[Vaesen] Дети Четверга | ходы игроков | ❅ Ключи от замка

- Прошу меня простить, святой отец, - отозвался слегка смущенный отповедью викария Аксель и слегка поклонился, - все же жизнь на пенсии притупляет вежливость и отучает от манер.

После того как и его большой походный сундук был погружен в экипаж, инженер занял место неподалеку от призвавшего из викария и после его явной готовности отвечать на вопросы в пути, задал свой:
- Отец Лонгби, прошу простить меня за прямоту или если я задаю вопрос, касающийся слишком личного, но буду признателен если Вы прольете свет на первую же загадку, с которой мы столкнулись, получив Ваше письмо. В него был вложен цветок. Не могли бы вы рассказать о значении этого цветка и какое отношение он имеет к делу? К сожалению, мне не удалось за то ограниченное время, которое имелось на подготовку, разыскать упоминания о нем в библиотеке университета Уппсалы, а спросить напрямую фрекен Эльфенклинт я не решился, все же она сейчас явно нуждается в отдыхе и было бы неправильно прерывать ее отдых без крайней необходимости.
- У меня еще один вопрос, если позволите, - продолжал Густавсон-младший, - по поводу погоды. Признаться, мне как человеку, изучавшему физику и знакомому с явлением инерции, не верится, что в разгар лета может так внезапно опуститься зима. Но думаю, что я смогу убедиться в своей неправоте очень скоро, в связи с чем меня интересует постоянство описанной Вами в письме зимней погоды - насколько она меняется день ото дня, как часто выпадают осадки, как часто появляется ветер, какова его сила и направление, постоянны ли они и постоянна ли сама температура по дням и в интервале день-ночь? Прошу меня простить если мои вопросы покажутся Вам неподобающими или слишком прямолинейными, но мне кажется, что они могут помочь нам в понимании происходящих в деревне событий.

– Что вы, что вы, отец Лонгсби, не вы нам, а мы должны поклониться вам, прося вашего пастырского благословения – Густав действительно поклонился священнику в ожидании благословения, как то было принято в лютеранстве. И хотя офицер производил впечатление "столичной птицы", но все же он вырос в уединенном имении отца в далекой глуши, поэтому местный уклад жизни, близость к традициям и природе были ему близки и понятны. Помог Густав и с погрузкой багажа, хоть в том и не было особой необходимости – большого багажа при них не было, разве что у Ульмы как у любой девушки его было больше, чем у остальных.

Удобно расположившись в экипаже, Густав присоединился к беседе:
– Оставим пока природный феномен в сторону, хотя он безусловно заслуживает внимания и может навести нас на зацепки. Простите, я буду говорить прямо, без обиняков, и перейду прямо к делу. Тело девушки, я так понимаю, уже похоронили и посмотреть его мы не сможем? Сложный вопрос для любого верующего человека, но я все же задам его, святой отец, вскрытие производилось? Можно ли ознакомиться с полицейским рапортом? Были ли очевидцы преступления? Можем ли мы рассчитывать на помощь полицейского управника? Сложно представить, что жених мог причинить ужасную смерть своей избраннице – даже если она внезапно его отвергла или предпочла другого и он решил бы ее убить, то наверняка выбрал бы пистолет, ружье или нож, но растерзать тело любимой – сложно в это поверить – покачал головой Густав и почему-то посмотрел на Ульму.

В любом случае первое место, заслуживающее посещения, Густав себе отметил – это полицейский учесток, где хранились документы, касающиеся преступления, и мог ожидать своей участи подозреваемый.

– Йорре Петерсон, кажется вас так зовут, сударь? – обратился к возничему офицер. – А что вы думаете об этом деле? Мог Вильхельм Линдарн так жестоко уюить Маргрит Тервинг .

Поняв свою грубейшую ошибку, совершённую из-за длительного и изматывающего пути, Асгер тут-же постарался оправдаться:

- Ох, я... прошу прощения, отец... - помассировав глаза пальцами, журналист постарался собраться. Им не помешал бы отдых с дороги.

Решив пока свести разговоры к необходимому минимуму, Харальд достал записную книжку.

Прихд св. Ботвида: Смндлн, Грддбю, Лндрн, Рствкн, Элвнс, Трвнг.

Возможно, не всё записываемое в журнал было важным, но Эйрикссон так настраивался на деловой лад. Когда группа стала погружаться на экипаж, журналист лично и аккуратно положил свой рюкзак в грузовое отделение, оставив при себе небольшую наплечную сумку и фотоаппарат. Усевшись внутри, Асгер принялся быстрыми движениями набрасывать общий портрет отца Лонгби.

- Густав уже спросил об обстоятельствах трагедии покинувшей этот мир девушки. - сказал журналист, не прерывая процесса - Я бы ещё хотел узнать, возможно ли побеседовать с женихом, подозреваемым в преступлении.

- Прошу меня строжайше простить за мою неучтивость, - Эмиль сильно смутился за свою оплошность перед викарием. Это была непозволительная ошибка. Благо отец Лонгсби объяснил причины своей вспышки, что несколько успокоило юношу. Ситуация в округе судя по всему была достаточно напряженная и раздражительность передавалась их жителям в частности представителю духовенства.
Отец Лонгсби пригласил их к экипажу, где ярко-выраженный акцент извозчика немного застал врасплох Эмиля, который был вынужден сдержать свой смешок, настолько забавным ему казался этот говор. Придется привыкнуть, дабы не показаться местным жителям невоспитанным и непочтительным "городским" жителем.

Тем временем уже в экипаже начался начальный допрос, который был инициирован Густавом. Виклунд решил не вступать в дискуссию, дав возможность своим новым товарищам право высказаться первыми. Основные вопросы он был уверен и так будут заданы без него, а ему оставалось только слушать и дожидаться ответов. Впрочем после того как Харальд спросил о возможности поговорить с женихом у Эмиля внезапно возникла идея.

- Извините, отец Лонгсби, что нагружаем вас большим количеством вопросов, но у меня тоже возникло пару оных. Есть ли возможность поговорить с местными.. как бы это выразиться, - Эмиль на секунду замялся пытаясь подобрать слова, - хранителями традиций? Теми кто знаком с местным фольклором? Возможно какие-либо сказители? Кто-то известный своей суеверностью, способный рассказать о каких-либо небылицах, легендах и мифах, - закончил Виклунд.
На самом деле эта мысль не появилась у него внезапно. Юноша некоторое время раздумывал о том, что подход в данном деле должен отличаться от обычного расследования*. Было ощущение, что они столкнутся с такими вещами, с которыми большинство живущих на планете никогда не сталкивались. Конечно, нельзя отрицать вероятность того, что все это большое совпадение. Что снег действительно чисто случайно нагрянул в августе. И молодой парень действительно зверски убил свою бывшую невесту. Но проведя немало времени в библиотеке за книгами, пропитываясь постепенно вэсенской "культурой" мозг автоматически ХОТЕЛ думать, что все подобные происшествия обязательно должны быть связаны с вэсенами. Объективно ли так рассуждать? Наверное нет, но разве можно винить молодого человека за истовое желание верить в сверхъестественное?

* Под обычным расследование в представлении Эмиля предполагается разные детективные книжки, которые он читал в детстве.

  Ох, только размяла ноги после лодки, как лезть в карету. Непростое это дело - путешествовать. Ульма улыбнулась, глядя на забавного паренька и его отца с норвежским акцентом.
- Спасибо, херр Петерссон, - улыбнулась доктор, - и Йохан, конечно. Надеемся на ваше мастерство и вашу коляску. Какие красивые здесь места! Уж сколько мы добирались, уже казалось, нагляделись - но тут я просто ожила, такой воздух.

  В карете Ульма внимательно слушала священника и вопросы товарищей.
- Вы хорошо их обоих знали? - с сочувствием уточнила девушка, - А почему, собственно, власти так уверены в вине этого Вилле?
а тут ещё эта деревенская вражда, словно прочих проблем, о которых я писал вам в письме, было недостаточно…
- А что случилось с деревенской враждой? Они были вроде Ромео и Джульетты? Ой, простите, дурацкий вопрос вышел.

Как только на святого отца посыпались вопросы от Детей Четверга, он слегка улыбнулся и последовал примеру Харальда: выудил миниатюрную записную книжечку и крохотный огрызок карандаша из недр своего строго чёрного костюма, на фоне которого так чётко выделялся накрахмаленную tonsurkrage – колоратку, который нашим героям было немного удивительно видеть на провинциальном священнике. Мода на «тонзюркраге» лишь недавно начала распространяться среди шведских священников в крупных городах, придя из пресвитерианской традиции в Великобритании, а в скандинавской глубинке духовенство по-прежнему носило старинного стиля «эльва» (elva) – белые воротнички, два прямоугольных конца которых перевёрнутой буквой «V» свисали на грудь священнослужителя. Раскрыв книжечку, Эдгар начал записывать вопросы, и когда последний из них был озвучен, прочистил горло и заговорил:

— Я благодарен Господу за то, что я сообразил обратиться в Сообщество, и за то, что оно – вы – откликнулись на мою просьбу! Итак, подытожим. Я записал ваши вопросы и отвечу на каждый, уверяю вас. Если вы не против, я объединю некоторые из них в один блок информации, которой с радостью с вами поделюсь (если я, конечно же обладаю оной), чтобы не повторяться или не растекаться мыслию по древу:

1. Что за цветок я вложил в письмо фрёкен Эльфеклинт?
2. Как меняется погода, постоянна ли температура (и прочие климатические моменты феномена)?
3. Похоронили ли тело Магги и было ли вскрытие перед этим?
4. Можно ли увидеть полицейский рапорт и / или рассчитывать на помощь полиции? Сюда же я добавлю (и вы позже поймёте почему) – «Можно ли побеседовать с Вилле?»
5. Были ли очевидцы и почему представители власти заподозрили Вилле? И сюда я также отнесу вопросы о том, мог ли Вилле причинить вред Магге и насколько хорошо я знал эту парочку.
6. Есть ли сказители, хранители преданий старины и фольклора, или же просто крайне суеверные люди в нашем приходе?
7. И, наконец, что за деревенская вражда, о которой я упомянул ранее?

Викарий сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями, и, когда сформировал ответы в своём сознании, начал их озвучивать:

— Итак. Касательно цветка… на сей вопрос, к сожалению, я не смогу вам ответить, не заручившись одобрением и позволением от фрёкен Эльфеклинт. Если бы вы спросили у неё – возможно, получили бы ответ, но я, если вы позволите, оставлю это между мной и госпожой. Это – её тайна, не моя, и, поверьте, никак не относящаяся к данному делу.

Относительно погоды – тут всё просто. Погода – без флуктуаций, зима, обычная шведская зима в наших краях, со всеми её вариациями в виде снега, инея, изморози, колкого студёного ветра и льда. И она, и температура воздуха стабильны; нестабильна лишь зона, в которой действует этот феномен – она постоянно увеличивается, словно что-то незримое распространяется или распространяет своё влияние с каждым днём. Если неделю назад это было лишь замёрзшее озеро и луг с вымерзшим напрочь урожаем, то ныне это огромная территория в добрую четверть мили вширь и вкось. Правда, на фоне общей площади нашего прихода – это не так уж и много, совсем не много – для того, чтобы заставить чиновников в Альсене поднять свои задницы и приехать к нам, чтобы увидеть и принять решение, что делать дальше… — отец Лонгби в расстройстве своём даже не заметил, что ругнулся; сокрушённо покачав головой, священник продолжил: — Наверное, лишь когда весь наш округ охватит зима, они спохватятся… Хотя нет – к тому времени вполне может уже начаться и настоящая зима, потому чинуши спишут всё на бурное воображение провинциалов.

Бедняжку Маргит, конечно же, уже давно похоронили; всё, что произошло тогда, у Гамла Гертруд, случилось почти две недели назад. Насчёт вскрытия, если оно было, и если было, то что показало, вы можете спросить у полицейского нашего прихода, фьешмен Роберт Стрёмбекк, правда, это будет задачей не проще, чем переплыть через всё озеро Альсеншё вдоль и поперёк без передышки. Он – хороший человек и ответственный представитель закона, но также немного твердолобый и с узким кругозором. Он всегда идёт по пути наименьшего сопротивления и наиболее очевидных выводов, и если таковые легко находятся – его после сложно переубедить. Помимо этого он очень не любит, когда оспаривают его авторитет, поэтому… вряд ли вы можете рассчитывать на: «посмотреть полицейский рапорт», «помощь полиции» и «поговорить с Вилле», разве что если не придумаете, как этого добиться… Тут я вам, к сожалению, ничем не смогу помочь, — отец Лонгби виновато развёл руками и продолжил:

— И тут я перескочу сразу на вопрос номер шесть, — викарий ткнул пальцем в свой список в записной книжечке, — потому что ответить на него можно быстро и кратно. Пятый и седьмой вопросы – на них просто не ответишь… Итак, о суеверных людях; куда ни отправитесь в нашем приход, это будут каждые восемь или даже девять из десяти человек. Это провинция, причём даже в понимании самих провинциалов; приход святого Ботвида – это одна из самых древних и прекрасных, но также немноголюдных и отдалённых частей Емтланда, и даже обитатели Альсена воспринимают нас как беспросветных чурбанов и застрявших в суевериях и древних обычаях предков крестьян. Прогрессивные взгляды вы встретите тут нечасто. Что же до тех, кто хранит фольклор и предания старины – таких тоже немало, поэтому я, к сожалению, не могу вам предоставить список, озаглавленный «эксперты-фольклористы приходя святого Ботвида», — Эдгар по-доброму улыбнулся Эмилю, — вам придётся полагаться на свой шарм и способности разговорить местных жителей. Порой их познания поражают даже меня самого, искренне вам сознаюсь!

Наконец, самая горькая и тёмная часть моих ответов на ваши вопросы: что произошло с Маргит Тервинг, — священник тяжело, сокрушённо вздохнул, ненадолго уставился в окно, наблюдая окрасившиеся в закатные багрянец и золото поля и холмы, которые пришли на смену лесистой местности, окружавшей Альсен; теперь пейзаж был равнинный и открытый. — Я знаю многих в приходе; Вилле и Магга – не исключения. Обоих я крестил, когда они были ещё махонькими младенцами. Обоих – вместе с прочими детьми – обучал грамоте и Слову Божьему. Обоих причащал и исповедовал, и порой, когда юный Вильхельм встревал в неприятности, как и прочие проказничающие подростки, заступался за него перед родителями. Он вырос хорошим парнем, добрым, честным, работящим, с чистым сердцем… но, к сожалению, и «чистым» умом – сиречь незапятнанным интеллектом или склонностью к анализу причинно-следственных связей. Я к тому, что он всегда сначала делает, а потом думает… а порой не думает даже «потом». Но склонность к агрессии, насилию или к ещё чему похуже – за Вилле не наблюдалось никогда. Он даже когда вырос, не мог смотреть, как его мать петуху, которого на суп выбрала, шею сворачивает, он с детства ухаживал за заболевшей домашней живностью, и часто приносил такую же живность из дикой природы – то лягушку, у которой неправильно развилась лапка и она скакать не может прытко, то детёныша гадюки, которой хвост переехала телега, то бездомного щенка, который тявкал, выпрашивая еду на деревенской площади. Дерётся он отменно – Вильхельм крепок и силён – но неохотно, всегда предпочитая включать свою врождённую харизму и пользоваться своей примечательной внешностью, благо вырос он в до неприличия красивого сына Адама. Потому вся Сонная Лощина и поверить не может до сих пор в то, в чём полиция (а точнее – Роберт Стрёмбекк) обвиняет Вилле; собственно, на том и разгорелась наша деревенская вражда, которая пока что тлеет, но чует моё сердце: вот-вот превратится во всепожирающий пожар. Семья Тервингов, богатые землевладельцы, чей хутор находится у холмистых северных границ прихода, делу не помогает, науськивая фьешмана Стрёмбекка поскорее начать суд и добиться смертного приговора для Вилле. А Сёмндален – поддерживает семью Линдарнов, которым принадлежат угодья на западных границах прихода, поскольку хорошо знают Вилле и потому уверены, что на убийство, да ещё и такое ужасное, он не способен, а также прекрасно осведомлены о том, что наш фьешман узколоб и предпочитает поскорее закрывать дела, не особо доискиваясь до сути.

Почти уже год как Вилле и Магга встречались, и все уже свыклись с мыслью о том, что они рано или поздно станут мужем и женой; они очень подходили друг другу, красивая, милая пара, взаимная любовь в ней была видна невооружённым взглядом даже слепцу. Однако за три дня до трагедии на ярмарке в Альсене Вилле видели в компании Перниллы Лундгрен, единственной дочери владельца альсенской гостиницы и нескольких харчевен и ресторанов. Пошли слухи, что, мол, Вилле нашёл себе пусть не только такую же красивую, как Магга, но ещё и наследницу куда более богатой семьи, чем Тервинг (в которой Маргит была младшим ребёнком)… Спустя три дня тело Магги было найдено у входа в пещеру Старой Гертруд, это относительно отдалённое от любых населённых пунктов место, наследие древних обитателей этих земель, оставивших после себя лишь наскальную роспись и петроглифы, а также мегалиты в стиле кельтских менгиров, разбросанные то там, то тут (один из таких стоял возле входа в пещеру). Свидетелей произошедшего не было. Окровавленное тело бедняжки обнаружили растерзанным, словно она стала жертвой какого дикого зверя – небывалое доселе явление в нашем приходе, но после этой трагедии подобные случаи повторились, правда, хвала Господу Богу и Пресвятой Деве Марии, не с людьми, но с домашним скотом. И через день-два после смерти Маргит – начало стремительно холодать, и холод, как я уже упомянул в самом начале, начал «расползаться» по округе, не останавливаясь ни на мгновение – медленно, но уверенно. Несмотря на всё это, а также на то, что несколько обитателей Сонной Лощины видели Вильхельма примерно в то время, когда теоретически была убита Маргит – фьешман Стрёмбекк решил, что «всё очевидно: фрёкен Тервинг приревновала херра Линдарна, между парой возникла ссора, переросшая в трагедию. Точное время смерти неизвестно, поэтому то, что херра Линдарна видели «примерно» во время смерти фрёкен Тервинг не доказывает невиновности оного; опыт и прецеденты показывают и доказывают, что в подавляющем большинстве случаев преступников нужно искать среди самых близких жертв, и в данном случае – говорю же, всё очевидно».

Густав замолчал, вникая в детали дела.

– Значит фьешман Роберт Стрёмбекк – проговорил как бы для себя Густав, стараясь запомнить это имя. Скажите, а молод ли господин фьешман? Может он воевал? Что позволит найти к нему подход – нужна ли какая-то официальная бумага или достаточно с ним поговорить? Где я могу найти его?

Погрузившись в обдумывание услышанного, Густав не сразу понял, что мелькающая в речи товарищей фамилия оказалась ему до боли знакомой – Петерсон... Черт побери, да у возничего та же фамилия, что у того же солдата, что явился ему по дороге. Совпадение?

– Отец Лонгби, простите мне этот неловкий вопрос, но возможно вы знали Карла Петерсона, он вырос в здешних местах и пошел добровольцем в датскую армию. Я обратил внимание, что у нашего доброго возничего такая же фамилия...

  Кажется, надо брать пример с викария, решила Ульма, пытаясь встроиться в поток имен, названий и связей. Поэтому, виновато улыбнувшись священнику, достала блокнотик и карандаш (подарок на прошлое Рождество кольнул сердце, так и лежал нетронутый) и принялась записывать имена.
- А почему Тервинги так усиленно обвиняют Вилле? Из-за вражды, или просто с горя, или что-то личное? А этот Стрёмбекк просто по их наущению парня топит, или его все устраивает, или лично не любит? И что за место эта пещера, Старой Гертруд, что девушка там делала, что делал Вилле в окрестностях, что говорит сам Вилле? Если эта пещера далеко от домов обоих, так что их туда носило? А... холодная зона далеко от пещеры?
  Честно говоря, подмывало спросить о Пернилле Лундгрен, свой интерес был и у нее, хотя вряд ли молодая красивая богатая девушка вот так с полпинка дошла до устранения соперницы и обвинения неуступчивого кавалера. Да и вообще, "видели вместе" это ничего не говорит кто в ком был заинтересован. Но Ульма промолчала из женской солидарности, испортить нашей сестре репутацию легко, а вот исправить...

Чем больше Аксель слушал объяснения викария, тем меньше ему нравилось все это дело. Да и сам викарий как-будто специально размазывал свой рассказ, выдавая информацию обтекаемо, без конкретики. Хотя, видимо, работа такая, привык сглаживать углы да увиливать от прямых вопросов, особенно неудобных насчет Писания. Но все же, следовало поддерживать уважительный тон, хоть Густавсону-младшему это все и не нравилось. Но, как говаривал батюшка, "вежливость - это то, что может принести много денег, хотя само не стоит ничего":

- Прошу меня еще раз простить за бестактный вопрос, святой отец, я подумал, что цветок был вами прислан в качестве подсказки, ключа к разгадке или чему-то, что вы не рискнули доверить бумаге.

Выслушав же рассказ полностью, мужчина все же не смог удержаться от уточняющих вопросов:
- И тем не менее, святой отец, мне хотелось бы прояснить некоторые детали. Прошу меня простить, я инженер, и в моей деятельности детали решают все. Скажите, пожалуйста, кем именно и когда был найден труп Маргрит Тервинг? Есть ли в деревне врач и осматривал ли тело? Видел ли тело кто-то еще? Особенно, скажем, охотник. Вы сказали, что раны были такие, которые указывали на то, что она растерзана животным. Но раны от когтей медведя и зубов волка будут отличаться, и опытный охотник это бы легко распознал. Так как вы сказали, что от полиции помощи может не быть, хорошо было бы иметь список людей, которые сами видели труп девушки и последующих жертв, чтобы мы могли опираться на факты от очевидцев и сравнить описания. Также хотелось бы узнать, кто, когда и при каких обстоятельствах встретил обвиняемого юношу. И как далеко от места преступления. Я понимаю, что часы в деревне скорее предмет роскоши, но хотелось бы понимать, сколько времени между двумя находками хотя бы примерно. И еще, чем занимается Вильгельм Линдарн? Работает в поле или может, помогает родителям с семейным делом? Семья Лундгрен, вы сказали, управляет постоялыми дворами и гостиницами, а чем занимаются семьи Линдарн и Тервинг? Еще раз прошу меня простить за каскад вопросов, но мне кажется, что они могут пролить больше света на эту мрачную тайну, а мы здесь люди посторонние, и то, что кажется известным всем местным, не знаем. И вот еще что, хотел бы дополнить вопрос нашей очаровательной коллеги, кто такая эта старая Гертруд? И часто ли молодые девушки ходят к ее пещере? Есть ли какие-то поверья или обычаи, связанные с этим местом? Или такой поход скорее неожиданность для местных?

Эмиль погрузился в думы. Изначально он был уверен, что в смерти девушки никто из людей не виноват - только вэсены, но слушая рассказ викария юноша призадумался. Все-таки исключать эту версию полностью будет неправильным. Хоть нежданные холода несомненно дела сверхъестественные, по его мнению, то в смерти девушки может вэсены и не повинны. Возможно холода стали следствием гибели Маргит. Какое-нибудь проклятие разбитого сердца или что-нибудь подобное. Все эти мысли только больше заставляло его уверовать, что нужно заняться фольклорной составляющей и оставить расследование в материальной и практической плоскости остальным.

- Отец Лонгсби, еще один вопрос из той же тематики. Тело девушки нашли рядом с наскальными надписями и петроглифами. Может ли кто-то поведать и рассказать про эти рисунки? Может кто-то из живущий в этих краях? - без особой надежды спросил Эмиль, предполагая что получит тот же ответ что и раньше.

Эдгар Лонгби с искренней благодарностью на лице и во взгляде принял на себя очередной шквал вопросов; лизнув кончик своего карандаша, святой отец принялся стенографировать вопросы Детей Четверга, и когда последний был задан, на несколько мгновений замолчал, очевидно структурируя все вопросы в блоки информации, которые собирался выдать в ответ, и, прочистив горло, заговорил:

— Что вы, господа, доктор, чем больше вы задаёте вопросов, тем больше я смогу вам помочь в вашем деле – если, конечно, у меня есть ответы на эти вопросы. В любом случае, мы с вами не на час встретились, я всегда тут, и если на что-то не смогу ответить сейчас – как видите, — викарий потряс в воздухе свой видавший виды блокнотик, — я всё записал. И потому ничто не забудется, как только я смогу узнать что-то из того, на что не ответил, я дам вам знать.

Итак… Петроглифы и каменные изваяния. Они – частая находка в Емтланде; историки, фольклористы и антропологи считают, что это – культурное наследие цивилизации, а то и нескольких, которые существовали на землях Скандинавии задолго до того, как сюда пришли наши предки – северогерманские племена. Рассказать вам о них может всякий, потому что почти каждый обитатель всего нашего лена хоть раз в жизни, но видел то чудной камень, формой напоминающий человека, зверя или тролля, то странные рисунки, въевшиеся в камень, изображающие всяческие сцены бытовой жизни – охоту на диких зверей, какие-то танцы или ритуалы, в общем, ничего необычного… Порой встречаются также и же странные символы: то ли письмена, то ли знаки, то ли «волшебные печати». Но вот объяснить вам, что сие значит, не сможет никто, поскольку как эти загадочные народы, так и их потомки уже тысячелетия как канули в Лету. Также никто не сможет предположить, что подобное могло означать, опираясь на аналогии в других мировых культурах, потому что антропологов в наших краях, увы, нет. Думаю, вам стоит самому взглянуть и попытаться проанализировать, сопоставить со своим багажом знаний. Переходя к конкретике – внутри пещеры Старой Гертруд есть несколько наскальных рисунков (охота людей с копьями на антилоп, оленей и медведей), а также странные символы, которые я лично трактую как некий календарь или попытку воссоздать в рисунке круговорот сезонов года. Когда мы доберёмся до Сёмндалена, и если ещё будет не поздно – я покажу вам свои заметки и зарисовки, возможно, вы сможете сделать более точную догадку.

Что там дальше… Ага, «зона холода». Нет, она образовалась не в пещере и не около неё, хотя и неподалёку, к юго-западу от пещеры, примерно на расстоянии в пол-фьедингсвея*, на небольшом озерце, коих в наших краях десятки, если не сотни. И с тех пор медленно, но уверенно движется на юго-запад, в сторону Сомндалена и основных хуторов и деревень прихода. Словно холод… «ползёт» по земле… или под нею… в сторону очага человеческих поселений…

Теперь непосредственно самой пещеры. Название своё – «Пещера Старой Гертруд» – она получила благодаря высокому, более двух метров в высь, камню, который вполне может быть естественного происхождения, но вот очертания его, особенно в сумерки, до жути напоминают силуэт сгорбленной старухи с длинными спутанными волосами в некоего рода балахоне. В полдень же, при свете солнца, он выглядит как… ну, просто камень. Вот его и прозвали Старой Гертруд – в честь персонажей народных сказок про злобных ведьм, обращённых в камень. Пещера эта располагается на северо-восточных окраинах нашего прихода, далековато как от Сёмндалена, так и от хутора Тервинг. Никакого особого значения у этого места нет, скорее даже наоборот – местный люд его десятой дорогой обходит, особенно на рассвете и закате, когда в неясном освещении тот камень выглядит как… в общем, как я вам описал. Но, насколько я помню из одной из бесед, которую имел с Маггой, когда та поведала мне об их взаимной любви с Вилле, именно по этой причине парочка влюблённых и выбрала Пещеру Старой Гертруд в качестве места тайных встреч: минимум вероятности того, что их кто-то там застукает. И, собственно, тот факт, что тело нашли там – косвенно, но всё же не помогает Вилле никак, особенно после того, как молодой дурачок на вопрос, знает ли он такое место, заявил, что «это наше с Маггой тайное гнёздышко»… — викарий сокрушённо покачал головой.

— Тело Магги было найдено на третий день после ярмарки, с которой она убежала в слезах и в глубочайшем расстройстве, как я уже упоминал ранее. Нашли его местные охотники, которые возвращались из лесов к северо-востоку от нашего прихода, и они же позвали полицию; видел ли тело кто-то ещё – простите, я не знаю, в нашем приходе живёт почти тысяча человек, и я не могу знать всех поимённо, или же быть в курсе того, что они видели или нет. Я искренне сожалею, — сокрушённо опустил голову Эдгар. — Однако если вы поговорите с семьёй покойной – уверен, они смогут поделиться с вами куда большим количеством подробностей, чем я. Также не снимайте со счетов и семью Вилле, те, насколько я знаю, чтобы спасти своё чадо также пытались навести справки. У них можете и спросить о свидетеле или свидетелях, которые якобы видели где-то парня, или же у полиции, если сможете добиться её расположения; я лишь слышал от фьешмана Стрёмбекка, что, мол, есть куча улик, и пусть все косвенные – само их количество и принцип «ищи убийцу среди близких» ему достаточен. И в числе этих «улик» он сказал, что Вилле видели незадолго до смерти Магги неподалёку от Пещеры; кто видел, когда, «неподалёку» это насколько близко – я честно не знаю, и с тех пор, как я отправил вам письмо, у меня не было ни возможности, ни времени расспросить по округе, чтобы удостовериться, что всё было именно так, как утверждает наш доблестный блюститель закона. О том, есть ли у него причины для личной неприязни к парню, я не ведаю; скажу лишь, что он ко всей молодёжи относится с изрядной долей скепсиса, желчи и предвзятости. То ли из-за того, что у него со своей семьёй не сложилось, то ли это издержки профессии, то ли просто человек такой – мне сие не ведомо, увы; думаю, вам лучше поговорить с ним самим и сложить своё мнение, как минимум оно будет относительно объективным, ведь вы – новые люди в округе и вас никакие эмоциональные связи ни с кем не связывают… пока.

Найти его вы можете в полицейском участке прихода, он располагается в Сонной Лощине; кроме него там работают ещё двое рядовых полицейских, поэтому это не какое огромное бюро, как у вас в Упсале, тут всё просто и без церемоний, зайдёте, если он там – вот так и встретите. Да, в Лощине также есть и приходской доктор, мы платим ему жалование из приходской десятины, ну и администрация лена помогает денежкой на кабинет, расходные материалы и лекарства, а также выплачивает ему премию ежеквартально… Поговорите с ним тоже, он осматривал тело и делал вскрытие; даже если старый коз… кхм… упрямец Стрёмбекк не согласится поделиться с вами деталями дела и отчётом, то Дави… кхм… доктор Давид Гройсман сможет, он – добрая душа и хороший парень. Его кабинет – в одном здании с полицейским участком, там же и каталажка, и морг. «Всё, не отходя от кассы», — хохотнул викарий, но как-то грустно, явно осознавая неуместность своей шутки. — И, наконец, семьи… Семьи крупных землевладельцев прихода уже десятилетиями враждуют друг с другом, им не нужны особые причины для этого, кроме одной: конкуренция и желание выкупить земли у «противников», пускаясь для этого во все тяжкие. Как вы знаете, почвы в Емтланде – невероятно плодородны, один из немногих уголков Европы, богатый чернозёмом; воды тут – хоть отбавляй, и климат мягкий… кхм… был. То есть – это рай для сельского хозяйства, животноводства и пчеловодства. Думаю, дальше продолжать не нужно: каждая из крупных семей жаждет больше земли, чтобы перевести своё семейное дело на новый уровень и гарантировать больше доходов, сиречь больше денег и власти. История стара, как мир… Равно как и история о чести, — на этом месте викарий запнулся, смутился, отвёл взгляд в сторону.

— Поверьте, я рассказал бы вам больше, но меня связывает клятва перед Господом Богом; всё, что сказано на исповеди, остаётся лишь там и нигде более. Скажу лишь так: причина гневаться на Вилле у Тервингов была, она стала плодом неразумных поступков этой влюблённой парочки. С моих уст не может сорваться ничего более, сожалею. Ах, да, — викарий довольно неуклюже перевёл тему: — у Тервингов пасеки, овощные поля и фруктовые сады, а Линдарны – животноводы: разводят лошадей, стригут овец, забивают свиней. Каин и Авель, только вышло всё… наоборот… если верить фьешману. Ах, фьешман! Прошу прощения, герр Гильденхорн. Фьешман не воевал, всю жизнь он посвятил карьере полицейского, мечтая о повышении, хотя бы до Альсена, но не судьба. Он уже человек зрелых лет, ему за пятьдесят точно, что делает его моим ровесником, думаю. Хотя родился он не тут, его назначили сюда ещё в те годы, когда я был молодым студентом в семинарии, потому я и не знаю точно, сколько ему лет, ведь мы росли не вместе; я – тутошний, а он – откуда-то из ваших краёв, может, даже из Стокгольма. И вот если бы я только ведал, как найти к нему подход… эх, если бы я только ведал… — викарий снова сокрушённо закачал головой. — А что вы ещё спрашивали, мой дражайший капитан? Ах, да, про семью нашего возничего. Карл – да, младший брат Йорре; бедолага Йорре был категорически против, чтобы Карл шёл воевать, да ещё и за чужбину, но молодой Петерсон был непреклонен – мол, вытащу семью из нищеты, у тебя вон сынишка растёт, я племяннику хочу достойную жизнь. И поначалу так и было, жалование Карл высылал каждый месяц почти до последнего эре… А потом пришла похоронка. С тех пор Йорре не отпускает своего сорванца никуда, как видите, даже на работу берёт. Боится, что что-то и с сыном произойдёт. Вы… если что… лучше эту тему с семьёй Петерсонов не поднимайте, Господом Богом вас молю, они до сих пор пытаются научиться ужиться с фактом того, что Карл никогда более не переступит порог родного дома…

Аксель в задумчивости жевал карандаш, переваривая довольно большое количество информации, выданное отцом Лонгби. Да, похоже, он и не специально размазывал информацию, а всего лишь подвержен известной ошибке мышления - если известно всем (читай, самому викарию), то и говорить не о чем. И самое важное как раз и упустил. Да, похоже, зря инженер так предвзято к нему отнесся. Если задать правильные вопросы, то он вполне делился информацией. Густавсон-младший и не понимал почему, но чувствовал, что это дело затягивает его все больше и больше, дает почувствовать себя живым, примерно как почти десять лет назад когда он вдвоем с машинистом проехал на паровозе во главе тяжелого груженого деревом состава по построенному по его же чертежам мосту чтобы своим примером доказать его прочность. Сейчас все было так же, интересно и опасно. Пока что Аксель не верил в вэссена, который стоит за всем этим. Ему казалось, что он вполне узнает канву этой драмы, сыгранной умелыми руками на чужих эмоциях и в итоге жизнях. И игрок умелый и опасный.

Почти тридцать лет назад его отца также пытались упечь за решетку по время дележа сфер влияния в бизнесе. Даже по похожему обвинению - смерть гувернантки. И все также нашелся такой упертый полицейский, которому все было ясно. А отцов партнер "случайно" утонул в озере вместе с супругой. Правда, потом выяснилось, что полисмену пообещали за это дело непыльную должность в управлении Стокгольма. И тут фьешман из столицы прослужил всю жизнь в захолустье, которе ненавидит судя по всему. Его бы вполне можно было на такое купить.

- Да, если фрекен Тервинг убежала в слезах, то похоже, Вилле не просто гулял с Перниллой Лундгрен, - вполголоса сказал мужчина. Отец Лонгби, скажите, пожалуйста, - постарался перевести тему инженер чтобы не показаться уж совсем чурбаном, хотя надо отдать должное, романтических чувств он никогда не понимал. Кроме любви к вкусной еде, конечно, - а Вилле был ли наследником семьи? Или помимо него есть еще сыновья? Вы также сказали, что за земли враждуют семьи крупных землевладельцев. Получется, Тервинги и Линдарны у них арендуют свои угодья? Не могли бы вы тогда назвать враждующие семьи и не входят ли с ними в альянс Лундгрены. И еще, мне хотелось бы вот о чем с вами посоветоваться. Нам нужна хорошая легенда если мы будем задавать вопросы. Лучшей была бы сказка о полицейской проверке из столицы или крупного центра, но ваш фьешман легко раскроет обман. Поэтому я думаю мы сможем представиться комиссией Королевской Метеорологической службы, которая приехала расследовать феномен зимы, а так под шумок и остальные вопросы зададим. Как вам такая идея?

Про себя же Аксель подумал, что провинциалы часто считают гостей, а тем более официальную комиссию, из столицы людьми высшего света и будут более охотно делиться сведениями. Но не стал этого говорить чтобы не показаться снобом. Его теория казалась самому Густавсону весьма стройной. Кроме одного нюанса - тот самый погодный феномен в нее никак не вписывался. С другой стороны, сложную проблему лучше дробить и рещать по частям, которые можно решить на данный момент. А погодный феномен пока что представлялся инженеру задачей, явно выходящей за рамки его компетенций и соответственно требовал экспериментов и больше времени на размышления.

26 января 1871 года. Флоттсунд.

- Мальчик мой, вы гонитесь за небылицами, - в очередной раз произнес старик с успокаивающими нотками в голосе.
- Герр Эрлинг, - с явной злостью в голосе отвечал Виклунд, - не начинайте, пожалуйста, опять.
- Эмиль, - все с тем же ласковым голосом продолжал историк-фольклорист и бывший преподаватель в Уппсальском университете, - вы уже третий день приходите ко мне и заваливаете меня вопросами на странные темы. Сперва я думал, что просто интересуетесь сказками и фольклором нашей страны, но уже сейчас я понимаю, что вы просто одержимы чем-то потусторонним. Отдохните, юноша, развейтесь. Вам бы по девочкам бегать и жизни радоваться, а что вы? Посмотритесь в зеркало. Сколько ночей вы уже не спали?
- Я не просил вас нравоучать меня, - закричал Эмиль и при этих словах встал, собирая свои вещи и направляясь к выходу. - Спасибо вам, герр Эрлинг, что уделили мне время. Жалко только то, что оно было абсолютно бесполезным.
Последние слова были произнесены язвительно, что конечно не прошло мимо внимания старика, но тот только с грустью наблюдал за юношей, не проронив ни слова.
- Пошли, Чарльз, - сказал Виклунд своему доберман-пинчеру* и вышел.
Возвратившись в свою комнатку, снятую в постоялом дворе** он со всей злостью опрокинул стул, попавшаяся ему об руку. Конечно же, время проведенное у Сванте Эрлинга не было бесполезным. Бывший преподаватель был кладезем скандинавских сказок, легенд и мифов. Он даже вскользь упомянул о древесных девах, за что тут же ухватился Эмиль и стал расспрашивать про них подробнее. К сожалению - это были лишь общие факты, но это уже было куда больше, чем он находил в своих книгах или рукописях.
Встав у письменного стала, взгляд упал на свое отражение в зеркале. Эмиль устало вздохнул. Эрлинг не преувеличивал.. Последние несколько месяцев действительно не пошли на пользу юноше. Мешки под глазами, тяжелый взгляд, пробивающаяся неаккуратно щетина, неухоженные волосы. Хорошо, что отец его сейчас не видит, а то несомненно получил бы строжайший выговор. Посмотрев на время, он решил внять совету старика и лечь спать, не стараясь хотя бы немного не думать о вэсенах, но...
Ничего не получилось. Пролежав 30-40 минут, он опять встал и снова стал изучать все свои заметки. Герр Эрлинг был прав. Он был одержим. Он больше ни о чем не мог думать. Он доводил свое тело, а точнее свой мозг до изнеможения, но ввиду своей молодости просто закрывал на это глаза. Поиск этих ответов и довел его до того состояния, в котором новые участники Сообщества впервые увидели его в Уппсальском приюте во время встречи с фрёкен Эльфеклинт. Впрочем они же и стали его панацеей, за что Эмиль, хоть пока этого окончательно не осознавал, но был безмерно благодарен. Впервые за год именно в ту ночь юноша смог полноценно поспать. И с того дня его не покидал новоприбывший прилив сил и хорошего настроения.

***
Наши дни
До определенного момента Эмиль слушал герра Лонгби крайне внимательно, пока он не стал ощущать внутреннее беспокойство. Что-то в рассказе викария заставило его напрячься и не мог понять, что именно. Он будто мгновенно перенесся в прошлое, в былые дни своей первой пост-вэсеновской встречи, когда он судорожно искал ответы на свои вопросы. И сейчас ответы святого отца не давали ему покоя. Внезапно в его мозгу будто бы поселилась назойливая муха и без остановки жужжала у него в голове. Он сразу отметил пару моментов из рассказанной герром Лонгби истории - про волшебные печати и "ползучий" холод. Про них он точно где-то читал. Но не это сейчас вызывало явное раздражение у Эмиля. Он чувствовал, что что-то еще упустил из ввиду. Какую-то деталь. Может и незначительную и совсем не относящуюся к делу. Но почему же это никак не отпускает его?

Дело в том, что Эмиль за последние дни действительно расслабился и знакомство с новыми товарищами создало в нем ложное чувство успокоения, но на деле нельзя после года лютой одержимости вэсенами вмиг прийти в себя и снова стать нормальным. Так не бывает. К сожалению, наш герой это не осознавал и не вполне понимал с какой в действительности проблемой его психика столкнулась.

Оставшуюся дорогу юный антрополог молчал, не произнеся ни слова и далее не вступая в диалог. Улыбчивое лицо Эмиля постепенно стало хмурым и болезненно сосредоточенным. Он тряс головой будто бы отгоняя глупые мысли из головы.

"- Так дело не пойдет. Куда я тороплюсь. Нет бы сперва поговорить со свидетелями, опросить людей в округе, осмотреть место преступления. Ну кто ж свидания у пещеры делает? Неужто это романтично. Все ее стороной обходят, а эти туда нежиться бегут. Пещера Святой Гертруд. Хех. Звучное название - ничего не скажешь. Ведьмы, обращенные в кам..."

Вот что его беспокоило. Он не сразу обратил внимание на этот факт. Камень в сумерках похожий на сгорбленную старуху? Ну любопытно, но почему-то мозг Эмиля сперва это сочло неестественным. Но подсознание похоже было с мозгом не согласно, что в итоге и вылилось у него во внутреннюю борьбу. Чувство изнеможения снова нахлынуло и поглотило Эмиля. Похоже поиск ответов еще долго будет в нем пробуждать отголоски прошлого.

Густав судорожно сглотнул – это будет сложнее, чем казалось на первый взгляд. Чертов Карл подкинул ту ещё задачку. Как хорошо, что это неприятный вопрос можно было отложить и с головой погрузиться в расследование.

– Спасибо, отец Лонгби. Возможно, у моих коллег будут ещё какие-то вопросы – по части мифов или легенд, ведь дело здесь может быть связано... скажем так, с мистикой. Мне же понятно, что остальные вопросы следует задать герру Стрёмбекку и Давиду Гройсману. В в целом план видится следующим: нужно отыскать достаточно доказательств чтобы снять обвинения с парня. Хорошо бы убедить не только официальной власти, но и вторую семью, чтобы не допустить усугубления конфликта. Вторая задача – понять что здесь на самом деле происходит и не допустить дальнейшего ухудшения погодных условий.

– Ульма, возьмёте на себя доктора, пока я поговорю с полицмейстером?

  Ульме отчего-то вспоминалась сказка этого датчанина, как его, про Снежную Королеву. И сделал тролль зеркало изо льда, а осколки этого зеркала попадают кому в глаз, а кому в сердце...
– Ульма, возьмёте на себя доктора, пока я поговорю с полицмейстером?
- Да, конечно. Но надо бы продумать легенду. Возможно, стоит вернуться к тому, что мы обсуждали? Побуду кузиной герра Густавсона, приехала с ним за компанию, а от нечего делать могу пообщаться с доктором, или предложить свои услуги местным женщинам. Заодно и порасспрашиваю их. Святой отец, как вы думаете, как местные отнесутся к временно открытым консультациям по женским делам от женщины-врача? И удастся ли уговорить вашего местного доктора, что это не конкуренция, а просто блажь заезжей девицы с новомодными заскоками, и она скоро снова упорхнет?

Пока отец Лонгби старательно отвечал на вопросы товарищей, Харальд молча шуршал карандашом по блокноту, тщательно конспектируя его показания. Когда карандаш затупился, журналист быстрым движением заменил его на новый, остро заточенный, и продолжил вести записи.

Когда же поток слов стих, Эйрикссон быстро прошёлся по записям от начала до конца. "И так, что у нас есть. Тело девушки у окутанной мифами пещеры, любовник, потенциальная разлучница, две враждующие семьи, вредный фьешман и пока никак не связанные с этим погодные аномалии."

Заметив, что он слишком глубоко ушёл в свои размышления, Асгер оглядел остальных.

- Если говорить о легенде, то в качестве альтернативы я могу назвать одного, максимум, двух человек своими коллегами журналистами, и что мы приехали проверить слухи о погодных аномалиях в сердце сельскохозяйственного края нашей страны. О деле же, я могу побеседовать с жителями деревни, с представителями семей, пособирать слухи. У меня есть опыт нахождения общего языка с людьми. Хочу ещё добавить, что мне интересна связь между трагичной смертью Маргарет и наступлением зимы.

Заметив хмурое лицо сидящего рядом Эмиля, Харальд осторожно положил ему руку на плечо.

- Ты в порядке, Эмиль?

Отец Лонгби никак не прокомментировал реплику Акселя о Вилле и Пернилле, хотя сжавшиеся в тонкую ниточку губы священника недвусмысленно свидетельствовали о том, что он искренне убеждён в порядочности Вилле. Дослушав вопросы герра Густавсона до конца, Эдгар поправил свою колоратку и принялся отвечать:

— Виллем – младший сын семейства, кроме него есть ещё два брата – близнецы Туре и Мартин, а также три дочери: Катарина – старше Виллема, Эмма и Эльза – младше. Вопрос про аренду и семьи крупных землевладельцев я, сознаюсь честно, не понял. И Тервинги, и Линдарны и есть те самые «крупные землевладельцы»; я думал, вы обратили внимание на названия хуторов и деревень, когда перечислял населённые пункты нашего прихода святого Ботвида: деревни Сёмндален и Греддбю, а также хутора Линдарн, Рёствикен, Эльвнес и Тервинг. Я не знаю, что за нравы в центральной Швеции, но у нас, в глубинке, чаще всего населённым пунктам дают имена тех семей и родов, которые владеют землёй, на котором такое поселение возникло, чаще всего – сначала это просто несколько домов наёмных рабочих и слуг, которые с ходом времени и притоком рабочей силы разрастаются до хуторов и деревень. Есть, конечно, и исключения, такие, как Сёмндален, Греддбю, но Линдарн, Тервинг, Эльвнес и Рёствикен названы в честь тех семей, которым принадлежат эти земельные угодья. Ах, да, Рёствикен – третья семья крупных землевладельцев в нашем приходе, у них крупные молочные фермы и пастбища для рогатого скота, а в своих сыроварнях они изготавливают лучшие сыры в Емтланде, а Эльвнес – четвёртая, они выращивают пшеницу и ячмень и бóльшая часть полей, которые мы с вами проехали, принадлежат им. И я думаю, что вы не на тот костёр дуете, пытаясь увязать какую-либо семью нашего прихода с семьёй Лундгрен; во-первых, они из разных сфер деятельности и никакой взаимной выгоды они от каких-либо «альянсов» точно не получат, разве я что-то не понимаю. Они даже не из нашего прихода, они – альсенцы, мы – ботвидцы. Мы – аграрии и животноводы, довольные своими плодородными землями вдали от цивилизации, они – отельеры, мечтающие об экспансии в города покрупнее Альсена. Во-вторых – я более чем уверен, что у Лундгренов своё мнение насчёт будущего Перниллы, и Виллема там никогда не было, нет и не будет, даже если бы он внезапно начал совершать какие-либо поползновения в ту сторону. Я повторюсь: я глубоко убеждён в его любви к Магге, и что бы ни имели те слухи про него и Перниллу за собой, это лишь слухи, ничего более.

Викарий снова горько вздохнул, вспомнив про Вилле, Маггу и всё, что случилось; помолчав несколько мгновений, он продолжил:

— Ваша «легенда» мне кажется более чем убедительной и уместной. И если… нет, не так. КОГДА вы исправите причины расползающегося по округе хлада, я смогу не кривя душою и не изобретая дополнительных объяснений отдать ваш гонорар (собранный из пожертвований прихожан) в качестве нашей благодарности доблестным метеорологам, – Эдгар слабо улыбнулся нашим героям. — Что же до Давида Гройсмана, то он чудесный мальчик, как я вам уже и сказал, у него огромное и доброе сердце, океан работы и всего две руки, потому он будет более чем рад, если вы сможете помочь ему как минимум с фрёкен и фру нашего прихода. Если хотите, я поговорю с ним завтра поутру и попрошу отвести вам кабинет в его половине строения, где у нас и полицейский участок, и каталажка, и лечебница…