Станция. Гигантский корабль. Сидишь в комнате своей. Маленькая, но своя. Стилусы разнокалиберные по столу рассыпаны. Матовый лист «вечной бумаги» с кнопкой очищения в левом верхнем углу. Палитры прямоугольник широкий с пятью десятками квадратиков цветовых. Острием пластиковой палочки линии тонкие выводишь. Миг. Под потолком плитка светильника багрянцем наливается. Сенсор дверной гаснет, отключившись. Три часа в неведении. Три часа слез и рисования. Годы пройдут прежде, чем узнаешь точно, что и как. Сектор «Северный» вымер за 6 часов. Общие системы первичного жизнеобеспечения, высокая плотность населения, ослабленная стерильной средой иммунная система. Да. Лихорадка. Она убила всех. Семнадцать миллионов человек. И тех, что там жили. И тех, что им на помощь пришли. Негде хоронить. Люди. У иллюминаторов. Гигантский треугольник лепестка секторного. Слишком велик риск выпустить заразу. Слишком силен страх. Гроб огромный. Отстреливается от центральной Оси. Беззвучно вспыхивают звездочки активированных извне маршевых двигателей. И сектор начинает свой медленный дрейф к звезде. Через полтора часа он полыхнет факелом. Но тебя уведут от обзорного окна раньше. Потом будет пневмошприц у плеча. И три долбанных дня в долбанной постели с долбанной тошнотой и долбанной слабостью
Импланты эти. В детстве еще большую часть ставят. Из своих же клеток выращивают, зародыш внедряют потом. И растет он вместе с человеком, ассимилирует орган определенный, на себя его функции берет. Фактически, эти шутки и имплантами-то являются номинально только. Та же печень, считай. Только лучше. Крепче. И прочее. Большая часть тех, что в тебе сейчас живет, вероятней всего, профилактического и общеукрепляющего плана. Ты не умрешь от инфаркта. И инсульта. У тебя никогда не будет рака кишечника, нефрита, диабета, выкидышей, проблем с циклом или со зрением. Да. Твои родители еще до рождения твоего начали средства на них откладывать. И теперь ты, благодаря им, проживешь лет на пятьдесят дольше. Если повезет, конечно. Рассматриваешь тело. Шрамы. Звездочка на колене левом. В пах патрульного ударила. А у него там броня же ж. Росчерк на бедре левом. Вазу разбила, когда маленькой была. И сама же на нее упала. Полоса на запястье левом. Это нож канцелярский. На пробу порезала. Во были времена. Под грудью левой, у основания, три узелка, треугольником, вниз направленным. Шок-дубинки контакты. Узловатый жгут рубца на боку правом. С каким-то из бывших своих на турбоцикле остановку аэротакси снесли. На плече правом стрелка. Со шкафа упал сервиз. Татуировки. Солнце. Вокруг пупка. Живое оно. Горит. Языками пламени по коже расползается. У основания кисти левой — надпись. Черным: «ASTRA». Терновых лоз уголь на коже бледной. На тыльной стороне бедер. Справа, слева. Бегут вниз, к коленям. На крестце сплетаются. На животе, чашу для солнца формируя. На спине, вдоль позвоночника — чернота. Шипованные бугры хребта, снизу терном частично заплетенные. Два крыла ангельских. От плеча до плеча почти. На самом плече левом — герб Мидмира. Круг черный. Как символ Вселенной. И треугольник красный в нем, равносторонний. Каждый угол — Бог. Иштаар. Закон. Жррец. Разрушение. Влаад. Созидание. Увлекалась этим одно время. Конкретно. Плюс, станция родная в оккупированном секторе космоса находилась, когда ты на ней родилась. Фактически, на территории Мидмирской Империи. То есть, формально, ты могла бы претендовать на гражданство и всякое такое. Если б не война. Да и вообще. Плевать. Захотелось когда-то — и всё. Ага. Хитрый план еще, как бы. Не запрещено это законами Федерации, а мидмирцам самим тебя убивать и пытать не так приятно и забавно было бы. Или будет. Всякое бывает. Из Службы Безопасности, правда, вопросы задавали одно время. Но, то мелочи. Наверно
Сознание. Пустившие в недра памяти корни сухих фактов знания. Историк ты. Помнишь, кто такой Цезарь. И почему вашего Цезаря так прозвали. Знаешь, откуда корни у нынешнего Рейха растут. О сути Конституции Соединенных Штатов Америки представление имеешь. Ага. Вашингтон — это не только Мир в секторе Антига-12. Да. Викингов заплывы через океан. Король Артур легендарный. Роммеля африканская компания. Встреча на Эльбе войск союзных. Гагарина полет. Джихад исламистов. В Нью-Йорке теракты. Мировой финансовый Кризис. Скрытые властями вспышки зомби-инфекций. Путина План. Первый засекреченный контакт с ретикуланами. Реформы Обамы. Восстание прототипов солдат-репликантов. Космодромы Муравейника. Предвестник — на орбите. Апокалипсис. Гибель Земной Цивилизации. Исход. Время Великих Ковчегов. Не просто слова. За каждой строчкой — цепь событий. Редактор еще. Грамматический строй общефедерального языка. Утвержденные Сенатом правила правописания. От и до. Запятая там. Дефис — тут. Два высших, получается. Плюс, скрипка. Занятия. Два раза в неделю. После уроков. Лет пять. Может, больше. С перерывами. По нотам играть так и не научилась, правда. Не твое это. Дела. Пару фишек еще припоминаешь. Как единорога нарисовать так, чтоб шерсть была как настоящая. С серебром. Как игру луча солнечного в каплях росы на листе изумрудно-зеленом передать. Такое, вот. Всякое. Тени прошлого
Помнишь. Событий цепочка. Воспоминаний. «Таурман». Коридоров полумрак. Вечный гул этот. Что-то щелкает. Что-то просто урчит заунывно. Карточка. Замка коробка. Шелест тихий запоров дверных. Сады. Свет мягкий. Прохладного воздуха свежесть. Кафель полов молочно-белый. Колонны прозрачные. Ряды их бесконечные. В недрах каждой — зелени буйство. Листьев глянцевых плошки, стеблей перевития толстых. Здесь нет видеокамер перманентного наблюдения. Только активируемые движением. Вжимаешь активатора пуговку в рации корпус. Пара слов. И «Профессор», помощником дежурного по ярусу заступивший, на экраны системы слежения смотреть перестает. «Плечо товарища», все дела. Минута. Вот она, та-самая-камера. В сторону едет крышка пластиковая. Острый запах земли влажной. Свежести еще. Так пахнет жизнь. Ну, может быть. Руку запускаешь в недра зарослей густых. Кора ствола шероховатая. Нарост плотный. Бугристый. Вырос уже, значит. Гриб-паразит. «Творог», «Мягкий», «Мозголом». Много названий. Соскабливаешь ногтем аккуратно. Шкурки пленка темно-коричневой. Мякоти белесой волокна липкие. Скатываешь в шарик плотный быстро. В пакетик его. А пакетик — в карман. Высушить. «Стормалон»-а порошок желтоватый — в гальюна недра. А в капсулу освободившуюся — то, что нужно. И фломастером точку черную, на синей половинке. Проводник в мир грёз. Или в Ад. Трипы всякие бывали
«Профессор», фактически, соучастником был. Миренко. Помнишь его, с учебки еще. То стенгазету он рисовал, то боевой листок заполнял. Тихий, молчаливый. Вроде, степень научная у него, даже. Или что-то такое. Как дежурить начал, ты к нему и подошла. Предложила просто, по-дружески, понять, принять, помочь. Без сигарет блоками, отсосов по душевым кабинам темным и прочей мути. Помолчал, повздыхал — и согласился. Иленсол еще. Стрелок-санитар, которая. Хорошо общались. Да и по сути вопроса грибного дискутировали плотно. Раз или два. До полного «осознание всего есть абсолют, выраженный в бесконечности вариативных связей». Ага. Нортон в теме, Котенок. Робштейн не догадывался. Или делал вид, что не догадывается. Торрадо с товарищем сержантом — нет. Один хоть и бывший, но ФСО-шник, а второй — командир же ж. Товарищество товариществом, а на «Дизеле» покатушки рядовому легче, чем легко и непринужденней, чем непринужденно, в военное время, при определенной доле желания, устроить можно. Был еще Марцинкези, «Мусорщик». Видел. И вроде, тоже в теме. Но, как-то, вот, не сошлись характерами вы с ним. За пределами отделения — никого. Не бизнес, хобби. Плюс, моральное удовлетворение от нагибания тихого военной машины Федерации, которая, в недалеком прошлом, совсем даже и не тихо нагнула тебя. Вместе с триллионами таких же «счастливцев», под ВМ попавших. Чужие интересы. Чужая война. А жизнь, жизнь — твоя
Сны. Снов — не было. Были смутные предчувствия. Что, вот, что-то и когда-то где-то произойти должно. Раз — жизнь спасло. Не поехала на пневмопоезде, пешком пошла. А в вагон этот, на перегоне подземном, молодой псевдокрот забрался. Шестерых убил, еще два десятка — искалечил. В новостях потом увидела, время и ветку сопоставила. Такие дела