Агасфер | ходы игроков |

AD 53?
Локация: ?
Жарко. Безводно. Почти безлюдно. Язык неизвестен.



Агасфер осознал что упал на колени в жалком рубище, что осталось от его платья. Обувь стёрлась в пути и грязные ноги были покрыты мозолями, в нечёсанных волосах и бороде скопился мусор.. Безжалостное солнце вставало, рассеивая дымку тумана над унылой пустыней с редкими растениями. Неподалёку у оазиса с пальмами была какая-то крошечная деревушка.. но не обидят ли там его? Кто знает, что за люди там живут и удастся ли ему найти среди них хотя бы временный приют от гнетущего его Зова Проклятья. Может, лучше одному? Пророки часто уходили в пустошь и выживали там, может, и он проживёт? Конечно, он не пророк.. Но..кто он? И..чего он хочет?

Мужчина не помнил своей семьи и дома. Он не знал сколько он прошёл и к чему. Он едва мог сказать кто он вообще такой. Но что-то... Что-то он знал.

Он знал к какому народу он принадлежит и что Бог един. Знал, что говорил с еретиком, который был судим. Возможно ли, что это было связано с его нынешним состоянием? Это уже было за пределами его знания.

Но не голод и жажда, что подступили к нему. Ему нужно было найти источник воды и еды. Он был честным человеком. Во всяком случае, он думал что он был таким. Так что подходя к неизвестным жилищам он не стал таиться или притворствовать. Он поклонился тем, кого встретил, он попросил воды, он попытался представиться, насколько мог.

У безродного бродяги не было ничего кроме собственного тела и лохмотий. И, по какой-то причине, скромного умения делать горшки. Так что и предложить взамен на хлеб и какую-нибудь крышу над головой он мог лишь свой честный труд, надеясь найти здесь таких же честных людей.

AD 54?
Локация: Оазис Фарум, Сирийская пустыня, сколько-то дней пути от Пальмиры, граница Римской империи.
Жарко. Безводно. Почти безлюдно. Языки: Иудейский(арамейский), древнеиранский.

И ему повезло! Во-первых, оказалось что эти люди понимают арамейский, хоть и не были Богоизбранным народом и не могли сказать из какого они Колена Израелева.. правда, теперь и сам Агасфер этого не помнил. Куда важнее что они прониклись его историей - и дали испить воды, накормили, дали омыть своё тело - и разрешили искать глину для горшков, тем более что у них самих горшечника не было.

Правда, тут Агасфера ждала неудача! Плохо, плохо лепились горшки отвыкшими от труда пальцами, не помнил он, как делать их правильно.. Местные же, как бы ни были расположены к старику, но кормить его просто так не планировали. И чувствовал он, что голодная смерть подступает.. Но подвернулся счастливый случай! Проходящий раз в полгода у оазиса караван за бесценок скупал всё, что делали местные, отдавая безделушки, но Агасфер смог с ним сторговаться так, что впервые у жителей оазиса появились деньги - и они поделились ими со старым евреем и дали старую хибару из пальмовых листьев и веток а также он смог купить себе у торговца настоящий гончарный круг, так себе по качеству.. но куда лучше чем пробовать лепить кувшины руками!

Но была и ещё одна, тайная гордость Агасфера. Как ни тянуло его бросить всё и уйти неведомо куда - он держался!

Агасфер благодарил Бога за то, что здесь нашлись люди достаточно честные и добрые, чтобы принять в свою общину потерянного чужестранца. Пусть первый год и был тяжёлым, и не всегда сытым, но мужчина не мог жаловаться — его приняли теплее, чем он сам ожидал. Со временем он не стал своим, но хотя бы знакомым, для живших у оазиса людей.

Как узнал от окружающих и прошедшего каравана, оазис был где-то глубоко в пустыне к востку от — возможно — родных для него краёв Израиля. В той же пустыне, через которую Моша когда-то вёл его народ. Но Агасфер всё ещё не был уверен, что этот путь ему посилен, или даже нужен.

Потому что каждую ночь, засыпая, он чувствовал, что сила привёдшая его сюда, не покинула его. Это странное побуждение выйти из его скромного дома здесь и продолжить дорогу куда-то ещё. Он сопротивлялся ему, боясь, что забредя в пустыню вновь он больше не выйдет к людям и всё-таки сгинет под палящим солнцем.

Так что мужчина оставался на месте и продолжал осваиваться среди местных. В процессе же — старался вспомнить то, что вспоминалось. В основном, конечно, как делались горшки, но хоть это.