[FD] Suith Kynthuaisi | ходы игроков | I. Oriour ae shob

  Сквозь еле заметную сероватую пленку магического щита ты смотрела на закатное северное небо, туда, где тянулись иссеченные скалами и пропастями ледники Пустошей Хаоса – земель, откуда не возвращался никто из живых. Не возвращался прежним, по крайней мере – и лучше бы им было умереть. Там, за этими бесплодными просторами, начинались земли, искаженные тлетворным влиянием варпа: Йенкуяшни, Царство Хаоса, смертельно опасное и нестабильное, пытающееся поглотить весь мир. И здесь, на самой границе Наггарота, щитом перед этой угрозой были вы, гарнизоны Сторожевых башен.
  Ты смотрела на переплетающиеся завихрения изящно-пурпурного и болезненно-зеленного, агрессивно-алого и загадочно синего, и понимала, что, быть может, видишь эту завораживающе опасную красоту, одновременно отталкивающую и притягательную, в последний раз. Завтра все решится, и лишь одним Китараи, богам Сумеречного пантеона, известно, что принесет это решение для тебя. Они взрослее, они умнее и коварнее – сможешь ли ты повлиять на их решение? И, главное, захочешь ли?
  А пока ты стоишь на вершине башни Каэльра – не в одиночестве, но одна. Эльфы внизу похожи на букашек, эльфы рядом – арбалетчики и расчеты стрелометов «Жнецов», заступившие на дежурство – не обращают на тебя внимания. За спиной привычно и приятно потрескивает напоенный магией защитный кристалл, закрывающий верх башни защитным куполом: среди созданий Хаоса летающие твари встречаются немногим реже, чем сухопутные. От кристалла тянутся прихотливо извивающимися змеями полые трубы, через которые Сила подпитывает следящие устройства, похожие на огромный, с голову взрослого мужчины, глаз – они должны поднять тревогу, если в поле их действия окажется враг.

  Анаст-Менлу, твоя приемная мать, сейчас принимает гостей – трех колдуний из Ковенанта, которые завтра будут проверять твой магический дар. Мать не преминула уведомить тебя, что явились они к Каэльре отнюдь не ради тебя, а с плановой проверкой магической защиты, и исключительно заботами Анаст-Менлу согласились провести экзамен. Маме нравилось, когда ты чувствовала себя ей обязанной, и она старательно делала все, чтобы ты испытывала к ней непроходящее чувство благодарности и вины… За исключением тех случаев, когда твоя молодость и свежесть пробуждали в ней завистливую злобу – тогда наказания, болезненного и кровавого, было не избежать.
  В общем, все было привычно – и показная забота о «будущей колдунье, которая будет помогать своей матери», и то, как бездумно тебя выгнали до утра из собственных покоев. Даже в свои восемь лет ты хорошо понимала, что являешься для Анаст-Менлу лишь инструментом, веревкой, за которую она пытается вытянуть себя с постылой приграничной службы. Но инструментом нужным – для большинства других друхари ты была редким на севере ребенком, забавным малышом, от которого пока нет никакой пользы, но которого лучше не обижать.

  Даже сверстников у тебя здесь почти не было: на все полторы тысячи свободных обитателей башни детей было в лучшем случае эльфов пять, и то – все остальные были детьми рядовых воинов, и тебе было не по статусу общаться с ними. Конечно, друхии куда более плодовиты, чем изнеженные ултуанские собратья – асуры, но здесь, на самой границе с землями Хаоса, с деторождением всегда было плохо. Если даже удавалось зачать ребенка, и плод не умирал во чреве, шанс того, что на свет появится мутант, были крайне высоки – а этого, по понятным причинам, никому не хотелось. Так что, можно сказать, практически весь твой круг общения составляли взрослые: не считать же за таковых рабов?
  Благодаря статусу твоей приемной матери, общалась ты в основном с командным составом Каэльры – благо со времени прибытия Анаст-Менлу и тебя на Север персоны на руководящих должностях не поменялись. А с учетом того, что колдунья была частенько занята делами, да и в принципе не была готова тратить личное время на систематическое обучение приемной дочери чему-то кроме волшбы, то тяжесть твоего воспитания легла в равной мере и на плечи других командиров и, в меньшей степени, прислуги.

  Ты можешь вспомнить, как сидела у кхар Айлинн на коленях, и старательно, высунув язык, выводила на бумаге кровью руны. А когда кровь высыхала, стоявшей рядом рабыне делали на запястье еще один надрез – твоя каллиграфия была почти как у благородной леди, не простыми и скучными чернилами! Строгая комендант, глядя на твои старания, звонко смеялась и трепала тебя по волосам, вызывая тем немалую оторопь у подчиненных. Она рассказала тебе многие тонкости управления владениями и организации налетов, поведала, как устроены взаимоотношения между взрослыми, что надо всегда опасаться интриг, что самое лучшее – это когда то, что ты жива и активна, выгодно не только тебе, но и другим. С примерами из своей жизни она продемонстрировала, как важно и как нужно договариваться, как делать так, чтобы твой интерес стал интересом и для остальных, и как можно пойти на попятный, сохранив достоинство, да и в принципе научила тебя тонкостям взаимодействия в друхийском обществе.

  Фэйн Каэшари учила тебя манерам и правильному поведению, объясняла, как обращаться с рабами и как правильно носить одежды и украшения. Вместе с Айлинн она рассказывала тебе историю друхии и ваше высокое предназначение, преподавала тебе землеописание и искусство счисления. Именно под ее руководством ты впервые правильно «воспитала» раба, запоров хлыстом до смерти гоблина, посмевшего не уступить тебе дорогу, и именно с ней ты научилась держать себя так, что даже новоприбывшие солдаты сразу понимали, что перед ними – знатный ребенок, в отношении которой даже мысли об обидных действиях держать не стоит. А еще с ней ты научилась выдержке – сидеть в засаде, пока наставница не пройдет рядом, и ка-а-ак выпрыгнуть!

  Даже кхамэйб Латкейр, не смотря на весь антогонизм между Ковенантом колдуний и Культом ведьм, не осталась в стороне. Посмотрев однажды, как ты, тяжело пыхтя, пытаешься под присмотром десятника проткнуть чучело коротким копьем, ведьма рассмеялась, и сломав оружие об спину бездельничающего инструктора, посадила тебя на плечи и унесла в храм Кхейна. Не с целью жертвоприношения, как многие могли бы подумать – женщина вручила тебе два коротких кинжала и объяснила, что пока что тебе лучше сражаться чем-то не менее смертельным, но более легким. И, более того, не ограничилась одним уроком, а стала регулярно заниматься тобой, если не самостоятельно, то прося помочь остальных «невест Кхейна». Как однажды Латкейр объяснила Айлинн свое поведение, ей интересно, сможет ли дева, не принесшая клятвы Кроваворукому, обучаясь с малолетства, научиться владеть оружием на уровне хотя бы посредственной сестры. Так это или нет, знала только Латкейр, но и фехтованием, и акробатикой, и гимнастикой она занималась с тобой совершенно серьезно, и расслабиться не давала. Но зато подкармливала вкусным и рассказывала захватывающие истории о танце крови в гуще боя и о том, что внутри сестринства почти нет конфликтов, свойственных остальным друхари.

  Анаст-Менлу весь свой воспитательный процесс ограничила тем, что учила тебя магии. Ты узнала, что можно повелевать Тьмой и Тенью, Огнем и Зверьми – но не всем одновременно. Ветры магии всегда дуют в разных направлениях, и удержать в Плетении несколько из них одновременно под силу лишь Шэбхэйн – Высшим колдуньям, чьи власть и влияние даже больше, чем у лордов самых влиятельных семей. Она рассказала тебе об опасностях, идущих рука об руку с любой магичкой – взывая к силам варпа, всегда есть риск, что на зов откликнется не только то, что ты пытаешься создать, но и нечто иное. Магия не подчиняется законам природы, не поддается логике – и это ты должна понять, принять, и быть готовой ко всему.
  Приемная мать учила тебя самым простым чарам, наблюдая, с чем у тебя больше сродства, и учила, как защитить разум от Куяши – демонов варпа, для которых разум колдуньи всегда выступает манящим и сладким маяком. С нею ты узнала, как медитировать и восстанавливать силы, как черпать энергию из собственных резервов и из смерти окружающих, как использовать камни-накопители и как отдавать на корм куяши другие души вместо своей собственной. А еще ты узнала, что единственный способ стать полноценной колдуньей – пройти обучение в Ковенанте, расположенном в Гронде – городе, безраздельно принадлежащем Морати, матери короля Малекита, королеве-ведьме Нагарита и Обладательнице Тысячи и Одного Темного Благословления. Но прежде, чем войти в башню Ковенанта, придется пройти круг из двенадцати испытаний, которые каждый раз меняются.

  …Утром следующего дня ты стояла на тренировочной Арене башни перед тремя колдуньями. Бледнокожие и черноволосые, закутанные в густые черные меха, они казались тебе похожими, как сестры. Одетая только в легкое платье, ты чувствовала, как холод поздней осени кусает тебя, и выдыхала в морозный воздух облачка пара. Анаст-Менлу сидела на скамье у самого край арены, напряженная, как тетива, и затаившая дыхание. От нее ты не получила ни слова поддержки – только напутствие показать проверяющим все, на что ты способна, и даже больше. Рядом с ней расположилась, вытянув ноги, Айлинн: вид у коменданта был скучающий, словно она забрела случайно, но зато она была единственной, кто пожелал тебе успеха и сказал, что верит в тебя.
  Рядом с ней сидела Каэшари, одетая, как всегда, с вызывающим изяществом – словно она на приеме во дворце лорда, а не на заставе на краю мира. Судя по блестящим глазам и рваным движениям, Песнь Луны с утра усладила свой вкус наркотиками, и теперь была в состоянии, близком к эйфории. Латкейр тоже пришла – под неодобрительные взгляды колдунийуселась на стене арены и теперь ожидала действа, глядя на вас сверху вниз и улыбаясь одними губами. Вот она-то холода не боялась – при виде ее обнаженных ног в тонких высоких сапогах даже тебе становилось холодней. При виде твоего взгляда женщина весьма недвусмысленно провела кончиком языка по кинжалу и кивнула.

  - Итак, - взяла слово первая посланница Ковенанта, - сестры собрались здесь, чтобы проверить, есть ли у тебя, Каэлира, достаточный дар для того, чтобы попытаться стать той, что подчиняет себе колдовские силы. Продемонстрируй, на что ты способна, и докажи, что мы не зря тратим свое время, собравшись здесь.

Под звонкий смех и одобрительную улыбку Каэшари свистит кнут, который едва-едва хватает силёнок удержать в ещё таких детских ручонках. "Дёргается, дёргается!" — смеётся черноволосая друхии, щёлкая куда придётся кончиком хлыста. Лежащий перед ней гоблин ещё раз вздрагивает и наконец замирает, больше не реагируя.

— Сломался? — озадаченно поддевает пальчиком верхнюю губу Каэлира и вопросительно смотрит на фэйн. — Его теперь надо починить?

Для восьмилетней эльфийки это всё — забавная игра, где непонятно теперь: накажут ли её за сломанную игрушку или же выбросят и подарят новую.

... Воспоминание, вызванное кровожадным жестом Латкейр улетучилось вместе с облачком пара, выдохнутого Каэлирой. Не обращая пока внимания на волшебниц, она обвела взглядом тех, кто пришёл посмотреть на её восхождение — или падение. Цепкий, стараниями наставниц приученный выслеживать добычу взгляд скользнул сначала по Айлинн. Комендант была куда большей матерью, чем Анаст-Менлу. Все они, и Каэшари, и Латкейр тоже, но Айлинн — больше всех. Загадка, которую восьмилетний ребёнок пока не мог разгадать, несмотря на уроки самой кхар. Латкейр явно пришла побесить магичек больше, чем поддержать её, но и за это Каэлира была уже благодарна. К тому же благодаря кхамэйб она впервые научилась правильно держать кинжал и метить в полнокровные артерии.

Наконец взгляд остановился на Анаст-Менлу. Именно благодаря приёмной матери Каэлира полюбила Тень — часто ей хотелось спрятаться в тенях, клубящихся в закутках и неосвещённых переходах башни, слиться с холодными стенами Каэльдры и раствориться среди ночи, когда очередной беспричинный, как тогда казалось, гнев, обрушивался на девочку. Сейчас-то — не без помощи кхар — она уже понимала, какие чувства вызывает у матери. И отчетливо понимала, что сейчас, в этот момент, уже она решает судьбу Анаст-Менлу. Стоит ей сделать ошибку, показаться непригодной — и её приёмная мать сгниёт здесь, где даже воздух выпивает из тебя все силы. Интересно, гордилась бы Айлинн, услышав её рассуждения, не по годам взрослые и жёсткие?

Анаст-Менлу наверное и не подозревала, какая опасность её миновала в этот день. Но на счастье волшебницы, она успела разжечь в приёмной дочери огонь амбиций, желание достичь самых вершин и стать одной из Шэбхэйн. На лице девочки расплылась слегка плутоватая улыбка, когда наконец повернулась к волшебницам.

— Да, уважаемые сёстры, — легкий поклон на грани учтивости. — Я покажу всё, что умею.

Полуприкрыв глаза, девочка глубоко вдохнула в себя морозный воздух и пропустила Ветер Тени, Ульгу, через себя, выдохнув на площадку облако тьмы. Подняв руки перед собой, она взмахнула снизу вверх, словно взбивала пену, и позволила теням течь дальше, превращаясь в бурлящий поток клубящегося чёрного тумана, который начал вскоре переливаться через края башни. И в последний момент Каэлира отважилась и попробовала воззвать к ветру Акши, чтобы внутри этих зловещих теней вдруг яркими огоньками вспыхнули язычки пламени.

  Ты закрываешь глаза и взываешь к запертой в тебе Силе, помогая ей растечься вокруг. И, откликаясь на зов освобожденного из-за грани души Эфира, ветер Улгу несет к тебе свои серые потоки, мягко расстилаясь по земле. Тебе не нужно открывать глаза, чтобы видеть это: в мареве теряются сначала земля и ступни ног, а следом дымка поднимается все выше. Но не только от низа идет она – краски мира вокруг сереют, словно ты попала в облако на вершине горы, скрадываются, размываются. Мало-помалу все вокруг теряется, заполненное этим туманом, и серое наливается цветом, чтобы стать густым и черным. Все идет так, как надо – повинуясь словам и жестам, ветры магии исполняют любое твое повеление.
  И пускай эти чары не те, которые могут принести вред, но они были способны скрыть тебя от прямой угрозы – то есть были не какими-то фокусами, а действительно эффективными заклинаниями. Наконец, энергии Улгу вступили между собой в равновесие, не требуя постоянной поддержки, и ты попыталась воспользоваться силами огненного ветра Акши. Дрожь прошлась по телу, когда ты призвала пламя, а в душе всколыхнулась азартная ярость – эти старые ящерицы смеют сомневаться к тебе? Сейчас ты им покажешь, на что способна!
  Ярость и страсть призвали к тебе самый буйный, самый нетерпеливый Ветер. Пробежались искры, приятной щекоткой лаская кожу и электризуя волосы, обрисовали во тьме Улгу напряженный, вытянувшийся силуэт. Миг – и взмахом рук, которым стряхивают обычно капли, ты заполонила черные облака жалящими пламенными осами. Но прошел лишь миг, и они начали гаснуть. Влекомая энергиями Акши, ты щедро влила в них силу, и вдруг почувствовала, как трещит по кромке грань реальности, словно с другой стороны что-то лезет. Еще секунда, и отдавшее все резервы тело начало клонить к земле, а разум плавно скользнул в черное Ничто…

  …Очнулась ты на своей кровати. Окружавшие тебя рабыни тут же подняли шум, побежали за Анаст-Менлу, чтобы первыми доложить, что молодая госпожа открыла глаза. От их воплей у тебя разболелась голова, да и общее состояние было таким, словно Латкейр гоняла тебя по арене трое суток без продыху. Но пришлось собраться с силами, и выслушать, что расскажет явившаяся вскоре мать.
  Как и ожидалось, твой план сработал ровно так, как и планировалось. Колдуньи были впечатлены твоими умениями – и Анаст-Менлу тоже: ты это читала в ее жестах и взгляде. Вся троица единогласно решила рекомендовать тебя к поступлению в Ковенант, и обещалась наблюдать за тобой после сдачи экзаменов, так что главная магичка Каэльры чувствовала себя практически хозяйкой этой жизни. Теперь дело оставалось за малым – выждать несколько месяцев до начала Испытаний, и пройти их.

  С тех пор воины Башни, которые раньше игнорировали твое присутствие, начали относиться к тебе с уважительной опаской, и Многие стали лебезить и даже помогать там, где их помощь не требовалась, в надежде, что ты обратишь на них свой взгляд и запомнишь – шанс для стремительного карьерного роста, если удастся стать твоим личным помощником: когда ты закончишь обучение, конечно же. Не менее предупредительными стали и крепостные рабы, готовые исполнить твои желания еще до того, как ты их озвучишь – ровно с той же надеждой. По крайней мере, те, кто поумнее: прочие просто копировали поведение более разумных особей.
  Так что, можно смело сказать, что твой статус в Башне взлетел если не до высот друкхарийской иерархии, то, по крайней мере, приблизился к ним. И статус Анас-Менлу, стоявшей за распространением этих вестей, тоже.

  Не оставили без внимания твои заслуги и воспитатели. И если мать стала чаще проводить время с тобой за уроками магии, а Каэшари организовала небольшой камерный пир в честь твоих заслуг, то Айлинн и Латкейр вручили подарки.
  Дар от кхамэйб был в ее стиле – болезненным, но весьма полезным. Вырезанная у тебя на лопатке под ритуальные песнопения руна Кхейна могла защитить тебя от враждебных чар: к сожалению, только однократно. Но, с учетом того, куда ты собиралась поступать, это могло стать тем самым кинжалом за сапогом, который поможет решить проигранный было поединок.
  Кхар Айлинн ради тебя открыла сокровищницу Каэльры – благо, находящихся там на сохранении магических предметов хватало, и большинство из них не использовались. От коменданта тебе досталась уменьшенная, похожая на игрушку копия ураитена – привычного армейского арбалета. Она мало того, что помещалась в одной руке, так еще и была практически плоской: но при этом сохраняла возможность выпустить болт размером с иголку на небольшое расстояние. В общем, идеальное оружие для убийцы, если хорошо разбираться в ядах и бить в незащищенные места, если бы не одно но – большая часть «болтов» в нем были костяной и не способной причинить хоть сколько-нибудь серьезного вреда. Зато на каждом из них было наложено заклинание Тени, и в итоге, попав в противника, который, скорее, всего, даже не почувствует атаки, ты могла потом отследить его по эфирному следу. Это было оружие шпиона, а не ассасина – но от этого не становилось менее полезным.

  Прошло два месяца. Скоро тебе предстояло отправиться в Гронд.

  А жизнь в Каэльре, тем временем, шла своим чередом. Айлинн отсутствовала, уехав к коменданту одной из соседних башен договариваться о совместных действиях против племен Мунгов – мон-кейских племен, служащих Губительным Силам. В ее отсутствие крепостью командовал фэйн Каэльдор, и делал это весьма деятельно: часть гарнизона под началом Каэшари и Анаст-Менлу выступила на север, чтобы потрепать мунгов и разведать, какие изменение произошли среди дикарей за прошедшую зиму – не появился ли новый вождь, собирающий вокруг себя армию, не призвал ли какой-то шаман демонов в числе, достаточном для вторжения.
  Убыла и Латкейр, но уже по своей инициативе: пора было устроить зачистку курон-кей, отвратительным козоголовым зверолюдам, живущим в предгорьях Железных гор. Полностью избавиться от этой напасти было нельзя, поэтому Спящая душа развлекалась тем, что периодически устраивала на их логова налеты, убивая самых сильных и здоровых чудовищ и сея смуту среди остальных. Такие налеты не только вносили сумятицу, но и приводили к тому, что за место вожака снова и снова разгоралась нешуточная схватка – а пока курон-кей резали друг друга, до нападений на Башню им дела не было.

  Ты занималась своими делами и готовилась к отъезду, но тебя неожиданно отвлекли. И не просто так – порученец фэйна Каэльдора сообщил, что комендант принял решение отправить тебя в поход вместе с одной из боевых групп. Где-то южнее караван работорговцев упустил часть пленников, и те скрылись где-то в районе руин Хар-Кальдры. У караванщиков не было ни времени, ни сил искать восставших рабов-клат, и они предложили тем, кто готов рискнуть, награду – рыночную цену за живого раба, половину рыночной – за голову. Кому-то могло показаться, что эти расходы необоснованны, но куда дороже был урок для тех, кто еще остался в цепях: свободу в Наггароте может получить только тот, кто умер.
  Каэльдор, как видно, решил ввязаться в это предприятие, а, чтобы повысить шансы солдат на успех, счел нужным усилить их магией «такой молодой и талантливой девочки». Отказы, конечно же, не принимались, а тех, кто мог бы заступиться за тебя, как на зло, не было. И, что самое паршивое, ты понимала, что что-то в этом предложении нечисто: помощник коменданта раньше не был замечен ни в большом внимании к тебе, ни в стремлении беречь жизни простых воинов. Да и не мог он не понимать, что ты даже не ученица, и вряд ли в состоянии серьезно изменить своей магией картину грядущего боя.
  Подозрительно, не так ли? Надо было решать, что предпринять.

И пришла Тьма. Не та, чьим ветром пренебрегла Каэлира, а родственная Тени — обволакивающая, укрывающая, та, в которой хочется раствориться. Душа Тени впустила её и провалилась в благословенное забытьё.

Пробуждение встретило не только болью, будто она прошла через особенно изнуряющие тренировки ведьм, но и приятным известием, что всё вышло так, как нужно. Улыбка, которую можно было растолковать как радость, была на самом деле связана с тем, как преобразилась сама Анаст-Менлу, рассказывая ей об итоге. Конечно же "любимая мамочка" думала что "благодарное дитя" делало всё это ради неё, будто не учила её Айлинн искусству дворцовых интриг.

Впрочем, хотя триумф откладывался, Каэлира с удовольствием отметила, что стала гораздо более важной фигурой теперь — что ей, уже давно распрощавшейся, если вообще вкусившей, с иллюзиями о том что она центр мира, разумеется льстило. Не всегда это внимание было приятным — тупого раба от умного как раз и отличает неспособность угождать не раздражая, — но девочка начала понемногу понимать, что она становится, несмотря на свой юный возраст, серьёзной величиной. Подарки Айлинн и Латкейр служили напоминанием и об обратной стороне монеты: забираясь достаточно высоко, не забывай поглядывать вниз. Найдётся немало сородичей, желающих подстроить твоё падение и занять освободившееся место.

Вскоре это напоминание стало явью. Уроки Айлинн не прошли зря, и даже захваченная эйфорией восьмилетняя друхии сразу поняла: что-то нечисто в предложении Каэльдора. Но что делать? Вариант принять предложение Каэлира даже не подумывала рассматривать: может она и мечтает о том, чтобы стать одной из лучших волшебниц, но что она может сейчас? Снова устроить красивое представление, а затем упасть в обморок? Не для того Латкейр объяснял ей, как устроены налёты и сражения, чтобы Душа Тени допустила такую оплошность и поверила в свои силы. Да и с каких пор для простой охоты на рабов нужно привлекать волшебниц, спрашивается? Убийство, мелькнувшее в голове следующим, заставило девочку вздрогнуть. Увы, Душа Тени была слишком молода и тут, увы, подвела свою наставницу Каэшари. Каэльдор — не раб, а сородич, и мысль об убийстве почти равного заставила пробежать по спине морозный холодок. Нет, она не сможет это сделать. Не сейчас.

Но вот что делать — это был хороший вопрос. Первым порывом Каэлиры было запереться в башне, раствориться в тенях, до возвращения хоть кого-нибудь; это, она, наверное, смогла бы провернуть. И всё же, сколько пришлось бы держаться в осаде, девочка не знала. Время было не на её стороне: значит нужно было его выиграть. И оставалось только одно: бежать. Бежать под чью-то защиту, и выбор пал на Латкейр — она была ближе, и, кроме того, кто ожидает того, что будущая волшебница обратиться за помощью к невестам Кхейна? Ожидаемо, она должна была побежать под юбку к матери — и вот здесь-то Каэльдор просчитается!

Итак, решено. Ответив видимым согласием, Каэлира начала готовиться к побегу.

  Понимая, что на побег у тебя только один шанс, ты действовала максимально расчетливо и рационально. Выступает пехотный отряд? Ты маленькая и не поспеешь за ними – тебе нужен конь. Ты почти колдунья – тебе невместно есть из одного котла с простыми солдатами. За пределами Каэльра все равно холодно – тебе нужна теплая одежда. Влиятельная леди должна защищать себя сама – тебе нужно еще оружие, помимо твоих колдовских сил. А вот домашние рабы не требуются – ты веришь, что солдаты вполне в состоянии обслужить тебя сами.
  Естественно, собирала все это ты не самостоятельно, и немало загоняла снабженцев, чтобы тебе досталось все лучшее и, вместе с тем, достаточно удобное для того, чтобы быть навьюченным на одного коня, при этом не слишком замедлив его. В лошадях ты не разбиралась, да и в походном снаряжении тоже, но зато могла быть в своих просьбах и завуалированных угрозах весьма убедительной, чтобы с тобой не спорили и сделали все в лучшем виде. Даже оружие тебе досталось магическое – после того, как ты отвергла все остальное, как «слишком тяжелое», «чрезмерно длинное», «недостойное твоего статуса». Кинжал, для твоего роста кажущийся практически мечом, был сделан с сердцевиной из «морского золота», и был поразительно легок: после пары выпадов ты оценила, что способна сражаться им даже быстрее, чем легкими кинжалами ведьм. Не ультимативное оружие победы, конечно же, но вполне подходящее для самообороны на случай всяких непредвиденных ситуаций – особенно если учесть, что сражаться им можно было после того, как ты укроешь себя тенью.

  Скрыться до выхода отряда из Башни было затруднительно, да и необходимости такой не было – все равно часть твоего маршрута была по пути с охотниками за беглыми рабами. Так что до вечера ты мерно колыхалась в седле Кифона-Змея, крупного черного скакуна из конюшен Каэльры. Как и большинство лошадей друхии, он был горяч, злобен и порывист, но прожитые годы, сделавшие его по эльфийским меркам глубоким стариком, все эти яркие черты сгладили, сделав его более флегматичным и терпеливым, чем прочие собратья. В общем, это был подходящий конь для не самого опытного ездока, как ты – но все равно, когда ты вечером слезла с него, бедра болели знатно. А ведь скоро продолжать скачку!
  Поужинав, ты не стала расставлять палатку, предпочтя отстраниться от мира, погрузившись в медитацию. Так ты дождалась ночи, когда все, кроме караульных, легли спать. Разбудив ближайшего солдата, ты потребовала заседлать Кифона, что и было сделано. Следом короткое «пропустить» досталось часовым – дураков поинтересоваться, что тебе надо, не нашлось. Так что, выехав за пределы лагеря в сторону Норски, ты заложила круг и отправилась к предгорьям Железных гор. Усталое тело ныло с непривычки, но твоя воля была сильнее слабостей.

  К вечеру Кифон уже медленно поднимался вверх. Ты не стала заезжать в покрывающие горы леса, а двигалась по их окраине в поисках хоть каких-то следов отряд Латкейр, надеясь, что не только обнаружишь следы друхийского присутствия, но и что они будут принадлежать именно ведьмам Спящей Души. Остатки лагеря, тела курон-кеев, следы пожарища, уходящее из ставшего опасным леса стадо со всем своим скарбом – сгодится любой знак.
  Спустя пару часов поисков Китараи все же смилостивились над уставшей тобой, и ты заметила в чаще леса костерок. Ты не была следопытом, но хорошо понимала, что приближаться к огню в открытую, не зная, кто греется у него, не лучшая идея. Так что ты оставила коня щипать редкую пробивающуюся меж камней травку и, стараясь двигаться как можно тише, пошла на свет – благо, как и все друхии, ты прекрасно видела в темноте, пускай и в сероватом диапазоне.

  Обойдя заросли низко стелющейся ежевики и подлезши под поваленную сосну, ты углубилась в высокий хвойный лес, осторожно передвигаясь и ставя ногу в мягком сапоге так, чтобы ни одна веточка не треснула. Магию ты пока не применяла, помня, что в Наггароте хватает тварей, которые способны учуять запах магии на большом расстоянии и попробовать закусить незадачливой колдуньей. Так, осторожно двигаясь, ты забралась в еще какие-то кусты, откуда, раздвинув ветки снизу, могла наблюдать за теми, кто разжег огонь.
  У костра сидело четверо зверолюдов – отвратительных созданий с козьими ногами, телами, похожими на эльфийские, и лицами, в которых сочетались черты разумных и черты зверей. Из уродливых голов их росли маленькие рожки – ты уже знала, что их обладатели называются унгорами и представляют собой низшую касту зверолюдов, самую слабую и бесправную, служа тем, у кого больше и рога, и мускулы. Рядом с курон-кеями были сложены горкой копья, щиты и булавы, а сами уродцы были заняты тем, что готовили на вертеле кусок мяса, очень похожего на ногу козла-переростка – и к пророчице не надо было ходить, чтобы понять, что ты наблюдаешь акт каннибализма.
  А еще они… разговаривали! Язык курон-кеев был немного похож на благородное звучание друхира, но был куда проще, по сути представляя собой набор слов, логический ряд между которыми пришлось выстраивать искусственно. Но в целом ты понимала, о чем они беседуют.
  - Готрока больше нет, ме-е-е, - протянул один из козолюдов.
  - И это хорошо, э? – ответил ему другой голос, чуть пониже. – Теперь он не будет нас бить и гонять, э?
  - И защищать, - встрял третий, самый писклявый.
  - Зато все козочки будут наши, э! – давил на собеседников обладатель низкого голоса.
  - Юшу тоже зарезали, ме-е-е, - напомнил ему первый.
  - Нет, э, вы не о том думаете, э! Готрока белые-смерти-два-ножа зарезали, э! А потом смеялись, что Курхургора Потрошителя тоже зарежут, э! И все его бестигоров, э! И не будет никого, кто будет отбирать у нас всех женщин и коз, э! Мы сами станем вождями, э! Я стану вождем, ме-е-е, ме-е-е-е, ме-е-е-е-е-е-е-е!

  Кажется, вот и подсказка. Белые-смерти-два-ножа – это ведьмы Латкейр, не иначе. И, судя по всему, убили они предводителя этого стада недавно – иначе бы его подчиненные уже обсудили бы это. Но и не пару минут назад, конечно же – иначе бы все эти «красавцы» здесь так спокойно не сидели. Хотя, учитывая их рожи, не обезображенные интеллектом, могло быть всякое.

  - Великий Бык их все равно убьет, и выпьет мозг из их костей, ых, - возразил четвертый.
  - Великий Бык далеко, и ему нет дела до того, кто от имени племени платит ему дань, э! А будешь спорить со мной – убью! – самый наглый из унгоров быстро исчерпал аргументы и перешел к угрозам.
  - Так я че, я ничё, ых! – живо согласились ним.

  Ты услышала за спиной довольное мемеканье и радостный выкрик: «Учуял, у-у!». Ты недооценила противника, что, конечно, для восьмилетней девочки вполне простительно, и не догадалась, что кто-то может не только ходить по лесу бесшумно, но еще и находить жертв по запаху. Прежде, чем ты успела что-то предпринять, голова взорвалась болью, и ты потеряла сознание.

  …Когда ты пришла в себя, оказалось, что ты лежишь у того самого костра, за которым наблюдала из кусов. Тебя старательно, хотя и не слишком умело, спеленали чем-то похожим на веревки, но даже не подумали обыскать: ты чувствовала и рукоять кинжала, давящую под ребра, и футлярчик с Ашураитеном, привязанный к бедру. Зверолюды тем временем продолжали спорить, с той только разницей, что ныне их у огня было шесть, и все они в процессе беседы жрали, громко противно чавкая и отрыгивая.

  - А я и говорю, Великий Бык будет рад такой жертве, ых! – четвертый явно оправдывался.
  - Маленькая она, - возразил писклявый, - ему на один укус. Ну давайте ее сами съедим, я потрогал ее – мягкая-а-а, - уродец звучно облизнулся.
  - Рад или нет, он увидит, кто его уважает, э! – встрял все тот же самый неугомонный. – И это буду я, э! А если не согласны, того головой в костер суну!
  - А может, хотя бы по кусочку попробуем, м-е-е? Я ни разу не ел мясо остроухих, ме-е! – протяжно предложил еще один.
  - Но сначала попользуем, у-у? – кажется, это был твой пленитель.
  - Нет, э! Все будет как я сказал, э! Щас стукну, э! Жрите Готрока и заткнитесь, э, перенимайте его силу, э! – поставил точку в разговоре самозванный лидер. – Пожрем, поспим, и пойдем!

Как ни оттягивала своё отбытие Каэлира, проявив незаурядную для восьмилетней — как только не изловчишься, когда на кону твоя жизнь! — сметливость, всё-таки наступило время отбытия, а дозорные с башен, куда девочка бегала в любой удобный момент, на вопрос о огнях, давших бы надежду на возвращение кого-то из старших, отрицательно мотали головами. Так что пришлось юной друхии изобразить покорность и отправиться вместе с отрядом навстречу неизвестности. Сколь веревочка не вейся, одна Морай-Хэг ведает, когда её конец будет, и какой он будет.

И поначалу казалось, что Каэлира ухватила удачу за вертлявый хвост. Отъезд прошёл гладко, без происшествий, которых изнервничавшаяся к концу сборов девочка ждала буквально от любой тени, кроме разве что собственной. Побег из лагеря, выполненной с впечатляющей наглостью, тоже давал надежду, что хватятся во всяком случае её не сразу, уверенные, что она отправилась всего лишь на прогулку.

Наконец, одновременно пугающая, но обнадёживающая встреча — Латкейр была где-то здесь, совсем рядом! Значит, ведьмы близко, значит осталось совсем немного... Отмеренная ей удача закончилась ударом дубины — а может и кулака, много ли надо восьмилетней друхии, пусть даже тренированной самой Латкейр?

В затылки зудело, телу было дискомфортно от стягивающих тело верёвок, и дело было не в тугости пут — они были достаточно расхлябанные — а в ощущении пугающей беспомощности. Второй раз за недолгое время девочка испытала страх, совершенно искренний и неподдельный. Перед ней были всего лишь нелюди, но их было много, и были они куда внушительнее гоблинов, не говоря уж о том, что дело было совсем не в башне, и некому было чуть что вступиться за юную госпожу. Какое-то время девочка просто лежала, смотря невидящим взглядом вверх, почти не слушая, о чём беседуют рогачи. Одно дело было как тогда, на вершине башни, рискнуть всем, но сделать этот выбор самостоятельно, и совсем другое — быть лишь объектом этих... этих... Каэлира даже слова обидного подобрать не могла, которое выражало бы всё омерзение, испытываемое ей в отношении этих курон-кеев.

Это омерзение, видимо, и оказалось спасательной соломинкой, по которой Душа Тени наконец выбралась из темницы страха. И, немного придя в себя, она сообразила, что надежда ещё есть. Во-первых, она всё ещё могла бы творить волшебство. Во-вторых, эти безмозглые существа на счастье её очень плохо связали. А значит, можно было попытаться что-то сделать. Тем более, что кажется прямо сейчас они не собираются её убивать, а участь похуже смерти её тоже миновала.

Но тут взгляд Кэалиры наконец приковал к себе огонь. Пламя гипнотизировало своим тёплым цветом, приглашая подтянуться поближе, будто Душа Тени была не пленницей, а уставшей путницей. И... друхии потянулась, но не физически, а попытавшись нащупать вокруг ветер Акши, и заставить огонь вспыхнуть ярче, сильнее, злее. пусть эти нелюди не боятся его сейчас, но ведь всем известно, что животных страшит огонь — так ли им понравится, когда Ветер Магии превратит его в грозное пламя? И уж точно такой знак увидят издалека.

  Зверолюди продолжали мемекать о чем-то своем, каждый раз проходя по самой грани возможного конфликта, а ты решила прибегнуть к силам Акши. Задача эта была не так проста, как может показаться со стороны, причем по нескольким причинам. Во-первых, дело в том, что это всякие дикие шаманы вроде северян и тех же зверолюдов, пользуются материальными компонентами для усиления своих чар, а колдуньи друхии предпочитают работать с чистыми ветрами магии, не ставя их в зависимость от проявления тех или иных сил. Во-вторых, лес в предгорьях был сильнее наполнен Ветрами Гирана, Гура и, в меньшей степени, Хамона – Жизни, Зверей и Металла соответственно, а Акши проявлялся здесь в меньшей степени.
  К тому же следовало быть осторожной, и ты это понимала. Слишком сильно раздуешь пламя, так, что оно перекинется на ветви деревьев, особенно на сухие – и лесного пожара не миновать. Тьма с ним, с лесом, но существует неиллюзорный риск, что вместе с ним сгоришь и ты. К разжиганию естественного пламени, как к сфере новой, неизвестной, следовало подойти со всем тщанием и осторожностью. Ты – друхари, а твой разум острее заточенного кинжала: неужто ты не справишься с тем, что делают короткоживущие, имеющие лишь слабое сродство с Эфиром?

  Ты потянулась к магии, ища отклика от ее завихрений у костра. Сила здесь напоминала краснокрылых птиц, так и порхающих с места на место, и, чтобы «ухватить» одну из них, потребовалось время. Ты начала постепенно вливать силы в живой огонь, но все начало происходить слишком быстро – костер забурлил, зашипел, начал плеваться искрами и вообще выглядеть угрожающе. Курон-кеи всполошились, повскакивали, начали озираться и пялиться на огонь.
  Ты подотпустила Ветер – и огонь успокоился. Потянула Силу на себя – и огонь стал затихать словно втягиваясь в твои вены: хорошо хоть, без визуальных проявлений. Зверолюды немного успокоились и, не отряхивая даже упавшее мясо, продолжили жрать. А ты начала спокойно и четко тренироваться, учась дозировать воздействие. Вскоре рогатые прекратили рыпаться на изменения, происходящие с пламенем: из их разговоров ты поняла, что они сочли все это неким естественным эффектом.

  Наконец ты решила, что готова, и приступила к реализации своего плана. Огонь упал почти до земли, и вокруг стало темным-темно – даже для тебя, потому что глаза должны были подстроиться к резкой перемене освещения. Козоголовые ругались, что-то выясняли и обвиняли друг друга в том, что не уследили за огнем. Кто-то начал шерудить в костре палкой – и тут ты влила в огонь щедро зачерпнутую силу. Не бесконтрольно, конечно – вызвать всеобщее пожарище или открыть щелочку в Варп не хотелось бы.
  Напоенное магией Акши, пламя ярко и резко вспыхнуло, и в унисон с его голодным гулом прозвенели вопли боли. Сквозь прищуренные веки ты видела, как несколько курон-кеев катаются по земле, истошно визжа и пытаясь сбить с себя пламя. Одна поцелованная огнем фигура вообще мчала куда-то в темноту, являя собой практически живой факел. Огромный костер, от которого тебе самой сразу же стало жарко и душно, тянулся вверх и бросал в небо снопы режущих глаз искр – представить более приметный способ привлечь внимание всех окружающих было сложновато.

  Оставалось только решить, что делать самой, пока пленителям не до тебя.

Попытка воззвать к ветру Акши была похожа на тренировки с кхамэйб — сложно, изнуряюще, и без подсказок ничего не понятно. Подсказывать, правда, было некому, а в качестве наставника и мотиватора выступала неизменная кончина на зубах зверолюдов, если ничего не получится. Поэтому Каэлира раз за разом пыталась ухватить огненную птицу за хвост, каждый раз вздрагивая и съёживаясь, если со стороны курон-кеев долетали какие-то звуки.

И и если бы Каэлира хоть немного сильнее верила, что помощь придёт — она бы вне всякого сомнения бросила бы в итоге опасную игру, которая могла пригласить на её голову что-то пострашнее зверолюдов и смерти. Но надежды такой у девочки не было, и она продолжала опасную игру.

Итог этой игры живо напомнил о том, что Ветра — материя опасная не только потому что прокладывают дорожку к варпу и Хаосу, но и ещё потому что будучи призваны, без устойчивого контроля, уже не делают различия между врагом и призвавшим Ветер. Жаром дыхнуло так, что пот и слёзы мгновенно высохли, и тут же проступили вновь, уже от нестерпимой жары и духоты. Тут друхии с удивлением обнаружила что и сама она, похоже, не так уж далеко ушла от зверья — её немедленным порывом было откатиться от костра прочь, как можно дальше.

И уже прежде чем она сообразила, что может быть лучше было остаться лежать неподвижно, не привлекая к себе лишнего внимания, потому что даже такие тупицы наверняка свяжут неожиданное поведение огня и пропажу спутницы, Каэлира обнаружила себя за ближайшим кустом, энергично перетирающей верёвки. Было поздно уже отступать — инстинкты решили всё за неё, и девочка решила что надо бежать, укрывшись среди деревьев. Вряд ли её побегут искать все, а с остальными... некогда думать, надо бежать, бежать, бежать!

Ноги сами понесли её в чащу леса, но не к коню — видимо, даже находясь в крайнем отчаянии Душа Тени понимала, что с той стороны её скорее перехватят те, от кого она собиралась скрыться, а девочка ещё не окончательно распрощалась с идеей побега.

  …Взмах кинжалами крест-накрест, и здоровенный курон-кей пятится назад. Предыдущий удар тоненьких лезвий уже перерубил древко его огромной двуручной секиры почти у основания, сделав оружие бесполезным. Налитые кровью глазки чудовища стараются уследить за быстрой золотоволосой тенью, вздымается и опадает, словно кузнечные мехи, широкая грудь с мокрой шерстью, а невеликий мозг судорожно пытается понять, что сделать и как спастись. Рядом воздух взрывается градом острых волшебных шипов, но, вместо предсмертного крика хотя бы одной из налетчиц слышится жалобное блеянье. Круторогий гигант бросает короткий взгляд в сторону и видит, как опадает на землю его верный брай-шаман, держась за распоротое горло и захлебываясь собственной кровью.
  Отбросив обломки секиры, вожак с ревом набрасывается на предводительницу налетчиков в надежде забить ее кулаками: с учетом того, что каждый из них величиной с голову взрослого эльфа, это не такая уж нереальная задача. Одна ошибка – и эльфийка умрет под градом ломающих кости ударов. Но у Латкейр иные планы – начинается танец. Эльфийка не спешит убивать врага, украшая его черную шкуру множеством порезов: один за одним, один за другим. Вожак зверолюдов все пытается поймать тень, но та неуловима и все уворачивается. В воздухе уже висит кровавая дымка, и исход ясен всем – и в отчаянии, проступающем на тупой морде вожака, сладости не меньше, чем в его болезненных стонах и хриплом дыхании, которому вторит клокотанием пробитое легкое.

  Внезапно в бой вмешивается чей-то звонкий голос, обращая внимание Латкейр:
  - Кхамэйб, посмотри за спину, далеко в лесу!
  Ведьма в пируэте оборачивается и видит, как на расстоянии разгорается пожарище, явно не похожее на случайное возгорание. Она скупо кивает, и в несколько ударов заканчивает развлечение. Несколько ударов, быстрых, как взмах крыла, и зверолюд, обессиленный, падает на колени. Удар в грудь, нога на плечо поверженного противника – и Спящая Душа демонстрирует своим сестрам вырванное из груди здоровенное сердце. Под довольные крики женщина облизывает испачканный в крови кинжал и командует:
  - Пошли разберемся, что там.
  - Думаешь, это не просто пожар?
  - Конечно. Само по себе пламя так высоко и при этом точечно не поднимется.
  - Тогда что?
  - Боишься, что ли?
  - Хочу понять, кого еще мы можем убить. Хочу себе голову минотавра!
  - Кто знает… Скорее всего, там есть шаман. Вероятно, либо два племени передрались, либо началась драка внутри одного, после того, как мы прикончили предыдущего главаря.
  - Тогда бегом? Можем успеть в самый сладкий момент, когда они режут друг друга!
  - Да. Вперед, сестренки!

  …Ты нашла широкий лаз под повалившейся на кустарник сосной – практически созданная природой пещера, в которой как раз мог уместиться восьмилетний ребенок. А за счет того, что рядом рос шиповник, можно было надеяться, что его ароматы перебьют твой запах надежнее, чем что-либо еще, а тень скроет от слушком глубоких глаз. Забравшись внутрь, ты чуть раздвинула кусты, помня слова Айлинн о том, что всегда надо искать пути отхода, и затаилась.
  Вскоре болезненные мемеканья стихли. Но это был еще не повод вылезать и являть себя всем заинтересованным взглядам – мало ли, что творится вокруг? Ты замерла, ожидая подходящего момента, и минут через десять-пятнадцать поняла, что ситуация переменилась. Послышался шорох и плачущее блеянье, и сквозь лаз ты увидела сначала чьи-то белые тонкие ноги в кожаных сапогах на высоком каблуке, а потом и ноющего зверолюда, которого, судя по позе, тащили за шиворот. От чудовища отвратительно несло навозом и паленой шерстью.
  - Кхамэйб, никаких шаманов я не нашла, но вот взяла языка. Пораспрашиваем? – задала вопрос невидимой собеседнице обладательница изящных ножек.

Когда Душа Тени услышала оклик "камэйб" сердце её сначала бешено забилось, по телу пробежала мелкая дрожь — возбуждение было едва ли не больше, чем в момент, когда она узнала, что станет волшебницей. Кажется, спасена, и так быстро!

— Кхамэйб! Это я, Каэлира! — подала голос друкхари, начав потихоньку выползать из укрытия, отчасти чтобы ни за что не зацепиться, отчасти для того чтобы Ведьмы не среагировали слишком бурно на внезапное появление — Душа Тени на собственном опыте благодаря тренировкам с кхамэйб знала, что в боевой обстановке ведьмы становятся особенно агрессивны и предпочитают бить, а потом разбираться.

Впрочем, радости встречи Ведьмы явно не разделили, приготовив мечи и настороженно поинтересовавшись, что Каэлира вообще тут делает. Энтузиазм девочки это естественно немного сбило — будь она тысячу раз готова к такому приёму, одно дело видеть встречу "в уме" и совсем другое — столкнуться в реальности. Впрочем, холодный душ из настороженных взглядов помог Каэлире собраться с мыслями и придти немного в себя.

— По поручению фэйна Каэльдора сопровождаю отряд для ловли рабов, как волшебница, — через мгновение нарушила молчание девочка вновь. — Этим, — взгляд полный отвращения на курон-кея, — удалось меня почти поймать, но я устроила пожар, зная что вы где-то рядом. Возможно, сейчас сюда движется и мой отряд.

Душа Тени сознательно не стала добавлять ничего по поводу того что она думает о назначении Каэльдора восьмилетней девочки в отряд, решив сначала понаблюдать за реакцией Латкейр. В конце концов казалось что сказанного будет уже достаточно, чтобы уличить Каэльдора в странном поведении. Ну а повлиять на решение кхамэйб, если она решит что тут ничего предосудительного не произошло, она ещё успеет. Во всяком случае, сейчас-то она в относительной безопасности, с кхамэйб, пожалуй, можно не бояться.

  Не смотря свой возраст, ты хорошо понимала разницу в подготовке между обычными солдатами и ведьмами. Простые воины, услышав твой голос, наверняка начали бы в спешке стрелять, а потом уже думать, что стряслось. Латкейр же и ее сестры были достаточно опытны и умелы, чтобы воспринимать информацию изо всех источников, и реагировать на нее не только быстро, но и правильно. Если, конечно, не впадали в священную ярость, ниспосланную им Кхейном – тогда они просто не беспокоились, кто рядом с ними, стремясь пролить как можно больше крови. Но, когда они были в ярости, они и не общались так, как сейчас, так что, раскрывая себя, ты была в максимальной безопасности.
  И все равно – хотя мэйб и услышали твой голос прежде, чем ты покинула свое укрытие, но все равно вылезала ты под воздетыми клинками, в любой момент готовыми перерубить тебе шею. Не самое приятное ощущение, усугубляемое еще и тем, что и остальные сестры были готовы начать резню. Впрочем, главное, что все обошлось.

  Латкейр, увидев тебя, немало удивилась – нечастое выражение лица для обыкновенно насмешливой друхари, и поинтересовалась, какие ветры Йенлу тебя сюда занесли. «Йенлу», или Хаос, как его еще называли, был здесь ни при чем, о чем ты и поведала. При словах о поручении Каэльдора брови кхамэйб взлетели вверх, что выглядело еще более забавно, чем раньше, но чем больше ты рассказывала, тем больше старшая ведьма хмурилась, и тем чаще становилось постукивание ее кинжала по коже сапога. От женщины так и исходила едва сдерживаемая злость, такая явная, что даже зверолюд перестал скулить, а весь сжался, стараясь стать максимально незаметным. Да и прочие сестры, кажется, разделяли мнение свой старшей, хотя и не столь ярко.
  - Ясно, - отрывисто бросила Спящая душа, когда ты договорила. – Значит, это твоих рук дело. Где тебя «почти поймали», что с отрядом? Был бой? Где? Много врагов видела?

  - Нас ждет новая упоительная резня, - почти мечтательно протянула одна из ведьм: Мелентэль, кажется. – Приятно будет ударить курон-кеям в спины, пока они пируют и дерутся из-за добычи.
  - И о чем только думал Каэльдор, посылая ее? – поддержала сестру еще одна ведьма. – Не с ее возрастом и не с ее силенками ходить на боевые!
  - Да и зачем? Чтобы потренировалась на рабах? – фыркнула Мелентэль.
  - Помолчите, - оборвала разговор Латкейр.

  Подойдя к тебе, кхамэйб быстрым движением убрала оружие в нижны и села перед тобой на корточки, положив руки к тебе на плечи и поднеся свое лицо к твоему так близко, что вы едва не соприкасались носами.
  - Подумай, Калли, - назвала они тебя совершенно неформальным детским прозвищем, - есть тебе, что еще сказать? Стоит нам ввязываться в этот бой, ли лучше привести из гарнизона еще друхиев, а тебя оставить за стенами?

  Рядом опустилась Мелентэль и, пошарив рукой в поясной суме, выудила оттуда что-то небольшое и круглое, и вложила это тебе в руку:
  - Там сахарная голова с кленовым сиропом. Покушай и успокойся. Тебе же интересно посмотреть, как мы танцем в бою, чтобы понять, что обычные уританы* не стоят даже пряди наших волос?

Сегодня была определённо ночь неожиданных событий. И если первой удалось удивить Каэлире (хотя она и не собиралась), то последующее поведение Латкейр застало врасплох уже саму Душу Тени, и девочка неслабо растерялась, не зная, что говорить, когда кхамэйб оказалась к ней лицом к лицу. Тут уж отпираться было невозможно — Каэлира была уверена, что не сможет убедительно притворяться, что больше нечего говорить. Да и нужно было ли? Судя по словам остальных ведьм, реакция на поступок Каэльдора была такой, какую она ожидала.

— Здесь недалеко, боя... не было, — чуть помедлив ответила Каэлира, всё ещё не желая до конца признаваться, что попалась курон-кеям как последняя дура, недостойная зваться друкхари и уроков Латкейр. — Я могу показать. Их было шестеро, это все, кого я видела, но теперь наверное меньше. Они говорили о том, что их вожака убили, и по разговорам я поняла, что это был ваш отряд. Поэтому и решила привлечь внимание, думая что вы ушли недалеко. И не ошиблась, — тут в голосе промелькнули нотки гордости.

— Я оставила коня чуть подальше, и если они не двигаются сюда тоже, могу провести к ним, — продолжала Каэлира, всё более успокаиваясь. Правда, когда одна из ведьм выразилась про её "силёнки" самолюбие на мгновение взяло верх и без-пяти-минут-волшебница недовольно поджала пухлые губки, но сказать ничего не сказала. В конце концов, разве не сама она так думала, и вообще весь недавний план строила на том, что невесты Кхейна будут поблизости?

— Интересно! — с жаром воскликнула девочка, крепко сжав гостинец в руке и мигом позабыв всё недовольство и усталость, только услышав предположение Латкейр. — Только... с кем? С рабами? Они где-то в руинах Хар-​Кальдры... до них, наверное, далеко. А этих, вы, наверное, убьёте слишком быстро? Но я не знаю, есть ли там ещё кто-то, правда-правда. Я сбежала почти сразу.

Предложение отвести её обратно в сторожевую башню заставило девочку крепко задуматься. Наверное, узнав, что её привела кхамэйб Латкейр, фэйн Каэльдор больше не попытается её куда-то отправить. Но всё же теперь в безопасность стен башни девочка не очень верила.

— Я думаю, если это возможно, мне стоит остаться рядом с тобой, кхамэйб Латкейр, — серьёзно ответила Каэлира. — Я не помешаю твоим сёстрам и тебе делать свою работу, а стены Каэльры мне кажутся не очень надёжным убежищем теперь.

  Кажется, кхамэйб больше заинтересовали не твои похождения, а то, насколько далеко ты оказалась от карательного отряда. Латкейр достаточно хорошо представляла себе окрестности Каэльры, и понимала, что для того, чтобы отряд, следующий к Хар-Кальдре, оказался здесь, надо сделать немалый такой крюк – оно и понятно, учитывая, что тебе, чтобы добраться до опушки, пришлось провести почти часовой день в седле. Даже если учесть, что ты была не самой лучшей наездницей, расстояние было все равно немалым.
  Латкейр все это быстро считала и… сделала совершенно ошибочные выводы. Ты увидела, как в глазах ведьмы блеснули сталь и ярость, а губы зазмеились в улыбке. Очень нехорошей улыбке, не сулящей адресату ничего хорошего. И слава Китараи, и даже светлым Кадай, что адресатом ее была не ты.
  - К руинам Хар-Кальдры ш-шли, говориш-шь? - Латкейр практически прошипела эти слова. – И внезапно оказались в предгорьях? Как любопытно! А ты умница, что откололась от них и так оригинально подала знак мне, - женщина потрепала тебя по плечу. Ну что же, что же… Кажется, надо будет потолковать с командиром этого отряда…

  Угостившая тебя сладким Мелентэль сидела рядом, скрестив под собой ноги и облизывая застывшие орехи в меду на палочке. Фраза старшей заставила ее оторваться от сладкого и, потянувшись всем телом, блаженно мурлыкнуть:
  - Хочешь сказать, что с другими разговаривать не надо? Давно я не резала других друхиев, давно…
  - Интересно, - рядом с ней встала еще одна ведьма, плавно перебирая пальцами волосы подруги, прижавшей голову к ее бедру, - зачем Сломанный Нож решил это сделать? Не потому что же обзавидовался малышке?
  Мелентэль хмыкнула и, лизнув медовую палочку, поделилась своим мнением:
  - Подозреваю, он решил сократить сторонников коменданта из числа командиров. Будущих.
  - Ну, не знаю. А если?
  - Хватит, - одернула их Спящая Душа. – Небольшой перерыв, и выступаем. Вряд ли они могли далеко уйти, даже если, упустив Калли, решили вернуться на маршрут к Хар-Кильдре. Мы или поймаем их поисковые отряды, или настигнем на марше.

  Судя по всему, поданная тобой ограниченная информация нарисовала в головах ведьм картину, что выбранный Каэльдором отряд решил расправиться с тобой здесь, в районе Железных гор, а ты это поняла, сделала ноги и позвала подмогу за счет костра не ожидавших такой подлянки курон-кеев. И за это Латкейр и ее сестры решили в ответ «сократить» численность сторонников помощника коменданта – вряд ли ради тебя. Скорее всего, дело было в каких-то давних счетах.

  Выпрямившись, кхамэйб отдала последние указания:
  - Значит, останешься со мной. Перед боем разберемся, что ты будешь делать и будешь ли. Возьмем твоего коня – несколько часов бега с нешей скоростью ты не выдержишь. Мэль, Ллира, - обернулась она к стоящей ближе всех парочке, - отвечаете за Каэлиру своей кровью.
  - Хорошо, - кивнули ведьмы.

  Вот интересно, что будет, когда они никого не найдут, а до отряда даже хорошей скоростью пол-суток, не меньше?

Произошедшее если Каэлиру не испугало, то точно заставило снова растеряться. Она даже не сразу поняла, в чём дело, и почему Латкейр сделала такие выводы и где тут ошибка. Только проехав с ведьмами некоторое время до неё дошло: она неверно рассудила, сколько успела проехать и совсем забыла, что сама сделала крюк!

И, возможно, Душа Тени в другой раз бы и промолчала, ведь не имея никакой привязанности к простым воинам — к тому же, для неё они были прислужниками Каэльдора, что практически помещало их в разряд угрозы — не было нужды сознаваться в собственной ошибке и вставать на пути у кхамэйб, которая уже почуяла запах крови, но в данном случае ошибка её вскрылась бы непременно. А если так подумать, могла быть принята за сознательный обман...

От этой догадки Каэлиру даже передернуло, и она спешно подъехала к Кхамэйб привлекая её внимание.

— Кхамэйб!.. — тихонько позвала Душа Тени наставницу, кусая губы. — Я... прости... я... я ошиблась, — почти просипела девочка. — Я забыла, что сама сделала крюк, чтобы меня сложнее было найти. Отряд честно шёл в руины, я думаю... и не так близко находится, как мне сначала подумалось. Извини, я... я запуталась и... растерялась, — закончила Душа Тени, зажмурившись и вся прижавшись к коню.

  Добравшись до места, где тебя спокойно ждал обрывающий траву конь, ведьмы взгромоздили тебя на скакуна и, взбодрив его хлопком по крупу, побежали рядом. Скорость они выдерживали вполне лошадиную, и бежали налегке – странное зрелище по сравнению с боевым отрядом, где воины несли и палатки, и котелки, и прочее снаряжение. Девушки Латкейр, казалось, только что вышли из Башни на небольшую прогулку, и намеревались вскоре вернуться назад – ничего, что могло бы свидетельствовать о долгом выходе, у них не было. Ясное дело, что это не было банальной ошибкой – а вот разница в подготовке и отношении к войне была более, чем наглядной.
  Какое-то время ты тряслась на покачивающейся спине Кифона, двигающегося размеренной рысью, и собиралась с мыслями. А, уложив все в голове, спохватилась и остановила Спящую Душу, объяснив той, что немного ошиблась. Послышалась резкая и хлесткая, как удар бича, команда: «Стой!», и тебя окружала навязчивая, ставшая сразу густой, тишина. Зажмурившись, ты не видела Латкейр, но могла хорошо представить, как кхамэйб стоит рядом, чуть выставив вперед ногу и, приподняв голову, смотрит на тебя спокойными, похожими на северные ледники глазами, в которых, быть может, плещутся колючие искорки сдерживаемой злобы.

  - Ты уверена? – раздался, наконец, сдержанный вопрос.
  Ты кивнула, не раскрывая глаз, и, быть может, даже съежилась в ожидании удара. Но его не последовало.
  - Тогда мы до туда не дойдем, - послышался задумчивый ответ, и снова повисла тишина. Где-то рядом с конем жужжал слепень, и Кифон периодически тряс гривой, отгоняя его. Но, как опытная армейская лошадь, не ржал.
  - Так что же, мы останемся без боя? – прозвенел обиженный вопрос Мелентэль. Будь ты чуть постарше, наверняка сравнила бы его с голосом девочки, у которой отобрали сладкое, дав его только понюхать. – Я хочу выпустить кому-то кишки!
  - И я! И я тоже! – поддержали ее остальные ведьмы.
  - А, может…
  Прежде, чем кто-то договорил, снова раздался голос Латкейр:
  - Не может. Если уж рядом нет сородичей, за это ответят курон-кеи.
  - Не хочу зверей, они скучные! Кхамэйб, дай мне достойного врага! – выкрикнула Ллира, в чьем голосе зазвенели далекие раскаты безумной ярости.
  - Действительно, - поддержала ее еще одна ведьма, - гонять стадо, у которых мы вырезали всех вожаков, совершенно не будоражит кровь.
  - И чего, твоя наша удовлетворится девчонкой? – встала на твою защиту Мелентэль. – Ллира, не ярись, это просто бессмысленно. К тому же она просто ошиблась.
  - Нет, конечно, но мне не нравится, когда меня обманывают!
  - Заткнулись все, - Латкейр не кричала, но в ее голосе было столько еле сдерживаемого бешенства, что и тебе самой стало не по себе. – Будет так, как сказала я. А сородичей, - яд в ее словах был почти осязаем, - мы, если захотим, можем встретить и на обратном пути. Зачем бежать за тем, кто зам придет на клинок?

  …Стоя на опушке леса, чувствуя на плече то сжимающуюся, то разжимающуюся ладонь Мелентэль, ты наблюдала за тем, как в шерстистом, рогатом море танцуют ведьмы. Всполохи клинков были подобны молниям, и от каждого удара вверх летел фонтан крови. Зверолюды, лишенные единого вожака, сражались с животной яростью – те, по крайней мере, кто не разбежались раньше, но поймать верткие грациозные фигуры не могли, не поспевая за ними. Латкейр и ее сестры дрались не ради победы или цели, а лишь во имя кровопролития, и с каждой новой жертвой Кхейн даровал им все больше сил. Если где-то становилось слишком жарко – ведьмы отходили, путая врага обманными маневрами, и снова жалили, жалили, став похожими на окровавленные воплощения гнева.
  За наблюдением ты даже не сразу заметила, как тебя трясет за плечо Мелентэль, которую оставили охранять тебя. Молодая ведьма была до ужаса расстроена, что осталась в тылу, перевозбуждена открывшимся зрелищем, и жаждала приобщиться к нему. Но наказ Спящей Души девушка хорошо помнила – не лезть в драку без крайней нужды, и сдерживала себя. Но теперь, кажется, такую «нужду» она нашла.
  - Калли, смотри! – указала она на холмик, откуда полтора десятка хилых курон-кеев метали в ведьм стрелы. Пока рогатые все больше попадали в спины собственных товарищей, но риск того, что они подстрелят кого-то из сестер, сохранялся. – Стреляют, твари рогатые. Давай кустиками-кустиками подберемся к ним и ударим! Они дохленькие, хрупкие – мы вдвоем их истребим проще, чем прихлопнуть муравья! Давай повеселимся, а?

В момент признания Каэлира успела несколько раз пожалеть о том, что решила признаться. Честно говоря, страшно так ей было впервые, даже мимолетный плен у курон-кеев не нагнал на неё такого страху. А развитие ситуации показало, что Душа Тени ещё на самом деле не знала, какому риску себя подвергала. Она-то думала это останется между ней и Латкейр, и совершенно не подумала, что кхамэйб придётся объяснять остальным причину их остановки.

И чего уж совсем Каэлира по неопытности не ожидала, так это то что настроившиеся на резню ведьмы решат что она вполне подойдёт, чтобы утолить жажду крови. И как бы ни доверяла девочка Латкейр, страх вкрадчиво нашептал ей, что для Души Тени Латкейр наставница, да к тому же исключительно на добровольных началах, пока её это не обременяет. А вот для своих ведьм она давняя соратница, а для кого-то может и что-то большее, и если уж придётся делать выбор, то... то... надо б...

Паника, охватившая Каэлиру была в одно мгновение пересечена жестким "Заткнулись все"; тело эльфийки пробило судорогой, будто она поймала разряд молнии. Страх немного отступил, когда смысл сказанного Латкейр дошёл до занемевшего мозга Каэлиры, но какое-то время Душа Тени оставалась в пространном состоянии, пытаясь справиться с пережитым потрясением. Задумчиво приложив голову ко лбу, она поняла, что тот весь взмок, и явно не от скачки. Но если сейчас всё обошлось, страшно представить, что ведьмы бы учинили, решив что девочка их всё-таки обманула.

Постепенно оцепенение отступало, и в голове появились и другие мысли. Почему Латкейр, когда всё выяснилось, всё ещё хотела убить других друкхари? В голове Каэлиры это пока ещё не укладывалось. Должна ли она отговаривать Латкейр от такого поступка? И вообще, нужно ли ей беспокоиться о жизнях какого-то отряда? И если да, то что тогда делать вообще? Рассказать разве что сёстрам то что услышала у костра — теперь, вновь приходя в себя, Каэлира припоминала о двух именах, которые обронили курон-кеи. Может быть, получится у выживших узнать, где находятся эти Курхугор Потрошитель и Могучий Бык?.. Из задумчивости Каэлиру вывел вопрос Мелентэль. Девочка снова напряглась. С одной стороны, она не хотела себя подвергать какой-либо опасности, и боялась ослушаться Латкейр теперь даже в самой малости, а та сказала стоять тут. С другой стороны, по её "милости" ведьмы не получили должной игрушки — такой же ужасной как и их нравы — а Мелентэль так и вовсе осталась без развлечения. И ещё сильнее расстраивать ведьму как-то не хотелось, учитывая её заступничество...

Прикинув в голове риски и рассудив, что Мелеентэль, вообще-то, в состоянии справиться и одна, так что ей, Каэлире, ничего не угрожает, девочка коротко кивнула, попытавшись изобразить улыбку.

— Хорошо, давай, — пробормотала девочка, мысленно пытаясь почувствовать, какие из Ветров дуют на поле. — Поможем твоим сёстрам!

  Переглянувшись с Мелентэль, вы ринулись вперед, обходя лучников-курон-кеев с фланга. И не зря – какой-то особо умный зверолюд сумел организовать остальных, и стрельба стала более организованной, хотя по-прежнему не точно. Теперь стрелки старались не поразить стрелой каждый свою цель, а били «по площадям», не считаясь с потерями среди своих. И это начало приносить результаты – краем глаза ты увидела, как пошатнулась одна из ведьм, раненная тяжелой кривой стрелой, и тут же была погребена под грудой мохнатых тел.
  Ты ударила по врагам мощью Акши, надеясь выжечь их, но сил не хватало, и вместо струи пламени зверолюдов начали колоть опаляющие маленькие искорки. По одной они были не опасны, но в таком количестве напоминали рой злых хищных ос, злобно кусающих всех, кто попадется у них на пути. Этого оказалось достаточно, чтобы курон-кеи отвлеклись от стрельбы, судорожно хлопая себя по дымящемуся меху и пытаясь увернуться от новых искр.

  Мелентэль, коротко кивнув тебе, с яростным криком влетела в растерявшееся стадо, разя направо и налево. Полетели отсеченные конечности, запахло кровью, над лесом повис истошный звериный вопль ужаса, заглушивший на миг звуки боя. Не ожидавшие атаки, лучники в панике со всех ног ринулись прочь от угрозы, не помышляя о сопротивлении, а ведьма все разила и разила их в спины, украшая плоть кровавыми цветами.
  В тот момент ты почувствовала, что означает такое философское понятие друхари, как «Сарокаэль» - жажда крови. Вид пролитой крови и стоны боли, металлический привкус на губах и ощущение непобедимости рождали в душе новое звенящее чувство, толчками так и просящееся наружу. Ты ощущала себя непобедимой, чувствуя, как мощь наполняет твои члены, и как разум становится острее клинка. Это не было специфическим безумием ведьм, но было общедрухарийским понятием, когда на окровавленное поле сечи снисходит милость Кхейна. И этой силой можно было управлять, контролировать ее – если уметь.
  Ты – не умела, и Сарокаэль охватила тебя с головой. Безо всяких знаний, следуя лишь интуиции, ты сплела из Тени острые лезвия, и бросила их в самую гущу схватки, вспарывая спины и ломая черепа и кости. Сила билась в тебе с куражистым смехом, и желание ощутить свою жизнь на кончике клинка только крепло. Ты ощущала, как сладко будет вдохнуть чужой последний вздох, увидеть стекленеющие глаза и понять, что ты – владычица этой жизни, могучая и прекрасная.

  Поддалась ли ты Сарокаэль и спустилась в гущу схватки, или вместе с Мелентэль преследовала бегущих, или нашла в себе силы удержаться – бой закончился оглушительной победой. За сотню смертей зверолюдов пришлось заплатить только одной погибшей и несколькими раненными. Для убитой ведьмы был сложен погребальный костер прямо на поле боя, и ее сестры молча смотрели, как сгорает тело одной из них. О чем думали они? Неизвестно. О чем думала ты? О том ведомо только тебе.
  Наконец ветер унес с собой яростный дух умершей, и тебе на плечо легла рука Латкейр:
  - Хорошо поработала, малышка. Тебя приятно иметь в одном отряде. У маленького цветочка есть шипы – и это мне нравится.

  Начавшееся обсуждение о том, как вырезать отряд, с которым ты покинула башню, было остановлено твоей историей о местных зверолюдских вожаках – вполне достойном противнике для ведьм. Подброшенная информация Латкейр и ее сестер заинтересовала – пускай эти твари прятались невесть где, но, в случае их нахождения, жажду крови можно было удовлетворить сполна. На коротком совете было решено выйти на их поиски, а помочь в этом должны были пленные курон-кеи.
  К сожалению, двухсуточные поиски успехом не увенчались. Под ножами ведьм пало немало зверолюдов, а также встречных гоблинов, гигантских пауков, волков, и даже каких-то мутировавших отродий. Удалось узнать, что Потрошитель с отрядом покинул становище и переселился в неизвестное место, и что Могучий Бык собирает войско, чтобы поквитаться с налетчиками – но на этом все. На исходе второго дня у ведьм уже не было никакого желания искать врагов, а ты, все это время следовавшая за ними, была так измождена, что едва держалась на грани сознания от постоянных поисков почти без остановок.

  В итоге Латкейр решила прекратить охоту. Естественно, в налет на карателей друхари также никто идти не собирался – весь настой слетел, и ведьмы хотели только вернуться назад. Дорога до Башни прошла без лишних трудностей, а вот что произошло потом, осталось для тебя загадкой. В итоге Каэльдор остался жив и, вроде как, даже не ранен, но с тех пор помощник коменданта обходил тебя десятой дорогой, и в целом старался не замечать. Скорее всего, что-то он потерял: но что и каким образом, тебе осталось неизвестным – во взрослые интриги тебя не посвящали.
  По прошествии некоторого времени ты узнала, что наконец можешь отправляться в Ковенант для прохождения итоговых испытаний. Мать была бы и рада отправиться с тобой – не ради тебя, естественно, а чтобы себя показать и попробовать прекратить изгнание – но ее запрет на посещение стен Гронда все еще сохранялся. Посему твоим проводником с холодного Севера в большой мир должны была стать сама комендант, совместившая эту поездку с необходимостью выбить дополнительное снаряжение и новых бойцов для Каэльры.
  До отправления оставались считанные дни, и тебе предстояло решить, что ты с собой возьмешь.

Что способно превратить ребёнка в кровожадное чудовище? "Магия" Сарокаэль? На самом деле, ничто особенное — достаточно не объяснять ему ценность жизни как таковой, или научить, что есть ценные, а есть — нет. И тогда он сам, без лишней помощи во времена когда будет "можно" превратится в убийцу, пользуясь всеми преимуществами своей пластичной только-только формирующейся психики. Вот и Каэлира, когда отступил страх, когда стало понятно, что с Мелентэль ей ничего не угрожает, вспомнила гоблина, и как ей ничего за это не было — и что курон-кеи ничем не лучше, после чего отдалась пьянящему чувству вседозволенности с упоением, которое человека иных моральных качеств повергло бы в ужас.

Наверное к той отдаче, что проявила Душа Тени, примешалось ещё и желание показать себя — страх перед курон-кеями может быть и исчез, а вот образ ведьм, обезумевших от жажды крови, всё ещё стоял перед глазами, и подгонял девочку выкладываться на полную. В итоге, это ей удалось — старания Каэлиры отметила сама Латкейр. Наградой, это, конечно, не ощущалось, но по крайней мере Душа Тени наконец-то могла спокойно выдохнуть и снова ощутить себя рядом с кхамэйб как с наставницей, а не предводительницей чуждой для будущей стези самой Каэлиры клики.

В общем, буря миновала: сразу во всех смыслах. И ведьмы больше не были на неё злы, и резни между друхари по счастливой случайности удалось избежать. Всё-таки воины из того отряда хоть и были Каэлире никем, как будто не были виноваты.

А вот то что Каэльдор в итоге свою голову на плечах сохранил и даже, кажется, не потерял своего назначения, девочку, вынужденную взрослеть быстро даже про друкхарским меркам, удивило. И уже несколько осмелевшая девочка попыталась вызнать у Айлинн, что это вообще было — конечно она не собиралась прямо интересоваться, почему Сломанный нож всё ещё носит голову на плечах, это было бы оскорблением Айлинн как учительницы, но осторожно поинтересоваться, почему "дядя Каэльдор" хотел её куда-то отправить и как сама комендант смотрит на это решение было можно, верно?

Впрочем, очень быстро Каэлиру захватила предстоящая поездка в Гронд, и то что проведёт она её с Айлинн, а не с Анаст-Менлу, только прибавляло радости (а возможно и злорадства — ценные уроки ненависти в эльфийском обществе начали давать первые побеги).

  От ответов на вопросы о Каэльдоре и его решениях Айлинн уклонилась, но объяснила тебе, в порядке общего понимания жизни, что не всегда выгодно сразу лишать жизни оступившегося соперника. Ставить кровавую точку хорошо тогда, когда ты от этого что-то выигрываешь, и, желательно, больше, чем если загонишь жертву в тупик. Так, например, сторонники убитого найдут себе нового главу, но если использовать его ошибку в свою пользу, можно сделать так, чтобы эти нестойкие элементы предпочли сменить верность с ошибочной ставки на того, кого нужно. И вот так, мало-помалу, шаг за шагом отрезать от врага куски, пока все его активы и влияние не перейдут к новому хозяину. А если уж бить, то бить не обязательно напрямую – ничуть не менее успешны опосредованные удары против того, что оппоненту важно. И совсем уж хорошо, если такие удары будут нацелены на перспективу – решив малую проблему, можно не допустить, чтобы она стала большой. Однако и ошибка при решении малых вопросов стоит куда дороже, чем попытка съесть кусок не по зубам…
  Точно также комендант не стала объяснять свое решение отправиться с тобой самостоятельно, но недвусмысленно дала понять, что иногда лучше делать те дела, которые кажутся важными, самостоятельно, не доверяя их никому. Особенно если дома все в порядке, и устрашенные подчиненные не решатся снова совершить какую-либо глупость, памятуя о неизбежном наказании. Тому пример – судьба командира отряда, что «сопровождал» тебя: за день перед твоим отъездом мужчина «оступился» и упал с вершины Башни, превратившись в мокрое пятно на крепостном дворе. Еще один принцип жизни друхари – за ошибки командиров и лордов скорее поплатятся головой исполнители, чем сами авторы неудачных планов.

  Собрав все свои небогатые пожитки, ты задала вполне резонный вопрос о том, кто тебе будет прислуживать, и узнала, что не ты одна об этом размышляла. Анаст-Менлу подготовила для тебя несколько домашних рабов, но Айлинн предупредила, чтобы ты к ним не привыкала – можно было к пророчицам не ходить, чтобы понять, в чьих интересах будут действовать эти рабы, и кому будут наушничать. Вместо них Прекрасный Ужас собиралась приобрести тебе новых рабов в Наггаронде, столице Наггарота, через которую вы так или иначе будете проезжать по дороге в Гронд.
  Обученные, но еще не привыкшие к прежним хозяевам слуги – хорошее приобретение, верное настолько насколько вообще может быть верен тщательно выдрессированный раб. Вероятность, что их перекупят, или что они нанесут удар в спину, гораздо меньше – хотя и не нулевая, конечно. А, значит, для тебя, собирающейся провести долгие годы в таком гадюшнике, как Ковен, такой вариант намного более привлекателен.

  Спустя неделю дороги ты впервые узрела Наггаронд, Город Холода, во всем его ужасающем великолепии – досель только мелькающий шпиль Черной Башни служил тебе ориентиром. Предгорья Железных гор разошлись, открывая доступ в обширную долину, практически полностью превращенную в громаднейший из городов, по сравнению с которым твоя родная Каэльра смотрелась, как одинокий камешек рядом с горой. Чернокаменные внешние стены были высотой не менее сотни футов, и делились на секции сотнями острых и тонких башен, каждая из которых возвышалась над зубцами так же высоко, как сами стены возвышались над долиной. На башнях гордо веяли темные знамена короля-чародея, вышитые чародейками из содранной кожи тех, кто посмел оспорить власть Малекита. Насаженные на стенные шипы отрубленные головы и отсеченные конечности служили пиром для толстых воронов – и зримым напоминанием того, что случается с теми, кто посмеет презреть волю короля-чародея.
  Миновав гигантские ворота, открытые настолько, чтобы оставалась только узкая щель, вы вступили на улицы города. Насколько диким, насколько хаотичным он казался по сравнению с геометрической грацией Каэльры! Нагромождение особняков, казарм, храмов, рабских ям и кривых переулков, окутанное вечной пеленой дыма, было совершенно непредсказуемым, а эльфов в нем жило больше, чем ты видела за всю свою жизнь. И все куда-то спешили, о чем-то спорили, торговались за какие-то товары… или прятали, не особо скрываясь, чье-то тело в ближайшей канаве.
  Сердцем этого беспорядка была огромная, видимая из любой точки города Черная Башня – не просто крепость, но город в городе - лабиринт дворцов, крепостных валов и башен, расположенных за его стенами и выступающих из отвесных стен. Здесь обитают те дворяне, которых Малекит ценит превыше прочих – высшая честь, которая приносит богатство и покровительство, но также и смертельную опасность. Лишь единицы из всего многочисленного народа удостаиваются права попасть сюда, но, кто знает, вдруг одной из избранных станешь ты? И захочешь ли ты здесь оказаться, если учесть, что из избранных королем-чародеем единиц выживают сколько-нибудь долго лишь совершенно исключительные сородичи, самые жестокие, умные и беспринципные, чувствующие малейшее изменение политических ветров и всегда ждущие угрозу?

  Но ваш путь лежал не в Черную Башню, но на один из «мясных рынков», где продавали, конечно, не мясо, а рабов. Их границы можно было определить сразу, по валяющимся трупам тех, кто не дожил до своей продажи. Здесь же тех пленников, кто был и так близок к смерти, пытали на потеху публике, привлекая внимание и демонстрируя богатство торговца и его готовность расстаться с «порченной» частью товара. Одних продавали с помостков, являя на всеобщее обозрение, других прятали в шатрах разной степени роскоши, и торги за них шли исключительно в приватной обстановке.
  Выяснилось, что зверолюды-унгоры, гоблины, необученные люди продавались не по одному, а целыми партиями, и стоили так дешево, что даже ты со своими дорожными деньгами могла позволить себе пару десятков рабов. Но это были рабы низкого «сорта», предназначенные для смерти в храме или работы в шахтах – расходный материал, который считался партиями, а не по головам. А вот за пленную магичку высших эльфов могли попросить столько, что хватило бы снарядить корабль для налета, и нанять команду не отборных, но неплохих головорезов. Воистину, нигде нельзя узнать, чего ты стоишь, также точно, как на рабском рынке.

  Как вскоре выяснилось, Айлинн решила подарить тебе, помимо пары простых слуг, еще и раба, специально обученного и зачарованного на верность хозяину. Такое «мясо» стоило куда дороже обычного, зато, пока хозяин не продавал его, не могло даже помыслить о том, чтобы предать, потому что в противном случае из колб внутри запаянного ошейника прямо в вены разливался смертельный и весьма мучительный яд.
  Вариантов и разновидностей такого товара хватало, и тебе предстояло сделать выбор.

Волнующий Каэлиру вопрос обернулся очередной лекцией от Айлинн, но Душа Тени совершенно не огорчилась. Наоборот, как и любому ребёнку, ей было очень лестно что с ней обращаются как со взрослой и объясняют такие тонкости, не отмахиваясь традиционным "ты ещё маленькая". Это, правда, порождало ложную уверенность в том что и сама Каэлира вполне разбирается во всех этих интригах, но щёлкнуть за это по носу девочку было некому. А сама она о таком, разумеется, не задумывалась. Возможно будущие события развенчают её грёзы... но когда это ещё будет и будет ли вообще?

Ну а остальные помыслы Души Тени были конечно же о предстоящей поездке Наггаронд. Каэлира его совсем не помнила, так что по сути отправлялась в него первый раз и естественно любопытство и нетерпение переполняли её, заставляя считать часы, которые оставались до поездки. Сам же Город Холода произвёл впечатление, которое и должен был — всё было в новинку, всё было интересно, и даже валяющиеся в канаве тела не смущали девочку, увидевшую уже парочку смертей собственными глазами, более того — поучаствовав в этом. Всё цепляло взгляд: и кривые-косые улочки, так не похожие на превосходную симметрию Каэльры, и таинственно чернеющие шпили и замки Чёрной Башни, и шумные рынки...

Каэлира металась от прилавка к прилавку, от желания запросить изящные, изогнутые как языки пламени, кинжалы — под впечатлением от того как орудовала Латкейр своими (не такими же, но эти были ещё красивее!), платье, ожерелье — или всё сразу. Она даже помыслить не могла, что Айлинн захочет подарить ей своего раба — даже мысль попросить не пришла бы ей в голову. Так что поначалу девочка даже растерялась и естественно спросила у Прекрасного Ужаса, кого она Каэлире купит. Узнав, что выбирать ей придётся самой, юная друхии растерялась ещё больше и спросила совета у самой Айлинн, кого ей следует выбрать.

Предложение коменданта сначала встретило внутреннее сопротивление: поучаствовав в боевой вылазке самоуверенная Душа Тени теперь наивно полагала, что может за себя постоять, и что телохранитель станет поводом для насмешек. Но возражать не посмела. Да и ещё немного подумав, она рассудила, что очень скоро рядом не окажется ни Латкейр, ни Айлинн, ни даже Анаст-Менлу, чтобы е защитить. Так что совет, данный Айлинн с снисходительной улыбкой, был принят и побродив от одного помоста к другому, девочка остановилась на северянине с густой бородой, серебро которой выдавало уже солидный возраст, но судя по стати, силы тот ещё не растерял. Свой выбор как-то обосновать Каэлира, пожалуй, не смогла бы: всё-таки особенного понимания как выбирать раба у неё ещё не было, но и во всём полагаться на Прекрасный Ужас гордость "уже почти совсем взрослой" тоже не позволяла.

— А ты будешь ещё приезжать, кхар Айлинн? — поинтересовалась Кэалира, когда наконец покупки были закончены и пришёл черёд возвращаться. И впервые задумалась: почему кхар так благосклонно к ней относится. Сейчас, вдали от тени Анаст-Менлу, Душа Тени впервые задумалась, почему комендант так с ней добра. И дело не в том, что она добрее с ней чем мать — та была всё-таки приёмной, а вообще добрее, чем можно встретить в обществе друхии вообще.