[DH2]Вечный поиск | ходы игроков | • Звезда

  Оказать на свежем воздухе (даже если отмести вонь космопорта) было чем-то совершенно новым. Сложно объяснимым. Да, семья офицеров жила в лучших условиях, которые можно было найти на боевом корабле. Воздух там был с нормальной концентрацией кислорода и углекислого газа, но это все еще был сухой, десятки а то и сотни раз рециркулированный воздух. По началу было непривычно, а уж когда взору Марцелины открылся космопорт, простирающийся на многие и многие километры во все стороны дух и во все захватило. Это были не бескрайние пустынные просторы опасноего космоса за витражами и иллюминаторами корабля - тут до всего можно было дотянуться, дойти! Пришлось даже зажмурится, чтобы не потерять равновесие. А потом Марцелина осталась одна. Группа паломников с их охраной отправились своим путем, групку сирот забрал невзрачный мужчина и какое-то время (которое показалось почти длинной с перелет) Марцелина была одна. В этот раз одиночество упало на нее с такой же силой, как давление разрывает переборки корабля при взрывной декомпрессии. А потом появилась она... Человек, которого Марцелина в будущем будет проклинать (а может превозносить?), человек, который будет ответственен за обучение Марцелина и других сирот. Про Схолу Прогениум и про аббатов-инструкторов (а в данном случае на встречу Марцелине шла аббатиса) сирота знала куда больше чем про сестер битвы. И про их методы. И различие между встреченной ранее сестрой Ангелиной было огромное! Этот человек внушал страх, начиная от хромающей походки (из-за не покрытого синтекожей протеза ноги), заканчивая искривленным (видимо из-за поврежденного лицевого нерва) губам и пылающего красным импланта, заменяющего левый глаз.
  – Вот та малявка из-за которой мне пришлось тащиться в такую даль... – были приветственные словами аббатисы. У женщины с собой был планшет на котором, похоже, были информация о прибывшей – Мар-це-ли-на фон Розеншильд. Добро пожаловать на Фелуцию, извините, что без фанфар и красной дорожки.
Женщина хмыкнула.
  – Ко мне ты будешь обращаться аббатиса-инструктор Сэрэн. И сегодня, Марцелина, твой последний день. Завтра ты умрешь. Перестанешь существовать. Однако, смерть - иллюзия, так как смерть может принести славу! Идем. – глянув на сумку (которая была ничуть не меньше самой сироты), Сэрэн снова хмыкнула – Забудь про свои вещи. В новой жизни они тебе не понадобятся. Запрещено. Если хочешь быть полезной, можешь пожертвовать их приюту. Но тогда придется потаскать с собой. Давай шевелись!
Аббатиса указала рукой в сторону выхода из зала, который использовался пассажирами в качестве зала ожидания. Место успело опустеть - только пара одиноких сервиторов занималась уборкой, да серво-череп летал по своим делам, а тусклый свет лампа сильно контрастировал с ярким солнечным светом, льющимся с улицы. Новая жизнь была там. За порогом.

  Перелет до Фелуции на унылом и сером хартистском транспорте оказался гораздо более тяжелым, чем могла бы представить себе Марцеллина. И дело даже не в том, что пассажиров поселили в общественных каютах на нижних палубах, которые катастрофически отличались от кают офицеров на военных судах – за свои восемь лет девочка облазила почти весь крейсер, и вполне представляла себе жизнь рядовых матросов. Основная проблема была с местной публикой – экипажу на пассажиров было положительно наплевать, взрослым паломникам не было дела до детей, по крайней мере чужих, а со сверстниками-сиротами общего языка найти не удалось. Причем не удалось до такой степени, что взаимодействие в итоге окончилось дракой, после которой нечего было и думать если не о дружбе, то хотя бы о приятельстве.
  В итоге Марцеллина оборудовала себе лежанку в углу рядом со старым когитатором, и отгородилась от всего остального мира сделанной из двух плащей шторкой. Назвав этот небольшой участок «своей территорией», девушка весь полет стойко держала осаду, выбираясь из своего уголка только при раздаче пищи и по нужде. Ну и на молитву, конечно же – это был единственный способ покинуть «каюту» на сколько-нибудь долгое время без опасения, что пострадают оставшиеся без пригляда вещи. И то – нескольких ценных памятных вещей сирота в итоге недосчиталась.

  Известие о прибытии на орбиту девочка встретила, как и все остальные пассажиры, с ликованием – хотя чувства последних были вызваны скорее радостью от того, что они скоро ступят на твердую землю. Будущий проген же радовалась, что скоро окажется в компании подходящих ей людей, будет жить в более человеческих условиях, и обретет, наконец, достойную цель в жизни.
  Последнюю она видела в бытии офицером Флота, будучи свято уверенной, что аббаты-инструкторы отправят ее по родительским стопам. Она даже «распланировала» свое будущее – выйдя из Схолы с патентом лейтенанта, получит назначение на капитальный корабль либо младшим офицером макро-батареи, либо командиром плутонга малокалиберных противодесантных орудий. Потом, поднабравшись опыта, либо станет старшим артиллерийским офицером на эскортнике, либо возглавит макро-орудие. Следом, скорее всего, будет короткая штабная карьера, а потом либо назначение командиром артиллерии одного из бортов на капитальном судне, либо назначение на должность старшего офицера на малом корабле. А дальше все просто – рост в должностях, командование собственным малым судном, потом снова штаб, потом чин капитана и руководство благородным линкором с несколькотысячелетней историей, потом адмиральские погоны и руководство эскадрой, потом перевод на флотский уровень и, наконец, лидерство над флотом всего Сегментума. Лет за сто можно управиться, если быть рассудительной, но рисковой, отчаянно храброй, но тщательно анализирующей, и самую малость удачливой.

  На «берегу» поначалу все казалось простым и привычным – коридоры космопорта не слишком отличались от своих подобий на борту, разве что были сделаны из рокрита и не имели вмонтированных функциональных устройств. Виденная же при посадке на шаттле картинка широких просторов, не познанная пока на практике, казалась ненатуральной и слабо отличающейся от гравюр в книгах и пиктов на инфо-планшетах. Марцеллина, упрямо волокущая за собой тяжеленный рюкзак, даже приободрилась, мысленно посмеиваясь над рассказами тех членов экипажа «Чести Гефсимании», что побывали на поверхности в увольнительной – ну чего тут страшного? Как вскоре стало ясно, с выводами она поторопилась.
  Зал ожидания, являющий собой бледную кальку с кают-компании какой-нибудь средней палубы, был оборудован широкими витражными окнами, выходящими на улицу. А в них виднелось такое широкое пространство и такое бесконечно далекое небо, что девочке стало по-настоящему страшно – словно она, падая в лифтовую шахту, зависла где-то на полпути между мостиком и трюмом. И все это «великолепие» усугублялось тем, что, сколько хватало глаз, тянулось свободное пространство, где не за что было зацепиться глазу. От подобного простора девушку начало мутить, и она отпрянула от окна, устроившись в углу, где можно было хоть как-то ощущать себя в комфортной обстановке.

  Вскоре в зале осталась она одна. С одной стороны, это было хорошо – конфликтов точно не будет. С другой, за всю жизнь Марцеллина одна оставалась только в родной каюте, и теперь было очень неудобно, особенно если вспомнить недавнее прошлое и понять, что больше никогда не зазвенит веселый смех брата, отец не будет воспитывать и рассказывать о своих планах, а папины друзья и подчиненные больше никогда не научат ее тому, что должна знать образованный офицер.
  В итоге, намаявшись и даже немного поплакав, сирота вытянулась на скрипучей лавке и, подложив комплект запасной формы под голову, задремала. Из-за того, что в космопорте было гораздо тише, чем на борту, сон долго не шел, и уставшая от долгой посадки девочка крутилась где-то с час, прежде чем провалилась в полузабытье.

  По ощущениям, прошло всего несколько секунд, как в тишину вклинился звук уверенной, размеренной поступи, сопровождающейся каким-то металлическим лязганьем. Будучи воспитанной в условиях дисциплины, Марцеллина тут же подскочила с места и, судорожно оправив одежду, пятерней худо-бедно привела волосы в хоть сколько-нибудь пристойный вид. Замерев у лавки, она во все глаза смотрела на приближающуюся женщину, явно целенаправленно следующую к ней. Видимо, это и был эмиссар, которому было поручено забрать ее в Схолу.
  Первые же слова подтвердили догадку, а заодно дали понять, что поручению этому женщина, в действительности оказавшаяся аббатисой-инструктором, ни капли не рада. А еще, судя по всему, аббатиса ранее была одной из Сороритас, за глаза называемых Невестами Императора, и стоящих подле Его трона также близко, как стоят там Ангелы Его. Общаться с осиянной благодатью девой было честью, и сирота послушно сложила на груди аквилу, во все глаза пожирая инструктора.

  И все же Марцеллина не была бы собой, если бы оставила все сказанное без комментариев, и молча последовала за аббатисой. Понятливо кивнув и щелкнув каблуками флотских полуботинок, девочка решила, что, раз уж она завтра «умрет», сегодня можно позащищаться и показать инструктору, что будущая проген – не мягкая, как шелка в кают-компании на мостике, а вполне имеет зубки, причем острые:
  - Так точно, аббатиса-инструктор Сэрэн, - звонко ответила она, - все понятно. Только вы ошиблись: не Марцеллина фон Розеншильд, а Марцеллина Роз фон Розеншильд, и фанфары и красные дорожки мне не требуются. Вещи, раз вы советуете, мэм… эээ… аббатиса-инструктор Сэрэн, я сдам в приют: если вы считаете, что там необходима флотская форма моего размера, лаз-пистолет, корабельный катехизис и так далее.
  Все это было сказано с совершенно серьезным выражением лица, громко и четко, как и положено отвечать на мостике. И, как это заповедовано на флоте, последний приказ был повторен в знак того, что понят правильно:
  - Есть шевелиться!

  Не смотря на всю внешнюю браваду, сердце девочки колотилось так, словно хотело пробить клеть ребер. Она не представляла, что ее ждет в Схоле, если при встрече отношение такое негостеприимное, но еще больше она боялась покинуть стены космопорта и очутиться там, где нет ни переборок, ни палубы или обшивки над головой, а успокаивающий рокот механизмов также далек, как Терра.

  – Что это? Малявка показывает характер? – хмыкнула аббатиса, глядя сверху вниз на Марселину – Да хоть Марцелина Ромашек... Свое имя может прямо сейчас начинать забывать, оно тебе больше не понадобиться. Как и все твои вещи. В приюте они все будут полезней, чем выброшены на помойку.
Конечно же от Сарэн не укрылось волнение Марселины, но вместо того чтобы забрасывать девочку бесполезными угрозами, аббатиса сказала следующее:
  – Бояться и волнуются слабаки, сильные используют свой страх, чтобы превратить его в силу. – яркое солнце ударило по глазам сироты, когда они покинули здание. Когда зрение хоть немного привыкло к свету оказалось, что они шли по открытой территории, которая разделяла территорию космопорта, который теперь остался за спиной, и город, виднеющийся впереди. Конечно в космических масштабах город был буквально в одном шаге, но в масштабе маленькой девочки с тяжелым мешком за плечами - путешествие предстояло... долгое. Грохот на секунду отвлек от мыслей, но это был привычный звук, включившихся двигателей тяжелого транспорта, отбывающего на орбиту. Гигант не на долго затмил своей тушей солнце, прежде чем начать разгоняться для выхода из атмосферы планеты. И снова мир погрузился в непривычную тишину, нарушаемую лишь звукам шагов, шумом ветра и досужими разговорами прохожих. Поля вокруг космопорта в целях безопасности пустовали, а деревья и даже кусты безжалостно вырубались, да и расти не торопились из-за крайне едкого выхлопа "горелок" двигателей крупных кораблей.

  – Схола, что бы ты понимала, это новая жизнь. – внезапно нарушила молчание Сарэн – За воротами ты оставляешь все, что у тебя было. Личные вещи, имя, твое прошлое - все это перестает иметь значение. Ты получишь униформу, все необходимые предметы гигиены и новое имя. Будешь жить по установленному распорядку и правилам.
Аббатиса сразу взяла не медленный темп ходьбы, но явно достаточный, чтобы Марселине не приходилось переходить на бег, но ножками пришлось перебирать быстро.

  Кажется, она поступила правильно, сразу продемонстрировав аббатисе, что перед ней не тряпка, а без пятнадцати лет флотский офицер. По крайней мере, продолжать давить авторитетом и наказывать за непочтительность та не стала: уже маленькая, но победа. А что с вещами все равно придется расстаться… Ну что же, такова жизнь! Марцеллина никогда не была привязана к вещам, и расставалась без жалости и сожалений как с игрушками, так и с ношенной одеждой, зная, что всегда получит новое. Примерно такое же отношение было к необходимости отдать все то, что она собирала в пустой каюте на «Чести Гефсимании» - память о родителях и брате останется не в вещах, но в сердце, а на место отданных придет новое.
  А вот слова о том, что «имя можно начать забывать прямо сейчас», девочка в расчет не приняла – станет она следовать всяким глупостям и забывать, кто она и откуда! Если другим будущим соученикам нужен такой «костыль», чтобы не сойти с ума, то она вполне справится и с памятью о прошлым, и со светлым будущим, и восславит гордое имя семьи и свое собственное. Даже если ее решат наречь новым именем, какой-нибудь сестрой Мартой, то она все равно запомнит, кем была, и по выходе из Схолы заставит гордо звенеть не только имя того корабля, на который ее назначат, но и то имя, под которым известна она сейчас.

  Не став пререкаться и озвучивать свои мысли, девочка кивнула:
  - Так точно. Но вещи я все равно заберу, раз решила.

  Когда же наставница заметила, как на нее воздействует далекое небо и широкий простор вокруг, и не удержалась от замечания, будущая флотская вспыхнула, что на ее светлой коже смотрелось настоящим пожарищем, и возмущенно заявила:
  - Я не боюсь! Мне это просто непривычно! Я выросла на борту одного из славнейших крейсеров сегментума – «Честь Гефсимании», и досель не спускалась «на берег»! Если бы мне было страшно, я не шла бы вперед! Но я иду и познаю все новое вокруг! Я не слабачка и никогда не буду ей!

  Вспышка недовольства внезапно придала маленькой упрямице сил. Подправив рюкзак на плечах, она уверенно зашагала за аббатисой, чуть подавшись вперед и выставив лоб вперед, словно молодой бычок. Глядя прямо вперед и не смотря по сторонам, Марцеллина перла вперед с уверенностью заходящего на торпедную атаку эсминца, и продолжала движение до тех пор, пока свет над головой не был закрыт массивом транспортника. Запнувшись, девочка остановилась и подняла голову наверх, провожая судно взглядом и тишком завидуя тем, кто скоро вернется в звездное пространство.
  Наставница, естественно, ждать не стала, так что малышке пришлось ускориться, чтобы ее догнать. За спиной Сэрэн раздался топоток и тяжелое дыхание, и вскоре Марцеллина, помрачневшая, но по-прежнему упорная, пристроилась рядом, старательно подстраиваясь под взрослый шаг. По сторонам она старалась не смотреть, чтобы снова не схватить приступ паники, и все больше глядела себя под ноги, поднимая глаза только на короткое время, чтобы не врезаться куда-нибудь.

  Аббатиса тем временем решила продолжить инструктаж. В целом, слова ее повторяли сказанное ранее, разве что были чуть более конкретными. Для себя Марцеллина сделала те же выводы, во многом основываясь на виденном ранее – пока она ученица, она никто, и станет прежней собой только тогда, когда учение закончит. В целом, такой подход вполне отвечал корабельным традициям, с тем исключением только, что он был для нижних чинов. Но и эта разница была объяснима: офицеры или прибывали на борт уже с патентом, и принимались в кают-компанию, или поднимались из старослужащих по сдаче экзамена – то есть были не посторонними, и «тяжелое» обращение уже прошли. В Схоле же ученики до завершения обучения были как раз нижними чинами – а, значит, и относились к ним также. Наверное, ровно то же было и в тех учебных заведениях, откуда приходили на борт новоназначенные лейтенанты.
  Марцеллина припомнила, как вместе с другими семьями с мостика наблюдала через бронестекло за тем, как в экипаж принимают новых матросов. Дело было не в порту приписки, а на какой-то из «промежуточных» остановок. Старший офицер крейсера примерно также вещал перед новонабранными, что теперь они никто и должны забыть о своем прошлом, что ныне вся их жизнь – корабль, что вместо прежних семей они будут приняты в корабельные кланы в зависимости от назначения каждого, что они теперь – не рабочие, бандиты, мелкие служащие и так далее, а механизмы на красе и гордости Флота, и имеют мизерный шанс стать достойными гордого имени моряка, и так далее. В общем, все было примерно также, как с ней сейчас, с той лишь скидкой, что речь произносилась индивидуально, и по возрасту она была сильно младше.

  - Я поняла, аббатиса-инструктор, - чуть запыхавшимся голосом подтвердила сирота. – Чин офицера флота надо заслужить знаниями и трудом. И я верю, что Он даст мне достаточно сил, чтобы достичь этой цели.

  Спустя некоторое время тяжелой для непривыкшей ни к таким расстояниям, ни к такой нагрузке Марцеллины прогулки, девушка осторожно поинтересовалась у сопровождающей вопросом, заинтересовавшим ее в самом начале:
  - Аббатиса-инструктор Сэрэн, разрешите обратиться? – и, не дожидаясь ответа, спросила, - А вы до назначения в Схолу где проходили службу? Я бы предположила по вам, что вы были Дщерью Его. Я права?

  – Значит действительно боишься. – фыркнула аббатиса не обращая внимания на вспышку негодования Марцелины – Твои оправдания только это доказывают. И доказывают, что ты все еще маленький ребенок, хоть и пытаешься доказать, что взрослая.
Снова повисло молчание, нарушаемое лишь пыхтением Марцелины и размеренным прихрамыванием Сарэн, идущей заложив обе руки за спину и так же как и маленькая проген не смотрящей особо по сторонам. Лишь отвечающая кивками на приветствия редких встречных прохожих, которые, похоже узнавали аббатису.
  – Бояться все. Страх помогает адекватно мыслить. Нельзя показывать его. Нельзя давать ему взять на тобой верх. Я тоже боюсь. Но никогда не позволяю страху победить. – вдруг продолжила небольшую лекцию Сарэн – Без страха ты не увидишь опасность и падешь жертвой своей самоуверенности.
Город все не торопился приближаться, а солнце тем временем начинало клониться к закату, частично прячась за снежные пики. А вот другой элемент небосвода наоборот стал виден куда лучше и моментально притягивал к себе взгляд. Марцелине не доводилось видеть варп-шторма в живую, но на флоте про них знали все и могли распознать без трудности. Шторм Гнева Императора поганил небо Фелуции как мерзкая клякса, на прекрасной картине. Даже смотреть на это мерзкое фиолетовое пятнышко, занимающее лишь одну малюсенькою долю неба было противно. Но жители Фелуции уже давно привыкли к этой аномалии, кроме того, шторм находился за световые годы от планеты и находился под бдительным контролем флота, а расположенные на близлежащих планетах форта астра милитарум были готовы отразить любое вторжение.

  Размышления Марцелины на счет ее будущего и желания стать офицером Навис Империалис, вызвали у Сарэн неподдельное веселье. Однако аббатиса удержалась от смеха, лишь пару раз кашлянула, подавив смешок.
  – Девочка, тебе стоит отбросить свои желания в сторону. Ты будешь тем, кто нужен Империуму, а не тем, кем тебе хочется. Единицы становятся достойными, чтобы пополнить ряды флота. – Сарэн покачала головой – Чем быстрей ты отбросишь в сторону свое прошлое, тем быстрей ты сможешь сосредоточится на своем будущем. Забудь кем ты была. Важно лишь то, кем ты станешь.

  Дорога тем временем пошла под небольшой уклон и Марцелине стало идти чуточку проще, хотя силы уже начинали утекать из маленького тельца. Девочка уже давно ничего не ела и голод тоже начинал давать о себе знать тихим бурчанием в желудке.
  – Во-первых, если ты спрашиваешь разрешения обратиться, сначала надо этого разрешения дождаться. – свела брови Сарэн, переведя свой взгляд на идущую рядом Марцелину – Нет, девочка. Я не была достойна войти в ряды благословенных воительниц церкви. Я имела честь служить в 118-мо Элизианском полке и командовать лучшими десатниками, которые имперская гвардия может только предоставить.
В голосе Сарэн слышалась гордость, но даже не за себя и свои заслуги, а скорей за свое подразделение.
  – Но это все в прошлом. Сейчас я там, где нужна и воспитываю тех, кто сможет сменить таких же как я на их посту. И вот еще что. – аббатиса остановилась – Далеко не все инструктора и преподаватели любят рассказывать о себе маленьким зазнайкам. Имей это ввиду. Идем.

  Комментарий аббатисы о страхе и детскости Марцеллина оставила без ответа, по крайней мере, вербального: девочка возмущенно фыркнула, хмыкнула, шмыгнула носом и, вцепившись в лямки рюкзака, деловито пошуршала вперед. Ей было, что ответить Сарэн, но вот как сформулировать мысли в правильные слова, малышка не представляла – ну не возмущаться же, что она не имела ввиду, что не боится вовсе, а не испытывает страха, вот прям страха-страха, а не сильного дискомфорта, сейчас, и не утверждать, что она мозгами повзрослей, чем многие ее сверстники? Наставница не услышит, вернее, не захочет услышать – у нее свой воспитательный подход, в который признание заслуг учениц не входит.
  Убеждение новобранцев в том, что они – «грязь и мусор», было, видимо, общим для многих военнизированных структур, и оставалось только это принять, хотя бы разумом. В душе-то Марцеллина знала, что она гораздо лучше, чем может от нее ожидать наставница, и что крепость ее духа позволит справиться с таким пренебрежительным отношением, столь сильно отличающимся от того, как к ней относились на корабле. И вот тогда-то, доказав не словом, но делом свои таланты, она припомнит аббатисе этот разговор. И докажет, что была права!

  Единственный комментарий, который девочка себе позволила, казался покушения на священную мечту – стать флотской. В конце концов, Сэрэн противоречила самой себе, говоря о том, что важно то, кем она станет: а стать кем-то можно, только прилагая усилия в этом направлении. Офицеры Департаменто Муниторум изучают логистику и цифры, Адептус Арбитерс знают на зубок законы, прелаты Экклезиархии следят за чистотой людских душ и являются для них светочем веры, а офицеры флота знают и технику, и артиллерийское дело, и навигацию. И если она в процессе учебы сосредоточится именно на этих дисциплинах, то «желания прошлого» запросто превратятся в «возможности будущего»!
  Упрямо нахмурившись, верящая в свою звезду сирота выдохнула:
  - Чтобы стать тем, кто нужен, надо быть нужной. И я буду стремиться стать достойной. Как говорил дяд… господин первый лейтенант Мюлленхейм, выпуская торпеды, «время покажет, попадем ли мы через щит». А понимание прошлого может стать путеводным маяком в будущем, - и эта фраза тоже была цитированием старших, но на сей раз оглашать авторство Марцеллина не стала, желая доказать, что «маленький ребенок» маленьким ребенком, а знает она немало, и умеет делать вот такие вот глубокомысленные выводы, пускай и не слишком понятные ей самой.

  Когда же Сэрэн призналась, что служила в элизианском полку, девочка удивленно присвистнула, даже сбившись с тяжелого шага. Подняв голову на наставницу, она восхищенно протянула:
  - Трон Пресветлый, а я об элизианцах читала, и даже пикты видела! Я сама полностью прочитала «Хроники Готической войны», официальное издание! И там про вас было! Только другие номерные части, кажется! Когда сочтете меня достойной знать, расскажите что-нибудь про службу? Мне страсть как интересно послушать!
  Сказанное аббатисой так заинтересовало Марцеллину, что она аж взбодрилась и, приободрившись, стала шагать уверенней. Надолго, правда, заряда бодрости не хватило, и скорость передвижения вскоре снова упала. Зато, немного свыкнувшись с излишне обширными пространствами, малышка нет-нет, а начала смотреть по сторонам, приглядываясь к проходящим мимо людям и окружающим видам. И мерзкую червоточину варпа тоже увидела, встретив это зрелище судорожно сложенной аквилой и торопливо отведенным взглядом.

  Хотелось скинуть груз и сесть отдохнуть, хотелось есть на стадии, плавно переходящей в «жрать», хотелось вытянуть ноги и нормально помыться. Но девочка уже поняла, что подобные совершенно нормальные просьбы будут звучать для бывшей десантницы слабостью, и потому, стиснув зубы, молчала и шагала, костеря мысленно всю ситуацию. Марцеллина уже настолько вымоталась, что даже мокрый лоб вытирала уже не платочком, лежавшим в кармане, а по-простому, рукавом.

  Сарэн удивленно изогнула бровь - реакция более чем ожидаемая, стоило услышать столь взрослую фразу от столь маленькой особы. И, конечно же, по своему опыту аббатиса-инструктор знала, как дети любят копировать взрослых без полного понимания сказанного.
  — А ты знаешь, что значат эти слова, девочка? — поинтересовалась Сарэн, глядя на свой хронометр и вдруг останавливаясь — 5 километров за такое время, не плохо для маленькой зазнайки.
Вынув из кармана серый брикет, протянула Марцелине. Это оказалась пачка обычных галет, но все лучше чем голодать.
  — Привал 90 секунд. — а пока девочка отдыхала все же решила прокомментировать сказанное — Если Империум посчитает, что ему нужен офицер флота, то тебя к этому подготовят. Если Империум посчитает, что ему нужен скрайб, то ты будешь скрайбом. Без офицеров не будет флота, но и без тысяч трудолюбивых писцов и архивариусов не будет Империума. — тут Сарэн посуровела совсем — А просить Его помочь в столь эгоистичной манере - грубо и хоть и не идет в разрез с церковными заповедями, но в первую очередь ты должна полагаться на свои силы и веру! Верь и Он ниспошлет тебе помощь. Верь и Он направит тебя по нужному пути.
  Не смотря на то, что аббатов-инструкторов набирали из ветеранов разных боевых подразделений, аббатами они были не просто так и принадлежали к Церкви. Сарэн может и не производила впечатление священнослужительницы, но ее последние слова были наполнены настоящим огнем и были произнесены не как заученные, а шли от чистого сердца. Марцелина так же заметила, что женщина сжимает маленькую аквиллу, висящую на шее.
  — Привал закончен, двигаемся дальше! — Сарэн бросила взгляд на хронометр, выпуская аквиллу из кулака — Если хочешь успеть к ужину придется перебирать ногами быстрей! Я в твоем возрасте уже умела управлять грави-шутом и прыжковым ранцем! Шире шаг, контролируй дыхание!
Возможно, Сарэн была родом прям с Элизии? Так или иначе просьбу Марцелины она оставила без ответа, но учитывая эти слова, возможно метод воспитания самой Сарэн основан на ее собственном жизненном опыте, а значить учась у нее Марцелина сможет узнать про ее службу.