'BB'| Wasteland. The Searchers | ходы игроков | И ждет отчаянных гостей чужая стая

Пора было ехать.

Утро, холодное, тусклое, неприветливое. Нормальное.

Она быстро собирала нехитрый "лагерь". Мешок спальный, сковородку, мелочи всякие. Пошел глянуть на следы - ночью слышал хриплое дыхание. Зверь. Вырвень, наверное. Ночевать прямо в пустошах - опасно. Этот больной был, видимо, потому и не решился напасть. А если бы стая? Каждую ночь может кто-то напасть. Когда вдвоем, один должен сторожить, нельзя спать обоим.

Догнать и убить, что ли? Или пусть сам подохнет... мало ли, чем болен.

♫ ссылка

Ждали дела поважнее. Объехал по кругу все почти, что интересного было в этой местности - заброшенные дома, нычки, места былых схваток. Ничего такого, особенного. Остался только каньон. Что там теперь? Посмотреть надо бы. Жутковатое место - ветер завывает в пещерах, скалы перебрасывают друг другу эхо. Любой сорвавшийся со со склона камешек звучит в три раза дольше, чем летит.

Куда потом? В клан? В Рэд? Или пошерстить поселки? Или засаду устроить где-нибудь. У сгоревшего бензовоза... Видно будет.

Сперва из расстегнутой горловины показалась рука с пистолетом, и только потом из углекислого уюта спальника вынырнула порядком измятая рожа пробудившегося. Рожа недовольно щурилась, широко зевнула пару раз, обнажив желтые, крепкие зубы. На карачках выбравшись из чехла, молодой человек всунул ноги без носков в стоящую рядом обувку, и, переступив через сваленные в беспорядке вещи, принялся взбираться по довольно крутому склону. Это, без сомнения, был человек, по крайней мере антропологически, да и в том, что именно молодой сомневаться не приходилось - из одежды на нем были лишь потертые берцы с болтающимися шнурками. Пять шагов, парочка пригоршней скатившейся вниз щебенки, и вот уже нудист на вершине пригорка. Окинул еще сонным взглядом окрестности, потянулся сладко, аж хрустнуло, и принялся освобождать организм от скопившейся за ночь жидкости.
- Нету лучше красоты, чем пописать с высоты. - запел Торч, дирижируя себе стволом никелированного револьвера, и поливая пляшущей зигзагом струей подножие пригорка.
- Слыш, Роз, говорят умники из Батарейки придумали такую штуку, что мочу в воду превращает. Разжиться бы...

Копошащаяся у байка девушка не отвечала. И это вполне устраивало рейдера. Рози была хорошим слушателем.
Сборы нехитрого лагеря прошли быстро. И... бесшумно. Ничего не звякнуло, не стукнуло, девушка все делала очень тихо и аккуратно. Готовила, ела, убиралась, двигалась. Порой Торчу казалось, что из нее вышел бы гораздо лучший скаут, чем он сам.

Мотоцикл с заносом сорвался с места, и завывая понесся по начинающей нагреваться скатерти Пустошей. Топливо в цилиндрах форсированного движка сгорало гораздо быстрее, чем это делал кусок холодного, жесткого, как резина мяса в желудке водителя. Подымая за собой облачко пыли, железный конь нес своих седоков к каньону.

Уже через полчаса, когда байк с двумя пассажирами подкатил к каньону, солнце начало понемногу прижаривать. Вот так оно всегда и было - убийственная холодрыга ночью, зверский жар днем. Это не считая зимы, когда вот так вот провести ночь в одном спальнике будет уже невозможно - придется напялить на себя каждую тряпку, которая есть под рукой. Даже рейдерам холодно зимой.

Никто толком не знал, откуда они взялись и как появились, и на первый взгляд трудно было предположить человека в своем уме, готового променять более-менее постоянную, пусть и скудную кормежку и более-менее крепкий дом на жизнь гонимого бродяги, питающегося чем придется и каждый день слышащего, как смерть щелкает зубами за спиной. Но лихо поддать ей прямо в пасть щебнем и пылью из-под заднего колеса - в этом тоже был свой кайф! А жизнь обычного фермера или работяги из Нью-Хоупа какого бы то ни было кайфа была практически лишена. Поэтому рейдеры и были такими страшными врагами - они нападали не для того, чтобы выжить - сама их жизнь не стоила такого риска - а потому что война против всех с ревом движков, автоматными очередями и взрывами и была их жизнью.

Каньон тянулся на добрый километр - изломанный ландшафт превращал его в естественный проход среди нагромождений породы и каменных осыпей. Это была дикая земля - ни одного дома вокруг, насколько хватало взгляда. Снизу казалось, что острые скалы ранят небо, а в пасмурный день - что они вот-вот вспорют брюхо тучам, из которых польется кровавый дождь. Такой это был мир - готовый слепо калечить сам себя, он не щадил никого.

Торч заглянул вниз, в пропасть, и сразу увидел его. Джип. Он стоял, уткнувшись в стену прохода, пыльный, разбитый и, кажется, изрядно продырявленный пулями. В оптический прицел можно было разобрать на капоте эмблему НХРАФ, частично скрытую осыпавшимся щебнем. В прошлый раз джипа тут не было. Оглядел склоны вокруг - но одном выступе зоркий глаз заметил неподвижную стайку гильз. Попали в засаду значит те из Большого. Трупов внизу было не видно.

Как уродливый, лишившийся крыльев долговязый птах, Торч на локтях подполз к краю обрыва. Камни еще не излучали нестерпимый жар, они просто грели пузо, и вот так вот тупо валяться на земельке могло показаться даже приятным, особенно после ночной прохлады. Солист вытащил из кармана оптику и прислонился к окуляру.
- Раз, два, три, четыре, пять, пришли рейдеры опять. Шесть, семь, восемь, девять, ноль - тут прольется чья-то кровь...
Мутноватый кружок приближенной реальности ползал вокруг раскорячившегося джипа, прощупывая напирающие на обстрелянную машину скалы. Кажется все было тихо, видать не сегодня солдафоны из НХРАФ по щам получили. Может даже и не вчера. А позже для рейдера не существовало.

Урча элекроприводом мотоцикл плавно спустился на дно каньона и неторопливо двинулся в сторону авто. Не доезжая десятка два метров скаут остановил байк и поставил его на подножку.
- Рози. - Без лишних слов Торч вытянул из чехла винтовку и, щелкнув затвором, протянул ее девушке.
Стреляла она из рук вон плохо, но новичкам, говорят, везет. Кроме того, если кто-то наблюдает за ними, то пусть видит две мишени.
Боком-боком, шаг за шагом Бродяга приближался к джипу. Зубы нервно покусывают губу, ладонь сжимает рифленую рукоять пистолета.

Каньон этот прозвали Кишкой: "Длинный, тонкий и в дерьмо легко угодить!" - как шутил Свитч, бывалый солист. Эхо многократно усиливало каждый звук, поэтому инстинктивно хотелось двигаться потише. Как-то сразу становилось понятно, что пока ты не выбрался из этой Кишки - либо в одну, либо в другую сторону, и в которой из них жопа, не сразу поймешь - лучше привлекать к себе поменьше внимания.

Чем ближе Торч подходил к машине, тем лучше понимал - нечего тут бояться. Нет никого в машине. Даже трупов. Да и стоит она тут давно довольно - дней пять минимум. Стрелки, что засели наверху, не пожалели патронов - капот был усеян дырками, как окрестности Рэда - могилами сталкеров. Пули летели сверху вниз - буквально пригвоздили бедолаг. Сиденья в черных пятнах крови, обивка рваная в клочья. Машинку уже распотрошили - сняли все мало-мальски ценное, включая двери, даже под капот заглянули. И Торч заглянул - ни одной целой детали не оставили. Молодцы, нечего сказать.

Кто стрелял, было примерно понятно - бандиты из Рэда стреляли. У Первой Армии столько патронов не бывает, чтобы фигачить вот так вот пулю на пулю. Загадок оставалось ровно две - почему НХРАФовцы, обычно осторожные, все-таки поперлись через каньон, и куда подевались тела. Могли их, конечно, съесть стрелявшие. Но - вряд ли. Раз было столько патронов - было, наверное, и что поесть. Могли...

Тут под ногой у рейдера что-то хрустнуло. Посмотрел - косточка. Ключица, кажись. Неподалеку валялся простреленный ботинок. Не взяли.

Что-то нечленораздельное замычала позади Рози. На что-то хотела обратить его внимание, видно. Обратила, чего уж там. Отрезая оба пути, в каньоне появились вылезшие из своих пещер гочи. Стая. Они, видно. сожрали трупы-то. А что костей так мало - ну, наверное, в пещеры к себе утащили, как первоначальный голод был утолен. Все эти ничего не значащие догадки вихрем пронеслись в мозгу Торча. Медленно, словно нехотя, хищники приближались, готовясь наброситься всем скопом. Два с одной стороны. Три с другой. Гребаная ловушка.

Рози пока не стреляла. Сидя на заднем сиденье, целилась в одного из тех, что был с ее стороны.

- Кииири-кири-кири-кири!.. - призывно поманил тварей солист поднятым башмаком и, размахнувшись широко, швырнул ботинок в сторону гочей.
Бравада бравадой, а озноб по хребту наждачкой. Демонстративно держа револьвер на виду (Торч все же предполагал, что проклятые животные узнают оружие), скаут, едва сдерживаясь, чтоб не сорваться на бег, осторожно пятился к байку. С носка на пятку, потихоньку, не спуская глаз с подкрадывающихся хищников.
Шахматы Пустошей. Конечно, названия этой игры Торч никогда и слыхом не слыхивал, но, сам того не подозревая, играл в нее ежедневно, с усердием учил этюды, и даже достиг определенных высот, ведь жив же еще зараза. Фигуры ходили. Когда солист наконец добрался до мотоцикла и до Рози на нем, он уже вычислил ферзя - альфа-самца стаи. Тот выделялся размерами и особыми повадками, а если проще - этот здоровый сукин сын направлял остальных гочей.
Заведя руку за спину рейдер коснулся панели управления. Нащупал кнопку зажигания, прижал ее, на что тут же послушно откликнулся рокотом движок двухколесной машины. Однако вместо того, чтоб тут же вскочить за руль и ударить по газам, Торч клацнул еще один тумблер, в общем-то, не влияющий на управление байком.
Индикатор эквалайзера подпрыгнул до "небес" и, внезапно, ревущий гитарный риф покатился по каменной кишке каньона.
ссылка
Звук вырывался из боковых динамиков и с остервенением бил по стенкам уходящих вверх скал, от него вибрировали кофры, а от басов позвякивала уложенная в них Рози посуда.
А вот теперь можно было и когти рвать.

Ботинок хлопнулся прямо на подошву, покачнулся, и на мгновение показалось, что он так и останется стоять стоймя. Хороший это был ботинок, довоенный, из синтетической ткани с универсальной масло-бензино-стойкой подошвой, в которой хоть по углям ходи, Торч, правда, в таких тонкостях не очень разбирался, да и ботинок был всего один, хотя где-то в местных пещерах среди костей, обрывков одежды и дерьма наверняка покоился его брат-близнец.

Потом ботинок все-таки завалился на бок. Один из гочи потянулся к нему, но быстро потерял интерес. Торч, видно, пах более свежим мясом.

Два десятка метров - приличное расстояние, и без резких движений быстро его не преодолеешь. К тому времени, как солист добрался до байка, стая уже подобралась вплотную. Выросты на мускулистой спине, ошибочно называемые иглами, встали дыбом, из оскаленной пасти на камни капала слюна. Все повисло на волоске: еще шаг - и стая бросится на рейдера и его девчонку. Два, максимум три выстрела - слишком мало, чтобы остановить пятерых голодных чудовищ.

Акустическая волна ударила прямо в подбирающихся хищников, словно пламя драконьего дыханья, вырвавшееся из пещеры. Исковерканные дисторшеном аккорды испугали их даже сильнее, чем это смог бы сделать грохот тяжелого пулемета. Но вожак потому и был вожаком, что не пасовал там, где остальные поджимали хвосты. И если мелочь отпрянула в замешательстве, наталкиваясь друг на друга и пытаясь понять, откуда исходит завывание, то альфа-самец, рыкнув, бросился на людей.

Мгновение и рейдер уже "в седле". Было ли это мгновением для зверя? Торч порой ковырялся шомполом в простреленных черепушках различных тварей, расплодившихся в диких местах, однако никакой ясности эта процедура не давала: склизкие комки мозгов и все тут. Ни как они видят этот пустынный мир, ни почему столь уродливы и столь кошмарны. Одно только твердо уяснил себе скаут - лишь к дохлым созданиям можно безбоязненно приближаться близко, от еще живых же следует держаться подальше.
Поэтому Торч крутанул ручку газа, и байк, выплевывая из-под колеса фонтаны гравия, рванулся зигзагом по днищу каньона.
- Глотай мою пыль, скотина!

Вряд ли вожак понял оскорбление, но ему это и не нужно было, чтобы броситься на врага. Ему, вечно голодному, вечно рыскающему в поисках жертвы, вечно готовому в случае неудачи к тому, что его собственная стая, ведомая соперником, накинется на него и разорвет на части, насытившись тем, кого пять минут назад боялись куда больше людей.

Челюсти у гочи выдавались вперед, сами по себе они были не очень сильные, но зубы - крепкие и длинные, как гвозди. Пока один, обычно вожак, вцепившись, держал добычу, остальные атаковали ее с боков, со спины, сверху, снизу - отовсюду. Быстро вцеплялись в горло, в суставы, в сухожилия, мотая продолговатыми головами, отхватывали куски, проглатывали и снова принимались за дело. Четыре гочи обгладывали человека в пять-десять минут. В этой стае их было пять. Не волки это были, а акулы Пустошей.

Зубы вожака клацнули в каких-нибудь двух-трех дюймах от плеча Торча - только благодаря тому, что рейдер успел выкрутить газ на максимум и рвануть с места, полутораметровая тварь не стащила его с мотоцикла. Но радоваться было рано - впереди, успевшие чуть прийти в себя после музыкального вступления к предстоящей драме (или комедии - это уж для кого как), напружинились для броска две твари поменьше. А за ними узким коридором с неровными краями уходил вдаль каньон - зацепишься за скалу рулем, и пиши пропало.

Торч мог управлять байком одной левой, или правой, хоть тремя пальцами, да и ногами тоже, даже одной ногой, да бляха-муха, он мог усесться на руль задницей и крутить его нею же! Но сейчас лучше было не выпендриваться - гочи все равно не оценят, а вот завалить мотоцикл на повороте проще простого. Поэтому револьвер в его деснице лишь раз кракнул курком и оглушительно плюнул огнем, а затем дымящийся упал в кобуру. Маневрирование по узкому ущелью требовало мастерства, и двух рук.
Скаут выжал сцепление и добавил газу. Визжа мотором и громыхая древней музыкой, байк понесся на преграждающих путь тварей.

Звонко и раскатисто стеганул огнем никелированный револьвер, и с треском раскололся камень, брызнув осколками, но Торч не смотрел - он в этот момент уже целился ногой во вторую тварь. Крепкая подошва впечаталась ровнехонько в морду - треснуло что-то в позвонках твари, отлетела в сторону, а мотоцикл молнией пронесся мимо, и не успел даже посмотреть, что там с ней. Но почувствовал, что удар знатный вышел, может, и совсем убил. И не успел порадоваться, как второй, тот, в которого стрелял, навстречу прыгнув, зацепил когтистой лапой. В левое плечо пришелся удар, когти скользнули по толстой коже - не зря в ней колесил, хоть и холоднее, чем в пуховике или плаще. Мот сразу вправо качнуло, чуть на хер в стену каньона не впечатался, почувствовал даже, как Рози сзади вздрогнула - от неожиданности ли, от страха ли - да че, тут любой обосраться мог бы от страха! Одна ошибка - и мокрое место от тебя останется, этим, что сзади наседают, придется со скал слизывать мозгов брызги.

♫ ссылка

Эхо от выстрела еще не заглохло, а Торч уже понял - проскочил! Теперь между ним и выездом из каньона не было ни одного врага. Вырваться на простор - а там уже не жалеть горючки. Гочи, конечно, бегуны знатные, но на ровной местности мотоцикл может легко разогнаться до ста пятидесяти (не шоссе все-таки) и такой опытный ездок, как он, уйдет без проблем. Только вот тут, в каньоне, с его каменными глыбами, выступами, трещинами и ямами так не погоняешь - убьешься. Надо смотреть в оба и руль крутить, как сумасшедший. Либо успеешь, либо - не важно, все остальное будет не важно.

Пригнувшись к рогам руля, сцепив зубы, солист бросал свое тело то вправо, то влево, выруливая меж многочисленных камней и разломов. Сбрасывать скорость нельзя, ошибиться нельзя, унять бешено бьющееся сердце нельзя.
Торч бросил быстрый взгляд через плечо, пытаясь прикинуть отвоеванную фору. Удара лапой он почти не заметил, усидел ведь, байк не завалил, рука все так же твердо лежит на руле. Да и адреналин валит по мозгам кувалдой посильнее всяких гочей-магочей.
Стены каньона гигантской ржавой теркой мелькали по обе стороны от несущегося мотоцикла. В башку забралась шальная мысль: а что если ударить по тормозам, развернуться на месте, подняв густое облако пыли, и рвануть обратно навстречу стае людоедов? Вот они охренеют!

Байк давал человеку возможность разогнаться до скорости, которая гочи была недоступна в принципе. Но рефлексы человека были рассчитаны на его собственные жалкие тридцать-сорок километров в час, а рефлексы гочи - на их безумно быстрый способ перемещения скачками, диким галопом.

Не слышно было ни рычания, ни щелканья зубами - на это хищники не тратили сил, не слышно было горячего жадного дыхания - их заглушал рев движка и завывания музыки из динамиков, но Торч спиной чувствовал взгляды, которые словно пренебрежительно минуя худосочную Рози, тянулись к нему.

Зря он заехал в этот каньон. Ну что он собирался тут найти, в разбитой машине, простоявшей несколько дней? А для них это был дом родной, охотничьи угодья, каждый камень знаком, каждая ложбинка. Или нет?

Оглянулся назад - один оказался так близко, что аж дух перехватило! Пасть закрыта, чтобы меньше сопротивление воздуха было, за ним еще двое, подальше, бегут, деловитые, сосредоточенные - живые машины убийства, порожденные этой планетой заранее, до войны еще. Догонят - сожрут, не подавятся.

Секунда боя, мгновение для пустошей, вспышка для планеты. Ничто для вселенной.
Чуть наклонился влево, давая простор руке, проход к стволу. Шершавая ладонь бросила рукоятку, роняя случайные песчинки метнулась к кобуре, обнимая, сливаясь с револьвером, вбирая полимер щечек в мозолистый эпидермис. Теперь нет руки, нет пистолета самого по себе - есть одно целое, ожившее оружие.
Оно пошло вверх, вылетая в белый свет под жгучее солнце и знойный ветер. Крак-крак-крак. Звука не слышишь, скорее ощущаешь новой, модернизированной конечностью. Большой палец тянет курок на себя, проворачивая несущийся в пространстве и времени никелированный бочонок барабана, подставляя под боек очередную стреноженную смерть. Солнечный луч вдруг падает в прорезь, на долю секунды освещая прячущиеся в уютных, легированных норках тупорылые наконечники пуль.
Крак-цокк - конец пути. Рука-стрела, рука-оружие распрямилась, тыча блестящим наконечником в грудь настигающей твари. Она близко, очень близко, так, что можно унюхать вонь из пасти. Палец давит на скобу, обрывая натянувшуюся струной паузу, давая очередной толчок этому дикому миру. Который по сути лишь вспышка, ничто для вселенной.

Грохнул опять выстрел - мимо! Только эхо и визг пули сумасшедшей, скакнувшей несколько раз от камня к камню, да так и не нашедшей цель.

И обернувшись, успел заметить (девка прижалась к спине самой, чтобы обзор не закрывать) - вожак и тот, третий, который преследовали - поднажали, а один совсем отстал. А где тот, который так близко был?

А он с левой стороны зашел и прыгнул, длинными когтями полоснув по плечу. Мотоцикл снова в сторону бросило - и снова в последний момент выровнял!

Гремящая музыка, ревущий движок, ветер, который, кажется, еще чуть-чуть и вырвет волосы, приятная тяжесть револьвера в руке и округлости женского тела, прильнувшего к спине - все как надо, так-то если. "Хороший день для смерти, бля!" - как их туз, Рыцарь, однажды сказал, улыбаясь. Перед тем, как выпустить кишки сопернику.

Сколько теперь бросится? Один, два? Кого цапнут - его или Роз?

Целых два патрона охренительной мощности! Целых два уже потратил в никуда. Да на них можно пожрать разок нормально: разнес две сталкерские головы и пожалуйста - все что съестного нашел в карманах перекочевывает в желудок. Ну что за непер?! Поминая гочей, их матерей, ускоренный метаболизм тварей и свою дурость, Торч прильнул к рулю, накручивая до упора рукоятку газа. Уж лучше расшибить башку о стенку каньона, чем в здравом рассудке быть заживо сожранным стаей голодных гочей.

Удар и боль.

И еще удар, только толчок почувствовал — и тонущий в общем реве крик девчонки, по которой на бешеной скорости полоснули десятисантиметровые когти полутораметровой твари. От боли и страха прижалась еще крепче, застонала, пытаясь влипнуть, врасти в Торча, лишь бы спина была на дюйм-другой подальше от кровожадных хищников.

А самого задело хорошо так — куртка на спине слева в клочья, боль ошпарила прямо, еле мотоцикл удержал, вильнул. Голова плывет немного — адреналина не хватает уже, кровь поганой теплотой пропитывает красную майку, сплюснутую между двумя телами, а как будет сворачиваться, так холодно и погано станет. Бурые пятна останутся. Да какие пятна — эти вместе с тряпками сожрут и не проблюются. Бляяя, по ребрам скребануло. Вожак, должно быть.

Оглянулся — бегут, сосредоточенные, вожак и подружка его приотстали после прыжка, а еще один самец вперед вырвался, тоже крови хочет. А четвертого уже и не видно совсем.

Но как повернул назад лицо, еще не начавшее бледнеть от кровопотери — так сразу спереди простором ударило, несколько секунд соображал, что случилось — блядь, да ведь каньон же кончился!
А это значит... ЖМИИИИИ!!! ЖИВИ!!! И НЕ ДУМАЙ ПРО ЗАВТРА!!!

♫ ссылка