[Ужас Аркхэма] Сны о Р’льехе | ходы игроков | Ривертаун

Раунд 1
Рейтинг Безысходности района: 1
Улик в Районе: 1
Монстры в районе: 1
Проклятый сноходец.


Ривертаун просыпается лениво, с хрипловатым кашлем гудков и скрипом плохо смазанных дверей. Лужи на мостовой по-осеннему глубокие, отражают серое небо, но в этих отражениях иногда что-то мелькает. У витрин магазина лениво трутся знакомые лица, уставшие от рутины и мелких разборок, но даже среди закоренелых гангстеров бродит сегодня какое-то беспокойство — как будто пахнет не просто порохом, а чем-то старым, забытым… морским?

Черная пещера стоит молчаливая, словно затаила дыхание. Местные проходя мимо, прибавляют шаг. На кладбище вороны дерутся над чем-то невидимым в траве, а надписи на нескольких могилах словно стерлись — как если бы сами мёртвые решили, что их больше нет. Всё кажется прежним, но в воздухе будто повис неясный мотив — ещё не музыка, но её предчувствие.

  Как и заявил на встрече, Бондарефф отправился в Ривертаун. Разведчик прекрасно понимал, что золотого билета на руках нет, предстояла работа, какой она бывает в жизни а не в шпионских романах: долгая, нудная и изматывающая. Он бродил по улицам, присматривался, сопоставлял, слушал чем живет город. О чем говорят на рынке, как оборачиваются на резкий клаксон на переходе, что подмечается в поведении мальчишек-посыльных. Два часа патруля по улицам, четыре, неторопливый перекус в бездушной, мало чем отличающейся от тысяч таких же, жральне – и снова под мелкий моросящий дождик, изображать беззаботную прогулку благополучного человека. Шесть часов, восемь... Он все еще не имел ясной картины происходящего. Да, в воздухе чувствовалось напряжение, прохожие были раздражены нервозны, не то от недосыпа не то чувствуя куда более серьезную угрозу, но ее источник или хотя бы проводники пока оставались неуловимы. Якову оставалось делать что и делает, он был не из тех кто сдается раньше времени.
  Далеко за полночь, он заходит в третью или четвертую кафешку – он уже сбился со счета. Такая же неуютная, не по-домашнему выглядящая как и все прошлые – он следил, чтобы не есть в одной дважды; теперь уже с клюющими носом полуночниками. Молодая, могла бы быть симпатичной, но какая-то неухоженная официантка, по три раза переспрашивает заказ; повар – здоровенный детина-китаец, хотя нет, пожалуй метис с белым, за столом-плитой плавно переходящим в барную стойку, кромсает большим тесаком сомнительного происхождения мясо, левой рукой помешивая бадью кофе, и тотчас заталкивает плоды своих стараний в криво распоротую булку. Кухонный чад, лишенный хоть какой-то преграды, неаппетитно посещает клиентов.
  Пересиливая себя, Якоб выбирает место за стойкой, где и набраться слухов как ни в закусочной, но снова кажется что все тщетно, из скудных фраз посетителей не почерпнуть ничего кроме повисшей как мелкий дождь раздражительности, китаеза-чадильник ворчит себе под нос о великом сне не разборчивее чем скворчит пережаренное мясо. Уткнувшись в бадью спасибо хоть горячей бурды, Джеймсу остается только ждать основной части заказа, да рассматривать вполоборота посетителей.
Один из них засыпает сидя, ошпарив себя пролитым кофе; бестолково мельтешащая у пострадавшего официантка и какой-то величественно-безразличный шеф, и в этот миг сознание шпиона выскакивает на запредельные обороты, довеском к необходимому отмечая зачем-то, что был бы ароматный кофе – не заметил бы, когда основное, нарисовав как со стороны выглядит втягивающий носом пар от горячей кружки, понимает, что китаеза тоже понял что джентльмен понял, и потому успевает плеснуть кипятка в узкоглазую харю долей секунды раньше, и мясницкий нож рассекает пустоту.
  Повар, взвыв и увы не выпустив тесак, с грохотом опрокидывая дребедень бросается наутек из закусочной, и Бондарефф также, нет времени отвлекаться на второстепенное, лишь позволив себе найти взглядом на стене привычную красную коробочку, толстое стекло и черную кнопку, на бегу засадив ногой и уже позади себя слыша знакомый противный зуммер, приедут, увы, пожарные, но ничего, разберутся на месте, сейчас не до того, погоня важнее. Преследуемый имеет преимущество знакомой местности, еще и освещение скудное, Якоб порой не видит убегающую фигуру и вынужден ориентироваться больше на топот, беглец мог бы сообразить что достаточно просто затаиться, но слишком глуп или слишком напуган, а вероятнее не приучен думать в бою. Бег, и еще бег, и еще, огни жилых кварталов быстро остались позади, верзила уводил преследователя к кладбищу, не додумав что с каждой лишней сотней ярдов погони разбазаривает свое преимущество: жирная туша быстрее сбивает дыхание. И вот, как и следовало ожидать, запутался в лабиринте натыканных в беспорядке надгробий и фамильных склепов, земля в городе всегда дорога, кладбища не исключение. Конец, тупик, деваться ему некуда, и он поворачивается лицом, и в руках все еще мясницкий тесак, и только тут Бондарефф вспоминает, что он-то безоружен. Отступить? Да черта с два, кто прошел войну сам становится оружием, какой-то мясник – убийца безоружных с солдатом в одной лиге не играет. Профессионала отличает умение думать на войне. Якоб понимает, что до противника перед ним семь шагов, и не торопясь, вальяжной походкой идет вперед, зная что к последнему шагу в его голове должен быть план. Итак, осталось ШЕСТЬ. В чем слабость обывателей? В отсутствии воображения и страхе – вместе помогающим им не замечать надвигающегося ужаса. В чем слабость проклятых служителей разной мерзости? В слишком богатом воображении, как раз толкающем на службу тем силам, с которыми не стал бы связываться никто в скучном уме. ПЯТЬ! А кстати, китаеза его боится. Не боялся бы – не бежал, с тесаком-то. ЧЕТЫРЕ! Готово. Левая рука привычно выуживает из нагрудного кармана плоскую фляжку – он еще в Европе пристрастился к хорошим напиткам, кстати, здесь такие доставать непросто, сухой закон так его разтак. ТРИ! Отчетливо слышимый в повисшей тишине щелчок открытой крышки. Пусть видит добрый глоток, пусть сообразит что там что-то крепкое – никто не стал бы таскать в нагрудной фляжке водичку для канареечек. Пусть заметит, что его противник отхлебнул да не проглотил. ДВА! И вот теперь в правой руке появляется зажигалка. Вспомнил, китаеза, как твои земляки на ярмарках выдувают струи огня из спирта на потеху честной публике? Представил, что сейчас будет с тобой? ОДИН! И вот теперь, когда взгляд проклятого вцепился в зажигалку в правой руке Якоба, его левая нога в элегантном соккерном движении пришла в гости к паху китайца. Выдувать огонь мистер Бондарефф не умел, футбол – развлечение джентльменов.
  Он с наслаждением по всем правилам выпил глоток коллекционного французского коньяка: растерев языком по небу и вдохнув несколько раз ртом прежде чем проглотить; затем надежно связал корчащуюся на земле тушу его же фартуком, и перемахнул через ограду кладбища. Вскоре в полицейском участке раздался звонок: "Маньяка, отравившего морфием посетителей кафе найдете на городском кладбище, привязан к надгробию некоего Аарона Смита, мир праху сего достойного господина." И длинный гудок отбоя.
  Что-то подсказывало Бондареффу, что из своей постели он найдет в себе силы выбраться далеко за полдень.

Тихо пояснив своим вероятным товарищам по несчастью, что собирается осмотреть поближе загадочную пещеру в Ривертауне, поэт увязался за Якобом. Им всё равно было по пути, а район то опасный был и в былые времена — напороться на какого-нибудь больно нервного гангстера, в одиночку, было бы не слишком приятно.
Однако вскоре их пути разделились и Элиот оставил нового коллегу заниматься его работой. Сам же направился в одну из местных кофеен — разузнать слухи, ходящие о той самой пещере. Затворнику, вроде него, это давалось непросто, но имелась благовидная причина — поиск вдохновения. В былые времена, на этот счёт даже врать не пришлось бы, но что уж тут теперь было поделать.
С каждым новым слухом, каждым новым рассказом зеваки-посетителя, поэта пробирал холодок и он всё больше убеждался, что пещера действительно может быть как-то связана с происходившими в городе событиями. Следовательно, стоило наведаться туда самому. Конечно, это было опасно... но что значит риск жизнью, когда на кону твой рассудок? К тому же, как показала недавняя практика, шкериться по углам ему удавалось неплохо и ноги, когда это было действительно важно, его не подводили. И всё же, непросто было унять взявший его озноб. Бежавшие по коже мурашки. И первозданный ужас в преддверии того, что встретит его там, когда он по собственной воли ступит в пасть каменного монстра.

Раунд 1,5
Победа была за ним, а полиция уже, наверняка спешила к кладбищу. Не к чему дожидаться представителей закона – помощники шерифов бывают через чур исполнительные, а на это времени у Якоба не было. Проще всего сейчас было пересечь ночное кладбище, чтоб не брести в одиночестве по дороге с которой приедут копы. К тому же Бондареффу страшно хотелось отдохнуть, как будто вся та сонливость витающая в последнем заведении впиталась в него. Почему? Схватки обычно изматывают, но было в этой усталости, что-то неестественное. Шпион шагал меж надгробий пытаясь отогнать сонливость. Якоб за свою жизнь бывал в местах куда более жутких чем городское кладбище Аркхэма, однако вдруг он почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом...
— — —
Черная пещера вполне заслуженно носила звание самого жуткого места Америки. Элиот бывал здесь до этого, но сейчас ощущение было совершенно другим. В голове уже крутились новые рифмы, но Мур не был уверен, что он хоть когда-нибудь запишет эти строки. Шаги Элиота гулким эхом разносились по пещере. Поэт пересекал один грот за другим, блуждая по залам поросшим сталактитами, воздух в пещере был непривычно свеж: пахло солью, водорослями и... ладаном? Сделав очередной поворот он остановился, из-за острых камней коридор перед поэтом был похож на зубастую пасть...

Что-то было не так с этим кладбищем, предыдущая карьера приучила Якоба не отмахиваться от своих ощущений. Однако прямо сейчас ощущение одного сделанного дела плескались словно глоток хорошего коньяка в желудке, разливаясь теплом по телу и придавая сил. Пусть даже и сил добраться до своей постели – любой, кто встал бы на пути, пожалел бы об этом.

Глаза Элиота нервно забегали по стенам и потолку представшего пред ним прохода, а по телу поэта пробежался холодок. Услышав где-то вдали звуки капающей воды — не иначе как слюны неведомого монстра — он отпрянул чуть назад. Первым же инстинктом было броситься наутёк и если вернуться, то уже в компании более боевитых сотоварищей. Хотя что они смогут супротив неизвестного? И всё же Мур подавил подступающий страх. Закрыв глаза он совершил глубокий вдох, а после вновь посмотрел вперёд уже более трезвым взглядом: самые обычные сталактиты, а вовсе не пасть некоего чудища. Если так шарахаться от каждой тени, то он точно ничего не добьётся. Так что, собрав волю в кулак, мужчина твёрдо ступил вперёд. Впрочем, даже так, не забывал оглядываться по сторонам, на случай если что-нибудь опасное пряталось за одним из самых обычных сталактитов.

Раунд 2
Рейтинг Безысходности района: 1
Улик в Районе: 2
Монстры в районе: 0

Якоб до конца не был уверен, что он только что видел. В моменте ему показалось, что полупрозрачный силуэт указал на что-то в траве у дороге. Повинуясь внутреннему инстинкту и, отчасти, любопытству он подошел. Н месте он обнаружил шатающийся камень, под которым была запрятана небольшая коробочка. Внутри оказалась горсть серебряных долларов.
— — —
Запах ладана усиливался с каждым шагом, контрастируя с привычными ароматами пещеры, если у этой пещеры вообще были привычные ароматы. Фонарь выхватил из темноты какой-то символ, рядом другой и еще один. Повсюду были пометки мелом и воском, похоже здесь проводился какой-то ритуал, в темноте светились тлеющие огоньки зажжённых благовоний, а на одном из камней лежал забытый предмет.
— — —
— — —
В Ривертауне царит привычная настороженная тишина. Банды ведут свои дела, жители обходят стороной старую пещеру и не задерживаются на улицах допоздна. Однако по району ползёт всё больше и больше слухов, слишком много, что бы вычленить из них, что то более-менее конкретное. Многие предпочитают ничего не замечать царящие вокруг странности.

Заприметив книгу, Элиот неуверенно оглядел свою находку. Причудливый фолиант находился здесь явно не просто так — наивно было бы считать иначе. Но кто оставил его здесь и зачем? Оглядевшись, ответа на данный вопрос поэт не нашёл. Никаких следов крови. Никаких следов борьбы. А значит либо книга была оставлена здесь намеренно... либо её прежний владелец бесследно испарился.
Наверное, это было с его стороны неразумно. Руки мужчины нервно дрожали, а от нервов перехватывало дыхание, но он потянулся за оставленной без присмотра вещью. Тянулся и в любой момент ожидал, что либо та оживёт и ощетинится зубастой пастью, либо его испепелит на месте, а то он и попросту навсегда расстанется с остатками своего рассудка. Но ничего подобного не призошло — книга удобно легла в руки и содержимое оказалось написано на знакомом ему английском языке. Описывало оно, впрочем, совершенно чуждые людскому сознанию миры и явления, некоторые из которых явственно перекликались с его сновидениями или происходившими в Аркхэме событиями. Неужто фолиант был оставлен был здесь неизвестным благодетелем? Вряд ли, скорее стоявшие за всем таинственные силы попросту насмехались над ним.
Впрочем, несмотря на свои невесёлые мысли, Элиот ощутил определённый прилив уверенности в собственных силах. Он зашёл в пещеру. Даже обнаружил очень ценную для их дела вещь. Осталось лишь получше изучить это место, чтобы не упустить и иные зацепки. Задерживаться здесь лишний раз не хотелось, но если это поможет им в будущем... стоило рискнуть.

Ленивым утром следующего дня... Якоб к полудню вылез из постели, которую весьма приятно делила с ним горничная его гостиницы, как и обещал съездил доложится чернокожей женщине-доктору, хотя нейтрализация китайца-отравителя и мало что проясняла. Но кто знает, в какую мозаику сложатся бессмысленные сами по себе цветные осколки. Перекусил в университетском квартале, вернулся в Ривертаун.
Заглянул в Магазин, про который ходили слухи, что хозяин не платит рэкету – само по себе нечастое явление, достойное изучения.

Раунд 2,5
Книга была в руках. Написанное на страницах приподнимало завесу тайны. Возможно где-то на страницах этой книги найдётся ответ на мучающий поэта вопрос: "Реальны ли те голоса, что дарят ему вдохновение или он сам рождает эти образы во внутреннем диалоге с самим собой?". А образы были... в настоящий момент в воображении была женщина рассматривающая в руках свитки с замысловатыми кругами, через окно её лавки виднелся холм на котором висел мертвец, а в глазах мертвеца отражалось внушительное здание исполненное христианских мотивов. Всё это ложилось в строки, превращаясь в стихи, которые еще, несомненно нужно будет доработать. Чего-то, конечно, не хватало, возможно стоило посетить похожее место для большего вдохновения, но сейчас были и другие дела. Он был не в том месте где можно беззаботно мечтать и пещера напомнила ему об этом. Из глубины следующей каверны раздался шум океана, стены у входа туда были покрыты светящимися водорослями. Всё его естество кричало о том, что нужно бежать! Но разве он пришел, чтобы убегать?
— — —
Удивительно, как хороший отдых влияет на организм. Казалось бы такая мелочь. Но зачастую это непозволительная роскошь, которой нужно пользоваться, когда получается. Якоб знал это, как никто другой. Свежесть разума и бодрость мышц, если это и не залог успешного дела, то уж наверняка его верные спутники. Но одними мышцами много не навоюешь, но именно для этого в кармане каждого агента есть его друзья – зелёные президенты.

Магазин Шофнера был неплох, пожалуй ассортимент вещей которые могли пригодиться Бондареффу был и скудноват, зато всякой безделицы было полно, как и посетителей. Самого Дэви Якоб нигде не видел, вместо него к шпиону подошел Нейтан, помощник или стажёр, кто ж его разберет?

– Если дадите мне список нужных вещей – пробормотал юнец – Я посмотрю, что у нас есть и сообщу вам. Или можете попытаться растолкать этих домохозяек и самостоятельно посмотреть.

Стоило шуму воды достигнуть его ушей, перед глазами Элиота вновь пронесся тот злополучный день, когда он впервые столкнулся с неизведанным. Тот злополучный день, когда он будто бы утерял частицу контроля над своим разумом. Тот злополучный день, из-за которого он сейчас и находился здесь. Сложно было назвать это чем-то иным, кроме как судьбой. И от судьбы, как говорится, не убежать и не скрыться — всё равно она тебя настигнет. Если где и могли крыться ответы на те самые терзающие его ум вопросы, то именно здесь. Как бы поэту сейчас ни хотелось развернуться и уйти подальше от этого проклятого места, особого выбора у него не было — только вперёд.

Якоб поблагодарил помощника, но естественно не отказал себе в удовольствии самому покопаться в ассортименте. Предзнамения чего-то зловещего чувствовались даже в этом уютном магазине. И самым очевидным из них было... черт возьми, почему здесь нет огнестрела? Не одно поколение достойных мужей-сенаторов раз за разом отбивает попытки либералов, агентов иностранного влияния или просто дураков и истериков ограничить продажу оружия неспециализированными магазинами – так предприниматель, пользуйся с трудом защищенной свободой! Эта страна создана оружием, оно – прочная основа нашего образа жизни и мышления, уж не в меньшей степени, чем конституция. Бог создал людей, а полковник Кольт научил их отстаивать свои права.

И вот теперь Джеймс осматривал прилавок за прилавком, мысленно окликая: "Отцы-основатели, отзовитесь! Полковник? Кузнец и друг его Вессон? Первый среди длинных стволов, мистер Ремингтон? Где вы все?!" Молчание было ответом ему. Значит, что-то действительно зловещее поднимало голову в этом городишке, посягая на основы основ.

После почти часа поиска, приметивший опытным глазом несколько полезных вещей но так и не нашедший главного, Бондарефф оставил магазин.

Раунд 3
Рейтинг Безысходности района: 2
Улик в Районе: 1
Монстры в районе: 0

Каждый шаг давался всё труднее и труднее. Темнота давила на Элиота, мысли путались, а кровь, как будто закипала. Ему казалось, что его кожа покрывается язвами и чешуёй... А может так оно и было? Ледяная вода, заполняющая пещеру примерно на три дюйма, обжигала холодом, но возможно именно этот дискомфорт заставлял оставаться в рассудке. Тьму пещеры разрезал вертикальный лунный луч, проникающий через слуховое окошко в своде. В основании столба света, что-то лежало. Элиот превозмогая боль в замерзающих конечностях побрёл в глубь пещеры. Ему уже нельзя было останавливаться. Голоса в голове подсказывали, что он нашел, что-то важное, но поэт знал, что вернуться сюда он уже не сможет... Поэтому нужно было идти. За шаг до импровизированного пьедестала он споткнулся, опустившись на четвереньки. Еще пара футов и вот он у цели: в столбе света лежал каменный диск, исполненный хтонических мотивов, а из под него торчал лист бумаги. Дрожащими от холода руками Элиот поднял камень и рассмотрел страницу: Английский, имена, адреса, даты... какая-то бессмыслица. Или нет?
— — —
Тем временем Якоб закончил с покупками. Видимо низкие цены сказывались и в магазинах не осталось ничего стоящего. А может это и есть современная реальность и полки завалены тоннами ширпотреба? В любом случае оставаться в магазине более не имело смысла и проталкиваясь сквозь толпу обывателей он отправился на свежий, пахнущий морем, воздух.
— — —
— — —
Неспокойный район стал ещё мрачнее. На кладбище — всё чаще слышны стоны по ночам и выстрелы из старой двустволки смотрителя. Поговаривают, что двое местных подростков, решившие испытать друг друга на прочность, бесследно исчезли у входа в Чёрную пещеру. Один из них позже вернулся — босой, весь в грязи... Он молчит, лишь иногда поёт что-то монотонное, как будто зовёт кого-то в темноту. Участились случаи полунатурального сна: люди просыпаются на улицах, грязные, в крови, но без ран. Никто не может рассказать где они были и что делали. Магазин пока работает, но Шофнер теперь закрывает лавку на закат. "Мне не по себе, когда темнеет," — говорит он. Даже банды притихли. Кажется, даже они чего-то боятся.
Это конец? Или только начало?

Раунд 4
Рейтинг Безысходности района: 4
Улик в Районе: 1
Монстры в районе: 0

В Ривертауне вновь сгущаются тени и речь не о бандах, воюющих за территорию. Страх возвращается в дома с заходом солнца. Жители жалуются на невозможность спать: стоит закрыть глаза — и ты уже стоишь у входа в Чёрную пещеру, а за спиной кто-то тяжело дышит. На кладбище старик Херш отказался выходить на ночное дежурство. Утверждая, что увидел, как земля на кладбище колышется, словно морская волна. Люди боятся ходить по Ривертауну, даже днём. Кажется, вездесущая музыка наконец вырвалась из уголков сознания и город начал подпевать.

Перемещаться по городу было затруднительно. Трамваи не ходили, общественный транспорт был парализован, а таксисты ломили такие цены, что впору было браться за голову. Где это видно – брать доллар за то, чтобы подвезти старушку через пару улиц.
– Как вам не стыдно, молодые люди, наживаться на сложностях, которые переживает город? В то время как все жители должны проявить сплочённость и взаимовыручку, вы увеличиваете цены, не делая скидок кто перед вами – состоятельный джентльмен или пожилая вдова. Может и хорошо, что Чарльз не дожил до этих дней – он был бы чрезвычайно расстроен, если бы узнал, за что он в итоге проливал кровь на Марне...

***
Дела в Ривертауне шли хуже некуда. Все было зыбким и бессмысленным, казалось, ещё мгновение и район погрузится в пучину безумия, а все жители словно спали на ходу и ходили, порой не отдавая себе отчёта где они находятся. Марта поняла, что источником этого безумия была странная раковина, которая лежала прямо посередине улицы и издававшая музыку словно она была трубой какого-то потустороннего граммофона, что раз за разом играл одну и ту же мелодию, сводившую людей с ума. Как ни странно, никто кроме Марты эту живую пульсирующую раковину будто не замечал. Но стоило Марте стать рядом с ней и начать тщательно рассматривать, как раковина замолчала и словно сжалась под не изучающим взглядом. Старушка пыталась припомнить где же она уже видела похожую раковину...

... Когда Марта пришла в себя, она поняла, что стоит у Черной пещеры и то ли смотрит в ее черный зев, то ли наоборот это пещера сейчас всматривается в нее, словно прикидывает сможет ли сожрать ее душу ...

Раунд 4,5

Слишком мало времени прошло с Великой войны, чтобы она могла забыться, тем более какой Кэбмен не знал о битве на Марне, история о том, как сотни таксомоторов делали рейс за рейсом перебрасывая солдат из Парижа на фронт была популярной темой для разговоров. И пусть, сейчас с тех времен прошло уже, чуть больше десяти лет, что-то в словах старушки смогло разжалобить или может пристыдить кэбмена и высадив ту на городской площади Ривертауна он отказался брать с неё деньги.

Провал в памяти... в таком возрасте это не может не пугать, однако сейчас были дела поважнее, каждому было известно, если ты хочешь узнать, что-то за пределами нормальности, то лучшего места чем Черная пещера не найти во всей Америке, достав из сумочки старенький карманный фонарик, старушка шагнула во мрак пещеры.

На полу пещеры лежало множество океанских рыб некоторые были еще живыми. Одна же была распотрошена ножом, а внутренности её были раскиданы, будто кто-то гадал по ним. Но разве могут внутренности рыбы, что-то знать о бедующем?

– Как странно... Неужто кто-то мог убить этих несчастных созданий не для того, чтобы прокормить свою семью, а чтобы увидеть смысл в ее внутренностях? Неужели кишки, воздушный пузырь и молоки могли кому-то что-то сказать? – промолвила старушка и попыталась отыскать в этом всем какой-то потаённый смысл. И кажется что-то поняла...

Прежде чем уйти из пещеры, Марта аккуратно собрала целую рыбу, завернув ее в газету.
– Наше поколение ценит каждый доллар. Не на каждом рынке найдешь такую хорошую рыбу, а эта довольно свежая. Джеральд точно оценит!

Раунд 5
Рейтинг Безысходности района: 1
Улик в Районе: 0
Монстры в районе: 0

Однако уже на выходе из пещеры Марта слегка покачнулась. Она видела, как из реки Мискатоник выходит, что-то по-настоящему древнее и по-настоящему ужасное. Это нечто было сложно описать словами, разве что, что оно было огромно и доли секунды миссис Кэмпбелл чувствовала леденящий ужас, с примесью обреченности. А потом всё прошло, осталось лишь воспоминание, которое, возможно, ничего не значило.
— — —
— — —
В Ривертауне стало чуть спокойнее. Музыка, звучавшая будто бы прямо из недр Чёрной пещеры, почти не слышна, и ночные крики с кладбища стали реже. Некоторые жители утверждают, что тени на улице больше не двигаются сами по себе — разве что в пьяных рассказах гангстеров из закусочной у дока.

Полиция усилила патрулирование, но откровенно старается держаться подальше от пещеры. Магазин работает допоздна, и даже предприимчивые прохожие начали заглядывать туда за потусторонними сувенирами.

Однако у стен старого склепа кое-где до сих пор лежат сухие водоросли, а на рассвете в тумане иногда можно увидеть силуэты — слишком высокие и тонкие, чтобы быть человеческими. Люди молчат, но прислушиваются внимательнее. Словно район только притворяется, что пришёл в норму.