Cпектр v2 | ходы игроков | Спектр

Много месяцев назад на одном из практических занятий инструктор демонстрировал кандидатам в оперативники ТТХ тактического костюма. Спектры были оснащены лучшей бронёй, которую только могли позволить себе без утраты критически важной для выполнения их основной задачи мобильности — и костюмы этого класса находились на острие современного технологического развития. Инструктор стрелял в грудь экипированным кандидатам из 10-миллиметрового пистолета, начав с расстояния в сорок метров и после каждого выстрела подходя на несколько шагов ближе. Целью упражнения была не только демонстрация надёжности материала, но и, по его словам, формирование у кандидатов “веры в костюм”.

Принимая выстрел на броню, Лета знала, что делала, и знала, что будет больно. Не знала только насколько — никто прежде не стрелял ей в грудь из снайперской винтовки, пусть и компактной, всего лишь с десяти метров — и реальность в очередной раз превзошла её худшие ожидания. Плечо не просто обожгло — Лета почти споткнулась, машинально схватилась за перила и замедлила шаг. Дыхание сбилось, и на короткий миг показалось, что ключица сломалась или как минимум треснула. Значительно больнее и неприятнее, чем девушка ожидала.

Стрелок перевалился через перила и спрыгнул вниз, а память Леты уже работала, воссоздавая трёхмерную схему многоуровневого лабиринта галерей и крытых переходов садов. Если он будет бежать по крыше коридора в ту сторону, то сможет спрыгнуть в проход чуть дальше и окажется на пути в ботанический купол. Лета сорвалась с места, ускорилась — и побежала в другую сторону, не вслед за беглецом, но наперерез, прямо сквозь толпу, которая заполонила пространство вокруг лифтов и лестниц. Сирены по-прежнему завывали, а уровень паники после выстрела значительно вырос — Лета вклинилась в сплошное море людей решительным ледоколом. Они не успевали среагировать и сместиться с её пути — пришлось прорываться, протискиваться, и в конце концов даже врезаться в одного лысого верзилу плечом. Было тревожно и странно надолго выпускать преследуемого из виду — конечно, теперь его вели дроны, но и Лета не могла быть абсолютно уверена, что рассчитала всё правильно.

Она вырвалась из толпы, пронеслась по почти пустому крытому коридору и оказалась на круговом балконе галереи под куполом сада. Воздух здесь был тяжёлым и влажным, тропические растения по центру и вдоль стен переплетались и тянулись ввысь, к небу. Лета вцепилась в перила и посмотрела вниз — на почти идентичную круговую галерею этажом ниже. И не увидела никого — сердце предательски дрогнуло, пропустило один удар. Неужели она просчиталась где-то — идиот просто побежал назад или вообще свернул не туда, на зацикленные друг на друга тупиковые переходы?

Лета даже не успела додумать эту мысль до конца. Она услышала грохот шагов — и под купол вбежал её старый знакомый, которого она не просто догнала, но даже опередила. Он бежал по круговому переходу этажом ниже, быстро приближаясь к месту, где его ждала Лета. Теперь она не могла видеть его лицо — стрелок смотрел вниз, но заметила, как странно топорщится местами ткань его худи. Как будто под худи скрыто что-то ещё — достаточно габаритное, вроде армейского кевларового жилета.

Мало кого в своей жизни Лета была настолько рада видеть! Она прекрасно знала, что ей следовало сделать: дать очередь из "эгиды" по ногам несостоявшегося снайпера и дальше уже разбираться без спешки, кто там, куда, чего и каких политических взглядов придерживается.

Но это означало закончить охоту.

Закончить игру.

Лета могла бы... да, могла бы дать крашеному ещё один шанс. Этому было... да, было... рациональное объяснение... которое Ирит... непременно придумает... то есть, вспомнит... потом, когда нужно будет писать отчёт. Дело было вовсе не в том, что ей хотелось ещё пусть даже всего на минуту продлить это ощущение, когда мир перестал существовать, забивать собой периферию зрения и память. Сделался лёгким, почти прозрачным. Только бегущая фигура всё ещё сохраняла плотность и вес, и всё восприятие Ирит сейчас будто бы обернулось вокруг неё коконом.

И всё же... всё же этого было мало.

Лета дождалась, пока добы... цель оказалась прямо под ней, и прыгнула.

Стрелок не видел её — он не смотрел ни вперёд, ни вверх, только себе под ноги. Может и правда верил, что ему удалось настолько просто оторваться от спектра, а может рассчитывал на лучшее и не хотел думать обо всём остальном.

Ухватившись за нижнюю перекладину ограждения, Лета свесилась на руках, выждала ещё мгновение, пока он окажется прямо под ней и разжала пальцы. Уже в момент контакта она поняла, что под худи стрелка действительно был милитари-жилет с разгрузкой, и что если бы не вес тактического костюма, она бы, скорее всего, беспомощно повисла на шее мужчины, словно ребёнок, который пытается остановить взрослого человека. Но экипировка и короткое падение сообщили достаточно энергии, чтобы сбить стрелка с ног — и они вместе покатились кубарем в сторону.

Лета оказалась сверху, а он лежал на спине. Капюшон слетел назад, и девушка увидела ухоженные длинные волосы, худощавое и нездорово бледное, на манер вампира или викторианского аристократа лицо, в обрамлении тёмно-красного металлика армированных защитных вставок. Удивление мелькнуло в его широко раскрытых глазах — и почти сразу он дёрнулся, попытавшись сбить Лету в сторону, и одновременно запуская ладонь в карман худи. Рука вынырнула назад, уже сжимая хромированную рукоять 10-миллиметрового пистолета — и Лета как никто знала, что с такого расстояния это будет чертовски больно.

— Ты мне ещё... морду... попробуй... расцарапать, — Лета явно не оценила размеры предполагаемого орудия мести. В голосе, несмотря на сбитое дыхание и работу звуковых фильтров, отчётливо звучала обида. — Мне от винтовки... ничего... ну, про...экстра...полируй!

В каком-то смысле, это был блеф. Ирит не хотелось даже представлять размеры синяка, который теперь украшал её плечо. А уж от перспективы получить выстрел в упор у неё и вовсе всё поджалось. Так что она заломила руку с пистолетом и миролюбиво предложила:

— Брось.

Впрочем, Лета не слишком рассчитывала на собственную убедительность. Транквилизаторы всё же были надёжнее.

Стрелок так и не успел направить на неё пистолет — Лета отвела его руку в сторону, одновременно выкручивая кисть назад. Мужчина сосредоточенно пыхтел, пытаясь пересилить её — но вступил он в противостояние не столько с Летой, сколько с её костюмом. У этого типа без сомнения была серьёзная военная подготовка, он умел обращаться с оружием и наверняка знал как минимум основы рукопашного боя — и был значительно крупнее худенькой девушки. Но тактический костюм не просто уравнял шансы, он позволил Лете выкрутить кисть, заставить его сдавленно зашипеть от боли и выпустить пистолет.

Некстати вспомнилось, как Лета снова и снова отрабатывала этот болевой приём в классе, с инструктором Баттерсом — теорию она конечно же усвоила с первого раза, нужно было только заломать кисть назад и надавить на основание большого пальца своим, но сил сделать это с реальным партнёром у неё не хватало. Баттерс тогда запретил Лете менять напарника — и раз за разом заставлял её практиковаться именно с крепким, немногословным Каем, который всегда пересиливал её без видимого труда.

Как только пистолет вылетел из пальцев и заскользил в сторону, Лета надавила локтем на горло стрелка, игнорируя его злой, затравленный взгляд. Пальцы нащупали рукоять игломёта, и магнитный зажим раскрылся с тихим щелчком — Лета приставила ствол к бедру наёмника с внутренней стороны, почти в область паха, и вдавила крючок. Она знала, что отсюда нейротоксин сможет в считанные секунды распространиться по всему организму — и горящие злобой глаза стрелка уже заволакивал туман сонливой рассеянности.

Совсем скоро он перестал сопротивляться и обмяк полностью, а Лета поднялась. Парочка дронов вокруг порхала крошечными колибри.

Через дальний вход под купол вдруг ввалилось сразу несколько человек — краем глаза заметив тёмные силуэты людей с оружием, Лета дёрнулась было и потянулась к своей винтовке, но вовремя опознала в новоприбывших миротворцев. Их было четверо — и они двойками рассыпались по кольцевой аллее в разные стороны, огибая центральное пространство с тропическими растениями. Последним в помещение вошёл Пёс — в высоких берцах, удлинённом чёрном пальто с иголочки и солнцезащитных очках — он без лишних тактических изысков направился прямо к Лете.

Криво усмехнулся, подходя ближе.

– Хорошо ты его, — прокомментировал хрипло, безразлично ткнув носком тело. – Я займусь этим. Цербер внизу, на площади. Та ещё заварушка.

Словно отвечая на его слова, к вою сирен снаружи прибавились отрывистые автоматные очереди. Пёс повернул голову, прислушиваясь — как будто и правда немного на собачий манер — и Лета увидела в зеркальных стёклах больших очков-авиаторов своё отражение.

– Что-то новенькое, – пробормотал едва слышно.

Всё это было как-то... недостаточно.

Поначалу Ирит искренне ненавидела и занятия по рукопашному бою, и инструктора Баттерса, который не упускал случая ткнуть её носом в собственную беспомощность. Да-а, в первые месяцы учебки курсант Одебер готова была выть от несправедливости. Никакое количество тренировок не сделало бы её выше или тяжелее того же Кая. Импланты... импланты могли бы помочь, но Ирит противна была сама мысль, что ей нужно стать в чём-то похожей на эту гору мяса, чтобы победить.

Так было до тех пор, пока Ирит не начала одерживать верх в спаррингах. Иногда. Да, это случалось нечасто, но всё же отточенная техника, хорошая скорость реакции и, чего уж там, некоторая долбанутость делали её неприятным противником. Непредсказуемым. И эта непредсказуемость результата неожиданно стала для Ирит настоящей отдушиной в её в общем-то очень предсказуемой жизни. Разбить кому-нибудь рожу каждый раз было прямо-таки грёбаным праздником. В костюме... в костюме, как оказалось, ощущения были всё-таки не те.

В общем, Пёс застал её не в лучшем расположении духа.

Выслушав его, Ирит нахмурилась, снова весьма недовольная координацией между спектрами и тем, как до них доводили (то есть, не доводили) информацию. Оператор ничего не говорила ни про то, что Пёс направляется ей на помощь, ни про ситуацию на площади, которая, очевидно, изменилась. Видимо, Лете предлагалось посмотреть новости, чтобы узнать.

— Лета на связи. Цель обезврежена. Передаю его Псу, — Ирит решила, что надо начинать революцию в области коммуникации между оперативниками с собственного примера, и снова связалась с Зеро. — Ожидаю дальнейших указаний.

— Я тороплюсь? — спросила она уже у Пса. — Что вообще происходит? Кто-нибудь подтвердил местонахождение Линкольна?

Пёс опустился около стрелка на колено и без особого интереса проверил пульс.

– Ты торопишься? – переспросил он в ответ. – Лысик ничего не передавал мне на этот счёт, но он, кхм, вообще не то чтобы многословен. Ты, возможно, заметила.

Спектр безразлично пожал плечами и хмыкнул.

– Линкольна тут нет, и, уверен, уже не будет. Моя ставка — он в безопасности, за много километров совсем в другом месте.

Пёс поднялся и посмотрел на Лету. Сирены вопили, и стрельба снаружи становилась всё интенсивнее.

– А происходит… теракт? – ответил полувопросительно, не слишком уверенно, словно и сам пробовал на вкус это слово.

Лета почти не слышала — она подключилась к официальной трансляции мероприятия, на которой сейчас показывали правительственную площадь с внушительной высоты. Непосредственно возле сцены продолжалась схватка миротворцев и протестующих, ближе к окраинам люди толкались, налетали друг на друга, бежали. Большую часть места действия теперь закрывали тучи искусственного зелёного дыма, вокруг которого порхали, то и дело ныряя в небо, ласточки-дроны. В глубинах крупного задымления в нескольких местах сразу возникали короткие вспышки — словно кто-то там стрелял по бегущим людям отрывистыми очередями. Лента чата под трансляцией летела с бешеной скоростью — настолько быстро, что нельзя было прочитать ни одно сообщение по отдельности. Трансляция прервалась уже в следующую секунду, сменившись стандартной заглушкой с оповещением о технических неполадках и работе, которая уже ведётся по их устранению.

– Приняла, Лета, – с запозданием защебетала в войсе Зеро. – Массовое мероприятие на площади под атакой. Фиксируем группу вооружённых людей в экипировке без опознавательных знаков — они стреляют по гражданским на поражение. Неизвестно, кто они и как проникли на площадь. К месту уже движется несколько штурмовых отрядов особого назначения.

Выражение лица Пса подсказало Лете, что он тоже получил инфосводку. Она слышала, как Зеро замолчала и быстро застучала ногтями по клавишам.

– Цербер участвует в ликвидации группы неизвестных. Окажи ему помощь.

— Группы неизвестных, ну конечно, — пробормотала Лета себе под нос. — Оверачивер.

Может, ей стоило перестать запрашивать указания. Всё равно они ей не нравились.

— Принято. Вы ведь попытались отследить их способ коммуникации? — произнесла она уже в общий канал, так, что и Пёс, и Зеро могли её слышать. Операция в таких условиях явно требовала высокого уровня синхронизации: тайминг, толпа, отсутствие видимости... да, "группа неизвестных" должна была как-то общаться между собой и, вероятно, с координаторами. Лета задумчиво посмотрела на горе-снайпера. Она не была на сто процентов уверена, что он связан с теми, на площади, но...

Ирит опустилась на колено рядом со стрелком и почти нежным жестом убрала шикарные вампирьи волосы за ухо, проверяя, нет ли коммуникатора.

Её подмывало спросить у Пса, как так получилось, что у каждого из спектров чего-то не хватает: у Цербера волос челюсти, у самого Пса глаза, у Призрака — хоть какого-то вкуса в кинематографе, а у Филина, очевидно, совести. Что это — тренд или плата за вход? И можно ли самому выбрать, что сдавать? Однако сначала следовало всё же проверить свою теорию и присмотреться к Ворон...

Визуально видимого коммуникатора не было, но Лета знала, что это не обязательно значит полное отсутствие связи. Стрелок мог использовать специальный имплант, коннектиться к скрытому девайсу при помощи нейролинка, или даже просто подключиться к мессенджеру в смартфоне. Не приходилось сомневаться в его милитари-бэкграунде, а значит у этого типа вполне могла остаться соответствующая прошивка со времён контракта корпоративного ЧВК или несения службы в рядах миротворцев.

– Пока не удалось ничего обнаружить, – проговорила, как показалось Лете, немного раздражённо, Зеро.

Возможно роль сыграла в определённой степени мнительность, но в интонациях словно почти звенело — не учи меня делать мою работу.

– А если они использовали гражданскую связь, то продолжить не выйдет — глушилки теперь работают на полную мощность.

Пёс неопределённо хмыкнул, глянув на площадь с некоторым сомнением.

– Эх, если бы только у меня был костюм, – протянул он с наигранным сожалением, которое даже не пытался замаскировать под реальное. – Нет ничего лучше, чем перепалка с группой хорошо вооружённых наёмников перед сном.

Лете начинало казаться, что Пёс вообще ничего не воспринимает всерьёз.

– Неизвестные вооружены автоматическим оружием, в полной милитари-экипировке без опознавательных знаков, – продолжала Зеро. – Цербер вступил в контакт.

— ... Разве что перепалка с группой хорошо вооружённых наёмников в толпе гражданских, — Лета кивнула Псу.

Она поднялась на ноги и машинально вытерла бронированные ладони о костюм. Она определённо не винила Пса за то, что он не рвётся поучаствовать в заварушке, скорее записала ему бонусное очко адекватности. В таком месиве пользы от спектра было не больше, а то и меньше, чем от миротворца. А риски оставались высокими. Лета предпочла бы всё же как-то попытаться отследить координаторов или убедиться, что всё это не было отвлекающим манёвром для чего-то более осмысленного, но спорить с диспетчером сейчас определённо было проигрышным ходом.

— Тут тоже ожидаемо ничего, — передала она Зеро. — Ни коммуникатора, ни смартфона. Выдвигаюсь к Церберу.

Лета невнятно махнула Псу — что-то между воинским приветствием и "пока-пока" — и неспеша, во второй пульсовой зоне, потрусила к площади.

За то время, что заняла погоня за стрелком толпа уменьшилась незначительно — люди по-прежнему стояли в очередях к лифтам, и почти намертво заблокировали все лестницы. Даже магическая аура костюма спектра не была способна безусловно гарантировать проход в этом случае — при виде Леты посетители изо всех сил старались убраться с дороги, но убираться было попросту некуда. Ей всё же удалось пробиться через две наиболее заполненные площадки верхних этажей, и продолжить уже быстрее сбегать по опустевшим ступеням.

Несколько минут спустя Лета была снаружи. Сирены выли, большую часть площади покрывал почти непроницаемый тёмно-зелёный дым, а переход в режим тепловизора лишь наполнял пространство хаотично мельтешащими в панике пятнами. Худший сценарий для позиционной перестрелки сложно было представить, и Лете не оставалось ничего другого кроме как двигаться почти вслепую на выстрелы.

Стрельба продолжалась, впереди глухо прогремело несколько взрывов.

– Штурмовые группы входят на площадь, – коротко сообщила Зеро. – Уточняю геолокацию.

Забрало визора Леты мерцнуло и вспыхнуло, дополняя реальность тёмно-синими линиями. Зеро компилировала и передавала информацию с порхающих вокруг дронов, и теперь на визоре Леты появились маркеры направлений — Цербер, последнее известное местоположение неизвестных, стрелки сближения штурмовиков миротворцев. Ориентироваться сразу стало значительно проще — и Лета пошла увереннее. Мимо то и дело пробегали, шарахаясь от неё в стороны, люди. Тела лежали на брусчатке в странно скрюченных позах — и их было всё больше по мере того, как становилась громче стрельба.

– Пятеро выведено из строя, – сипло прохрипел в эфир Цербер. – Они уходят. Веду преследование. Лета, отправляю геолокацию.

Визор мерцнул, проявляя ещё один маркер — от Цербера. Двигаться приходилось фактически по приборам — прямо под маркером светилась цифра расстояния до цели, сорок три метра.

Из дыма почти на руки Лете вывалилась невысокая девушка. В порванном летнем платье, она зажимала ладонью рану на шее, в широко распахнутых каре-зелёных глазах застыл страх. Она беззвучно открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба, и отчаянно вцепилась в предплечье Леты второй рукой. Крови было немного — насколько можно было судить, девушка была скорее в шоке, чем и правда серьёзно ранена.

— Принято. Я рядом, — Лета прибавила скорости и едва не споткнулась об очередное тело. Эти тела вызывали у неё разве что досаду: неужели нельзя было сообразить умереть где-нибудь в другом месте? Обязательно путаться под ногами? Ирит привычно отметила отсутствие эмпатии и не менее привычно успокоила себя: для тех, кто погиб, она просто уже ничего не могла сделать. Другое дело живые...

...На неё вылетела раненая девушка. Лета отодвинулась, чтобы та не повисла на ней мешком, и осторожно, но весьма решительно отцепила её руку от своего плеча. Костюм всё ещё делал физический контакт терпимым, но — едва. И Ирит предпочла бы держаться подальше от всяких окровавленных конечностей, спасибо большое.

— Безопасное направление, — указала она куда-то себе за спину. — Сто шагов.

Спектр помедлила пару мгновений и добавила:

— Всё будет хорошо.

Вот, эмпатия. Забота. Человечность.

По мере приближения к метке Цербера, тел и дыма вокруг становилось больше. Среди мертвецов теперь встречались не только гражданские — были и наёмники в просторных серых накидках без опознавательных знаков. Мимоходом заглянув под капюшон одного из них, Лета увидела выпуклые линзы и хобот противогаза армейского образца — вся эта ситуация с каждой проходящей минутой всё больше напоминала ей ту, другую.

Стрельба прекратилась — Лета добралась до края площади, вынырнула из дыма и оказалась в одном из тупиковых проулков. Стены зданий возвышались по обе стороны, образуя почти безвыходный, сплошной коридор, в котором Лета увидела ещё несколько трупов. Проулок заканчивался мусорными контейнерами — в конце тупика в гордом одиночестве стоял Цербер, целый и невредимый. Он не дожидался подкреплений — рвался вперёд в своей привычной манере, преследовал, убивал. Лета вновь невольно задумалась о мотивах, которыми руководствовался директор, выдавая очередному спектру его позывный — после более плотного знакомства с коллегами ей начинало казаться, что Филин нередко попадал в точку, словно знал что-то заранее или же смотрел прямо в душу.

Лета приблизилась, и Цербер посмотрел в её сторону. Он выглядел невредимым — чего нельзя было сказать о почти десятке тел в той цепочке, отмечавшей проделанный спектром путь.

– Ты не спешишь, – констатировал Цербер холодно.

Прямо за мусорными контейнерами обнаружился ржавый люк, ведущий под землю. Массивная крышка была откинута в сторону, вниз уходили перекладины лестницы, а вся конструкция выглядела так, словно не использовалась по меньшей мере пару десятков лет.

– Противник отступил в доисходные технические тоннели, – голос спектра прозвучал уже в общем эфире. – Продолжаю преследование.

И, даже не взглянув на Лету, Цербер принялся спускаться по лестнице.

Доисходные тоннели? Лета слышала о сети технических переходов, которая оплетала и пронизывала весь ковчег паутиной — они использовались архитекторами и инженерами при проектировании ковчега и первичном его вводе в эксплуатацию. Карты этих тоннелей почти век назад были извлечены из общего доступа, архивированы и частично утрачены, а сами проходы — законсервированы.

— Ты зато спешишь за двои... куда?! — Лета не успела даже толком удивиться тому, что доисходные тоннели оказались не городской легендой. И тому, что её напарник с такой лёгкостью опознал вход, тоже удивиться не успела. Нет, тем, что совершенно сейчас не укладывалось у Ирит в голове, было "как при таком подходе к делу Цербер дожил до своих лет"?! Куда смотрел естественный отбор?!!

— Подожди, дай хоть... — Лета осеклась. Она не видела лица Цербера, но что-то в том, как он двигался и говорил, подсказывало ей, что сейчас спектра мало интересует что-то по эту сторону люка. Видимо, она и правда уже заставила его ждать, и, похоже, минутки на счету закончились.

Как неудачно.

На взгляд Ирит действия Цербера, конечно, были самоубийством. Нападавшие явно прекрасно подготовились к этой операции, и странно было бы думать, что они не позаботились также об отступлении. Спектры не смогли допросить снайпера, а Цербер, кажется, вообще никого не оставил в живых... У них не было доступа к планам тоннелей, не было возможности провести развед...

Хотя...

Не давая себе времени опомниться и найти десяток нюансов в этом потрясающем плане, Лета мысленно активировала нейролинк и нырнула в прохладную упорядоченность информационного пространства.

— Та-ак, кто тут у нас... — конечно, дроны миротворцев не светились в открытом доступе, но Ирит знала наверняка, что у них есть интерфейс нейролинка. А значит, дело было только за тем, чтобы её пригласили в гости. Лета умела быть обаятельной, когда дело не касалось людей. Определённо, успех был только вопросом времени... но его как раз и не хватало: краешком сознания, оставшимся в реальности, Ирит видела, что Цербер уже почти целиком скрылся в тоннеле.

"Интересно, сколько там ступенек," — было последней мыслью Леты перед тем, как она полностью отдалась волнующей задаче получения кодов доступа к дрону.

Цербер действительно не стал ждать: успев скрыться в люке едва ли наполовину, внезапно он исчез полностью. Спектр грузно спрыгнул на пол тоннеля, рассчитывая ошеломить противника и сразу же вступить в бой.

– Чисто, – прохрипел в войсе. – Можешь спускаться.

Лета почти не слышала, она уже тянулась к вибрирующим сигналам порхающих вокруг дронов. Один подлетел совсем близко и с интересом изучал провал люка, словно обнюхивая его — девушка выбрала своей жертвой именно этот дрон и запустила протокол взлома. Дроны миротворцев не были открыты к свободному сопряжению, но апгрейднутая прошивка нейролинка Леты и блэк-хэт софт с чёрного рынка сделали своё дело. Девушка перехватила управление почти на лету, и мгновением позже в углу её визора всплыло небольшое окно с трансляцией.

Вышло даже более гладко, чем могла надеяться Лета: её птичка отважно нырнула в чёрное жерло люка, и девушка увидела железную утробу тоннеля. Тоннель оказался достаточно широким, но мучительно старым. Даже не просто старым — по-настоящему древним.

Обветшалые выцветшие панели, покрытые ржавыми пятнами коррозии и разросшейся плесенью трубы, тяжёлый и затхлый воздух, в котором вихрями клубилась и танцевала накопленная за десятилетия пыль. Лестница, по которой спустился Цербер, находилась в небольшом тупике — тоннель впереди расходился буквой Т, ответвляясь влево и вправо.

Сам Цербер прилип к стене у самого поворота и украдкой изучал пространство из-за угла.

— Я реквизировала один из дронов... эээ... на благо Ковчега, — сообщила Лета одновременно и Церберу, и Зеро, чтобы та могла обернуть эту информацию в дипломатичную обёртку и передать миротворцам.

Ирит поспешила к люку и спустилась — куда осторожнее, чем её напарник, но всё же достаточно резво, чтобы не вызвать недовольства. Управление дроном занимало большую часть её внимания, но к счастью многое тело помнило и выполняло само. Лета заняла позицию так, чтобы прикрывать напарника, и мысленно пожалела, что не может позволить себе рассмотреть таинственный ход в подробностях. Наверняка многое можно было понять и по следам, и по тому, как проводилась расконсервация... Ладно, по крайней мере у неё будет для этого время позже.

— Предлагаю отправить дрона вперёд, — передала Ирит уже только Церберу. — Понятно, куда они отступили?

Лета чувствовала себя чертовски неуютно в этих тоннелях. Здесь почти негде было укрыться — прямые как стрела, простреливаемые насквозь проходы, с заплесневелыми трубами, что тянулись вдоль стен. Местный воздух даже после обработки фильтром показался девушке не только пыльным, но затхлым, а вечерний свет едва сочился сюда сквозь единственную дыру в потолке. Лета как могла аккуратно и бесшумно спустилась, приблизилась к Церберу и прижалась к стене рядом с ним — спектр стоял неподвижно, словно превратившись вдруг в статую, и ждал чего-то.

Возможно, прислушивался.

– Давай, – подтвердил угрюмо и односложно.

Едва слышно шелестя пропеллерами, захваченная Летой “птичка” скользнула вперёд, вылетела на перекрёсток и начала транслировать темноту. Девушка не без раздражения переключила дрон в режим ПНВ — сказывались издержки топорного прямолинейного взлома, в нормальных обстоятельствах умная начинка самостоятельно бы включила ночное видение.

Трансляция преобразилась, окрасившись зелёным зернистым фильтром, и Лета увидела длинный прямой тоннель, почти бесконечный, растворяющийся во тьме, и заставленный насквозь проржавевшими ящиками и контейнерами. Вспышки появились в нескольких местах сразу, грохот очередей разнёсся по коридорам оглушительным эхом — и трансляция оборвалась.

Дрон со скрежетом заскользил по полу отчаянно искрящим, исковерканным и теперь уже бесполезным куском металла, а Цербер швырнул за угол что-то продолговатое — дымовую гранату. Шашка заработала, и в тоннель повалил густой тёмный дым, а спектр вышел из-за угла и, стреляя от бедра, принялся сближаться с противником.

Ирит не пыталась уже ничего говорить, и вовсе не потому, что сказать ей было нечего. Цербер словно с цепи сорвался, позабыв о всякой осторожности. Оставалось только надеяться, что интуиция его не подвела, и ломануться туда, где их ждали, было и в самом деле хорошим ходом. Лета глубоко вдохнула затхлый воздух и нырнула в дым вслед за напарником. Их единственным шансом было, пожалуй, ошеломить противника. По крайней мере, технологическое преимущество всё ещё было на стороне спектров. Во всяком случае, Лета очень на это рассчитывала.

Камера передавала картинку всего несколько мгновений, но этого, конечно, хватило Лете, чтобы запомнить расположение укрытий и стрелков, и она не преминула этим воспользоваться. Она чувствовала себя немного виноватой перед дроном. Сломала бедолаге жизнь. Обманула, сбила с пути истинного, использовала в своих интересах... Ирит не считала себя фемфаталь, но вот ведь как вышло.

По тоннелям гулким эхом разнёсся грохот очередей. Отрывистые вспышки вспарывали дымовую завесу: наёмники стреляли в ответ, но очагов сопротивления оставалось всё меньше с каждой проходящей секундой. Забрало само переключилось в режим тепловизора, когда дым заполонил пространство настолько, что ночное видение сделалось бесполезным. Тактические костюмы экранировали тепло — и Лета могла лишь угадывать позицию Цербера лишь по едва заметным, призрачным очертаниям спереди от себя. Зато наёмников за контейнерами она видела предельно чётко — и стреляла на поражение.

Девушка могла лишь догадываться, что её пули находят цель — по изломанным конвульсиям тепловых пятен, по вскрикам, хлюпанью и сдавленным стонам. Действовать приходилось почти вслепую, но Лета была уверена, что смогла достать по меньшей мере двоих из них. Ещё четверых забрал Цербер — спектры вынырнули из дымовой завесы в опустевший, быстро остывающий коридор, по которому фантомным эхом ещё гуляли отголоски последних выстрелов.

На нагруднике Цербера появилось несколько новых вмятин, уголок зеркального забрала откололся и пошёл трещинами, но в остальном напарник выглядел невредимым. Дым постепенно оседал и рассеивался, на тоннель опускалась непроницаемая тяжёлая тишина.

Лета не видела на экране тепловизора новых целей.

– Группа противника ликвидирована, – невозмутимо доложил Цербер, осматривая тела наёмников одно за другим.

Всего на секунду Лете подумалось, что Цербер был прав — его напор и уверенность смогли преуспеть там, где осторожность и осмотрительность наверняка позволили бы наёмникам ускользнуть. Цербер сделал выверенную ставку на превосходство тактического костюма, фактор внезапности и разницу в подготовке — и не ошибся.

Подумалось всего на секунду.

Уже в следующую коридор заполнил низкий железный скрежет — Цербер молниеносно присел и прижался спиной к одному из старых контейнеров.

– Новый контакт, – произнёс машинально.

Ширина доисходного тоннеля была около пяти метров, и у него были высокие трёхметровые потолки. Наверное, когда-то и кому-то были нужны именно такие тоннели для быстрой транспортировки тяжёлых грузов и крупногабаритных деталей. Тем более впечатляющим, на фоне внушительных пропорций тоннеля, показался вывалившийся из бокового ответвления впереди агрегат — покрашенный в чёрный мех, прозрачная кабина которого при каждом неудачном шаге задевала и царапала потолок. Боевая часть балансировала на тонких страусиных ногах, крыша вмонтированной в “торс” кабины чуть выступала над внушительными бронированными плечами, одна из передних конечностей заканчивалась кистевидным захватом, а другая — боевым модулем с шестиствольным крупнокалиберным пулемётом.

Первой ассоциацией Леты был промышленный шагоход — совсем недавно она видела несколько таких в своей ленте — и только второй, куда более верной, боевой армейский экзоскелет, который использовали силы специальных операций и корпоративные ЧВК. С третьей мыслью пришло кристальное понимание, что две предыдущие не имели сейчас значения.

Стволы минигана закрутились вхолостую, разогреваясь — и по тоннелю пронёсся низкий, быстро нарастающий рокот.

Не требовалось быть очень умной, чтобы понять, что очереди из минигана с такого расстояния костюм спектра не выдержит. Лета помнила расположение ближайших контейнеров, но понятия не имела, что в них. Какие послужат достаточно надёжным укрытием. Сейчас её способности скорее мешали: мозг отказывался принять решение наугад и всё пытался нашарить в памяти какую-нибудь подсказку, ключ к идеальному решению. Всё казалось бессмысленным. Даже если Ирит успеет спрятаться за ящиком, это всего лишь отсрочка. Ничего не помешает меху продолжать стрелять. Или приблизиться и...

...Эту мысль Ирит додумывала уже в прыжке. Тело наконец сбросило оковы разума и врубило инстинкт самосохранения — лучше поздно, чем никогда. Лета перекатилась за контейнер и едва подавила желание зажмуриться, чтобы не видеть, как вот сейчас его разорвёт в клочья очередью.

"Зато не придётся возиться с пиццей," — пришла очередная своевременная мысль.

Рокот быстро перешёл в пронзительный рёв, и холостая прокрутка стволов оборвалась грохотом тяжёлых очередей. Орудие загремело, выплёвывая одновременно сотни снарядов, пули с визгом рикошетили от потолка и от стен, отстрелянные гильзы ссыпались на пол с тихим, почти мелодичным и рождественским, звоном.

Лета скорчилась на полу и вжалась спиной в один из контейнеров — вокруг неё словно бесновалась свинцовая буря, всё орало и свистело дикими рикошетами. Один из контейнеров сорвался с места и проскользил мимо, подталкиваемый длинной очередью и уже более похожий на изодранное железное решето.

Она не видела Цербера, не видела мех — и не рискнула бы сейчас выглянуть, даже понимая, что контейнеры защищают разве что символически. Лета вдруг отчётливо поняла, что её жизнь висит на волоске, зависит только от угла и направления, которое выбирает для своего главного орудия “минотавр” — больше всего на свете ей захотелось, чтобы это закончилось, но шестиствольное чудовище продолжало работать, с нечеловеческой скоростью пожирая словно бесконечную патронную ленту.

Лета даже не сразу поняла, когда всё затихло — потребовалась ещё секунда, чтобы разделить наступившую тишину и фантомный грохот в ушах. Она украдкой выглянула из-за оставшегося каким-то чудом неповреждённым контейнера, и увидела Цербера — тот в странной позе лежал на полу, а ящик, за которым он укрывался, выглядел пробитым в сотне мест сразу.

“Минотавр” медленно опустил исходящее густым паром, быстро остывающее орудие. Выступающий короб на его плече раскрылся и из него выдвинулась четырёхствольная ракетная установка — Лета едва успела подумать, запечатлеть, осознать, как в жерлах стволов зародилось и начало разгораться тёмно-красное зарево.

Девушка скатилась вниз, инстинктивно закрывая голову руками, и вжалась в пол.

Ослепительная вспышка пронзила пространство — всё вокруг задрожало и затряслось, динамики истошно фонили шумом оглушительной статики, взрывная волна отшвырнула Лету назад, впечатала хребтом в стену, выбила весь кислород из груди. Она тяжело рухнула на пол с высоты, едва не придавленная своим же контейнером — и разве что не зашипела при попытке изогнуть спину.

Осколок металла прошил броню насквозь и вспорол мягкие ткани — где-то в области поясницы.

Лета цеплялась за реальность как могла. Вероятно, это были её последние мгновения. Можно было наконец перестать экономить место на жёстком диске и прожить-прочувствовать-записать всё, всю полноту бытия. Новое ощущение. Жаль, конечно, что контент был не восторг: темнота, боль, сожаления о сделанном выборе. Не о том, что надела костюм, конечно. Работа была огонь, десять котят из десяти.

О том, что доверилась Церберу. Решила, что у него есть план. Что он знает, что делает. Знает лучше, чем Лета.

О том, что поверила в эту сказку про неуязвимость спектров. Даже зная наверняка, как устроен этот фокус. Где расположены зеркала и люки.

Ей следовало...

...Лета потеряла мысль. Это было странно. Не прерывать нить размышлений, а пытаться поймать, подхватить её снова. И при этом...

...с пустыми...

...завтра не...

...а разве нужно...

...далеко пойдёте...

... торопишься...

...не спешишь...

...увидеть небо...

Этого мудака ещё не хватало в последние мгновения.

— Иди нахер, — отчётливо произнесла Лета вслух прежде, чем провалиться в полную темноту.

2-1 | Филин

Гимнастический зал располагался этажом выше, чем тренировочный, и пользовался ещё меньшей популярностью. Часы показывали ровно девять, когда Лета толкнула дверь — в общем-то ни на что особенно не рассчитывая. К её удивлению, Филин был там: в одиночестве стоял у дальней стены в чёрной спортивной водолазке с высоким горлом, которая ещё сильнее подчёркивала его худощавость и сухость. Больше в зале не было никого — лампы освещали абсолютно пустое длинное помещение, окружённое по периметру высокими зеркалами.

Едва заметив Лету, Филин оттянул рукав водолазки и взглянул на часы. На полу рядом с ним стоял кейс — директор опустился на колено, открыл его, и поднялся с двумя тренировочными мечами. Когда Лета приблизилась, он кинул один из них ей — девушка поймала меч на лету. Тренировочное оружие почти в точности дублировало настоящее габаритами, балансом и весом, хотя затупленный макет лезвия и выглядел так, будто с энергоклинка кто-то просто забыл снять ножны.

Опустив меч к полу, директор застыл в четырёх шагах перед Летой, пристально изучая её.

– Цербер мёртв, – коротко сказал он. – Был мёртв ещё до того, как на место прибыли медики. Мы поговорим о случившемся там — и дальнейших планах — сразу после того, как потренируемся. Возражения?

Лета медленно покачала головой.

— Нет возражений, — добавила она после небольшой паузы.

Она знала, конечно, что Цербер мёртв. Видела его тело. И всё же отметила с некоторым удивлением, что слова директор что-то изменили в этом знании. Будто бы до того оно не было таким уж полным и окончательным. Будто она допускала возможность, что каким-то чудом Церберу — она даже имени его так и не узнала — удалось выжить.

Это было удачно, что Филин отложил разговоры до конца тренировки. Ирит отчаянно нуждалась в том, чтобы не думать ни о чём. И, пожалуй, в том, чтобы почувствовать боль. Она не привыкла ошибаться и не очень-то знала, как с этим жить. Наказание... иллюзия наказания сейчас казалась привлекательной.

Лета посмотрела директору в глаза. Ей всегда тяжело это давалось, а в случае с Филином результат обычно не стоил усилий: по его лицу мало что можно было прочитать. Сейчас, впрочем, Ирит и не пыталась угадать его мысли. Скорее это было что-то вроде запроса на соединение. Как с дроном. Как с — не к ночи вспомнила — нейролинком блондинки из зала. Как с Цербером. Протянутая рука.

Может быть, Лета надеялась, что это он прочитает её. Обойдёт защитные протоколы. Сделает что-нибудь... чтобы перестало быть так странно. Так... пусто там, где явно должно было что-то быть.

Наверное, как-то так себя чувствовали люди, когда только что что-то помнили — и вдруг забыли.

Ирит перевела взгляд на клинок и взвесила его в руке. Прогнала базовую диагностику имплантов и отрубила все фильтры. Сейчас ей было плевать, сколько памяти займёт этот вечер. В конце концов, она половину суток провалялась в бессознанке. Сэкономила, так сказать.

— Я готова, — на всякий случай Лета встала в защитную стойку. Не то чтобы она думала, что Филин вот так сразу на неё набросится, но судя по авторитетным ресурсам (= аниме) всякое могло случиться.

"Цербер наверняка сказал бы, что водолазка — не самая удобная одежда для занятий спортом," — машинально отметила она — и сразу почувствовала к Филину некоторую приязнь, будто бы у них обнаружилось что-то общее.

Филин не сказал ничего. Некоторое время он задумчиво смотрел на клинок в своей руке — на зал опустилась непроницаемая, тяжёлая тишина.

– Изящное оружие из давно ушедшей эпохи, – в конце концов медленно произнёс он. – Как ни одно другое, оно требует веры, уважения, понимания. Каждый способен махать мечом, но только закалённый физически и ментально воин способен извлечь максимум пользы из этого оружия. Многие спектры полагаются на клинок слишком сильно — вытаскивают его из ножен тогда, когда в том нет ни малейшей необходимости: он наполняет их лживой и порочной самоуверенностью, обманчивой силой, вынуждая рисковать сверх необходимого, всегда идти на сближение. Другие — не понимают истинной силы меча, боятся его, не чувствуют себя с ним уверенными. Эти — осторожничают сверх всякой меры и упускают моменты, когда только клинок способен одержать победу в противостоянии, может спасти жизнь своего хозяина и множество других жизней. Ключ к истинному владению — в балансе и понимании, когда в клинке есть необходимость, а когда его использование, напротив, опасно.

Филин опустил меч и спокойно встретил взгляд Леты. Глаза директора оставались непроницаемо холодными, проницательными — словно он видел собеседницу насквозь, но не сообщал ей в то же время о себе ничего.

– Сперва посмотрим, на что годятся наши инструктора.

Лета очень хотела бы не задумываться сейчас вовсе, но привычка взяла своё. Ирит, конечно, не относила себя к тем, кто постиг "истинную силу" меча. Пережиток. Варварство. Пустая трата времени. Незамысловатый символ. Сила? Верность? Месиво высокопарных идей и контекстов, которые у большинства людей ассоциировались с оружием ближнего боя.

Что-то поменялось тогда, на крыше.

Что-то поменялось ещё раз, когда Филин отдал ей клинок. Когда Лета узнала его.

Чуть более сложный символ. "Продолжение".

(Оказывается, она не так далеко ушла от всех этих, пускавших на мечи слюни в учебке.)

Лета заставила себя выбросить всё это из головы. Филину нужна была отправная точка. Базовая линия. Это казалось логичным, и Ирит запретила себе искать здесь какой-то больший смысл, вместо этого сосредоточившись на задаче. Как её учили. Помнить о центре тяжести. Не отдавать контроль. Предугадывать, а не реагировать. Так же, как на тренировках.

Ну, почти так же.

Никогда раньше — до этого момента — обнажить клинок не было выбором Леты.

И никогда раньше противник не смотрел на неё так, будто на самом деле пытался рассмотреть.