Легенда о героях галактики II. Пленницы Рэмины | ходы игроков | Октавия: аквила в золтой клетке

Стальная дверь рабочего кабинета советницы Хорайсен не устояла перед мощью вражеского удара – и космодесантник-предатель из легиона «Несущих слово» шагнул через порог. В щедро забрызганных чужой кровью руках еретик сжимал осквернённый крозиус, жезл капеллана; могучие плечи покрыл мантией из человеческой кожи.

- Твоё лицо пойдёт на мой плащ! – взревело ходячее богохульство, обращаясь к Октавии… и, сделав несколько быстрых неловких шагов, с непечатным воплем вышло в окно, где тотчас угодило в турбину пролетавшего мимо «Громового ястреба».

- Вот же тзаангор безрогий*, – абсолютно нормальным, человеческим тоном хмыкнул нарисовавшийся в дверном проёме хаосит в бутылочно-зелёных доспехах. – Приказы лорда Уркратоса исполнять надо от и до, а не как левая пятка изволит.

Похоже, бутылочный имел на хозяйку кабинета свои виды: потому и спровадил заигравшегося в высокую моду сослуживца крепким пенделем под прыжковый ранец. Имело ли для Октавии смысл радоваться этому? Не лучше ли было закончить всё здесь и сейчас? Ответить на этот вопрос советнице не дали. Предатель вскинул закованную в керамит руку – вылетевший из скрытого в наруче гнезда дротик пробил форменные китель с рубашкой – и сознание покинуло Лисбет…

₽ ₽ ₽

Сознание вернулось к Лисбет. Что дочь полковника Хорайсена – некогда одного из лучших боевых разведчиков Имперской гвардии – могла сказать об окружающей обстановке?

Первое: враги никак не воспользовались её беспомощным состоянием. Не изнасиловали, не избили, не подрезали сухожилий. Даже банальные наручники надевать не стали. Строго говоря, Октавия чувствовала себя превосходно; как после долгого сна и хорошей порции стимуляторов.

Второе: она была одета. И не абы во что – в свою форму. Именно в свою; на месте были все значки, орденские планки, распиханная по карманам мелочёвка. Вот кобуры с верным болт-пистолетом на поясе не было… но это хоть позволяло не сомневаться в собственном рассудке. Оставь пленители ей оружие, советница, пожалуй, вынуждена была бы довести себе любимой насквозь неутешительную политинформацию. Чекалдыкнулась ты, дескать, подруга – окончательно и бесповоротно.

Третье: её, при всём вышеизложенном, раздевали. Нельзя, знаете ли, сменить женщине бельё, не избавив предварительно от прочего костюма. А бельё – это Октавия могла в прямом смысле ощутить кожей – на ней было совсем не то, какое она утром взяла из шкафчика: еретики предпочли много более игривый фасон. Да и форму почистить, отутюжить и зашить гораздо проще не на человеке. Китель же, юбка, сорочка и даже перед самым вторжением «побежавший» чулок были сейчас в идеальном состоянии.

Ну, и четвёртое: как бы ни извратил Хаос предателей, вкуса он ребят не лишил. Комната, в которой очнулась Лисбет, была обставлена по моде Древней Терры – что-то из третьего миллениума. Советница очнулась на обитом кожей диване; под голову неведомые доброхоты подсунули подушку, украшенную здоровенным сигилом Кхорна. Люстра с хрустальными висюльками-черепами, торшер в виде Звезды Хаоса (удлинённый нижний луч играл роль ножки), несколько кресел вокруг журнального столика, ещё диван в другом углу… Прямо гостиничный номер, честное слово. Интересно, а тзаангорничные у них по какому графику прибираться заходят?

Коммуникационный терминал (потомок древних компьютера с телевизором) и стазис-шкаф (плод любви холодильника с термосом: горячее остаётся горячим, холодное холодным), впрочем, соответствовали не третьему – тридцатому тысячелетию. За прозрачными дверцами шкафа проглядывались парадные шеренги пивных банок Nurgle's, пакетики с копчёными кольцами хормагаунта и леденцами-сосалками «Пенис варбосса»**. Красиво жила хаоситская сволочь!

Окна в комнате не было – только голографическая фальшивка с видом на весёленькой расцветки туманность. Зато камер видеонаблюдения еретики припёрли аж три штуки. Одна таращилась на госпожу Хорайсен с крышки стазис-шкафа; другая висела над деревянной дверью (ведущей, должно быть, в санузел); третья глазела с журнального столика: укрывшись, точно гвардеец, за бруствером из какой-то хаоситской периодики.

Хозяева «номера» недвусмысленно давали понять: они видят Октавию – и не опасаются никаких кунштюков с её стороны. Так ли уж ребятки были правы?



* – типично хаоситское выражение, используемое для обозначения чего-то предельно несуразного. Тзаангоры – вид зверолюдей, посвятивших себя богу Хаоса Тзинчу; истинный тзаангор – рогат, как муж-лох: ссылка соврать не даст.
** – каламбур примерно того же уровня, что привычное нам «Птичье молоко». Кстати, одно ваше слово – и отправим пакетик леденцов Райге: пусть причастится ^^

Солдаты привыкли видеть Октавию Хорайсен снежной королевой. Холодной, суровой, с куском льда вместо сердца и ледяной водой в венах. Не проявляющей человеческих чувств и больше напоминающей машину, чем человека.
Наверняка они были бы очень удивлены, увидев на её лице отчаяние и бессильную ярость, что испытала она, вспомнив произошедшее. Она огляделась по сторонам, и буквально каждая деталь интерьера приводила её в бешенство. Наконец, взгляд девушки упал на ненавистный символ. Яростно взревев, Октавия бросилась рвать подушку голыми руками, разбрасывая во все стороны обрывки ткани и кусочки содержимого.
Слегка выпустив пар, она наконец-то смогла выдать первую осознанную мысль. Оружие. Ей нужно оружие. Разумеется, ей не оставили её любимый болт-пистолет; это было бы глупо даже для кхорнитов. Но в камере, оформленной под гостиничный номер, хватало других вариантов.
Сперва Октавия прикидывала, как бы ловчее отломать ножку от журнального столика. Затем перевела взгляд на торшер. Она потянулась было к нему, но тут её посетила другая мысль.
Поднявшись на ноги, советница подошла к шкафу. Взяла банку пива и откупорила её, стараясь не думать о том, что могли намешать в пиво, названное именем бога болезней. Подошла к журнальному столику.
И решительно вылила пиво прямо на камеру.

- Хаос, какой типаж!

Голос – вполне человеческий: не рык, не бульканье. Интонации – нотка вполне искреннего восхищения, нотка иронии, нотка веселья. Направление – от бесшумно открывшейся входной двери. И кто же ты, gentleman cambrioleur?

Джентльменов было несколько. Явные космодесантники, пусть и без знаменитой силовой брони. Явные еретики, пусть с виду и не уроды. Чёрные кители, белые рубашки, галстучные булавки в виде звёзд Хаоса, симпатичные волевые рожи. И нагрудные нашивки с именами: сразу ясно, кто здесь кто.

Восхищался советницей Хорайсен лично Уркратос. Он, кстати, вошёл в комнату первым – стало быть, не трус. Шатен, с виду лет пятидесяти (хотя достоверно известно, что в дни оны за руку здоровался с Императором), гладко выбрит, в стильных очках-фотофильтрах. Безоружен; под мышкой держит хлыстик-стек. На кителе – внушительный иконостас из хаоситских наград... и юбилейная медаль Великого крестового похода. Экая сентментальность!

Некто Асмодай. В хрониках не светился – но явно старше тридцатника, на который выглядит. Медалей поменьше, мужественность пожиже; такой себе шеф в миниатюре – даже фотофильтры нацепить не забыл. Типичная, в общем, штабная крыса. Но крыса зубастая: под кителем явственно проглядываются очертания оперативной кобуры с болт-пистолетом.

Ковидий Эболиус Марбург. Этот уже поинтересней. На рукаве – нашивка с сигилом Нургла; бутылочно-зелёная: точь-в-точь как доспехи у того парня, что вышвырнул на воздух сослуживца-модника. На ходячую раковую опухоль, однако, не похож. Бледноват – а так хоть плакат пиши. Высок, подтянут, на вид молод, пепельные волосы стрижены коротким ёжиком, взгляд бледно-зелёных глаз прям и ясен. Оружие – опять-таки болт-пистолет – носит открыто, на поясном ремне: боевой, выходит, офицер.

Джельсомино. Нашивка в жёлто-серую полоску: стало быть – "железный воин", лучший сапёр в галактике. Очередной симпатяга, для разнообразия – с аккуратно подстриженной бородкой. Без оружия, но не безоружен: даже через перчатки видно, что руки у этого типа в прямом смысле железные. Оружие и интерфейс для его любимых осадных машин в одном флаконе.

Флакон. И вовсе диковинный персонаж. Кхорнит (при взгляде на развороченную подушку – аж присвистнул, да с откровенным восхищением), однако на кителе – вполне узнаваемый кавалификационный значок пилота. Интересно, это не ему Марбург "несуна" в турбину закинул? Золотистый блондин, хорош собой, с давним аккуратным шрамом через пол-морды. Тоже без оружия – и тоже понятно, почему: главные аргументы лётчика висят под крыльями его стальной птицы.

Итого, пять джентльменов. Пять врагов Императора, которому Хорайсены служили с незапамятных времён. Что же предприняла советница?

"Слишком рано!"
Это была первая мысль, мелькнувшая в голове Октавии. Она знала, что рано или поздно кто-то придет. И надеялась, что успеет подготовить достойную встречу, чтобы оглушить пришедшего и сбежать... А если это невозможно, то умереть так, как подобает верной последовательнице Императора.
Эти мысли промелькнули в её голове, а тело уже действовало. Октавия пустила в ход то, что было в руках, - пустую банку из-под пива, - вслепую бросив её в сторону хаоситов. Не было времени целиться, и она бросила на звук свиста блондина.
И не глядя на результат, бросилась к торшеру, чтобы перехватить его, как копье, удерживая противников на расстоянии.

Своего пивного тёзку Флакон поймал играючи. Ну да, военному лётчику без хорошей реакции никуда – будь он хоть трижды еретик.

На действия Октавии каждый отреагировал по-своему. Уркратос изобразил аплодисменты – однако силовой щит от греха (ну, или от размахивающей торшером праведности) подальше включил. Джельсомино с недовольным видом – ну что, мол, за гладиаторские бои в наш просвещённый век – шарахнулся в сторону. Нурглит и Асмодай тоже отодвинулись: но вовсе не так поспешно, как любитель взрывать стотонные мины с открученными контргайками. Ну, с Марбургом всё, допустим, ясно – а вот для штабной крысы не слишком ли круто, нэ?

Наконец, сам герой воздушных сражений... тоже сделал шаг назад, в коридор?! Мы победили, враг бежит-бежит-бежит? А, "Пенис варбосса" там плавал: кхорнит легонько поманил советницу за собой.

- Здесь твоему оружию будет тесно, – у хаосита оказался приятный хрипловатый баритон. И вполне приятная улыбка. – В коридоре места побольше.

Заботливый, аж тошно!

Перехватив торшер, будто это было копье, Октавия взмахнула им, не давая противникам приблизиться. Однако... Те и так не торопились. Отступив назад, советница уперлась спиной в стену, - но быстро поняла, что это не имеет смысла. В конечном счете ее оборона падет.
Октавия быстро огляделась, оценивая обстановку. Больше всего ей хотелось сейчас последним рывком, в последние мгновения жизни достать Уркратоса. Это была бы смерть, достойная верной последовательницы Императора. Однако... даже при самой невероятной удаче силовой щит ей не пробить. Зато вон тот, раздражающе лыбящийся блондин, кажется, щит выставлять не спешил. Его самоуверенность... это шанс.
- Император, направь мою руку, - шепнула Октавия.
И тут же бросилась вперед, выскакивая в коридор и вкладывая всю инерцию движения в один сокрушающий удар торшером по улыбающейся роже. Мельком успела оценить иронию: орудием возмездия против хаосита должна была стать звезда Хаоса.

Очнулась леди Хорайсен в той самой комнате, откуда некоторое время назад выметнулась с торшером наперевес. Как давно всё это было (выражаясь языком древнего барда Визбора)? Хороший, честно говоря, вопрос: ни окна, ни хронометра-то в пределах видимости не было. Комнату, правда, успели привести в порядок – протёрли камеру, которую Октавия "угостила" пивом; заменили разлохмаченную подушку (новую украшала эмблема "Повелителей ночи"... красиво живут еретики, раз столько мерча наклепали!); поставили новый торшер (плафон в виде месяца с недовольной рожей?! Это, братцы, уже не хай-тек, а какой-то оркский "хай так") – но кто его знает, с какой скоростью пашут здешние тзаангорничные. Вдруг их в прцессе то и дело кнутиком по жопам мотивируют? Тогда кто хочешь рекорд скорости поставит.

Организм, собака стулая, тоже ничего путного подсказать хозяйке не пытался. Настойчиво требовал жрать – но так когда советница в последний раз хоть что-нибудь в рот-то брала? Аж до начала вторжения; а с тех-то пор часов десять уж точно прошло. Мудрено не проголодаться! Это, кстати, понимали и хаоситы: на столике пристроился стазис-поднос с разномастной снедью. Морить пленницу голодом Уркратос явно не собирался – однако и ножа с вилкой не предложил. Возле подноса лежала пара резных палочек, каковыми, должно быть, и полагалось цеплять экзотические разносолы. Пользовались такими, кстати, и на Святой Зигрюн – так что никаких трудностей принятие пищи не предвещало. Можно, конечно, было вдохновиться примером святой Нинель: угодившей в плен к мутантам (один из которых, допустим, мог – развалясь в полный рост на тахте! – почесать рукой пятку) и прилежно бросавшей приносимый теми шашлык в пропасть... но можно было и не вдохновляться. На полный желудок воевать за Императора как-то веселей, кто бы там что ни говорил.

Насиловать Октавию, пока темноволосая бестия валялась в отключке, никто опять не насиловал – зато вымыли, натёрли хорошим кремом, причесали, переодели. Бельё снова выдали самого фривольного кроя, а вот верхняя одежда оказалась вполне пристойной: в чём-то таком леди Хорайсен вполне могла ходить в спортзал.

Словом, враги (или не враги? Помнила дочь лучшего разведчика Гвардии, о чём говорили при ней Асмодай и его молодчики?) любезно предоставили верной чиновнице Императора передышку перед новым раундом. И только Октавии предстояло решить, как распорядиться свободным временем.

При мысли о том, что кто-то прикасался к ней, пока она спала, Октавия почувствовала, как к горлу поступает тошнота. Когда же она поняла, что даже проснувшись, ничего не могла бы с этим поделать, накатило на нее такое бессилие, что советница лишь обхватила коленки руками и разрыдалась.
Проплакавшись, она сидела без движения, уставившись в одну точку. Не чувствуя вкуса, закинула в себя что-то из еды. Она уже не чувствовала в себе сил попытаться сбежать.
И не знала, что делать дальше.

Ах, в Сегментуме Пацифус
Сосны низкие растут.
Ты, Октавия Хорайсен,
Не рассиживайся тут*.

Приятным, с лёгкой хрипотцой баритоном пел симпатичный мужественный шатен в чёрном кителе с нашивками А-легиона – ни с того ни с сего нарисовавшийся на экране коммуникационного терминала. Эт-то что ещё за концерт по заявкам?! И какая, самое главное, сутулая псина ту заявку-то подала?!

Поверни пейзаж на стенке.
А вот раскисать – грешно.
Эх, макнём мы хаоситов
Мурлом в…

Трансляция оборвалась, оставшись буквально в одном слове от скатывания в откровенную (пусть и отлично рифмованную) непристойность. И что теперь? Небольшой симпатичный пейзажик (какие-то Сады Нургла или что-то в этом роде) в ореховой рамке на стене действительно имелся. Повернуть? Ощутить себя инквизитором Милославским, обыскивающим берлогу грязного еретика Шпака? Или – ну его нафиг? Милославский-то в результате такого вот поворачивания пейзажиков сначала в гости к опасному техноеретику (а потом и вовсе чуть не к Императору!) угодил…



* – ссылка на оригинальный мотив. Хаоситы (или не хаоситы; это вам с Октавией предстоит выяснить) определённо знают толк в хорошей музыке ^^ Бегать от них Октавия будет (если будет) под что-нибудь эдакое: ссылка. Апельсинового колера «Бейнблейд» под такое дело в гараж уже пригнали ^^

Меньше всего Октавия собиралась следовать инструкциям хаоситов, пусть даже выдаваемых за полезные подсказки. Не верь. Не бойся. Не проси. Три столпа, которые должны остаться нерушимыми.
Так что прикасаться к пейзажу на стенке она не собиралась. Вместо этого, подхватив первый попавшийся тяжелый предмет, со всей силы запустила его в терминал.

- Женская истерика есть выражение женской интуиции средствами женской логики, – вздохнул Асмодай, с видимым интересом всматриваясь в рябь помех на экране терминала. – Твой ход, Батрийон.

Батрийон – тот самый А-легионер, только что безуспешно пытавшийся развести советницу Хорайсен на мацанье пейзажа – усмехнулся.

- Бабские истерики, шеф, переносятся легче, если – пока она орёт и машет руками – наигрывать в голове мелодию из "Деревни дураков". Вот пару сценок оттуда мы с нашей гостьей и разыграем.

- Срежешься ты когда-нибудь на своём верхоглядстве*, – адъютант Уркратоса ухмыльнулся в ответ. – Впрочем, работай. А то своим поведением дамочка так и напрашивается на поездку к психохирургам, будь они неладны.

* * *

В дверь "номера" постучали. Точнее, по двери нанесли серию не самых слабых ударов. Некто неизвестный явно желал обставить своё появление поэффектнее. И давал тем самым Октавии возможность подготовиться к его выходу на сцену. Скалки, ухвата или сковороды (какими орудовала Фрау**, героиня упомянутой Батрийоном пикт-передачи) под рукой у советницы, конечно, не было... но уж новым торшером по морде новому действующему лицу не врезать было грешно.



* – что Батрийон, что герой процитированного им анекдота имеют в виду вот эту – ссылка – весёленькую темку. Однако, посмотри эти ухари шоу дальше первого сезона, они бы знали: не реже авторы включали вполне себе лиричную Waldeslust (ака "Брусничник" ака "Пойду в лес и повешусь на ёлке"), под которую игнорировать "бабские истерики" уже совсем не так весело.
** – именно Фрау. Какая ж она Баба, если муж у неё – стереотипный немецкий колонист с усищами "под Гинденбурга" и железным крестом о_0