Кукольный Театр | ходы игроков | Удивительный Шар Мастера Гарнеши

Сняв голову с поврежденного тела, Седьмой положил её возле второго черного воина, у которого данная часть отсутствовала. Можно было вносить в актив одного целого и, скорее всего, полностью рабочего воина. Жаль только, что нельзя было перенести свое сознание в неповрежденную голову на неповрежденном теле. Для такого требовалась помощь. Зато теперь можно было собрать воина и посмотреть, что из этого выйдет. Но этот эксперимент Седьмой решил слегка отложить.
Седьмой поднялся и еще раз осмотрел комнату. Знания, которыми он обладал и которые теперь стремительно возвращались к нему, были самыми разнообразными. Умение сражаться было практическим навыком, но то, что он помнил о черных куклах, больше было похоже на теоретические знания, основанные на наблюдениях. Пора было заняться практикой.
Выбрав один из гобеленов, Седьмой сдернул его со стены и расстелил возле поврежденного тела, голову которого он снял. Также он выдернул кинжал из груди одного из людей и положил его с другой стороны. После этого он продолжил разборку. Отсоединив руки и ноги от туловища, Седьмой проверил их на наличие повреждений, особое внимание уделив вывернутым рукам, и положил на гобелен. Если была возможность заменять свои части на запасные, эти запасные части стоило иметь с собой.
Затем настала очередь корпуса. Эту часть нельзя было использовать в качестве сменной, но Седьмой хотел добраться до джинна. Прежде всего он думал о том, что когда-нибудь ему самому придется избавиться от собственного джина, и было неплохо иметь практику по их нахождению. На случай, если придется когда-нибудь вынимать его из себя самостоятельно. Но кроме того, полезно было получить такую разрушительную силу в собственные руки.

Десятый

Давным-давно в одной деревушке на юге родился мальчик, которого ждала необычная судьба. Маг с сердцем воина и желаниями охотника. Много одежд сменил он и тел. И много стоптал сапог, следуя дорогами своих предчувствий. В конце последней из них ему вспомнилось вдруг, как смеялась старая ведьма, где-то так далеко, что от этой дали непривычное чувство в груди. Как трепала она его тогда по чёрной голове и говорила о том, что он «Герой», а не крестьянин. Что он «пришёл сюда, чтобы убить Дракона». Все шутили и смеялись тогда. Лица тех людей. Краски тех лет. Нечем заплакать. Много из памяти стёрлось, всё как сон, но те дни – они были подлинны. Причудливы мозаики судьбы и неясен смертным её узор, в котором они угадывают возможное. «Дракон не явился на бой. Герой не видит смысла продолжать». Возможно, так увернулась бы гадалка от упрёка в фальшивости предсказания.
Что за последним порогом?

Фир Тринадцатый

Забился в ящике. Бодаешь его. Скребёшь. По стенам молотишь. Зря всё. Не выбраться. От метаний твоих он только тесней стал. Не в реальности, нет. В реальности он - коробка из дерева. Но - для тебя. Так всегда бывает, когда ударился лбом в границы чего-то, прежде прозрачные или хрупкими представлявшиеся. Ткани плотной шум. Свет в щели мгновенно вползщий. Постучал ладонью по крышке кто-то. Сопение его. Дыхание тяжёлое. Голос густой и спокойный.

- Буянишь там, что ли?

Седьмой

Сорвал гобелен со стены, грубую кладку каменную обнажив. Расстелил на полу, ногой кисть коченеющую чью-то подвинув. Так. Руки. И ноги. Важные части героя, подвижность, выживаемость и дополнительные опции взаимодействия с миром ему обеспечивающие. Не так, как в бою - но с удивившей тебя самого долей аккуратности отсоединяешь от суставных сочленений их, стараясь эти самые сочленения в рабочем состоянии сохранить. Осмыслено. Сделано. На гобелен. Так. Очередь джи... Дрогнули руки, едва кинжал не выронил. Прижимает к земле грохот, вмиг оглушивший. Рушится башня. Первое, что мелькнуть в голове успело. Миг. Другой. Третий. Нет. Не рушится. Лишь звон в голове, за которым рокот пламени оглушительный угадывается. Не здесь, но рядом. Кто-то уже нашёл джинна мгновениями считанными раньше, чем ты это успел сделать ты. Не без усилия некоторого - ты продолжил свой поиск.

Седьмой был впечатлен произошедшим. Когда он шел по стене, он не видел битв достаточно близко, но сила выпущенного джина была такой, что ему сначала показалось, будто башня рушится. Но нет, где-то вдалеке была выпущена страшная сила. После такого доставать джина из сраженного воина было даже страшновато, но Седьмой все равно это сделал. Вытащив цилиндр, он взвесил его в руках.
Если бы у седьмого было лицо, то на нем сейчас можно было увидеть презрительное выражение. Он держал в руках оружие, способное убить, наверное, сотню солдат разом, по приказу кого-то, кто может даже не видеть поле боя. Это было эффективно, изобретательно и отвратительно. Чтобы убивать джинном в цилиндре не нужно было быть воином, и все это казалось Седьмому довольно трусливым методом. Тем не менее, в своей нынешней ситуации Седьмой мог полагаться только на собственную практичность. А значит, нужно было забыть о гордости и использовать оружие, даже оно ему не нравилось. Кроме того, он-то находился прямо здесь и держал это опасное оружие в руках.
То, что битва дошла до высвобождения джиннов, заставило Седьмого немного пересмотреть свои планы. Он хотел проверить, оживет ли черный воин, если на целое тело поставить целую голову, но, потратив мгновение на размышления, он отказался от этой затеи. Это было лишней тратой времени, и он не видел, как это могло помочь ему именно сейчас, но знал, как это могло помешать. Поэтому голова и хранилище джинна присоединились к конечностям на гобелене, а Седьмой занялся извлечением джинна из второго тела.

И так, и эдак пробовал Тринадцатый выбраться, но всё безрезультатно. Видимо, невозможно это, без посторонней помощи. А зачем вообще эти попытки? Для какой цели? Чего ему тут не лежится, в спокойствии и умиротворении? Поврежденный солдат давно забыл об этом, причины необузданного желания вырваться на свободу стерлись из его памяти, осталось лишь одно слово "нужно", захватившее разум.

- Буянишь там, что ли?

Человек. Спаситель, или палач, одно из двух.

— Почему я здесь? Я еще могу сражаться! — подал голос Фир, — Товарищи ждут меня с подмогой, я должен идти!

Седьмой

Взявесил в ладонях. Затем - отложил аккуратно. Подтянул к себе за ногу второе из тел. "Знакомый путь - вдвое короче". Так говорил тебе кто-то. Не помнишь кто. Вгоняешь кинжал. Пластик курочишь. Огня шум. А мысли - мысли живут в своём мире. Ты когда-то был человеком. Удивительно и непривычно думать об этом сейчас. Были руки из плоти. Были тонкие пальцы. И тогда ты сражался. И теперь. Участь всех существ? Странно. Не успел углубиться в пустые вопросы: добрался до второй усыпальницы. Вытащил. Так тих в ней огненный дух. Так недвижим. Что можно было бы думать, будто и нет его. Если бы так недавно - точно такой же не пробудился.

Фир Тринадцатый

Дёрнулся ящик. Кряхтение чужое. Чувствуешь, как поворачивается твоё ложе вокруг одной точки. Голос натужный. Того, кто тянет твой "дом", очевидно.
- Боец, ты... погиб. Пф...
Тряхнуло. Качнулся, головой сухо о стенку щёлкнув.
- Погиб в бою. Как герой. И был списан. Всё понял? Пф-ф-ф. Так что лежи теперь тихо. Не скребись, не шуми. Как ты раньше хранился? Вот так и теперь.
Животного близкого фырканье. Дерева скрип.
- Сейчас отойду. Не разговаривай ни с кем, понял? Так... Лучше-ка...
Снова ткани жёсткой и плотной шум. Укрыло щели. Спрятало от солнца. Отдалило звуки.
- Вот так... Жди. Скоро на отдых, ветеран.
Стихло всё. Мгновение. Другое. Рокочущий грохот далёкий. Глухие удивления возгласы. Там. А тут - темнота, тишина и дерева запах.

Три джинна. Один был внутри и представлял опасность для Седьмого, но остальные два были в его руках, и он сам мог выбрать, на кого направить эту силу. Теперь Седьмому уже не хотелось покидать замок. Нет, сейчас он вполне мог угрожать людям, которые оборонялись здесь. Может быть, даже стать временно на их сторону. Живые люди могли дать ему защиту от неизвестных кукловодов и знания о том, куда он попал. А мертвые манекены могли дать ему больше джиннов и запасных частей. Выбор был не сложный.
Сначала Седьмой едва не решил повернуть назад, в ту башню, откуда он пришел, чтобы закрыть ворота, но потом решил, что сейчас это будет плохой идеей. Ворота были открыты, они наверняка пали, а значит, башня должна была уже охраняться манекенами. Нет, это был плохой путь, и Седьмой еще не был готов тратить джинна на уничтожение этой цели.
Но и в другом направлении он пошел не сразу. Сначала он прошелся между мертвых тел и снял с одного из них пояс с кошелем. Содержимое кошеля Седьмой, даже не глядя на него, вытряхнул и, надев пояс на себя, с некоторым облегчением положил туда свой нос. Теперь не нужно было волноваться, что эта деталь потеряется, и Седьмому сразу стало гораздо спокойнее. Кинжал был заткнут за пояс с другой стороны. Добытых джиннов Седьмой аккуратно убрал с гобелена, после чего свернул гобелен с конечностями в тугой баул, который связал краями. От другого гобелена Седьмой отрезал неровную, более широкую в середине, полоску ткани, тоже связал концами и перекинул наискось через правое плечо. Расправив ткань слева, он сложил в эту импровизированную сумку джиннов. В завершение, Седьмой перекинул через левое плечо баул с конечностями. Подобрав меч, Седьмой прошелся по комнате. В доспехах и со всеми новыми сумками было немного неудобно, но по сути это ничем не отличалось от экипировки при долгом переходе. Неудобно, но нужно, и терпеть можно.
Осмотрев еще раз комнату и решив, что больше ему здесь ничего не требуется, Седьмой пошел дальше. Теперь его целью был центр замка людей. Он хотел спуститься с башни и найти способ встретить людей. И познакомиться с ними, объяснив при этом, какой силой он обладает. Думая об этом в пути, Седьмой с удивлением понял, что он до сих пор не вспомнил, как зовут его самого.

Седьмой

Нагрузился, тяжёл и неповоротлив сделавшись. На самом деле – поворотлив. Но выглядишь, как манекен-караван. Всё укрепил. Всё проверил. Решения решил. Пихнул дверь ногой, чтоб под солнце палящее выйти, как вдруг внезапная мысль охватила. Даже две. Первая: ты Арнастинель. Вторая: ты ведь совершенно не представляешь, как именно его нужно выпускать на волю. Впрочем, это ненадолго задержало тебя на пороге. Трясутся баулы. Пружиниста поступь. Отстукивают бодро пятки ступени. Гремишь немного доспехом, перемещаясь. Отметил такую деталь. Но вряд ли в рёве пожаров и грохоте разрушений это тебя значительно демаскирует.

Арнастинель. Седьмой мысленно попробовал имя на вкус. Достаточно звучное, чтобы произвести впечатление, хотя воин еще не полностью ощущал, что это именно он. Нужно было дать воспоминанию пару минут, чтобы привыкнуть. О выпуске джинна Седь.. Арнастинель беспокоился меньше - он был почти уверен, что хранилище можно просто разбить удачным броском, и планировал проверить эту теорию на практике как можно раньше.
Но не на людях, нет. С людьми нужно было знакомиться, так что имя вспомнилось как нельзя вовремя. Приметив магов, Арнастинель сбавил ход, решая, что делать, но потом продолжил идти вперед.
"Безумца" он держал на плече и он готов был пустить его в ход. Конечно же, Арнастинель не хотел сражаться с магами, поэтому он надеялся, что, если его и заметят, то примут в доспехе за своего, по крайней мере до тех пор, пока он не подойдет, чтобы заговорить с людьми. Имея при этом возможность их зарубить.

— Погиб.. хранился.. ветеран, — Слова незнакомца отдавались эхом в пластиковом черепе Тринадцатого.

На пенсию его отправляют, не иначе. Или на переплавку, что ничуть не лучше. Бойца не привлекали тягостные мысли, которые рождал его возбужденный разум, но ничего сделать с ними он не мог. Все тщетно, непробиваемый ящик не дает шансов на освобождение, а ветошь, которой его вдобавок накрыли, и вовсе похоронила над собой все остатки надежды. Не оставалось Тринадцатому ничего больше, чем расслабиться, меланхолично погрузившись в воспоминания о прошлом, и между делом прислушиваться к звукам из внешнего мира.

Арнастинель

Близок бой. Ощущаешь это, как холода волну. Не понял ещё, что случилось. И почему. Сбрасываешь на ходу Безумца с плеча. Выбивает из камня сапог пыль. Оборачивается один, седого и бледного воина из рук выпуская. Пурпур и золото капюшона его. Бледность лица. Разрез губ бритвенный. Зубов острых ряд. Шипит что-то. Второй - ещё быстрей оказался. Кричит, в тебя палец, словно дротик, выбросив:
- Это он!!!
Видишь кольчугу, за отворотом его трепья цветного блестнувшую. Этот жив. Быстр. Загорел. Мелкий шрам от переносицы к челюсти. В косы тугие волосы собраны. Кричит что-то, шёпот нежити рядом с ним стоящей заглушая. Блесят зубы. Двигается череп. Подвижней кости, чем просто у человека. Страно это. Мертвец. И живущий. Два мага. Впервые такое увидел.

Фир Тринадцатый

Лежишь, надёжно от всего укрыт, упакован. Так, что ни ты - ни тебя. Звуки нерезки, воспоминания смутны, а будущее - зыбко и неясно, как туманы тех мест, откуда ты родом. Но оно есть, Тринадцатый. Вот, что ты точно знаешь. Оно есть.

Тринадцатый еще какое-то время нервничал, продолжая терзать себя неутешительными догадками о своем будущем. Но когда повозка торговца тронулась в Кениндад, он начал потихоньку успокаиваться. В конце концов, он чудом пережил эту битву, и похоже, что на переплавку его не отправят, так что самое время настроиться на оптимистическую волну. Что же касается боевых товарищей Фира, о них он вспоминал еще долгое время, гадая о том, удалось ли еще хоть кому-нибудь выбраться из башни живым. Обидно, но с каждым разом эти воспоминания постепенно размывались и теряли свою значимость, притесняемые напором будущих событий, в конце концов превратившись в одну из обыденных историй из жизни Тринадцатого.

Мало того, что это были маги, которых и так было непросто запугать, один из них был мертвый. В планы Арнастинеля не входило дальнейшее убийство людей, но он не собирался никого щадить в случае отсутствия выбора. С другой стороны, он вполне мог проявить великодушие и дать право выбора людям.
Арнастинель, не сбавляя шага, направил острие меча на живого мага и провозгласил:
- Я Арнастинель, Меч Запада! - голос звучал глухо из-за шлема, но достаточно громко. - Я желаю объединить силы с обитателями этого замка, но я не пощажу никого, кто попытается напасть на меня! - Арнастинель измерил расстояние между собой и магами. - У вас есть десять моих шагов, чтобы принять решение!
Разумеется, воин не собирался ждать десять шагов в случае, если маги решат атаковать. А если они не примут решения, он планировал атаковать на восьмом шаге. Можно было позволить себе быть благородным с возможным врагом, но только до определенной степени.

Арнастинель

- Я Арррнаа-а-а… а-а…

Оглядываешь по сторонам. Плывущие стены из дрожащего алого. Струятся поверхности. Вибрируют. Нет магов. Есть ты. Удар в грудь таранный. Чуть с ног не опрокинул тебя. Стены. Выходы. Входы. Коридоры. Ты уже однажды сталкивался с таким. Не помнишь, что это именно. Но помнишь, что чудом выжил тогда. Лабиринт.

После первого удара, Арнастинель выставил меч перед собой в защитной стойке, ожидая других невидимых атак. Маги либо напустили на него иллюзию, либо переместили его куда-то. Любой вариант был неприятен и опасен, но каждый - по разному.
Лабиринт. Это слово означало опасность. Возможно, опасность, преодолеть которую не поможет меч. Но эта опасность должна была действовать по неким принципам и, если Арнастинель уже сталкивался с Лабиринтом, то эти принципы могли быть ему знакомы.

Арнастинель

Памяти напряжение мгновенное. Вот ты бежишь, зажимая рану в боку, касаясь ладонью красной стены. Вот поворачиваешь заплетающимися ногами за поворот. Удар! Пошатнулся, едва на ногах держась. Не в памяти. Здесь. Взгляд быстрый - вмятина на груди. Нет смысла стараться - ты просто не помнишь.

Атака была настоящей, в этом Арнастиель не сомневался. Если бы иллюзия могла нанести ему вред, то это наверняка было бы сильнее простого удара. Память не давала подсказок, а значит, нужно было выбираться, полагаясь на мгновенные ощущения.
Если бы у Арнастиел мог, он бы усмехнулся. Его хотели раздавить. Это означало, что пощады не будет и, чтобы добраться до обидчика, воин готов был взорвать весь Лабиринт.
Пока же он, наскоро рассчитав время следующего удара по паузе между предыдущими, размахнулся и очертил "Безумцем" широкий полукруг перед собой.

Арнастинель

Атака была настоящей. Неиллюзорна и твоя. Качнул с усилием полосой металла в воздухе. Тряхнуло руки. Брызги до черноты густо-красные на лезвии и крестовине. На латных перчатках. С приятным чувством отметил. Валится что-то мягкое под ноги. И вряд ли встанет оттуда уже. Но место вокруг... всё двоится. Дрожит. Разбегается. Перетекает. Океан безумного красного. Переходы его. Тона. Прожилки. Пульсация. Всё это плохо.

Смерть невидимого нападавшего принесла определенное удовлетворение. Сам Арнастинель, если бы он атаковал того, кто не может его видеть или слышать, не был бы так предсказуем. Возможно, маги не поняли, что он - не просто один из сотни черных кукол.
В любом случае, об этом можно было размышлять на ходу. Арнастинель огляделся, пытаясь выбрать направление среди смешавшихся в единую кашу цветов. Наверняка, если бы у него было человеческое тело, ему уже было бы дурно от всего этого. А так - только непонятно и раздражающе, но и это достаточно плохо.
Выбрав направление, воин пошел вперед. Нужно было найти выход. Или уничтожить это место.

Арнастинель

Маги - такие же глупцы, как и все. Только маги. Направо посмотрел. Налево. Только маги, да. И это всё осложняет. Не нужно туда идти. Ни в один из этих проходов. Всё ложь. Всё липкой иллюзии паутина. Шаг в красноту пульсирующую. Прямо перед собой. Продавливаешься с треском сквозь неё. Лопаются, брызгами искристыми исходя нити иллюзии, исчезают завитками разлохмаченными треща. Рушится сплетённый мертвецом шатёр. Опадает позади тебя, схлопываясь. Но и это - видение лишь. Раскалённые белым солнцем плиты внутреннего двора. Пыль на сапогах мертвеца, клинком твоим и силой пластиковых рук изуродованного. Лежит в луже чернеющей. А второй исчез. Тот из них, что мертвец. Повёл закованной в сталь головой со скрежетом. Наблюдать может. Откуда угодно. Плести заклятья. Новую иллюзию, что навечно уже погрузит в свои недра. Молний трескучую сеть, что сознание из пластика выбросит. Шар из пламени, вместе с джиннами тебя с этой земли одним сполохом слизнуть способный. Что угодно. Но - нет его. И всё странно тихо. Пока ты блуждал - кончилась битва? Хлопья пепла над стенами в дымных столбах плывущие. Урчание пожара далёкого. Ни криков команд. Ни лязга металла. Или там они, где ты их не слышишь.

Выбравшись из Лабиринта, воин сначала удивился тому, что он убил живого мага. Он был уверен, что это мертвец был настолько глуп, чтобы атаковать его спереди. Но нет, покойник, видимо, не хотел умирать еще раз, и куда-то скрылся. Оставив человека, который во-первых не казался магов, а во-вторых, был напугал. Отлично.
Собственно, это был прекрасный момент, чтобы попытаться вспомнить ту речь, которую Арнастинелю не удалось произнести, но настроение уже пропало. Поэтому воин просто подошел к человеку поближе и спокойно сообщил:
- Я Арнастинель. Я - враг войска черных кукол, и сейчас я ищу союзников. Если ты попытаешься напасть или обмануть меня, ты умрешь, - мертвый маг позади воина являл демонстрацию этих слов. - Кто ты, и знаешь ли ты, где искать хозяина этого замка?

Арнастинель

"Я Арнастинель...". Скользнул взглядом по бойницам, отовсюду пустотой зловещей чернеющим. Затишье это - не к добру. "...враг войска чёрных кукол...". Возможно, битва тлеет в каменных недрах замка. Возможно. Резня в коридорах, от крови скользких. Взмахи булав в просторных палатах среди бездыханных тел. А может - и другая причина этому есть. Невидимая тебе. Запутано всё. А решения, как всегда, - просты. "...попытаешься напасть или обмануть меня, ты умрёшь...". Рутинная речь. Не раз и не два разговаривал с тем, кто перед тобой на земле. Привычное действие. Как проверить меч в ножнах, как затянуть подпругу. Говоришь - а взгляд сам бежит по зубцам стены. Показалось, заметил тень зрения краем. Но - нет. Вы одни. Видишь его крупную дрожь. Скачут глаза. Трясутся руки. Прыгают губы. Пытается разлепить. Пытается сказать. Рывок! На ногах оказался быстрей, чем ты осознать успеваешь.
- Помоги!!!
Шаг в твою сторону сделал, всхлипом давясь. И на колени рухнул, подкошенный. Вцепился в ногу тебе.
- Ра.. а-а-а...
За голову себя хватает.
- Рас... колдуй-а-а-аааааим!!! Я им... Я… им…
Свело судорогой плечи, словно кинжал между лопаток вогнали. И - успокоился вдруг. Обмяк. Отдышался немного. Сел рядом, ногу твою отпустив.
- Нет... всё в порядке. Они бегут. И нам нужно бежать.
Посмотрел внимательно на тебя снизу вверх.
- Я Годвин Ветрани. Ищи люки, если не хочешь проходить сквозь это пешком. Я буду бежать, а что будешь делать ты, когда липкий бассейн изойдёт пеной ненадёжности?
Покачал головой тоскливо. Встаёт, отряхиваясь. По сторонам осматривается.
- Где вода – там и орда, утром я нашёл сундук… Я знаю, что ты уже видел, КОГО несут на щитах, так отклонись!!!
Хватает тебя за руку. Шепчет.
- Утром я нашёл сундук, только было всё не то, три звезды упали в омут, он теперь рождает мысли… МЫСЛИ!!!

Опять неудача. Не такая, как с магами, так как человек не нападал, но был, похоже, слегка безумен. Хотя, нет, это было не безумие. Помешательство. Арнастинель видел, как такое случалось с иными солдатами после особенно жестоких и изматывающих битв, и был шанс, что Годвин еще отойдет. Правда, если в его помешательстве были виноваты маги, то это немного усложняло дело. Но, в итоге, Арнастинель решил не унывать.
Из речи Годвина воин понял, что замок, видимо, пал, и теперь нужно искать подземный ход за стены. Замок Арнастинелю в принципе нравился, но отбивать его себе самостоятельно он был не готов. А наличие подземных ходов открывало дорогу прошлому плану - скрыться, разобраться в происходящем со стороны.
Для большой уверенности Арнастинель схватил свободной рукой Годвина за одежду и как следует встряхнул. Бить по щекам он его не решился, дабы не зашибить ненароком.
- Соберись! Иллюзии кончились, мы в реальности, - правда, сам воин, будучи манекеном в броне и с горящим глазом, представлял не самую лучшую реальность. - Замок пал? Как выглядят эти люки? Они могут быть в башнях внешней стены?
Заодно, все еще держа Годвина за одежду, Арнастинель огляделся, выбирая, куда бы отойти от взора посторонних глаз. Пока что рядом не было ничего угрожающего, но болтаться с помешанным у всех на виду в захваченном замке не стоило.

Арнастинель

Криком и встрясками в реальность его возвращаешь. Криками-встрясками. Танцами-плясками. Бубнами-жертвами. Пытался как-то заняться - не вышло. Давно. Так, что чужым само воспоминание кажется. Рванул на себя его и к стене поволок так, что ноги по плитам прошуметь успели только. В тень. К башне. В угол. Вот так. Вопросов содержательных череда. Внимательное его кивание. Странное твоё ощущение. Ещё спрашивать не закончив, уже предчувствовал, каким будет ответ. Осматривая многочисленные входы и выходы хмуро, ты узнал краем уха, что океаническая линия торжества в мерцании является из разных видов, узлы которых и образуют захваченность, но не такую, которая стремится избавлять плутоватые умы колесом или плугом, а одинокого и гнущегося вместе с ковылём жеребца, он встаёт на колени и складывает руки над головой, чтобы слышать в низких тучах набегающий крик его стаи изнаночных линий, их искалывающий его слепые ладони иней, он выпадает прорастающими вниз к люкам вещами, их семена - это слёзы многорукого, что прядёт нити линий, но есть изломы - это дороги, кажется, что все они должны стать сетью, но есть распущенные, случайные, отдающие воском и чаем, о них-то как раз разговор не идёт, потому что бессмысленно.
Заставило выпасть из осмотра окрестностей последнее слово. Посмотрел на захваченного языка. А тот сообщил, что изложенность без ритуала может быть - коконом, а может быть - представлением.

Тяжелый случай. Польза от захваченного была все более и более сомнительной, но совсем бросать его было жалко. Все-таки, первый человек, решившийся поговорить. Помешанный. Возможно, в этом и дело.
- Ладно, - сказал Арнастинель, - мы сейчас так сделаем. Ты веди. Хочешь - к люкам. Хочешь - к выходу. Не хочешь, или не приведешь не туда - пойдем с тобой обратно, к магам.
Для большей наглядности, Арнастинель подтолкнул Годвина в спину, показывая, что надо идти. Фактически, воин представлял три варианта - либо человек поймет и выведет его из замка, либо под действием опасности вновь обретет память, либо умрет в процессе. Пока рядом не было видно других людей, можно было потратить еще немного времени на этого.

Арнастинель

Процессия. Он - бледный и внимательной седой головой вращающий. Примолкший в пути. Ты. Гружёный тюками со спящей горячей смертью. Гром. Упакованный в пилюли из стали. Ад. Концентрированный. Запаянный. Спящий. Ждущий. "Караван необычных персонажей". Вроде, и не о том должен ты сейчас думать. Но какая-то часть - разбирает всё это. Рассматривает. Причудлив судеб калейдоскоп. Ты - водил армии через море когда-то. Он - тоже, наверно, кем-то был. Как-то жил. Вряд ли будущее таким представлял. Вдоль стены. А потом - во внутренний двор через заваленные телами ворота. Никого. Ворон жёстким крылом по лежащему на земле шлему ударил, с какой-то из башенок многих слетев. Наклонил голову чуть. Всмотрелся в лицо бледное и спокойное. Взмах. Ещё. Проходите. Меч кривой Годвин себе подхватил. Не взглянул на тебя даже. Идёт, как идёт. Обыденным движением таким. Словно перо в чернильницу обмакнул. Свернул вдруг. Следуешь позади, башней чёрной над ним возвышаясь. Помещение. Двери. Решётки. Проходы. Бойницы. Штандарт. Гобелены. Тела. Тела. Тела. Зала. Ещё одна. И ещё. Коридор. Следующий. Запоминаешь последовательность их. Звуки битвы, за стеной где-то идущей. Звон раскатившейся по камню бронзы. Дыхание тяжёлое. Вскрик. Рядом. За поворотом. Или за стеной. Годвин же - безмятежен. Бредёт куда-то. Мог притвориться? К своим тебя завести? Нет. Мимо. В нишу пристенную руку вдруг запустил. Шарит там. Провернул что-то глухо. Сопит. Покраснел. Плечом навалился. Осыпается ржавчины труха. Скрип металлический. Подвинул стены секцию на невидимых твоему глазу полозьях. Тьма. Бездны ступеней. Шагов во мраке бессчётность. Воздуха стылость. Влага стен. Молчаливое путешествие в том, что видимо породы недра из себя представляет. Или толщу земли. Ощутимо давление стен и того, что за ними. Долгий путь. Время мыслей.

Действия Годвина оказались гораздо понятнее и результативнее слов. Хотя, по пути Арнастинель и ожидал засады, все оказалось по-честному. Видимо, люди в этом замке действительно окончательно проиграли куклам, иначе логичным выбором было бы завести Арнастинеля куда-нибудь к своим и там убить. Тем более, судя по тому, как спокойно Годвин подобрал меч, первый испуг у него уже давно прошел.
Но нет, оба - жертвы обстоятельств. Один, наверное, командовавший отрядом в замке, лишившийся и замка, и людей. Другой, некогда водивший армии, лишившийся своего тела и земель. Один сильнее, но оба в смертельной опасности. Наверное, такое должно сближать, но никакой симпатии к человеку Арнастинель не испытывал. Конечно, он был рад, что тот все-таки сделал, что от него хотели, но и все.
Так и шли по тоннелю - впереди Годвин, позади Арнастинель. Один знает дорогу, другой может справиться с опасностями или погоней. Взаимовыгодное сотрудничество против общего врага. Вынужденное сотрудничество, которое гораздо надежнее добровольного.