| |
|
|
Профессор Альберт К. Эллиот шёл босиком вдоль берега озера Пончартрейн. Он был в костюме, но брюки были закатаны почти до колен, и прохладные волны время от времени укутывали пеной его ступни. Это был песчаный берег, но где-то в стороне от городского пляжа, где круглый год можно было увидеть отдыхающих. Его берег был пуст. С одной стороны нависали многоэтажки Нового Орлеана, с другой – огромные просторы озера и легендарный мост, разделивший его надвое. Самый длинный мост в мире, насколько он помнил по школьной программе. Впрочем, сейчас уже всё могло измениться, и США утратило первенство в этом какой-нибудь азиатской стране. Как и во многом другом.
Мост виднелся где-то далеко впереди, и Альберт шёл в его сторону. Всё более и более высокие волны добирались до его ног, но Альберт не обращал на них внимания, пока одна из волн не намочила брюки. Начинался вечерний прилив.
И начинался он неожиданно быстро.
Уже следующая волна ударила Альберта в середину бедра, от чего он потерял равновесие, а следующая за ней чуть не накрыла его с головой. Альберт попытался вырваться, но ноги не слушали. Вода, непривычно прохладная, сковывала его тело, утаскивая Альберта на глубину. Это было странно, ведь прилив должен был наоборот выбрасывать его на берег…
Очень скоро Альберт оказался безнадёжно оторван от спасительного песка. Волны озера, когда-то давно ласково катавшие его в солнечный уикенд, теперь норовили накрыть с головой. Он отчаянно боролся за жизнь, но берег и не думал приближаться. Гигантский мост внезапно оказался не справа от него, а слева, как будто он уже его прошёл мимо. Альберт не успел понять, как так получилось – очередная волна погрузила его глубоко под воду. Холод, страх сделать вдох, и отчаяние из-за того, что поверхность воды уплывала всё дальше от него.
Не выдержав, Альберт всё же вдохнул. И обнаружил, что дышать под водой можно точно так же, как на воздухе. Вода, попадая внутрь, вдруг становилась тёплом, и с каждым вдохом тепло всё более растекалось по телу. Оно было приятным, как тепло хорошего виски, и успокаивающим, каким должно быть было тепло материнского молока. Оно сочетало в себе радость жизни, с лёгким привкусом порочности, и заставляла забыть обо всём. Открывая для себя всё новые и всё более приятные стороны этого ощущения, Альберт вдруг проснулся.
|
|
1 |
|
|
|
|
 Он лежал в своей палате. Свет включен, за окном ночь, в больнице абсолютная тишина. В теле ещё оставалось «послевкусие» от того блаженства, которое охватило его во сне.
- Сожалею, что потревожил Вас, профессор, но вы умирали, и мне пришлось вмешаться.
Элиотт повернулся в сторону говорившего. Это был мужчина не старше сорока, короткие чёрные волосы зачёсаны назад, чёрные глаза и чёрная эспаньолка. Говорил он с явным луизианским акцентом. Левый рукав его сорочки был закатан, и мужчина вытащил катетер из своей вены.
- Вы наверняка меня помните. Я приходил к вам недавно по поводу вашего исследования теории хаоса. Меня зовут Джон Смит.
Элиотт быстро узнал его. Джон Смит (как он себя называет) действительно заходил к нему пару недель назад для частной консультации относительно теории хаоса. С первых же слов было понятно, что мистер Смит не являлся учёным, но в процессе беседы он проявил очень неплохую сообразительность, и многие вещи понимал ещё до того, как Элиотт успевал закончить предложение. В целом, мистер Смит произвёл тогда крайне приятное впечатление… до тех пор, пока в конце беседы не предложил Элиотту работу. Мистер Смит хотел создать предсказательную модель поведения некой социальной страты, которую он обозначил как «группа чрезвычайно агрессивных и криминализированных людей, связанных очень отдалённым родством». Там были ещё какие-то эпитеты, и не нужно быть профессором математики, чтобы понять, что Смит говорил о чернокожих, пытаясь неявно подписать Элиотта на какое-то расистское исследование.
|
|
2 |
|
|
|
|
— А... а...
Профессор Элиотт сухо закашлялся, одновременно скрывая неловкость и пытаясь прогнать воспоминание о неземном нектаре. Амброзия, кажется? Да, амброзия. Масло оливы, дающее молодость и бессмертие. Так его называли в Древней Греции, пока музыка эллинского слова не превратилась в названия для астероидов и рекламных агентств. Резюмируя: не самый дурной сон для человека в его ситуации.
Альберт Карл зашарил свободной рукой по тумбочке в поисках очков.
— А, да. Да, Джон... мистер Смит. Я узнал вас.
Пришедший в себя, но всё ещё слегка охрипший профессор утвердительно кивнул, не отрывая голову от подушки. Он потёр глаза сухими от постоянного контакта с мелом в аудитории и бильярдном зале кончиками пальцев, а потом водрузил на переносицу очки. Лампы над кроватью показались ему слишком яркими, а ночь в квадратном провале окна — слишком чёрной. Так бывает, когда ты не принадлежишь ей. Когда ты пытаешься спрятаться от темноты. Наверное, мягкая койка на крестообразных распорках не худшее убежище из всех возможных для такой затеи. От мысли, что Пьеру Абеляру долгое время везло значительно меньше, Альберт Карл смущённо и довольно нервно улыбнулся.
— Хотя... кхе, прошу меня извинить. Хотя, уверяю, вы застали меня не в лучшей форме, но я совсем не собираюсь умирать. А ещё вы показались мне социологом, а не доктором медицины. Поэтому не затруднит ли вас объяснить... — он указал глазами на закатанный рукав.
Первые ростки тревоги чутко шелохнулись в душе профессора. Они были одни. Человек перед ним не носил халат врача. Посещения по ночам однозначно запрещены, если только речь не идёт о визите представителя властей. Но вмешаться? Вмешаться? Во что вмешаться?! Альберт продолжал пристально рассматривать гостя, пытаясь вспомнить, когда был последний обход.
|
|
3 |
|
|
|
|
Видимо, состояние профессора за последнее время ухудшилось. Глаза неприятно болели и не могли сфокусироваться на непрошеном посетителе. - Уверен, у вас много вопросов. Но, при всём уважении, здесь не место и не время. Кстати, эти очки вам больше не нужны.Джон накинул пиджак. За его спиной оказался складной стул, на котором аккуратной стопкой лежали личные вещи Альберта Карла: все, даже бумажник. - Здесь ваши вещи. Я постараюсь объясниться, пока вы собираетесь. Элиотт заметил, что, за исключением пустующего катетера, к его телу не был проведён ни один провод. На его пальце даже не было "прищепки" измеряющей пульс. Тем не менее, аппарат рядом с его койкой утверждал, что все показатели Альберта Карла Элиотта в норме. Джон Смит почтительно отвернулся к выходу, давая профессору возможность одеться. Глаза профессора невольно скользнули по кнопке вызова медсестры, а затем в сторону окна. Насколько он помнил, его палата была на втором этаже. - Официально вы выписаны из больницы и отправлены домой. И уверяю вас, там вы и окажетесь, как только сами посчитаете нужным. Вы даже сможете в какой-то степени вернуться к своим обычным делам, если захотите. Но во многом другом ваша прежняя жизнь закончилась. Мне искренне жаль, профессор.Смит обернулся через плечо, чтобы посмотреть, собирается ли его собеседник, или нет. Если Элиотт снимет очки, то обнаружит, что у него 100% зрение. Если начнёт собираться, то его ждёт ещё один сюрприз - его тело чувствует и ведёт себя так, будто Элиотт стал на 30 лет моложе.
|
|
4 |
|
|
|
|
Альберт Карл собирался.
Но вовсе не потому, что этому способствовали уважительный тон и спокойное дружелюбие Джона Смита — наоборот, эти заставляли вспомнить полицейские сериалы, где чрезвычайно вежливый похититель провоцировал своим поведением Стокгольмский синдром. Нет. Нет-нет-нет, причина была проще и в каком-то понимании страшнее, ведь Альберт Карл и правда сдёрнул с носа очки. Льдистые голубые глаза метались по палате, останавливаясь то на маленьких зелёных цифрах в углу монитора «Шиллер», то на идентификационной табличке в ногах. Альберту Карлу больше не требовалось наклоняться ближе и вчитываться в маленькие латинские буквы.
«Эти очки» действительно были ему не нужны.
Исчезла скупость в движениях, исчез страх потерять контроль над собой. Быстро застёгивая овальные пуговицы рубашки, под воротником которой значилось не дешёвое «H&M», а немецкое «Olymp», Элиотт гадал, в каком смысле и до какого предела кончилась его жизнь. Его банк стал жертвой рецессии? Его имущество оспорено в судебном порядке? Его объявили в розыск? Что ещё произошло с ним за эту ночь, когда в палате появился безупречно вежливый Джон Смит?
Но волевым усилием Карл Элиотт сохранил спокойствие и отвёл взгляд от тревожной кнопки. В базовом рассмотрении, математика — очень простая наука. Она помогает всё упростить. В уравнении y = а + x при подаче на вход значения икс мы получаем на выходе строго детерминированное «а» значение игрек. Альберт видел игрек в самом буквальном смысле без очков: что-то случилось, что-то изменилось в нём. Отрицать (снова в буквальном смысле) очевидное — глупая трата времени и ресурсов. Оставалось только ждать, пока в распоряжение Альберта Карла...
С кожаным свистом ремень лёг в пряжку. Шнурки на блестящих туфлях сложились в незатейливые узелки. Чёрная жилетка заняла положенное себе место.
... поступит икс для анализа. Пока у него был только Джон Смит. Имя настолько банальное, что почти стопроцентно вымышленное. Кого вы представляете, мистер Смит? Кто вы?!
— Пока, — осторожно заметил профессор, надевая пиджак, — я вижу только поводы вас благодарить. Или сейчас есть причины для беспокойства поважнее, чем ночная скоропостижная выписка? Ох...
От серии поспешных движений Альберт привалился к кровати, пряча очки в карман. Он чувствовал себя иначе. Он не понимал, что происходит с ним и вокруг. Ещё один короткий панический приступ.
|
|
5 |
|
|
|
|
Мистер Смит спокойно дождался, пока профессор закончит сборы.
- Не спешите с благодарностями, профессор. За такое не благодарят. Я должен признаться вам в нескольких вещах. Пожалуйста, пройдёмте.
Он открыл дверь палаты и жестом пригласил Альберта Карла в коридор. Там было темно, но глаза профессора быстро адаптировались. В далеке, словно свет в конце тоннеля виднелся пост медсестры. Именно в ту сторону они и направились.
- Во-первых, моё настоящее имя, как вы уже наверняка догадались, не Джон Смит. Меня зовут Гэбриэл Хёрст. Я был вынужден воспользоваться псевдонимом, поскольку организация, в которой я... состою, не любит излишнего внимания к себе. Однажды вы поймёте меня, поскольку когда-нибудь вам самому придётся действовать инкогнито.
Они прошли мимо поста. Сидевшая там медсестра посмотрела на них, и, ничего не сказав, опустила глаза. Смит (теперь Гэбриэл) даже не замедлил шаг.
- Во-вторых, я здесь не для того, чтобы спасти вас. В этом я опоздал, увы. Я пришёл к вам с целью сугубо практической. Вы помните нашу прошлую беседу о социальных моделях? Эта работа, которая должна быть сделана, ради блага всех нас. И я не знаю никого в городе, кто мог бы сделать её лучше, чем вы, профессор.
|
|
6 |
|
|
|
|
Альберт спешил за ним, едва только не смешно подпрыгивая. Тот, кто «делал модели лучше всех в городе», сейчас задавался донельзя дурацкими вопросами, имевшими мало отношения к социальному инжинирингу — Альберт Карл подумал, что если это всё-таки похищение, надо было снять бельё с кровати и аккуратно её заправить, а планшет с историей пациента выбросить в окно. Чтобы привести медицинский персонал в замешательство. Но медицинский персонал, по-видимому, не возражал.
Элиотт только кивнул, неловко пробормотал «до свидания» и следом за мистером Хёрстом выскользнул в холл. Он даже не обратил внимания, идут они к лифтам или лестнице. Всё было так странно. Или это он, Альберт Карл, в очередной раз отчаянно не успевал за ситуацией? Может быть, в мире, где очки дополненной реальности стоят 350 долларов за испытательный комплект, так и надо? День, ночь, спасение...
Отчаянно делая вид, что не имеет по поводу происходящего никаких возражений, Альберт Карл остановился рядом со «Смитом» в ожидании лифта.
— Откуда вы, мистер Хёрст? ЦРУ? Я слышал, у вас есть запрет на операции внутри страны, тогда я пойму эту приватность. ФБР? АНБ? О каком благе вы говорите?
Юг готов рассказать немало страшных историй, стоит лишь присесть и послушать. Под звон карнавала, в скрипучей тишине старых французских баров, на кривых улочках испанского квартала — везде есть свои истории. Никто не любит сорвиголов, осточертело роющихся в шкафах, до треска набитых истлевшим нижним бельём. Иногда лучше взять педали в руки и сесть на удобный автобус, следующий до маленького городка в Неваде. Иногда лучше взять с собой всю семью. Лицо Альберта Карла осветилось догадкой раньше, чем Хёрст успел ответить:
— Мафия. Вы говорили об итальянской мафии? Тогда, в университете, мы обсуждали! Родственные связи, криминальный подтекст...
Элиотт подумал, что лифт идёт слишком долго. Он в очередной раз нервно оглянулся, но только покачивающаяся створка коридорных дверей выдавала их недавний путь.
|
|
7 |
|
|
|
|
- Мафия? Это было бы вульгарным упрощением - называть Сородичей ещё одной мафией. Хотя близость к криминальным сферам действительно нам свойственна, такова уж наша природа. Пройдёмте по лестнице, если вы не против. Недолюбливаю лифты.
Последнее звучало, как предложение, но Гэбриэл не стал дожидаться ответа и прошёл за дверь к лестничным пролётам. Как будто знал, что Альберт Карл Элиотт, проснувшись сегодня ночью, стал чувствовать себя на тридцать лет моложе.
- Нет, мы не мафия, профессор. Нас связывает кровь, и общее... состояние. Помните, как было у Айзека Азимова: "Жизнь приятна. Смерть тиха. Только вот переход между ними несколько беспокоен". Мы - это те, кто задержались в этом переходе. И вы теперь - один из нас.
Гэбриэл на секунду задумался.
- Я так полагаю, вы атеист, профессор?
Они шли по лестнице, и звук из голосов раздавался на два этажа вверх и один вниз.
|
|
8 |
|
|
|
|
— Пожалуй, да, — очень странным голосом ответил Элиотт, зачем-то коснувшись пальцами металла перил. Возможно, так он хотел убедиться, что хотя бы лестница осталась лестницей в мире малопонятных намёков и туманных предостережений.
— На что вы намекаете?
Эта фраза прозвучала ещё более странно. Как-то... предельно осторожно. С такой осторожностью опытный наркоман снаряжает шприц, зная, что неточность в балансе — и он летит в чёрную сингулярность помрачневшего трипа. Альберт Карл не был наркоманом. А вот Гэбриэл со своей молодёжной бородкой чем-то смахивал. Но хуже всего было то, что профессор словно бы не хотел произносить вслух вывод, который уже сделал из его слов.
Он боялся, что это придётся сделать самому мистеру Хёрсту.
Или кому угодно ещё.
Насколько же было бы проще, достань Хёрст удостоверение и объясни, что речь идёт о программе защиты свидетелей. О том, что он не успел его предупредить, а не спасать. О том... о том... Но на сегодня лимит хороших снов был исчерпан. Если бы Гэбриэль обернулся, то увидел бы, что губы профессора превратились в тонко сжатую нить.
«Сородичи»...
|
|
9 |
|
|
|
|
- На то, что что ваша вера скоро пошатнётся. Атеизм - это ведь тоже своеобразная вера. Со знаком "минус", но если по сути, то она эквивалентна теизму. Принятие на веру отсутствие божественного начала, без возможности привести доказательства. Хотя здесь не время и не место для подобных бесед...
Гэбриэл распахнул дверь на первый этаж. Они пошли вдоль ещё одного коридора, мимо закрытых кабинетов, служебных отделений, и ответвлений в стороны. Альберт Карл уже успел забыть, что больница такая большая.
- Прошу простить меня, профессор. Своими попытками объяснить я лишь напускаю ещё больше тумана. Подождите, пока мы доберёмся до машины, и я смогу говорить прямо. В конце концов, чем более полной и точной информацией вы будете обладать, тем лучше вы смо...
Гэбриэл замер и прислушался, сделав Альберту жест остановиться. Альберт Карл тоже услышал - шаги. Где-то в одном из ответвлений дверь с шумом открылась и послышались шаги нескольких человек, резкими ударами разрезавшие больничную тишину. Гэбриэл напрягся.
Из-за угла вышли четыре человека - трое мужчин и одна женщина. Все молодые, на лице каждого - вызов, в позе каждого - уверенность, граничащая с заносчивостью. Одетые в строгие чёрные одежды, девушка в чёрном коротком платье, хотя всем четверым больше подошли бы типичные толстовки с капюшонами, как у пацанов с района.
- Не готов был вас здесь увидеть, господа. - Сквозь зубы сказал Гэбриэл.
- В этом основная проблема невежд вроде тебя. Вы всегда оказываетесь не готовы. - Ответил ему один из банды.
На нём было тёмное пальто и белая рубаха, расстёгнутая возле воротника. Он стоял чуть впереди, и был явно Альфой в этой стае. Остальные молчали за его спиной, сосредоточенно глядя то на Альберта Карла, то на Гэбриэла.
- Недавно в городе, так понимаю?
- А что? Ты тут за гида? Послужить нам хочешь?
Лицо Гэбриэла искривилось в яростной гримасе.
- Место, псина! Перед тобой Примоген Нового Орлеана!
Его слова оказались как искра на пороховом складе. Альфа перекрёстным движением засунул руки под пальто и вытащил два Узи.
- Я Примогенов жру на завтрак!!! Место он будет мне указывать!
Следуя примеру своего вожака, остальные тоже достали оружие: ещё один Узи у парня в куртке, большой блестящий револьвер у парня, на котором был повседневный пиджак, а что было у девушки - Альберт Карл разглядеть не успел. Полыхнули выстрелы, и очередь пуль превратила его грудь в фарш. Он успел увидеть как Гэбриэл набросился на Альфу, хватая его за руки, и как оказавшаяся рядом девушка полосанула его когтями.
Да, это были именно когти.
Похожие на медвежьи.
Элиотт не понимал как и почему. Он так же не понимал, почему он всё ещё стоит, когда у него вместо туловища теперь одна большая рана.
- Беги, дурак!!! - зарычал на него Гэбриэл. От прежнего вежливого джентльмена в нём не осталось и следа.
Результат броска 1D10+5: 6 - "инициатива Альфы". Результат броска 1D10+5: 7 - "инициатива парня в куртке".
...
Показать все броски
...
Результат броска 4D10E: 4 + 4 + 6 + 7 = 21 - "Альфа борется с Хёрстом". Результат броска 1D10E: 2 - "Альфа борется с Хёрстом".
Результат броска 1D10+5: 6 - "инициатива Альфы".
Результат броска 1D10+5: 7 - "инициатива парня в куртке".
Результат броска 1D10+5: 7 - "инициатива парня в пиджаке".
Результат броска 1D10+6: 8 - "инициатива девушки".
Результат броска 1D10+7: 17 - "инициатива Хёрста".
Результат броска 4D10E: 8 + **25 + 2 + 9 = 44 - "Хёрст хватает Альфу".
Результат броска 1D10E: 3 - "Девушка царапает Хёрста".
Результат броска 3D10E+2: 3 + 7 + 9 + 2 = 21 - "Парень в пиджаке стреляет в Хёрста".
Результат броска 9D10E+1: 5 + *15 + **21 + 1 + 1 + 7 + 1 + 2 + 4 + 1 = 58 - "парень в куртке стреляет очередью по Элиотту".
Результат броска 4D10E: 4 + 4 + 6 + 7 = 21 - "Альфа борется с Хёрстом".
Результат броска 1D10E: 2 - "Альфа борется с Хёрстом".
|
|
10 |
|
|
|
|
Конечно, в будущем Альберту Карлу захотелось бы сказать, что он спокойно взвесил все «за» и «против», после чего реализовал единственно верную против вооружённой группы стратегию. Но истина заключалась в том, что грохочущие выстрелы парализовали его. Просто парализовали. Приковали к месту. Он просто не ожидал. Он... там... человека же убивают...
Если бы кто-то сейчас направил на него оружие и закричал бы «Стой! Полиция!» — не поверите, но Альберт Карл бы послушался, твёрдо уверенный в том, что закон защитит его от шести пуль, убивших его три секунды назад. Что ему вызовут адвоката, что его оправдают в ходе слушаний. Что этот Примоген...
— Беги!!!
И Элиотт всё-таки побежал. Валкой рысцой, хватая воздух как выброшенная на берег рыба. Он ни о чём не думал. Он вообще ни о чём не думал. В ту секунду он был просто жалким куском напуганного мяса, который спешит убраться к чёрту. Неизвестно, какой уголок сознания сохранил в Альберте Карле долю критического мышления, но со всей ясностью профессор математики понял, что в коридоре, на прямой, без укрытий, его шансы равняются нулю. Пригнувшись под свистящими пулями, Альберт врезался плечом в ближайшую дверь — помнил, что они на первом этаже — но даже не остановился, не замечая, есть перед ним препятствие или уже нет. Нужно было добраться до окон! Как в боевиках.
Окна! Такого они не ждут!
Скорее!
Профессора Элиотта вела вперёд паника, едва контролируемая удилами остатков самообладания. Стыд за оставленного погибать Гэбриэла Хёрста остался вместе с последним. Выпуская кровавые пузыри, некогда импозантный Альберт Карл плаксиво лепетал бескровными губами:
— Полиция... полиция... полиция...
Результат броска 1D10+6: 16 - "Initiative Mod".
|
|
11 |
|
|
|
|
Дверь, одна — закрыта. Вторая — тоже закрыта! Элиотт ударялся в двери, не читая надписи и не размышляя, какие из кабинетов могут оставаться открытыми на ночь. Мимо прожужжало ещё несколько пуль, унося с собой последние капли самообладания, когда он, пропустив дверь очередного кабинета, летящим снарядом врезался в дверь, ведущую на лестницу... где его уже ждали.
Элиотт на полном ходу врезался в какого-то небритого мужика, одетого в белую рубаху с закатанными рукавами, когда-то белую, а теперь всю в грязи и ало-бурых кровавых разводах. То что это была кровь, Элиотт не сомневался. Он это... почувствовал. Запах крови. Он узнал его с такой лёгкостью, с какой узнают любимые духи жены.
|
|
12 |
|