сМТ: Агония Человечности | ходы игроков | Глава I: Мерзкие случайности, Сцена I: Тик-так, тик-так

Вампиры… Чепушня всё это… Сказочники со сверх способностями… Да, они убили людей, да они круты…. Но чёрт побери! Вампиры! Это просто бред какой-то… Алан немного фыркнув помахал головой, и слегка поправил волосы. Его немного раздражала эта ситуация, а ещё больше его бесило то, что все просто стоят и слушают, хотя наверно ослушавшись приказов этих ублюдков, им всем сулит смерть. Набрав полную грудь воздуха и попытался выкрикнуть пару слов:
-Зачем вам это делать?! По вашим словам, мы просто стадо! Выбрали бы себе более выдающихся личностей, а не сброд из дешевой забегаловки…

Эрик поднял голову и обернулся на звучный голос.
Чего, блядь? Чё ты несешь вообще? Сумасшедший нахуй... Про каких-то насекомых. Про хуйню какую-то, возвышение. Про стадо, блядь, про вампиров, про перерождение! Одна история охуительней другой, просто. Дак ещё блядь ебашите всех и... Да ну пиздец нахуй блядь! Вообще охуеть.
Пока мужик нес какую-то ересь, Эрик тихо и смачно харканул в яму. Он видел как ебанутая сука садилась в бульдозер и представлял как она зарывает его к ебеням собачьим на дне котлована. Мир окончательно раскололся на части и потерял всяческую разумность и взаимосвязанность в глазах Пирса младшего. Всё, что он мог сделать, это сгорбиться, стоя на коленях, и, закрыв лицо правой ладонью, хрипло прошептать самому себе - Нахуй так жить?

Клод опустился на колени у края ямы, как приказывал индиец. Ему, в принципе, было все равно, что будет дальше. Двум смертям не бывать, кажется?
От земли шел холод, он обжигал кожу, тек по костям. Кроме этого холода гей не чувствовал ничего, если честно, то и не хотел ничего чувствовать, слышть, видеть и понимать. Он просто тупо смотрел в темноту, за которой скрывалось дно ямы.
"Или нет там никакого дна?" - пронеслась глупая мысль. "Просто тьма".
На людей, которых собрали вокруг этого маленького провала в бездну, Арнель не обратил ни малейшего внимания. Какая разница кто они? Сегодня они умрут, как и он. И остальное не важно.
Темнота клубилась перед глазами, такая спокойная, холодная и... манящая. Черная пасть бездны глотала падающие в нее снежинки.
Почти все то, о чем толкал речь "канадец", Клод пропустил мимо ушей, темнота казалась ему вещью куда более интересной, чем чей-то пустой треп. Собачий лай интересен только другим собакам, ведь так?
Зацепило его только слово "вампиры". Клод покачал головой и улыбнулся яме.
- La mort viendra deux fois? J'en suis désolé...

Локоть.

Колено.

Боль.

Взгляды.

Яма.

Не конец?
Ева не слышала слов «канадца», а может просто не хотела их услышать.
Подводка растеклась по лицу, оставляя чёрные разводы, чем-то напоминающие слёзы.
- Вы называете нас вампирами
- Ахуеть, - прошептала девушка, - и мельком оглядела братьев, по… Несчастью? Быть может. Хотя, это как посмотреть.
Может судьба выбрала нас, дабы мы обрели бессмертие? Какое «выбрали», Ева. Да это просто случайные люди. СЛУЧАЙНЫЕ. Вампирами становятся метом рулетки?
«Зеро!», - ветром пронеслось у неё в голове.
Девушка истерично засмеялась, но смех её перешёл в слёзы.
Она всё же встала, размазав по лицу слёзы, чёрные, как промерзшая земля. Еву отчего-то не пугала смерть, как не пугает маленькую девочку только что подаренный долгожданный щенок…
Ветер доносил обрывки французских слов.

Кто-то нервно хохотнул; кто-то заматерился тихо, сдавленно. Кажется, один из недоделанных рокеров заплакал. Аромат страха и отчаянья перебивал даже недельный перегар завсегдатаев и медный запах крови.
- Тук-тук, тук-тук! Я слышу как стучат сердца, - завизжала из кабины работающего бульдозера мисс Сука. Вряд ли она могла слышать с такого расстояния, да за работающим мотором техники... но кто поручится, что это не так? Кто знает, что могут эти создания?
Вампиры о чем-то переговаривались на незнакомом языке - в коем некоторые могли бы узнать датский - будто бы друзья, собравшиеся на пикник. Впрочем, это было недалеко от правды. Мистер Канадец что-то отрывисто спрашивал, и остальные отвечали ему коротко, иногда указывая на людей в толпе. А потом грубо всех, кто еще пытался смотреть на захватчиков развернули лицом к яме. Солист рокеров то и дело поворачивался, умоляя отпустить его домой, плача и валяясь в ногах. Когда мистер Пижона это утомило, он вырвал ему челюсть, будто бы разломил пенопласт, и стал острыми обломками бить агонизирующего паренька в лицо.
А потом они начали...
Каждый испытывал одно и тоже, и эта сцена превратилась в размытый кошмар: вампиры хватали по одному человека и, удерживая его за бедро и ключицу подымали вверх головой, будто бы мешок с полиэтиленом. Они ухмылялись в затылок жертвам, а после впивались им в шею. На несчастную дичь накатывала волна экстаза, а после, когда тело смертного бледнело, и последние алые капли жадно поглощались, эти создания надкусывали языки и целовали в засос обескровленные тела. А дальше - небрежный бросок в темные зев ямы. И следующая жертва оказывалась в крепкой хватке.
Играла скрипка, и праздничный ужин подходил к концу. И, как любое удачное свидание, все заканчивалось поцелуем.
Последним в этой жизни.

Началось. Кого-то схватили, кто-то рыдал, кто-то рычал. Какофония конца.
Яма, бульдозер, огнестрельное оружие. Один-в-один фильмы про фашистов. Про ебаных инопланетных фашистов.
Алекс истерически хохотнул. Да чтож ты, бочонок пива, только телевизионные ассоциации вспомнить-то и можешь, неудачник, черт возьми!
Закрыл глаза. Ну вспомни что-нибудь настоящее. Вспомни кретин! Давай! Тепло железного коня между ног, торт, который Сити "испекла" на день рожденья (Алекс потом случайно увидел чек на него в мусоре, но ведь это не важно), запах паленной резины, вкус крови с разбитых губ, губы любимой.
- А вот хуй вам! - выкрикнул байкер, вскакивая.
На слове "хуй" голос сорвался на фальцет, "вам" уже едва не поросячьим визгом прозвучало. Все пафосные и храбрые мысли в стиле "сдохну как мужик", "я отвечаю за этот бар", "я - байкер" куда-то пропали. Вообще мысли пропали, одно желание осталось, бешеное, сумасшедшее желание ЖИТЬ.
Вскочил, разворачиваясь на ходу, но запнулся - занемели ноги пока стоял на коленях. Упал бы смешно, как мешок с дерьмом, но не дали, чьи-то руки дернули вверх, чьи-то зубы порвали горло.

Когда началась свалка, Лакес очнулся. Крики, унижение... До него дошли не сразу, поэтому что-то он смог увидеть. И улыбнулся облакам. "Вампиры... ну-ну. Посмотрим. Что мне уже терять? Правильно, нечего". Еврей приподнялся. Нога, полежав на холоде, слегка онемела - и это было хорошо. Взгляд человека похолодел и ожесточился. Он ждал подходящего момента.
Бежать Гредман не собирался. Куда и как? Бульдозер и тот занят дурой. Но вот когда его вздернули, он попытался повернуться и укусить в ответ. Или хотя бы посмотреть, кто там. Не дотянулся, и в ногу снова выстрелило болью. А потом пришло обезболивание. Кто бы знал, насколько это хорошо - когда ничего не болит...

Вот он - момент истины.

Бакрам чувствовал напряжение каждой клеточкой своего мозга. Черт побери, даже кусок гранита бы сорвался и запаниковал в такой обстановке! Но не Бакрам. Он знал, что ему нужно бояться, он чувствовал приближающуюся панику, бессознательную и идущую строго вразрез с разумом. Как овца чувствует, что сзади подкрадывается волк. Она его еще не видит - но многовековые инстинкты сотен поколений овец дают сигнал паниковать.

Скоро ты станешь волком. Бедная овечка Бакрам, продержись еще пять секунд в поле зрения хищника.

Одна секунда. Где-то сбоку в воздух взлетел толстый бармен. Кто его сумел так подбросить?

Две секунды. Бакрам вспомнил, как час назад травил бедного жирдяя в своем кабинете. Да, по отношению к растению даже овца - хищник.

Не вздумай шевелиться, Бакрам-зе-лэмб. Скоро грядет момент твоего возвышения.

Две с половиной секунды. Хладнокровная внешняя оболочка психолога начала трескаться, уступая место сидящему внутри Бакрама хищнику. Напряжение внутри не уступает напряжению снаружи.

Три секунды. Оболочка треснула. Внутри сидел хищник. Или нет?

Три с половиной секунды. Это не зверь. Это человек! Настоящий Бакрам крылся еще глубже, чем предполагалось. Под личиной психолога скрывалась якобы настоящая сердцевина - хищник. Но и хищник оказался лишь оболочкой. Всю свою жизнь психолог искал способ остаться человеком, надевая различные маски. Окружающий мир отчаянно старался сделать Бакрама скотом - настолько интенсивно, что он забыл, кто он есть на самом деле.

Я человек, мать вашу! На самом деле человек! И все эти животные, что столпились перед ямой, они тоже люди! Это чертов мир, чертово общество заставляет нас одеть на себя оболочку свиньи, а потом носить часы и ботинки, чтобы скрыть сей факт от самих себя.

Четыре секунды. Бакрам встал с колен и попытался обернуться.

Вам не убить во мне царя природы! Человек - венец творения, а вы лишь жалкие собаки, считающие себя хозяевами мира. Я был неправ! Оставьте меня в покое! Не хочу!

Пять секунд. Резкая боль в шее.

Ничего не может быть сильнее этой боли!

Пять секунд одна милисекунда. Растекающийся по венам идеальный наркотик.

Ничего не может быть приятнее этого наслаждения!

Ложные оболочки Бакрама пребывали в вечном блаженстве, обретая новую форму.

А настоящий Бакрам издал последний вопль отчаяния и умер в смертельной агонии.

Грэм стоял на коленях и смотрел в черный провал ямы, как в пасть чудовища. В пасть того чудовища, что сейчас стоит где-то позади. Страх подкатывал волнами, казалось, что края ямы, полные острых зубов, придвигаются к нему, глотают его в свое черное, как деготь нутро и захлопываются. Бля, да он даже чувствовал тошнотворный запах смерти в носу, как тогда в детстве. Мать пролежала в ванне весь жаркий уикенд, пока они с отцом ездили на озеро. Сердце бешено колотилось, и с каждым ударом рассудок Мэнсона трескался, готовый в следующий миг разлететься на кусочки. Ну, давайте же, сучьи дети?! Не тяните! Вопило его сознание. На то, чтобы выкрикнуть это вслух не хватало не сил, не воли. Какой высокопарный мудозвон сказал, что встретить смерть лицом к лицу это подвиг? Это всё ебаная херня! Подвиг – это вот так сидеть спиной к собственной смерти, знать, что она там, ждать конца и не рехнуться при этом. Не тяните, черт вас дери!
В этот момент его резко подбросило в воздух. Чьи-то руки сжали так, что затрещали ребра. Ну, вот и развязка. Это последнее, что успел подумать жалкий наркоман призирающий мир. Всё тело от шеи до пяток пронзила страшная боль. Последнее, что почувствовал Грэм было ощущение того, что его кровь утекает куда-то, а с ней уходит тепло. Он все еще смотрел уже не видящими глазами в темноту ямы и ему казалось, что он уже лежит на её дне. Щелк! С последнем ударом сердца сознание Грэма Мэнсона погасло, как лапочка на его кухне. Кажется, он забыл выключить там свет, когда уходил...

Эрик понял, что стоящих вокруг ямы по-одному... Убивают? Хер пойми, что они там делают, да в общем то и срать. На глазах яхтсмена стояли слезы а в голове ярко пылали искры бенгальских огней. Для Эрика Пирса настал Новый Год!!! И поэтому он поднял полусогнутые и задубевшие руки и, сжав кулаки и с дрожью покачиваясь, начал петь надтреснутым, хриплым и безумным голосом:

We wish you a Merry Christmas,
We wish you a Merry Christmas,
We wish you a Merry Christmas and an agonizing death!
All the sick shit we bring to you and your kin.
All the sick shit for Christmas and a bloo-oody bath!

Oh, bring us a blessing,
Oh, bring us a curse,
Oh, bring us a blessing and let tornments begin!
We won't go until we get some.
We won't go until we get some.
We won't go until we get some, so throw us all in!

Вот и всё. Ещё минута и я перестану быть слугой. Ещё минута и цикл направит меня на перерождение. Ещё минута и я сравняюсь с Господином, - думал Гарасан, поднимаясь с земли. - Нужно до конца исполнить свой долг.

Абу направился к краю, чтобы в последний раз помочь Йормунгарду стае, избавив их от необходимости тащить его тело к яме. В толчее и хаосе, что царила сейчас, его спокойная походка выглядела странно.

Куда намылился? - подумал он, "случайно" ставя подножку толстяку, под шумок пытавшемуся сбежать. Боль от столкновения отозвалась во всём теле. Впрочем, толстяк от удара чуть не повалился на землю, и в ту же секунду его утащили. - А вы что хотели? - продолжил размышление Абу. - Спокойного и бесболезненного перехода к "светому будущему"? Вас наебали. Колесо кармы мелет беспощадно, - припомнил Гарасан одно из изречений, которые слышал ещё в родной деревне.

Шею пронзила боль. Стоя на краю, и чувствуя, как тело покидают силы, Абу пытался прицелиться, чтобы упасть помягче... Лучше всего на кого-нибудь из уже лежавших на дне ямы.

Надеюсь, скот не заметил, что я помешал толстяку сбежать. Будет сложно найти этому объяснение. Впрочем, в таком хаосе... - на этом разум Абу потух.

В голове все еще звучали слова, что им всем предстоит разобраться, где миф, а где правда, когда пытливый аналитический ум включился в работу. Запомнить все. Детали, нюансы, мелочи.
Когда последних развернули лицом к яме, а какому-то пареньку пареньку вырвали челюсть, Сандро пробил озноб. Нечто подобное он чувствовал перед стартом сплава по горной реке. Страшно. Испытание. Уверенность в своих силах. Боязнь не заметить опасность, боязнь не успеть среагировать. Бурная река, которая несет щепки куда захочет и как захочет. И можно быть такой же щепкой, а можно оседлать бурные волны. От тебя зависит. Целиком.
"Началось. Ненавижу ждать..."

"...И опустился топор палача..."
Француз оторвал взгляд от бездны, но тьма все еще клубилась перед глазами. Она, словно любящая мать, пыталась закрыть от него этот кровавый пир, пыталась, но не могла. Его глаза видели, а уши слышали.
По телу пробежала дрожь, Арнель только сейчас понял, что давно уже замерз, стоя на холодной земле на коленях.
"Все из-за тебя, Роберт. Все из-за тебя."
Парень выдохнул и поднялся на ноги. Нет, бежать он не собирался, да и не получилось бы у него сбежать на негнущихся от холода ногах. Клод просто смотрел на то, как обескровленные трупы бросали в ямы.
"Хищники? Они так себя называли? Высшие существа? Это так... оригинально. Можешь вырывать мальчишкам челюсти и уже высшее существо, венец творения, почти бог. Правда высшее? Люди, очевидно, даже отрастив клыки, остаются людьми.", - Клод сплюнул и сделал шаг к яме, взглянул в ее темноту.
"Не нужно мне такого "повышения". Оставьте меня мной!"
Парень занес ногу над ямой, еще один миг, и все будет кончено. Дна ямы он не видел ("У бездны же нет дна", - хихикнул чей-то голос у него в голове), но надеялся, что даже если она и не глубока, шею он себе все-таки сломает.
Но чьи-то ледяные пальцы вцепились ему запястья, рванули назад.
А потом пришла агония.

All that is now
All that is gone
All that's to come
And everything under the sun is in tune
But the sun is eclipsed by the moon.
There is no dark side of the moon really.
Matter of fact it's all dark...

Пронеслись в голове строчки Pink Floyd.
И действительно всё уходит. Всё уходит, Евангелина Уайт. Всё. Жизнь, собаки, люди – всё. Всё конечно, Ева, особенно, когда чьи-то холодные пальцы впиваются в твоё тело, как ледяные иглы.
Ваши пальцы так больно тонки…
Скрипка играет где-то наверху. Ева, ангел играет для тебя. Ангел провожает тебя в последний путь.
Всё уходит, кроме холода и смерти. Чьи-то сильные руки запрокидывают тебе голову и холодные губы прикасаются к шее и клыки протыкают кожу.
Жить выходит капля за каплей, но «не думай об этом в упругом пьяневшем экстазе»… её руки рефлекторно царапали спину… Мужчины? Женщины? Чего-то другого?
Последняя кровь оставила её и она была мертва, так и не почувствовал одного из первых поцелуев в своей жизни.

But the sun is eclipsed by the moon…

Она не понимала, что летит в какую-то грязную, полную людей яму. Ей казалось, что она падает в затмение.
В эту ночь луна действительно показала свою темную сторону.

Алан так и не услышал ответ на свой вопрос, отдался на растерзание одной из тварей. Твари! Сволочи! вырвалось из его уст, буквально за секунду до того как в мягкую шею вонзились чьи-то клыки. Сознание парня сейчас напоминало гаснущую свечу, на которую дул ветер боли, страха и паники. Ещё несколько мгновений, и всё слабое дребезжание огонька пропало осталась лишь тлеющая ниточка… Казалось бы всё кончено, но нет, какому-то из психов захотелось плеснуть бензина на эту уже почти мёртвую оболочку. И она загорелась охватывая каждый миллиметр земли окроплённый горючей смесью, а этой смесью оказался экстаз от укуса. Но поскольку всё хорошее в этой жизни имеет свойство кончатся, пришёл конец и экстазу Алана, его просто опустошили, и бросили в холодную тьму… Удар, ещё удар, холодно… Темно… Привкус земли на языке… И громкий рёв бульдозера… Надо как-то выбиратся…

Начавшаяся резня пробудила в Томе что-то, и смирение вдруг смыло гигантской волной решимости действовать. Эта решимость больше напоминала наработанные автоматизмы, чем осознанный выбор. Как будто включился автопилот, и, окутанный облачком ржавой пыли, механизм начал делать то, для чего был создан.

Пистолет Бакрама улетел в яму вместе с ним, но оставался СПАС-12, который мог бы приостановить будущего преследователя, хотя бы на несколько секунд. Мгновение, когда все вампиры наслаждались убийствами, Том бросил взгляд в ту сторону, где он видел дробовик последний раз - канадец отложил его перед началом своей речи. Прыжок из невозможного положения, почти рвущий связки, такой же резкий как выстрел старт, в попытке добраться до оружия быстрее, чем движется глаз монстра.

...Но слишком медленно. Казалось, он бежит по пояс в воде - так медленно двигались его ноги. Перепачканное пальто сбилось назад, от перенапряжения лёгкие не могли впустить в себя воздух, и Том уже почти чувствовал запах пороха, исходящий из чёрного ствола СПАСа, когда нечто словно огромным крюком зацепило его за ключицу, ломая кости, и последний воздух был выбит из лёгких одним ударом в спину. Но Том не успел почувствовать боли, так как в тот же миг к его разорванному горлу припал чей-то рот, и нечеловеческое наслаждение стало замещать собой все чувства и мысли.

Беспамятство наслаждения грубо, резко прервали - так и пьяный водитель наезжает на влюбленную пару, расположившуюся на пикник в парке. Вы чувствуете запах горелой резины? Это тлеют ваши жизни. Слышите визг тормозов? Это отчаивавшийся разум пытается хоть что-то сделать. А вот и долгожданные чавканье и хруст - попрощайтесь с тем, чем вы были. Никто не уйдет таким же.
Нельзя выйти сухим из воды - в особенности, если вместо чистой озерной водицы тут кровь. Солоноватая, с медным привкусом.
Боль льется по венам. И приходит милосердная темнота. Говорят, она забирает с собой и дарует покой.
Но это лишь разговоры...