[BBP] Черное Солнце Пустошей | ходы игроков | ++ Восход черного солнца

Постепенно чаша боли была переполнена. Человек был еще жив, но уже ни на что не реагировал и даже не кричал. Он просто висел, словно тряпичная кукла. Широко открытые глаза редко моргали, а из открытого рта повисла слюна. Большую часть тела уже покрывали письмена, которые Карнаж весьма тщательно вырезал на нем. Обращение к Богам было окончено, и мечник опустил скальпели, приходя в себя. Ему показалось, что рядом кто-то стоит и что-то говорит, но, оглядевшись, он никого не увидел. А если кто-то и вправду был, то ветер легко замел все следы. Песок все заберет и все впитает. Как и кровь несчастного. Его муки и боль. Карнаж пристально осмотрел свою работу. Среди многочисленных дорожек крови можно было довольно четко прочитать символы, оставленные скальпелями. Из-за уже довольно внушительной потери крови, руки несчастного побледнели, как и лицо. Казалось он просто высыхал на глазах. Обращение, написанное мечником не отличалось каким-то высоким стилем или разнообразием слов. Однако даже в этих простых "строчках" проглядывалась вся тьма, таившаяся в том, кто писал это. Чувствовалась вся злость и ненависть тех, к кому это было обращено. Такие письма не остаются непрочитанными.

Тем временем внутри мечника насытившийся демон полностью утихомирился и даже... уснул, если так можно о сказать об этой сущности. Однако мечник мог. Он прекрасно чувствовал, как от этого сгустка ярости, ненависти и жажды боли исходит умиротворение и тепло. Сам Карнаж постепенно входил в состояние, близкое к наркотическому опьянению. Его тело расслабилось, веки потяжелели. Однако при этом он чувствовал невероятную легкость. Казалось он мог взлететь - стоит лишь оторваться от земли. Даже мрачная обстановка возле фуры казалась гораздо светлее. Воин слегка покачнулся и отошел на пару шагов от жертвы. Вокруг было какое-то движение, кто-то куда-то спешил, о чем-то говорили. Но это было так мелочно. Так ничтожно. Все это не заслуживало ни малейшего внимания. Аккуратно вытерев об одежду свой инструмент, Карнаж не менее аккуратно все это сложил на свои места. С этими вещами надо обращаться бережно. Ведь этот инструмент это... Это его кисть. А тела это холсты, на которых он творит свои произведения. И любому понятно, что у настоящего мастера инструмент всегда в порядке. Карнаж был готов уже уйти от несчастного, но замер на несколько секунд, еще раз того разглядывая. Какие-то мысли копошились в голове одурманенного мечника. Спустя некоторое время, Карнаж все-таки сдвинулся с места. Подойдя к висевшему, он вытащил меч правой рукой, а левой взял жертву за подбородок, заставляя голову приподняться. И когда их глаза встретились, воин резким ударом отрубил одну из кистей человека. Тот не мог уже кричать. Не мог сопротивляться. И мечник прекрасно знал об этом. Однако глаза не обманут. В них он прочитал все, что почувствовал несчастный. И это был словно десерт после основного блюда. Ухмыльнувшись, Карнаж убрал меч в ножны и снял со штыря отрубленную кисть. С нее еще немного шла кровь, поэтому воин держал ее на некотором расстоянии. Так и оставив свою жертву, воин обошел фуру, чтобы к своим товарищам. А товарищам ли? Да не имеет значения. Выйдя ко всем, Карнаж прислонился к фуре и стал молча наблюдать за всем происходящем.

А в отведенной в сторону руке он держал кисть человека. Постепенно из нее уходили последние капли крови. Примерно так же уходили последние капли жизни и из ее прежнего владельца. Но не стоит об этом переживать. У этого обрубка теперь есть новый хозяин. Заботливый хозяин. Даже, в некотором смысле, два хозяина. И когда последние капли проглотил песок, Карнаж привязал кисть к поясу - к другим подобным трофеям. Ей будет не одиноко. У нее теперь будут друзья. И надежный защитник. Наверняка кисть была счастлива - ведь такими преимуществами в Пустоши стоит дорожить. Они есть далеко не у каждого. А у кисти есть. И Краал был доволен. И Карнаж улыбался. И кисть была счастлива.

В задумчивости Энсон вернулся к мейну минотавров, ища укрытия от жары. Он обошел длинную безмолвную машину и чуть не напоролся на Карнажа. Парень был так поглощён своими мыслями, что даже вздрогнул от неожиданности. А когда взглянул на плод трудов мечника, его передернуло по-настоящему. Энсон осознал, что ясно слышал крики жертвы. Все это время человек стонал, угрожал, выл, умолял убить его. Должно быть, и механик из минотавров переменил своё решение отчасти из-за этого зрелища. Но действительно удивило снайпера то, что за всё это время он не услышал ни звука от палача. Ни вопросов, ни издёвок, ни даже безумного хохота. Все бойцы Зулкара, включая предводителя, бурно реагировали на победу. Потрошили убитых и их пожитки, грызлись между собой, ликовали. Но не Карнаж. Будто эта победа была для него абсолютно безразлична. И вот это. Кто этот бродяга? Точно не обычный бандит. Но знать Энсону, почему-то, совсем не хотелось.
Призрак обошел фуру с другой стороны и сел в узкую полоску тени. Возвращаясь к своему анализу, он подытожил, что карта конечно не новьё, но ей не более пары лет. Все сходилось, так как 2 года и 43 дня назад произошел инцидент севернее того места, где сейчас обосновались Жукеры. Какие-то дятлы набрели на штольню древнюю. И нашли в ней хранилище. Одному дьяволу ведомо, что их там так соблазнило. И никто никогда не узнает. Потому как система защиты оказалась безотказная - 20 килотонн. Маленький подарочек из эпохи войн. В общем, обосрало там все цезием и стронцием знатно. И пятнышко на картах добавилось, красненькое такое, весёленькое. Вот и на этой карте оно присутствовало.
Из-за дюны раздался приглушенный рык мотора. Кто знает, как бы сложился бой, если бы вперед пустили краулер. Всё-таки у минотавров была взрывчатка. А так неожиданный удар забил им мозги в задницу. Мысли об их передвижной крепости напомнили Энсону эпизод, когда Лектус Менкатор впервые вытащил его с того света. Это странное существо - наполовину человек, наполовину машина, вызывало у призрака симпатию. Возможно своей механической искренность и прямотой. Так вот, Энсон тогда обещал еретеху, что покажет ему дорогу в одно место. Место было хорошо укрыто и поэтому дожило по сегодня. Хотя о нем было больше легенд, чем фактов.
Призрак сосредоточился, привёл мысли в порядок и начал вспоминать и прикидывать. Попутно он не вполне осознанно чертил на песке острием ножа контуры карты.

Хикаха от пустил челюсть пленника и, не сказав больше ни слова, отошел в сторону, сжимая в руке заветный трофей - сердце Минотавра. Трофей и жертва - вместе выйдет вместилище для благословения Занкары, если всё будет сделано верно.
Солнце над головами отбросов путошей палило нещадно, практически как огнемет, но Пророк давно привык усмирять собственную плоть, не обращая внимания на дискомфорт - тело изнывало от болячек, мелких ран, дневного зноя, но тихий голос в голове колдуна давно окутал разум человека тьмой, заставляя работать организм на износ, если того требовала Его воля. Хикаха просто абстрагировался от мирской суеты: радостные крики прислужников Зулкара, стоны пленных минотавров, коим не посчастливилось выжить - всё это давно стало привычной суетой.
Колдун вытянул руку с сердцем перед собой. Шипящие слога срывались тихим шёпотом с его губ, когда Пророк обратился к тьме внутри себя, прося не дать куску мышц в его пальцах "увянуть" скоро. Если получится, это будет добрым знаком и после захода солнца псайкер преподнесет Зулкару дар Тёмного Бога. Пальцы Хикахи резко сомкнулись на сердце, затем ещё раз и ещё раз - могло показаться со стороны, что колдун пытается заставить орган биться вновь. Пророк сцепил зубы и с шипением выдохнул воздух, тело его напряглось. Меж кончиков пальцев колдуна проскочили крохотные электрические дуги, впиваясь в сердце, заставляя мышечные волокна на долю секунды сократиться...и всё. Хикаха почувствовал на миг напряжение, ощущение того что его призыв был услышан, его пальцы сильнее впились в стенки желудочков, но всё что он получил в итоге это обмякшее, будто потяжелевшее сердце и легкий запах гари.
- Проклятье, - прошипел псайкер, пальцы его вновь и вновь пытались сжать сердце в тщетной попытке запустить неисправный мотор, но в конце концов, ногти лишь проткнули оболочку органа и Хикаха понял, что если не остановится, то раздавит сердце и задуманное пойдет прахом. Тихо выругавшись, больше на самого себя, человек сунул трофей за пазуху комбеза и быстрым шагом направился в мэйну минотавров. Если силы Иные не помогли ему, он найдёт нужные ему инструменты среди человеческого хлама.

Задачка была непростая. Сначала отыскать в памяти тот эпизод с докладом разведотряда. Конечно доклад - это громко сказано. Скорее полубезумный бред. Вернувшихся, естественно, хорошенько обработали, иначе от них вообще не было бы никакого толку. Накачали веществами, ввели в состояние сродни трансу. Так получилось восстановить их маршрут следования, до определённой степени. Затем была составлена граница "слепой зоны", дальше которой маршруты не отслеживались. Тут призрак наткнулся на загвоздку. Те карты, в штабе, были свежими и крупномасштабными. А найденная у минотавров - наоборот. На самом деле Энсон не был задействован в той операции. Он взглянул на материалы, как и все в отделении, просто потому, что этот случай поднял шумиху. Сейчас парень, конечно, жалел, что только пробежал по докладам глазами, не особо вникая. Но обещания надо было выполнять. К тому же в этом мире прослыть бесполезным бы опасно для здоровья. Вот и пришлось изворачиваться. Энсон перелопатил кучу похожих карт, выискивал характерные ориентиры. Мозг работал на удивление легко. Через пару часов удалось очертить более или менее приемлемую область для поисков. 7 квадратных километров. Что поделать, даже у первоисточника не было более точных данных.
Энсон встал и потянулся, хрустнул позвоночником. Он был собой доволен. Вопреки всем невзгодам чутьё и сноровка его не оставили. "Обрадую механикуса попозже, когда разберется с нашим прибавлением".
Призрак стянул валявшуюся без присмотра безрукавку для того чтоб не лежать прямо на пышущем жаром песке и отправился на свой пост. Дрон был деактивирован и отправился в подсумок. Энсон улёгся и решил не вставать, покуда голод не загонит его обратно в лагерь.

Ловушек не оказалось, и Зулкар поспешил на осмотр трофеев. Оружие, карта и, главное, сам мэйн. Что он за варлорд, если лишен своей передвижной крепости? Не считать же такой машину своенравного механиста. Тот хитер, и сделал так, что управлять этим танком может только он сам. Железный уже давно кормил бы падальщиков и ржавчину, если бы не это.
Впрочем, живой он тоже полезен. Также стоило присмотреться к стрелку, что пришел с ним. Как он себя называет - Призрак? Неплохо показал себя в прошедшем бою и после него.
Размышляя и осматривая проржавевшие внутренности грузовика, Зулкар сам не заметил, как оказался в кабине. Что интересно - стрелок уже был тут и осматривал карту.
Многовато в нем рвения. Что это - глупость, амбиции? По отдельности эти качества опасны, но вместе формируют идеального слугу. Стоит как-нибудь разобраться.
- Ты неплохо показал себя. Держись за мной, получишь силу и славу. - Отвесил грандиозный по своим меркам комплимент, особо выделив слово "мной". Умный - поймет.
Дав пару секунд на осознание произнесенного, добавил уже в обычной своей манере:
- А теперь давай сюда карту. Это мой трофей.

...
Узнав от Меркатора, что мэйн Минотавра, при всем грозном виде - бесполезная груда металлолома, сперва не поверил.
Хитрый кусок железа! Считает его за идиота? Убить, убить!
Стиснул рукоять меча в ярости. Зубы тоже - до хруста. Глаза мечут молнии и обещают мучения.
Нет. Не нужно спешить - убить его всегда успеется. Если он умрет, а тачка Минотавра действительно не на ходу, то они останутся вообще без мэйна посреди Пустоши. Это смерть.
- Покажи, что не работает. - Процедил, ожидая начала жалких отмазок и готовясь совершить кровавый суд.
Меркатор, к сожалению, повода не дал. С явной неприязнью в механическом голосе он сухо, презрительно, но толково объяснил, что сломалось. Зулкар многого не понял (хотя, конечно, не показал этого ничем), но и его знаний хватило, чтобы понять - сломалось все. Это дерьмо на колесах больше никуда и никогда не поедет, и починить его смогут разве что в городе святош-бесхребетников.
Что ж, пусть так. Зулкар отвоююет себе другой мэйн. Врагов у него еще полно.
А пока, пнув кем-то выброшенный наружу рогатый череп, отошел в сторону. Замер. Зорко смотрит за тем, как его люди собирают трофеи. На случай, если возникнет конфликт и кто-то захочет, чтобы варлорд выместил на нем злобу.

Лектус подогнал краулер к фуре, вышел из кабины, и с задней части платформы начал дёргать рычаги мини-крана. Поставив на песок поддон и размотав топливный шланг, он спустился вниз, посмотреть на фуру ещё раз. Загнанная до смерти машина выглядела печально. По всей видимости, Минотавр ну очень спешил куда-то попасть, да так, что вообще не обращал внимания на ремонт. Видимо, думал, что одни полные баки гарантируют ему дальность хода, ха. Ну что ж, доигрался. Те, кто не ухаживают за своими средствами передвижения, будь то ноги, байк или что побольше, хорошо никогда не заканчивали. Именно поэтому Скитариям и Катафронам ампутируют ноги и заменяют их соответственно бионикой и гусеничным приводом -- намного меньше забот.

Зулкар, видимо, был немного другого мнения по поводу машины, и ему пришлось доходчиво объяснить, к чему приводит недостаток охладителя, смазки и масла в двигателе во время перехода по пустыне. Кажись, понял. Ему ещё придётся учиться пользоваться таким агрегатом в будущем.

Быстро погрузив найденные припасы на краулер, закачав горючее в боковые баки, и спилив резаком те немногие запчасти, которые ещё не прогнили насквозь, Лектус снова забрался внутрь и начал смотреть, что полезного можно из них смастерить. Для начала, конечно, надо доделать свой посох, безжизненно лежавший на столике внутри транспорта.

К вечеру все дела были сделаны. Мэйн обшмонат, все ценное с него вынесено, слито и спилено. Добыча не то чтобы богатая, но и не хлам: все пойдет в дело, все пригодится. Большая часть осела в бездонном брюхе Лектусовского танчилы.
Пленный минотавр, скрученный и получивший по башке, валялся на солнцепеке, поскуливая и подергиваясь. Нелегко ему, лошаре. Тем более когда перед тобой маячит Хикаха, готовящий свой кровавый ритуал, ага.

Сгустившиеся сумерки осветил мощный взрыв минотавровского мейна. Вождь ознаменовал этим делом победу банды. Стало как-то поуютней, и, естественно, теплей. Задолбавшиеся за день, рейдеры собрались в центре лагеря, с одной стороны прикрытого краулером, с другой - горящей фурой. В Пустошах выли шакалы, слышался крик хищного сыча, вылетевшего на охоту.

Хотя снайпера едва зацепило, он не мог просто махнуть на это рукой. Разведчиков готовили ко всевозможным ситуациям. Не исключено было что ты останешься без поддержки, снабжения, возможно даже в окружении. Нельзя было сдохнуть от простой царапины, подхватив мёртвую лихорадку, знойный тиф, или другую болезнь, название которой хранились в тех книгах, которые выжившие жгли долгими холодными ночами ядерной зимы.
Энсон вытащил из нагрудного кармана моток. Это был бинт. Когда-то. Сейчас он напоминал серо-бурую тряпку. Призрак, конечно, простирнул его после прошлого использования. В бензине. Тратить на это воду? Пфф!
Нужно было продезинфицировать рану. Энсон поискал среди награбленного добра и нашел канистру, от которой разило алкоголем. Сойдёт. Стер запёкшуюся кровь и вытащил несколько осколков фляги, засевших в кожу. Ощущения были далеки от приятных. Пришлось терпеть, стиснув зубы. Не показывать же свою слабость. Хотя призрак и так поймал на себе презрительный взгляд предводителя Зулкара. Великану досталось в разы больше, но видно было, чтоб он заморачиваться какой-то там неотложной медпомощью не собирался.
Закончив с процедурами, Энсон глотнул немного из отдающей ацетоном канистры. Для повышения иммунитета, так сказать. Рядом Лектус отпилил очередную зубчатую планку от фуры. Для снайпера было только одно слова, характеризовавшее эту ценную деталь. "Металлолом". Но еретеху виднее.
Энсон подошел поближе и сказал так, чтоб слышал только Менкатор:
- Нам повезло. По их карте я смогу приблизительно показать тот полигон с техникой, о котором я тебе рассказывал. Но без карты мы не доберёмся, далеко. А она у Зулкара. Держит её как сорока монету. Короче решай с ним сам. Мне не улыбается переходить ему дорогу.
Подумав немного, призрак добавил:
- Мы свою часть договора выполнили. Посмотрим, намерен ли он сдержать свою. И будь готов рвать когти, если запахнет жаренным.
Выслушав, что ответил скитарий, парень пошел к багги, достал из кармана ключи и проверил на ходу ли аппарат.

Сохранив сердце в грязной ящике, что раньше служил механику минотавров хранилищем каких-то инструментов, Хикаха ещё раз проверил пленника и наказал Факбою теперь следить ещё и за сердцем, а кроме того найти среди хлама мэйна спирту, чтобы опоить потом жертву. В конкретные детали ритуала Пророк вдаваться не стал, удалившись в тень захваченной фуры, пока Меркатор подобно пустынному шакалу не разделывал металлическую оболочку машины на запчасти. Колдун уселся прямо на песок, скрестив ноги и уставившись куда-то прямо перед собой. По степенно, тело его начало еле заметно раскачиваться из стороны в сторону - разум колдуна вошел в медитативное состояние, черпая силу из молитв обращенных к Патрону, подготавливая тело и сознание к жертвенному ритуалу. За всё время, что Хикаха просидел вот так на песке, его черные глаза ни разу не моргнули.
- Эй, Факбой! - Пророк отвернулся от созерцания огня, объявшего остов мэйна минотавров. Настало время для ритуала и колдун подозвал своего последователя. - Тащи сюда пленника. Напои его хорошенько спиртом - будет много крови, но мне нужно, чтобы человечек сохранил как можно больше сил перед смертью. Как напоишь, распни червя, мне всё равно на чем: растяни на песке меж колье, прибей к железяке, - голос псайкера звучал приглушенно, говоря, колдун не спускал глаз с Факбоя, - мне всё равно, главное чтобы не брыкался сильно. Как закончишь, зови меня.
Сам же Хикаха, обустроился на песке и занялся приготовлением подобия "краски", чтобы изготовить тайные знаки на теле жертвы и на сердце Минотавра, которое к этому времени успело немного сморщиться и начать вонять: колдун смешал в грязной миске немного воды и машинного масла, приправив это всё песком и хорошенько размешал. Жижа вышла так себе для живописи, но за неимением лучшего, сойдет и это. Окунув палец в раствор, колдун вытащил сердце и нанес на его загнивающую плоть несколько маленьких линий-знаков...

Карнаж все стоял возле фуры, пока его коллеги занимались своими делами. И хотя в этой группе воин недавно, но она мало чем отличалась от привычных банд. Налетели. Уничтожили. Разграбили. Вот и все. Простой смысл. Простая цель. Легкая жизнь для живущего в Пустоши. Съешь или тебя съедят. Таковы правила, и не нам их менять и спорить. Ведь если попытаться пойти против системы - от тебя ничего не останется. Лишь еще одни потроха, которые сожрет ненасытная Пустошь. И совершенно не важно кто ты и каким богам поклоняешься - перед молчаливым песком и палящим солнцем все равно. Для этой бездны нет никаких различий, привилегий или чего бы то ни было еще. Просто тела. Просто кровь. Просто пища для Пустоши. Её игрушки и забавы. Её огромный театр импровизации. А мы все в нем... даже не актеры - лишь куклы. Пустые бездушные куклы. Обреченные играть в эту бесконечную игру. Замкнутый круг Пустоши. Жестокий круговорот, полный смерти и насилия. Не мы выбрали этот путь - этот путь выбрал нас. А быть может это всего лишь прихоть наших Богов. А быть может даже Боги всего иллюзия Пустоши. Порой Карнажу кажется, что этот пустынный ад словно живое существо. Он мыслит. Оно чувствует. Оно живет. И питается нами. Нашими чувствами. Нашими жизнями. Круговорот, мать его.

Постепенно эйфория проходила, и Карнаж возвращал способность мыслить. Те сладкие ощущения от чужой боли все еще щекотали нервную систему воина, но волны наслаждения, испускаемые Краалом, постепенно затихли. И хотя демон был по-прежнему спокоен, это все было весьма относительно. Спокойствие демона - это психоз смертного. Хорошо хоть Карнаж уже привык к своему "товарищу". Скачки настроения и эмоций Краала переносить было уже намного легче. И контролировать их получалось все лучше. Все чаще человек и демон пребывали в гармонии. И было в этом что-то свое. Что-то, что не описать никакими словами. Наверно что-то подобное ощущают всемогущие Боги Хаоса, которые находились в абсолютной гармонии со своим естеством и самим хаосом. О таком счастье Мечнику оставалось лишь мечтать. Хотя он и делал все возможное для достижения этой цели. Конечно смертному никогда не сравниться с Бесподобными. Но кто же не мечтает приблизиться к совершенству? Однако понятие совершенности у каждого разное. Для некоторых нет ничего прекрасней положить свою жизнь на жертвенный алтарь. Это счастье. Это цель. Это лишь начало. Ведь умерев здесь, ты можешь стать одним из демонов в многоликих армиях Богов Хаоса. Не то, чтобы Карнаж не желал этого, но он и не торопился. Здесь еще много дел. И надо заслужить благосклонность Богов. Быть уверенным, что умираешь не зря. Хотя может ли смерть во имя Темных Богов быть "зря". Абсолютно нет. И это знает каждый. Каждый, кто пошел против церковников с их лживыми идеями, затуманивающими разумы несчастных людей. А людей ли? Те, кто слепо верят и ничего не видят. Это не люди - это стадо. Тупое вонючее стадо, которое существует лишь для одного - кормить Пустошь. Но некоторые удостаиваются чести пасть от руки воинов Хаоса. Что может быть почетнее? Лишь только добровольное восхождение на алтарь.

Карнаж постепенно пришел в себя, осознавая происходящее вокруг. Похоже прошло уже несколько часов с момента окончания боя. Как же обманчиво время. Только что оно еле текло подобно машинному маслу, и вот уже мчится словно падающая звезда. Прихоти Богов. Воля Пустоши. Отстранившись наконец от фуры, воин был вынужден проделать несколько довольно глупых и нелепых движений, чтобы размять тело, которое уже порядком затекло за это время. Стряхнув с себя пыль, Мечник обратил внимание на свою рану, которая все еще слегка кровоточила. Похоже Карнаж переоценил свои с демоном регенерационные способности. Рана могла дать осложнение. Тем более, что она отнимала силу и столь ценную влагу - кровь. Тяжело вздохнув, воин отправился туда, где оставил свой мотоцикл. Отыскать его не составило труда, а вот втащить из-под нанесенного ветром песка сложнее. Пришлось повозиться. Но это ничуть не повлияло ни на настроение, ни на состояние Карнажа. Хорошенько отряхнув байк, воин откатил его к фуре Лектуса. Прислонив своего железного коня к не менее железному боку машины, Мечник проверил сумки. В привычном отделе привычной сумки он нашел кое-какие медикаменты, которыми пользовался крайне редко. Да и разбирался в них он крайне слабо. Знал лишь самое необходимое. Итак. Обработать. Продезинфицировать. Еще обработать. Прикрыть. А эту таблетку проглотить. Должно стать лучше. Краал в любом случае поможет. Это ведь и его тело тоже. А в мире смертных демону очень нравится. Даже очень-преочень нравится. Или даже больше. Сложив всю нехитрую аптечку на место, Карнаж снова обратил внимание на своим спутников. Они такие разные. Такие непохожие. Но вместе. Не сказать, что едины, но вместе - это точно. И даже одиночка Карнаж как-то... Привязался что ли к ним. А ведь один из этих смертных даже прикрыл его. Выручил в сложной боевой ситуации. Быть может на этого человека можно положиться? Или даже доверять ему? Пока рано судить, но поводов для размышлений добавилось. А размышлять Карнаж любил. Напрягать серое вещество полезно. И зачастую это гораздо лучше, чем трепаться. Или трепыхаться. Частенько те, кто не любит размышлять именно трепыхаются в Пустоши, подобно рыбкам на сухом берегу. Много движений. Много шума. Никакого толка. Вот и зачем, спрашивается. В этих мыслях Краал полностью поддерживал воина, хотя демонская натура и требовала постоянного действия. Однако чем больше проходило времени, тем спокойнее он становился. И тем больше становились похожи и едины человек и демон.

Внимание Карнажа привлек колдун, который был в их отряде. Странный и не особо приятный тип. Но колдуны все такие. А от этого, похоже, есть толк. И если судить по происходящему, он не забывал чтить Темных Богов. Это есть очень хорошо. Воин даже одобрительно кивнул сам себе. Жертва всегда хорошо. А правильная жертва это еще лучше. Наблюдая за действиями Хикахи, Карнаж прислушивался и к самому себе. Если Боги будут недовольны или что-то пойдет не так - Краал непременно даст об этом знать. Молчать и терпеть демон не умеет. Как и не умеет ждать. Но с некоторых пор вся эта демоническая возня лишь вызывала улыбку у Мечника, хотя и начиналось все когда-то с негодования и нервозности. Со злости. Но на кого злиться? По сути - на самого себя. А этого делать не стоит. Необходимо сохранять здравый рассудок и трезвое мышление. По возможности, по крайней мере. Мечник обожал наблюдать за подобными обрядами. Ведь даже на расстоянии он чувствовал боль, агонию и страдания жертвы. Спасибо Краалу. И этот обряд станет еще одним наслаждением. И еще одной пищи для ненасытного демона, который в своей страсти к страданиям так близок к своим создателям. Засмотревшись, Карнаж и сам не заметил, как достал из одной из своих сумок банку с чем-то похожим на еду. Рука сама достала нож и вскрыла незамысловатую упаковку. Тем же самым ножом мечник зачерпнул мясистую и непонятную субстанцию, после чего отправил себе в рот. Эта процедура повторялась раз за разом. Карнаж постепенно опустошал банку, хотя все его внимание было приковано к обряду колдуна. О,да - жертва. Живая. То, что надо. Боги будут довольны. Лишь бы только все прошло правильно. Больше боли. Больше страданий.

      Винс лежал вслушиваясь, внюхиваясь, вливаясь в пески пустошей. Шум лагеря отвлекал Винса, но он ушёл достаточно далеко, чтобы не вникать в крики и стоны тех, кому не посчастливилось умереть. Гладиатор много видел и слышал жестокости. Часто бессмысленной и беспощадной. Он даже порадовался, что был отправлен сторожить лагерь, а не находился в нём. Но время шло, и голод просыпался всё сильней внутри, требуя пищи. И пустынник, лежащий здесь уже долгое время, успел заприметить несколько саламандр. И привлёк запах крови и огонь. Палёная плоть. Это был запах, который эти ящеры чувствовали издалека. Они пришли за чужой добычей. И вскоре добычей Винса станут они. Раз оттуда пришли осторожные ящеры и облаков пыли не было видно, пустынник понял что сегодня наврятли на них нападут. Всё будет относительно спокойно. Винс встал, отряхнул с себя и шкуры налипший песок и отправился в лагерь сообщить о своих мыслях Зулкару.

***
       Солнце постепенно спускалось к границе Пустошей. Пустоши пожирали плоть безжалостного дневного светила, и небо окрашивала кровь огненного зверя. После ночи он возродится вновь из своей же крови, чтобы быть съеденным опять. И так до бесконечности. День за нём. И как только самый яркий хищник исчезнет, то на охоту выйдут другие обитатели песков. А значит самое время и двуногому зверю выйти на охоту. Охотник шёл и смотрел как догорал транспорт минотавров, как в небо, словно перст иссушённого солнцем мертвеца, поднимается густой чёрный дым, как готовился странный тип в маске из черепа что-то делает, а недалеко от него что-то делает с кажется последним живым минотавром тот парень, как его звали?.. Факбой. Да. После столь долгого одиночества запоминать имена было сложновато и непривычно. Но... всё равно было приятно помнить имена хоть некоторых. Это давало ощущение своего рода связи с ними. "Пророк эм... не помню. Н и ладно, чтобы выделить его из остальных этого более чем достаточно. Не нравится он мне. Брр..." Такая мысль проплыла в голове бывшего гладиатора когда он вспомнил что сделал пророк днём. Это походило на чистое безумие и ярость, страх и боль... Это не поддавалось логическому объяснению, и это пугало Винса. Он чувствовал что то, что творил пророк было очень похоже на аномалии которые он встречал в пустошах, но это было немного другое. Непонятное и другое.
      Винс бросил очередной взгляд на лагерь в поисках Энсона. Его имя почему-то легко погрузилось в память гладиатора, как и сам стрелок. Было в нём что-то непонятное, что выделяло его среди остальных, что-то близкое. Непонятно почему, но охотнику было достаточно и этого чтобы проникнуться к нему доверием. Странное существо с металлическими конечностями и частями, уже слабо напоминавшее человека в представлении охотника что-то доделывало добивая останки вражеского мейна.
      А вот и вождь. Сидит и смотрит за своей стаей. Как шакалы они веселятся и живут под пристальным взглядом своего вожака. Но никто не посмеет насыщаться, пока этого не сделает вожак. И вот теперь он идёт за разрешением на насыщение своих интересов и своего желудка. Осталось всего несколько шагов. Взгляд Зулкара давит, гнёт к земле, сразу показывая кто здесь главный и опустив свой взгляд Винс принимает своё поражение и положение подчинённого. Он приблизился достаточно близко и вспомнив как когда-то давно они приветствовали победителя на арене, он опустился на одно колено.
-Вождь, прошу простить что оставил пост без вашего указания, но сегодня к нам никто не явится. Я не видел ни одного пылевого облака, а если кто-то решится двигаться сюда пешком, то он не пройдёт - стая огненных саламандр пришла на запах палёной плоти. - Разрешите мне поесть и поохотится. И - он поднял глаза и посмотрел прямо в глаза Зулкара - завтра днём нам стоит уйти отсюда. Не пристало столь великим сидеть на месте.
      На самом деле Пустынник опасался что на столб дыма слетятся все окрестные банды,а они ещё не так сильны чтобы отбится от всех. Но если сказать это Зулкару, то его потом можно будет сдвинуть с этого места только мейном. Он гордится своей силой, и никому не позволит в этом сомневаться. В этом его сила и слабость, но это не меняет того факта что Винс всё ещё обязан ему своей жизнью.

- И никто не явится. Потому что сегодня мы победители, а победителей боятся. Пируй, охоться, делай, что хочешь. Ты хорошо показал себя. Можешь выбрать любой трофей. - Дернул головой в стороны груды смертоносного железа, собранной с трупов и вытащенной из грузовика перед взрывом.
Протянул ноги поближе к пылающему мэйну, помолчал с минуту. Никакой огонь не греет лучше, чем тот, что пожирает останки врагов. Только он может по-настоящему согреть ночью в пустыне. И чего охотнику неймется? Еды вдоволь, сиди здесь и наслаждайся победой.
Впрочем, его право.
- Одна вещь. - Привлек жестом уже уходящего Винса.
- На коленях стоят слабаки или хитрецы. Слабаки мне не нужны, а хитрецов вокруг и без того слишком много. - Мрачно ухмыльнувшись, Зулкар сделал какой-то неопределенный жест в сторону, откуда доносились зловещие песнопения Хикахи и слабые крики последнего Минотавра.
- Ты должен мне. Будь верен, но не будь рабом. Я презираю рабов.
Таких длинных и философских сентенций Зулкар раньше не выдавал. Надо сказать, с Винсом он вообще раньше не говорил. Только отдавал приказы - короткие и простые. Будто инструмент себе подобрал в пустыне, а не умирающего человека. Но вот нет, разговорился. Объяснил свою позицию, дал понять, что Винса заметил. Победа, видимо, развязала язык. А может, ждал, пока гладиатор себя в деле покажет. Или еще чего.
Впрочем, наговорился. Отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Уставился в огонь, не мигая. О чем-то думает.

Фирменный транспорт пустошей оказался на ходу. Хорошо. Энсону казалось, что такую тачку, в случае чего, можно будет выгодно обменять на что-нибудь. Парень заглушил тарахтящий и хлопающий мотор. Раскалённое солнце наконец-то погасло, и Энсон почувствовал, как быстро жара сменилась продирающим до костей холодом. Голод тоже давал о себе знать и призрак, затарившись парой банок настоящих консервов, которые были редкостью даже для города, присел к огню. Ел он с удовольствием, жадно. Так едят те, кто выжил. Тепло и набитый желудок разморили, и Энсон начал клевать носом. Удивительно, но бывший спецагент КНО впервые за долгое время чувствовал себя в безопасности. Для него началась совсем другая жизнь. Здесь уважали силу, а не хитрость и притворство. Тут смерть была на каждом шагу, но при этом она смотрела тебе в глаза, а не пряталась за спиной. И не скрывала хищную пасть за притворной улыбкой. В этих землях выживающие жили полной жизнью. Короткой, но полной.
Энсон встряхнулся. Он ждал начала таинственного ритуала, которым решили закрепить победу. Конечно, его не слишком будоражила перспектива наблюдать, как замучают ещё одного бойца. Последнего, из стоявших сегодня на пути у новой банды. Просто Энсон чувствовал - это действо сплотит группу. Нет, не группу. Семью. Семью, тепло которой было украдено у маленького мальчика. Теперь, когда прошлого не вернуть и не найти отнятого, Энсон был рад такому повороту. Сидя у огня, рядом могучим Зулкаром, призрак смотрел на варлорда, на эту машину войны из плоти, стали и ярости, как на отца. Лектус, Винс, Карнаж, Факбой, даже проводник тёмных сил Хикаха стали ему братьями. Теми родными людьми, которых парень никогда не имел. Разве нужно что-нибудь ещё для счастья?

      Гладиатор выслушал ответ вожака. Зулкар поднялся в его глазах. Он не просто сильный и несокрушимый, но и великий. И хочет чтобы члены его стаи тоже были великими. Охотник кивнул на прощанье и отправился на охоту. Он нашёл несколько опалённых трупов, отрезал по куску мяса. Порывшись в своих запасах смог добыть несколько капканов. Он вышел за пределы лагеря. Прикопав капкан песком положил внутрь останки минотавров. Затем достал свою сокровенную последнюю железу огненной саламандры. Сбрызнув мясо кислотой для привлечения ящеров. Он расставил несколько капканов, и затем разбросал немного наживки вокруг для прикорма. Днём он может быть и попробывал поохотится на саламандр с луком, но ночью у любого зверя преимущество. Поэтому оставалось надеяться на капканы и то, что железы не повредятся и завтра он сможет сделать ещё несколько заготовок для взрывных стрел.
      Закончив с расстановкой капканов Винс вернулся в лагерь и чтобы не пропадало столь ценное мясо, которое они не смогут заготовить решил приготовить... мёртвого последователя минотавра. В Пустошах любая пища - это хорошо, а проедать запасы просто так охотнику не позволяла привычка, поэтому он принялся жарить мясо на быстро сооружённом мангале, приправляю различными травами и специями для обеззараживания и вкуса. После еды Винс пересчитал свои стрелы, и покачал головой - мало. Он принялся искать подходящие острые и тяжёлые наконечники, коих Лектус создал бесчисленное множество, обрезая металл. Узнав что эти обрезки не представляют для него ценности Винс принялся мастерить стрелы, усевшись рядом с Зулкаром. Он сел спиной к огню, чтобы в случае чего его глаза были привычны к темноте. А света для изготовления стрел хватало с излишком.

Факбой суетился, пока Пророк завершал приготовления. Тело последнего минотавра в итоге было распято между машин с помощью цепей. Пленника Факбой щедро напоил спиртовой бодягой найденной ранее в мэйне.
Полуголая жертва лежала на песке, слабо сопротивляясь, когда Хикаха принялся выводить не его животе, груди, горле и лбу ритуальные символы, призванные в нужный момент привлечь внимание тёмного божества. Несколько зуботычин от Факбоя утихомирили пленника, так что колдун смог неспеша довести эту часть ритуала до конца. Хикаха действовал неспеша, следя, чтобы "краска", полученная из песка, воды и машинной смазки ложилась более менее ровно. Всё это время колдун шептал молитвы на старом наречие и, хоть с заходом солнца жара начала спадать, все могли ощутить духоту, что витала сейчас возле псайкера и его жертвы.
Сам ритуал был достаточно прост: символы на теле человека, расположенные на пересечении нитей незримых сил, ритуальные надрезы, дабы кровью приманить силы иной реальности, да верные слова, произнесенные в точном порядке несколько раз, дабы Занкара, Хранитель Тайн, Повелитель Секретов, услышал своего верного слугу. Не было долгих мучений пленника, алкоголь послужил местной анестезией - Хикахе было важно, чтобы к апофеозу этот червь сохранил как можно больше сил - тем вернее, что зов колдуна будет услышан.
Пророк передал Факбою свой обломок клинка, испещренный руническими символами.
- Держи и будь готов, - Взгляд чёрных глаз псайкера будто гипнотизировал байкера. - Как я скажу, вскрой глотку этой твари, да смотри не мешкай, действуй твердой рукой!
Молитва Пророка становилась всё громче, в какой-то момент голос колдуна звучал неестественно громко, оглашая округу давно забытыми словами. Те кто осмелился стоять совсем близко, чувствовали, как дышать становится физически сложно, а словам Хикахи вторят неясные шёпоты. Факбой, сперва затравлено озиравшийся по сторонам, теперь хрипя тихо посмеивался, перебирая пальцами по рукояти клинка. В глазах его читался безумный блеск.
Занеся нож над головой, колдун с силой воткнул его в живот пленника, делая широкий разрез крест на крест, чтобы выпотрошить жертву. Пленный минотавр кричал и дергался - никакой алкоголь в мире не мог перекрыть эту боль.
Под звуки тёмных литаний кишки жертвы были выброшены на песок, смердящей кучей, от которой сейчас валил пар.
- Занкара, услышь мой призыв, - Колдун отложил кинжал и поднял сердце, на котором уже иссохла бурая жижа краски. - Во славу твою пролилась кровь, теперь твой слуга просит благословения, - Сердце с силой было впихнуто в разверзнутое брюхо пленника. - Напитай этот мертвый сосуд своей силой, о Великий! Коснись его своей мощью, чтобы истинная цель, наконец, была достигнута! - Хикаха ладонями прикрывал раны, пальцы, широко растопыренные, впились в плоть минотавра и тьма сгустилась между ними, облизывая края раны. Сквозь хриплые крики распятого человека послышался повелительный голос Пророка, направленный к Факбою. - РЕЖЬ!
Байкер издал нечленораздельный звук, то ли смех, то ли радостный вздох, занося клинок для удара. Руны на обломанном лезвии на миг вспыхнули алым, когда лезвие распороло гортань. Тело пленника забилось в конвульсиях. Если ритуал был проведен верно, все жизненные соки, что ещё были в теле, должны были впитаться в мертвое сердце Минотавра, чьё расположение было выбрано не случайно- именно в желудке концентрировались все силы людского организма. Если призыв сработал, Занкара добавит сюда и своё благословение...

В сгустившейся тьме, в отблесках пламени горящего мейна, сердце Минотавра затрепетало в руках Хикахи. Самому Пророку даже показалось, что слишком энергично, словно став самостоятельным живым существом. Колдун чувствовал, как темная энергия наполнило орган, некогда содержавшим силу побежденного рейд-босса. От сердца валил пар, а грубо обрезанные аорты шевелились, словно щупальца. Тьма надвинулась, обступив плотным кругом собравшихся перед бьющимся в предсмертных судорогах рейдером и стоящего напротив Зулкара Хикахи. И каждый мог поклясться, что из этой темноты лично за ним наблюдают тысячи голодных безумных глаз.
"Занкара здесь," - услышал каждый шепот в своей голове. - "Он принимает жертву."

Хикаха, тяжело и часто дыша, вытащил сердце из утробы пленника, чувствуя как жизненная энергия наполняет некогда мертвый орган. Колдун взял свою ношу в обе руки, почти что так же, как любящий отец принимает дитя, руки Пророка еле заметно подрагивали. "Получилось!", - оскалился Хикаха, мысленно воздавая хвалу своему божественному патрону.
Услышав шёпот в своей голове, тот самый что слышал уже не раз, Пророк припал на одно колено. Всё говорило в пользу того, что Занкара ниспослал кроме своего благословения и свою аватару. Хикаха блаженно прикрыл глаза, чувствуя на себе взгляд тысячи глаз Его, ощущая как обнажаются остатки души перед создание из иного мира.
- Тот-кто-видит-всё! - Пророк с трудом взял себя под контроль, дабы не выдать волнение невольной дрожью в голосе. Перед демоническими сущностями никогда нельзя выказывать и толики страха иначе они пожрут тебя в мгновение ока. - Это лишь одна из малых жертв во имя Хранителя Секретов! Лишь малая толика перед тем что грядет! Тебе стоит лишь приказать и я исполню всё!

Отдых был прерван ровно в полночь, когда ритуал колдуна достиг своего апогея.
Темнота зашевелилась. Тысячи невидимых глаз пронзили взглядом самую сущность каждого из присутствующих живых. Неясный шепот на самом краю зрения. Странные движения на грани слуха. Или наоборот? Все смешалось...
Зулкар яростно мотнул головой, сбрасывая морок. Сжав зубы, протянул руку за пульсирующим сердцем Минотавра. Резким движением выхватил этот кусок шевелящегося мяса из благоговейно протянутых дланей Хикахи.
- Я вижу, что твой бог... Есть. Так пусть он даст мне еще силы!
Сжал сердце до хруста своей стальной ладонью. Задумчиво глядя на него, медленно произнес, обращаясь, как будто, уже к самой темной сущности:
- Крови будет много. Тебе тоже достанется.
Подняв взгляд, в упор уставился на белую маску колдуна, за которой скрывались черные глаза. Прищурившись, поднес сердце ко рту. Вцепился. С трудом вырвал первый кусок. Второй. Третий. Шумно жует. Нетерпеливо ожидает эффекта, глотая куски все быстрее.

Зулкар поедал наполненную чужой жизнью и темной энергией плоть, и темнота вокруг сладострастно облизывалась. Голос в голове каждого из присутствующих одобрительно кряхтел и стонал, обещая удачу. Внезапно тишину ритуала прорезал противный, не свой, голос Факбоя:
- Найди меч, найди его раньше, чем Проклятые Гончие! - тишина трещала по швам от этого голоса. Тишина текла, словно похотливая сучка. - Найдешь - и будешь моим избранным. А пока...
Зулкар почувствовал, что патлы на голове начинают шевелиться. Собравшиеся в свете горящей фуры видели, как над челом вожака воздвигается темный нимб, окружающий череп Единственного едва заметным кольцом.
- ...А пока на тебе мой знак. Не обосрись, рейдбосс, - и внезапно тьма отступила.

      Не любил Винс неоправданную жестокость, но ритуал Пророка заставил далеко не трусливого гладиатора испугаться. В пустошах бывали места, от которых несло непонятной энергией которая несла смерть и переворачивала законы мироздания. Каким-то чудом Винс научился их чувствовать и обходить эти зоны. Но теперь... Винс вскочил и обернулся смотря в сторону Хикахи. За ним он увидел тьму... Тьму из которой на него смотрело нечто, нечто непостижимое... Гладиатор утратил способность двигаться или делать что-либо ещё, он не мог отвести взгляд от этого чужеродного взора из тьмы. Он не замечал как течёт время, не замечал что происходит во тьме, он чувствовал что тонет в этом взгляде, что он находится в полной его власти. И он больше ничего не замечал.
      И вот был преподнесён дар Зулкару. Вождь принял его и вот последний кусок всё ещё бьющегося мяса скрылся в утробе вождя. Зрачки охотника расширились, потонули во тьме и повисшую тишину прервал неестественный, скрипучий голос Винса.

Есть много глаз - мои глаза, что кроются во тьме,
И жертва эта благодать, и вот мой дар тебе.
Среди песков, внутри норы что людям лишь нужна,
Лежит там вещь. Дар Тьмы богов. Внутри лежит она.
Я дал достаточно тебе, но всё же поспеши,
Ведь этот дар, могучий дар, жаждешь не только ты.

Голос гладиатора в некоторых местах наполнялся мощью. А после прочтения Винс получил то чего желал сейчас больше всего - покой. Тело стрелка рухнуло на песок - он был без сознания, но слова Бога достигли нужный ушей. А остальное уже не важно. Совсем не важно...

Из Пустошей налетел порыв ветра, взметнув пламя догорающего мейна, ударил в Винса колючим песком и запахом гари.
"Ты почувствовал меня и смог облечь в слова, - услышал бывший гладиатор в своей голове шипящий голос. - Мне понравилось. Говори обо мне больше."
Кажется, никто и не заметил этого. Кроме самого Винса.

Всё в колдуне сейчас ликовало - ритуал прошёл даже лучше, чем рассчитывал Пророк и Занкара прислал Того-Кто-Видит-Всё, чтобы дать понять своему слуге, что он на верном пути. А помимо пропитанного тёмной эссенцией сердца, банда получила Послание о мече! Сразу из уст двух людей: Факбоя и Винса-гладиатора. Последнее было особо странно, но в тот момент Пророк просто не придал этому значения. Хикаха разразился довольным, заливистым смехом человека, чья цель, к которой он так долго идет, стала ещё на шаг ближе.
- Зулкар Единсвенный, мы на верном пути! - обратился к варлорду колдун. - Есть шанс, вождь, получить в свои руки силу. Надо лишь найти Меч!

Вначале недоуменно и со стремительно нарастающим гневом посмотрел на Факбоя и Винса, вдруг заговоривших в унисон. Да какого хера они смеют открывать свои рты в такой момент?!
Потом понял, что говорят не совсем они. И внимательно прислушался. В частности, к Факбою, который, вместо того, чтобы петь песни, говорил напрямую с Зулкаром.
Меч? Проклятые Гончие? Избранный? Интересно.
- Где меч? - Невежливо прервал загадочный голос варлорд. Ответом послужило пожелание не обосраться, после чего черноту в факбойских глазах сменила более привычная отмороженность. Бог ушел.
Хмыкнув, Зулкар молча кивнул колдуну и, отвернувшись, пошел к горящему мэйну. Сел, где и раньше. Как будто ничего не произошло. И на загадочный черный нимб - ноль внимания. Может, в темноте не видно просто?

Хикаха, видимо, был удовлетворен и такой реакцией Зулкара. Всё ещё посмеиваясь, колдун отошел к Факбою, на остальных теперь не обращая особо внимания.
- Мальчик мой, - Пророк взял свой клинок из рук байкера, находящегося сейчас в непривычном для себя состоянии "непоняток": паренек переминался с ноги на ногу, оглядываясь по сторонам и явно недогоняя отчего Единсвтенный так пристально на него посмотрел. Хикаха почти что с заботой похлопал Факбоя по щеке в снисходительном жесте поощрения. - Тьма коснулась тебя. Идём, я научу тебя ловить это чувство.
Похвала подействовала на байкера не лучше добротного самогона, на его губаха расцвела глуповатая улыбка и он посеменил за псайкером куда-то в сторону от мэйна, туда, где свет от костра уже не ложился тенью на песок, где лишь звезды смотрели на культистов.