[D&D 5] Любовь и смерть | ходы игроков | 0. Вой баньши

"Пришлый маг", заметив взгляд полуэльфа, указательным пальцем ткнул в направлении луны. После чего подошел и протянул руку Анделю, чтобы помочь подняться.

- Не девять кругов. Но и не Кормир тоже. И я не знаю, какое из возможных объяснений хуже… обратное, правда, неверно.

После чего посмотрел в сторону пытавшихся разговорить старика спутников. Вмешиваться пока было рано. Из сумки вновь поднялась книга, открылась на чистой странице и соткавшееся из воздуха перо начало быстро бегать туда-сюда по бумаге. Быстро записав фонемы сказанного стариком, он начал рисовать - предельно схематически - произошедшее с ними. Сперва волка (большой овал, маленький овал, зубы, уши, палочки ног, кривая линия хвоста), держащего маленького человечка (круг головы, овал тела, повисшие палки рук и ног). Преследующих семерых людей (круг головы, овал тела, палки рук и ног, заметные черты вроде татуировок Хрокра или оружие вроде лука Харальда). Затем дуб в круге костей и человечков, сражающихся с волком. Выходило примитивно, на уровне тех самых картинок на дубе, но смысл передать должно было. Затем та же группа (один из которых "нес" Фили, насколько это получилось изобразить), "бежит" от множества волков поменьше... и, под конец, сам момент встречи их со стариком на телеге.

В процессе изредка Альберт отрывался от рисования, чтобы оценить ход беседы и записать фонемы сказанного незнакомцем.

Полукровка принял руку мага с небольшой задержкой. На этот раз не из за кормирской недоверчивости, но из за слишком удобного положения лежа. После такой «прогулки» по лесу, какое уж тут недоверие.

Вставать было неприятно. Дель быстро напомнил себе, что их миссия все еще не закончена, а он, как никак, Пурпурный Дракон. Пусть и на отдыхе…

— Благодарю. Ничего, если я буду обращаться к вам Альберт? — уточнил Стиртт, немного прихрамывая.

Ноги болели, да и самого солдата все еще потряхивало после «пробежки».

— Небо, — полуэльф кивнул головой вверх, — не знаю как объяснить, но как будто бы оно другое. Откуда такая уверенность, что мы не в Кормире?

Дель мельком взглянул на то что рисовал маг, но уточнять ничего не спешил.

Успокаивающие жесты Арнила, кажется, несколько успокоили старика. Тот, щурясь, старательно рассматривал священный символ в виде поднимающегося из-за горизонта солнца и утвердительно кивнул, мол, признал. Появление Рэмма, а вслед за ним и остальных членов группы чуть насторожило возницу, но он больше не выражал желания сбежать. Вместо этого он, щурясь, разглядывал в блеклом свете фонаря пёструю компанию и маленького мальчика, который, казалось, мирно спал на руках одного из мужчин. Неясно, за кого в итоге принял эту группу старик, но, видно, решил для себя, что немедленной опасности от неё не исходит.

Внимательно слушал незнакомец слова Рэмма и явно подмечал знакомые слова, когда волшебник пытался подражать старокормирскому. Эти слова старик повторял, ясно указав на ближайший дубок и изобразив руками, стелящийся по земле туман. Отметил он фразой, содержавшей несколько вопросов. Одним из них явно был интерес, откуда явились эти странные люди:

– Moc jsem nerozuměl tomu, co jste říkal. Odkud jste se tu vůbec vzal? Gundarak? Barovia? Invidia? Ne? No jo, ten jazyk bych poznal.

Наконец возница указал на свою телегу, улыбнулся беззубой улыбкой и сделал приглашающий жест, явно предлагая отвезти куда-то своих новых знакомых.

– Tak je to, přátelé, – доброжелательным тоном произнёс старик. – Věřím, že nejste zlí lidé a neublížíte mi. Proto vám pomůžu. Odvezu vás do Harmonie, je to jen hodinu jízdy. Tam najdete někoho, kdo mluví vaším jazykem. Souhlasíte?

Хрокр во время разговора старался держаться поодаль — не то чтобы это сильно помогало, конечно, ведь его фигура всё ещё была весьма заметной на фоне остальных, да и ни татуировки, ни кровь, ни так и не пришедший в сознание Фили не помогали пугающему образу, но, по крайней мере, создав таким образом дистанцию между незнакомцем и собой, оставив другим возможность стать этакой прослойкой между ними, а сам пытаясь в это время привлекать к себе как можно меньше внимания, просто стоя́ и молча́, он надеялся, что встречный не просто пустится наутёк... оставаться здесь ночью посреди странно незнакомой (причём не только для северянина, но, похоже, и для местных) дороги после выматывающих поисков и сражения с волком-исполином, да и с поражённым непонятным недугом мальчонкой было слишком опасно.

К счастью, крестьянин оказался из смелых. Да, струхнул, увидев их, но тут дело-то не мудрое — тут бы любой мог, настоящая смелость заключалась как раз в том, что перетерпев первый испуг, он всё же не дал дёру, а выслушал их, пусть и, кажется, не понимал ни слова из сказанного, и, более того, согласился помочь странной встреченной кучке незнакомцев. Вот на это бы согласился далеко не всякий... По крайней мере, по доброй воле.

— Спасибо тебе, добр человек, — неспешно приблизившись, произнёс Хрокр, склоняя голову настолько низко, насколько мог, учитывая, что на руках у него всё ещё был пропавший лордёнок. Оставалось надеяться, что даже для этого чужеземца жест благодарности будет понятен. Повернувшись к остальным, он коротко добавил: — Дайте ему денег.

Маг кивнул. Альберт так Альберт.

- Не только небо. Изменение позиции лунного цикла можно было бы объяснить временной аномалией, но…

Альберт еще раз ткнул пальцем в сторону луны.

- Не видно Слез Селунэ. В Кормире их в это время должно быть заметно, луна достаточно высоко взошла. Я не звездочет, чтобы рассчитать наше положение в зависимости от их видимости, но с учетом изменения звездного рисунка…

Он опустил палец и развел руками. Потом вновь поднял голову к небу и прищурился. Хотя бы одно знакомое созвездие!

- Могу сказать лишь что мы далеко.

Перо, тем временем, бегало по бумаге, записывая слова незнакомца. Тот, похоже, преодолел свой первоначальный испуг и даже что-то предлагал и спрашивал. Вздохнув, маг зашагал к вознице и собратьям по, очевидно, несчастью. Книгу он заблаговременно убрал в сумку и растворил перо в воздухе, чтобы не привлекать внимание старика магией. Мысль утгардца была здравой – опыт самого д’Эполи говорил, что драгоценные металлы при правильном обращении превращаются в этакий всеобщий язык. А еще было неплохо посмотреть, как их новый знакомый отреагирует на, скорее всего, незнакомую монету.

Приблизившись к повозке, маг склонился в вежливом, практически церимониальном поклоне и представился.

- Мое имя Альберт.

Чтобы не потерялся смысл, д'Эполи, произнося свое имя, приложил руку к груди. После чего достал из кошелька серебряный сокол и протянул его старику.

- Кормирский Сокол. Благодарность за помощь.

Проследив за реакцией, он посмотрел на остальных.

- Я смогу частично помочь с нашей языковой проблемой. Но не прямо сейчас. Не рассчитывал на подобную ситуацию. Представить вас?

После слов мага Дель вновь запрокинул голову наверх. Шумно выдохнул, не понимая как сразу же не осознал природу своего сомнения - Слезы Селуны, вечные спутники Лика Богини, пропали с небосклона! Настолько привычными они были для глаза всю жизнь, что их пропажа осталась не понята…

Полукровка постоял так с несколько секунд, не спеша за Хрокром и Альбертом, смотря в ночное небо. Прикрыл глаза, ощущая как на мгновение боль в теле отступила…

Чуть не потеряв равновесие, Дель снова с шумом выдохнул, утер ладонью лицо, пригладил усы. Нехотя прихватив тяжеленный рюкзак, солдат пошел за остальными.

Странно, но речь возницы показалась уху полукровки знакомой. В плане, он точно не знал этот язык, но смысл угадывался. Пока получалось, что «спасателям» повезло встретить доброго человека, пусть в целом ситуация так и оставалась мало понятной.

— Чего бы и не представить, — откликнулся на вопрос мага из Глубоководья Стиртт, впрочем без большого энтузиазма. После тяжелого дня сил не было на долгие размышления.

Андель обошел телегу, прикидывая, будет ли место внутри для юного лорда и, возможно, хотя бы поклажи.

Старик улыбнулся на благодарный жест Хрокра, демонстрируя нехватку зубов. Затем он с удивлением принял из рук Альберта монету и рассматривал её какое-то время, силясь разобрать в слабом свете узор с изображением птичьего профиля. Покопавшись в поясной сумке крестьянин, извлёк невзрачную монетку и сунул её волшебнику. Монетка была очень старой, отчеканена была грубо, будто бы поверх более старого медяка, форма представляла собой нечто среднее между прямоугольником и овалом. С одной её стороны явно читалось изображение лиры, а с другой – находился набор неразборчивых символов, почти стершихся от времени.

– Vaše mince se nazývají sokoly, naše písně, – отчего-то радостно заулыбался старик. – Tak se tedy seznámíme, Alberte. Jmenuji se Tsarus, pocházím z vesnice severně odtud.

Слово «Царус» старик повторил несколько раз и указал на себя. Выходило, что так его и звали. Имя на кормирское не походило. Впрочем, мало что здесь походило на кормирское, даже небо. Как ни пытался д’Эполи разглядеть на небе хоть одну знакомую звезду, глаз ни за что не мог зацепиться.

Воспользовавшись щедрым предложением нового знакомого, отряд принялся грузиться на телегу. Внутри была мягкая солома и несколько ящиков с овощами, в основном брюквой. Места хватило на всех. Наконец после всех утомительных событий дня можно было отдохнуть и расслабиться. Лошадки медленно застучали копытами и потянули повозку прочь от этого злосчастного с проклятыми волками. Старик без умолку болтал, не особенно заботясь слушают ли его собеседники или нет. Голос его звучал мелодично, будто песня, под которую не худо было бы и вздремнуть. Слова поначалу практически не удавалось разобрать, хотя спустя время всё больше и больше смысла открывалась в этой чужеземной речи.

– Чуден е вашият език, приятели, сякаш прилича на нещо, но не мога да разбера на какво, – болтал дед, то и дело оборачиваясь к своим пассажирам. – Първоначално помислих, че говорите на балокски, но не, звучи по-различно, баба ми, родом от Баровия, говореше на него. Старият картакански език е малко подобен, но само някои думи. Откъде го взехте в средата на гората? Знаете ли къде се намирате? Тази страна се нарича Картакас. Картакас. Познато ли ви е името? Не? Добре, няма проблем. А чували ли сте за градовете ни? Скалд? Хармония? Сега отиваме в Хармония. Голям град. Там сигурно ще намерите хора, които говорят като вас. И... трябва да ви настаним някъде, защото вече е почти нощ. Ако нямате много пари, мога да ви настаня в конюшнята, където племенникът ми работи като конюх. Но не, виждам, че не сте бедни хора, вижте колко добре сте облечени, поне някои от вас. Можете да наемете стаи в хотел. За заможните господа има Клуб Кристал, например.

Через час поездки лес кончился, началась ровная местность. По сторонам от дороги раскинулись поля с колосящейся пшеницей или каким другим злаком. Иногда виднелись редкие фермерские домики и подсобные хозяйства, почти такие же, какие встречались и в кормирской сельской местности. У одной из таких ферм старик неожиданно свернул с главной дороги и направился к одинокому домику, невзрачному, с прохудившейся крышей и просевшим крыльцом.

– Тук живее моя роднина, Мария, – пояснил старик. – Наскоро съпругът й почина, затова й помагам, както мога. Тя е добра и мила жена, но много нещастна. Сега ще се побързам и ще продължим пътуването. Можете да разтъпчете краката си.

Возница остановил у дома лошадей, подхватил один из ящиков с продуктами и направился к дому. Оттуда на звук вышла женщина средних лет, одетая в простое чёрное платье и вязанный платок. Вид у неё был не очень здоровый, лицо уставшее и очень печальное. Старик обнял женщину, и они о чём-то зашептались. Среди неразборчивых и незнакомых слов можно было расслышать сказанную женщиной полную тревоги фразу: «большой волк».

Из всей мозголомной речи старика Руди только и понял, что слова "конюшата" и "конюх", но может остальные учёные мужи поймут поболе его. Всё-таки он языкам не учен, а они смекнут что к чему. Учёному человеку незнакомый язык разобрать, что ему лошаденку крестьянскую свести – раз плюнуть. Правда, Руди обносил мужиков редко, но за дело, когда слышал, что кто-то остальных притесняет или чужим потом свое богатство сколотил. Единственную лошадь никогда не брал, понимая каково это без единственной лошади остаться. Без лошади – прямой путь в закупы. Ведь как оно – попросил у соседа лошадку надел вспахать, уже должен. Урожай отвезти – треть положь. Вот и выходило кругом, что без лошади человеку оставаться не можно никак.

Руди посмотрел на женщину в черных одеждах и лицо его стало бледным, а в душе потяжелело. Каждый раз в облике вдов и матерей, потерявших своих детей, ему почему-то мерещилась его собственная жена, будто напоминание о его собственном бессилии тогда что-либо изменить. Уж сколько раз Руди шел на преступление, чтобы подкинуть несчастным крестьянкам мешочек серебра, вырученный с продажи последней клячи. А потом сам голодал и мыкался, будто нищий. И ничего не мог поделать с собой. Вот и сейчас сорвался с телеги и протянул женщине свой кошель, что был зашит в подкладку куртки, а оттого и не обнаружен стражей при аресте

– Возьмите вот. Тут немного. Но на репе далеко не уедешь, да и работников нанять, плетень там поправить или ещё что...

Руди даже не знал есть ли у нее муж и дети, или судьба забрала и тех и других. Но ему и не нужно было знать. Он помнил свое безмерное горе и видел его в глазах этой женщины и это их роднило.

Когда телега остановилась, Дель в который раз встрепенулся на своем месте, вырываясь из тенет беглого сна снова. Машинально первым делом глянул на лежащего тихо и спокойно Фильдора, а уж потом по сторонам.

Большую часть дороги солдат продремал, как бы не силился держать глаза открытыми - голос возницы действовал странно успокаивающе даже в столь неспокойной обстановке. Если полуэльф что-то и видел в эти мгновения дремы, то не запомнил ровным счетом ничего.

Выскочивший первым на землю конокрад, побежавший отдавать незнакомке деньги, вызывал у солдата ступор, настолько что Андель решил было, что он что-то проспал. Полукровка подумал, что лучше будет пока смолчать, просто спустившись с телеги, и подождать реакции остальных. На всякий случай.

Далеко отходить не стал, прикидывая, что может какая помощь старику с поклажей понадобится. Зябко поежившись, Стиртт закутался плотнее в плащ.

— Про жреца не узнали? — уточнил у своих товарищей солдат.

– Арнил – представился старику паладин, прикладывая руку к груди. Уж для того чтобы назвать своё имя переводчик ему наверное не требовался. Слова Альберта однако заставили его задуматься: у него не было причин сомневаться в замечаниях уотердипского волшебника о положении звёзд в небе – хоть сам Арн и мало что понимал в астрономии, однако Альберту как будто бы не было причин обманывать, да и ничего дурного он за всё время их путешествия не предпринял. К тому же путь через лес и в самом деле не был похож на простую дорогу: и пожалуй версия о том что они забрели во что то вроде портала звучала не так уж и безумно. В конце концов в Кормире и в самом деле едва ли нашлась бы дыра в которой не говорили бы ни на общем ни на чондатанском, ни на каком либо ещё языке известном тем же волшебникам. Хотя старик, похоже его звали Царус, как будто бы узнал священный символ на груди паладина – а это значило что Владыку Зари в этих землях кажется знали. Это, так или иначе, было доброй вестью: возможно у них получится отыскать здесь храм и договориться о том чтобы мальчику оказали помощь, а может быть и помогли им самим вернуться в Кормир. Во всяком случае Арн полагал что своих единоверцев, из какой бы страны они ни были, он уговорить сумеет.

Перед тем как забраться на телегу, паладин помог устроить всё ещё пребывающего без сознания мальчика внутри так чтобы он не вылетел наружу на первой же кочке после чего перекинул внутрь свой тяжёлый рюкзак и щит, и влез сам.

×××

Повозка ехала неторопливо, временами её потряхивало, а тяжёлые мысли непрошенно лезли в голову, будто бы пытаясь оформиться в какую то мрачную картину. Царус, нужно было отдать ему должное, хорошо разгонял их – его ни на мгновение не прерывающаяся болтовня заставляла отвлекаться от размышлений и словно бы прогоняла ощущение ненормальности всего происходившего с ними за последние... полдня? Клонило в сон, но глядя на сомлевшего уже Анделя рыцарь твёрдо решил бороться с этими позывами – по пути... куда бы Царус там их не вёз. Хоть кому то да следовало оставаться готовым к бою на случай если волки и их вожак вернутся за упущенной добычей

Заняться в телеге впрочем было особенно нечем, и вслушиваясь в речи Царуса Арнил удивлённо понял что кажется понимает какие-то слова, что смысл сказанного смутно проникает в его разум, и это его несколько озадачило. Он помнил как непросто ему давалось изучение эльфийской речи: наставник Грегор полагал что образованный человек должен быть с этим языком знаком, и перепоручил своего оруженосца старой мегере Лориетте, жрице из марсемберского храма, даме хотя и весьма образованной, но крайне строгой к ученикам которым что-то не удавалось. Для юного и жаждущего приключений Арна эти уроки казались сущим мучением, но вспомнив о них теперь рыцарь задумался – это ведь не должно так работать чтобы за час ты начинал понимать хоть что нибудь из чужеземной речи?

Об этом он и решил поинтересоваться у обоих волшебников: как у наиболее сведующих в подобных вопросах из из отряда

– Мэтр Алсевир, мэтр д'Эполи – негромко поинтересовался он стоило старику Царусу отойти к своей знакомой женщине: то ли родственнице, то ли жене, он так и не понял до конца – Это нормально что его язык как будто становится понятней с каждым словом? Я всё ещё не до конца понимаю его, но мне казалось что в подобной ситуации не должен понимать вовсе?

Вопрос Анделя заставил рыцаря почесать затылок. И в самом деле спросить об этом стоило

– Пока что нет – сказал он – но если старик теперь тоже сумеет нас понять, то надо бы поинтересоваться. Он кажется узнал знак моего бога, когда мы только встретились, так что должно быть наше духовенство где то в этих краях есть. К слову: Кара... Карат... Картакас это вообще где? Ни разу не слышал о такой стране

— Да что-то и я о таком местечке не слыхал, — признался Дель, задумчиво почесав затылок.

Конечно, Кормир - страна большая, каждый мелкий городок или деревню не упомнишь, но Стиртту казалось что он за свою жизнь слыхал про много разных мест тут и там. Сомнения усугублялось и астрономическими различиями… думать об этом, правда, было всё еще сложно.

— Ладно, милостью Тиморы у нас будет место где переночевать, а там уже и утро вечера мудренее. Глядишь, при свете солнца и сориентироваться легче будет.

Замечание паладина о местном наречии отозвалось в Анделе примерно так же: словно бы слова эти были давно забыты, а сейчас память потихоньку прояснялась. Может у магов на этот счет объяснение какое действительно найдется?

Альберт тщательно изучил монетку, пытаясь понять, откуда родом она может происходить. В Вотердип приходили монеты со всего Побережья, да и сам д’Эполи постранствовал немало, и видел множество разных медяков. Но вспомнить лиру никак не удавалось. Как и остальные, воспользовавшись предложением Царуса, Альберт залез на телегу и там, стараясь не измарать бумагу из-за тряски, начал перерисовывать символы на медяке – он знал, что их значение сможет понять позже с помощью магии. А краем уха он слушал треп их нового знакомца.

Что было странно, так это то, что часть слов он понимал. И чем дальше, тем большая часть казалась знакомой. Или была знакомой. Но при этом Альберт был уверен, что и песня, с которой началось их с Царусом "знакомство", и его первые слова были куда менее понятны. При наличии времени маг собирался составить базовый словарь, с помощью которого приступить к общению, но тут будто бы словарь составлялся сам собой. И объяснить это чем-то кроме магии Альберт не мог. Вот только старик на мага не походил, и достаточно внимательно следивший за ним Альберт никаких жестов и инкантаций, которые говорили бы о сотворении чар или ритуала языкового взаимопонимания, не заметил. Возможно, упустил, но альтернатива была малоприятной. Если это были не чары Царуса, то это были чары места, в котором они оказались.

Он вздохнул и сосредоточился на речи. Почему-то казалось, что ответ в ней лежит.

Чуден – понятно. Език – созвучно языку. Вашият – звучит и по смыслу подходит "ваш". Чуден ваш язык. Приятели. Сякаш непонятно, прилича – "прилично"? На нещо – на нем или на него. Мога – мочь, может. Разбера – разбирать, каково – каком. "Чуден ваш язык, приятели, сякаш прилично на нем, но не может разобрать, на каком"

Альберт задумался. Сякаш похоже на сечешь, а это сленговое выражение понимания речи. По есть, получается, старик ощущал то же что и они. И это было хорошо – загадочная магия позволяла им понимать друг друга, а не переписывала втихаря их разум под понимание языка.

А слова Царуса становились все понятней…

Первоначально подумал, что говорят на балокски (язык, видимо), но нет, звучит отлично, баба его родом из Баровии, говорит на нем. Старый картаканский язык мало (или немного) похож, но сам на нем думаю (тут Альберт был не уверен). Откуда въехали в средата на гората (непонятно). Знаете ли где се намирате (непонятно). Тази страна нарича (наречена, называется) Картакас. "Тази се", видимо, переводится как "эта".

Знаете ли вы это имя? Нет? Хорошо, няма (нет) проблем. А чували ли сте за градовете (грады, города) ни? Скалд? Хармония? Сега отиваме в Хармония (ранее он говорил, что отвезет в Хармонию, видимо, либо другая форма слова "отвезти", либо Царус говорил, что живет в Хармонии сам).

Дальше было не вполне понятно. Похоже, старик думал, что найдет там людей, которые говорят как они. Что-то про то, что настаним (остановиться, может быть) им негде, а уже почти ночь. И предложил остановиться в конюшне у него, где его племянники работали.

Но видит, что не бедные хора (слово встречалось неколько раз, но значение ускользало), потому что в добром облачении. Может наймете стаи (стой, постой) в хотел (отеле?). Заможните (сможете) господа имя Клуб Кристал… скорее тогда заможните – запомните.

- Любопытно…

Пробормотал Альберт. После чего обратился к остальным.

- Наш почтенный возница думал, что мы говорили на одном из местных языков – на балокском, но его родственница родом из Баровии, где говорят на нем, и язык звучит отлично. Чем-то наш язык напомнил ему старый картаканский. Он спросил, похоже, откуда мы сюда попали, но тут в переводе я не уверен. Страна эта называется Картакас. И его, похоже, не слишком удивляет, что мы с ней не знакомы. Возможно, наша ситуация не уникальна.

По выражению лица мага не было понятно, считает ли он это хорошей новостью или плохой.

- Также он спрашивал, известны ли нам местные города – Скальд, Хармония. Он как-то связан с Хармонией, но непонятно, живет там, везет нас или работает. И считает, что там мы найдем людей, которые говорят так же как мы. Предлагает остановиться у него в конюшне, хотя считает, что в дальнейшем мы сможем нанять комнаты в городе – говорит, что о нашем достатке говорит наш внешний вид. Рекомендует запомнить Клуб Кристалл.

И, как оказалось, понимать Царуса стал не только он. Почесав подбородок, маг ответил на вопрос Арнила.

- То есть не только я начал его лучше понимать. Я склонен считать, что эта магия, причем присущая месту. Более того, похоже, уважаемый Царус испытывает что-то схожее и начинает понимать нас лучше. Поэтому, сир Халлмен, можете его сами спросить. А если не поймет, то с утра спросим, как чары подходящие подготовлю. Пока предлагаю воспользоваться гостеприимством.

Спустя некоторое время старик привез их к своему дому. Выглядел тот не богато, но и не слишком бедно, а вот лицо у вышедшей встречать женщины (дочери, скорее всего) отражало царившую у нее на душе тревогу и усталость. И это было плохими новостями. Как и фраза про большого волка.

Альберт решил не вмешиваться в беседу – лезть в чужое горе без приглашения и понимания было неосторожно, но, похоже, у Руди было иное мнение. Вздохнув, маг приблизился, чтобы не упустить ни слова.

Всё время пути Рэмм сохранял молчание, разрываясь между тревогой за маленького Фили, который всё ещё был без сознания, злостью на себя за неспособность помочь и изменить ситуацию, и неприятным чувством потерянности и полного непонимания того, где они оказались и почему. Руна кружила над повозкой и время от времени издавала полный грусти крик, отзеркаливая настроение и мысли своего хозяина.

По мере путешествия туда, куда добросердечный старик вёз поисковую компанию (за которой теперь тоже отправят поисковую компанию в Веймуте, с горькой иронией подумалось Рэмму), непрекращающийся поток речи, изливавшийся из уст незнакомца, представившегося Царусом, становился всё более и более понятным, отчего происходящее вокруг становилось всё менее и менее ясным для боевого мага. Потемневший взор Алсевира, который был мрачнее тучи, стал на время отсутствующим, когда молодой чародей погрузился в бесконечные пространства своего внутреннего «дворца разума» — воображаемого пространства, в котором Рэмм часто замыкался, когда пытался осознать и проанализировать сложный вопрос, проблему или выбор. Маг рылся в архиве своей памяти, силясь вспомнить, читал ли он прежде о подобном, слышал ли об аналогах случившегося с ним и его спутниками, возможно ли при массиве познаний Алсевира предположить, что за чертовщина творится: казалось, туман, который окутал весь лес тогда, когда поисковая компания решила поскорее возвращаться в Вэймут с Филидором на руках, стал неким порталом, вратами, который перенёс их в… нет, это не мог быть Фаэрун — не одна звезда, ни одно созвездие в небесах не было известно чародею, хотя он с детства любил вглядываться в усыпанное мириадами мерцающих светочей небо. А значит, туман перенёс их в иной мир, вот только в какой? Одно из Небесных царств? Непохоже. Одно из Демонических? Тоже не смахивает на него, мир как мир. Уж точно не один из Элементальных планов, и вряд ли Мир Теней или Эфирный план; так что же это за место, в котором иные звёзды, Луна вращается по иной орбите, но местные жители говорят на схожем языке, который со временем становится всё более и более понятным, и узнают священный символ одного из божеств Фаэруна?!

Когда Альберт ответил на вопрос Арнила, Рэмм согласно кивнул:

— Да, я прихожу к тому же выводу: в этом мире, в который мы с вами попали (думаю, ни у кого уже не осталось сомнений, что мы — не в Фаэруне; даже на другой стороне нашей земли небо обладало бы хотя бы частью знакомых созвездий, а тут они совершенно иные, ну и Слёзы Селунэ не могут в одночасье пропасть, словно их и не было никогда), присутствует некая магия, которая — помимо того, что затягивает на этот план невинные жертвы вроде нас — постепенно адаптирует сознания таких «попаданцев», как мы, к реалиям этой земли… Думаю, не пройдёт и нескольких часов, как мы будем полностью понимать всех местных обитателей. И нам сразу же нужно узнать, где находится ближайший храм — Владыки Зари, если Царус узнал его символ, или иного божества, пусть даже и местного; я места себе не нахожу от того, что Филидор до сих пор не пришёл в себя, я не лекарь, но и моих скудных познаний в оказании первой помощи боевому сотоварищу достаточно, чтобы утверждать, что его кома — явно вызвана не травмой. Это что-то иное… магия… проклятие… этот волк, этот огромный волк — мог он что-то «сделать» Фили?

И словно по велению судьбы Мария — родственница Царуса — в эмоциональной беседе шёпотом произнесла что-то, что звучало как «большой волк». Рэмм встрепенулся и, повернувшись к старику и его спутнице, отвесил элегантный поклон женщине и постарался медленно и внятно произнести, надеясь, что по интонации и по похожим словам Мария и Царус поймут, о чём Алсевир их спрашивает:

— Волк? Большой волк? Недавно мы столкнулись с одним таким. Умоляю, могли бы вы рассказать поподробнее?

- Харальд, - последовав примеру спутников, следопыт назвал своё имя, приложив руку к груди и слегка поклонившись. Предложение старика трудно было переоценить: после ночной пробежки сквозь чащу ноги так и гудели. Потушив фонарь, Харальд забрался на телегу, привалился к борту и прикрыл глаза. Возница, как только первый страх отступил, оказался весьма словоохотливым. Дед о чём-то трещал без умолку, абсолютно не заботясь о том, понимают ли его попутчики. Под переливчатый говор неплохо дремалось, но даже сквозь налёт сна охотник успел подивиться тому, что речь старика со временем становилась всё понятнее. Ухо следопыта вылавливало всё больше слов, не то чтобы знакомых, но интуитивно понятных. Примерно так для Харальда звучала речь Хрокра, когда тот говорил на родном наречии. Хоть и были они оба с севера, пути кочевых и оседлых иллусканцев разошлись давно, а с ними разошлись и диалекты.

Чудной волшебник, меж тем, подошёл к проблеме языка серьёзно и даже взялся переводить для остальных. Не сказать чтобы его перевод привнёс что-то ощутимо важное, но Харальд был рад, что с ними в отряде есть учёные мужи, способные разобраться в проблеме. Мужи, меж тем, обсуждали вопросы, как водится, важнейшие: как и куда именно попал их отряд. Из их разговоров Харальд уразумел лишь что ни один не нашёл на небе знакомых звёзд, а значит земли эти явно совсем не Кормир. Добавить к сказанному следопыту было нечего, а потому он предпочёл тихонько дремать, убаюканный разоворами вокруг.

Так, в полудрёме, повозка выкатилась из леса и дальше пробиралась меж полей да редких крестьянских хозяйств. Остановившись у одного из таких, явно видавшего лучшие дни, возница спрыгнул с телеги, подхватил один из ящиков и направился к дому. Его встретила женщина, столь причудливо соответствовавшая старому покосившемуся дому, что следопыту стало неловко даже смотреть на хозяйку. Должно быть, в годы её цветущей юности, что минули, по впечатлению охотника, не так уж и давно, эта женщина была прекрасна простой деревенской красотою, на которую во все ввремена были падки и простые мужики и знатные лорды. Но теперь её лицо являло лишь измождение тяжёлым трудом, болезнями и пережитыми невзгодами, и трудно было смотреть на него, не испытывая жалости. Похожие мысли, должно быть, посетили не только Харальда, но и того рыжего пройдоху, что был подсунут отряду кастеляном. Увидев женшину, конокрад бросился к ней и, к немалому удивлению следопыта, протянул ей кошель с деньгами. Жест этот, если и не заставил Привыкшего к Пути взглянуть на рыжего совершенно иначе, то определённо дал повод задуматься. Северянин повидал на своём веку немало воров, грабителей и проходимцев всех мастей, и этот Руди определённо не был худшим из них. От этих мыслей, впрочем, Харальда отвлёк вопрос боевого мага, услышавшего слова женщины о "большом волке". Следопыт инстинктивно подался вперёд, тронув висевший в кожаной оплётке на груди крупный волчий клык. Ответ на вопрос Рэмма интересовал его, должно быть, не меньше, чем самого мага.

Ни учёные мужи Альберт и Рэмм, ни бывалый путешественник Харальд, ни прочие их спутники никогда не слышали про места, упомянутые стариком. Слова «скальд» и «гармония» были, конечно, знакомыми, но ни с каким конкретным поселением их сопоставить не удавалось, даже если переводить названия с других языков. Возможно, дело происходило в какой-то богами забытой глуши, и на эту мысль немного наталкивал вид крестьянских построек, но с чего бы такому месту оказаться рядом с процветающим Кормиром? Мысль про другой мир или какое-то очень далёкое место, куда занесла путешественников магия, всё больше находила под собой обоснование. Впрочем, про то, как именно совершился этот загадочный перенос, никто не имел ни малейшего понятия. Алсевир в силу своей профессии не раз имел дело с порталами, коих в Королевстве существовали сотни, если не тысячи, да и в одном лишь Кормире можно было отыскать немало. Вот только порталы всегда выглядели как порталы, то есть полагалось иметься некоторому проёму, внутри которого магия разрывала саму ткань пространства (а иногда и времени). Ничего подобного отряду даже близко не встречалось. Вероятно, дело было в чем-то совершенно ином, некой неизвестной магии, которую ни один из коллег Альберта и Рэмма до сих пор не встречал… или же не пережил этой встречи.

Щедрый дар Руди, расставшегося ради незнакомки с солидным кошелём, удивил не только его спутников, но и Царуса с Марией. Женщина полными непонимания глазами глядела на рыжего незнакомца, слёзы от смешавшейся с горем радости бежали по её щекам. Старик же удивился чуть меньше, он, похоже, решил для себя, что его попутчики – иноземные богатеи. Впрочем, когда его пальцы развязали мешочек и извлекли первую монету, возница чуть не рухнул наземь от удивления. Золотую монету он рассматривал так, будто нашёл огромный бриллиант, и не верил, что в мире бывают такие богатства. Когда же он сосчитал монеты и обнаружил, что все они золотые, то расплакался как дитя. Ревели и старик, и женщина. Последняя, осознав, какое богатство ей вручает Руди попыталась вернуть его дар. Речь её была совершенно неразборчива от слёз, от малопонятного языка, от переполнявших ей эмоций. Когда ясно стало, что незнакомец твёрд в своей решимости помочь несчастной, Мария бросилась ему на шею, целовала его, пыталась целовать руки. Эта одновременно неловкая и трогательная сцена продолжалась какое-то время, пока вопрос боевого мага не вернул женщину к мыслям о насущных проблемах.

– Благодаря ви, добри хора, – смахивая с щёк слёзы, проговорила Мария. – С такова богатство ще мога да взема децата и да напусна това прокълнато място. Но какво да правя с гробовете? Тук са погребани съпругът ми Онтош и по-големият ми син Йоша.

С усилием она начала свой рассказ об огромном волке:

– Ако искате да чуете, ще ви разкажа. Всичко започна преди месец, когато умря съпругът ми. Той падна от хамбара, докато ремонтираше покрива, и така и не се възстанови. Тогава започнахме да чуваме нощем как нещо огромно броди около къщата, а още и вълчи вой съвсем наблизо. Всяка нощ аз и децата се заключвахме и с надежда чакахме сутринта. Тогава звярът си тръгваше. Един ден Йоша не издържа и, въпреки моите увещания, взе пушката и излезе навън. Чухме изстрел, а след това ужасни викове и виене. На сутринта намерих... От сина ми не беше останало много, звярът се беше нахранил с останките му. Всяка нощ това се повтаряше отново и отново. По-добре си тръгнете по-бързо, иначе ще се срещнете с този ужасен вълк.

Женщина указала на две свежие и неприметные могилки рядом с домом, у которых было много свежих цветов, а рядом воткнуты были в землю палки с табличками. Надписи на них были совершенно непонятны.

– Знам, че искам много, особено след такъв щедър подарък, – вступил в разговор старик, обращаясь к своим новым знакомым с просьбой. – Но може би вие ще ми помогнете? Вижда се, че сте опитни хора, свикнали с битките, вижте колко добро оръжие имате. А от местните няма да получите помощ. Отидох при дървосекачите – казват, че трябва да пътуват далеч. При стражарите – казват, че трябва да пазят портата. Самият аз бих помогнал, но ще свърша като бедния Йоша.