота грязи, текущей в твоих венах, достойна запечатления в свитках, сальный колоб. А ведь у вас был потенциал... – с долей печали вздохнула великая грудь, покуда на роскошных руках разжигалось магматическое сияние. – Старый Бородавочник даровал вам поколения возможностей стать чем-то больше, нежели мясницкий хабар. Однак вы просеяли все их крупицы сквозь копыта. Когда я повергну тебя, вернись в свою просвинцию. Оплодотворяй тамошних поросилок, дабы ваше ущербное потомство сытило хищные пасти Легиона. Продолжая твоё единое ладное дело.

Дав от щедрот мудрый совет, Шкуромер чуть качнулся. Напряглись голени под кроющими покровами, что немилосердно лишали публику их расписанного мышцами вида. Ему не подобилось, сколь земли разделяло его с супротивником, и замест того, дабы неспешно шагать сквозь плавленые лужи да давать тому прицениться, магматавр намеревался скоро сблизиться с пятаком одной крепкой Поступью. Станет под копытами твёрдое скло – будет подальшему бою опора. Станет жидкая лава – авось ударный вес расплещет ею во все стороны. И, буде сем брызгам попасть на ком генной грязи, его недостойная пламени щетина предаст носителя, выказав свою убогость перед стойким жару магменным покровом. А дале уж вознамериться лишить того длинного орудия, дабы поединок в боле приятную себе теснь перевести. Особливо коли тому станет мысли самому подставить его под массивные руки в колющем выпаде.

Ну вот только стоило покончить со страхом и набраться смелости, как тут же тебе находят испытание. Да еще какое, в раза два больше тебя самого. Серошкурый мага-тавр в целом наверняка еще более устойчивые к иглоукалыванию, чем собачка с перегаром, ну и для полного фарша, не иначе, и арену подобрали под стать противнику. "И плавда бьятство"

Не, ну правда что может сделать этому горящему огненному-танку мелкий поросенок? Немногое наверное, что же тогда возможно стоит посмотреть что крутой философ и оратор сможете сделать мелкому кобаненку?

"Одын сетыре осемь осемнь, отвязно хлюкать ми ня блосим" — в сердцах сплюнул хрюнедль, не рискнув что-то там отвечать не руками, но словом наяривающему на свое отражение в золотом щите противнику.

А потому принял самое мудрое тактическое решение и принялся в самом прямом смысле этого слова улепетывать, лицом к противнику закрывшись щитом, но стремительно набирая скорость в обратном от того направлении. Ну по крайней мере броня вроде так должна была работать, было бы чрезвычайно глупо и потешно будь это не так и он бы утонул свариться в ближайшую же лавовую ловушку.

А из возможностей атаковать этого гиганта Чокко собирался вспомнить как там перезаряжается его чудо-рука, вроде как он перед боем разок-то хоть успел шмальнуть- перезарядить, и если до выхода на арену его никто не обокрал, то патронов должно быть там на поясном ремне некоторое число.

— Ксати, а сего тяк нязко лейтим-та? — вслух собирался поинтересоваться у своего доспеха поросенк, припоминания там пересказ боя предыдущего владельца, и "Сето тям пра голдыню" а потому решил нагло и уверенно наврать о своем маневре, — Се, златой зелезка, салабо высе тохо упозества няс подноть? Ия тяк-то ни убейгаю, а мни поросто голдость ня позялет супать сим в бай, покуйда онь высе няс.

Нет ничего быстрее мысли. А потому, несмотря на то, что Прыготавр дистанцию сокращал неожиданно быстро, это не помешало его противнику лирически поразмышлять о том, что патронташа, который с пояса никуда не девался ему, скорее всего, хватит до конца боя. Не потому, что их там так уж и много, выстрелов так на десять, а потому, что для того, чтобы перезарядить в бою хитрый-рука-пушка нужно было иметь две свободные верхние конечности. Потому как на одной соответственно для этого надо отстегнуть в боевое положение кисть, по совместительству работавшую как предохранитель, выщелкнуть из казенника пустую бронзовую гильзу, заменить её на боевой заряд, а потом вручную взвести спусковой механизм. Ну а другая рука, собственно это делать и будет. И желательно, чтобы в процессе тебя ещё никто не отвлекал попытками дать по башке, с чем на арене могут быть небольшие проблемы. Не говоря о том, что в одной руке у Чокко щит, который ещё ладно, может и просто на локте зафиксировать и тот просто мешаться при этом будет лишним весом и не очень-то одновременно с этим ловко блоки ставить сподручно будет, а из второй таки надо куда-то девать копье. Подмышкой там зажать хотя бы или в зубах, например.

Куда как проще и удобнее в обращении, в сравнении с этим "щидевром" техносатирической промышленности, с его околочестной физикой, оказался золотой доспех. Который обращение к нему на речедефектном имперском прекрасно понял и вполне соответствующе отреагировал. Подняв хозяина примерно на полтора метра полетной высоты, что если приложить к этому ещё полтора своих, позволяло взглянуть минотавру глаза в глаза и даже слегка свысока. Правда, причина по которой прежний владелец не летал над головами у своих врагов и не гадил им на макушки аки птичка, тоже выяснилась довольно быстро. Потому как с ростом вертикальной высоты очень быстро падала горизонтальная скорость. И если едва-едва не задевая землю ногами поросенок передвигался не сказать, чтобы сильно медленнее, чем перебирая копытцами, то в таком положении она благополучно упала до нуля. Видимо «терь голдость ня позялет отсупать»? Раз он уже не выше то. Интересно, а если наоборот на копыта поджать, и летать над землёй почти задевая ту задом, то скорость наоборот вырастет?

Впрочем, справедливости ради, у расплескавшего все ближайшие лужи сколько-ж-ты-весишь-тавра тоже не все прошло согласно заранее составленным планам. Потому как, хватать чужое оружие руками, как возможно где-то уже упоминалось раньше, та ещё задача, даже если ты большой и страшный. Особенно, когда противник самым подлым образом вообще то не пытается в тебя им тыкать, вместо этого вставив перед собой щит. Добавьте к этому то, что магмовая варежка при всех своих плюсах, мягко говоря, не добавляет одетым в неё рукам ловкости. Вот и получилось так, что-то, что начиналось как попытка резким движением отобрать копье, на практике превратилось скорее в шлепок-толчок по незамедлительно подставленному зеркально-золотому щиту.

А вот теперь вопрос: Что будет, если висящий в воздухе и мистическим образом сопротивляющийся тому, чтобы ему придавали горизонтальное ускорение предмет примерно шарообразной формы получает не слабый такой импульс на один из торчащих из него объектов? Все правильно. Он начинает вращаться вокруг своей оси по направлению полученного удара. То есть, в данном случае, по отношению к самому Бьять, слева направо и немного наискосок. И кто бы мог подумать, что устойчивый к постоянному кувырканию вестибулярный аппарат, позволяющий не растеряться окончательно и думать о чем-то кроме того, как бы не проблеваться, понадобится ему в такой ситуации?



— Мне кажется, или тут чего-то не хватает? Погодите-ка, сейчас, где-то же была эта чёртова пластинка...

“Кааааууусееельь, кааааууусеельь ээйтааа бьяяядооость…” — в общем то это примерно все чем успел обезопасить себя славный малый, по началу очердной “скамсической пойгонтовки” о которой что-то слышал, ни черта не понял, но вот сейчас прям был рад что, она все же не первая.

Тут уж особо хитрых планов не насоображаешь, оставалось только попытаться немного уменьшить высоту полетную, мысленно молясь грехам-богам и “Импелатолу” что бронька так на самом деле и работает. Да попробовать крутиться куда нить в сторону противника. Может если и не испугается, так хоть охренеет?

Ясно как солнце, что свинка на воздушном вертеле ничего хорошего в ближайшее время не ожидая, решила что называется сгруппироваться. Подтянуть там смешные ножки, да втянуть голову, зажав палку-ковырялку подмышкой и железно вцепившись в нее же сатирьей культяпкой.

Ну а там план простой, устроить противнику “Холол” в виде несущегося к нему по воздуху мясо-золотистого шарика ощетинившегося зубчатым щитом и “пантозаном”, на манер двухрядной циркулярной пилы что собиралсь вгрызться тому куда получиться. Хорошо бы в шею, или для большей скорости при меньшей высоте куда нить в область живота-подбрюшья.

На случай если все станет плохо и “син шулюхиной подлуги” полезет обжиматься или еще какие непристойности творить, огреть его можно и дробью, дабы вырваться. Желательно в лицо или в шею зарядить, но там уж как выйдет.

Так или иначе Чокко не видел особых поводов против того чтобы влететь в цель визжащей свинкой, а на близком расстоянии еще не сдерживающей рвотные позывы. Если все удастся это будет поистине грязной игрой.

– Верно, подобный взлёт мог ожидать вашу гаплогруппу. Однак вы утонули в столь возлюбленном собой багне, потакая собственной дегенерации. – сдвигом земных плит воззвучал бык, мелко тряхнув рукой. Будто слои пылкой магмы и златых лат не сумели до конца уберечь его брезгливость от касания к ходячему атласу вепрелюдовых вырождений. Даже когда подсвинок взмыл в высь, очи-печи Шкуромера продолжали глядеть на него сверху вниз. Ибо возвышение над субрасовой границей, дарованное вырожденцу коварным конструктом греха, было не менее призрачно и смехотворно, чем вероятность его триумфа. С иного боку, множащему позор бегству поросец предпочёл рвануть в любую магматавру близь, пускай и подобно изрядно захмелевшему тетереву. Не иначе силясь оставить на превосходящей жжёной шкуре мало-мальский след, дабы после хвалиться сим своему выводку закусок за пресмыканием в бруду. И пока над запекшимся песком разыгрывалась чудная мелодия, в душе у пышного рогоносца лишь били мерный ритм боевые барабаны.

Коли недоросль решил сам пойти к нему в руки, возможности Тесно пояснить рознь в их анатомических кондициях бык упускать не имел намерений. Нехай и то, что пятак над землёй едва не вровень его рукам подлетает, для хвата гляди сподручней будет, чем за кратконогим уродцем нагибаться. Коли выйдет – скрутив стальную конечность, что представляла боле значимое орудие Империи, нежели все врождённые телеса своего хозяина, вместе взятые. Лишь прежде отмахнуться от наступления волкосыта, словно от назойливого овода-переростка. Вестимо, Шкуромер не питал и блика от неуверенности в бастионе своих жизненных сил, что не взять на приступ каким-то нескольким царапинам. Однак позволить грязношкурому совсем беспрепятственно пустить свою чистую и горячую кровь – излишне большая тому щедрость.

Не то, чтобы быть огроменным и сильным, не так уж и важно кем, минотавром ли или там, например, хряком было универсальной стратегией. В конце концов, один рыцарь в понтовых доспехах, вон, уже заколол своего крокодила. Да и тот же Цезарь, который Чемпион не считая доспехов не сказать, чтобы особенно и качок.

Хотя, с другой стороны, дядька которого он победил, чтобы занять его место как раз таки и был тех метров росту и рога минотаврам откручивал безо всякого оружия. И учитывая, что одолеть его удалось всего то с триста-семдесят-пятой попытки, Чемпионов на арене нынче двое. Текущий, и Абсолютный. Причем второй у первого матч реванш брать отказался, дескать, почемпионсвуй ка лет сто сперва, а потом посмотрим. Бьяко каждый раз когда эту историю слышал, сильно подозревал, что кого-то в ней конкретно надурили, пускай и не мог точно разобраться в чем именно.

Но о чем это мы… ах, да. Но быть большим и сильным, так или иначе, это все еще довольно простое и надежное преимущество, которое довольно просто разыграть. Вот что бы было, попробуй своей ручонкой остановить хорошенько раскрученный в ударе протазан становить обычный человек? Да отмахнуло бы ему к хренам собачьим граблю и все дела. Даже не потому, что острое, хотя оно и острое, а потому что «енерция, мать ийе» удара нуда не девается. И будь это, скажем, грабля в прочных латах, которую просто так не отрубишь, как минимум кого-то жрал бы серьезный такой вывих.

Увы. Тяжеленная лапа минотавра и сама по себе обладала неплохой такой «енерцией» да еще и в магмовую варежку была обряжена. А потому, лезвие «двухтрахтовой» пилы сперва увязло в магме, прорезая ее как холодный нож вязкое масло, затем не без усилия вспороло прочную шкуру, калечащее прошлось по мышцам, уперлось в кость… застряло, сжатое в сильном хвате ладони, с запекшимся поверх нее толстым слоем магмы.

И вот тут бы и самое время разжать собственный железный хват механической ладони, да разорвать дистанцию с подраненым противником и хрен бы ним, пусть себе то копье оставляет? Но увидев удобную возможность, свин решил шмальнуть перед этим в минотаврову рожу с максимальной дистанции. Отстегнул кисть в боевое положение, взвел ударный механизм, прицелился и… и ухватившаяся за ствол вторая бычья лапа отклонила его в сторону перед самым выстрелом, от чего если у Чужих-мамок-мера чего и пострадало от оного, так только уши от грохота. Не фортануло.

Дальнейшее же сражение вышло довольно односторонним. Хотя, казалось бы, у здоровяка одна лапа покалечена ударом протазана, другая держится за механическую руку. В то время как у самого поросенка и одна лапа свободна и щит с острым краем, которым заехать можно куда-нибудь в шею исхитриться в ней имеется. Не говоря уже о «секретной» атаке в виде могучего поросячьего… блевания на врага... ну, и вот пока подобной «грязной» игрой Чокко и занимался, несомненно причиняя при этом брезгливому много-болтает-тавру огромные моральные страдания, тот и отпиздил его до состояния свиной отбивной ударами коленей. Все же, зачастую сила и размер все-таки решают.

— Тя..зе..ла ы некизыста жызнь...пяхоты кабанийстой, — усмехнулся разбитый Чокко, который сделал что смог и даже не опозорился бегством с зашмыгиванием по углам, а потому чуток мотнул своим зеркальным щитом в сторону оппонента, что бы тот сам на себя мог полюбоваться, такого вот "ласпизатого" пакоцанного жалким поросенком из подворотни и заблеванного поди с ног до головы. Вот сейчас услышать от него, что-то про расовое превосходство и свою несокрушимую мощь и доминацию было бы действительно потешно.

Первая зарубка – предначертанный исход. В конце концов, повергнуть расовый кордон илистому налёту второсортного котла было обещано разве лишь в грёзах. Горящий калёными шрамами, бычий лик сумрачной тенью повис над взбитым товаром разделочника. Первобытная сила диких кабанов, военная мудрость Старого Бородавочника, собственная искра пламени. Ничто из этого, вестимо, не даровало бы полухряку победы – однако прибавило бы крещению Шкуромера поболе величия, таки проявись в искалеченных кривой линией телесах. Нет, он не ожидал от карля большего. Разве можно ожидать чего-либо от мусора под копытами? Свершившееся – лишь очередной довод его роли как рубежа в расовом табеле.

Ему не нужна была его позолота – пользоваться чуждыми и подлыми изделиями греха было ниже достоинства борца. Ему не нужна была его конечность – к палебным средствам рати бык относился с признанием, однак иным оружием намеревался он добыть триумф. Ему не нужна была его жизнь – в жертву Арене надлежит принести куда боле достойное сердце. Не было на облевавшемся грязеложце ничего, что обратило бы на себя вниманье Измеряющего Шкуры – лишь она сама, да то паршивая безо тщания в осмотрах. И всё ж наверняка и сам Везувий с чего-то брал начало. Да и надобно как-нибудь завести себе какую-никакую показную сбрую, что безо слов поведает соперникам об их возможной участи. Кабы и плащ-застёжку с нашитыми поверх трофейными кожухами – и оку любо, и широкие плечи подчертит, и в супротивника зрелищно запустить сподручно.

– Добро пожаловать в Империю. – далёким камнепадом прогудел глас магматавра, что перешагнул через генный бруд, как и намеревался. Возложить на усмехающееся рыло сечёную длань, всё ещё облечённую в жар – пущай выкарбует в памяти заслуженный рез копьём как следует. А когда он с ним закончит, напоказ вытереть спущенной щетиной мерзостные следы эмезиса. Таков решающий вердикт Шкуромера.

Поучительный эффект, к сожалению, несколько смазало то, что магмовые перчатки это не самый подходящий инструмент для того, чтобы снять с кого-то шкуру, особенно еще и не прикончив его в процессе. Да и навыка в этом у Шкуромера не было. Так что, для получения трофея, из которого вышел может быть и не плащ, но вполне симпатичная накидка на плечи, пришлось положиться на услуги профессионалов, которые раздевали свинину и спускали с ее шкуру уже за пределами самой арены.

Развитие: Победитель. (два на выбор)

● Профессия: Выделка шкур.

Один из зрителей, а точнее, наводящий на подозрения о том, не относится ли он тоже скорее к «субрассе», нежели является «чистокровным», своими весьма примечательными фенотипическими признаками владелец не так давно в высшей степени оригинально прорекламированной мясной лавки, заметив эти затруднения, кстати, предложил преподать несколько уроков относительно того, как можно самостоятельно забирать подобные трофеи. А заодно и помочь выбрать подходящий инструмент для этого.

● Маневр: Оборачивающая пощечина.

Пусть вышло это и скорее случайно, разве это мешает поставить оплеуху, которая заставило свинью выписывать в воздухе пируэты на вооружение? Этакий удар не столько наносящий ущерб, сколько заставляющий оглянуться и подумать о том, откуда ты пришел. О корнях. О предках. О том, что тебе сейчас прилетит под зад ногою.

● Техника: Бросок перчатки (искаженное наследие)

Не такой уж и простой трюк, как может показаться на первый взгляд, ибо магия магмы это вечная борьба со своей собственной стихией, которая с удовольствием поджарит тебе руки, стоит немного ослабить контроль над нею. Впрочем, сам секрет исполнения тем не менее довольно прост, перчатке надо дать схватиться «шлаковой» коркой, после чего уже и метать ее в лицо «вызываемому на дуэль» словно этакий ломкий снаружи и горячий внутри приятный сюрприз.

● Техника: Испаряющий жар

Рана на ладони, суть есть – безделица. Тем более, кто ту рану на руке видел то под магмовой перчаткой. Может быть и не было ее. А вот облеванные штаны, это уже неприятно. И для того, чтобы такое не повторилось, недурно бы овладеть непростым, но весьма полезным трюком с контролем теплового экрана магматических перчаток. Не давая им сварить заживо тебе руки внутри, но при этом не сдерживая раскаленный жар от них вовне. И свинских плевков на копыта или попыток заляпать брызгами крови, в следующий раз можно будет избежать испарив их преграждающе выставленной ладонью еще на подлете.

● Чудо: Смерть на Арене (искаженное наследие)

Погибель для тех, кто полагается на тактику одного рещаюшего удара. Ибо, даже нанеся им смертельную рану, сумеешь ли ты продержаться до тех пор, пока она по-настоящему станет смертельной? Мастера-гладиаторы, владеющие этим чудом, способны продержаться с десять, а то и двадцать ударов сердца, даже после того, как из них это сердце вырвали. И порой, этого вполне достаточно, чтобы не только отправить противника в загробный мир впереди себя, но еще и прочитать небольшую лекцию над его трупом, о том, в чем он так сильно ошибся.

Была в этом отбирании трофеев какая-то особая и совершено свинская магия. От которой вещи, которые с легкостью исцелялись бы в обычной ситуации после того, как их «отрофеили» становились огромной морокой. И даже тут, Чокко поджидала сплошная дискриминация. Вот, например, крокодилу с ляжки спустили здоровенный шмат шкуры. И ничего отросла же она у него обратно? Это потому, что «кусок» шкуры а не «всю» целиком? Или потому, что победитель ее тут же передарил кому-то а не стал носить сапоги из нее самостоятельно? Или дело в том, что крокодил серошкурый и ему как тому Юпитеру положено больше? Хрен пойми.

Однако, факт оставался фактом. Спушенная с кабанчика на меховую манишку обблеванотавру шкура обратно отрастать особо не торопилась. Вместо этого, там где она была раньше, наросло что-то вроде слоя прочного, но мягко говоря, не очень симпатичного дикого мяса, а-ля один большой шрам. И вот с одной стороны, спасибо работникам арены, что решили, что кожа морды лица, скальп, кисти рук и половые органы «шкурой» не являются и уже тянут на отдельные трофеи. В виду чего, если не снимать доспехи, то внешность у Бьять, считай, что особо ни не поменялась. С другой стороны, понимать, что теперь под ним твое тело выглядит так, что кого с непривычки и вырвать может, все еще было… немного неприятно?

Добивало хорошее настроение окончательно, пожалуй то, что этот теломер недоделанный, еще теперь и основной фаворит в турнире у сатиров, которых уж было начали считать корешами. Типа, «козлы и бычары, братские народы навек» и все такое. Тьфу. От чего, как не сложно догадаться, акции одного маленького, но очень храброго поросенка в их сообществе сильно так упали.

Развитие: Проигравший. (два на выбор)

● Время для особой диеты:

Вы, возможно удивитесь, но за прошедшее время быть мелким поросенком нихрена не стало выгоднее и удобнее. Но, на счастье, предложение специалиста по капустной диете никуда не девалось и он все так же готов помочь подрасти от полутораметрового подсвинка, до солидного двухметрового кабанчика.

Что же до сопутствующих проблем, которых повидавший в жизни «оптимизму» Чокко вполне закономерно опасался: Нехай, волшебный золотой доспех, вроде как, уже показал свою договороспособность и как-нибудь сам растянется. Ну и железна щидевр-ручища же один хрен не как носок на лапу надеваться, а к культе приставляется. А культя то от диеты все равно никуда не подевается.

● Техника: Холол-гисеская пыла

Трюк этот, конечно вышел нечаянно, да еще и не без чужой помощи, но разве это помешает взять его на вооружение, да отточить почти до совершенства? Все же как ни крути, а в тот раз протазаном прочна-щкура-тавру ручищу до кости рассадили. А это уже знаете ли достижение. Кому похлипче, глядишь, так и отхватить чего можно? А то и располовинить. Пусть даже для собственного желудка такие пируэты то еще испытание.

● Маневр: Тактека баивога блеву

Проведя работу над ошибками удалось выяснить, что прицельно блевать на врага становится в разы эффективнее, если нахлебаться перед боем уксусу для пущей генерации заряда. А в момент, так сказать, пуску, применять к аморфному снаряду мощную выдавливающую силу боевого парасючево вызгу. И прицельные плевки на несколько метров в харю едкой желудочной кислотой, это, знаете ли, уже не шутка.

Да уж, дела были скверными, посмеяться разве что лишь удалось с того, что "Шкырамир" как типичный любитель "прыпызнуть", даже в своем прозвище, оказался позорищем. Что еще было ждать, от того кто на турнир-то пролез там по пепельным-серым схемам. Не то что бы Чокко осуждал или как-то наговаривал на администрацию, как говориться чья бы рогатая корова мычала, но должна же быть хоть какая-то причина для злорадной хрючьей улыбки, покуда с тебя живем шкуру то стягивают.

Ну и конечно, это всерьез таки начинало злить уже, что не противник, так все больше и больше него самого. Куда такое годится? И хоть по съеденным печенькам с предсказаниями, следующий боец был известен, веры в это все было немного. Сегодня арену перепутали, завтра кандидатов, чуть погодя еще скажут что это вы таблицу неправильно поняли.

Потому на "Дыэту" решено все же было перейти, раз уж возможность осталась, а потенциальные проблемы наровились кое-как решится все же. Ну и специальную технику "курти-рыби башке ляти" то же стоило бы отточить, научится там таки самому разворотную тягу добывать. Может если перекатывать поле во время низенькой левитации, то таки можно неплохо раскрутиться? Или мощной выдавливающей силой визга, аки "сопля певматического байлона". В конце концов есть и другое отверстие для выпуска потоков разных, можете таки после отменной диеты, с той стороны и отменная газовая тяга появится?

Взаправду, столь увлёкся он по юности науками наследуемых правд, что обошёл огнистым взором боле вещное да ручное ремесло. Это верно, неладно звать себя Шкуромером, коли без милосердного убиения шкуру не спустишь. И всё ж на что дана элитам пламенная вечность, как не на совершенствование да ученье? Нехай может свежевательных дел мастер и проседал густотой человечьей крови, в столбце генных категорий приближаясь к рогатому пределу – это лишь значило, что стоять подле него можно было скорей на равных. Да и к раскрытию своей морфофизиологии тот явно относился со вниманьем, накликая на себя тень одобрения могучего быка.

Боле достойное присвоение добычи да обретенье красноречивого орудия – лишь малые доводы принять заманчивую мысль. В конце концов, кожевенное искусство таит в себе не одну лишь рукодельную премудрость. Ведь будет лишне ли борцу догадывать, где от удара на шкуре лишь станется синяк, а где – взболтается нутро? Равно и за изучением да сдёргиванием чужих кож, не следует терять возможность в тщании расспросить мастера, как можно да нельзя было б стянуть с магматавра его собственную. Где лезо войдёт в живую породу славно, а где засядет да увязнет? Где шкура с её содержимым тончают и требуют в укрытии, а где стоят твердыней сами? Каким углом не столь грозно принять острие, а каковой следует им защитить? Тело – это оружие. А владеющему оружием следует знать его ломкие и крепкие грани.

Арсенал изощрений же не худо и забавным эквитским жестом разбавить. Вестимо, не столь от самого жару под зыбкой крошкой – но украсить чей-то лик твердеющим тягучим плавом виделось Шкуромеру ладным способом сподвигнуть на раздумья о превосходстве многограннейшей из пламенных стихий. Попутно разгружая длань от весу, что для какого скорого хвата тоже боле сподручно будет, чем хапать в грузной Перчатке. К тому ж, дабы раскрыть мастерство своё пред публикой, ему всяко следовало с супротивником сойтись к руке. А до того мигу иметь приём, что славно пустить в дело уже с дали боле трёх шагов, лишним уж не станет.