Обитель [DoW] | ходы игроков | Пятое столетье. Солнце цвета Меди

Великий Пятый век начался событиями удивительными, раннее невиданными и ужасающими. Гон муранчи! Позже уссуулы и их враги хамарийцы, одинаково будут рассказывать об этих событиях, перевирая историю и путаясь в показаниях. Кто-то начнет рассказывать, будто муранча пожирала живых людей в один миг обтачивая живую плоть до состояния белого сияющего скелета, кто-то приврет, будто вездесущая муранча пожирала на своем пути горы и скалы. Кто-то скажет, будто это было наказание богов, кто-то скажет, будто то было проклятьем неба! Много лжи наплетут людские сказители в последующих веках. Но правдиво одно. В тот день, когда муранчиный рой поднялся в воздух – день превратился в тяжкую коричневую ночь, а от треска полупрозрачных крыльев, закладывало уши. Земля вздрагивала и вибрировала, со стоном рассыпались гордые дюны, обращаясь в колючую грязную пыль.
Со слезами на глазах глядели наездники минхочау и последние из рабов оэш-баю, на бесчисленные орды крылатых насекомых. Заворожено, поскрипывали жвалами хештеки. И уссуульские шаманы бились в экстазе от созерцания столько мерзопакостного зрелища. Урлоки дохли от пережора до смерти обжираясь кузнечатиной. А Сотни, тысячи! Орды прожорливых насекомых влекомые инстинктом жора, неслись на север, чтобы обглодать, уничтожить, истребить на корню зеленые деревья, травы, поля и луга!!!

-------------------------
Великие Пустыни.

Муранча трещала в небе, подгоняемая сиплым дыханием ветра летела на север. Тупая, лишенная слабости сила. Хамари же копошились в родных песках, впервые, принимая участие в делах прежде им неведомых. Хамари решили отправиться на войну!
Случилось это не как-то вдруг, а благодаря странному и робкому союзу с хештеками. Былые смертельные враги, былые противники с трудом удерживающиеся на грани войны, по прошествии столетия, наконец-то, сумели наладить первую торговлю. Было ли то заслугой всемогущего времени, потихоньку залечившего раны настрадавшихся от хамари жукоглацев; или случилось то по воле неукротимых божеств, благодаря хамарийской смекалке и жучиному долготерпению? Но шнырливые карлики более не убивали жукоглавцев, не отлавливали в рабство и не продавали на органы.
Да и зачем убивать и обращать хештеков в рабство? Сотни исполнительных, туповатых оэшей заполнили страну Хамарийцев. То были потомственные рабы-жукоглавцы издревле лишенные связи с королевами. Не способные думать, не способные бунтовать. Тихие и исполнительные оэши жили для того чтобы служить своим баям, коих в своем примитивном понимании считали чем-то вроде царицы. Помимо оэшей, пребывали в рабстве многие беднейшие из хамарийцев, - иные, надеялись со временем выкупить себя и свои семьи; иные не надеясь ни на что, молча страдали, утешаясь простой поговоркой: «жизнь самума – не плод пустынной дыни». Оэши. Урломари. Урлоки. Аглы.
В пятом веке процветания достигла Хамарийская страна - включившая в себя несколько народов, и застывшая в неком подобии стабильности. Несправедливое. Жестокое. Но жизнеспособное государство управляемое богатейшими из баев, и лично Червем.

В пятом веке у хамарийцев появились цахалы.
Как ни странно, находка эта порадовала многих почтенных баев – теперь, вместо того чтобы кормить своих никчемных дочерей, лишние рты можно было справить в армию! Ненужные жены, дочери, урломари и прожорливые урлоки стали первыми рекрутами в борьбе с неведомым врагом. В дальнейшем, однако, пошли трудности. Сами баи не горели желанием вступать в цахал, не горели желанием они и отправлять туда своих сыновей. В ход пошли взятки, запугивание и торг. Семьи, ведавшие набором рекрутов в армию обогатились сказочно! Минхочау, плантации мушта, деревни и множество рабов менялись порой на одного жирного сыночка, продолжателя рода и кормильца семьи.
Для мужчины умирать на войне невозможный позор! Нет более мерзкого и богопротивного дела – нежели обменять торг на мерзенькое дело смерти. Другое дело женщины или урлочье отродье! Толстокожие крупные хамарийки открыли для себя новую судьбу – теперь они могли завоевать бледное подобие уважения, могли натянуть на себя доспех и отправиться за почетом. Не так уж много пользы принесли хамари своим союзникам на войне – в жестоких песках Горного Кольца, урлоки очень быстро издыхали, болели и мучались урломари; выносливые хамарийки сходили с ума, теряя зрение и разум от невозможного, дикого жара. Армии не могли пересечь Страшных Песков. Даже минхочау оказалось не по силам ползти в этих раскаленных добела морях. Здесь самый страшный враг – климат. Нелюдской дикий жар. Вечный. Неистребимый. Злой.

Печальная судьба постигла северный цахал, столичному же цахалу повезло больше – двигались они вместе с хешами, двигались по человечьей земле вдоль хивов и поселений. В войну вступили с гордостью. Но помочь почти ничем не смогли, ибо были неопытны и напуганы. Существенный перевес внесли минхочау – обрушившись на врага дикой, песчаной стихией. Жуткие, непобедимые монстры пустынь! Не ожидавшие подобной атаки усуулы отступили ближе к Роковому Проходу (отдав землю 11.17), но дальше уже не отступали. В каменистых пустынях предгорий черви были практически бесполезны, а чернокожие карлики стояли насмерть, держались так крепко, словно каждому воину было даровано Небесным Змеем по три жизни.

Утомленные войска хамарийцев были разбиты усуулами в пух и прах, но идея цахалов восторжествовала! Возможно в иные времена, когда хамарийцы обучатся искусству войны, когда найдут оазисы и тайные пути чтобы двигать армии вдоль водных источников – они сумеют стать настоящими воинами. Но сегодня в цахалы с радостью уходят многие женщины, чтобы нести пограничную службу и зарабатывать себе престиж. Урломари уходят с насиженных мест менее охотно, и уж совсем пинкам да жратвой гонят на границу хамарийских урлоков. И все же. Это Новшество!
Подобно муранчиному гону, некая неукротимая сила гнала хамарийцев к процветанию. Движимые этой силой хамари даже организовали экспедицию к подножию Великой горы. Оттуда они принесли необычные мягкие камни да рассказы о странностях сего места.

«...Фиолетовое небо нависало над нашими головами напоминая глотку великого червя. Страшная, дикая жара будоражила нервы. Но двигались мы вперед. Но ощущали! Долгий гул из под земли, странное сияние. Сама гора изрыта пещерами, будто сотни минхочау прогрызли в тех местах живой камень. Гора стонет и дрожит, а пещеры манят обещая благословенную тень. Ходы и норы. Странный ласковый голос, зовущий нас внутрь отведать неведомых дивных явств, но мы не могли войти, потому что достойный Хаму-Байлы к тому времени уже заболел, а вместе с ним, разболелись и многие другие…»

В конце-концов, передав свой рассказ Червю, очень быстро погибли все члены экспедиции Первых. Шнырливым карликам удалось выяснить, будто неведомая зараза распространилась от мягких камней. Подвижные. Радужные. Теплые даже в самую холодную ночь, камушки эти запросто убивали своего владельца. Со временем большинство таких камней постарались выбросить, но несколько остались у Червя, чтобы верховный Глас бога мог помнить историю Экспедиции.

«Ходы и норы. Странный ласковый голос, зовущий нас внутрь отведать неведомых, дивных явств…»


Тяжело ворочалась Ньярлампотем в удобном своем подземном жилище. Здесь, мягкие прохладные ветерки, здесь свежая тень и мягкие отсветы Подземного Гриба – жарище в эти царственные покои вход заказан!
Здесь, благодаря труду тысяч безымянных кошми – стены аккуратно отшлифованы и грубый камень блестит словно зеркало.
Но Ньярлампотеп, безобразно располневшей, постаревшей и умученной болезнями, спалось плохо. Мнились ей предательства, мнились шепотки и тьма. И еще мрачный гул вездесущей муранчи сводил царицу сума. Несчастная царица ворочалась, с треском поскрипывая утомленными жвалами. Проклятый-проклятый шум! Даже хешелюдики более не развлекали утомленную правительницу – ощутив тягу к чему-то бессмысленному и жестокому, престарелая Ньярлампотеп задумчиво разорвала на куски одну из маток. Хешелюдики, к несчастью умирали молча. Ньярлампотеп снова попыталась уснуть…

Прямо сейчас, наверху, происходили большие и странные дела. Во-первых, торговцы обменивались товарами с хамарийцами. Плодами пустынных дынь и хешелюдиками, кои так понравились шнырливым, лысым карликами. В обмен покупали твердую глину, покупали светящийся гриб и необычное, но съедобное молоко червей.

Самое же главное, армии хешти снова шли на войну с усуулами!
Много интересного довелось повидать царице за свою долгую жинь. Она уже не переживала как в молодости, не дрожала от нетерпения, стараясь впитывать себя каждую секунду сражения. Нынче умудренная опытом царица спокойно ждала вестей. Крутясь с боку на бок, постанывая, ощущая даже здесь внизу проклятый жар, Ньярлампотеп словно наяву видела свои армии на марше.
...Сотни сотен поскрипывающих жвалами воинов, двигаются древними путями вдоль оазисов да сокровенных рощ. Рощи мертвые, гнилые. Объеденные муранчей, зараженные скверной. В иных оазисах вода обратилась в яд, слабые воины падают, сильные перешагивают через их трупы и двигаются дальше. Муранча. Муранча! Сам песок поскрипывает жирно и мерзенько мур-рха-нчха!
Вот выступили армии усуулов – прекрасных, могучих лучников. С тонким тренькаем стрелы взвились в воздух. Снова и снова. Кусачая смерть обрушивается на воинов-хешей! Жукоглавцы падают, но бегут дальше. Врезаются в стан лучников, мощными челюстями рвут карликов напополам. Кровь. Муранчиный гул! Лучники сокрушены, но здесь вступает в бой иная сила – крепкие, необычайно прыткие усуулы с деревянными макуаитлями - с деревянными дубинками укрепленными острым обсидиановым камнем. С хряском мечи обрушиваются на хитиновые головы солдат-хешей. Липкий блеск красной крови. Зловоние поджаривающихся на солнце потрохов!
Неутомимые хеши сильнее людей, снова и снова бросаются они на карликов, методично, жестко, без страха бегут жукоглавцы на смерть – жвала против мечей! Но мечи оказываются сильнее…
...Здесь, в подземном жилище Ньярлампотем стонет. Покрытая коричневыми пятнами старости, блестит от пота ее влажная кожа – слаженные армии жукоглавцев ломаются о новое оружие, с визгом, чернокожие карлики отбивают атаку жукоглавых одну за одной. Кровавые макуатли пьют жучиную кровь щедрыми глотками. Жизненно важный проход между гор остается за уссуулами, трупы хешей пожирают жадные дюны.

Чуть позже, Ньярлапмотеп узнает что хамарийцы, как это ни странно, не нарушили свой договор. Они шли вместе с хешами. Правда. Вместо воинов эти странные уродцы послали своих цариц чтобы истребить врага. К несчастью, переход через пустыню настолько измотал воинов-хамари, что о настоящем сражении речи почти не шло. То был не бой, а истребление. Усуулы с легкостью победили армию хамарийских цариц, тогда как урлоки и урломари передохли в беспощадных песках сами собой. То было отчаянное, храброе сражение, но Великий Удав оказался сильней.


Яростно бились в пятом веке усуулы грудью встречая нападение четырех армий. Век крови и огня! Без устали трудились луки, распухли от крови деревянные мечи. Но усуулы выстояли. Удав на небе улыбался глядя на своих детей. Нападение хешей и хамарийцев было отбито, урлоки, хотя и смогли закрепиться на побережье – но немедленно утратили всякий боевой пыл как только их царица отправилась восвояси, предавшись на плодородной земле разврату и жратве.

Больнее нападения хештеков и мелких злобных хамарийцев, оказалось предательство фоуветян.
Былые торговые партнеры возвращавшие пленников и заверявшие в вечной дружбе. В пятом веке эти самые фоу больнее всего ударили по людям Удава, на своих странных, диких животных принеся смерть и боль в стан усуулов.

Яростно отстреливались лучники. Но не могли устоять против кавалерии фоу – легкие, быстрые конники затаптывали мечников, вгрызаясь в стан усуулов будто стрела, в мягкую податливую плоть.
Чернокожие вынуждены были отступить вглубь своих собственных земель к самой Умлабе, чтобы там, вблизи древнего города дать решительный бой наступающим армиям фоу. Слитное пение тетивы, легкие кусачие стрелы.
Усуульские луки стали теперь не просто деревяшками – сложным, необыкновенным оружием обратились они доведенные до совершенства мыслью карликов. Звериный рог и мягкие кожи, сухожилия животных и тщательно обработанное дерево явили усуулам оружие легкое и смертоносное. Множество конников погибло в ливне из стрел. Лошади храпели, кровью плевались сокрушенные фоуветяне. Усуулы убивали фоу быстро и без жалости. Предатели. Убийцы. Разорители!!!

Нет в голове Великого удава такого наказания, которого бы заслужили эти несчастные фоу!

Полуостров Мнар.

Над Одиноким полуостровом шли дожди.
Жуткий. Долгий. Бесконечный ливневый сезон грыз материк дряблой пастью.
Катийская гора дрожала от возбуждения. Под ударами могучих молотов позвякивал удивительный, рыжий металл. То кровь Кутоки! То его великое Тело! То мощь Горы и ее слава!!!
Равнодушные джунги исходили дождем, туманами да фиолетовыми ядовитыми дымками; звенели джунгли насекомыми, квакали лягушками. Ворочались и трещали. Под гул вездесущей муранчи вставало над Мнаром невидимое солнце. Солнце, цвета Меди!

В изобилии нарыли катийцы для себя самородной меди, используя ее для украшения своих жилищ, для изготовления инструментов и полезного скарба. По привычке, каменным топорам доверяли больше, и все же – медные ножи, шила, украшения и браслеты для знати крепко вошли в общество. Обработать такой металл не просто – дорого возьмут за него гномы, продавая медь квакушам да урлокам! Сами же катийцы уже не мыслили без Тела Кутоки свою жизнь. Среди бородатых, пошли в ход рассуждения о горячих печах, о возможных сплавах и доспехах из меди.
Долго сражались гномы с подступающими джунглями – крошились каменные топоры борясь с деревом, истребляли вездесущие лианы да кустарники без жалости. Но теперь, когда одарила коротышек земля невиданным прежде металлом - с радостью смотрели бородатые в будущее. Отступят леса. Умрут деревья. Сила подгорного народа сокрушит безмозглую, зеленую стихию! Потечет изобилие Горе, на радость Кутоки возьмут бородатые, капризницу Власть в свои руки!


В пятом веке дагоны нашли свое призвание. Во-первых втридорога перепродавать товары, зарабатывая на мелком, шкурническом барыжничестве. Во-вторых, догоны познали радость мореплавания - кому-то безымянному все ж таки удалось спереть у урлоков технологию лодок! Великое, необыкновенное дело!!!

Первыми, само собой, в вечно штормовую пасть премерзкого океана отправили стариков и наиболее страшных женщин. Разумеется, страшных с точки зрения дагонов.
С точки зрения всех остальных рас – абсолютно каждый дагон являлся воплощением мерзости, гадости и отвратности. Даже небрезгливые катийцы очень тщательно мыли руки после встреч с дагонами. Даже урлоки, презрительно хмурились глядя на бородавчатых, складчатых, чешуйчатых и лысых дагонских баб. Сами дагоны между тем удивлялись – отчего их прекрасные, такие великолепные, утонченные и изысканные девы не пользуются спросом?

Старики не потонули, а потому, с появлением лодок, в обществе появилось типично дагонское понятие – понт. Понт – это когда твоя лодка длиннее, тяжелее и уродливее чем у твоего соседа! Безвкусные, ужасающие, лишенные плавучести и являющиеся насмешкой над безликим океанским богом Нэфесом, дагонские лодки вышли в море. Большинство тонуло. Некоторые, как ни странно не тонули. Амфибии плавали на своих лодочках, поминали Кутуулу и посыли свои молитвы щедрой Левиагидре.
С каждым годом дагонские лодки становились все более чудовищнее, помпезнее и уродливее. А некоторые светлые дагонские головы уже возмечтали о кругосветных путешествиях, об армиях могучих дагонов без устали плывущих и шагающих на край земли. А еще дагоны возжаждали МЕДЬ. Разумеется, медь это понт. Медь – это чудо Левиагидры. Разборчивые, проклятые, отвратительные карлики заламывали чудовищную цену за эту самую Медь. Многие рыдающие лягушколюды без устали возносили своей капризной богине молитвы, упрашивая великую даровать им медь! Копали ямки, визжали от злости, грызли камень и бегали по всему Мнару желая накопать этой самой меди. Но к концу века кристально ясным стало понимание – Чудесность Левиагидры есть только у катийцев, вечно голодная богиня отчего-то благоволит им больше…


Урлоки в пятом веке возжаждали большой войны и поплыли сквозь бушующие моря наточив свои каменные ножи да копья. Пусть Ма увидит! Пусть Ма порадуется глядя на свершения своих неразумных детей!
И действительно. Страшные, жуткие урлоки грозной волной обрушились на поселения поганых усуулов. Ма обрадовалась, Ма вознесла благодарственные молитвы Великому Па, а потом Ма огорчилась – стоило Ма вернуться назад в столицу избранных своих детей, как победившие урлоки, позабыв всякие заветы и клятвы, немедленно отвергли учение большого Па. Предавшись разврату. Обжираловке и радости сладостного безделия. Посланные Ма гонцы вернулись назад заметно поредевшими. Бунтари устроившиеся на сочной и плодородной земле уссуулов, послали Ма куда подальше, объявив себя свободными, ни в чем не нуждающимся людьми.

«- Мы победители! И пусть эта @№#, идет на #@*! Теперь мы свободны от гнета проклятой тиранши, теперь мы будем жить своим умом! Зачем нам нужна эта суетливая старуха? Здесь, в стране вонючих чернозадых карликов много еды и животных, здесь нет голода и обязанностей, здесь мы заживет счастливой жизнью истинного урлока!»
И действительно, бунтари зажили так как полагается жить урлоку – в грязи, в дерьме, среди вечных склок, драк и радостных обжираловок.

На Мнаре, тем временем продолжал свирепствовать голод. Хрюкокрысы ушли из джунглей, уползли змеи и даже бабочки испуганно закуклились. Единственная радость – орды муранчи, пожирая которых, мнарские урлоки кое-как могли перебиваться. Но в народе постепенно нарастала злость. Война принесла радость лишь бунтарям, урлокам же на Мнаре даже и объедков не досталось. Одно хорошо, наконец-то урлокский храм стал похож на Храм. Дерьмо убрали и объедки с главной площади тоже, без мух и червей, жить отчего-то стало легче.

Острова и Океания.

…С грустью вернулись разбитые хельги на родные острова, - плакало над головами безучастно свинцовое небо, тяжелые волны с фырканьем разбивались о каменистые берега. Воины с посеревшими лицами, женщины и умудренные знаниями старики, сходили на берег, чтобы глядя на горизонт, поминать павших героев. Тех, кто своей кровью и жизнью спас умирающий народ. Тех, у кого никогда не будет своей могилы - и только тускнеющая с годами память, будет хранить образы Непобедимых…

Много горя ожидало впереди чудом спасшихся с Ахерона людей. Бескормица. Вечная неустроенность. Липкие года черного презрения более благополучных племен – когда безродных людей погибшего князя Илера гнали с родного острова.
- Проклятые бездельники! Прихлебатели!!! Сироты. Идите вон! Здесь нет для вас места. Где вы были? Кто вы? Говорите, трупы ходят под солнцем будто живые люди, и ваши мужья сражались с ними? Ха!!! Расскажите сказки по-новее, даже ребенок не поверит такой чуши. Здесь вам нельзя поселиться. Там нельзя тоже! Здесь нет для вас места, нам самим едва хватает еды, чтобы прокормиться. Вон. Вон! Идите отсюда прочь, сироты!

Много было выплакано слез. Много горя познали сердца осиротевших хельгов. Но выстояли. Не сломались. Переждали бури. Ожесточились. Познали ненависть и злость, крепко запомнили свое поражение, чтобы вскормить ненависть к далеким ахеронцам в сердцах своих детей.

В самые черные года скитаний пришла к людям дочь Илера, чтобы вести хельгов вперед. В иные более светлые века, не могло быть и речи о том, чтобы подчиниться женщине. Но в пятом веке людям князя не из чего было выбирать.
Княгиня Кали, однако, показала себя крепкой и жесткой властительницей. Опасный дар преподнесла беспощадная дева своему народу – то были отряды Мстителей, дочери и сыновья, внуки и внучки павших мореходов - замученных пытками ахеронцев, и умерших тяжко в лапах беспощадных палачей.
Ужасную смерть приняли родители, а дети не забыли – крепко впитали ненависть к своему врагу, крепко запомнили страшные рассказы своих матерей, бабок, теток. Возненавидели невидимого врага, каждую деталь закрепили в своей памяти. Нет прощения проклятым убийцам! От родителей к детям идет неутолимая жажда пролить ахеронской крови! Чем больше унижений терпят люди Кали на Родном острове, тем больше ненавидят неведомых магов, тем больше готовят для них в мыслях ужасных, страшных смертей. Трупы? Колдуны? Ничего не испугаются – давно сошли сума, давно перестали доверять это жестокой жизни!
Бьется черное море, с ревом, накатывают волны на скалистый берег, а люди Кали плывут за горизонт чтобы мстить, чтобы убивать, чтобы нести огонь и кровь!

Много злости клокочет в сердце Кали, мало удачи в ее холодных руках.
Гибельные шторма терзают лодки. Уносят людские жизни. Сокрушают лодки одну за одной

Новые ахеронцы другие. Не ведающие магии примитивные люди, - беспечно распевающие песни у огня, ничего не знающие о живых трупах. Гибнут в руках хельгов, не понимают что происходит, умирают. Кто-то тяжелой смертью, кто-то легкой. Дикари сопротивляются – но хельги сильнее! Лодки причаливают к песчаным берегам. Их могло быть больше – да бури Нэфеса ополчились против гордой княгини. Лодки тонут. Хельги гибнут в штормовых водах. Оставшиеся, становятся еще более жестокими.
К концу века, люди Великого Князя заложили город памяти Бел-Хазар и сумели отбить у первобытных дикарей немного земли (16.28). Бой океана. Множество трупов. Холодный, подобный кремниевому наконечнику взгляд Кали. Они за все ответят! Ответят, когда Нэфес пошлет удачу…


Плачем исходили ахеронцы северных островов, но на родной Земле Крови, только вампирша Дза слышала их отчаянные молитвы. Но что она могла поделать? В пятом веке власть Великой колдуньи ослабела.

…Долго еще гремели праздничные пиры, долго еще объедались жесткой кониной люди у сияющих в ночи костров, вспоминая прошлые свои подвиги. Братания. Обещания помнить и хранить знания. Иные, придумали даже забавные значки, чтобы записывать Память. Но время шло вперед. Неумолимое жестокое, грызущее сердца смертных страшнее любой болезни.

Все также вздыхал океан, - всходило на рассвете солнце, туманный Страж освещал тревожную ночь.
Радость победы сменилась мелочными склоками: кто пострадал от войны сильнее? Кто из племен достоин больших почестей? Кто заслужил взять себе немногие плодородные земли, чтобы кормить там собственные стада изебрей? Кто струсил и недостоин ничего!
Четыре века жили ахеронцы мечтой сокрушить проклятых мореходов – а когда сокрушили, впали в мелочный торг, выяснение отношений и сладкую распущенность.

Напрасно взывала Дза к своим людям. Малефекары, одурманненые властью, развращенные пытками и страхом который умели они сеять в сердцах людей – объявили себя лучшими и знатнейшими среди ахеронцев. Согнаны в резервации аязи. Лишенный магического таланта человек, пребывает в положении немногим лучше, чем положение живого трупа: лучшие пастбища берут себе малефекары, жрецы и разжиревшие генералы, лучшую еду забирают себе сильнейшие и достойнейшие. Насилуют красивейших дочерей своего народа, братаются с себеподобными и охраняют прекрасные, немногие плодородные территории силами воинов, коим и отдают часть своей добычи.

Замедлилась Серая ягода, с изучением знахарства, научились ахеронцы худо-бедно бороться с подступающей чумой. Безнадежно больных оставляли умирать в обезлюдивших поселениях, тем, кого еще можно было спасти – помогали по мере мил. К счастью, болезнь хорошо определялась на глаз – появились серые опухоли на теле. Значит, обречен. Если еще проклятых волдырей – возможно, сумеешь спастись.
Посылали лодки за горизонт желая распространить эту мерзкую смерть по миру. Капризные течения, однако, упрямо гнали трупные лодки вдоль Острова Крови, чтобы наигравшись с чумной игрушкой, выбросить ее в пустынные воды неисследованных морей…

Ахеронцы отделили живых от мертвых и научились изготавливать ароматные мумии. Но то - радость малефекаров! Письмо для услаждения души, стада изебрей для услаждения живота, наука и травничество чтобы прожить подольше
Жизнь простого ахеронца беспроствена и темна. Спит он в ветхой хижине под дождями, скитается со своими худыми лошадками по бесплодным желтым пескам, болеет, умирает, иногда выздоравливает, греет память старинными сказками о былых войнах Ахерона, терпеливо ждет перемен вынашивая в своем гордом ахеронском сердце, ненависть к сильным мира сего…


...Раба выставили на площади. Избитого. Худого человека покрытого синяками и кровью с ног до головы. Такого же магнейца как и все остальные – но остриженного наголо и закованного в деревянные кандалы.
Жрец Иерофанта терпеливо объяснял вздыхающей толпе:
- То не человек. То презренный, мерзопакостный раб! Его нельзя жалеть. К нему нельзя относиться как к равному. Это инструмент. И даже хуже..это раб…тупая и никчемная тварь годная лишь для черных работ!

К концу века на магнейских островах работорговля стала самым прибыльным делом. В обществе всегда не хватало рабочих рук – магнейцы живут долго, размножаются медленно, часть детей умирает от болезней, поэтому приток живых людей довольно невелик. Открытие паруса позволило компенсировать этот недостаток.
Говорят, премудрый Иерофант желал торговли – к несчастью, мало кого интересовала соль, а больше предложить магнейцам было нечего.
Жадненькие гномы-катийцы, любители пряностей да крепких вкусов выменивали свою керамику на соль неохотно, требуя большего разнообразия вкусов. На просьбу предоставить металл, и вовсе скабрезно посмеивались. Тяжелой ценой добывается медь – как ни вкусна соль, но то всего-лишь пища! Каждый может сотворить белый порошок, а вот попробуй отыщи самородное Тело Кутоки, такое блестящее и красивое…
Премерзким отвратительным дагонам, в обмен на соль, окромя чужих товаров предложить нечего. Мен с усингами слишком нестабилен – иной раз свирепые коты убьют всех торговцев, иной раз отдадут мясо и шкуры быков взамен. Муравьи-дини худы и неприхотливы – могут жить с солью, могут жить без нее. Коллектив важнее вкуса пищи! Хельги покупают охотно, но товара взамен у них почти нет и мореходы вечно норовят обмануть магнейцев. Сигларе заняты обживанием новых земель – соль штука занятная, но в настоящая время слишком дорогая для простой жизни.

Прекрасен был замысел Иерофанта в мечтах! В реальности же неудачный торг в начале века, обратился суровым грабежом в конце века. Магнейские пираты начали нападать на соседние острова и безжалостно грабить приморские деревни. Главным образом захватывали рабов. Перевозили на родные острова. Заковавывали в деревянные кандалы. Пристраивали к самым тяжелым и нужным работам.

Республике нужны рабочие руки: кто-то должен валить деревья, изготавливать лодки, ткать паруса. Делать инструмент, обтесывать камни. Магнейцы слишком возвышенны и мудры для этих примитивных работ, рабы с другой стороны – идеальный скот для самого мерзкого труда.

Трехречье. Восток.

Дзянь Ву лучший из свинячьих наездников, охотников и смертоносных грабителей гонь-чжу, похвалялся своей добычей:

- Вот оно, хря-хря. Толи баба, толи человека! Косички на глупой бошке…раскрашено кое-как. Морда лица бабская, а самоё как мужика выглядит. Зовет себя, то есть звало значит…ар-ле-и-нь-ё. И еще как-то. Хря-хря...ну да я не помню. Глупое имя…Дзянь Ву умное! Ну, ткань хороша и ладно. Какой обмен будет за этот чудный ткань? чего хотеть удачливый, умный Дзянь Ву спросите вы? – Зеленокожий, темнеющий малец задумчиво поковырял объемную нижнюю челюсть.
Поцокал. Покхекал. Языком по острым своим клычищам поводил. Шумно высморкался в бесценный кусок полотнища. Застыдился. Залился коричнивизной румянца и продолжил:
- Дзянь Ву хотеть женщину! Хря-хря. Чья дочка красивее, тому будеть отдавать этот чудный отрез чудной ткани противного арлеиньё. Бошку бабской арлеиньё может отдавать забесплатно. Хря-хря, детишкам игрушка. Девочкам как кукла пригодиться, значится!
Могучий Дзянь Ву потряс отрезанной головой панийца, посмеиваясь над смешно подергивающимися косичками на голове.
Толпа лесных орков радостно захохотала – и в правду смешно же!

А жизнь и в самом деле текла юмористически, радостно да весело! В дремучих лесах расселились рены совершая дерзкие набеги на поселения панийцев - в основном чтобы воровать бесценную ткань, жечь деревни в уголь и убивать. Не со зла, конечно, убивать-то. Упаси Тань Чень!
Рены убивали и резали панийцев исключительно за ради идеи – просто, нужно было как-то служить Великому мечу. Вдобавок, все панийцы бабы – так считали рен. Вот и служили своему божеству как умели: грабили ткачих, воровали еду, убивали арлекинов, разрисовывали похабщиной уцелевшие дома, бросали в источники раздувшиеся синие трупы и исчезали в густых, нехоженых лесах.

Правда, шутники панийцы зачем-то приручили чеширов. Котики эти юмора не понимали - со злорадным громовым мурлыканьем убивали ренов, выпускали коготки и впивались в толстые орочьи шеи. Хряск - и еще одна душа к магическому мечу отлетела!
А еще однажды, в мир явилось арлеиньё Роланд.

Карающим походом Ролан-Смертоносный, душегуб и проклятый–детоубийца-крадущийся-в-тени, прошелся по ренским деревням, сокрушил уйму свинячьих воинов и в качестве акции устрашения сжег несколько пригораничных стойбищ со всеми обитающими там людьми. Говорят, этот Ролан вообще был парень (али девица?) необыкновенной судьбы – все орки его зауважали! Особливо после того как Роланд спустил пару орочьих шкур, удалил без обезболивания пару сотен лишних конечностей и развесил множество коченеющих трупов на деревьях чтобы обозначить границу. К несчастью, что-то у него не заладилось и чем Бармаглот не шутит!...убил могучего карателя зеленокожий молокос Дзянь Ву. Убил на панийской территории во время очередного грабительского набега. За грубо отрезанную бошку Роланда, зеленокожий Дзянь Ву приобрел для себя довольно прыщавую уродину-жену, немного свинячьего сала и чей-то сломанный макуаитль. Неплохой обмен! Учитывая в обществе ренов женщин всегда меньше, и родители продают девиц в брак очень даже неохотно.

Отрубленная голова маэстро закончила свое существования в корыте для свиней забытая там маленькой щекастой девочкой, но панийцы еще долго пели героические баллады на Смерть Роланда.
Рассказывали, что сам Бармаглот унес великого маэстро Пыточных дел к Гаудиуму на небо, пели, будто чеширы заговорили на человечьем языке в день смерти Величайшего из Карателей. И даже зима отступила пред великим Горем, разрыдавшись дождем от бесконечной тоски и обратившись теплой сладостной весной – в это правда, верилось с трудом, дрожащие от холода под шерстяными накидками слушатели, воочию видели тонкие снежинки и собственными ушами слышали выбиваемую зубами дробь. Зима как назло не торопилась отступать!
Для согревания крови изобрели Игрища – большие ямы для честных поединков. В начале века в ямы сажали принципиально ренов, а потом, знать как-то само собой порешила что кидать туда панийцев тоже довольно неплохо. Воров, убийц,…проклятых бунтарей добивающихся аудиенции с Бармаглотом,...выродков, недовольных властью зажравшихся арлекинов,...того случайного ткача у которого арлекины украли трех дочерей и жену, и который поклялся самим Гаудимом отомстить мерзопакостным насильникам…Вообще, как оказалась, Игровая Яма с радостью принимают любую жалобу, а добродушные, исполнительные чеширы готовы к аудиенции каждый день и каждую ночь.

В пятом веке панийцы бхаратов не мучили. Великий запрет Бояна запретил осуществлять набеги на суверенные территории бхаратов. Правда, па не особо знали что делать с набегающими на собственные территории бхаратами. Но в конце концов убивать решили нежно, а то вдруг Баян разозлиться изволит.
В глотки случайно потерявшихся иностранных гостей заливали сладкий яд, а чтобы смерть была приятнее, укладывали умирать среди мурлыкающих чещирских котят. Благодарные бхараты оттого совсем разомлели - и мучили панийцев нечастно, случалось даже, вместо вооруженных грабительских банд приходили торговцы.
С каменными лицами мрачные бхараты швыряли на землю свое добро, большей частью слонопотамьи кизяки чтобы пережидать суровую зиму, невкусное слонопотамье мясо и белую слонопотамью же кость. Луками не торговали. Слишком хорошо помнили панийский нрав.
Зато предложили отведать кислого кумыса и жесткого конского мяса. Недружелюбно, надо сказать предложили-то. Без огонька. Поглядывая на своих торговых партнеров с холодной ненавистью.

Вообще, бхараты в этом веке только привыкали к власти Триумвирата. Небольшие восстания, небольшие бунты – обошлось без большой крови, но некоторые мятежные деревни были преданы разорению.
Говорят, касты собирали детей с младенчества чтобы вырастить из них истинных детей Дарунеша. Говорят, не всем это нравилось. Но земли потихоньку собирались под единое управление.

Трехречье. Запад.

Ярко переливались его крылья на солнце – сияющие блестки живого света. Гордый, сильный, прекрасный люгер парил на ветру! Истинный сын неба! Разноцветные перья его с нежным шепотом разрезали воздух, перекатывались тугие мускулы под кожей. Прямой нос. Серые глаза
Красивый, великолепный небожитель далекий от людских скверных дел – созданный добрым Божеством Селестией во славу человечности! К несчастью, Земли Селестии в этом веке снова сократились – скоро, двух трех парящих прыжков будет достаточно чтобы преодолеть родные холмы и луга…

…Не было на певучем языке люгеров тех слов, которыми можно было бы описать гнев восточных вождей, коим Аликорн отказал в их отчаянной просьбе. Рассвирипевшие племена мятежных иберов обрушили на крылатых небывалую ярость, огонь и кровь!
Крылатые не пытались сражаться – согласно воле Селестии отступали люгерские племена вглубь земель, оставляя свои территории и собственных же мертвецов на поругание врагу. Иные из люгеров присоединились к мятежникам – прокляв Аликорна и его трусливость, перешли на сторону мятежных иберов, чтобы сеять смерть и разрушение.

Много пролилось крови, много было испито горя, но оставшиеся верными Селестии крылолюды не растеряли тяги к прекрасному. Освоили гончарное дело, научились создавать великолепную разноцветную посуду. В годину горя и лишений всю свою душу вкладывая в предметы искусства.
Маленькие кирпичные домики лепились друг к другу – нежные руки хозяек высаживали в деревнях изумрудные деревья – чтобы помнить о лесах. У глиняных очагов плели корзины и пели песни, люди осознавали что все это лишь временно – Селестия не может защитить свой несчастный народ, Аликорн умеет лишь отступать! Рано или поздно война ворвется и в эти тихие края. Догонет. Настигнет. Вопьется когтями в беспощадную плоть. Люгеры будут уходить, отступать, умирать сотнями – до тех пор покуда не останется в мире ни одного крылатого…

И все же.

За рекой, люгеры повстречались с дремучими, неторопливыми ящерами дракканисами. Как ни странно, ящеры эти не были воинственными убийцами. В обмен на разноцветные горшки, торговали странными фруктами и шкурами чудных животных. Обмен шел ни шатко ни валко. Но всё таки шел. Как тянулась жизнь люггеров – тихая, мирная, обреченная…



Не думали об обреченности фоу, ибо в пятом веке племенам конных людей везло необычайно!
Вдоволь зверья в лесах. Вдоволь рыбы в полноводных, кипучих реках. Люди путешествуя на конях расселяются все дальше. Земля огромна, неисследована, великолепна!
Армии конников сумели опрокинуть богомерзких чернокожих дикарей – ограбить их земли, добыть для себя чудесных даров. Набрали силу Искушенные – более это не разрозненная кучка людей, теперь это каста приближенная к медиаторам, сила и бич Оверсира! Уважаемая сила, жестокая сила, определяющая жизнь Общества.

Покорные как-то сами собой сошли на нет и лишь старики теперь хранят древние истины говорунов с природой, толстуны же продолжали шляться по дорогам, выклянчивая подаяние да рассказывая сказки про идеальный мир Оверсира. В иных городищах им верили. В иных, угощали крепким пинком да увесистым камнем. Толстуны не огорчались – по традиции усаживаясь на коня задом наперед, Толстуны хранили собственное шутливое достоинство. Не примут здесь – найдем угощение там!

Солнце мягкими лучами оглаживало бесконечную, изобильную землю. Шуршащую травами. Пропахшую ядреным диким медом. Курились сизые дымки, звонко посмеивались дети. А потом народился низкий гул и в мир фоу пришла муранча. Пришла чтобы убивать, грабить, нести разорение: Убивать зеленую листву, грабить сочную зелень лугов, отнимать у лошадей щедрые, плодородные травы. Неистрибимая напасть эта обрушилась на Трехречье немыслимой, жестокой бедой. К счастью для фоу – земледельцами они еще не были, но пастухи страдали от этой беды сильно.
Гонимые бедой, люди снимались с обжитых мест и уходили всё дальше на горизонт, искать свободные от муранчи земли. Так был основан Бхалук, так изобретено было колесо.
Тонкие грязные дороги протянулись между городами – робкие, но упрямые. Пробирающиеся сквозь болота да безземелья, сквозь рощицы да густые леса. Тележки громоздкие, неповоротливые: забиты скарбом. Старший сын ведет коня по узцы – отец семейства поддерживает телегу сзади. На привалах люди встречаются у костров, делятся новостями. Странно – теперь разбросанные по стране города, - далекие, обособленные, живущие сами по себе осколки цивилизации – стали как будто ближе.


Красная кровь щедро напитала иберские земли окрасив травы и цветы в сочный алый цвет. Как и положено этому народу – варвары прожили свой век в сражениях и бурях.
То было угодно могучему Торно – только для свирепых воинов открыты двери Иберхаллы! Только для самых отчаянных в залах иберхалы приготовлены рога с иберивом и пождаристые куски сочного тобоса. Прекрасные девы и вечные, дружеские битвы!

Не раз выходили грозные вожди Андалов со своей свитой на восток, чтобы мстить мятежникам и отвоевывать земли. Так, удалось отбить часть побережья (16.09, 17.10). Мятежники, со своей стороны сражались яростно и страшно – удивительным делом, теперь к ним присоединились крылатые люди! Люгеры оказались отличными разведчиками и бойцами – прежде покорно гнущиеся словно трава на ветру, - нынче люгеры выкрасили свои могучие крылья кровью и вместе с мятежными торновыми детьми встали на тропу мести. Отринув законы Селестии. Призвав кипучую злость в свои вены!
Много западников погибло в тех сражениях от руки крылатых, свирепых люггеров - вернувшиеся же назад принесли истории о валхириях – о гордых небесных духах, покровительтсвующих побеждающей армии.

Сильнее копий да дротиков, оказалась сила сказителей и певцов. Нейл Белокурый прослыл лучшим скальдом Иберии, но и после его смерти рождались талантливые люди, кровью и легкими напевами свирели, разжигающие кровь простого народа. Словно наяву вставали пред иберами герои прошлого - могучие витязи с копьями наперевес отправляющиеся в неверную лесную тень. Чтобы сгинуть и обрести славу!
Сказители разносили по городам свежие новости, шутки да легкие сплетни.
В деревнях подносят скальдам ибериво, но с недавних пор, сказители довольствуются ключевой водой. Пищи мало. Муранча налетела!

Зеленые поля поедены вездесущими крылатыми тварями, во многих деревнях царит голод да бескормица – словно в старину, выходят мужчины с луками на добычу зверя. О кровавых походах на восток пришлось забыть, но иберы сплотились, объединенные общей бедой.
Нашлась работа и для торнитов – теперь, когда всё чаще сталкивались варвары с иными народами, всё более разнообразные учения проникали в общество. Говорят, народ Валхирий исповедует странную терпимость и мир. Фоуветяне рассказывая о добре, между тем уничтожают каких-то невиданных свирепых черных карликов. Восточные мятежники молятся Торну по старинному обычаю – сжигая своих врагов на костре, скальпируя и вешая трупы на деревьях. А в иных землях, и вовсе неведомое творится…толи там нет богов, толи есть…да совсем иные.
С удивлением вглядывались люди в этот казалось бы, такой знакомый прежде мир. Позабыв склоки и недовольство Андалами. Впитывая новые впечатления своим горячим сердцем.

Бурые Горы.

Высокие горы, изломанная земля. Жирные реки рыжей лавы лениво стекают в море, паром возносится к небу фырчащая грязь. Усинги идут на войну. Не единым строем, нет. Неуловимые коты лесными тенями мелькают между деревьев – их не услышишь, их не почуешь. Гордые тени! Раконр даровал усингам чуткий слух и мягкие лапы. Коты нападают внезапно, страшно. коты нападают как единая стихия!
Дружный клич рогов, разом вспыхивают заготовленные факелы, грозный мяв оглашает ночь и бой начинается.
…На сей раз, однако, сражались гордые коты не с покорными динями. Враг страшнее, опаснее, жестче появился на горизонте. То проклятые работорговцы моря, нападающие внезапно, не объявляющие войну, но захватывающие людей в горький плен! Блеск когтей, грозный ряв.
...И несколько лучших, свирепейших охотников захвачено в плен – им оденут на шею деревянные колодки, свяжут крепкой веревкой и отправят на далекие пиратские острова, чтобы там изломав волю и память, пытками болью черным и страхом, превратить в бессловесных, исполнительных рабов.
...
В пятом веке большим котам сопутствовала удача. Коты научились плавать по морю и смогли заселить неведомые прежде земли. Приручили непокорных быков ргрутто. По началу, множество котов погибло на рогах этих гордых и прекрасных животных, а потом мудрые женщины усингов смогли постигнуть суть ргрутто – для приручения годятся лишь самки, немногих самцов необходимо жестко выбраковывать и оставлять для разведения лишь самых покорных, надежно изолировав быка в крепком стойле и стараясь держать его подальше от спокойных ргруттиц.

Животноводство быстро прижилось на кошачьих землях изменив привычный уклад общества. Постепенно, гордые правительницы уходили в прошлое, и все чаще типпи вождя занимал мужчина. Женщина же сшивала шкуры и пасла тихих ргуттиц. Закладывала корм, доила и следила чтобы дикие животные не нападали на беспомощных, пропахшим молоком да луговыми травами, глуповатых телят.
Мужчины плавали на лодках, покоряли бушующие моря и отправлялись в неведомые сражения. Однажды, коты нашли далекие острова и вместе со своими семьями, сумели заселить эту малую землю, затерянную среди бесприютных морских волн. А потом пришли дикари-магнейцы. Пришли чтобы убивать, грабить, жечь деревни и уводить людей в вечный плен…


Не теряли времени зря исполнительные дини.
Засеивали поля, обрабатывали жирную тёплую землю, радовались свои маленьким радостям, и воевали с мятежными котами. Горячая. Смелая авантюра! Впрочем, нет. Дини долго готовились к этому походу – точили кремень для дротиков, заготавливали стрелы. Шептали молитвы пред каменными идолами Диня и следили за неприятелем
А потом напали единым серым строем!

По началу врага удалось опрокинуть - гордым маршем дини двинулись вперед, освобождая для себя новые леса и предгорные, зеленые земли. Курились чадным дымом горы, дини шли в ногу сокрушая своих врагов коллективной, мощной силой. И коты поддались! Потухли, словно уголь в воде. Поредели, раздавленные единым дружным cтроем. Дини завоевали для себя немного земли (47.27), но далее уперлись с динь-донгов.
Похожие на самих диней, свирепые четырехрукие убийцы оказались всего-лишь дикарями-людоедами, неспособными внимать человечьей речи и горячим убеждениям. Как лава прогрызает горящую плоть лесов, заставляя живую землю содрогаться и стонать человечьим голосом; так и динь-донги врезались в единый массив шагающих диней. Отважно сражались маленькие мураши, со свистом рассекали упрямые стрелы пропахший кровью воздух. Но по прошествии несольких месяцев наступление диней было сломлено. Кошмарные динь-донги погубили слишком много жизней.
Велика скорбь народа! Много печалей обрушивается век за веком на хрупкие плечи работящих муравьев. Последним камешком ломающим хребет небесного муравья, стала череда неудачных битв с динь донгами.

В обществе поднялся плач. Людьми овладело уныние. Едкое, беспросветное отчаяние впилось в грудь. Зачем трудиться, зачем встречать по утру обжигающее солнце и сажать манный початок, если Динь наказывает свой народ черными горестями век за веком? Если гибнут люди от болезней, если гордые мужи находят свою смерть в кошмарных когтях дикарей донгов?
Диньддхартха сочинил горький рассказ о годах лишений несчастных диней. Спел свою песню и выбил значки на камне, пиктограммами изображая собственные чувства. Рассказ получился грубым, - выбитый на камне при помощи рисунков и схем он утратил большую часть своего горестного очарования. Поблек, потеряв эмоциональный, черный настрой. Но то был рассказ. Примитивный. Грубый. То был рассказ увековеченный в письме!


В Пятом веке сигларийцы искали новых земель, приключений и достижений. На родном острове наступило благостное затишье – ведь многие отчаянные сорвиголовы рванулись на Бурый Материк!

Склоки, небольшие междоусобицы, счастливые примирительные пиры где люди обпивались соком забродивших ягод и объедались вкусным мясом невиданных прежде зверей. Стоили деревушки – чаще обособленные друг от друга, ощерившиеся частоколами да оборонительными валами. Народ был разобщен но весел, полон надежд и счастья. Хутора. Выселки и мелкие деревушки украсили землю Нового Стагнума
Окрыленные надеждой сигларийцы даже городище поставили, небольшой религиозный центр во славу Алькувира даровавшего своим детям новый мир.
Городок прозвали Марис. Жителей в нем немного, но есть и свои сторожилы – крепкие семьи охотников, не откочевывающие со сменой сезонов на родной остров.

Окрыленные удачей сигларийцы путешествовали по морским волнам. Обогнули Стагнум, поглядели на изрезанные песчаные берега со стороны моря. Поразились небольшому размеру древней материнской земли. Сложили несколько песен и баллад. А потом повстречались с магнейцами - проклятые белокожие рабовладельцы сначали предлагали белый порошок на обмен, а к концу века, рабовладельцы именующие себя просвещенными магнейцами начали нападать и захватывать людей в плен. Сигларе не знали куда они пропадают. Чахлые лодки морских бродяг не могли поспеть за необычными магнейскими судами.
У костров поговаривали, что ничего хорошего с пленниками не происходит…

Земля Нового Стагнума также оказалась червивым плодом – сигларийцы столкнулись с племенами проклятых, позабытых уже врагов, динь-донгов. Ужасных творений премерзкого Т-Хиня.

Карта:

Полноразмер: ссылка
Черные брахиозавры - дракканисы;

Что делать, если нечего делать?
Вопрос задаваемый жрецу перед вручением церемониальной каменной шапки

***
И сказала тогда Ма, что голод сей испытание большого Па, оскорбленного ленью, обжорством и неблагодарностью детей своих, что бунтовать вздумали против воли его, и воли дочери его.

Поэтому и уходят из лесов хрюшки большие и малые, зверье кровожадное и не очень. И даже мухи и насекомые стали избегать жилищ урлоков. Все потому, что заключено испытание Па в воде. В соленой луже все еще много обильной и вкусной еды, но достать её куда труднее. И если дети его не подведут отца своего и дочь его, то вернутся звери в земли урлоков.
Так говорила Ма, когда отправляла толп урлоков купаться. И ловить рыбу.



Получатели:

Тан Чень, откровенно говоря, злился и был взбешен. Увы, он пока был еще только в своем начале пути – Ренч были просто примитивным сборищем пары племен, которых лишь только объединяла война… Нет, даже не война. Грабеж. Простой и бессмысленный грабеж во имя служения Ему! Нет, конечно, поклонение ему это приятный момент, но все же, Тань Ченю хотелось для Ренов большего. Он мечтал их сделать выше, чище. Лучше.

Но, увы, пока они были и оставались просто горсткой глупых, несносных дикарей. И он сейчас смотрел на то, как молокосос зеленый, словно трава, похваляться тем, что случайно убил величайшего воина, который будь зеленым точно был бы великим героем Ренов! Даже сам Тан Чень зауважал этого уже мертвого арлеиньё Ролана. Хороший то был воин. Он был бы достоин Тан Ченя, если был бы Реном. Увы, не повезло.

Нужно время, которого нет. Нужны силы, но даже их не было. Я уж молчу про удачу. Печалился великий Тан Чень и злился. Он желал убить что-нибудь, и желательно КАК МОЖНО СКОРЕЙ, иначе он начнет убивать своих владельцев.
К счастью, один разведчик принес вести, развеселившие великий Меч.
-СЛУШАЙТЕ, ВОИНЫ МОЙ ГЛАС! – Прокричал Тан Чень гласом своего нового хранителя, - МНЕ СТАЛО ИЗВЕСТНО О ПЛЕМЕНИ, ЖИВУЩЕМ ТАМ, ГДЕ ЗАКАТЫВАЕТСЯ СОЛНЦЕ! ЭТИ КРЫЛАТЫЕ ТВАРИ ПОСМЕЛИ ПОСЕЛИТЬСЯ В НАШИХ ЛЕСАХ! ПОКАЖЕМ ИМ, КТО ЗДЕСЬ ХОЗЯИН!

Эту весть воины встретили радостным криком. Наконец-то, есть возможность надрать задницы не только жалким и слабым панийцам, в чьих жилах течет слабая Ярость, а невиданным крылатым воинам из Земель за пределами Леса! Невиданные пришельцы из страны, где закатывается Солнце!

Рены обязаны познать, какова Ярость на вкус крылатых!

*** ***
Жил был на свете один свинопас Лао Цзы, которого прозвали Лежебока. А как еще назвать Рена, который все время сидит в своей хижине, только делает, что есть и что-то рисует на земле? В общем, жил он себе, никого не трогал, пока один погожий и прекрасный денек, в самый раз для весёлой заварушки, выбегает из своей лачуги Лао, полуголый, размахивая палкой и крича какую-то Ёврику. Выбежал, значит, на середины деревни и как закричит, что он понял, как победить голод, разруху и чтоб прям все стало щикарно. Да, именно «Щикарно». И повел толпу народа за собой которая собралась потому, что это обещало быть веселым зрелищем.
Лао Цзы привел толпу к стаду диких баранов, что паслись неподалеку от их стоянки. Обычно Рены просто убивали их ради неплохого мяса, но по словам Лао Цзы, достаточно заручиться их доверием и как все станет щикарно. Для этого, сказал Лежебока, надо взять парочку младенцев и вырастить их. Для начала, похваляясь своей скрытностью он приступил под пристально придирчивым взглядом своих соплеменников подкрадываться к овцам.
Увы, Лао Цзы не учел две вещи. Первое: он совершенно не умел подкрадываться. Второе: Он слишком сильно наклонился задом к вожаку стада, большому, злющему черному барану, который нравом скорее напоминал гон-чжу чем кроткое и пугливое существо. И этот баран хорошенько боднул Лао Цзы туда, куда бодать никого не стоит.
В общем, сегодня на ужин у всего племени была баранина, чудом выживший Лао Цзы, которого теперь звали «Задний рог», похоже навсегда скрылся в своей хижине и не собирался оттуда выходить а племя еще долго рассказывала всем истории о том, как Лао Цзы пытался приручить стадо овец, да у него в заду рог застрял.
Честно говоря, Лао Цзы не врал, когда говорил, что все щикарно обернется.
*** ***

А там временем, на вершине холма, среди неприступных гор, что упирались в самое небо, и по поверьям можно было взобраться в чертоги Чжу Укуня, обитала мудрая женщина Танг Чи. Здесь, вдали от своих шумных и чрезмерно кровожадных собратьев, Танг Чи постигала таинства мира, в окружении лишь только диких зверей, гор…
-Ой, Танг Чи! А, Танг Чи! Смотри, что я поймал!
И своего бездарного и глупого племянника! Чтоб тебя волки побрали, бесполезный ты сын овцы и дерева!
Оторвавшись от смотрения в огонь, Танг Чи вышла из своей землянки, чтобы увидеть очень злую дикую курицу, которая так и норовилась заклевать мелкого еще зеленого как лист мальчонку в набедренной повязке больше него самого. Но тот крепко держал ее и широко улыбался.
-Во, Танг Чи! Жирная, да? С нее вкусный еда будет!
Танг Чи внимательно осмотрела окрестности. Вроде сильных разрушений нет. Может и выйдет из него толк…
Потом курица сумела больно тюкнуть мальчонку в руку и он отпустил свою добычу, которая со всех своих быстрых ног уже скрылась в кустах.
Танг Чи отстраненно посмотрела на кусты. Затем на недотепу. Затем снова на кусты. Вздохнув и махнув рукой, она зашла обратно в землянку.
Вечером, Танг Чи пыталась постигнуть тайны миров и узнать, куда же отправляются духи убиенных великим Тан Ченем. Помогал ей в этом племянник своими расспросами и нежеланием долго сидеть на одном месте и постигать таинства. Танг Чи сдерживалась от того, чтобы не ткнуть ему в лицо угольком. Чтобы прямо в глаз сорванца.
Танг Чи взглянула на щель в потолке прямо на небесные светила и думала о высоких материях. Горько вздохнула. Племянник самозабвенно грыз коренья и пялился на свои пятки
И вот ему оставлять ее наследие?
Позор, да и только.


Получатели: Чжу Укунь.

Зеленую Лань, вождя клана усингов, который одним из первых отправился на запад через море, хоронили в темноте среди джунглей. Хоронили без прощальных обрядов и речей. Двое мужчин, с помощью самки ргрутто, привезли замотанное в шкуры тело, а еще один привел в это место служителя Раконра. Воздух пах морем и зеленью. Во рту чувствовался вкус соли. Яму вырыли за десять шагов на запад от большого кокосового дерева.
- Раскройте шкуры, - попросил шаман. Он долго пытался развести огонь с помощью двух веток, но они были либо слишком сырыми, либо ломались прежде чем дать усингу огонь для факела.
- Зачем? - удивленно спросил усинг, приведший сюда шамана. Со стороны он выглядел косолапо и неуклюже. Виной всему была сгорбленная спина, на которой был виден небольшой горб.
- Так нужно. Я должен увидеть ее лицо, - ответил служитель Раконра.
Двое усингов, которые привезли сюда тело, молча подошли к телу и размотали кожи, открыв тело погибшей. Где-то вдалеке начали кричать чайки. Правда если верить местным усингам, то ночью тут бродят злые духи, а это значит что сейчас могли кричать и они.
- Почему в ее шерсть вплетены чайкины перья?
- Такой была воля Зеленой Лани. Чтобы ее хоронили с ними, одетую в одежду из шкуры хизгов, - ответил один из тех двух молчаливых усингов - Она так и ходила в бой. Разве ты не знал?
- Дурацкая была привычка, - отозвался второй из молчаливых, - магнийцы за несколько верст узнавал ее в наших рядах. Только и целили в ту, что с перьями, пока наконец одно из них ее не настигло.
- Зато и мы ее всегда видели, - возразил первый, - Всегда видели что она с нами.
- Все равно дурацкая привычка, - повторил свою претензию второй усинг и сухо сплюнул через плече.
- Не твое изберье дело, - подал голос тот, что привел служителя Раконра. Он как раз забрал у того ветки и принялся разводить огонь. Когда наконец появился жар и собранный хворост получилось разжечь, он взял заготовленный факел и запалил его. Поднявшись он обратился к шаману, - начинай уже молитвы иначе нас тут и утреннее солнце застанет.
Издалека вновь начали доноситься будоражащие душу ухканье и крики. Стоящие тут ночные посетители молча подумали о том, что явно не птицы так кричали. По телу пробежала дрожь. Шаман начал читать молитвы за усопшей, после чего тело вновь замотали в шкуры и аккуратно положили в вырытую яму. Кинул каждый по горсти земли, после чего засыпали могилу. Но без насыпи. Просто сравняли все с уровнем земли и присыпали немного сверху опалыми листьями.
- Никто не должен знать об этом месте, - тихо проговорил горбатый, - Они будут искать ее. Даже мертвую.
- Но не найдут, - сказал тихо один из молчаливых, - Даже если найдут это место ее тут уже не будет.
Горбатый лишь удивленно и вопросительно взглянул на сказавшего это усинга. Тот лишь горько улыбнулся.
- Милостью Раконра, она найдет покой среди предков и будет далее вести своей рукой наши сердца в бой.
Холодная ночь тихо дышала в спины четверке усингов.
- Запомните. Нас тут было всего четверо, - почти с угрозой сказал горбатый усинг, - Кроме нас никто более не видел и не знает этого места. Если что... с нас и спросят.
Но горбатый ошибался. На соседнем дереве уже давно проснулся старый черный ворон и сонно мигая одним глазом, созерцая всю процессию. Ему перевалило уже несколько десятков лет, но он никак утомился наблюдать за котами и людьми, прибывших сюда и захвативших его остров. Он всегда смотрел и пытался относиться к ним с понимаем. Сейчас он, например, тихо и мирно сидел на дереве вдыхая свежий морской бриз. Белый месяц не доставал его тут, скрытого за листвой и между веток, зато хорошо освещал небольшую опушку, на которой собрались усинги. Хотя ворон и был слеп на один глаз, он сразу узнал этих кошек. Он видел их не впервые. Слышал правда их плохо, ведь старость плохо сказывалась на слухе. Но ему не нужно было слышать кошачьих разговоров и молитв служителя Раконра, чтобы понять что эти усинги хоронили Зеленую Лань. Легендарную предводительницу налетчиков, грозой магнейских пиратов, разрушительницу оков, убийцу работорговцев и защитницу испоконвечной кошачьей свободы на островах... Тут не было могучих городов, а кланы поселившиеся в этих землях испытывали трудности с охотой и рыболовлей из-за постоянных налетов. За голову Лани пираты убивали. Много и нещадно. И пока сила была на их стороне, братьям пришлось похоронить свою предвотиельницу тайком. Чтобы останки их защитницы не были осквернены грязными работорговцами ,обещавшими сжечь тех, кто покрывает ее. Чудное было дело. Ворону эта кошка нравилась. Но еще чудней было другое. Время, несколько недель спустя, когда сюда пришли люди. Магнейцы. Расфуфиренные и разукрашенные. Не знакомые черному хозяину острова. Они пришли к дереву, отмеряли от него пятнадцать шагов, разрыли могилу и впали в ярость. Ведь в шкурах они обнаружили лишь одно бело-черное перо. Магнейцы ругались и матерились, а ворон лишь тихо каркнет, после чего распрямит крылья и улетит в закат, на встречу легенде. Сказке, которую потом рассказывают матеря своим детям, о Зеленой Лани, защитнице усингов и штормовых островов. Ведь на том месте, где незадачливые магнецы обнаружили лишь перо вскоре вырос большой и могучий город. Короли с большой земли не забыли о своих кошках и почтили память защитницы. Теперь она была символом Штормового - главного города усингов с западных островов. Сюда будут привозить шкуры, мясо, слунку, дивные манные початки, сюда привезут несколько грутто и попытаются разводить их на острове. Отсюда повезут столь вкусные и диковинные рыбы, которые найдут ценителей по всей стране. Особым деликатесом, который будет торговаться с острова, будут устрицы. Большой шаг для котов. Вперед ли?

Долго нес дозор на западной границе Бармаглот, но все когда-нибудь надоедает. И аватар, оставив командование армией на Великого Маэстро Иллирика Осторожного(преемника Мауриэля Грозного, который, в свою очередь, был преемником того самого Роланда Смертоносного), полетел в Анн, разбираться с делами государственной важности, коих, наверно, накопилось уже немало.

... Да, их было немало. К счастью, так или иначе, их можно было отсортировать. А потом начать разбираться с ними. Итак, во-первых, орден Арлекинов, кажется, начал зажираться. Бармаглот задумчиво постучал хвостом по полу. Этот военный орден прекрасно показывал себя в бою с врагами, так что расформировать его было никак нельзя. Вздохнув, аватар расправил крылья и подлетел к скале с заповедями. Всплохи энергии - и на ней появилась новая заповедь: "Перед Гаудиумом все равны". Тяжело развернувшись в воздухе, Бармаглот полетел садиться на землю. Мало было заповедь даровать. Нужно было и позаботиться об ее выполнении. А для этого аватару требовалось создать какую-никакую судебную систему...

***

Со смертными всегда было сложно. В этом Бармаглот еще раз убедился, когда объяснял свою задумку панийцам. Однако дело было сделано, суды функционировали. Они должны были покончить с произволом арлекинов и с масштабной отправкой панийцев в Ямы. Заодно Эларик Острый Ум, один из лучших мудрецов па, был послан к скале. Аватар поведал ему, что там было написано, и на основании этого Эларик должен был составить алфавит. Письменность в судебных делах пригодилась бы, а Бармаглоту было лень.

Довольный, Бармаглот перешел ко второй проблеме. Несмотря на набеги рен с запада, в целом население па росло. А жить где-то надо было. Потому аватар повелел заложить новый город, под названием Хисгиль, Слава. Заложить на берегу озера - рыбная ловля довольно неплохой источник пищи, в добавок к охоте, собирательству и торговле. Кстати, насчет торговли... Они шла довольно плохо. Мало что могли бхараты предложить. Что же, оставалось надеяться, что в дальнейшем она пойдет лучше. А пока Бармаглот не стал снимать великий запрет Бояна. Но растолковал: тех бхаратов, что его нарушают, отправлять в Ямы. Нечего яд переводить. Хотя, конечно, когда аватар услышал о смерти среди котят чеширов, он долго смеялся, и сам Гаудиум вторил ему на небесах. А остальных бхаратов - не трогать. А еще надо меньше пленных рен развешивать по деревьям, а больше отправлять в Ямы(аватар справедливо полагал, что создание судов сильно уменьшит приток па туда).

***

Эларик Вострый Ум сидел на земле и смотрел на надписи на скале. Бармаглот сказал, что каждый значок это буква. Вместе буквы образуют слово. И велел зарисовать все возможные буквы. И поставить в соответствие им звуки. Мудрец пытался. Честно пытался. Но то букв получалось слишком много, то наоборот, слишком мало. Сложная это работа! Вот и сидел Эларик, и рисовал значки на земле, но все без толку. Так и остались па без письменности.

***

Иллирик Осторожный недаром получил свое прозвище. В отличии от двух своих предшественников, которые были сильными и жестокими, он был скорее хитрым и жестоким. Прямой бой? Плохая мысль, натиск свиной кавалерии на открытой местности мог остановить разве что удар чеширов с фланга(точнее, со всех пяти сторон - да-да, чеширы спокойно атаковали и сверху. С ними вообще не поймешь, как они ударят). А вот засесть в деревне, дождаться рен, обрушить шквал дротиков со всех сторон и выпустить прайд чеширов - вот это самое то! И потерь немного, и враг разбит.

Особенное внимание стал уделять Иллирик разведке. Орда рен, шумя как стадо белых слонопотамов, хорошо заметна для бесшумных и юрких панийцев. А если заметить ее, то можно предугадать ее движение и сделать засаду. А потом пограбить беззащитную деревушку рен, в отместку. А еще можно послать нескольких самых лучших следопытов, которые без лишнего шума снимут отравленными дротиками самого большого и сильного рен. Ну а потом остальные передерутся за руководящее место. Наверное. Так полагал Иллирик. Но человек предполагает, а боги располагают...

Иллирик вообще был умным человеком. Именно он придумал Носить одежду из крепкой кожи, чтобы удар рен не ранил, а только ушибал. Это он обратил внимание на трофейное оружие от рен - деревянную дубинку с обсидиановыми лезвиями. Интересно, смогли бы па создать такую?

Рано или поздно это должно было случиться. Логика хамари была проста. Ели брать глину и обжигать ее в печах она изменяет свои свойства и становится крепче. А что будет если засунуть в печь что-то еще? Так в череде бесплотных попыток хамари нашли особые камни, которые становились пластичнее при нагреве. Ремесленники совершали робкие попытки создать из меди орудия труда. Многие баи брезгливо отказывались от новшества, медь была не такая острая как черное вулканическое стекло и не такая прочная как камень. Однако ремесленники приводили свои доводы. Медное орудие можно починить, если оно сломается и наточить, если затупится, когда каменное или стеклянное нужно делать заново. С течение времени метал зеленел, а на солнце нагревался до такой степени, что его нельзя было взять в руки. Да и сами методы обработки были не совершенны. Уродливые куски плохо обработанного металла никуда не годились.
На этом бы все и закончилось, если бы все баи не мечтали иметь прибыть из грязи, земли и камней, всего что не стоит ничего, но может стоить очень много. Не желая заниматься этим сами хамари заставляли рабов делать все новые и новые попытки. Многие рабы были посажены на свои уродливые изделия предварительно нагретые на солнце пустынь, многие отведали расплавленной меди на вкус. Но прогресс все-таки был. Медленно но верно желтые карлики шли к успеху.
***
Страшен гнев Червя. Орден Первопроходце долгие века не нуждался ни в чем. Его обеспечивали рабами и провизией. Единственной их задачей было находить новые земли и искать новые маршруты. Но они только пользовались добротой Червя. Когда Хаф-Хулуд увидел радужные камни принесенные в дар он рассвирепел.
- Столько лет мы закрываем глаза на вашу никчемность и вот теперь вы притащили сюда отравленные камни? Если бы я, Уважаемый Хаф-Хулуд не был бы бессметным воплощением Воли Самума на земле, а был бы вашим правителем, из рода желтых карликов, то я бы приказал казнить вас за измену! Принести в Дом Червя отравленные камни!
И Червь повелел, раз радужные камни не смотря на свою красоту несут смерть, пусть Первопроходцы преподнесут из в дар правителям народа злобных черных карлов. Так если на очередной День Официального Появления Червя в главном храме члены ордена не справятся с заданием, то Червь будет судить по справедливости. И каждому будет приговором смерть. Не рабство, не отчуждение имущество, что иногда для хамарийца страшнее смерти. Провал в этом деле сулил Первопроходцам позор и полное уничтожение.
***
Война неблагодарное дело, если нет сильных союзников, если нет дипломатических договоров. Хамари многое предстояло узнать про тактику, храбрость и изощренную военную хитрость. Сейчас в деле воны они были новичками, но они быстро учились, как и положено настоящим жителям Благостной Хамарии.
А в Хамарии как все знают выживает не всегда сильнейший. Часто умные оказываются более успешными. Члены Жирной Сотни долго расспрашивали женщин вернувшихся с войны. потом думали и совещались. В конце концов они заключили, что войну они вели не правильно. Успешные баи вместе с женщинами-ветеранами разработали новую тактику, собрати новые войска и отправили обратно учтя все ошибки и не действуя прямо. Как говорят хамари "Кто прямо идет, гром-змею в пасть попадет". Теперь воевать они старались против мирного населения, оставляя воинов усуулов без возможности пополнить запасы воды и провизии. Черви во всю использовались для незаметной разведки, а войско хамари то разбиваясь на мелкие части, то сливаясь во едино кружили усуулов по пустыне.
- Если мы воюем за землю, то землю эту надо очистить в первую очередь от женщин детей и тех, кто добывают пищу. Без них воины карлики будут голода и умирать, а новых взять будет неоткуда, - говорил Сотник более всех постигший философию войны. - Оставляйте на из пути не трупы, а их искалеченных соотечественников, ибо пытаясь их спасти они только растратят силы, а убивая своих раненных жен и детей, сами станут врагами своей страны.
Хамарийки одетые в потертые и запыленные доспехи щерились обнажая зубы. Конечно, они пришли к карликам, чтобы сокрушить их одним ударом, но были слишком самонадеянны. Вернувшись они будут злобными духами пустыни. Не даром их бог Самум Песчаная Буря. Вернувшись они возьмут сторицей за каждую каплю крови боевых сестер оставшихся в песках.

***
Хаф-Хулуд Достойнейший Созидатель приказал выстроить город в пустыне, недалеко от обнаруженного хамари месторождения меди. Климат там был жесткий, однако возможность перерабатывать медь прямо на месте и отправлять в Благословенную Хамарию уже готовые изделия и металл очищенный от примесей заставляли стекаться в город все больше народа. Пока это был только взгляд в далекое будущее. Но начало было положено.

Она чувствовала, как там за горизонтом, одна за одной гасли жизни. Жизни тех, чьи предки отказались от своей земли и народа. Ощущала смерть потомков трусов и предателей. Гибни они сотнями и тысячами, сердце бессмертной не нашлось бы для них и единой слезинки, но... Но ХЕЛЬГИ?!! Эти жалкие твари вновь осмелились пролить кровь избранного народа?! ДА КЕМ ОНИ СЕБЯ ВОЗОМНИЛИ!!! Им было мало того урока, что был преподан им на берегах Крови?! Они забыли как бежали за Воды, как их лучшие войны в страхе быть пленёнными кидались в море?!! Что же, легионы Ахерона всегда будут готовы освежить их память и в этот раз пощады не будет.

Так было решено Дза и ветра, буйные вера перемен, что всегда предвещают обильную кровь закружили над островом...

С началом столетия от странной неизвестной болезни погиб повелитель ахерона. Погиб он, погибла его жена и все пятеро братьев - из всех родственников остался лишь самый младший из сыновей, Тот Сор. Столь внезапно та, кто уже давно не вмешивался в мирские дела, прекраснейшая Дза взяла опеку над мальчиком. Был ли шанс у тех, кто уже мнил себя властителем земель ахерона? Нет. Не было у них ни каких шансов, против той, кто обладал мудростью сотен лет и сейчас держал в руках всю полноту власти. Кто "заболел", кто был казнён за измену или неуважение, кто потерял сердце на алтаре Мортис... Впрочем не успел страх "элиты" перерасти в гнев, как оказалось, что бессмертная может не только карать, но и щедро одаривать: тех, кто был верен трону и Мортис, тех, чья гордость оказалась выше пустой гордыни она привлекла ко двору. Щедро одарила Дза верных богатыми землями и привилегиями, а месте с ними закрепила за ними ответственность - так появились первые дворяне и Благородные Дома*, что вскоре стали надёжной опорой трону.


Мало кто обратил внимания на лодки, что отчалили от берегов крови и скрылись за горизонтом. Отплыли, подгоняемые вёслами в руках неутомимой нежити. Послала Дза не армию, лишь первый отряд с послами. "Ваши предки бежали, бросив землю свою и свой народ, но как бы далеко не бежали враг вновь рядом и вновь убивает. Что сделаете вы? Решитесь ли искупить позор предков? Возьмёте на себя ответственность? Поднимите гордо голову и встав в ряды воинов Ахерона сокрушите врага? Или предпочтёте последовать примеру предков? Ваш выбор определит ваше будущее!" - Так должны были сказать послы, а с послами отплыли и войны. Отряд охраны и демонстрация силы, чтобы не было сомневающихся в словах ахеронцев.

Согласятся потомки беглецов принять власть Ахерона - откроются им многие секреты и мощь Ахерона станет им могучей опорой. Нет? Тогда послы подождут, пока не прибудут прочие отряды и вновь спросят отступников, но уже с позиции силы.


Получатели: Мортис.





*дворяне и Благородные Дома - не можешь остановить? Возглавь! Руководствуясь этим принципом Дза не стала под корень истреблять "аристократов" - вместо этого она уничтожила чересчур зарвавшихся и, несколько сместив акценты, узаконила положение избранных. Тем она достигла сразу нескольких целей: во первых сделала "официальных аристократов" зависимыми от трона и самой Дза, ведь что была дано, то может быть и отнято, тем более что желающих занять тёплое местечко немало - это обеспечивает их верность; Во-вторых сделала прослойку "аристократии" значительно тоньше т.к. теперь это действительно заслужившая своего положения элита; В-третьих создала защитный буфер между недовольными, троном и церковью - тех, кто захочет грубо хапнуть халявы или устроить бунт первыми же урезонят аристократы, теперь кровно заинтересованные в сохранении своего положения; В-четвёртых косвенно улучшено положение простых людей т.к. аристократов меньше, гос. позиция им ясна и они ведут себя как хозяева, думающие на десять лет вперёд, а не захватчики или грабители стремящиеся захапать всё что можно в единый день.

На текущий момент общественное устройство Ахерона выглядит примерно так:

Пост не успел.

Усуулы строят везде кирпичные стены и готовятся к тяжёлым военным годам.

Шшисур неспешно ходил по своей хижине, отыскивая в сотнях табличек болотного дерева нужные ему.
Дракканисы с незапамятных времен использвали их, дабы записывать и хранить всю историю и традиции племян. Но сейчас его не интересовали обычаи: он искал записи предыдущих ширрахов.
Так ящеры называли сборы, которые все племена проводили раз в пятидесятилетний цикл.
Это был невероятный, огромный по масштабам праздник: столы ломились от еды, украшения всех сортов передавались из племени в племя, дабы показать свою дружбу, или, в ином случае, как знак соперничества.
Но никогда, ни при каких обстоятельствах, во время ширрахов, никто ни с кем не ссорился и не имел права убивать. И тут даже дело не в том, что дракканисы крайне негативно относятся к конфликтам внутри расы в целом.
Ссора во время ширраха - это черное пятно на репутации всего племени, ибо никто не вправе портить праздник.
И длится ширрах целую неделю.

Впрочем, по окончании ширраха, никто не расходится по своим родным местам: начинается мишор.
Здесь уже совершенно иные правила, иные цели и иные средства.
Сихуры, хранители знаний и традиций, а также фактические лидеры, каждого племени собираются, дабы обсудить дела, что касаются каждого дракканиса. Здесь решаются конфликты, объявляются следующие сихуры, если предыдущий уже стар, здесь бывают случаи объединения нескольких племян в одно.
Но этот мишор обещал быть абсолютно иным, ибо это должен был быть последний мишор разрозненных племян.

Шшисур нашел необходимую табличку и внимательно изучал ее содержимое. Он сам ее писал пятдесят лет назад, когда был совсем молодым дракканисом, но тогда он не до конца осознавал величие предстоящего момента.
За пол года до предыдущего ширраха пришло Знамение. Дождь начал лить непереставая целую неделю, и потоки воды на земле обернулись вспять, соединившись в озеро посреди территорий дракканисов.
И исчезло оно лишь тогда, когда каждый сихур записал сие событие.
Во время мишора единогласно это Знамение было воспринято, как явление Бога, что поведет дракканисов к Величию, как говорилось в древней легенде. Настолько древней, что она еще передавалась из уст в уста.
И решили сихуры, опять же единогласно, что пора стать единым народом. Ибо ручьи, что представляют племена, лишь тогда способны сломать любые преграды, когда станут единым потоком.
Мишор длился целых четыре месяца: неслыханно долго. И итогом его было решение сделать следующий мишор последним, ибо во время него будет объявлено объединение племян. И единым сихуром, Ашшай-Сихуром назвали именно Шшисура, за его ум и умение вести дела.
А, вот и та самая табличка. Шшисур внимательно ее изучил, наверное, десятитысячный раз за эти пятдесят лет. Невероятная честь, просто невероятная. Первый Ашшай-Сихур дракканисов.

И вот, пятдесят лет прошли. Шшисуру было уже более семидесяти лет, он был почти стар. И стоило выбрать следующего, кто будет носить звание.
Он давно уже решил, что это будет Хашур из племени Синего сияния. Молодой, крайне молодой дракканис. Он прожил всего два десятка лет, но был невероятно умен, хваток и, что немаловажно, он воспитывался в атмосфере грядущего единения.

============

И вот, Последний Мишор, Мишор Последних Племян, закончился.
Ашшай-Сихур Шшисур вернулся в свою палатку совершенно изможденный. Первому всегда тяжело. Особенно в народе, где все новое встречается с неторопливостью мирового дракона.
Даже пятдесят лет, со времени предыдущего мишора, что были даны племенам для подготовки к грядущему, было недостаточно. Пройдут годы, прежде чем дракканисы привыкнут.
И ведь это только начало. Изменения последуют, и будет их множество. Ибо до Величия длинный путь. Но Дракканисы - мастера длинного пути.

Решения, принятые Ашшай-Сихуром с помощью шестнадцати помощников, по количеству племян до объединения, были, может быть, не так существенны, если смотреть со стороны, но крайне важны для дракканисов, как символ.
Во-первых, был основан город, названный Хирай-Айра-Мишор, "Сын Последнего Мишора".
Во-вторых, было принято решение о постройке святилища бога, названного Ашшай-Саррахом, "Ливнем Единения". Огромный комплекс каналов, направленных в центр Хирай-Айра-Мишора, где, посреди получившегося озера, заседал Ашшай-Сихур и шестнадцать сихуров.
В-третьих, дракканисы решили отправить делегации на север, туда, где территория дракканисов оказалась граничащей с владениями других рас. Специально для этого была создана Шифай-Райха, "Хранитель Капели", организация, целиком посвященная одной цели: налаживать отношения. Любого живого разумного существа с любым другим разумным существом, ибо все в этом мире восполнимо, кроме жизни.

Но, что самое важное, дракканисы наконец стали делиться знаниями. А это - невероятно важный шаг для дракканисов.

Умерла Ньярлампотеп Вторая. Ньярлампотеп Яростная. Ньярлампотеп Защитница. Умерла, вопреки прозвищу, тихо и мирно, в прохладном подземелье своей пирамиды. Пусть под конец ее обуревали страхи и беспокойство, но в Царство Вечного Труда она уходила спокойно. Потому что, бросив последний мысленный взгляд на Общество, она поняла - для Порядка Защитницей сделано все, что можно было сделать.
Не было траура. Не было поминальной церемонии. Нет таких традиций у хешти, что отрывают от праведного труда.
Но многие, очень многие в тот день в храмах молили Нештек принять Защитницу как подобает. Молили горячо и страстно, молили искренно.
10 лет спустя, как было предсказано жрецами, появилась на свет Ньярлампотеп Третья. Как было наказано Защитницей - немедля под опеку взяли ее высшие из Люмнати. Задачей их было воспитать достойную преемницу Второй, и задачу эту они выполняли с рвением. С малых лет они учили ее быть мудрой, вливая в разум новой Царицы Цариц истории о прошлом. Узнала она и о Новом Порядке, и о том, как возникало Общество. О том, как долго и больно строилось взаимодействие с хамари и о том, какие это плоды начало давать. О злых усулах и озерах крови, что прудят Пустыню на востоке. О прохладных западных лесах. О высоких горах и великолепных Больших Хивах.
Упивалась этими рассказами Ньярлампотеп Третья. Упивалась и горела желанием проверить все самой. Недовольны были старые Люмнати такой прихотью. Но кто они такие, чтобы запрещать что-то говорящей устами Нештек?
Лишь выйдя из совсем детского возраста, новая Ньярлампотеп начала путешествовать - не только разумом, но и телом. В этих путешествиях она взрослела, с каждым годом все больше набираясь опыта. Тело ее стало сухим и смуглым, а ноги - достаточно крепки даже для небольших переходов пешком. Она познала на себе голод и жар, она напилась из лесного источника в Чечуле и отведала пустынной дыни в Трркане, она побывала у подножья гор и сыграла в хешелюдикову игру с солдатами вооруженного до жвал Подиша. Говорят, в каком-то маленьком хиве она вместе с несколькими комши даже сама построила сот - но это, скорее всего, вранье.
Не понимали ее старые царицы, что служили при Защитнице. Не понимали, но стремились понять и воспитать молодых под стать ей. Ведь везде должен быть Порядок.
Впрочем, подобные народные развлечения вовсе не приносили делам Общества вреда - ибо время у молодой и активной Царицы Цариц находилось на все. Поначалу не стала она вносить что-то новое в правила жизни и Труда - не по годам мудро рассудив пока что просто поддерживать дело Второй. Продолжалась травля хамармина, увеличивался оборот торговли с хамари, впрочем, все так же строго контролируемый сверху. Росли молодые кашментари, искренне преданные делу Нового Порядка.

Словно под стать своей новой правительнице, активизировался и весь благословенный народ. Целых три новшества плотно вошли в жизнь хеш в пятом столетии - пурры, щиты и глиноделие.

Пурры были давно знакомы жукоголовцам. Эти огромные и меланхоличные странники Пустыни издавна были объектом охоты - прочный хитин и много безвкусного, но питательного мяса; зловонная, но столь драгоценная вода из внутренних мешков были хорошей платой за риск при битве со столь большим существом.
Но был пурр редкой добычей, ибо нечасто встретишь его в пустыне и не всегда победишь. Скоро все изменилось.
Говорят, что однажды в безымянном хиве пара хешти принесла из Пустыни яйца пурра. Большие, овальные и кожистые - были они долгохраянящейся, противной и очень питательной едой. Запасливые комши отложили их на черный день в угол своего сота и забыли о них, ибо черный день все не приходил(спасибо Нештек). Какого же было их удивление, когда однажды яйца лопнули и из них вылезли здоровые осклизлые твари, похожие на переевших хещелюдиковых цариц!
Развеселились комши, представив, сколько они смогут выиграть на хешелюдных играх с такими-то бойцами. И оставили зверей у себя.
Правда, замыслу их не суждено было оправдаться - ибо играть с ними никто не стал. Куда там - через пару месяцев такая тварь могла уже затоптать комши, не то что мелкую матку! Правда, юные пурры (а это были они) никакой агрессии не проявляли, а были очень даже ласковыми.
- Пурр-пурр! - Говорили они и лезли щекотать всех своими здоровенными ветвистыми усами.
Такая забава не могла миновать внимания цариц. Ручных пурров забрали в Кеккт, и очень быстро там они превратились из развлечения в очередной инструмент Пользы. Горячо одобрившая такую инициативу Третья сразу издала указ всему Обществу - пусть комши ищут пурровы яйца и приносят их в хивы, чтобы пурров взрастить подобно собственным детям. Пусть их крепкие спины несут поклажу через пустыню, пусть они дают мясо, яйца, панцирь и жилы.
На удивление стремительно вошло новшество в жизнь хешти. Уже не мыслили пути меж хивами без пурров ни комши, ни кашментари. Первые радовались такому помощнику и считали пурра животным чуть ли не более священным, нежели хешелюдика, ибо пурр и груз таскать помогал, и от голода избавлял, и от жажды и успокаивал вообще. Вторые забыли о носилках и по улицам хивов и великой Пустыне передвигались теперь исключительно на широкой жучиной спине, освобождая руки рабочих для труда и явно показывая свой статус.

Щиты стали следствием приручения пурров, а также затянувшейся кровопролитной войны. Они просто вдруг появились - за пару лет у каждого солдата помимо копья, дубинки и собственных жвал в арсенал добавился ростовой бугристый щит из толстого хитина. Был он груб, тяжел, некрасив и в войне с усулами незаменим. Вся война для хешти теперь строилась на щитах и умении боевых кашментари.
Как и прежде, хешти наступали ровными рядами. Шли молча и в ногу - так, чтобы трясся песок, а с ним в ужасе и враги. Но теперь вместо мягких тел встречала наконечники стрел непробиваемая стена серого и коричневого пуррова панциря. Стена, что ощетинивалась острой смертью, когда неспешно и неумолимо доходила до врага. Все шли, как один; били, как один; защищались, как один. Позади них с высокого пурра оглядывала царица поле боя, давая указы, напевая в горячих головах солдат ритмичную боевую песнь и превращая столпотворение вооруженных жукоглавцев в идеально отлаженную машину убийства.
В пятом веке вместе со щитами хешти принесли в войну священный Порядок. И каждая битва с их участием теперь была молебном Нештек и триумфом над Хаосом.

Глиноделие стало внезапным открытием, так же почти целиком принадлежащим сметливым комши. По легенде, некая пара хешти хотела заиметь в своем соте хешелюдник, чтобы молиться Нештек. Но вот беда - почему-то именно у них маленькие зверьки селиться совершенно не хотели и не могли. Жукоголовцы усердно молились и ударно трудились, и неясно было, чем был вызван это гнев бога. Отчаявшись, они решились слепить себе хешелюдник сами. Хоть и пустой - может, хоть немного он поумерит недовльство Нештек.
И слепили. И принялись ему, пустому, молиться. И во время этих молитв внезапно в жучьи их головы пришла идея. Ассоциация. Прямо таки бередящая ум.
Комши поняли, что было то настоящее благословение, а вовсе никакой не гнев божий. И принялись лепить. Плошки, чашки, украшения и, главное, толстые кувшины с узким горлышком, что не дают воде уходить в жару.
Польза подобных вещей была очевидна и огромна. Моментально дошла весть об изобретении до Ньярлампотеп, и блаженные комши были удостоены аудиенции с Самой.
Незначительное время спустя идея лепки вещей из глины была признана, ни много ни мало, священной. Великое множество хешти принялось производить кропотливо, с любовью сделанную посуду из разноцветной глины, тщательно украшенную изображениями благословенных хешелюдиков. Хеш рады были показать достижения своего труда богу и соседям - дары в храм носили исключительно в лучшей посуде; а в каждом караване на юг теперь как минимум один пурр был доверху гружен звенящими тарелками, кувшинами и прочим рукоделием.

Вот так начался для благословенного народа пятый век. И было бы здорово, если бы продолжился он столь же хорошо.



Получатели:

В этот раз Аликорн выглядел иначе. Внешне, казалось бы, ничего не изменилось - все то же искрящееся, словно голубой кристалл тело, два мощных роскошных крыла и длинный рог, но теперь можно было, буквально, ощущать ту магическую энергию, которая окружала физическое тело. Это была сила, сила решительности и праведного гнева. Вот уже несколько столетий люгерам приходилось страдать, испытывая издевательства со стороны диких племен иберов, крушивших все, что встречалось на их пути, не понимая душевной красоты. Разумеется, терпение простого народа не вечное и вот теперь, часть крылатых людей, в надежде обрести долгожданный покой, ступила на путь предательства. Именно это и стало причиной очередного явления Аликорна, ведь предательство влечет за собой потерю одного из наиважнейших элементов гармонии - верности.
- Селестия слышала ваши мольбы, - голосом, в котором более не слышалось и ноты мелодичности, громко объявила Аликорн, а ее глаза вспыхнули ярким светом. - Она благодарит всех вас, кто не утратил веры. Вы жили красиво, так, как того и желала Селестия, пускай, это было нелегко. Всем прекрасно известно, что красота требует жертв, и наш народ уже достаточно натерпелся - пришла пора платить по счетам!
Столь сердитой Аликорна никогда прежде не видели. Некоторые маленькие дети даже заплакали со страха, однако их матери под впечатлением такого необычного явления не обращали на это внимания. Говорила посланница самой Селестии, ну как тут можно было думать о чем-то ином? Что же дальше? Неужели... неужели придется сражаться? Но ведь прежде это ничем хорошим не заканчивалось.
- Иберы любят силу и мы покажем им свою силу, - Аликорн широко распахнула крылья, подчеркивая свою решимость действовать. - Однако это будет не грубая физическая сила, а сила нашего ума! Если уж нам приходится сражаться, то давайте сражаться красиво! Благодаря нашим заслуженным гвардейцам, люгеры-воины, наконец получат долгожданное преимущество!
- Неужели нам придется убивать своих же одноплеменников? - после речи Аликорна, прозвучавший голос казался не более, чем мышиным писком, но он был услышан магическим существом.
- Нет, очень надеюсь, что не придется. По крайней мере, мы дадим им шанс понять совершенную ошибку. Не будем же терять надежды, что в сердце каждого люгера живет частичка красоты, подаренная Селестией.

Воодушевленные речью Аликорна, воины смело шли в бой. Кроме того, новое оружие, которым теперь обладали войска, внушало еще большую уверенность в победе, поднимая боевой дух каждого воина. Еще немного и иберам придется уйти с родных земель люгеров. Да, что там уйти - бежать, поджав хвост и дрожа от страха. Как же долго они об этом мечтали! А затем будет триумфальное возвращение домой, к семьям. И, разумеется, обещанная награда для отличившихся в бою: крепкий плащ, изготовленный из цветастых шкур необычных животных, из южных лесов, где обитают миролюбивый народ дракканисов. Не смотря на свой странноватый и даже несколько пугающий вид, в них ощущалась красота - внутренняя красота, а к внешнему виду можно привыкнуть, ведь это не самое главное.

Фоу, 5й век.

Мир
- Фоу не равны, это очевидно. Если бы фоу были равны, то сильные и достойные не имели бы необходимость помогать слабым. Если все равны, то нет ни сильных ни слабых. Слабым и сильным можно быть только относительно другого.

- Фоу не равны. Кто-то лучше держится в седле, кто-то лучше выслеживает зверя, кто-то умеет делать одежды из шкур. Поэтому фоу должны помогать друг другу. Я посмотрю за твоим конем, а ты поставишь нам шатер, где мы проведем ночь. Один станет на страже, и десять выспятся и встретят врага сильными. Когда ты помогаешь другому фоу, ты делаешь всех фоу сильнее. Потому, что фоу не равны. Не равны, но едины.

- Я сильнее тебя, и могу решить помочь тебе или нет. Ты слабее и поэтому можешь только жить, как я решу. Разве я не достойнее тебя?
- Пусть ты сможешь силой отнять у всех нас коней, но сможешь ли ты скакать на десяти конях? Сможешь ли ты бить десятью копьями? Одолеешь ли десять врагов? Достоин только тот, кто владея силой, может обратить эту силу на благо всем фоу.

Нашествие муранчи больно ударило по фоу. Место для выпаса лошадей резко стало меньше. В поисках лучшей доли многие фоу отправлялись осваивать горные долины. Теперь появились фоу, у которых нет лошадей. И даже община не всегда могла помочь таким. А без лошади зверя не поймать, на врага не пойти. И ведь стараешься, делаешь что-то а все одно семья голодает и маленькие дети от голоду пухнут. Потом жена поплачет на иссохшимся трупиком и пойдешь закапывать его в степь. До фоуедства не дошло, но хорошо никому не было. Если бы не традиции помогать ближнему и общины, то голод привел бы к мору. Но так ничего, поднатужились, всем миром как-то преодолели.

С этой напастью невозможно было бороться и фоу обращались за советом и поддержкой к Оверсиру. В центральных городах (Инсейм, Таемо и Мандра) строятся храмы, где фоу предаются "беседам с Оверсиром" не во время священных праздников, а тогда когда нуждаются в этом. Медиаторы начинают постоянно жить рядом с ними, получать подношения от прихожан.

Города фоу становятся все ближе друг к другу, теснее связи между общинами. Все чаще на ежегодном празднике, когда множество фоу собирается в священных городах для коллективных молитв Оверсиру, собирается Городской совет из представителей всех общин города. Совет решает, какая община нуждается в помощи и какая община будет помогать ей. Совет договаривается о совместных действиях: подновить ли дорогу, собрать ли ополчение и кто сколько выставит всадников. Выбирают военного вождя, который поведет фоу на войну. Решают, кому идти на войну, а кому заселять горные долины на востоке.

Война
В пятом веке фоу постепенно осваиваются в сложной науке войны. Одним из революционных нововведений становиться военный вождь. Ранее фоу теряли уйму времени, чтобы ополчение договорилось как сражаться и где. Теперь все разговоры остаются на мирное время. Городской совет выбирает вождя из наиболее достойных Искушенных и этому вождю все ополченцы дают клятву - принимать его мысли как свои на всем протяжении похода. Теперь все зависит от него - от силы его воли, от остроты его ума. Нет больше раздумий у ополчения, есть только воля Вождя.

В мирное время так не работало. Пробовали, но никому не понравилось.


Получатели: Оверсир.

Век цвета меди. Скуп на описания. Золот на содержание. За этот век было сделано многое. В умах диней была открыта способность понимать пространство и количество. В домах диней была положена плитка. В школах диней были выучены дети. На полях был выращен початок. В философских портиках были философские мысли. В городах диней ничего не было, потому что городов, у диней нет - у них есть Многокаменск. В нём был достроен храм. В протогончарнях была измята глина. В уме Диньддхардхи была создана письменность. На юг была отправлена армия. На приграничных меняй-дворах было вытолчено много торговой толчеи и высуечено суеты. Жизнь шла. Жизнь есть жизнь.

Ночь. Возле небольшой уродливой постройки в порту Гелиополиса собрался отряд солдат. В руках у каждого копье с обсидиановым наконечником, на кожаных туниках символы Республики. Командует всеми центурион, которого можно опознать по яркому плюмажу из перьев на шлеме.
-Откройте, именем Сената, откройте! – кричит центурион и грубо стучит кулаком в дверь. Никакого ответа. Он стучит еще и, в конце концов, приказывает вынести хлипкую дверь. Солдаты врываются внутрь. Вдоль стен расположены ряды клеток. В каждой находится по несколько рабов, жалких, уже не похожих на людей, созданий. В основном здесь представители человеческих рас, есть несколько усингов. В одной из клеток сидит динь-динь. Дверь в дальнем конце помещения широко распахнута.
-Прокляни меня Создатель! Мы их упустили! – центурион указывает копьем на дверь – Вперед! Они не могли уйти далеко!
Солдаты бросаются в погоню за работорговцами.

В начале нового века пиратство стало большой проблемой на Магнейских островах. Многие соседи потеряли всякое доверие к магнейцам из-за постоянных рейдов на их берега, а это сильно вредило торговле. Долгое время ничего не предпринималось, и в конце концов, Иерофант пригласил к себе нескольких сенаторов. На следующий день они уже кричали о необходимости борьбы с незаконной работорговлей. Принятые Сенатом меры несколько улучшили ситуацию. Если раньше рабов-чужеземцев покупали из-за их дешевизны, то теперь они стали значительно дороже легальных (как минимум, нужно было либо дать взятку портовой страже, либо пробраться мимо них, а это не слишком просто), кроме того их приходилось постоянно скрывать от чужых глаз, чтобы избежать доносов.

В духовной жизни магнейцев также происходили изменения. Если раньше чуть ли не каждая деревенька имела свои собственные обряды и традиции, то теперь все унифицировалось. Основным религиозным обрядом у магнейцев стала «месса». Верующие собирались в храме (зачастую, «храм» представлял собой просто площадку с нарисованными на ней священными символами) и понтифик (буквально «строитель мостов» между Богом и людьми, так магнейцы называли жрецов) произносил проповедь под тихое пение хора. Свадьба считалась сугубо мирским делом. Похороны обычно проводились на земле близ храма. Собирались родственники и друзья умершего, каждый произносил речь, в которой вспоминал какие-либо положительные качества покойного, ибо de mortuis aut bene, aut nihil. Затем тело сжигалось, а прах развеивался по ветру.

Постепенно Церковь Творца превратилась в единую организацию, во главе которой стоял сам Иерофант. После него шли понтифики. Считалось, что все они равны, но некоторые, разумеется, пользовались большим уважением, а некоторые меньшим. Хористы и церковные слуги занимали низшее место в иерархии.

В конце прошлого века на Штормовом острове появилось небольшое поселение магнейцев. Из-за своей удаленности от метрополии оно стало настоящим раем для работорговцев. Кроме того, через Штормовой остров проходил важный торговый путь, связывающий земли катийцев и Магней. Постепенно здесь вырос целый город, которому дали имя Агнаций. Лидеры Республики уже не могли оставлять без внимания столь значительный магнейский анклав. В Агнаций прибыл посланник Сената, претор Марк Марцелл, человек жестокий и высокомерный, но в тоже время честный и справедливый. Вместе с ним прибыло несколько центурий (примерно 100 человек) солдат. С их помощью претор установил в Агнации власть Республики, впрочем, местные жители были даже рады видеть солдат – народ Агнация пребывал в постоянном страхе нападения усингов. Новый правитель приказал немедленно отпустить всех захваченных усингов и катийцев, а затем арестовать всех тех, кто совершал налеты на людей-котов и карликов. Это возмутило некоторых жителей города, однако ничего поделать они уже не могли.

На далеком полуострове Мнар магнейцы повстречали новую расу - дагонов. Впрочем, никаких пиратских набегов не последовало - ленивые и уродливые дагоны скорее умрут, чем будут работать. С другой стороны, у них можно купить массу полезных (а иногда и не очень) вещей, например, у-р-л-о-к-о-в... Да, кажется, так они их называют... Если купить маленького урлока и должным образом его... эм... воспитать, то получится прекрасный раб, тупой и сильный. Кроме того, есть отличная возможность сбить цену: дагоны чрезвычайно любопытны - всегда можно рассказать им что-нибудь об изготовление парусов или ,например, добыче соли. Если вы мало знаете об этом - не беда, дагоны все равно знают еще меньше.

В пятом веке полуостров Мнар узрел перед собой очередное великое дагонское научное открытие (как ни странно, на этот раз не стыренное у соседей) и великого дагонского гения (как ни странно, на этот раз не съеденного крокодайлом).

Великим открытием конечно же была тасими, подаренная древнему народу дагонов самим омерзительнейшим Кутулуу, специально ради такого случая пробудившимся от векового сна в своей устрашающей Усыпальнице. Несравненный в своей отвратительности посланник Вечно Голодной Богини, открыл своему мерзкопакостному народу страшный секрет - тасими можно не просто жрать там где она растет, а разводить, культивировать и оберегать от других любителей ей подзакусить и тогда ты будешь иметь источник пищи даже в самые голодные годы, когда вездесущая муранча пожрет все то, чему удалось выжить под бесконечным проливным ливнем. Потому что тасими наплевать и на муранчу и на проливные ливни, она как-никак растет под водой. Вскоре дагонитское общество, еще не отошедшее от прогрессивной идеи лодок, охватила самая настоящая тасимная лихорадка (хотя что уж тут таить, в известной мере санкционированная сверху - самим великим Кутулуу). Бывшие охотничьи племена стремительно превращались в земле- (хотя скорее все же водо-) дельческие общины. По приказу аватара были даже заселены новые земли на севере, немедленно густо обросшие тасимой. Выращивай тасиму, ешь тасиму, выменивай тасиму, засоли тасиму, приправь тасимой орочье мясо и подари букет из тасимы возлюбленной. Съешь-ка еще это мягкой тасимы и выпей тасимного отвару.

Так чем же была так хороша эта водоросль? Ну помимо того что её могли жрать сами дагоны, которые конечно не урлоки, но жрать им уже тоже не хватало, квакуши охотно и с удовольствием продавали её карликам в обмен на драгоценную МЕДЬ и разумеется огромным урлокам в обмен на... самих урлоков! Конечно! Ведь иметь урлочьих телохранителей это дико понтово! Охфен, не есть охфен если за ним не ходят как минимум две зубастые морды с маханами. Да, непременно с маханами. Махан стал в дагонистком обществе почти столь же значимым предметом как в урлокском. Появилось даже выражение "дипломатия махана". Это когда во время торговых переговоров с катийцами, за спиной стелющегося по земле перед жадным карликом дагона, вымаливающего хотя бы крупицу меди, стоит огромный урлок со здоровенной дубиной и мрачно смотрит на катийца ковыряя в зубах. По неизвестным причинам, большинство карликов в такой ситуации становились куда сговорчивее чем обычно.
Конечно чтобы накормить урлока водорослями, нужно просто ЦИКЛОПИЧЕСКОЕ количество водорослей, но земли рыболюдей на полуострове Мнар были значительно больше, нежели та его часть, что занимали урлоки (даже за вычетом восточных границ работающих на катийцев), а кормить урлоков с других островов и континентов дагоны не собирались. К тому же после пробуждения Кутулуу в обществе как-то образовался переизбыток непринесенных в жертву стариков, которых надо было куда-то девать. Да...

В любом случае, моих читателей наверняка заинтересовало незнакомое слово, проскользнувшее раньше в тесте. Охфен - или в переводе с языка дагонов "мена", в дальнейшем стало самоназванием зарождающейся прослойки дагонских купцов и одновременно название философского учения, великого дагонитского мудреца Кххара.
Кххар, считающийся среди дагонов основателем экономической науки, начал свой жизненный путь как обычный дагон меняла, отдающий щиты за лодки, чтобы затем отдать лодки за медь. Однако за свою жизнь он заметил интересную закономерность, которую и изложил в своем "Учении об обмене", в дальнейшем передавшемся среди дагонов из уст в уста.
Согласно Кххару, каждый дагон стремится исключительно к собственной выгоде, пытаясь получить самый лучший товар в обмен на самый худший (с чем большинство дагонов не стало бы спорить). Однако поскольку никому не нравится получать что-то плохое, отдавая что-то хорошее, то преследуя сиюминутную выгоду, такой дагон лишается долговременных прибылей. И если один дагон надурит другого, то первый просто перестанет в дальнейшем иметь дело со вторым, то с соседями дагонов все сложнее. Поскольку и урлоки и катийцы не различают уродливых мор... то есть благородных лиц представителей квакающего народа, то обманутый конкретным дагоном катиец, прекратит обмен с дагонами вообще - если конечно совсем не припрет. Таким образом стремление каждого отдельного дагона к выгоде, приводит к тому что дагоны в целом её лишаются!

Учение Кххара произвело в обществе квакуш настоящую революцию. Его последователи назвали себя охфен и принялись проповедовать честную торговлю - собственным примером разумеется. Путешествуя по всему Мнару и честно (по крайней мере на фоне остальных дагонов) торгуя с урлоками, катийцами и даже магнейцами, они сколачивали огромные состояния (по меркам общества в котором еще нет даже понятия денег разумеется). Сам великий Кутулуу заявил что Вечно Голодная Богиня поддерживает охфен, а Кххар получил уважительное прозвище Кххар Мнарский.

Что же касается честно украденных у урлоков лодок, то с ними дела шли не слишком хорошо. Нет, лодки дагонов были просто прекрасны в своей уродливости, вот только плавали плохо и в основном вертикально вниз. Конечно, повелением мерзопакостнейшего Кутулуу был торжественно колонизирован остров Сона-Нил, но на этом дело как-то застопорилось.
Но в конце концов кто сказал что лодка должна плавать?
Лодка - в первую очередь должна позволять своему владельцу кидать понты, а уж на море или на суше это дело десятое. Лодка не плывут по суше? Найми двух здоровенных мордоворотов урлоков чтобы они носили её! Соедини лодку с другим величественным прорывом дагонской цивилизации - щитом и сделай на ней навес от мерзкого солнца, сушащего нежную чешую. Набери в лодку воды, чтобы весело бултыхаться в ней, а не ерзать задом по дереву! Если ты реально понтовый дагон у которого к тому же водятся... какие-нибудь полезные для обмена материальные ценности, обвешай свою лодку медными украшениями, до полной ХТОНИЧЕСКОЙ НЕВЫРАЗИМОСТИ! Ну и наконец если ты считаешь что ты, ну вообще самый понтовый дагон на всем Мнаре - посади с собой в эту лодку толпу сексуальных дагонских красавиц и путешествуй с максимальным комфортом! Кто вообще использует лодки чтобы плавать в них по морю? Беспонтовые лохи - вот кто!

Беспонтовые лохи однако со своей тяжелой судьбой смирится не смогли. В то время как охфен стремительно богатели носясь как в зад ужаленные по всему Мнару, а остальные более спокойные и ленивые дагоны тоже не бедствовали выращивая тасиму (особенно те что жили у катийской границы, где её можно было выгодно продать), те из квакуш кто первым пустился в плаванье в лодках, чувствовали себя всерьез обделенными, после того как мода на морские путешествия прошла. Помогли им внезапно магнейцы, а вернее их морские набеги на катийские поселения. Жители Иба стуча себя перепончатым кулаком по чешуйчатой груди, во все горло орали что какие-то заморские уродцы не смеют посягать на спокойствие их дорогих соседей и они более не позволят этим варварам даже близко подойти к катийским берегам со злодейскими замыслами... за разумеется небольшое вознаграждение выданное конечно медью.

Новый Гаэда Триумвирата понимал, что успех их начинаний в том, чтобы показать отступникам-бхаратам силу и мощь нового образования. Как можно показать это варварам, которые не знают ничего, кроме силы и старого уклада? Воинами и убийствами? Тогда мощь пойдет на мощь, прольется много крови, а достигнуто будет мало. Бхарат силен и вынослив, воины прирожденные сражаться будут сражаться до последнего, мало понимая, что сражаются против своего блага.

Показать силу можно и без крови братьев, можно ее показать могуществом. Вот, воины Триумвирата скачут на конях, объезжая владения, тогда как воины-отступники вынуждены ходить пешком, вот послушницы из Чулха Керахвале идут в воздушных шкурах, как бхараты называют ткань, в то время, как каста отступников в прохладу вынуждена то одевать, то снимать шкуры, когда становится жарко, вот жрецы Эртх Керахвале, которые стоят на своих местах по праву умений и знаний, а не по праву рождения, как брахманы, некоторые из которых не подходят занимаемым титулам и оказываемым почестям. А главное - забытое отступниками слово “город”. Уже три собрания всех каст и работников находятся на землях Триумвирата и три малых тикири руководят ими. Раскинуты шатры на многие шаги, везде трудятся на благо общины. Бедных нет, как нет богатых, ибо лишь благосостояние общества имеет смысл и цель.

В это столетие были основаны два новых города, Пэхэла Кадам, что в переводе с бхаратского обозначает “Первые шаги”, раскинул свои шатры в лесах недалеко от Прарамбхи, неся дальше свет учения Дарунеша. А еще дальше, на самых границах бхаратов, которые приняли мудрость Триумвирата, возвели шатры Нэй Субах, “Нового Рассвета”, как для бхаратов-отступников, так и для всех других, принимающих волю Триумвирата.

Идут вместе с Эртх Керахвале и воины, они помогают обездоленным, кто принимает волю Триумвирата. Строят временные жилища, пока не придут работники из Чулха Керахвале, чтобы возвести большие шатры, чтобы поселить под навес больше бхаратов. Промышляют охотой, ведь на коне загнать животное и проще и быстрее.

Солнце цвета Меди. Кто как не катийцы знали цену этим словам. Сотни тысячи усердных голов без устали работали в глубоких шахтах добывая столь прекрасный металл как медь, холодная ковка шла тяжело, долго, но труды не оказались напрасными, медные инструменты: Кирки, лопаты, топоры теперь не ломались под ударами о камень, а дробили его.. ДРОБИЛИ! Бороду мне в ребро! Да с таким инструментом горы насквозь прорубить - раз плюнуть.. и гномы сделали это, шахты как песчаные черви начали бурить скальную породу уходя все глубже и дальше, да даже так что один из туннелей пошел под водой, начав пересекать залив.

Начало века запомнилось так же и событием кое было началом большого дела: Базар! На границе двух государств Квакиленда и Гномьего королевства раскинулась огромная поляна где собрались торговцы со всех земель дабы представить свои товары, сторону гномов возглавил лично правитель Буулан Свирепый, один взгляд которого заканчивал торг на его слове, здесь было все что только можно было пожелать, глиняная посуда разных размеров и цветов, соль, изделия из меди, вокруг которых тут же собрались квакуши и чуть ли не вырывали те из рук гномов, забрасывая их своими товарами.. большинством из которого оказалось урлочье.. кхе кхе.. навоз. Так же были представлены и инструменты из меди, кои не шибко то разбирались. Особое внимание было уделено лодкам, но как только их показали в деле.. то редкий гном решался плыть через гадкое море на этом шатком бревне.
НО.. как же обрадовались гномы когда верхом на лодках, наполненных далеко не приятной жижей прибыли каста квакуш занятых честной торговлей, называвшие себя, да какая разница как они называли себя: Когда квакуши разглядывали украшений из меди, большинство гномов буквально дралось за деревянные щиты и редкие макуатли урлоков, не редко во время торга оружие ломалось.. но гномы за сломанный товар платить отказывались.
Дивный день выдался, в честь его окончания гномы устроили пир горой, на которую пригласили всех, да по окончанию с радостью набили друг другу морды, даже урлоку!

Более интересного и не случалось.. ну кроме того что объявились пираты возле берегов катийцев. Хватали они и старых и младых, пока те не понимали что с ними делают, и почему на руках несут на травяные лодки. Да когда надоели гномам эти игры начали бить морды пиратам, да крепко бить шоб боялись на берег ступить.

Море. Вода до горизонта с любой стороны. Ветер. Лодка - небольшая, но надежная и проверенная временем. Над головой парус - новая поделка. С ним вечно проблемы - делать кучу времени, а рвется зараза постоянно. Но оно того стоит, мы поняли это как только впервые попробовали. Море наше и теперь мы стали еще чуть ближе к стихие. Мы все вышли оттуда и все туда вернемся... но пока ветер, море и свобода. Мне нравится так жить. Неважно что было и будет. Здесь и сейчас я свободен. Недаром жрецы говорят, что именно так хельг становится ближе всего к Богу....

****

Война на северном острове не шла по плану. Лерей, лучший воин хельгов, который на данный момент командовал армиями этому в прочем удивлен не был. Его опыт подсказывал, что планы не сходятся гораздо чаще, чем можно представить. Лично он предпочитал удар хорошим копьем любым планам. В отличии от последних он пока Лерея ни разу не подводил. В прочем на его счастье(а также вероятно на счастье многих других) сейчас планы придумывал не он. И пусть не все поддерживали идею нового князя, но как минимум попробовать было можно. Князь говорил, что возможно здесь обитают не только наши враги. В конце концов если хельги разные, то ведь и другие расы могут быть разными не так ли?




Получатели:

С удивлением и любопытством взирал Алькувир на свой народ. Сигларе не переставали удивлять и восхищать его своей тягой к независимости и обособленности. Казалось бы, кругом так много опасностей, так много страшного и непонятного, что нужно скорее сбиться в одну большую кучку и хоть так пытаться выжить в суровом мире обители, полном пиратов, штормов и динь-донгов, но нет! Это же не сигларийский путь! Сердцам гордых путешественников милее обособленные деревушки и отдельные хутора, где случись беда - и не узнает никто.
Но не только этим удивляли Алькувира его люди: в пятом веке продемонстрировали они чудовищное лицемерие. Если раньше неутомимые путешественники горели жаждой поквитаться с поганым Т-Хинем(и отхватить при этом кусок земли пожирнее да побогаче), то опять встретившись с динь-донгами они живо растеряли всю свою воинственность.

В самом деле, когда ты отправлялся захватывать новые земли, попирать прислужников-слабаков и наслаждаться жизнью и хорошенькой девчонкой под боком, крайне обидно попадать в суп к какому-нибудь некуртуазному людоеду. Великолепный марш на восток сначала замедлился, а потом и вовсе свернул к югу. Однако, все еще одержимые стяжательством сигларийцы начали искать другие способы увеличить собственный земельный надел и проявили в этом деле незаурядную изворотливость.

Вот взять, например, старый обычай - откочевывать со сменой сезонов, когда соленое Т-Хинево одеяло становится особенно холодным и неспокойным, на родной остров. Очевидно, если вернуться раньше соседа и немножко, буквально чуть-чуть, пододвинуть разделительные вешки, то можно неплохо поживиться. Или взять этих странных лодкоделов, которые возятся со своими посудинками - зачем им Бурая Земля, когда отважные колонизаторы всегда готовы выменять у них лодки на шкуры и мясо? Ну и вовсе непонятно, что на благословенной новой земле делают потомки тех подлых предателей, деды и прадеды которых не участвовали в освобождении родного острова от ига динь-донгов.
- Убирайтесь назад, презренные трусы - ворчали сигларийцы на не подчиняющихся Сильваму родичей, старательно не смотря на северо-восток - вы и живого динь-донга то не видели и недостойны Бурой Земли.

А еще сигларийцы стали задумываться о камнях, этом излюбленном оружии мальчишек в жарких баталиях с окрестными птицами. Что если бы можно было бросать камень дальше и сильнее? Может и динь-донги были бы тогда не так страшны?