A dark portal to the Realm of Death | ходы игроков | -- Закрытие Портала для Смерти --

Не, не хочется, – мысленно возразил следопыт и осмотрелся. Если бы порталы были видны так, им не нужен был бы свиток, который унес в неизвестном направлении железный дровосек. Ладно, наощупь найдем. Он же открыт, раз оттуда лезет невесть что.

– Ну, я пошел. – Он от души треснул орка по плечу, – береги себя, мишка. А вы, матушка, коли встретите тут пухленького живого чароплета, передайте ему от меня привет.

С тем следопыт и ушел в указанном направлении, ибо единственное, чего он хотел, это хоть одно дело довести, наконец, до конца. Так что он выбрал переход на ту сторону, ведь смерть логично завершала и все остальные его дела, сделанные лишь наполовину.

– Ну, матушкой меня ещё ни разу не называли, — странно улыбается старушка на прощание, и оглянувшийся через плечо Лайо замечает у неё во рту острые клыки. Значит, вампир, да уж, за Варзога быть спокойным не приходится. Полуорк выглядит странно спокойным и собранным словно и не пускал слюни недавно. Он провожает тебя долгим осмысленным взглядом. А может он и вовсе симулировал очарованность поджидая удачного момента? Кто знает этих диких друидов и то какие дикие мысли ходят у них в голове.


Тем временем друид, оставшись наедине со старушкой, спрятавшей свою улыбку за ветхим чёрным веером, и парочкой её подручных образин неподалёку, некоторое время молчит, размышляя, как поступить дальше. То, что он увидел в глазах спасшего его духа, подсказывает ему, что идти следом, наверное, не стоит. Оставаться тут? Старушка Аркания смотрит куда-то в ту сторону, куда ушёл Лайо, и чуть покачивает головой, словно удивлена таким исходом. Наконец она обращается к полуорку:
— Действительно вернулся. Ну а ты, милый, куда собираешься идти? Отправишься на поиски «пухлого чароплёта»?

- Я… запутался. Это странное место, - начал тихо и сбивчиво говорить Варзог, тщательно подбирая и вспоминая слова, - И мне здесь не место. Мне все равно на чародеев. Хочу вернуться в свои леса и закрыть портал в этот мир.

Посмотрев туда куда ушёл следопыт, почувствовал боль в кровоточащей руке и осмотрел порез.
- Куда он? - спросил старуху и кивнул в сторону Лайо.

Кажется, хвосты этой парочки монстров, что изображают теперь из себя охотничьих псов, сидя у ног Аркании, ядовиты! Рана воспалилась, и тебе кажется, что ты отравлен, чувствуешь тянущую слабость в теле.
— Он? Умер окончательно. — говорит старушка, пожимая плечами, словно это само собой разумелось. — Закрыть портал? — она насмешливо фыркает, словно не веря, что это тебе по силам.

— С другой стороны, вернуться было бы не сложно. — она сворачивает веер изящным жестом и прикладывает тонкие сухие пальцы к подбородку. — И что же, ты хочешь, чтобы я тебя проводила до выхода? Всё знаешь ли имеет свою цену. — говорит она, чуть улыбаясь.

- Умер? Зачем это духу?

Варзог не понимал. Он в принципе не понимал многого из человечного, но это место, оно путало сознание и становилось ещё сложнее.

- Кто сможет закрыть портал? Здесь был дух эльфийки…

Пульсирующая боль отдала в руку. Ещё раз посмотрев на рану, затем на чудовищ и в конце концов на старушку, спросил:
- У них яд какой-то? Это смертельно?

С другой стороны, можно ли вообще умереть в мире духов?

— Смертельно? Нет, совсем не смертельно. — ответила старуха и облизнула сухие губы, поглядывая на твою руку как-то странно. — Возможно. Тут много кто шляется... — как-то не впопад ответила Аркания, и её голос стал ещё более чарующим. Он чем-то напоминал песню, только без слов. Словно воющий в горах ветер или хрустящий под ногами снег. Варзогу вспомнился его недавний сон о том, как он добыл себе духа.

Дурман. В голове туман, на глазах пелена, в ушах шум… что происходит? Магия или яд? Или все вместе?

Попытался отступить Варзог, коснулся левой рукой головы, помотал из стороны в сторону башкой, надеясь что это встряхнет ее содержимое и привнесёт хоть какую-то ясность в мысли, но похоже только подняло ил, сделав реку разума мутной и грязной.

Старушка и её ручные монстры наблюдают за тобой, пока ты отступаешь. Но не пытаются остановить. Муть и грязь поднявшиеся в разуме отступают когда ты поняв что это нечто напусконое извне отбрасываешь эти образы. Голова снова ясна и чиста. Случайно ты оступаешь туда же куда ушёл дух и сделав ещё шаг проходишь сквозь заросли медных листьев. Аркания тебя не преследует она осталась на полянке прикрыв ставшими алым глаза.

Наконец, свобода. Нет, к старухе этой приближаться я больше не намерен. Надо бы осмотреться и понять куда идти. Лучше всего, конечно вернуться к духу эльфийки, она уж точно знает что к чему.

Полуорк оглядывается по сторонам, здесь латунные деревья с медной листвой заканчиваются, уступая место туманному горизонту.

Край земли и тумана порос колючей изгородью. Такую можно и перешагнуть — меньше колена высотой. Изгородь, в отличие от деревьев, обычная. Простая шипоколючка, ничего страшного, с чем не справятся толстые сапоги. На границе серого океана тумана за изгородью растёт, словно дерево, источающая тьму трещина, из глубины которой бьют чёрные же молнии куда-то вверх. Прореха в ткани реальности притягивает взгляд, словно разделяя небо на две половины. Грома не слышно, только собственное дыхание. Кажется, тот самый портал.

Этот мир сильно отличался от привычных лесов и здесь было очень сложно ориентироваться, но стоило попытаться. Можно было конечно пойти к порталу и на этом всё, но Варзог собирался навести тут порядок, а для этого нужно найти дух эльфийки. И друид пошёл искать ее.

Обойдя по широкой дуге то место, где осталась старуха, полуорк направился туда, где он надеялся найти дорогу назад в те места, что были ему знакомы. Как вдруг он услышал, будто кто-то его преследует, сжав кулаки, Варзог понял, что он совершенно безоружен теперь. А духи здесь опасны. «Спрятаться?» — промелькнула у него мысль, и он посмотрел на кустарник с серебряными цветками и на густо поросшую меднолистными деревьями округу. У него было всего несколько мгновений, прежде чем преследователи его настигнут.

Конечно прятаться. Если те кто следует за ним окажутся и враждебны и поймут что он где то здесь, засада все равно даст преимущество, а преимущество это разница между жизнью и смертью.

Едва ты, обдирая кожу и потрёпанную броню, нырнул в кустарник, как на поляне появляется волк, вернее труп волка, оживший и теперь водивший сгнившей мордой из стороны в сторону. Шкура его свисает клочьями с рёбер, а в глазах горит нечестивое пламя. Вдруг нежить поднимает голову к серым небесам и издаёт пронизывающий душу вой, созывая свою стаю. Вероятно, волк не увидел тебя, но, возможно, он чувствует, что ты где-то рядом. Варзог медленно и осторожно пытается отползти на другую сторону кустарника, но быстро понимает, что серебряные цветки по сути колокольчики, и если двинутся как-то не так, это вызовет их перезвон, выдавая тебя.

Бежать? Нет. Нежить необходимо упокоить, раз и навсегда. Поэтому, не дожидаясь когда прибудет остальная стая, полуорк принялся обращаться в медведя, что бы выскочить из кустов и разорвать серую гнилушку.

Вырастающий из кустарника под перезвон серебряных цветков белый медведь заставил нежить оскалить клыки и зарычать. Ты снова в теле духа, ощущаешь, как он дышит тебе в затылок, сверля недобрым взглядом, но тебе не до этого — нужно напасть, прежде чем прибудут другие.

Нежить успевает вцепиться в тебя зубами, прежде чем ты ударом могучей лапы отбрасываешь её далеко, но это не может остановить клокочущую в тебе словно вулкан ярость. Ты слышишь ещё вой и ещё. Стая нежити похоже уже близко.

Медведь продолжал реветь, рвать зубами и когтями мертвую-живую тушу немертвого волка. Всю ярость что копилась в нем, он обрушил на это искаженное создание, насмешку и издевательство над природой.

Варзог, поддавшись ярости, ревёт и бросается следом за нежитью! Погнув какое-то деревце, огромный белый медведь догоняет пытающуюся собраться снова нежить. Волк даже в растоптанном виде успевает сомкнуть пасть на твоих лапах, и пока ты, предаваясь первобытной ярости, разрываешь то, что от него осталось, в прах, остальная стая собирается вокруг тебя. Там не только волки, все виды зверей, большие и маленькие, каждый удерживаемый гнилым подобием жизни, скалят на тебя зубы. Их около десятка, и они успели окружить тебя. Лев с голым черепом выходит вперёд, и его глаза сверкают неутомимой жаждой крови. Рядом, опустив рога, олень с разорванным горлом. Все они искажены своим посмертием превращены в насмешку над естественным ходом жизни, ещё мгновение, и они набросятся на тебя со всех сторон!

Оскалившись, белый медведь яростно зарычал, неестественным рыком, от которого кровь стынула в жилах. Но как быть с теми, у кого либо нет уже крови давно или она давно остыла?

Только биться!

Рёв медведя, кажется, обладает какой-то магией, он заставляет задрожать и остановиться даже нежить, пусть и всего на мгновение другое. Но мгновение в схватке многое значит, часто это граница между жизнью или смертью. Или между нежизнью и развоплощением! Где-то в отдалении слышится приглушённый громовой раскат, и небо, бывшее до того серым, начинает темнеть, словно наступает ночь.

Замерли. Будь Варзог сейчас собой, а не белым яростным медведем, он бы воспользовался этим моментом что бы отступить и залечить раны, но медведю такое было не ведомо и он бросился в атаку, пускай она даже может быть самоубийственной.

Удар могучего медведя начисто отрывает голову подвернувшемуся дохлому оленю, но это кажется не мешает тому вновь подняться на ноги. Мгновение прошло и вот вся нежить кроме отброшенного в сторону и обезглавленного оленя бросается на тебя. Словно свора псов они виснут на тебе пытаясь замедлить, отвлечь и дать одному из своих нанести смертельный удар!

Медведь ревел, метался из стороны в сторону, пытался сбросить-сбить с себя нежить, лапами, зубами. Силы таяли, ведь в отличие от зомби-животных, у медведя они были не бесконечными.

Это сражение между мёртвыми и живым, кажется, иллюстрирует собой Конец Всего. Могучий и яростный белый медведь, облепленный нечувствительной к боли нечестью, мечется и бьёт, но его удары и укусы едва ли что-то меняют. Яд, оставшийся в теле, замедляет его, повисшие на плечах барсуки, исходящие разлагающейся плотью, словно вериги, не дают отступить — череп льва рвёт глотку полуорка, совсем потерявшего себя в ярости призванного обличия. Варзог не замечает возможностей для отступления, потому что его не волнует собственная жизнь или смерть, он упивается тягучей жидкой яростью, что струится по его жилам и капает на утоптанную землю. Проходит время, и вот медведь падает, не способный на ещё один удар, а друид наконец приходит в себя, в последний раз окидывая мир осмысленным взглядом. Это конец? Ради этого мига он жил? Никто не знает ответов на эти вопросы...

Твоё тело начинают рвать на части в попытке насытить неутолимый голод и вечную зависть нежити к живым. Варзог этого не ощущает, он словно бы угодил в снежную бурю. Воет ледяной ветер, чёрный снег залепливает лицо, грозя поглотить в огромном снежном кургане.

Боли нет. Так, где то на границе угасающего сознания, чувствует как клыки вонзаются в тело, как когти рвут кожу, как хрустят кости… Воет ветер, заглушая рычание немертвых зверей. Он зовёт за собой, туда, где духи предков ждут его…
Стоп! Он итак в мире духов…

Варзог приходит в себя в теле орка, кажется он уснул? Вспоминается сцена яростного боя, то как нежить рвёт его тело. Никого из них нет рядом. Болит шея, слабость. Кустарник скрывает чёрной тенью небо, темно вокруг словно ночь. Безлунная. Руки ищут копьё, его нет. Ах, точно — забрал Лайо. Видно вокруг только потому что в небесах сверкает северное сияние, хотя нет не похоже. Просто какое-то сияние в стороне города, вроде бы.

Что это было? Полуорк пытается подняться на ноги, осмотреть себя на предмет ран, ощупывает шею и голову.
Морок?

Вокруг темно, но очертания предметов складываются в читаемую привыкшему жить без в лесу отшельника-полуорка. Кусты из тихо шелестящего металла, усыпанные очертаниями цветков-колокольчиков, едва различимых на фоне неба. Раскидистые деревья, имитирующие настоящие лесные исполины с острыми листьями из латуни или меди, вроде бы место то же, что и было в воспоминаниях, когда он обратился в медведя и напал на неживого волка. Но стаи рядом нет, приходит к выводу поднявшийся с трудом на ноги Варзог. В теле противная тянущая слабость, словно ты вылез из зимней спячки голодным и злым. Шея сочится кровью — разглядываешь тёмное пятно на ладони, которой ощупывал рану. Кажется, шея не разорвана, но кровь не хочет сама собой останавливаться. Ощупываешь, уделяя всё своё внимание ране, привалившись к звякнувшему едва слышно дереву спиной. Находишь в скользкости текущей по шее крови края небольших ранок, каждая — меньше твоего пальца. Две, одна напротив другой, и между ними расстояние в палец. Прижимаешь ладонь, закрывая обе, надеясь, что со временем кровь остановится сама собой.

Сияние за тёмной листвой меняется, то усиливаясь, то ослабляясь. Между тем осматриваешь остальное тело в поисках других ран, но их, кажется, нет. Странно то, что меховая броня, в которую ты одет и которая служила тебе уже больше года, вся изодрана, а вот ран под ней совсем нет, если не считать укуса на шее. Тебе почему-то кажется, что это именно укус. Медленно, медленно дышишь, приходя в себя и дожидаясь, когда отступит противная слабость. Вспоминаются слова Аркании — ты, кажется, был отравлен. Трогаешь ту, старую рану и от удивления раскрываешь полный клыков рот пошире — она затянулась сама. Мир духов. Где у него выход и где вход? Может, ты сейчас не здесь во плоти. Ты никогда не разбирался в этих делах досконально: начать с того, что ты вовсе не закончил свое обучение, но к тому же шаманы, что путешествуют в мир духов, — это отдельная каста среди касты друидов. Ты видел как-то одного, он выглядел совершенным безумцем, бормотал что-то под нос, кривил лицо, сменяя выражения быстрее, чем иной орк успевал моргнуть. Ты чувствовал, что его окружают мощные духи. Но с другой стороны, они платят за свою узкую специализацию меньшей обширностью знаний: ты способен приводить в движения силы природы, заставлять расти лес, грохотать гром или морозить вьюгой. Шаман вынужден во всём полагаться на духов.

Из задумчивого-вспомогательного настроения тебя выводит новый звук, кажется, где-то вдалеке что-то треснуло, и искаженный расстоянием хруст долетает до тебя эхом, отражаясь от металлических деревьев. Смотришь в ту сторону — оттуда, кажется, и исходит сияние, там что-то происходит. Ощущаешь пятками прокатившуюся по земле дрожь. Следом едва слышный рокот, и снова всё тихо. Проверяешь ладонь, кажется, кровь уже не так сильно хлещет из ран, но слабость всё ещё сковывает тебя.

Надо выбираться отсюда, а то я точно сойду с ума, как один из тех шаманов, только при этом не получив ничего взамен.
Грохот, треск - что бы это ни было, я сейчас не в том состоянии, что бы поверять. Медведь не справился, а значит надо быть зайцем и бежать. Только вот сил совсем нет…
Переместился на другую сторону ствола железнодрева, что бы хоть как то укрыться, поискал взглядом место, поукромнее, что бы можно было спрятаться и отдохнуть. Всего чуть-чуть, пока кровь не перестанет течь. Мне надо лишь совсем немного сил…

Найдя себе тихий уголок между кустарником и парой сросшихся деревьев, ты отдыхаешь и приходишь в себя, не обращая особого внимания на вспышки и грохот. Достав кусок вяленного мяса и немного пожевав волокнистое и солёное, тебя вдруг смаривает сон. От усталости ты засыпаешь практически мгновенно. Приходишь в себя, когда уже совсем расцвело, взошедшее солнце красит медные листья в оттенки золотого, от чего кажется, что наступила поздняя осень. В лесу вокруг на удивление пустынно. Кажется, что вокруг нет никого: ни духов, ни живых. Этот отдых возвращает тебе часть сил. Кровь, кажется, перестала течь, трогаешь пальцем осторожно корку. Находишь в своих злоключениях положительную сторону — ты стал гораздо опытнее. Превратившись несколько раз в медведя и не растеряв свой разум, ты, кажется, стал сильнее как друид.