The Whore-Queen's Gambit | ходы игроков | II. Гарду Самас

— Вы успели прожить на свободе столько времени и стоило вам открыть всего одну дверь, чтобы обеспечить себе вечность в свином форике... — с нездоровым удовольствием протянул глава шайки, оценивающе осматривающий оппонентов.

В актёрской среде необъяснимое хаотичное действо в ходе которого кто-то плохо кончает или крайне мучительно умирает зовётся «перфоманс». Что-то подобное как раз и исполнил разъярённый Тахо, хотя мать и не могла не предупреждать его не пихать никакие члены в органические полости с зубами. Рука его мигом перепачкалась в чём-то склизком, но продолжала неумолимо погружаться дальше. Иногда она во что-то упиралась, на что Тахо отвечал варварством и грубой силой, разрывая все возможные сфинктеры и перегородки, попутно оставляя грязными нестрижеными ногтями глубокие царапины на внутренних стенах пищевода.

Тварь из псовых смотрела на него мокрыми перепуганными глазами, пыталась вдохнуть или выдохнуть: ничего не получалось. Тогда длинные белые клыки погрузились в плоть Тахо словно в абрикосовую мякоть. От боли и вида собственный крови парень разозлился только пуще прежнего: продолжил пропихивать руку дальше, пускай она уже и была в крепкой хватке звериных челюстей. Попытался свободной рукой поднять псину за холку: но скотина оказалась слишком тяжёлой и жирной, чтобы оторвать её от земли надолго.

Ощутив от данной ситуации некий дискомфорт, Тахо нашёлся быстро: выплёвывая грязные ругательства, он начал что есть дури забивать собаку головой о своё колено.

Ясный взгляд псины залился кровью, а один глаз смешно выпучился, показавшись из своей «орбиты». Её череп тоже немного видоизменился: кажется, изначально на нём не было этой вмятины...

Тахо констатировал смерть животного, а вместе с тем неприятный факт: челюсти она так и не разжала.

-----

Уже было очевидно, что схватки не избежать, но комбатанты какое-то время помедлили: всем было слишком интересно, чем окончится схватка с собакой.

ссылка ♫

После широкоплечий, абсолютно трезвый молодой мужчина с развитой мускулатурой, воинско-танцорской выправкой и с пронизывающим взглядом холодных тёмных глаз, широкоплечий парень с деревянными глазами и наголо побритый в какой-то одежде, среднего роста крепкий с тёмными волосами равнодушный к чужим страданиям парень в какой-то одежде и примкнувший к ним охранник вышли к центру помещения, как бы прикрыв собой Тахо.

Молох с воем дикого берсерка ломанулся вперёд с опущенными руками и трепыхающимся на свободе членом. Видимо он был убеждён в том, что оказывает на оппонентов достаточный деморализующий эффект одним своим видом.

Неожиданно из-за спин бойцов Элет ему навстречу выбежал охранник и резким рубящим движением сложил пополам коленом. Леват с выпученными глазами посмотрел на внезапную ушлость союзника, после чего добил Молоха небрежным ударом ребра ладони по затылку.

На другом же фланге завязался чудовищный обмен ударами между Мамму, Махмудом и Забойщиком и последний уж точно обладал реакцией и силой дикого животного, к чему и стремились почти все бойцы Лохранэм. Косматый детина не пропустил ни одного серьёзного удара, ловко блокировал и уворачивался и даже умудрился огреть Мамму кулаком между глаз. Лицо Мамму было подобно многовековым укреплениям ни разу никем не покорённой цитадели, поэтому никаких физических повреждений он ожидаемо не получил. Но с самим фактом, что кто-то поспел это сделать, нельзя было просто так мириться.

И где-то посреди всего этого великолепия Мамму чудом смог заметить детский, слабый и нелепый тычок где-то в районе груди. Любитель собак посмел осквернить его великолепное ста девяносто сантиметровое тело таким ударом. Ударом, которым игриво поколачивают по лицу своих жён самые жалкие и слабосильные сыны Аль-Домейна. Вот это уже точно никак нельзя было оставить без внимания.

- Ррра! - зарычал яростно Тахо, сам на себя не похожий и не теряющий время на борьбу с собачьими челюстями, просто схватил свободной рукой тушу псины за холку, а не свободной вцепившись за что то внутри, опять же, псины и крутанувшись, отправил собачью тушку, до сих пор висевшую мертвым грузом на руке, прямо в узкоплечего любителя собачьих вагин.

Размышляя о людях, оценивая их, Мамму неизменно старался придерживаться нейтралитета, и на это у него имелось две причины: первая и другая, вторая.
Однако и без того безумный Аль-Домейн, город спятивших женщин и брошенных калек. Угроза болотников становилась всё более отчётливой, и по улицам древнего города тихо текли невидимые потоки гнилостного смрада разложения тел и нравов. Эбал не сомневался, что ещё увидит, как люди режут лезвиями вены — находя такую участь лучшей из доступных слабым и обездоленным.
Потому что сейчас, как никогда ранее, нужно было жить по Закону Силы. Разумеется, в силу происхождения для Мамму виделось обыденным и привычным властвовать на троне из вражеских костей.
— Пизди его как ебунявую шавку, Махмуд! Побеждай! УНИЧТОЖИТЬ!!! — полководцу престало поддерживать дух воинов, и Мамму поступал также.

И тут его слабо, как самый ничтожный из женоподобных сосудов для мужского семени, тюкнул какой-то мерзавец. Эбал не стал этого терпеть и со всех сил ударил его ногами и руками, намереваясь изничтожить вихрем жестоких ударов, разбить стальными руками-прутьями, как разбивают горшок из необожжённой глины.

Стало очевидно, что в пылу битвы становится не так уж и просто вычислить среди оппонентов того, который трахал собаку. Тахо планировал атаковать именно его (которого звали Живоглотом), но в конечном итоге обрушил свою ярость (тушу собаки) на первого подвернувшегося под руку (Забойщика). Впрочем, не было никакой гарантии того, что он тоже не ебал собаку. Про дом Лохранэм всякие слухи ходят...

Словом, собачий труп успешно проломил Забойщику голову. Ну. Не факт. Но звук точно был такой. И бугай безвольным мешком пал на землю.

Остался самый слабосильный противник. Живоглот был слаб, одинок, против превосходящего числом и умением врага. Всё закончилось, как в красивой легенде: его отпиздили толпой и пинали его лежачее тело пока оно не перестало шевелиться и издавать жалобные ноющие звуки.

На том и порешили. Одна из проституток, что лежала под Молохом, приподнялась и лицо её исказила гримаса боли, вторая же, подруга Забойщика, самодовольно ухмылялась и томно оглядывала банду победителей.

Отличившийся в этом бою охранник попросил парней помочь с телами. Владелица приказывала буквально «выбросить» их отсюда и все ожидали, что раз уж они вписались в это дело, то будут помогать до конца.

— Иди нахуй, — ловко парировал его слова Леват, — мы свою часть выполнили.

Махмуд вытянул руки и издал вой доминантной гориллы, утверждая своё превосходство. Затем перевёл взгляд на Тахо:

— А ты зачем это сделал?.. — задал он непростой философский вопрос. После всё же помог товарищу вылезти из собаки.

Бой был окончен и настало время награды. Мамму направился в главную залу с однозначной целью: трахнуться сексом с госпожой Астагатум. За ним последовали и остальные.

В гостиной царило ненормальное для этого места затишье. Все работники разбрелись по периметру, точно жались по углам.

Госпожа Астагатум лично принимала гостей. Всё в ней переменилось: она была собрана, каждое её движение чёткое и выверенное, а каждое слово хорошо обдумано. Хотя её жеманная манерность никуда не делась, но теперь в её повадках ощущалось нечто неестественное. Словно бы что-то притаилось за её тщательной изготовленной маской.

Страх.

ссылка ♫

Новоприбывших было трое. Все тяжеловооруженны: стальные ламеллярные доспехи и шлемы с большими шипованными нащёчниками, напоминающими собачьи челюсти.
У их главного высокий чёрный плюмаж и три цепочки с высушенными человеческими ушами. Всего их можно насчитать порядка... тридцати пяти?.. или сорока?.. Сам он очень высокий, выше любого из парней. Невероятно тяжёлый и широкий, в броне окончательно превратившийся в живой танк. Довершала картину его замогильно бледная кожа, абсолютно белая.

Земля содрогается с каждым его шагом. Любое место, куда входит этот человек, не остаётся прежним. Оно либо до краёв переполняется абсурдным количеством богатств и гедонистического упадка, либо же превращается в человеческий скотомогильник, распухший от гниющих тел и пролитой крови. Он источает энергию абсолютной силы и превосходства. Он неограничен никакими рамками и законами и собственными руками проложил себе путь на самую вершину. Он совершенный организм, один из десятков тысяч. Фундамент, на котором держится Аль-Домейн. Бесчисленное множество жизней было загублено в слепом порыве подражать ему и хоть немного приблизиться к его уровню могущества. Каждый его поступок меняет ход истории и создаёт колоссальное эхо, последствия которого ощущает каждый.

Соберитесь, юные.

Перед вами чемпион.

— ... одно в этой ситуации меня радует, Брут: из-за этой проблемы ты польстил мне своим визитом, — чарующе произнесла Астагатум. — Быть может я смогу уговорить тебя снять эту громоздкую броню и позволить размять твои напряжённые мышцы?..

— Некогда. — Лаконично отрезал чемпион и прошёл вперёд, мимо хозяйки. Намётанным глазом зацепился за банду. Вскольз прошёлся по залитой кровью руке Тахо. Взгляд его пронзает, как иглы и тут же прижимает к земле многотонным грузом. Почему-то кажется, что от него пахнет порохом. — Кто такие?


Последний вопрос задал тихим, но грубым, почти рычащим голосом.

- Что это, Махмуд?! - огрызнулся Тахо на сельчанина, но вскоре, после того как тот помог ему вытащить руку из капкана собачьих челюстей, смягчился и даже поблагодарил, - Спасибо.

Пока шли к Астагатум, парень тщательно не обращал внимание на боль в руке и льющуюся ручьями кровь из рваных ран, что оставляли след, по пути следования Тахо. Войдя же в покои владелицы борделя, ещё др того как он увидел их и ЕГО, Тахо увидел на лице и в глазах женщины, то что она пыталась тщательно скрыть - страх. И к сожалению, это страх был не перед Тахо и компанией, что меньше чем за полминуты уничтожила нарушителей спокойствия.
Кстати, охранник оказался не промах. Ловко он бьется.

Но кто точно бьется и ловко и жестко и жестоко, яростно, не оставляя ни шанса на спасение, так это бледный монстр Брут Сципион. Не узнать его было невозможно, он такой один во всем Аль-Домейне. А может и в целом мире.
Когда его взгляд упал на Тахо, парень чуть сам не сел на жопу, словно не взглядом придавил «Монстр», а собственной тушей.
- Да мы это… госпоже, - указал левой, целой рукой на Астагатум, - Помогли решить тут одну проблемку. Вот пришли…

Сглотнул ком застрявший в горле. «Бля и нахер я открыл свой рот?! Хуйню несу! Но лучше я, чем Леват или Махмуд.»

Мамму обратил внимание, что Брут всего на два сантиметра выше его, хоть и значительно тяжелее.
Но Эбал весь пошёл в отца, а у Агбала рост был 213,36 сантиметра - семь футов. Молодому парню было куда расти и он знал, что со временем станет не только выше Брута, но и ещё более мускулистым и сильным.
Железный верзила, очевидно, давно достиг своего пика, и дальше будет только деградировать.

Поэтому страх обошёл Мамму стороной.

— Это наши претенденты, Брут, — пояснила Астагатум. — Пришлось их задействовать.

— Мои где? — С нечитаемым выражением на лице спросил альбинос.

— Четвёртая дверь слева.

— Ждёте здесь, — пройдясь вдоль банды сообщил Брут. Скорее не приказ, а констатация факта, чем все будут заниматься в его отсутствие. После обратился уже к своим вооружённым сподручным: — Никого не выпускать.

Тяжёлой походкой чемпион Лохранэм скрылся в помещениях борделя. Спустя минут пять со стороны той комнаты, где произошло побоище, начали доноситься громкие сержантские звуки и грохот. В какофонии можно было различать некоторые слова Брута: «Ууу, сука» и что-то про «клоунов, блядь, ебаных».

В мгновение ока вся недавно избитая ватага появилась в гостиной с рядом новых синяков и ушибов. Очевидно, что в присутствии Брута валяться в отключке у них попросту не нашлось времени. Особенно потешно выглядел Живоглот, любитель собак. Вокруг его шеи была обвязана толстая верёвка, а к верёвке была привязана тяжеленная туша его дохлой псины, из-за которого он вынужден был передвигаться сгорбившись и с большим трудом.

— Эти четверо? — Спросил у них Брут, что вновь заговорил едва слышно.

— Этот им помогал, — пересиливая себя, выдавил Молох и кивнул головой на охранника.

— Ты идёшь со мной, — уведомил охранника Брут, после переведя взгляд на претендентов. — И вы тоже.

— Эти четверо — не проблема, но Харис работает у меня уже два года. Ты так просто оторвёшь от моей души этого мальчишку? — Озабоченно поинтересовалась Астагатум.

— Цену обсудим потом, — пресёк возмущения чемпион.

Одна из проституток осмелилась подойти к владелице и что-то абсолютно неуловимо прошептала ей на ухо. Астагатум поменялась в лице и помедлила. Чуть погодя, всё же сказала:

— Брут... вот этот длинноволосый со своим отростком в форме жернова травмировал одну из моих девочек, при этом в рабочий орган. Какое-то время она не сможет принимать гостей, а это убытки. Я рада видеть твоих мальчишек у себя, но мне неспокойно от мысли, что что-то подобное может случиться снова...

Брут вздохнул, а точнее с озлобленным свистом вытолкнул воздух из ноздрей. Тяжело посмотрел на Астагатум, затем на Молоха. Молча подошёл к последнему и вцепился своей огромной рукой тому в пах. И сжал.

Молох оскалился, обнажив жёлтые, разъетые разложением зубы, глаза его широко раскрылись и увлажнились: в них читалась смесь нетерпимой боли, животного упрямства и страха. Лидер дебоширов свалился на колени, громко хватая ртом воздух.

— Ещё раз и я сломаю тебе второе, — заверил чемпион.

— Ты умеешь сделать женщине приятное, — самодовольно промурчала Астагатум, обмахнувшись веером. — Жаль, только, что его боль не обратит весь ущерб.

Брут резким движением подошёл к ней и придвинулся в упор, точно собирался обнюхать.

— Ты осмелела в последнее время, — почти шёпотом заметил альбинос. — Я предполагаю почему. Не забывайся.

Чемпион и Астагатум замерли друг напротив друга, глядя друг другу в глаза. Хозяйке явно было крайне некомфортно рядом с этим человеком, но показать слабину для неё было равносильно участи во много раз страшнее раздражения очередного чемпиона, пускай даже и настолько знаменитого.

— Приведите в порядок того, у которого порвана рука. — Наконец отойдя от неё, скомандовал Брут. — Чтобы не вытек по дороге. И выдвигаемся сразу. А вы, свиньи ебаные, — зыркнул на тройку Лохранэм, — строевым бегом возвращаетесь в свой хлев. Если к моему возвращению вы не соберёте мешок с двадцатью головами болотников, то займёмся рядом комедийных процедур с трагичным исходом.

Воины Лохранэм покинули бордель со скоростью превышающей человеческие пределы. И хвостом ковылял Живоглот, скрюченный, смешно похрюкивающий и едва собравший осыпавшийся в жопу позвоночник.

Ситуация успокоилась: Брут с воинами занял один из столов. Охранник, названный Харисом, застыл на месте как вкопанный с бледной маской на лице. Астагатум распорядилась оказать Тахо первую помощь и пара её девочек ушли искать медикаменты.

Где-то на задворках памяти у претендентов всплыло что-то о Равиле Забабу и звёздной карте. Кажется, за этим они сюда и пришли изначально. Леват, по его виду, явно вспомнил об этом. Или и не забывал. Но пока не торопился кому-то что-то говорить. Махмуд же пребывал глубоко в махмудовских процессах. Смотрел и в пол и иногда на Брута со смесью восхищения и ахуевания.

Что происходит было решительно непонятно. То ли Астагатум нас продала, то ли просто ее жалобы дошли до дома Лорхэм и сам Брут пришёл разобраться, а тут мы, его людей унизили и избили…
Не понимал Тахо, а гадать не хотел. Судя по Левату, у того было что то на уме, но из-за отсутствия яиц, то ли не хватало смелости сказать в слух, то ли хватало ума не говорить.
Парень перебздел, ибо перед смертью все равно не надышишься.
- Да не надо мне руку летать. Если убить нас хотите, так зачем тратить на меня лекарства и силы.

Выступил он вперёд, глядя на Брута не с вызовом, но со стойкостью, присущей молодым и дерзким претендентам.
- А если не убивать, то скажите что нужно. Мы тут тоже не баб трахать пришли, а по делам.

Мамму положил руки на пояс в ожидании жребия судьбы относительно Тахо.
О реакции чемпиона-альбиноса можно было только гадать. Мамму не удивится, если верзила отлупит Тахо в лепёшку.

Брут пошевелил носом, точно уловил запах нечистот, с характерным звуком втянул сопли из носовых пазух и с каменным лицом поднялся из-за стола, направляясь к Тахо.

Как по крутящейся монете бьют пальцами, так и Брут с размаху ударил ладонью по лицу, так что парень мгновенно повалился с ног. Лёжа на полу, Тахо с неожиданностью для себя посмотрел на чемпиона не со страхом, а с нескрываемым раздражением и злобой.

— Ты будешь обсуждать то, что я сказал? Сядь на жопу и жди пока шлюхи замотают твою руку.

После альбинос развернулся и сел обратно на своё место, явно не планируя снова вставать в ближайшее время.

Хоть догадки ты и проверил чрезмерно рискованным путём, одно очевидно: раз он не торопится тебя убивать, то ты ему для чего-то нужен. Ну и не только ты.

— Похоже выбора у нас нет, — негромко констатировал Леват, когда всё стихло. — Ну. Вообще-то есть. Очевидно, что вся эта троица хуёво бегает в своих доспехах. В сравнении с нами: точно. Но бледный наверняка и сам об этом в курсе, а кандалы на нас всё ещё не надели. А всё, что он о нас знает — то, что мы можем дать пизды тому на кого покажут. Для меня это выглядит как удачно подвернувшийся подряд.

— Брут же чемпион арены! — почти что проорал шёпотом Махмуд. — Это не то что тот лысый… хотя Брут тоже лысый.

— Вот, послушайте, что говорит наша светлая голова, — Леват кивнул. — Правда эту ссаную карту тоже лучше бы добыть. В теории у нас есть время пока Тахо будут латать… Мамму, может спросишь у этой шлюхи пока она здесь? Главное больше не трогать Брута: думается, Тахо своим вопросом его уже разогрел до точки невозврата.

Лицо горело, от оплеухи, злобы и обиды. Гордость уязвлена и требовала отомщения, но невозможность этого, било по самомнению ещё сильнее Брута.
Ничего-ничего. Сейчас не время, но наступит час, Тахо отомстит. Не факт что убьёт, монстра этого попробуй убить. Но как минимум пощечину ему отвесит тоже.
Больше парень ничего не говорил, молча ждал шлюху что будет латать ему руку и иногда, исподлобья посматривал на Брута и Астагатум.

Подойдя к Астагатум, Мамму жестом пригласил её на пару слов:
— Очевидно, что сложившаяся обстановка не располагает к бескомпромиссному соитию, — Эбал развёл руками, показывая, какие великолепные ладони могли бы сейчас охаживать прекрасные изгибы Госпожи. Все знали, что выходцы неведомой иномирной Тёмной Долины — искусные любовники, помимо прочего.
— Что ж, пусть и так, взамен этого у нас есть ещё одно дело: мы явились сюда по поручению Сердобольного. Нам нужен некто Равиль Забабу. Говорят, что он прячется здесь. Отдай его нам, укажи, где он — и мы в расчёте. Нам бы ещё не помешал хотя бы небольшой нож. Для переговоров.

Мамму продемонстрировал свои великолепные ладони, чья текстура напоминала зыбучие топи на которых кто-то обустроил скотомогильник и вдобавок периодически совершал человеческие жертвоприношения. Крепкие огромные лапы, покрытые безумным рисунком ссадин и царапин.

Рядом с Тахо на корточках уже суетились две проститутки, которых они видели на самом входе. Обливали его руку чем-то жгучим из какого-то флакона и перематывали бинтом.

— Равиль мёртв, — неожиданно лаконично отозвалась Астагатум. — Спасибо за помощь. Заглядывай ещё, как подвернётся случай.

Это был максимум, который была готова сообщить хозяйка и предел того, что можно было выудить мирным путём. В глазах Астагатум за миг пронеслась тысяча эмоций и кажется это был идеальный момент, чтобы подловить её, но Мамму был обладателем сугубо математического склада ума, который позволял ему мыслить критически, разгадывать загадки, разбивать лица, но никак не разбираться в палитре женских эмоций за долю секунды.

Эбал смерил Астагатум взглядом и заявил:
— Нам нужно доказательство смерти и ещё кое-что.

Во взгляде Мамму отчётливо читалось:
«Давай говори, а то я те ебало расшибу, и я надеюсь что ты умеешь разбираться в палитре мужских эмоций чтобы понять что эта информация сейчас отображается на моем лице»

— Проверь в земле за борделем.

Ответила Астагатум и ушла НЕ обиженной походкой.

Мамму посмотрел, как Астагатум уходит не обиженной походкой, насупился и вернулся к своим:
— Женщина говорит, что жиробас мертв. Его закопали в земле за борделем.

— Хуёво.

Тахо слегка хмурился, пока рваные раны от собачьих клыков на его руке, залечивали две проститутки. На них он бы и рад не обратить внимания, но в силу своей эмпатичности, просто не мог. Впрочем ничего делать он не собирался…

Напряжение и ожидание. Визит банды грозил обернуться для них проблемами и решение Брута принесло им только радость. При этом дело было не в личной неприязни: тут явно произошла какая-то мутная история, а альбинос избавил их от необходимости что-то объяснять и ожидать последствия. Жаль по лицам нельзя было прочесть в чём именно дело. Впрочем, ещё не вечер. Возможно сюда ещё предстоит вернуться. Быть может Брут ведёт их не на какую-то особо изощрённую казнь.

В одно Тахо был практически уверен: в смерти Равиля работницы борделя сыграли свою роль, если вовсе не полностью виновны в ней.

Заметив внимательный взгляд Тахо, одна из девочек подмигнула ему, привязала бинт и ласково провела ладонью по его раненому предплечью.

— В дорогу! — рявкнул Брут, поднявшись.