𝒢𝑅: Кривле-Грабле-Упс! | ходы игроков | 📚 Поток: Рикардио

В отличии от стоящих на ней бойцов, от самой арены первого тура ожидать каких-то сюрпризов не приходилось. Круглая «лепешка» из хорошо утоптанного крупнозернистого серого базальтового песка, заключенная в кольцо из каменных стен. Достаточно широкое, чтобы было где побегать вокруг противника, метая в него копья, ножи или заклинания, но не настолько большое, чтобы превращать поединок в фарс наподобие гонок на колесницах. Частенько, чтобы это блюдо не было пресным, хитрые механизмы скрывающиеся в полу и стенах добавляют на арену что-то из дополнительных опасностей и возможностей для сражающихся. Но не сегодня.



Схватка и без этого обещала быть не скучной. Ведь уверенность в себе, гордость происхождением, и красота практически не прикрытого одеждой пропитанного магией тела практически видимыми волнами растекалась от обоих бойцов, волею судеб оказавшихся сегодня на этой арене. Пусть даже представления обо всем этом у них были и довольно разными. Впрочем, разве это не как раз тот спор, который наилучшим их возможных способом решается судом смертельного поединка?

Жерла ноздрей зычно втягивали железный запах, расстилавшийся круг вышедшего на песок розокожего. Вопреки тому, что супротивник явственно исходил из семейства гоминид, Шкуромер взирал на него свысока, как и следовало глядеть на того, кто не поцелован Пламенем. Это был не гражданин, но сырой сгусток достоинства, не выплавленный огнём Империи в подобающую пылкую сталь. И всё же расовый рубеж не ощущал уязвления от присутствия подобного соперника. Арена – госпожа гурманных изысков. Пущай и ненасытна, но любит разнообразье да экзотику. Не одну золистую кровь же ей раз за разом испивать – а в сем негорелом евонной крови, гляди ж ты, прямо через край. Верно колизеевым верхам потрудиться довелось, дабы такой чудной подарок песку сыскать. Честь их провидению, как и спокон веку. Налитые силой и чарами мускулы, мерцанье непростой магии, отказанные ратные орудия – будто отражение самого магматавра, вывернутое наизнанку да искривлённое до неузнаваемости. И всё же огнистые брови клубились хмурым пожаром, покуда горы вулканических мышц с тугим гулом поигрывали под слоем живой породы.

– Твой вид печалит меня, негорелый. – многозначительно изрёк наконец исполин. – Чудом гуманоидной эволюции тебе были дарованы безграничные магические возможности. За их счёт достойные пеплоликие антропогруппы и поднимаются над расовым котлом, по праву рождения превосходя младшие и низшие генотипы в шири да глуби развития. Твой нетронутый Пламенем лик – отдельное клеймо позора, ясное как огонь Императора. Однак как же ты распоряжаешься своей искрой наследия? Топишь в удушливой узости, притом столь саморазрушительной. – бык огорчённо покачал монументальной головой. – Сознательная гематофагия да трансфузия – суть самовольное открытие дверей в своё тело великому множию хворей и зараз. Не молвя уж о повторяющемся вреде, что всечасно несут ему кровавые чары сами по себе. Тяга к регулярному самокалечению – сиречь расстройство охранительных инстинктов и непогрешимый признак порочных мазохистических наклонностей. Кои ведут к упадку самоуважения, срамному для зрелого мужчины любой расы. Неужто тебе настолько презренно своё существо? Али кто могущественный надругался над твоим телом супротив твоей воли? – без тени двоедушия любопытствовал Шкуромер, расставив затягивающиеся плавкой пеленой длани.

За учёным интересом первым делом бык собирался уже привычно убавить даль, нарастивши скоротечный камень заради пущей крепости пред встречною пальбой. Дабы исправно превращать заклинания в пользу, чарокрову была потребна свобода рук. Кою магматавр и вознамерился сковать Тесным знакомством насыщенных эманациями тел, задумав извернуть те так, чтобы махать полосами да целиться пальбою ему было уж не столь сподручно. Коли того хватит – дале уж за тем, чтоб по-борцовски голубить златовласа коленями, копытами, али и кумполом, обременённым весом расовой премудрости, дело не помедлит. Коли больно прытким самоистязатель окажется – примять его шагов раздолье, к аренным рубежам притирая, нехай уж не впервой ловких заклинателей на сем подлавливать. А коли вскроется, что и на ход дланей его чудная непоколебимость также простирается, али какую ещё хитрость комар выкинет – на тот случай также имелся у Шкуромера помысел. И раз таки выйдет сместиться с сырым гоминидом в близь, чего бы от щедрот не показать ему жаркие преимущества Магменной стихии, как молвится, на лицо. Чай если и совсем не ослепнет от снизошедшего величия, то по меньшей мере с каменистым плавом поверх лика в ясности деяний поубавит.

🧮 Надеть Перчатки, поддерживать в раскалённо-полужидком состоянии.
🧮 Нарастить одноразовый слой Корки, сократить дистанцию Поступью.
🧮 В приоритете взять в Тесный захват, с расчётом на фиксацию рук или по крайней мере осложнение движений ими. По возможности принимая ответные атаки на магмовый слой, но не в сильный ущерб собственному наступлению.
🧮 В случае, если подвижность розокожего окажется слишком высокой – теснить к стене, временно делая больший уклон в оборону.
🧮 В случае, если захват окажется неэффективным в сдерживании – попытаться ухватить лицо ладонью, позволяя магме затвердеть.

Арена. Восходящий Шедевр Гуманизма застывший в гордой величественности Оратора, взирал на мир вокруг него с лёгким принебрежением. Ох, против самой идеи Арены тот не имел ничего против, всё же это весьма славная традиция, позволяющая проникнуться культурой клинка и преисполняться тем чьё сердце лежит к эстетике битв. Раздражение и призрение в душе искренне любящего род человеческий, вызывал тот неопровержимый факт что он видел пред собой - нелюдь сидит на трибунах. Отвратно. Подобной грязи место на арене лишь в качестве мяса для представлений, с загонной охотой и демонстрацией самых жестоких и беспощадных приёмов.

– Человек, хозяин судьбы человеческой, свободен выбирать свою участь как ему заблагорассудится и будет прекрасен не зависимо от своего выбора и витиеватостей судьбы, покуда он остаётся Человеком. Нелюдь, Я, хозяин своей Крови, владыка в своей плоти и духе, и только мне решать чему позволено будет пресечь границы её, ибо Я в свободе своей, выбираю свой путь и волен сам выбирать себе Покровителя, отличного от Пепельного Владыки. - с хладным благородством он отвечал быку, призренному нелюдю, что вероятно и не подозревал коей великой честью он был награждён. Отмар практически никогда не обращал внимания на то о чём гомонят презренные, для него это был зачастую лишь раздражающий шум. Этот случай не был исключением, однако приветсвенному противнику, следовало отдать должную честь, тем более тому что пусть и с глупостью присущей нелюдю повторяющему, но не понимающему, всё же пытался и Познать Гуманизм.
– Свести силу Потенциала Человека, что превозносит его над прочими, к одной лишь магии, обозначить искусство Плоти Человеческой удушливой узостью - Ошибка стоившая жизни многим глупцам. Подобна тому, что назвать Пламя Императора, не моего но твоего, примитивным огневом не способным ни на что кроме как Жечь. Учись Видению, учись дышать Духом Закона которому Предан. Ведь чем будешь красен ты, коль живя в Империи чьё сердце бьётся Законом Сильного, лёгкие полны жара Войны, а вены горят Опасной Силой - глаголить порочностью саморазрушения и пристрастиям к боли, и из всех даров Человека ценишь лишь Опалённость?

Коль уж противник, нелюдь которому Отмар вынес Приговор одним фактом существования, утверждая оный переходом от позы Оратора к позы Призирающего Фехтовальщика, сам был горазд на длинный слог и явно давал время для Ответа, то он и не побоялся воспользоваться оной возможностью. Всё же, следовало отдать должное и себе и врагу, что совсем уж бешенными зверьми, пытающимся вцепиться друг другу в глотки с первых секунд, и пытающихся использовать для этого любую возможность коль бесчестной она не была - они оба не были. И уже после "беседы", можно было переходить к поединку. Враг его был могуч телом и тяжел ударом, и если колдовская броня была не столь уж большой помехой на пути его алой бритвы, то досадная живучесть позволяющая буквально попытаться переиграть его в разменах, и что ещё более мерзко - прижигание, было тем вокруг чего и стоило вести свой расчёт.

Его единственным оружием будет Плеть, что позволит ему играть и на средней дистанции и на близкой обращая ту в не гибкий Клинок, ведь для стрельбы не та дистанция, разве что в странной ситуации когда прицел "арбалета" уже будет у самого глаза зверя. Его удары, в первую очередь будут направлены на то что бы сковывать подвижность быка, что пусть и был живуч и вынослив, но не значит что был неуязвим и не замедляем, дабы не дать ему проявить чудо фантомных ударов сердца. Сам Отмар сходится в партере не намерен, но и отдаёт себе отчёт, что вечно убегать ему не удастся, однако какой из Ударов можно было и принять, рассчитывая на свойства собственных поз, а так же то что по большому счёту пусть лучше всего его заклинания и раскрываются как "оружие в руке", ничто не мешает взрастить "клинок" из своего витэ и в любой иной части своего тела. А неприятные "ожоги", что могли бы уменьшать площади для вытекания алого мёда, можно было пытаться в какую секунду срезать с себя, зная что под рукой всегда есть источник сил, посвященный Скорпии - наставницы, которой и будет посвящен миг обрывания жизни.

Мясорубка боя раскручивалась постепенно, по мере того, как в нее падали все новые куски, вскрываемых обоими противниками козырей. Как оказалось, например острое гидро-лезвие кровавого клинка довольно легко распарывало корку магмового шлака… и к не слишком большой радости Риккардо, надо полагать, оказалось горазло заметно менее эффективным, против самой плоти Минотавра, густой напитанной лавовой стихией, от чего пытаясь заглубиться внутрь него не имеющее твердотельного носителя заклинание быстро теряло свою стабильность, оказавшись в плотной враждебной среде чужого резидентного заклинания. А поверхностные разрезы, по привычке, наносимые так, чтобы обесровливать жертву постепенно заставляя ту выбиваться из сил на минотавре попросту запекались сами собой. Магмовая шкура, явно не просто так называлась.

О тех попаданиях, которые гиганту удавалось поймать на свои «полужидкие» перчатки и вовсе говорить не хотелось, ибо испарялась от такого кровавая плеть сразу целыми сегментами. Что заставляло тратить и ресурсы и время на ее восстановление. А между тем, к необычному стилю боя Рикардио там, похоже потихоньку привыкали, и таких «перехваченных» взмахов становилось все больше, удачных стежков по бычьей шкуре, все меньше. Пожалуй, это было бы серьезным поводом обеспокоиться… если бы не тот факт, что пока у Отмара есть его бутылка сладкой крови, перетанцевать его по «выносливости» или даже «здоровью» если все не решится за несколько сильных ударов и будет возможность восстановиться, у рогатого просто не получится. Пусть, конечно, иметь бесконечную «аптечку» это и не совсем честно, но как говорится, горе побежденным?

А… или нет, для того, чтобы так говорить, как известно, нужно сначала победить. А с этим только-что казавшимся простейшим нюасом, только что возникли небольшие проблемы. Заключавшиеся в том, что таки да, бесконечно убегать от минотавра, тому кто и так то бы не очень то и хорош в убегании не вышло и кровавый гуманист решил воспользоваться очередным козырем в своем рукаве, застывая в позиции укрепленной кровавой скульптуры. Укрепленной за счет того, что вся кровь в нем в этот момент застывала превращаясь в этакую броню, защищающую его изнутри, и выращивать в такие моменты кровавые плети из глаз носа и пяток и управлять ими от тела отдельно, к сожалению, тоже возможности не имелось, удерживаемая в руке на отмах плеть, точно так же застыла, словно способная сломаться от приложенного бы под неудачным углом сосулька.

Но беда была не в этом, это в сущности своей сущая мелочь, особенного внимания не достойная и лишь отвлекающая глаз на краткое мгновение. Чтобы было действительно плохо, так это то, что вместо того, чтобы отвесить ему мощную оплеуху, от которой бы его в худшем случае откинуло бы и может быть наградило ожогом, который можно было бы легко срезать и заживить, не чурающийся борьбы гладиатор успел распахнуть ладонь и вцепился ему в оставленную руку, вздымая «кровавую скульптуру» над песком арены так, что тот разом ушел из под ног. Да еще и второй рукой потянулся, чтобы еще надежнее вцепиться, пока тот не успел «отмереть». И вот это уже не очень то и хороший расклад получается?

Досадно и раздражающе. Бой и вправду несколько походящий на попытки Человека забороть Вулкан, привносил пищу для размышлений касательно дальнейшего развития и обмундирования. Однако мысли эти были не важны здесь и сейчас, когда он Схвачен и оторван от тверди. Унизительно, но он ещё не проиграл и уж точно не собирался сдаваться нелюдю, что с каждым движением всё больше вызывал желания Исполнить Приговор и Отомстить.

Здесь и сейчас, у него было лишь его могучее тело, выносливое, несколько более сильное чем у обычного человека, но определённо недостаточно тяжелое, для того что бы рассматривать возможность сбить ударом минотавра из равновесия. Были лезвия из витэ, коим не суждено было добраться до нутра зверя, и было застывание в виде изваяния, целиком, а вот мог ли он "окаменеть" лишь частично, замораживая кровоток лишь в какойто части тела? В этом уверенности не было и это можно было проверить прямо сейчас, снимая окаменение, всё же продолжать находиться в неподвижном состоянии, и позволять творить с собой любую вздымающуюся ересь, была крайне отвратной перспективой.

В первую очередь перед ним стояла задача - вырваться из плена. Мысль "пожертвовать рукой", отрезав её себе как "самый эффективный и надёжный путь" был отметён сразу, слишком уж много в Аристократе было любви к себе и нежелания даровать кому-то такой "трофей", не говоря уже о том что даже с высоким контролем над своей кровью, сделать оное будет не слишком и просто. Перерубить куда более тонкие чем всё остальное тело пальцы нелюдя на тянущейся руке, если тот таки скинул перчатку ради этого действия - ничего кардинально не изменило бы, разве что если только магмовой перчатки не было и на руке что его удерживала. "Взорваться" вереницей плетей в захваченной руке, дабы дестабилизировать захват изза возростающего обьёма и "пара" в руке, из которого можно было бы после выскользнуть. Если он способен замерзать лишь частично, то может повторить "перчатки" его противника и обзавестись кровавыми катарами?

Впрочем, в топку. Он уже пытался действовать "изящно" и "осторожно" и ни к чему хорошему это его не привело. Время сеять и время пожинать, ведь пусть "вулкан" и стеснил его, но пусть он о этом пожалеет. Вулканическая порода обратится цветущим полем, и вспашет он его не только поверхностными порезами, но и Хорошим Уколом Вглубь головы, да бы донести Мысль напрямую. Всё же, в руках у него была нынче "твёрдая сосулька", подобная Огромному Болту, что быть может обломится от приложенного не под тем углом усилия, и может быть перестанет быть такой твёрдой стоит ему Отмереть - но это всё ещё был довольно удобный запас крови в боевой готовности, на близости когда и целится было легче.

Чем дольше Шкуромер обменивался приветствиями с кровавым бурдюком, тем боле подмечал, сколь был он пышущим жизнью для нетронутого золой. Верно, что и тело самого Абсолютного Чемпиона было подлинным произведением ратного искусства, кропотно сооружённым способами чар и плоти. За их счёт Опалённые, сохраняя в своём высшем праве, и могут сравняться в анатомических кондициях с теми субрасами, чьим немногим достоинством от рождения есть тельная сила во всяких оной ипостасях. Однак не одним лишь антропогруппам открыты эти в сути простейшие пути совершенствования. И жаль, что умыслом за сим железным изваянием из мускул стояло низкое удовлетворение собственных унизительных перверсий, чего негорелый даже не пытался скрывать, во всеуслышанье гордо твердя о воле распоряжаться своим телом. И всё ж чего даваться диву – разве тем, кто склонен истязать свою плоть, не свойственно крепить её, дабы после обрушивать всё боле тяжкие палачества в поисках пущего удовлетворения?

Быть может, силиться отбить ему нутро ножным сгибом будет не столь кратким путём к триумфу. Во всяком разе, каким бы сладным да твёрдым ни было тело, многие из средоточий уязвимости сходятся в самом его верху. Добротно поставленные по черепушке шибы немало кого способны ежели не отправить в беспамятство заразом, то по меньшей мере довести до ушного звона да глазного плыва, что пылкий бык познал на собственной роскошной шкуре ещё в первые свои шаги на стезе борца. Стоило памятовать и о дыхании, способ перекрыть кое на примете у магматавра уже имелся, покрывая свободную длань горячим слоем. Даже крепкая цитадель может пасть, лишившись важнейшего снабжения в осаде. Каким бы непреклонным ни норовил казаться розокожий, средства повергнуть его были, и теперь, когда он не увиливал по сторонам, а тужился в его хвате, вися головешкой на месте, дело обстояло за тем, как их воплотить. След того, как пресечь ответную любезность, вестимо.

Что бы ни был готов выкинуть расцепенеющий чужеземец, Шкуромер не намеревался оставить это без дела. Пущай и у самого гладиатора имелся живучий козырь на случай колотого сердца, сечённой шеи али пробитого черепа, он не питал заблуда относительно его предельности и, вне раздумий, не намеревался полагаться на него слепо. Движенье вольной дланью уже было в пути, и алый жар не раз прежде показал своё превосходство пред алой резью. Выйдет ли испарить её и ныне, преградив путь, прежде чем та достигнет своей цели? Али по меньшей мере частью принять ущерб, назначенный боле ценным углам телесного орудия? Секущие тёмный лик шрамы вспыхнули зноем. Во всяком разе он не намеревался слабить уже сомкнувшийся жим, даруя чарокрову лаз к высвобожденью. Коли и станется себе воспоить алчные уста арены густой да чистой кровью, то лишь с достоинством субрасовой вершины, до последнего удара сердца, и никак иначе.

🧮 Попытаться принять атаку на свободную руку.

В укреплении лишь части своей крови в обход остальной, если разобраться, само по себе ничего невозможного не было, не считая того, что возможность эта была подобна умению бегать да в прыжке кувыркаться для того, кто со своей «единичкой» кровавого тела только-только толком научился ходить. Вообще – возможно. Сейчас – сомнительно. Но на будущее эту идею, пожалуй стоит пожалуй запомнить.

Равно как и проделанный скорее на адреналине, украсивший лицо шею и грудь магмового быка новым глубоким шрамом кровавый режущий «слеш». К сожалению, не выбивший ему глаза, поскольку верхнюю половину лица тот все-же успел в последний момент ладонью с тяжеловесной магмовой перчаткой немного заслонить. Затратная по крови, для того, кто не носит с собой почти бесконечный источник оной, ничуть не менее эффективная, чем хороший удар кровавым клинком, но при этом дистанционная техника. Возможно, даже именно то, что ему надо, чтобы изрезать истощить минотавра…

● Рикардио: Откровение – техника частичного «окаменения» тела обойдется в 3 очка опыта.
● Рикардио: Откровение – заклинание кровавого режущего слеша можно закрепить за 1 очко опыта.

..если бы на это у него было время и возможности, которых его лишала продолжающая вжигаться в него тяжелая длань в магмовой перчатке, которую, разумеется, никто так и не снял. Но, к сожалению, их не было и тяжелый удар способным вышибать дубовые ворота коленом под дых, выбив из кровавого аристократа дыхание, совсем не сделал ситуацию намного лучше. А уж удар прямиком в голову лбом, под которым виднелось рассеченное его заклинанием и подтекающее «огненной» кровью лицо и вовсе отправило обзаведшегося сломанным носом избранника кровавой богини мщения в край далеко не таких сладких, как кровь из его бутылки грез.

Арена в очередной раз подтвердила, что сойтись с серошкурым минотавром, это отнюдь не шутки. Особенно, если накоротке, где они, по понятным причинам, особенно опасны. И будь ты хоть трижды колдун из «высшей» гаплогруппы, стоит трижды подумать, прежде чем пытаться проделать это без хорошего клинка и доспехов. О чем только думал этот кровавый? Хотя в смелости ему, конечно, не откажешь. И вот что теперь с ним, спрашивается, делать?

С каменным эхом хрустув монолитной шеей, Шкуромер прислушался к шипенью вскрытых полос, сочащихся вулканической юшкой густого наследия. От сего останется добротный след. Шрамы украшают горячего мужчину, расписывая его превосходное тело витиеватой георамой триумфов, воспоминаний да уроков. Даже от длани лишённого пепла антропоида, свежая черта в атлас рубцов – приветствуемое пополнение. Ими мерится путь воителя. А самобичеватель предвидимо оказался не столь уж и крепким, всё ж не сдержав веса обрушившихся на его головизну возвышенных идей. Однак быть может, оно и во благо: так кровопийца точно сбережёт поболе достоинства. Того и гляди, затянись их побоище на дольше, стал бы всё явней открывать свою растленную натуру, превращая почётный гладиаторский поединок в нечто боле грязное да постыдное.

– Вы, негорелые, столь кичитесь своей неполноценностью да самостийностью. Мните принадлежащие себе девственные генотипы венцом совершенства. Упиваетесь фруктовым светом собственных шкур. Превозносите своих басилеев да идолов аки всевышних. – магматавра мало заботила беспробудная потьма за проваленными глазами. Уловить благосклонную речь сквозь пелену бессознания было в интересах их же хозяина. – Покуда Империя в превосходстве своём не придавит ваши мизерные подобия державности к земле. – небрежным сдвигом распахивающихся дланей бык отпустил чарокрова, равно словам позволяя тому рухнуть в песок да наступая на него копытом. – И тогда вы али сами красите свои шкуры в пепел, равняясь победителям да вливаясь на горячую вершину расовой борьбы. Али вымираете в забытии, позволяя всему пылкому котлу пировать на ваших костях да брать ваших женщин.

– Прими Пламя, и станешь мне достойным супротивником. Тогда я с охотой вырежу твоё сердце и сожгу его в колизееву славу. А до того часу тебе лучше не попадаться на мои очи, недозрелый экзот. Ибо в сем разе я сотру твою линию крови с лика мироздания. – деловито сбросил перчатки оземь, потягиваясь за пояс: час кулаков завершился, и настал час леза. Пущай существо комара и вызывало в Шкуромере призрачную жалость, оборвать то, совершив над ним великий аренный ритуал, станет излишне щедрым подарком. И коли тот оставил магматавру на память славную отметину, будет пристойно ответить ему той же монетой. Золотистой, точно вышедший из-под печатного клейма империал. Блестящая грива, явственный предмет гордыни, собрана в пук, взор примеряется со знаньем дела. Верно, на поясе с бляхами хорошо смотреться будет. У самого ножа, доходчиво намекая, что и гоминиды прикосновенны пред измерением писаных в шкурах истин.

🧮 Снять скальп.

☆ [Локоны Принца: 3ур]

Звуки капающей воды, отдающиеся в гудящей голове тягучим эхом. Сыроватый запах и покалывающие ощущения в теле от успевшего немного сопреть сена. Ощущения стянутой кожи на обожженной руке и зудящая чувствительность лишенного волос, бархатного на ощупь черепа. Сложно сказать, сколько времени тело кровавой скульптуры пролежало здесь, но за это время оно успело полностью исцелиться. И если конечно, не считать «вырванной» из тела то ли в силу своей искусственной природы, то ли за счет «аренного колдовства» имплантации волшебных волос, оболочка физическая Рикардио, считай что и не пострадала. О гордости, конечно, это сказать было уже сложнее.

Человек. В первую очередь он - Человек. Сын своего народа раскинувшего свой род на многие миры, кровь своего далёкого государства. Государства веками жившего местью множеству народностям, тварям что посмели обнести род Человеческий множествами Вето на силы, на пути развития и инструменты, что Человечество могло бы покорить своей Воле. Пока не осталось одно единственное - Человек. То, что не сможет отнять ни одна сущность, сколь бы могущественной она не была.

Миссия Гуманиста осталась прежней, но проводя пальцами по перламутровой коже, всё же решив воспользоваться купелями Арены, дабы сбить с себя этот гадостный налёт пыли и запаха от соломы - в веренице кровеносных сосудов планов, набухла Артерия Личного. Он ощущал Вето, Оскорбление. Ему было по большей части безразличны слова того кто чтит Имперскую Пропаганду, это был лишь плод, гнилой и червивый. Конечно были ли это волосы, или было бы на их месте что либо другое, в сущности не имело бы никакого значения, как и не имеет значения что Он Обязательно Найдёт Обход этого грубого проклятия. Подобное Деяние заслуживало Мести, отнюдь не мужской мести, он будет мстить как мстят Женщины. И для этого ему нужно было стать Сильнее.

Омывшись, он более не желал находиться в пределах Арены. Гладиатовство это не его путь, так он отомстит только химере быка, так он только будет потакать порочности пепельных законов. Для начала ему следовало бы раздобыть немного опыта, хотя бы что бы закрепить в сознании возникшие там идеи родившиеся в момент поединка, не говоря уже о том что бы продолжить развитие себя. Вот только враг всегда его найдёт, а он найдёт врага, в городе хватало как идиотов что могли бы недооценить полуобнаженного Аристократа, так и просто тех кто был для него достаточно силён. А потому куда важнее была "цель путешествия".

Конечно, ему как человеку несколько не обычных для слишком мягких умов взглядов, более хотелось бы повстречаться таки с Герцогом как оплотом Прочеловеческой партии. Однако внимание Рикардио, и сочувствие его к проблемам людским, не могло пройти мимо некоторых проблем во Дворце, особенно когда на карте был заметен некий специалист, что мог бы их хоть немного помочь с оными. Дорфин, однозначно нелюдь, из породы тех кто более множества схож с Человеком, отвратная ересь, что могла послужить разменной монетой в его планах, вместе с запасом харчей в его распоряжении. Одному требовалась Безопасность, другим требовались ресурсы, кои явно не были нужны довольно зажиточной аристократии. Что же, пора выдвигаться в путь.

И вот, кабак достигнут без особенных проблем, а в нем и нелюдь обнаружился, которому Безопасность потребна. И всего, казалось бы делов озвучить ему свое августейшее решение, да подыскать телегу, на которую запас его харчей можно было бы взвалить, но…



– Отказом вынужден ответить милсдарь вам я. – Заартачился грязнокровый ни с того ни с сего, выслушав логичные и разумные аргументы. – Мне, знаете ли, матушка не велела с подозрительными лысыми личностями неизвестно куда ходить. Особенно, если они на тебя глядят, то ли как на кучу дерьма, то ли как говяжью ногу мясник. Так что, как говорят в культурной столице, шли бы вы отсюда… va te faire foutre. Пока целы.



Нахальный он такой, не просто так, ясное дело. Хамит, значится, нелюдь, бокалы протирая, а сам глазом косит в зал, где за одним из столиков, взвалив на оный ноги, расселся здоровенный мужик серошкурый, за полощет свою рыжую бороду в деревянной кружке с чем-то пенным. Полощит, в разговор до поры не лезет. Но взгляд хмурый не отводит, явно готовый, если дело до конфликта дойдет, жопу свою поднять, да за хозяина харчевни впрячься.

– Не разумно. - кратко обозначил аристократ, теряющий внимание к трусливому выродку, впрочем не настолько что бы совсем забыть о нём, ведь от нелюдя добра не жди, особенно от напуганного нелюдя. Но вектор внимания, перешел к викингу, и правда, как он мог забыть о том что это место себе присмотрел опалённый Человек, а с Человеком уже можно и потолковать. Пусть о отмар и считал людей чудовищами, и даже гордился этим, но это не значит что он будет бросаться с клинком на всех не согласных и не лицериятных, это не разумно. Хотя он предполагал что всё в конце концов сведётся к драке, но до этого момента..

– Торвуд Прибой, значит слухи о том что ты нашел себе место где выпить, оказались правдой. Искренне рад за тебя. Но не одиноко ли тебе здесь одному? Ведь я знаю другой бар, полный разномастной компании и скоро готовящийся к великому сражению. Позволишь мне выпить с тобой, и обсудить это?

Но пока, можно было и попробовать Предложить Альтеранативу. Лично в Грязном Подвале Рикардио конечно ещё не был, но то что ему было о нём известно, уже выглядело как хорошая альтернатива для викинга. Всё же какой смысл пытаться договариваться с другим человеком так, что бы от этого договора было выгодно только одной стороне, а не обеим

– Как не знать, коль слухом полнятся земли. Жаба зеленая будет с ржавой гадюкой биться. Иль может напротив, с гадюкой зеленой жаба ржавая? Не каждая битва славна лишь тем, что обширна, потомок ванов. Бывал я в подвале том, не так он и грязен. Да только не глянулся мне Пружинный Конуг. Что он, что Кузнец Бед одною породой, извертливые лгуны. А может быть и родня. Как знать, в местах скольких Фарбаутисон успел побывать. Какое обличье принять.

Отозвался, как оказалось, на удивление неплохо осведомленный и видимо успевший пройтись по городу из конца в конец, возможно даже несколько раз и побывать в различных его интересных местах рыжебородый человек. Насколько, конечно человеком оставался тот, кто не просто «опален» но находится на стадии «пробуждения», когда слизистые оболочки потихоньку начинают превращаться в стихийные покровы. Отсюда и глаза, что словно два угля в ночи багровое полыхание в глотке при разговоре. До становления «атронахом» ему, конечно еще далеко, но пару шажков на этому пути кто-то уже явно успех сделать. Как впрочем, и приснопамятный «Мясник», если вспомнить его каменеющие кожи покровы. Или магматическую кровь под шкурой давешнего минотавра.

– Трактирщик, подай гостю браги крепленной своей. – Гнать в шею, впрочем, собеседника викинг похоже пока не торопился. Напротив, махнул ладонью на лавку напротив себя, дескать, присаживайся коль не шутишь. Выпьем. И может заодно и поговорим. – Пущай горло смочит, да речет, что хотел.

И всё же, что такое "Человек" и можно ли ещё считать человеком того кто близится к бытию "атронахом"? Возможно критерии Человечности, в этом мире отличаются от таковых у Рикардио, но для Аристократии Плоти Человеческой, человек это не только плоть и кровь. Это ещё и Мышление, Происхождение, Самоопределение, Время и Намерения. Кадавр из плоти людской, зомби не разумный возможно даже дважды человек по набору органов, но по мышлению он уже давно не человек, а по происхождению он не плод страстей людских, а и вовсе Рукотворен. Подобное и с теми кто идёт путями развития в себе стихий и даже зверских тотемов, ведь человек волен сам определять свою судьбу, но в этой вольности кроется опасность. В погоне за силой, так просто потерять себя, начать подобиться Зверю или Стихии в мышлении и поведении, отринуть Радости и Печали простых человеческих радостей, или и вовсе начать презирать весь человеческий род забыв о том кем были твои предки и чьи традиции они впитывали с молоком матери.

Торвуд, Мясник, П'еро и даже он сам, все ещё были Людьми и будут ими даже если они продвинутмя дальше в своем трансгуманизме. Покуда будут людьми внутри, будут считать себя людьми и будут радоваться пойлу и коллекции ножей и покуда их собственные тела и разумы, будут должным образом реагировать на людскую красоту.

– Лгать не стану, смерть твоего приятеля мне не нужна, как и вытирать о него ноги не собирался. И вправду хотел забрать телегу провизии, да и его в комплекте в Золотой Дворец. Ему полная безопасность и возможность выслужиться, и дворцовым легче. - брезговать приглашением Прибоя тот не стал, была у Рикардио к тому все же доля уважения, да и потешить свои чувства чем-то помимо медовой крови было приятно.
– Но коль уж это место, под защитой Гладиатора из рода человеческого, и утоляет нужду людскую не преступая границы приличного, то настаивать не буду и на долго не задержусь.

– Лидеры, военачальники и толстосумы взобравшиеся повыше особенно бесчестными путями, почти всегда далеки от своих подчинённых. - перешёл тот к другой теме простого общения, оглядываясь вокруг, словно обращая внимание на окружающую безлюдность.
– Неужели даже простые постояльцы бара тебе не были близки по духу и не пошли с тобой? Сам ведь кажись авантюрист, идущий сквозь миры вместе с Легионом,

– Многие из твоих слов мне не слишком понятны, викинг. Некоторые я могу понять проведя аналогии, но вот кто такие Ваны чьим потомком ты меня признал, и чей тогда ты потомок?

– Три сына было у Фрии дочери Ната. Из них любимца своего однажды от любой напасти она решила оградить. Печально кончилась та повесть, коли впрямь не знаешь. Не мне на сердце матери пенять, да только без напастей нет и жизни. А трусы из дворца пусть воду пьют корою заедая. Кто с кроличьей душой рожден, тому по кроликам и снедь.

– Не вождь по духу я. И тинг себе не собираю. Так от чего за мной идти кому-то, коль его я не зову? Все в разуменье не возьму, к чему о том толкуешь.

– Торвуд сын Ойстейна, сына Гьяри, сына Бёдольва, сына Барди, сына Гуннара, сына сына Гейрмунда, сына Дьярви, сына Торвуда, предка. Вот кто я есть и откуда иду. – Не иначе как спохватившись от вопроса про «предков» представился явно отрепетированным до автоматизма сегментом родового древа бородач. – А ванов потомком тебя Незнакомец зову, от того что похож на них больно.

– Девицы ванов глаз отрада, а вот мужи из ум вечно смущают своею бабской красотой. Ты вот хоть златых кос не носишь, но стан точеный, ликом же без бороды. А коль ошибся я, так не серчай, ведь не со зла то. Привычными словами мир зову я, какие знаю те вот и реку.

– Не сказать что трусы совсем уж, не безрассудны, ведь жизнь у них одна. И правда мыслят как матери над детьми, когда в очередной раз лютая непогода приходит. Но ты прав, в этом тоже есть свои недостатки.

– Просто удивлен что ты всё один. Мне всегда казалось что подобные тебе, славные воины чтущие традиции, ратное дело и отдых подобный этому, не находятся в одиночестве, рядом с ними или верные товарищи по оружию или заклятые враги, ждут их в таких тавернах что бы поделиться друг с другом новыми историями. Вот и допытывался, что может все таки не ошибся в представлениях. Но похоже мы оба одиночки.

– Рикардио Отмар. Названный сын Гаритоса Отмара, родного сына Беатриче Отмар, фамилии Крыла Аристократии Крови, не здешних земель. Родителей явивших на свет не помню, уж слишком молод я тогда был. - понимающе кивая на представление, с лёгкой улыбкой от довольства тем что викинг так хорошо помнил Предков, все же представился и сам "Незнакомец".
– Будем Знакомы.

– Вот как, златокудрость и тонкость черт, уж думал с Ванами что другое роднит. Но ошибиться было не трудно, и ещё сложнее было бы, не лиши меня тех самых златых кудрей трофейным колдовством. - без признаков обиды на слова викинга, несколько неприятно поморщилтсь проводя пальцами по коже черепа, в обычном постриге он бы вероятно давно их восстановил.
– Но возможности заменить их колдовскими кудрями из крови, пока не нашел. Не слышал случайно, из местных кто-то кровью, костью или плотью сам колдует? Помимо Кровавого Преторианцев, что на Арене сидит.

– И прежде чем я уйду своей дорогой, как на счёт дружеского спарринга до преклонения коленей? Биться на смерть с хорошим человеком, дело не благое, но проверить свои силы, уже совсем иное дело.

Бороться за этот харч и шкуру нелюдя, у Рикардио желания не было, он и так уже приносит пользу Человеку, а вот по какую он сторону баррикад в таком масштабе было не то что бы важно, да и пусть этим себе забивают голову Политики. но устроить дружеский спарринг, это хорошая возможность размятся, да и при случае присмотреть какой мудрости у противника. Главное в процессе не слишком испортить Викинга, это было бы весьма бесчестно, ведь умирать должен сперва нелюдь, а потому с рубящей остротой плетей следовало быть чуточку осторожней, по крайней мере пока он примеряется к прочности оппонента, а там и гляди и этого глубоко не пробьёт.

Ну а если тот откажет, не важно по каким из причин, то в целом не беда, он просто удалится по своим делам далее. Пора бы уже навестить Герцогскую виллу, да попытаться заступить на "службу" этому человечеству. Но сперва, разобрать на детали Гарпию Гриль, что быть может и числится не слишком опасным противником и почти не доставляет проблем скорее всего высиживая своё гнездо, но всё же противником она была Не Удобным, и к тому же обладающим занятным количеством Деталей для Развития, на подобии огненной Гривы, Крыльев и пресловутым Щитом. Застрелить оную кровавыми болтами, да удлинённой Плетью будет несколько не сподручно, но в целом набравшись терпения - возможно, ведь вряд ли она отлетит от своего "гнезда" далеко, если ему будет грозить опасность.

— Околесицу ты несёшь, Рикард, Отмарова роду. Какой же тебе одиночка я. Вот верный товарищ при мне. — Похлопал себя викинг по бедру где висел топор. — Вот брагарь и собеседник стоит. А вот и ты сидишь, разговоры водить пришедший. Иль думаешь кроме тебя и не бывало тут более никого?

— Не зримо разве, что я сам здесь пришлый? Так что тебя сподобило меня о местных вопрошать? И разве ли не сам один из них ты?

— Ну, кому может оно и не благое. — Пожал плечами викинг, явно давая понять, что сам ничего плохого в поединках насмерть не видит. Впрочем, у того, кто их пепла аренного воставать привычен, и мерка своя. — Да от танцулек нагишом до клоненых коленей откажусь пожалуй. А для поединка незазорного, сперва протрезвей и заведи себе оружие, да доспех какой, сын Гаритоса.

– Если так судить, то и впрямь не одинок. - не воспринимая нелюдя за возможную компанию для когото, перевёл взгляд на свою верную подругу, пускай и несколько утратившей в "Исключительной неуничтожимости", но всё ещё дорогой и коей он обязан очень многим, но отдельно от Покровительницы не воспринимавший, всё таки она была в какойто мере Частью него самого, а коли найдёт способ сделать ей тело из плоти, то и вовсе станет Буквально его частью.

– Конечно видимо что ты не из сих мест, да только в отличии от меня, не так давно отправленного сюда, эти земли ты уже успел обойти. И возможно даже не в первый поход. Но что уж, раз не встречал таковых то и пусть.

– Торвуд, сын Ойстейна, не о том твои мысли тебе шепчут. - без агрессии и резкости, но всё же отсёк странные веяния идущие от моряка с его мыслями о женской красоте и чьёмто опьянении, не с телом кровавого аристократа вставшего на путь шедевра Плоти Человеческой, пьянеть от трактиского пойла. – При нашей следующей встрече, вероятно и впрямь заведу себе Запасное орудие, жаль что местные всё на металл полагаются и не видно у них достойного оружия из кости и когтя. Но доспех вряд ли покроет моё тело. Покровительнице моей более угоден вид не столь уж прикрытый и не потакать оному мне нет причин, самому удобней. Но зерно мудрого и в этом есть, ткани, особенно гобелены, не вечны и следовало бы сыскать замены, как и нарастить прочности под кожей.

– До встречи.

И пожалуй и впрямь пора было уходить. Сюда он приходил пускай и с иной целью, но провести время за разговором, внёсшим в планы новые насечки, тоже было не плохо. Вот только продолжить свой путь по голову гарпии, или же сперва пройтись в направлении торговой площади к сёстрам Армстронг за "обновками", по пути кого прирезав из носителей арбалетов? Пожалуй поперву всё же попробовать словить курицу, а уже от успехов или неудач в этом деле, решать далее.

– Может и встречал. Да только память уж совсем дырявой стала нынче. Покуда чарку меда знатного не опрокину, совсем она работать не желает.

– Зрел я бой твой супротив быкоглавого… – Лишь отмахнулся напоследок кружкой «не о том подумавший» викинг. – …та еще порнография.



Итак гарпия. Гарпия, как показало не слишком наблюдение, честно говоря, изрядно разбавленное приступами то ли «системной» то ли «божественной» интуиции успела свить себе гнездо и отложить в нем яйца. Так что, если не вычистить эту пакость сейчас, в скором времени она, судя по всему, порадует Столицу приплодом летучих крикливых тварей, способных нести пламя с небес. Так что, вполне возможно, что вспомнил он об этой пакости очень даже своевременно, для того, чтобы пресечь проблему, так сказать, на корню до того, как она вырастет и заколосится. Другой вопрос, что и без «проблемки» тут не обошлось.



И состояла оная в том Где огнекрылая свила гнездо. Равно как и в том, что довольно сомнительно, что проделала она это тайком от обитателей этого места. А значит, судя по всему, находится под тем или иным патронажем у кого-то из хозяев оного. Скорее всего, даже безумного и в немалой степени потерявшего облик человеский Пироманта. Впрочем, даже если вынести его за скобки, несмотря на то, что «укрепленным» с военной точки зрения зданием бывший храм медицины назвать было бы сложно, один только бродящий по внутренним дворикам оного Искусственный Минотавр здорово так отбивал желание пробовать взять его в лоб штурмом. А там ведь и другие обитатели могут подтянуться?

С другой стороны, для того, чтобы решить этот вопрос «в обход» вероятно, тоже понадобятся какие-то специфические навыки? А частности системный «компас» явно не заменял набора навыков наемного убийцы или охотника и застукать гарпию когда она улетит на добычу пропитания там и тогда это будет удобно самому Рикардио позволял не то чтобы очень. Можно конечно и сесть в засаду здесь и подожать пока она полетит куда-нибудь… но, а угонится ли он за летучей тварью по земле? Да еще и не привлекая ее внимание раньше времени. Весьма не факт что на это хватит недокаченной «спринтерской» легкой атлетики. Ну а навыки незаметного проникновения куда-то, чтобы прирезать ее на чердаке, при этом не подняв шумиху в остальном монастыре… в общем, не будем о грустном.

Так, что же собственно он собирается с этим делать?