Самая длинная ночь | ходы игроков |

Осень... Любимое время не только лорда Старка (можно сколько угодно бухтеть своё знаменитое: "Зима близко!" – и не опасаться, что родственнички вызовут белохалатных ходоков с полными успокоительного шприцами наперевес) – но и всяческой чертовщины. Каждый осенний день короче предыдущего; каждая ночь полна колкой стужи, будто принесённой ветром с берегов ледяного озера Коцит. Неспроста в иных странах именно в разгар осени отмечают Хэллоуин: день, когда врата преисподней будто бы распахиваются – и обитающая там публика выходит в мир живых. К утру ребят, конечно, загоняют назад ангелы с крестообразными дубинками и щитами в руках – однако ночь всецело принадлежит именно гостям из ада.

Страна, которую называла своей Алиса Эйхгорн, была свободной: посвободнее многих, во всяком случае. Не роешь под парня на золотом троне (которого темпераментная патриотка Адольфовна звала не иначе, как Новым Арминием – коль уж заморские противники того парня то и дело пытались прокосить под новый Рим*)? Молодец; развлекайся, как душа попросит – а кошелёк позволит. Хоть даже официально не признанный красным днём Хэллоуин справляй. Этому виновница переброски пана Варшавски на тот свет, похоже, и намеревалась посвятить ближайшую ночь.

Роскошный особняк был ярко освещён внутри, с выдумкой подсвечен снаружи. Шастали по ту сторону окон прислуга и гости в маскарадных костюмах – да и парк был совсем не безлюден. Из густой тени под могучим раскидистым дзюбокко (ишь, неприхотливая островная экзотика: как разрослась-то в северном краю!) Эдвард мог видеть то рыцаря в белом плаще с чёрным крестом, то бравого молодчика в чёрном кителе и фуражке с высокой тульей, то глядевшего не меньшим орлом джентльмена в каске с копьецом на макушке и лихо подкрученными усами. Разок протопал даже неведомо как затесавшийся в эту безупречно тевтонскую компанию винтажный космонавт с алой звездой на шлеме – хотя ракета на парковке уж точно не садилась.

Впрочем, к делу. Дух-мститель был (как и положено честному привидению) совершенно бесплотен – однако при желании мог уплотниться до того состояния, какое позволит свести с обидчицей счёты. Он был незрим – но мог в любой момент явиться барышне Эйхгорн в самом неприглядном обличье. И, наконец, он мог – прямиком из той тени, где стоял! – шагнуть в любую другую. И броситься на врага , допустим, из тёмного телеэкрана. Или из недр платяного шкафа – куда Алиса полезет за ночной рубашкой. Или вовсе под одеялом у красавицы-брюнетки объявиться: спит-то она уж точно в темноте.

Оставалось выбрать – и действовать.



* – "старый" Арминий ака Герман фон Херускер, напомню, был одним из крутейших военачальников Античности – и выписал римлянам мегаэпичного леща в битве под зелёными сводами Тевтобургского леса. Для стопроцентной немки Адольфовны – герой калибра минимум былинных богатырей. Иными словами, парня на троне брюнетка уважает очень и очень: кто б другой от неё такого сравнения ни в жисть не удостоился.

Какая чудесная осенняя ночь. Тьма, ненастный ветер, поющий заупокойную песнь в высоковольтных проводах, и холод. Словно сама природа хотела помочь свершиться правосудию, организовав в ночь его возвращения подходящий мрачный антураж.

Бесплотный призрак, коим сейчас был Эдвард Варшавски, терпеливо выжидал. Он наблюдал, следил, анализировал, делал выводы и строил план, мысленно складывал его, словно паззл из маленьких кусочков. Вскоре он пришел в движение, начав медленный облёт будущей сцены, где собрался поставить незабываемый спектакль. Разведка - важнейшая часть успеха любого предприятия, и пренебрегать ею мститель не собирался. Умение двигаться бесшумно и невидимо, проходя повсюду, куда только пожелаешь, оказалось для этой цели сейчас весьма кстати. Если бы только он так умел до... Впрочем, Эдвард не чувствовал горечи за случившееся. Его вообще после того самого злополучного момента, на удивление, практически оставили какие бы то ни было негативные ощущения. Не было больше тревог, страхов, сомнений. Осталось только чувство невероятной свободы и цель, накрепко зафиксированная в сознании - вернуть долг. Возможно, с процентами.

Призрак приступил к делу, без суеты, размеренно и тщательно утюжа территорию, подмечая на первый взгляд мелкие, но критически важные детали. Да, своему всепроникающему присутствию он нашёл лучшее применении, чем банальное заглядывание какой-нибудь девке под юбку.

Сперва - внешний периметр, прилегающие к зданию земли и ограда, отделяющая роскошную постройку от всего остального мира. Затем - собственно, сам особняк. Его внутренняя планировка, входы и выходы, обычные, эвакуационные и тайные, окна, рольставни, даже форточки - и как это всё закрывается. Проходы и коридоры. Электроснабжение, охранные системы, пожарная сигнализация, возможность связи с внешним миром. И люди. Последние на очереди для изучения, но не по значимости. Эдвард смотрел и слушал, чутко улавливая приглушенные шепотки гостей и прислуги, всматриваясь в лица и фигуры. На подобное великосветское мероприятие к Эйгхорн наверняка должны были прибыть особые гости, важные шишки из тех, кто значились в чёрном списке сопротивления. Если так, то им обязательно найдётся роль в грядущем веселье, пусть и не главная - та была надёжно зарезервирована для Алисы.

План Эдварда был воплощён в жизнь (или в не-жизнь, учитывая особый статус пана Варшавски) без сучка и задоринки; на высоком, как говорится, идейно-художественном уровне. Гость с того света скользил по дому никем не замеченный, и – не наглея совсем уж откровенно (не скручивая, допустим, рукояти рубильников в присутствии прислуги) – мог спокойно обстряпать все задуманные каверзы.

Гости Алисы не были медийными персонами – во всяком случае, первой величины: знакомых по голубому экрану физиономий мстителю не попалось ни единой (хотя, в какой мере Эдвард вообще был знаком с тутошним бомондом?). Похоже, в гости к героине недавней войны съехались сливки местного тевтонского землячества. Во всяком случае, разговоры неизменно велись на языке Бисмарка и Юнгингена (владел им пан Варшавски? Будем считать,что да) – а крутились так или иначе вокруг хозяйки торжества. Похоже, фройляйн Эйхгорн – барышню как раз-таки популярную, с весьма нехреновым количеством подписчиков-поклонников в соцсетях – вот-вот должны были принять в свой весёлый хоровод господа парламентарии. Потому и пили собравшиеся за "новую Фикхен*", от всей души желая той стремтельного взлёта да высокого полёта.



Свет погас в тот самый момент, когда певица – далеко не первой молодости, однако буквально сочащаяся обаянием и сексуальностью – под бурные аплодисменты собравшихся в рыцарском (строго говоря, фуршетном – но отдадим дань традиции) зале, отлично поставленным сопрано затянула старую песню о том,что границы Рейха, мол, нигде не заканчиваются. Написанный больше двух веков тому назад, шлягер был слегка подправлен сообразно актуальных политико-географических реалий, а звучал как самая настоящая программа Адольфовны и стоящих за ней ушлых ребят. Программа, которая вполне могла найти отклик в сердцах электората.

Was ist mein lieb Vaterland?
Ist’s Moskauland? Ist’s Wolgastrand?
Ist’s, wo des Jakute Rind sich streckt?
Ist’s DNR, wo Eisen reckt?
O nein, nein, nein!
Mein Vaterland muss größer sein!**

Свет погас в конце первого куплета... а когда дал знать о своём присуствии Эдвард? Сразу же: прервав озвученную всё тем же роскошным голосом матерную конструкцию совершенно эпической этажности (куда до неё спроектированным Шпеером хатёнкам!)? Или чуть погодя: когда зал осветился огоньками сигарет и зажигалок – а хозяйка вечера весело предложила многочисленным приятелям отправиться в "Для желудка" либо в "У нахцерера"? Может – ещё немногим позже: когда один из гостей, франт в табачного цвета рубашке и кепи, обнаружив, что вхолная дверь наглухо заперта, посетовал – вздумала, дескать, какая-то сволочь повторить "фортское купание"? А то и вовсе без ненужной спешки: когда здоровый детина с землистой физиономией и бейджиком "Фогель Х.Х. Управляющий" негромко доложил Алисе, что налицо явная диверсия?

Или же пан Варшавски вообще не появился перед публикой? Ну как решил понаблюдать ещё немного?



* – "старая" (в лицо ей только этого не говорите: на тряпки порвёт!) Фикхен более известна как Екатерина II. Да-да, та самая.
** – в исходном варианте песня называлась Des Deutschen Vaterland и действительно известна аж с первой четверти 19 века. Концепция "нигде не заканчивающихся границ" была у соплеменников мастера и Адольфовны в ходу уже тогда ^^

С последним вырванным из электрического щитка с корнем пучком проводов особняк погрузился в темноту и тишину. Погасли яркие огни, затихла музыка. Тьма окутывала здание снаружи, тьма сгустилась и внутри. Идеальный баланс. В этой ситуации Эдвард чувствовал себя полностью в своей родной стихии, в отличие от собравшихся в зале гостей. Сбитые с толку, бестолковые и беспомощные, совершенно не понимающие, что происходит, и даже не предполагающие, что произойдёт. Их было даже как-то, совсем-совсем чуть-чуть, где-то на самом краешке души - жаль. С другой стороны, Варшавски и самому довелось побывать в ситуации, когда он заблокирован и окружён без возможности вырваться. И тогда ни его самого, ни его коллег никто и не думал щадить...

Едва затихла музыка, как в в зале ощутимо потянуло запахом дыма и копоти. Раздались громкие тяжёлые шаги, словно кто-то ступал, печатая шаг. А затем певица ощутила, что чьи-то пальцы крепко вцепились в микрофон и без труда вырвали его из её рук. Затем прибор загорелся неярким импровизированным факелом, немного рассеивая мрак на сцене и приковывая взгляды собравшихся к тому, кто сейчас держал огонь в руке. Темнота скрывала подробности и детали, но собравшиеся могли в общих чертах увидеть фигуру Эдварда, выглядящего в точности как в тот момент, когда его поглотило напалмовое пламя.

- ТИШИНА!

Голос Варшавски прозвучал глухо, громко и с металлическим холодом - достаточно для того, чтобы оборвать гомон и шум гостей, обеспокоенных и раздражённых странными техническими неполадками. Он обвёл горящим взглядом людей, прекрасно различая всё вплоть до мелких деталей, поскольку для него тьма не была помехой.

- АЛИСА. ЭЙГХОРН. - призрак произносил каждое слово жёстко, с ударением, словно вырубал надпись в скале. - Я ПРИШЁЛ ЗА НЕЙ. ДЕСЯТЬ МИНУТ. ПУСТЬ СДАЁТСЯ САМА. ИНАЧЕ...

Несчастный горящий микрофон, уже успевший изрядно оплавиться, внезапно вспыхнул в руке Эдварда ярким кроваво-красным пламенем, одномоментно обратившись в пластиковый расплав и затем буквально испарившись клубом едкого чёрного дыма. Единственный источник света погас, сцена вновь погрузилась во тьму, из которой прозвучали последние слова призрака:

- ИНАЧЕ. ВЫ. ВСЕ. ПОЖАЛЕЕТЕ.

- Кто ты и какое дело у тебя к нашей сестре в Германском Духе?

На сцену степенно поднялся некто в полной епископской выкладке. Ряженый? Или таки настоящий? Поди разбери; маскарад, мать его йети. Крестом дядя взмахнул, однако, уверенно: как заправский безопасник красной корочкой. Стало быть, настоящий. Да только ничего это не меняло. Эдвард же не у хромого парнишки с рогами право на месть выторговал, так? Значит, и креста ему бояться незачем: он с правообладателем сей славной эмблемы не ссорился.

Мог ли прелат быть опасен каким-то иным образом? Вопрос, честно говоря, хороший. Вряд ли солдат Варшавски был так уж подкован в клироведении – науке о религиозных структурах – но наверняка обратил внимание на совершенно неуставной шарфик (называлась эта часть епископской униформы, думается, иначе… да с виду была шарфик шарфиком!), густо расфигаченный узором из каких-то разлапистых красных мышей. Выглядело так, будто дядя в голубой биретте* – завернув в «шарфик» что-нибудь потяжелее, гасил им тех самых мышей: каждым ударом добавляя алую плюху на белое сукно.

Не следовало забывать и о других гостях. Выталкивать к сцене «сестру в Германском Духе» или в панике метаться по залу тевтоны не спешили; недобро зыркали по сторонам. В поисках выхода, швайнешванцы, зыркали! И Эдварду имело смысл хорошенько подумать: что он предпримет, если во-он тот здоровенный рыцарюга (только-только, надо понимать, из Чудского озера) возьмёт – да и засадит по здоровенному окну своей здоровенной же палицей. Или другой рыцарюга (камуфляж «дубовый лист», двойные молнии в петлицах; восемьдесят лет пролежал в пригородном снегу и отлично сохранился) засадит по другому (но тоже здоровенному, от самого пола) окну связкой бутафорских (бутафорских же; маскарад же!) гранат на длинных ручках.



* – ни в коем случае не опечатка. Биретта – один из форменных головных уборов католического духовенства; вот ссылка на статью в Википедии. А вот ссылка на песню барда Коркина, где чётко слышится именно «мы парни в биреттах такого-то цвета». Наш человек, что скажешь ^^