[DH2]Вечный поиск | ходы игроков | • Огонь

  Первый межпланетный перелет для Олимпиады мог бы стать чем-то захватывающим, интересным и несомненно запоминающимся. Если бы не обстоятельства. Челнок, эвакуировавший Олимпиаду и еще несколько десятков счастливцев с Тетрии успел вырваться на орбиту, где системным мониторам все еще удавалось сдерживать био корабли тиранидов от полной блокады планеты. Им пришлось провести в открытом космосе какое-то время, пока их не подобрал корабль вольного торговца по счастливой случайности оказавшийся во время атаки в системе. Судьба ее родного мира так и осталась для Олимпиады неизвестной, но судя по тому, какое поручение ее отец дал сопровождающему ее гувернёру - она осталась сиротой и ее впереди ее ждала лишь неизвестность. Капитан "Восходящей Звезды" оказался человеком хоть и любящим деньги, но все же сочувствующим и верным в первую очередь Золотому Трону, а потом уже себе, по этому эвакуированные были доставлены не в ближайшую дыру, где бы их постигла участь остаться бедняками и попрошайками, а Фелуцию, которая, так уж сложилось, была приютом для обездоленных. Конечно, Оли всего этого тогда не понимала, погруженная в свою печаль и шок от понесенной утраты. Капитан разместил ее и гувернёра в гостевых покоях, по этому Оли весь несколько недельный перелет почти не чувствовала разницы между узкими коридорами города-улья и кораблем. Такой же рециркулированный несколько раз воздух, такие же доносящиеся отовсюду звуки работающей машинерии и люди, которые годами не видят солнечного света.

  Но настоящее потрясение ждало Олимпиаду по окончанию путешествия. Привыкшая к индустриальным и военным пейзажам родной Тетрии была встречена огромными открытыми пространствами, где самое высокое, что возвышалось на горизонте были не шпили мира-улья, а подпирающие небо заснеженные вершины гор, которые были видны даже из космопорта. Город же здесь не полз в высь, стараясь забраться как можно выше и пробить небо. Наоборот! Здесь было все такое низенькое, а люди наоборот высокие. А город раскинулся на какой-то просто нереальной территории, а главное, что стоит забраться повыше (например поднятья выше в соборе, расположенным в центре города, рядом с мрачным зданием Администратума) и весь город становится как на ладони. А во все стороны раскинулись бескрайние поля и, кажется, леса! Увы, долго наслаждаться этими новыми, даже немного пугающими видами, Олимпиаде не получилось. Ее должны были доставить в Схолу. Место, которое станет ее домом на многие годы вперед. Место, которое было ответственно за воспитание будущих героев, которым суждено как защищать человечество, так и помогать вращать невероятно тяжелые шестерни бюрократической машины Империума. Именно так рассказывали Олимпиаде ее учителя. Именно это она вспомнила оказавшись перед воротами такого же мрачного и безликого здания, как и администратум, который Оли видела несколькими часами ранее.
  – Пополнение! – Олимпиада ввиду своего происхождения была ограждена от встречи с простолюдинами и тем более сервиторизированными. Сервторы, контактировавшие с представителями высшего сословия всегда были весьма аккуратными и отлаженными, по этому не вызывали отвращения, точно так же как и представители технодуховенства Марса выглядели хоть и чуждо для девочки, но все еще не вызывали ни страха ни отвращения. Человек стоящий в воротах Схолы в компании пары кибер-мастифов вызвал настоящий животный страх. Строгая серая военная форма, короткие растрепанные седые волосы, перекошенные в какой-то мерзкой ухмылки из-за повреждения лицевых нервов губы, адское пламя кибернетики левого глаза. Кроме того, протез ноги женщины был явно подогнан не очень удачно, по этому она слегка хромала. Получив папку с документами от сопровождавшего Олимпиаду, женщина даже не взглянула в нее.
  – И как зовут это сокровище? – слегка издевательским тоном поинтересовалась женщина.

Олимпиада уже знала, что пространство между мирами Империйма наполняла холодная безжизненная пустота космоса. Безразмерная. Бесконечная. И абсолютно враждебная всему живому. Именно поэтому люди меж звёзд путешествуют на пласталевых исполинах - пустотных кораблях - некоторые из которых даже способны затмить собой громаду города-улья, укрывая под своей металлической шкурой сотни тысяч душ. Но до этого вынужденного путешествия, ей казалось что корпус защищает экипаж и пассажиров от внешней среды. Не позволяя проникнуть холоду. И удерживая воздух внутри. Однако, как оказалось, придворные учителя и гости-иномирцы не успели рассказать всей правды, вероятно решив что девочка ещё слишком мала для подобных откровений.

В тот момент, когда Оли наконец-то перестала реветь и смогла нащупать какое-то подобие равновесия в своей душе - по самому сердцу будто ударили раскалённым хлыстом. Вновь выпустив из темницы разума тяжёлые, невыносимые мысли, ледяной хваткой сжавшие её тонкую шею. Никогда прежде ей не было так страшно. Никогда более она не испытывала такого отчаянья и одиночества.

Это продолжалось почти весь перелёт. Поначалу, Олимпиада пыталась это терпеть. Потом сказала гувернёру, но он также был поражён подобным недугом. Тогда она направилась в единственное место, которое её дозволено было посещать - капеллу. И только там. старый корабельный священник, обратившись к мудрости святых и воззвав к заступничеству самого Бога-Императора, помог несчастной девочке обрести покой. В тихой молитве, принеся долгожданное избавление от этой жуткой фантомной боли.

Склонившись перед триптихом, нашёптывая заученные дома молитвы, Оли вспоминала родных оставшихся на Тетрии. Она вспоминала И отца, который, как ей казалось, хотел напоследок сказать что-то ещё. Что-то очень важное... И что-то, чем он решил не наносить сердцу дочери ещё одной раны. Вместо этого взяв с неё обещание: вырасти сильной и отомстить. За себя, за семью, за подданых, за всех людей.

Когда межзвёздный перелёт закончился, девочка с опаской занимала своё место в орбитальном шаттле. Не зная чего ожидать впереди. И крепко держась за поручни, когда челнок трясло при входе в атмосферу Фелуции. Её нового дома, как заверял гувернёр.

Все сомнения ушли, стоило ей впервые ступить на твёрдую землю - ноги не ощутили никакой бесконечной вибрации мириада машин, а слух не улавливал гула с надрывом работающих воздуховодов. А когда карие глазки чуть привыкли к непривычно яркому свету... Оли только и смогла, что ахнуть от восхищения.

Небо!

Чистое. Голубое. Наблюдаемое вот так, без преграды в виде толстого слоя бронестекла. И ещё... Непривычно согревающее своими теплёными приветливыми лучами!

А вокруг были поля. Полные жизни! С бегущими по ним венами рек и рукотворных каналов. А ещё дальше - лес. Яркий, изумрудный и уходящий куда-то за изгиб горизонта!

Разумеется, дочь тирана прекрасно была знакома с настоящими живыми растениями. Она нюхала своим маленьким носиком цветы, трогала ладошками шершавые зелёные листья. Но всё это было в закрытых садах, существующих только благодаря машинному благословлению техножречества. Здесь же, на Фелуции, это чудо - эта жизнь - цвела сама по себе. И радость от этого смогла ненадолго вытеснить как леденящий страх перед грядущим, так и удушливую скорбь утраты.

Наверное, именно так и выглядит Святая Терра?...

Но вскоре показались и образы более привычные. Мрачные, утилитарные. Кажущиеся инородной аномалией, в окружении пляшущих красок и яркого света.

Стоявшая у ворот суровая женщина не испугала девочку - та уже была слишком измучена, для того чтобы у неё оставались силы для подобных ярких эмоций. Хотя её тон показался неприятным, непривычным, совсем не таким как с ней разговаривали до этого. А вот форма, общий внешний вид и чудовища были пугающе знакомыми: подле трона тирана ютилось множество подобных людей.

- Оли... - выдохнула было она, но тут же осёкшись, попытавшись расправить измождённые плечики, быстро добавила с неожиданно обретённой в сердце силой. - Олимпиада. Дочь и наследница Полемарха из Тетрии.

  – Олимпиада с Тетрии... – протянула женщина сверля сироту взглядом – Переступая этот порог ты оставишь за ним свое прошлое. Чтобы ценности, которые ты принесла с собой не пропали, как и вещи, мы отдаем их в приют. За этим же порогом, девочка, ты оставляешь и свое имя, свое прошлое. Сегодня Олимпиады не станет, хочешь ты этого или нет. Ко мне можешь обращаться Аббатиса-инструктор Сарэн или мэм. Все ясно? Чудно. Попрощайся со своими пожитками и иди за мной.
Сарэн указала на сторожку рядом, где уже собралась немалая куча вещь мешков и сумок.
  – Все, что нужно для занятий и предметы гигиены ты получишь. – предупредила женщин – Империум не бросает своих будущих слуг без всего необходимого.
Свершившись с хронометром Сарэн почему-то расстроилась и бросила на Оли недовольный взгляд, словно сирота уже была в чем-то виновата.
  – Учеба на сегодня уже закончились, но чтобы тебе не было скучно сидеть оставшиеся полдня без дела, займешься физ подготовкой с другой группой. Если конечно, ты не хочешь остаться без ужина и спать на полу. Бегом! – и сама быстрым шагом отправилась в глубь территории Схолы. А территория была огромна! Тут и казармы! Тут и столовая! Административные здания. Склады! Собственная подстанция! И целые поля, уходящие далеко за город, где прогены занимались физическими тренировками, стрелковой подготовкой. Тут даже был целый стадион! Во что тут играли, для Олимпиады было загадкой. За Сарэн приходилось торопится бегом, женщина не смотря на свою хромающую походку передвигалась очень шустро и широким шагом. Вела аббатиса Оли к стадиону, к которому брели поникнув головой десяток или около детей чуть старше Олимпиады. На всех была одинаковая безликая серая униформа. Усталость на лицах была читаема даже с расстояния. Похоже, они только что совершали настоящий марш бросок.
  – Давай ка проверим, как быстро ты адаптируешься. – Сарэн поджидала запыхавшуюся сироту – Это класс 32А. Проведешь с ними занятие. Дариус!
  – А, это ты Сарэн. Кто это с тобой? Почему не в форме? – за группой детей шагал невысокий не очень гладко выбритый мужчина в такой же униформе как и Сарэн, но при нем еще с собой была настоящая шоковая дубинка!
  – Безымянная, только прибыла, будет у меня. Но, у меня есть еще одно дело... Пускай позанимается с тобой.
  – Ха! Не вопрос, люблю твои методы! А ну как девчонка, встать в строй! – строй в свою очередь очень и очень недоверчиво поглядывал на прибывшую, выстраиваясь перед аббатом-инструктором Дариусом.

Глазки продолжало щипать непривычно ярким освещением, равно как и насыщенные краски, окружавшие Схолу, с непривычки вызывали лёгкое головокружение: Оли была ошеломлена обстановкой, и её сознание лихорадочно металось, не зная за что ухватиться и на чём сконцентрироваться. Даже запахи - все как один - были чрезмерно насыщенными и полностью незнакомыми.

Несмотря на все её попытки храбриться, эта сенсорная перегрузка буквально прижимала девочку к земле, создавая стойкое ощущение того, что она, как простая и никчёмная смертная, попала в какое-то возвышенное и сакральное место. Недоступное и непредназначенное для простых людей. А потому и обжигающее своей благостью. Что-то подобное Олимпиада испытывала посещая планетарный собор на родной Тетрии... Но сейчас эти ощущения были в стократ сильнее.

Но всё это наваждение мигом отступило назад, стоило аббатисе произнести своё вступительное слово. Что значит, Олимпиады не станет? Как это, забыть прошлое?

После случившейся на Тетрии катастрофы, данное отцу обещание было единственным, что Оли всё ещё считала своим. Обладающим абсолютной ценностью и безграничной важностью. И это тоже надлежало оставить у порога, прировняв к платьям и туфлям?

Ну уж нет!

Что это за праведники, призывающие попрать память предков и добровольно стать клятвопреступником?!

Отец всегда говорил, что нет злодеяния хуже, чем грех отступничества. Нет позора большего, чем клеймо предателя.

Не раздумывая, Олимпиада скинула с плеча сумку со своими немногочисленными пожитками: большей частью, обретёнными уже на пустотном корабле. А из напоминаний о доме, у неё было только платье, уже успевшее стать поношенным и измятым, полностью утратив свою первоначальную роскошь.

Насупив бровки, она нахмурилась. Сжала свои маленькие кулачки. И быстро-быстро засеменила за аббатисой, отчего в её сознании даже не осталось места для неприятных размышлений о происходящем. Добравшись до стадиона, девочка бегло осмотрела других учащихся, невольно примерив на себя их образ, но вот последняя фраза Сарэн и слова нового аббата вырвали её из этого напряжённого транса: к ней обращались как к слуге! Требуя и приказывая. Но хуже того - воспринимая её как какое-то пустое место, едва ли стоящее внимания.

- Может быть для вас у меня нет имени, - тихим, дрожащим, но всё ещё упорным тоном возразила Оли, - но в моих жилах всё ещё течёт кровь самого Империума.

Простая и давно заученная фраза - формальное обоснование власти её семьи на Тетрии. Даже в таком возрасте, Олимпиада могла по памяти назвать два десятка имён своих предков, покрывших себя вечной славой на службе Богу-Императору. И их кровь - их наследие - всё ещё билось в её маленьком сердечке.

Однако, девочка не стала упорствовать, упрямиться или капризничать. И просто поджав губки, шагнула вперёд, заняв место среди строя.

  – Какие громкие слова, девочка. – саркастически захлопал в ладоши аббат-инструктор, видимо остальные прогены уже хорошо знали, что ждет дальше, по тому что Олимпиада была удостоена уничтожающих взглядов, стоявших рядом с ней детей – А ты знаешь, что они значат? Или просто бездумно повторяешь их за взрослыми? Мариус! Шаг вперед!
Из строя вышел весьма тучный юноша, который все никак не мог отдышаться после бега.
  – Скажи нам, кто обеспечивает движение всех процессов Империума, гражданских и военных?
  – Эмм... – мальчик на секунду замялся, но потом уверенно ответил – Адептус Администратум и его подчиненные подразделения, аббат-инструктор!
  – Правильно, Мариус, встать в строй. – Дариус погрозил Олимпиаде пальцем – Вот кто настоящая кровь империума. Вот кто дает жизнь этому организму. А не маленькие избалованные девочки. Двадцать отжиманий! Мартелла, присмотрите за маленькой госпожой, что бы выполнила все отжимания. Остальные, бегом, марш! Мы еще не закончили. Пошли, пошли!
Строй перешел на бег, а рядом с Олимпиадой оказалась хмурая, бритая налысо невысокая (чуть выше самой Оли) девочка. Вздохнув, она кивком головы указала на землю.
  – Давай, за дело.
Девочка, которую аббат-инструктор назвал Мартеллой был года на четыре старше Олимпиады. Сложно было разглядеть в хмуром испачканном лице какие-то аристократические черты, да и в усталых карих глазах ничего кроме этой самой усталости не читалось.

Оли стойко встретила слова аббата, так, как пепельные бури отражаются от сводов городов-ульев на её родной Тетрии... Или же ей просто хотелось, чтобы это выглядело именно так? От всех произнесённых слов, от их интонаций, девочке вдруг стало горько и обидно. А следом из небытия подкатило самое страшное чувство из возможных: ощущение своей полной беспомощности. И что-то внутри неё принялось увещевать о том, что всё тщетно, всё напрасно, а единственное возможное действие - это рухнуть на колени вот прямо здесь и начать рыдать. Да, это ничего не изменит. Но на самом деле - ни что не может быть изменено. Однако...

...так поступают лишь слабые маленькие девочки. А Оли поклялась стать большой и сильной.

Ответ Мариуса, а точнее уже его эхо, неприятно кольнул сознание: вызывая отторжение во всём том, что вкладывалось в голову наследницы тирана. Да и сам вопрос поставлен неверно! Любой Адептус, даже если это священное духовенство Терры, по своей сути не более чем инструмент. Что есть книга, без написавшего её мудреца и воспринявшего знания саванта? Или останется ли хоть толика божественной власти в Императорском Дворце если Повелитель Человечества решит его покинуть? Да и много ли смысла во всех этих сложных правилах, регуляциях и нормах, если не будет тех, кто распорядился об их учреждении?

Нет. Любая власть, любой Адептус, любое племя - это люди. И перевей всех те, кто ведут за собой других. От того и ответ Мариуса - это слова человека лишённого истинной доблести.

Почему бьётся сердце Империума? Что толкает и направляет кровь по его венам? Даже в своём возрасте Олимпиада прекрасно знает ответ на этот несложный, но столь важный вопрос.

Бог-Император - вот источник всего. А Вера идущих за Ним праведников, это сила в сравнении с которой меркнут сами звёзды! И даже лишённые сердец клерки Администратума подчинены этому простому закону.

Вырвавшись из тревожного омута и глубоко вздохнув, Оли быстрым движением смахнула влагу, скопившуюся на уголках её глаз. Пристально взглянула на Мартеллу, предостерегая от попыток собой понукать. И опустившись, приняла упор лёжа: не из-за принуждения, не под гнётом безысходности, но желая доказать самой себе, что таким способом её дух сломить не выйдет.